Палач

— Как ты относишься к палачам, исполняющим смертный приговор?

— Я испытываю к ним омерзение.

— Во все времена люди испытывали к палачам ненависть и омерзение. Но может быть, они, сами не сознаваясь себе в этом, в глубине души считали, что могут совершить преступление и тогда попадут в руки такого палача?

— Нет, я не думаю так. Люди во все времена ненавидели палачей, потому что считали, что это самая грязная работа. Любой убийца движим какой-то страстью: ревность, ненависть, жажда наживы. Палач ничего не чувствует к жертве. Он — убийца в чистом виде. Вот почему люди во все времена ненавидели палачей.

— Если народ испытывает такое омерзение к палачам, может быть, следует отменить смертную казнь, и государству палачи не будут нужны? Есть же страны, где отменили смертную казнь, и, говорят, статистика показывает, что там убийц не стало больше.

— Я думаю, что эта статистика ошибочна. В этих странах за сравнительно короткое время сильно повысился уровень жизни. И тех тяжких преступлений, которые совершались от отчаяния бедняков, стало меньше. А хладнокровно обдуманных убийств стало больше. Поэтому статистика как бы осталась на месте.

— Так ты считаешь, смертную казнь в нашей стране нельзя отменить?

— Думаю, что пока нельзя. Если отменить смертную казнь, увеличится количество хладнокровно, заранее обдуманных преступлений. И никак не уменьшится количество преступлений, которые совершены от отчаяния и ярости обнищавших людей. Мы еще слишком бедны.

— Но неужели никакого воспитательного значения не имеет то, что могучее государство отказалось убивать людей?

— Безусловно, для некоторых людей это будет признаком того, что государство движется в гуманном направлении. И они подобреют к такому государству и, может быть, станут лучше выполнять свои обязанности по отношению к нему. Но дело в том, что эти подобревшие люди и без того не способны к тяжким преступлениям, к убийствам. Но люди, способные на убийства, воспримут этот добрый акт государства как его очередную глупость, которой надо быстрее воспользоваться, пока оно его не отменило. Здесь, как и везде, хорошо поддаются воспитанию и без того воспитанные люди.

— В таком случае, если палач неизбежен в государстве и он выполняет справедливое наказание, почему его все ненавидят и презирают? Может быть, следует выступать в защиту палача?

— Народ такую защиту воспримет как подготовку государства к новому террору.

— Где же выход?

— Выхода нет. Здесь тупик. Палач напоминает нам о первородном грехе человека. Все с самого начала пошло не так.

— В таком случае есть ли у человечества какая-нибудь надежда?

— Единственная надежда — стойкая в веках ненависть и отвращение к палачам. Стойкое отвращение — форма веры и надежды.

— Кто имеет право пожалеть палача?

— Это его проблема.

— Палача или Бога?

— Думаю — Бога. У палача нет проблем, ибо, решив эту проблему, он потерял право на всякую проблему.

— Как ты думаешь, палач может верить в Бога?

— Не думаю.

— Но ведь Бог допустил палачество?

— Он все допускает.

— Почему?

— Он ищет только добровольцев добра.

— А если Бога нет?

— Тогда и говорить не о чем.