Пари на любовь

Глава 18

Во второй раз в жизни Ставрос столкнулся не просто со страхом, а с настоящим ужасом. Находясь в полном оцепенении, мужчина бежал по длинному коридору отделения хирургии афинского медицинского центра, врезаясь в людей и расталкивая всех вокруг. Затуманенный взгляд его не видел и не замечал ничего, сердце билось с такой силой и частотой, что от этого эха закладывало уши. Он, словно вновь оказался в собственном кошмарном сне, когда, как в день сурка, миллионы раз повторялось одно и то же событие — он, снова, терял ту, что нашла место не только в жизни Ставроса, но и в его душе...

«Это не может быть правдой! Я не верю, — повторял, как в бреду, внутренний голос, призывая на помощь всех святых. — Она не умрет! Диана не оставит меня ТАК! Я не смогу пережить еще одну смерть... Только не сейчас...»

— Папа, — заметив у дверей операционной отца, Ставрос подбежал к нему, — почему вы все здесь?! Что-то с Дианой?! Что произошло, — от пережитого стресса у него дрожали руки. Мужчина, никак, не мог справиться с той безысходностью, в которой, вдруг, оказался. Его голубые глаза были полны слез. Налитые кровью, они напоминали взгляд раненного волка, который не смог защитить свою стаю и уже смирился со своей участью. Принимая смерть от руки своего врага, он хотел присоединиться к тем, кого потерял...

Демитриос смотрел на сына и не мог понять, в какой момент временная граница исчезла и они перенеслись в прошлое. Перед его мысленным взором возникла картина восьмилетней давность, когда Ставрос, в точно таком же состоянии, выслушал весть о гибели жены и сына. Но, даже тогда, он не плакал. Даже в тот момент, в его взгляде не было такого могильного холода, как сейчас.

Кассианидес взял его обеими руками за шею и притянул к себе так, чтобы их лбы оказались прижаты друг к другу. Заглянув в глаза сыну, он, в очередной раз, вздрогнул от увиденного. Он и представить себе не мог, сколько боли может вместить в себя один человек...

— Она жива, — произнес Демитриос, медленно, словно говорил с ребенком, который только знакомится с людской речью, — Диана уже в порядке. Слышишь?! С ней все хорошо.

«Жива!.. Господи, она жива, — возликовал он. — Моя сказочная принцесса жива...»

— Что... что с ней, — всего за долю секунды и Ставрос преобразился до неузнаваемости. Все, что было до этого, вмиг, исчезло. Теперь, он снова был тем самым SK, которого знали и уважали все воротилы современного бизнеса. Эмоции, которым он дал волю, отступили на второй план, спрятавшись за надежной и прочной маской настоящего грека.

— В аэропорту произошла авария, — объяснил Демитриос, когда они присели на диван, в зоне отдыха, где стояли кофе машинки и аппараты со сладостями. — Водителю автобуса, ехавшего от самолета, стало плохо и он, потеряв управление, врезался в тот, на котором ехала наша Диана. Слава Богу, никто не погиб! Но удар пришелся, как раз, на ту сторону, где сидела она. Врачи сказали, что она еще легко отделалась: перелом руки и небольшое сотрясение, — мужчина, неуверенно, замолчал. Он не знал, стоит ли рассказывать сыну ВСЮ историю или же, лучше, повременить с этим?

— Почему она была там, — возмутился Ставрос. Он сжал кулак с такой силой, что вены на руке вздулись до невероятных размеров. — Я же велел Леонидесу полететь с ней вместе, на нашем, частном, самолете! Почему моя жена оказалась в толпе туристов?!

Демитриос наблюдал за реакцией сына, с трудом сохраняя спокойствие и удерживая себя от улыбки, которая, то и дело, просилась наружу. «Моя жена». Одного словосочетания оказалось достаточно, чтобы тот выдал себя «с потрохами». Если бы Ставрос не испытывал к Диане никаких чувств, как он сам, постоянно, утверждает, эта фраза, ни за что, не слетела бы с его уст. Тем более, в такой ситуации. Он любит ее. Возможно, даже так же сильно, как и она его. Осталось только дождаться, когда они перестанут скрывать это от самих себя.

— Диана отказалась лететь на нашем самолете, — спокойно ответил ему отец. — Девушка не захотела зависеть от тебя, даже в столь незначительной ситуации, — Демитриос, на секунду, замолчал. — И, знаешь, что, — густая, кустистая бровь, подернутая сединой, взметнулась вверх, — я ее прекрасно понимаю. Если ты сам, будучи ее мужем, решил не брать на себя ответственность за свою жену, почему она должна принимать твою помощь? Это ты, — указал на сына пальцем, — должен был сопровождать ее. Тебе нужно было отвезти девушку домой, встретиться с ее бабушкой и объяснить, насколько это, возможно, всю сложившуюся историю. В которую, между прочим, Диана попала только из-за тебя. Если бы не твое дурацкое пари...

— Я лишь хотел вернуть «Кассандру», — не выдержав такого давления, выкрикнул Ставрос, перебивая отца. — Мне нужно было заполучить эту яхту любой ценой!

— Зачем?! — Демитриос вскочил на ноги. Эмоции взял вверх и темпераментный грек «взорвался». — Зачем тебе эта лодка?! Наша семья уже, давно, смирилась с тем, что «Кассандра» больше нам не принадлежит. Кого ты хотел порадовать своим выигрышем?!

— Себя! Эта яхта была нужна МНЕ! — Ставрос встал напротив отца. Две пары холодных голубых глаз схлестнулись в поединке. — Я обещал Агапи, что верну ее!

— Агапи больше нет в живых, — жестокие слова, отражающие всю правду, сорвались с губ Демитриоса раньше, чем он успел их обдумать. Сын, вмиг, изменился в лице. Его глаза сузились, а по скулам заходили желваки. — Ставрос, — он попытался было оправдаться, найти объяснение своему высказыванию, но тот не позволил. Отступив на шаг назад, поднял руку вверх, жестом, заставляя отца остановиться.

— Это был удар ниже пояса, — произнес он, едва слышно. — Ты не имел права, — мужчина грустно улыбнулся. — Сейчас, я пойду к Диане, а ты можешь возвращаться домой. Мне больше нечего тебе сказать... папа...

— Спи, мой Эльф, — откуда-то издалека, будто из параллельной вселенной, она слышала голос Ставроса, который убаюкивал ее не только своим бархатистым тембром, но и теплыми прикосновениями к лицу девушки. Просыпаться совсем не хотелось, поэтому, она, с радостью, решила последовать его совету. — Тебе нужно отдыхать и набираться сил... Я буду рядом, никуда не уйду, пока ты не проснешься...

«Нет! Я не хочу, чтобы ты уходил. Пожалуйста, оставайся со мной... всегда, — ей, безумно, захотелось не просто сказать, а закричать об этом настолько громко, чтобы Ставрос, где бы он не находился, обязательно, услышал ее. — Не оставляй меня... Умоляю...»

Мужчина сидел у ее постели, несмотря на запреты и слова врачей, всю ночь. Он, ни на секунду, не сомкнул глаз, боясь, вдруг, ей станет плохо. Ставрос держал Диану за здоровую, левую руку, гладил по волосам и щекам, лишь бы дать ей почувствовать, что она не одна. Прислонившись щекой к изголовью кровати, он, нежно, обводил контур ее губ, при этом, повторяя какие-то банальности, которые шли сами собой.

— Мой сказочный Эльф, — прошептал он, когда, вдруг, заметил на щеках девушки слезы. Она плакала. Во сне.

Одинокая соленая капля скатилась по лицу Дианы и упала на белоснежную подушку. Внутри у него все сжалось, стало так больно и стыдно перед ней, что ему захотелось выть от того бессилия, которое разъедало его изнутри.

— Я не могу смотреть на твою боль, — признался он, поцеловав щеку девушки так нежно, чтобы не причинить ей дополнительных страданий. — Твои слезы — это как моя собственная кровь. С каждой потерянной каплей я становлюсь слабее. Мне нужно бежать от тебя, как можно дальше, но я не способен отойти и на шаг... Диана, ты, будто, околдовала меня... Твоя невинность, она сводит с ума! Я не могу не думать о тебе. Пытаюсь забыть нашу встречу и выбросить тебя из головы, но не получается! Ты словно воздух, от которого невозможно отказаться...

Поднявшись со стула, Ставрос, неуверенной походкой, подошел к окну, откуда был виден город. Над Афинами замаячил рассвет. Солнечные лучи, отражаясь от окон домов, бегали по улицам его родины, заставляя все вокруг оживать и просыпаться. Пение птиц, которое раздавалось в саду, перед клиникой, проникало в палату даже сквозь закрытые окна. Мелодичные трели завораживали своей красотой и естественностью. Совсем как Диана... Глядя в ее теплые, как расплавленный шоколад, глаза, он чувствовал все то же самое, что и сейчас. Рядом с ней хотелось жить. Он видел в ней ту искру, которая способна была разжечь его самого, пробудить от тяжелого сна и вернуть в тот мир, от которого он отказался восемь лет назад.

И это пугало... Он боялся собственных чувств, когда смотрел на нее. Даже сейчас, когда Диана спала и не могла его видеть, Ставрос чувствовал, как внутри него что-то происходит. Медленно, но верно, эти изменения проникают в его сердце, вызывая тот, неизбежный, процесс, который приведет к его гибели...

— Это, всего лишь, пари, — сказал когда-то Ставрос. — Разве я могу испытывать что-либо к такому Эльфу?!

«Этот сказочный Эльф, все-таки, использовал свою магию, — грустно подытожил он. —Диана стала важна для меня. Я привык к ней и теперь боюсь потерять, как когда-то Агапи. Это моя ошибка! Мне не следовало привозить ее домой. Я должен был все закончить еще там, на „Кассандре“, когда она узнала правду... Андреас был прав. Я потерялся в собственной лжи и потерял грань между реальностью и мечтой...»

— Ставрос, — тихий, едва слышный, шепот вывел его из состояния оцепенения и заставил повернуться. Диана смотрела на него затуманенными глазами, щурясь от яркого света, что был за его спиной. — Ты... здесь, — она произнесла это так, что нельзя было понять, спрашивает Диана или нет. Поэтому, он ничего не ответил и молча, кивнул. Но даже в своих самых прекрасных мечтах мужчина не мог себе представить, что будет дальше. Она улыбнулась. Так легко и просто, будто и не было ничего ужасного, словно она не лежала в больнице, вся в синяках и шрамах. Это была такая улыбка, в которой крылось намного больше счастья и радости, чем он встречал за всю свою жизнь. — Не уходи, — когда Ставрос сделал неловкое движение в сторону двери, чтобы позвать врача, она остановила его. Мужчина замер. Он был не в силах отказать ей. — Останься со мной, — от этих слов сердце его сделало кульбит и упало к ногам Дианы. Внутри все перевернулось. Он понял, что пути назад уже нет. Это случилось уже очень давно, в тот день, когда она, гоняясь за странным пуделем, залезла под столик, за которым они сидели. Это не Андреас выбрал Диану. Она сама выбрала его, Ставроса Кассианидеса...

— Я уже никуда от тебя не денусь, Эльф, — поддавшись внутреннему порыву, он улыбнулся, в надежде, что у него получится, хоть на часть так же искренне, как это было у Дианы. — Твои чары не позволят мне это сделать.

— Я люблю тебя, великан, — прошептала она, прежде чем снова провалиться в темноту.