Париж от A до Z

Пролог

Зак

В баре было темно и убого. Виниловые сиденья табуретов у барной стойки были ободраны, на столах блестели сальные пятна. Несмотря на введенный в Денвере запрет на курение в помещениях, пахло табачным дымом, и я подумал, что этот запах, смешавшись с пылью и феромонами, уже никогда отсюда не выветрится. В общем, место выглядело опасным.

Стоило нам оказаться у двери – и мой член напрягся, а пульс подскочил.

Сам Анжело такой бар не выбрал бы. Ему нравились шумные места – где бурлила энергия, где он мог танцевать, флиртовать и видеть, что у мужчин в глазах до того, как они подойдут слишком близко. Места, где он не выделялся со своей густой черной подводкой, которую по моей просьбе размазывал вокруг глаз.

Этот бар был частью моего прошлого. Я выбрал его не из расчета встретить кого-то из старых знакомых, а потому, что знал: люди приходят сюда с одной-единственной целью. Анжело переступил порог первым – овечка, добровольно пришедшая на заклание в мясные ряды. Я подозревал, что ему сразу захотелось развернуться и выйти наружу, но он умел имитировать храбрость. Хотя на нас уставилось с десяток пар глаз, я был уверен: никто не углядел на его лице ни малейших признаков нерешительности. Как никто не придал большого значения тому, что он направился прямиком к барной стойке, заказал два шота текилы и опрокинул их один за другим. Но я, прожив с ним два года, успел его изучить. Он нервничал.

– Не знал, что ты любишь подобные заведения, – сказал он, оглядываясь на посетителей бара.

– Я часто приходил сюда раньше, – сказал ему я. – До того, как Джонатан ушел от меня. – Мое пристрастие к этому бару – и к разнообразным занятиям с мужчинами, которых я здесь находил, – было одной из определяющих причин нашего расставания. Оглядываясь назад, я мог признать, что в какой-то степени намеренно провоцировал его на разрыв. Я трусил первым закончить наши с ним отношения. Проще было выставить в линию домино и вынудить его сбить первую кость самому.

В косом взгляде, брошенном Анжело в мою сторону, была настороженность.

– Ты приходил сюда с ним? – Я догадывался, о чем на самом деле он спрашивает: делал ли я это с Джонатаном.

– Нет, – сказал я и подошел к нему, чтобы обнять. Он не повернулся ко мне, но откинул голову, чтобы я мог приложиться губами к местечку под его ухом. Сначала мне пришлось отвести его густые черные волосы в сторону. Они опять отросли и закрывали его глаза, совсем как во времена, когда мы с ним познакомились. – Ничего такого мы с ним не делали.

Собственно, тогда мне это даже не приходило в голову. Мне только недавно открылось, какой я в действительности вуайерист.

В канун Нового года почти два года назад я наблюдал за тем, как Коул и Анжело флиртуют друг с другом с разных концов переполненной гостиной Мэтта и Джареда. Я понимал, что любой другой на моем месте заревновал бы, но во мне ревности не было. Коул не представлял для меня угрозы. Я знал, что нас с Анжело связывает нечто гораздо большее, чем просто секс. Он был моим личным ангелом, сошедшим на землю исключительно ради меня. Что не изменится, если ненадолго отпустить его полетать.

Сделав это открытие, я невольно представил их вместе и почувствовал, что возбуждаюсь.

Я знал, Джаред предположил, будто Анжело сам спросил меня насчет Коула, а я ему уступил, но все было иначе. Предложение сделал я сам. Сказать Анжело, что ему можно подурачиться с Коулом, было легко. А вот стоять на кухне и ждать его возвращения – много сложнее. Нет, я не ругал себя за то, что подтолкнул его к Коулу. Я жалел, что не настоял как минимум на своем присутствии в комнате. Размышления о том, чем они занимаются вместе, одновременно и сводили с ума, и возбуждали. Когда тем вечером я узнал, что есть вещи, которые Анжело бережет лишь для меня, я почувствовал, что оправдан. Другого доказательства того, что он мой в по-настоящему важных моментах, мне было не нужно. Плюс это был всего лишь трах на скорую руку. Та ночь быстро забылась – как мной, так и Анжело. Она не оказала на наши отношения ровным счетом никакого влияния.

А вот поездка в Вегас все изменила. В первый раз Анжело сам захотел пойти в клуб. И его прямолинейное заявление о том, что он хочет потанцевать – я сразу понял, что он имеет в виду нечто большее, нежели просто двигаться под музыку, – разожгло во мне те же эмоции, которые я испытал, наблюдая, как они с Коулом через комнату раздевают друг друга глазами. Я мог отпустить его полетать. Я знал, что он всегда вернется домой. И вот я стоял рядом со своим бывшим бойфрендом и смотрел на Анжело на танцполе. Джон что-то высказывал мне, но я не слышал ни слова. Я видел перед собой только Анжело. И то, что я увидел, стало для меня откровением. Он был прекрасен в своем диком, раскрепощенном бесстыдстве. Так много мужчин желало его, и хотя он до известной степени поощрял их, но за черту никогда не пускал.

Да, та ночь закончилась плохо, однако не из-за танцев. Проснувшись утром, я обнаружил, что он ушел, оставив коротенькую записку с сообщением, что вернется. И как бы я ни сердился на него за то, что он наговорил прошлой ночью, внутри меня начала разрастаться уверенность, что мне бы очень хотелось вернуться в тот клуб. Я хотел снова увидеть его с теми мужчинами.

Во второй раз идея пойти в клуб исходила исключительно от меня. Джаред с Мэттом, вероятно, сочли, что меня вновь потащил туда Анжело, но они глубоко заблуждались.

Суть заключалась не в том, чтобы посмотреть, как он с кем-то дурачится. Для меня, скорее, был важен контроль. Я знал, что до меня в своих сексуальных связях Анжело всегда был ведущим. Он всегда устанавливал правила сам. И тот факт, что, будучи со мной, он передавал право контролировать ситуацию мне и беспрекословно мне подчинялся, дарил мне уверенность в том, что он мой.

Чем дольше я смотрел, как он танцует, тем сильней возбуждался. Я наблюдал за тем, как он контролирует танец с каждым, кто к нему подходил. А после я потащил его в туалет, и он передал весь контроль мне. Он позволил мне затолкнуть себя в кабинку. Нагнуть. Сделать по отношению к себе то, что никогда в жизни не позволял другому мужчине.

Даже спустя полтора года воспоминания о той ночи неописуемо заводили меня.

После той поездки в наших отношениях произошла неуловимая перемена. Он стал доверять мне больше, чем раньше. Вспышки паники, которые я время от времени подмечал у него на лице, прекратились. И он все чаще ложился спать не в своей комнате, а вместе со мной.

Однажды утром, полгода спустя, я лежал в постели и, глядя, как он одевается, предложил еще раз сходить в какой-нибудь клуб. Я много думал об этом, но к своему удивлению увидел в его взгляде сомнение.

– Ты сам этого хочешь? – спросил он.

– В прошлый раз оно пошло нам на пользу, – сказал я. Тот факт, что он не стал спрашивать, что я имею в виду, лишь подтверждал мою правоту. – Если периодически быть с другими парнями приносит тебе…

– Нет! – прервал меня он. Потом залез на кровать и, сев на меня верхом, заглянул мне в глаза. – Зак, ты не догоняешь. Я не из-за танцев с теми парнями почувствовал себя уверенней насчет нас.

– Не из-за них?

– Нет, – сказал он, тряхнув головой. – Просто так хотел ты. А я мог тебе это дать.

Так или иначе, мне еще сильней захотелось повторить тот наш опыт.

– Значит, еще раз ты не хочешь? – стараясь не выдать разочарования, спросил его я.

Он криво мне ухмыльнулся, и я понял, что вновь выставил себя тугодумом.

– Зак, ради тебя я сделаю все, что захочешь, – проговорил он. – Но не считай себя обязанным делать это ради меня. Только попроси – и я никогда больше и не притронусь к другому мужчине.

– А если я попрошу о чем-то противоположном?

Его ухмылка, став шире, превратилась в озорную улыбку.

– Я буду готов сделать и это.

И вот год спустя мы пришли сюда, потому что я наконец-то признался ему, что хочу посмотреть, как он делает с другим нечто большее, чем просто танцует.

Анжело заказал себе пиво, а я сел на табурет рядом с ним и принялся ждать. Они всегда сами подходили к нему. Первым оказался здоровенный медведь в джинсах, байкерских сапогах и кожаном жилете на голое тело. Анжело умел вести себя жестко, однако я знал, что крупные парни пугают его. Таким парням он никогда не позволял притрагиваться к себе. Вторым подошел мужчина хоть и приятный, но старше меня лет на десять. С ним могло получиться, однако он стал настаивать, чтобы мы пошли с ним в мотель. Анжело так далеко заходить не хотел. Но, как говорится, бог любит троицу.

Третий был совсем юн. Я бы не поверил, что ему есть двадцать один, если б на входе у него не проверили документы. Его светлые волосы стояли торчком, из-за воротника выглядывала татуировка, а с пояса драных джинсов свисала и уходила в карман толстая цепь. Он выглядел хулиганом, и я улыбнулся про себя, вспомнив, что именно так подумал когда-то давно и об Анжело.

Анжело подцепил парня за пояс и притянул его к нам. Парень сразу прилип к нему, сперва положил руки на бедра, потом проник под футболку. Анжело никак не ответил, только зашептал ему что-то на ухо – что именно, я не расслышал. Но вот парень кивнул, и Анжело улыбнулся мне.

– Где задняя дверь? – спросил он. И даже не удивился, поняв, что я знаю дорогу.

Нам повезло – ноябрь в Колорадо выдался теплый. В переулке было еще двое людей. Узкий проход между зданиями заполняли мириады теней, но я смог разглядеть, что один из мужчин привалился к стене и держится за голову второго, стоящего перед ним на коленях. Нарочно выбрав место, до которого из конца переулка долетал тусклый свет фонаря, я мягко подтолкнул Анжело к стенке, и он увлек меня за собой.

– Ты правда этого хочешь? – спросил он.

– А ты нет?

– Зак, я сделаю для тебя все, что попросишь, но сделанного назад не вернешь. Мне надо, чтобы ты был уверен.

Эти слова подействовали на меня как афродизиак, и я, с силой втираясь в него, застонал.

– Я уверен. – Этот ангел принадлежал мне. Никто не знал его так, как я. Все прочие могли вожделеть его сколько угодно – ему было плевать. Его волновало только то, что хотел я. И в настоящий момент я больше всего на свете хотел увидеть, как он кончает. – Я люблю тебя.

– Ну и способ ты выбрал, чтобы показать это, двинуться можно. – Но смех в его голосе сообщил о том, что он меня дразнит.

Отойдя от него, я повернулся к нашему спутнику, который стоял в шаге от нас и тяжело дышал, наблюдая за нами.

– Я дам любому из вас, – сказал он. Его голос был низким от возбуждения.

Я взял его за футболку, притянул к нам и развернул лицом к Анжело.

– Трогай только его.

Анжело надавил на его плечи, и парень, поскуливая от предвкушения, с готовностью встал на колени. Через его голову я расстегнул Анжело джинсы. Потом услышал снизу звук раскрываемой молнии и постанывание. Парень начал ласкать себя, огромными глазами наблюдая за тем, как я приспускаю боксеры Анжело и вытягиваю на волю его эрекцию. Перегнувшись через него, я еще раз поцеловал Анжело и, всего мгновение поласкав его, отпустил.

Я отошел назад, чтобы все видеть и чтобы не мешать парню трудиться. Когда парень обхватил его свободной рукой, Анжело собрал его волосы в горсть и потянул на свой изнывающий член. Его взгляд скрестился с моим. Он улыбнулся мне. Затем у него перехватило дыхание, и я понял, что парень наконец-то по-настоящему принялся за работу. Губы Анжело чувственно приоткрылись, веки отяжелели, голова откинулась к стенке. Наблюдая за ним, я впитывал каждый звук, который он издавал. Я так хорошо изучил нюансы его дыхания – то, как поначалу оно становилось громче, а потом замедлялось, словно он забывал, как стонать. Перед кульминацией оно ускорялось, он начинал задыхаться, чуть ли не всхлипывать, потом наконец задерживал дыхание и во время оргазма не отпускал, порой забывая дышать так долго, что я не понимал, как он умудряется оставаться в сознании.

Отдавшись наслаждению целиком, Анжело, пока парень ему отсасывал, дрейфовал на волнах сексуальной энергии. Мне нравилось наблюдать за его лицом. За тем, как его длинные, тонкие пальцы погружаются в светлые волосы парня. Мне нравилось наблюдать, как рука парня начинает дергаться все быстрей, в одном ритме с толчками его головы около паха Анжело. Я был до боли, до крайности возбужден и не мог решить, ждать, когда мы дойдем до машины, или довести себя до оргазма прямо тут, пока я наблюдаю за ними. Голос Анжело прервал мои мысли.

– Зак, – хрипло позвал меня он, и я заглянул в его полузакрытые глаза. – Подойди сюда.

Я подошел. Наклонился неуклюже над парнем у его ног и услышал, как тот застонал, когда почувствовал у себя на спине мою тяжесть. Анжело уже расстегивал мои джинсы. Одной рукой он обнял меня за шею и, притянув к себе, жестко поцеловал, а второй пробрался ко мне в штаны и обхватил ею мой член. Он сжал кулак всего один раз…

И мир перестал существовать. Кончая, я даже упустил момент, когда Анжело задержал дыхание. И понятия не имел, дошел ли вместе с нами до кульминации парень внизу или нет. Разрядка была почти столь же мощной, как в тот раз, в туалетной кабинке в Вегасе. И от чего – от единственного прикосновения руки Анжело.

Парень выскользнул из-под нас, и я притянул Анжело поближе к себе. Мы оба до сих пор задыхались и немного дрожали.

– Ты чуть-чуть шизанутый, да, Зак? – поддразнил меня он.

– Ты всегда можешь сказать «нет».

– Я знаю, – сказал он. – Потому и не говорю.

***

Всю обратную дорогу до Коды он спал, а дома пошел за мной в мою спальню и вместе со мной лег в постель, где обнял меня и прошептал в темноте:

– Теперь по-другому, Зак.

Наблюдать за Анжело завораживало меня, однако когда дело было сделано, к нему всегда приходило желание, чтобы я занялся с ним не диким сексом, но неспешной и страстной любовью. До меня у него ничего подобного не было. Он жаждал этого сильнее всего, и я всегда был рад ему угодить.

Я поцеловал его, наслаждаясь ощущением его обнаженной кожи и тем, как крепко он меня обнял. Я любил его – очень сильно, – однако даже сейчас у меня достаточно часто возникало ощущение, что с ним я хожу по тонкому льду. Я так боялся, что потеряю его. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы мы поженились, и я часто порывался рассказать о том Анжело, но всякий раз мне вспоминался тот день в гостиничном номере в Коде, когда от одного упоминания о том, чтобы съехаться, у него случилась паническая атака. Я не хотел рисковать. И потому продолжал ждать, продолжал просто любить его, надеясь, что однажды он по-настоящему станет моим.

По крайней мере сегодня он точно был мой, и мы еще раз доказали друг другу, что у нас все до безупречности идеально.

Глава 1

Мэтт

Когда предложение о бесплатной поездке в Париж может не показаться заманчивым? Я знаю, о чем вы думаете: когда вам пытаются втюхать тайм-шер.

Но, как выяснилось, бывают случаи хуже.

Когда в воскресение зазвонил телефон, было еще раннее утро. Джаред, разумеется, спал, и я задался вопросом: кто же мог позвонить в семь утра? Из всех моих знакомых только Анжело был жаворонком, как я, но он набрал бы не городской номер, а сотовый. Попахивало дурными новостями, и я некоторое время раздумывал, отвечать ли вообще.

Лучше бы я прислушался к своей интуиции.

– Алло?

– Привет-привет, дорогой. Как твое утро?

Голос был легким. Насмешливым. Женственным. И я ощетинился при первом же звуке.

Кто это был? Разумеется, Коул.

– Прекрасно, – процедил я сквозь зубы.

– Страшно рад это слышать, лапа.

– Меня зовут Мэтт.

– Я в курсе. А Джаред дома?

Я подавил раздражение. Такая реакция на него – на все, что он говорил, и на все, что напоминало о нем – давно превратилась для меня в условный рефлекс. Я знал, что веду себя нелогично. В конце концов, он был не виноват в том, что познакомился с Джаредом раньше меня. Как и в том, что делил с ним постель больше раз, нежели мне хотелось бы думать.

– Он спит, – отрезал я. Что самое глупое, я знал, что Джаред был бы не против с ним пообщаться. Он бы хотел, чтобы я его разбудил. Но я терпеть не мог делать Коулу одолжения.

– Печально. Лапа, если б ты мог передать ему мое сообщение…

– Я Мэтт!

– Оно, говоря по правде, касается и тебя с Заком и Анжело, так что с твоей стороны было бы невероятно любезно распространить эту информацию и среди них. Мы с Джоном приняли решение пожениться.

– Серьезно?

– Ну, это будет не настоящая свадьба, поскольку штат такие браки не признает, а всего лишь небольшая чисто символическая церемония…

Я перебил его, сказав, что рад за него, потому что знал: ответить надо именно так. Пусть я и не испытывал ничего близкого к радости.

– Я сообщу Джареду…

– Дорогой, я еще не рассказал самое интересное! – Дьявол. Все, что Коул считал интересным, было просто обязано привести меня в бешенство. – Я решил, что вы прилетите на нашу свадьбу, все четверо…

– Что?

– У нас, как тебе известно, нет родни, кроме Джорджа, но проводить церемонию с одним-единственным гостем – глупо, поэтому мы все обсудили и решили, что вы просто обязаны прилететь. В первый уикенд февраля, и я уже забронировал номера…

– Я не могу просто все бросить и отправиться в Финикс!

– О, лапа, это не в Финиксе! Мы, естественно, решили сделать это в Париже…

– Что?

– Ты, наверное, можешь подумать, что Город любви более доброжелательно относится к однополым союзам. Увы, лапа, это не так, но мы все равно выбираем Париж. Я собирался заказать вам билеты…

– Минуточку!

– Но потом понял, что не знаю ни твоей фамилии, ни, если уж на то пошло, фамилии Анжело, так что…

– Да погоди же!

– Лапа, если б ты только мог попросить Джареда переслать мне всю эту информацию, я был бы дико тебе признателен. Мы купим билеты, и все будет улажено. Знаю, Заку, наверное, покажется странным ехать, чтобы посмотреть, как Джонатан женится, но ты передай ему…

– Ничего я не стану передавать!

– …столько воды утекло, и мы на самом деле будем счастливы, если он тоже приедет. Так, лапа, послушай…

– Нет, это ты послушай…

– …я в самолете, и стюардесса сейчас испепелит меня взглядом. Мне надо выключить телефон.

– Погоди!

– Я буду ждать письма от Джареда. Пока!

– Коул? Коул?

Но на линии уже была тишина. Я поборол желание зашвырнуть телефоном в стену и ограничился тем, что мысленно обложил бывшего секс-приятеля Джареда всеми ругательствами, какие только смог вспомнить – благодаря Анжело, это список за последние пару лет значительно увеличился.

Технологии подвели меня. Мы научились отправлять людей на Луну и делать компьютеры, которые умещались у меня в заднем кармане, но я по-прежнему не мог задушить человека по телефону. Жизнь была редкостной стервой.

***

– Нам нельзя не поехать, – сказал Джаред, наливая себе чашку кофе. Когда перестал дуться за то, что я не позвал его к телефону. – Коул мой старинный приятель…

– Я знаю!

– Плюс это бесплатная поездка в Париж! Ну кто от такого отказывается?

– От него мне ничего не нужно!

– Мэтт, – сказал он, улыбаясь, точно таким же снисходительным тоном, который Лиззи использовала с маленьким Джеймсом, когда тот закатывал истерику на полу. Этот тон призывал: «Давайте будем благоразумными». Черт бы побрал этого Коула. И как у него получалось причинять мне столько проблем даже через разделяющий нас океан? – Речь не о нас с Коулом. Речь о Коуле и о Джоне.

– Мне не нравится Джон и еще больше не нравится Коул! Желаю им всю совместную жизнь выносить друг другу мозги!

– Мэтт, не будь засран…

– Ну почему я обязан ехать?

Он поставил кружку на стол и уставился в пол. Я не вполне улавливал, злится ли он, расстроен или же раздражен, но когда он поднял глаза, на его лице не наблюдалось улыбки. Что само по себе было примечательным знаком. Джаред всегда улыбался. Вздохнув, он встал напротив меня. Поднял голову и посмотрел мне в глаза своими голубыми глазами.

И я в тот же миг осознал, что потерплю поражение.

– Ты же знаешь, что я люблю тебя, – промолвил он тихо.

– Да. – В этом я никогда не сомневался.

– И что его я никогда не любил. По крайней мере, не так.

Я понимал и это – когда вместо того, чтобы дать волю эмоциям, заставлял себя думать рационально.

– Это здесь совсем не при чем, – сказал я воинственно.

– Неужели?

Черт. Он слишком хорошо меня знал. И даже не стал дожидаться, когда я отвечу.

– Мэтт, Коул был счастлив за нас. Неужели тебе так сложно тоже порадоваться за него?

Он был прав. Конечно же, он был прав. Я закрыл глаза и попытался призвать себя к здравомыслию. Ставить Джареда перед выбором – или я, или Коул – было по-детски. К тому же он давно уже выбрал меня. Мне надо было прекратить думать о Коуле и подумать о Джареде. Он хотел ехать, и его было можно понять. Бесплатная поездка в Париж на свадьбу друга, которого он знал около пятнадцати лет – от такого отказаться мог только конченный идиот. С моей стороны было эгоистично его отговаривать.

Плюс надо было принимать в расчет Зака и Анжело. Я знал, они никогда не смогут позволить себе отправиться в такое путешествие за свои деньги. Еще я знал, что Анжело будет в экстазе. Зак – по понятным причинам – едва ли, но он сделает все, лишь бы порадовать Анжело. Не то чтобы мое присутствие было решительно обязательным. Они могли поехать и без меня. Но неужели я хочу торчать в одиночестве дома, пока мой партнер и мой лучший друг улетают в Париж?

Нет. Стопроцентно.

Я заставил себя отодвинуть ревность, которая скручивала меня каждый раз, когда я думал о Коуле. Открыл глаза и опустил взгляд на лицо Джареда. Боже, я так сильно любил его. Глупо было даже предполагать, что я смогу ему хоть в чем-нибудь отказать.

– Хорошо, – сказал я, и он улыбнулся. – Я еду.

– Будет весело, Мэтт, – сказал он. – Вот увидишь.

Жаль, но поверить ему я не мог.

Глава 2

Зак

В то воскресенье я, как обычно, спал допоздна. По воскресеньям мы с Анжело не работали, и я частенько пропускал и пробежку. Когда я вытащил себя из постели, было почти десять часов. Анжело, разумеется, давным-давно встал, но в гостиной я его не нашел. Он сидел за компьютером в комнате, которая считалась нашей столовой и через которую мне надо было пройти по пути на кухню за утренней чашкой кофе. Как только я появился из-за угла, он закрыл браузер и с виноватым видом поднял глаза.

– Ты чего? – спросил его я.

– Ничего, – сказал он, но, отвечая, отвел глаза в сторону.

– Не похоже на «ничего».

– Все похоже, – сказал он, встал и протолкнулся мимо меня. Его явная ложь пробудила во мне любопытство. Вероятней всего, он смотрел порно, но я не думал, что он стал бы скрывать это от меня. Никаких других вариантов я, впрочем, придумать не мог. Я поймал его за руку, и он, остановившись, развернулся ко мне лицом.

– Все хорошо? – спросил я.

На этот раз он встретил мой взгляд и улыбнулся.

– Конечно, Зак, – сказал он. Его улыбка стала игривой, и он потянул меня за руку. – Идем со мной в душ, и я тебе докажу.

Кто я был такой, чтобы спорить?

***

По понедельникам Анжело работал один, а по вторникам – я. Это соглашение позволяло каждому из нас раз в неделю отдыхать от проката – и друг от друга. Помогало сохранять мир и на работе, и дома.

В один из таких понедельников, вскоре после того, как он ушел на работу, мне позвонил Джаред с сообщением о том, что Джон с Коулом женятся, а мы все приглашены в Париж на их свадьбу. Он сказал, что Коул звонил накануне, но Мэтт никаких подробностей не узнал, и потому перед звонком нам с Анжело ему пришлось перезвонить Коулу самому.

Новости вызвали у меня смешанные эмоции. С одной стороны, Джонатан был частью моего прошлого, и напоминание о нем, как обычно, вывело меня из себя. Я ощутил раздражение из-за того, что он вмешался в мою новую жизнь, пригласив меня посмотреть, как он женится на другом человеке. Завидовал ли я Коулу в том плане, что он получил то, что когда-то давно жаждал я сам? Может, самую малость. Превыше всего я завидовал им, потому что они готовились получить то, что я хотел иметь с Анжело. Мы с Анжело дольше их были вместе. Казалось несправедливым, что они делают этот шаг раньше нас. Можно было только гадать, наступит ли когда-нибудь и наша очередь.

– Не знал, что у них такие серьезные отношения, – сказал я.

– Полтора года назад они такими и не были.

Это была правда. Через несколько месяцев после нашего возвращения из путешествия в Вегас Джаред обмолвился, что Джон с Коулом стали встречаться. Я же рявкнул, что меня это не волнует и что я не желаю больше слышать о них ни единого слова. Судя по всему, он решил пойти мне навстречу.

– Ладно, неважно, – вздохнул я. – Даже если он оплатит билеты, мы все равно не можем позволить себе поездку в Париж.

– Ты не понимаешь, – сказал Джаред. – Он берет на себя абсолютно все – билеты, гостиницу, все расходы. Единственное, что придется оплатить нам самим, – это автостоянку у аэропорта на время, пока нас не будет.

– Ты серьезно?

– У него куча денег, – сказал Джаред. – Больше, наверное, чем у бога.

Переварить все это было непросто. Мы с Коулом ни разу даже не разговаривали. Мое единственное взаимодействие с ним случилось два года назад – в ночь, когда я наблюдал, как он уводит моего бойфренда в спальню. Ну а Джонатан… Когда мы наткнулись на него в Вегасе, он достаточно ясно обозначил, что хочет снова сойтись. Меня удивило то, что он, похоже, вспоминал о наших отношениях с нежностью, тогда как мне запомнилось преимущественно плохое. Впрочем, я подозревал, что воспоминания у нас обоих были искажены.

– Я понимаю, почему он пригласил вас с Мэттом, но почему нас?

– Я спрашивал его, и, думаю, причина в том, что у них никого больше нет. Он сказал, еще там будет какой-то Джордж…

– Это отец Джона, – сказал я, гадая про себя, почему он не упомянул его мать Кэрол. Никакой любви между нами с Джорджем, естественно, не было. С ним я хотел увидеться не больше, чем с Джоном.

– В общем, кроме него и нас, там никого больше не будет.

Совсем замечательно, черт подери. Закати они масштабную свадьбу, у меня был бы шанс большую часть поездки не контактировать с Джонатаном и его отцом, но если там будем только мы вшестером и Джордж, избегать их никак не получится.

– Зак? – окликнул меня Джаред, и я понял, что молчу слишком долго. – Ребята, вы ведь поедете, да?

Навскидку казалось безумием отказываться от бесплатной поездки в Париж, однако у меня не было ни малейшего желания ехать. Встреча с Джоном в Вегасе вышла ужасной, и я не мог выдумать ни единой причины, по которой должен был добровольно подвергать себя такому испытанию во второй раз. При том, что меня бы абсолютно устроило больше никогда с ним не встречаться, я полечу на другой конец света, чтобы посмотреть, как он сочетается браком с другим мужчиной? С мужчиной, которому я разрешил переспать с Анжело?

Я задался вопросом, знает ли о том случае Джон. Они с Анжело расстались по-доброму, но у меня было ощущение, что он, мягко говоря, не обрадуется, если узнает, что произошло между моим бойфрендом и его будущим мужем.

Плюс ведь были еще Мэтт и Джаред. Мэтт терпеть не мог Коула и недолюбливал Джона. С учетом ревнивости Мэтта и темперамента Анжело нам повезет, если за неделю в Париже не произойдет мордобоя. И шансы на то, что объектом этого мордобоя окажется кто-то из женихов, были астрономически высоки. В общем, идея со всех сторон казалась кошмарной, и я было открыл рот, чтобы так и сказать…

Но потом подумал об Анжело.

Который до меня выезжал за пределы Колорадо всего один раз, еще в детстве, когда приемные родители возили его в Йеллоустоун. За последние два года мы побывали в Вегасе и в Орегоне, а еще в Чикаго, куда ездили знакомить его с моими родителями (от этой поездки у него не вышло получить удовольствия, поскольку он все время пронервничал). В этом году при хорошем раскладе мы могли бы позволить себе путешествие на машине – к Гранд-Каньону или озеру Макконахи. Если подкопить денег, то через пару лет можно было бы слетать в Нью-Йорк или во Флориду. Но мы никогда – никогда – не смогли бы позволить себе Париж.

Мне даже не нужно было предварительно с ним советоваться. Я знал, что он захочет поехать. И что я, как обычно, не смогу ему отказать.

– Да, – сказал я. – Мы поедем.

Но я не мог избавиться от предчувствия, что впоследствии пожалею об этом.

***

Может, я и не был в восторге от перспективы вновь увидеться с Джоном, но мне по-детски не терпелось поскорей рассказать обо всем Анжело.

Когда он вернулся с работы, я возился с приготовлением ужина. Снаружи шел снег, и он, заходя на кухню, еще стряхивал снежинки со своих густых черных волос.

– Кстати, – сказал я, пока он доставал из холодильника газировку. – Ты знаешь, что Джон и Коул встречаются?

Закрыв холодильник, он повернулся ко мне с настороженным выражением на лице.

– Мэтт говорил мне.

– Они женятся.

Он сложил руки на груди и уставился на меня из-под волос.

– Ну и что?

– Тебе это не кажется интересным?

– Нет. С чего бы?

Я ему не поверил. Анжело вовсе не было все равно. Просто его злило, что не все равно может быть мне.

– Нас пригласили на свадьбу.

Он насупился, и мне пришлось отвернуться, чтобы он не увидел, каких трудов мне стоит сохранить серьезную физиономию.

– И ты типа хочешь поехать?

– А ты нет?

– Естественно, нет, блин!

– Ладно, – сказал я. – Я передам Мэтту и Джареду, что они могут ехать в Париж без нас.

Ответом мне была ошеломленная тишина, и я наконец обернулся и улыбнулся.

– Передумать не хочешь? – спросил его я.

– Свадьба будет в Париже?

– Угу.

Его карие глаза стали огромными, и в них было столько всего. Он был взволнован – практически до головокружения. Я видел, как это волнение бурлит в нем, но он старался оставаться спокойным и не питать пока лишних надежд.

– А мы можем себе это позволить?

– Нет, – сказал я, – но это неважно. За все платит Коул.

Он схватил меня за рубашку и притиснул к столешнице, словно собираясь поцеловать, но сразу остановился и пытливо заглянул мне в глаза.

– Ты серьезно?

– Думаешь, я стал бы врать о таких вещах?

– Нет.

– Думаешь, я сочинил это, просто чтобы тебя подразнить?

– Нет.

– Да.

Он отступил на шаг и спросил:

– Что «да?»

Я еле удержался от смеха. Наконец-то у меня получилось направить его форму общения против него самого.

– Да, – сказал я. – Я абсолютно серьезно. Коул предложил нам всем приехать в Париж.

– О боже мой!

Но потом он осекся. Закрыл глаза и сделал глубокий вдох, а когда снова открыл их, я увидел, что он собрал все свое волнение и, пытаясь быть рациональным, спрятал его внутри. Он опять подошел ко мне и заглянул мне в лицо.

– Ты хочешь снова увидеться с Джоном?

– Нет, – сказал я, и было видно, что он надеялся услышать именно этот ответ.

– Ты предпочел бы не ехать.

– Будь я один – да, но ради тебя я поеду.

В нем опять начал разгораться энтузиазм, однако он еще его сдерживал.

– У нас ведь все будет хорошо, да? – спросил он. – Он ведь больше не причинит нам вреда?

– Встреча с Джоном никак не изменит то, что я к тебе чувствую.

– Ты уверен?

Я взял его за руку и, перевернув ее, поцеловал его ладонь.

– На все сто процентов.

На его лице было столько надежды, и я понял, что поступил правильно, когда решил не пытаться отговорить его ехать. Он приложил ладонь к моей щеке и посмотрел мне в глаза.

– Скажи, что ты хочешь сделать.

Мне всего-то и нужно было, что сказать ему правду. Я отвел с его глаз волосы и ответил:

– Только то, что принесет радость тебе.

Он улыбнулся мне – широкой, возбужденной улыбкой ребенка, который проснулся и обнаружил себя в Диснейленде.

– Я хочу увидеть Париж.

– Хорошо, – сказал я, склоняясь к его губам. – Значит, увидишь.

***

Полтора месяца до путешествия пролетели молниеносно. Нам пришлось помучиться с паспортами, и когда они наконец-то пришли, Анжело взглянул на свой со смесью такого благоговения и волнения, что я в который раз порадовался, что согласился поехать. Даже если оно подразумевало под собой новую встречу с Джоном.

За неделю до Рождества мы отправились в Боулдер, поскольку я не нашел еще ни одного подарка. Анжело успел сделать все свои покупки по интернету, поэтому все время, что я ходил по магазинам, он провел в букинистической лавке, откуда вышел потом с доверху набитым пакетом.

– Смотри, что я купил, – сказал Анжело, когда мы выехали домой. Он показал мне книжку с невероятно старомодной обложкой. Заголовок, набранный пухлыми ярко-розовыми и неоново-оранжевыми буквами, гласил: Париж от A до Z.

– Это путеводитель?

– Угу. Нашел его в секции путешествий, – сказал он, и мне показалось забавным, что он, судя по всему, страшно этим гордится.

– Сколько ему лет?

Он проверил дату копирайта и ухмыльнулся.

– До фигища, Зак. Вышел в год твоего рождения.

– Как остроумно.

– Сам напросился.

– Ну и какой от него толк? – спросил я. – Может, надо было купить что-нибудь поновее?

– А что, ты думаешь, Эйфелеву башню с тех пор переставили в новое место, а Лувр прогорел?

Мне все равно казалось глупым полагаться на такую старую книжку, однако омрачать его энтузиазм я не стал.

За несколько следующих недель этот устаревший путеводитель стал нашей библией.

Анж изучил его от корки до корки, делая закладки и помечая страницы, как будто ему предстояло сдавать по этой книжке экзамен. Он прочитал мне описания по меньшей мере дюжины разных церквей.

– Что тебе хочется увидеть больше всего? – спросил он.

Честно говоря, мне было без разницы.

– То, что больше всего хочешь увидеть ты, – сказал я. И это была чистая правда.

В январе у Мэтта был день рождения, и он получил лучший подарок, какой только мог себе пожелать – его «Канзас-Сити Чифс» стали первыми в АФК (одна из двух конференций НФЛ, ее победитель получает право представлять конференцию в Супербоуле – прим. пер.). Его радость, однако, подпортил тот факт, что свадьба Джона и Коула совпала с днем Супербоула.

– То есть, моя команда в кои-то веки продралась сквозь плейофф, а я, значит, пропущу Супербоул? – возмущенно воскликнул Мэтт.

Джаред особенного сочувствия не проявил. Попади в финал его любимые «Бронкос», он был бы в равной степени огорчен, но поскольку речь шла о команде Мэтта, ему, похоже, вся эта ситуация приносила исключительно удовольствие.

– Уверен, ты найдешь, где его посмотреть, – сказал он.

– В Париже?

– Ну тогда запиши его и посмотри, когда мы вернемся, – предложил Джаред и засмеялся, когда Мэтт встал и без единого слова вышел из комнаты.

Для меня эти полтора месяца были пропитаны неуверенностью. Мне на грудь словно давил невидимый груз, который становился еще тяжелей, когда я вспоминал, что скоро мне предстоит увидеться с Джоном.

Я не хотел его видеть. Но этого было не избежать.

Мои отношения с Джоном, как и у многих, начались с состояния абсолютного счастья. Мы вместе ходили в колледж. Мы были опорой друг другу, когда совершали каминг-аут перед семьей. Мы обожали и поддерживали друг друга. Все было идеально.

Но после выпуска все изменилось. Мы вместе перебрались в Арваду и завели Гейшу. Временами разговаривали о браке и о свадебном путешествии по винодельням Сономы. Я устроился на работу в «От A до Z» и приготовился к тому, что этот год сложится для нас хорошо.

Увы.

Джон никогда не произносил этого вслух, но я знал, что его гомосексуальность стала для его родителей разочарованием, и он, судя по всему, верил, что сможет реабилитироваться в их глазах через карьеру. И все было бы замечательно – если б только он принял тот факт, что у меня следовать его примеру желания не было. Я знал, что он с первого дня возненавидел мою работу в прокате. Он хотел, чтобы я занялся чем-то большим. Стал кем-то большим. Но по мере того, как недели перетекали в месяцы, становилось все очевиднее, что наши цели разнятся. И, самое главное, что отсутствие у меня жизненных целей смущает его. Он стыдился меня.

Выяснить, что я никогда не стану достаточно хорош для него, было невыразимо болезненно. Я был обижен и зол, однако вместо того, чтобы выяснить отношения, поставил перед собой саморазрушительную цель доказать ему, что я никогда не стану тем человеком, которым он хотел меня видеть. Джонатан сделал мне больно, и я хотел отплатить ему тем же. Я был откровенно жесток в своем стремлении вынудить его меня бросить.

Встреча с ним в Вегасе стала для меня настоящим шоком. Анжело понятия не имел, насколько мне было тяжело. Однако на поверхность всплыла не только злость за то, что он обидел меня. И не только боль из-за того, что мы с ним расстались. Превыше всего остального я испытывал чувство вины, потому что знал, что разбил ему сердце. И, что хуже всего, сделал это намеренно.

В Вегасе я ничего из этого выразить не сумел. Моей единственной заботой тогда было душевное равновесие Анжело. На тот момент мы были вместе всего несколько месяцев, и он еще был таким уязвимым, таким неуверенным. Перепих с Коулом ничем нам не угрожал, а вот столкновение с моим бывшим – определенно да. Начать с того, что Анжело бешено ревновал к моему прошлому. А встреча с этим прошлым лицом к лицу была для него практически невыносима. И я похоронил свою боль и чувство вины, оставив жить только злость. Снисходительная пренебрежительность Джона по отношению к Анжело только распалила мой гнев. Я упивался им, потрясал им, использовал его и как щит, и как меч, стремясь помешать Джону разрушить ту хрупкую жизнь, которую я пытался построить с Анжело. И у меня получилось.

Вопрос заключался в том, был ли я способен поступить так еще раз? И возникнет ли у меня такая необходимость?

Мне, наверное, было бы легче, если б я внезапно не распереживался о наших с Анжело отношениях, чего не случалось уже очень давно. Хотя с виду все было в порядке, я начал тяготиться сомнениями. Несколько раз, когда я заходил и заставал его за компьютером, он сразу сворачивал браузер. И всегда говорил, что ничего особенного не происходит, хотя было ясно, как день, что он утаивает от меня какой-то секрет.

– Ты же знаешь, что можешь рассказать мне все, что угодно? – не выдержал я, когда это произошло в третий раз.

– Знаю.

– Но не расскажешь. – Это был не вопрос.

– Нет.

– Ты боишься, что я рассержусь?

– Нет.

– Мне стоит начать волноваться? Ты познакомился с кем-то еще?

– Ничего такого.

– Но рассказывать ты все равно не хочешь?

Он прикрыл глаза и, подумав с минуту, сказал:

– Я все тебе расскажу, Зак. Честное слово. Со временем.

– Но не сейчас?

Он покраснел, однако не отвернулся.

– Не сейчас.

Я отстал от него, но не потому, что не беспокоился. Просто я знал, что давить на него смысла нет. Он сам все расскажет, когда будет готов. Надо лишь набраться терпения.

И все же в груди у меня поселился страх, и я ничего не мог с этим поделать.

Я начал прикидывать, что он может делать онлайн. Первым, что пришло мне на ум, было порно. С другой стороны, причин скрывать это от меня у него не было. Вторым очевидным вариантом – несмотря на его заверения – была виртуальная связь с кем-нибудь в интернете. Но с учетом того, что Анжело в принципе людям не доверял, я счел этот вариант маловероятным. Однако не невозможным.

Я все мозги сломал, гадая, чем он мог заниматься.

Прошло около трех лет с тех пор, как я нанял Анжело на работу в «От A до Z». И если я считал, что у него была большая нагрузка в Арваде, то она не шла ни в какое сравнение с тем, сколько времени он проводил в прокате сейчас. Быть может, он просто устал. Быть может, он занимался поисками новой работы, но боялся мне рассказать.

Вслед за этими мыслями пришли мысли еще тревожней: он мог искать новую квартиру. Он мог планировать уйти от меня, просто пока не нашел, куда переехать.

Я понимал, что наверняка забиваю себе голову ерундой, но остановиться не мог. Мне бы, наверное, помогло обсудить это с кем-нибудь третьим, только я не знал, с кем. Я подозревал, что Мэтт знает не больше меня самого, но он в любом случае ничего бы мне не сказал. С Джаредом говорить совсем не хотелось. После Вегаса они с Анжело заключили мир, и все же я знал, что Джаред считает его незрелым. Он никак не мог уяснить, что поведение Анжело со мной связано вовсе не с его возрастом, но с его полнейшим отсутствием опыта в отношениях. Как бы там ни было, я не хотел давать ему новый повод плохо думать о мужчине, которого я любил.

В итоге я поделился с Лиззи. Не то чтобы мы с нею были близки, но она вместе с мамами Мэтта и Джареда несколько раз в неделю приходила нам помогать, поэтому поговорить с нею было, в общем-то, можно.

– Зак, – сказала она, в очередной раз появившись в прокате, – можно я проверю на вашем компьютере почту?

– Ради бога.

– Наш несколько дней назад полетел, и это сводит меня с ума. Обычно, пока Джеймс спит, я смотрю что-нибудь в интернете, а теперь даже не знаю, чем и занять себя.

Она забросила сумку под стойку и направилась к двери в заднюю комнату.

– Лиззи, – сказал я, – а чем ты занимаешься в интернете? Ну, помимо проверки почты?

Она остановилась у двери и, повернувшись ко мне, откинула с лица свои волнистые светлые волосы.

– Много чем. Проверяю на счете баланс. Смотрю погоду. Читаю твиттер или фейсбук. Что-нибудь покупаю. – Она пожала плечами. – А что?

Я почувствовал себя немного нелепо, но это с такой силой давило мне на мозги, что не успел я опомниться, как слова уже вылетали из моего рта.

– Анжело стал проводить онлайн чересчур много времени, и я сомневаюсь, что он проверяет там почту. Я не думаю, что у него завелся роман или еще что-то такое, но он скрытничает, а я никак не могу догадаться, что он там может делать. – Я умолк и почувствовал, что краснею. Я нечасто краснел, но сейчас происходило именно это.

Лиззи прислонилась к дверному косяку и игриво мне ухмыльнулась.

– Зак, чем все мужчины занимаются в интернете? – Она приставила к своему паху кулак и выразительно им подвигала, а я засмеялся.

– Я думал об этом, но вряд ли это оно.

– Может, он сидит в соцсетях? – спросила она. – Знаешь, как это затягивает. Находишь старых друзей, проходишь тесты, играешь в игры…

Я хоть и редко сидел за компьютером, но был в курсе, что такое фейсбук.

– Ну может, – протянул я скептически.

– Подумай об этом, Зак, – сказала Лиззи. Она явно прикипела к своей идее. – Это как раз в духе Анжело. Он никогда не признается, но он наверняка просто общается с одноклассниками.

– Он не закончил школу.

– Неважно. Меня там добавляют в друзья люди, которых я не видела с первого класса. И коллеги со старой работы. – Она пожала плечами. – Готова поспорить, он просто общается со своими денверскими знакомыми и не хочет, чтобы ты смеялся над ним.

Она была убеждена в своей правоте, и я знал, что с нею лучше не спорить.

– Наверное, ты права, – сказал я. Хоть и нисколько не был в этом уверен.

***

Последние дни перед поездкой прошли как в тумане. Надо было позаботиться о том, чтобы неделю, пока нас не будет, прокатом кто-нибудь занимался. Собрать вещи. Договориться о передержке для Гейши. Я составлял сумбурные списки на салфетках и чеках, которые Анжело неизменно выбрасывал.

В ночь перед самолетом мне снились странные, полубезумные сны: как будто я ушел из проката, оставив ключи внутри, чтобы никто не зашел, и бегал по какому-то отелю во Франции, пока Коул жаловался на то, что ему выставили разорительный счет. В два часа ночи я проснулся, как от толчка. Анжело мирно посапывал рядом.

Я проворочался пару часов, а когда наконец-то заснул, то вернулся в страну сумасшедших снов. Вот-вот должна была начаться церемония бракосочетания Джона и Коула, а я никак не мог найти свои брюки. Я умолял Анжело остаться в отеле вместе со мной, но он без конца твердил, что нам надо спешить. Все ждали только меня. В довершение всего, мне хотелось писать. Все двери в кабинках нашего номера (да, в нашем номере были кабинки, а также снек-бар) были закрыты, но я не мог заставить себя воспользоваться горшком с цветами в углу из страха, что об этом узнают, а Анжело все орал на меня…

– Зак, проснись!

Мои глаза не открылись, однако я вылетел из гостиничного номера, по которому носился без брюк, и воссоединился со своим телом, которое лежало в моей постели – тоже без брюк. И мне по-прежнему сильно хотелось писать.

– Уходи, – сказал я. Или попытался сказать.

– Вставай! – Кровать прогнулась под весом Анжело, а потом он, чуть ли не прыгая на мне, начал что есть сил меня тормошить. – Блин, да проснись же ты!

– Нет. – Я попытался схватить его в охапку и притянуть поближе. Мы по сей день почти каждое утро занимались любовью, и я уже предвкушал, как выгнется подо мной его тело, когда я плавно войду в него.

– На это нет времени, – отрезал он, словно прочитав мои мысли – к этому моменту он, наверное, уже развил в себе такую способность, – а потом его тяжесть исчезла, и мне в тот же миг стало холодно, потому что он сдернул с меня одеяло. – Через пятнадцать минут здесь будут Мэтт с Джаредом, так что, если ты не хочешь, чтобы твою задницу потащили в аэропорт в одних трусах, тебе лучше встать и одеться.

Я перекатился на спину и приоткрыл глаза. Потом взглянул на часы и мигом проснулся.

– Уже семь? Ты почему не разбудил меня раньше?

– Я пытался!

– Когда?

– Целых два раза. Ты сказал, что встаешь…

Я уже выбрался из постели и, стараясь не раздражаться, приступил к поискам чистых штанов.

– Надо было пытаться активнее…

– Блин, Зак! Что за гон? Тебе сколько, блин, лет? Ты что, не можешь самостоятельно поставить себе чертов будильник? Даже не думай переводить на меня стрелки. Я уже два часа говорю, чтоб ты встал…

Он, конечно, был прав, однако мое раздражение не улеглось. Я дико не выспался, а впереди меня ожидало ужасающе долгое путешествие, в конце которого, словно смерть с косой, маячил мой бывший. И мне все еще надо было пописать.

Зазвонил телефон – скорее всего, это был или Мэтт, или Джаред с сообщением, что они уже выехали – и зазвонил очень вовремя, потому что Анжело, отвечая, временно перестал фонтанировать оскорблениями, и я смог наконец-то добраться до туалета.

Через несколько минут я был одет и запихивал в чемодан оставшиеся туалетные принадлежности. Наши вещи, к счастью, были практически собраны. В добавление к чемодану у нас была сумка с кроссвордами для меня, книжкой с путеводителем для Анжело и mp3-плеерами для нас обоих. Один из которых был не заряжен.

– Ты положил зарядку? – спросил я у Анжело, который до сих пор дулся и не смотрел в мою сторону.

– Нет. Не знал, что это тоже моя гребаная проблема.

Черт. Через десять минут он обо всем этом забудет, но прямо сейчас он был совершенно невыносим.

– Ты можешь сказать, где она?

– У меня в комнате.

– Принесешь?

– А ты сам, блин, никак?

– Никак, потому что мне нельзя заходить к тебе в комнату, ты забыл?

Его голова резко дернулась вверх. Он озадаченно уставился на меня, и я приготовился, что сейчас он огрызнется в ответ. Мы редко ругались, однако когда это происходило, имели склонность особо не сдерживаться. Но сейчас он просто стоял и смотрел на меня. И молчал. Потом подошел ко мне, взял меня за руку и повел к закрытой двери в свою комнату. Открыл ее и пропустил меня внутрь.

Я не переступал порога этой комнаты со дня его переезда два года назад. Мебели внутри было немного. Только комод с его одеждой и односпальная кровать, которая была заправлена, но в которой он не спал уже много недель. А может быть месяцев. А может, вдруг понял я, и целый год. Она была сплошь завалена книжками, выстиранным бельем и коробками с паззлами, которые мы собирали в последние месяцы.

Он схватил с комода зарядку и вложил ее мне в ладонь, а после заглянул мне в глаза.

– Она уже давно не моя комната, – проговорил он тихо. – Я думал, ты знаешь.

То была такая крошечная вещь, и все же она меня тронула. Поначалу он сохранял между нами дистанцию, и я принимал его правила, пусть они и разбивали мне сердце. Почти два с половиной года я любил его и жил с ним. Я работал с ним, готовил для него, обустраивал для него дом. И все это время не замечал, что барьеры, разделявшие нас, опускались.

Я отвел волосы с его глаз. И сказал:

– Спасибо тебе.

– Погоди благодарить меня, Зак, – сказал он, снизу вверх усмехаясь мне, потом обвил мою шею руками и, приподнявшись на цыпочки, потянул на себя. Его губы были мягкими, но настойчивыми. Тонкое тело вжалось в мое. – Эта кровать у меня уже целых шесть лет, – проговорил он, – но ею ни разу не пользовались, как надо. – Я знал, что в Арваде он никогда не пускал мужчин к себе в дом, не говоря уже о постели. Стоило мне понять, что он предлагает, и я застонал, а он, еще сильнее втираясь в меня, рассмеялся. – Как думаешь, хватит нам времени?

Но прежде чем я успел что-то ответить, в дверь начал дубасить Мэтт – мы всегда знали, что это он, потому что нормальные люди пользовались звонком, – и я вздохнул. Как обычно, Мэтт не стал дожидаться, когда мы откроем. Дверь распахнулась, и мы услышали, как он проорал:

– Ну что, вы готовы?

– Конечно, – сказал Анжело, но негромко – так, чтобы услышал лишь я, и по блеску в его глазах я понял, что он имеет в виду нечто совершенно другое, чем Мэтт. Он быстро поцеловал меня в подбородок и отпустил, затем развернулся и вышел, оставив меня у себя в комнате одного.

Вот только она больше не была его комнатой.

***

Прямых рейсов от Денвера до Парижа не существовало, и мы с учетом пересадки, двенадцатичасового перелета и разницы во времени приземлились в Париже около половины девятого следующего утра. Полдня в самолете были бы адом – если бы Коул не обеспечил нас всех билетами в первый класс.

– Обалдеть! – воскликнул Анжело. – Он наверняка выложил за них уйму денег!

– Он может себе это позволить, – сказал Джаред.

Мэтт, как самый высокий, был особенно счастлив возможности вытянуть ноги.

Он немного поуспокоился насчет Супербоула, но было видно, что предстоящая встреча с мужчиной, который столько раз делил постель с Джаредом, по-прежнему вызывает у него беспокойство. И я его понимал. При мысли о новом столкновении с Джоном мои внутренности завязывались в узлы. В одиночку я бы еще мог, наверное, пережить это, но стоило мне представить его рядом с Анжело – и меня начинало мутить.

Я оглянулся на Анжело, который сидел с книжкой рядом со мной. Его длинные черные волосы скрывали от меня его профиль, и я поборол порыв откинуть их прочь. Он не смотрел на меня, но, видимо, почувствовал на себе мой взгляд. Взял меня за руку и коротко сжал мои пальцы, после чего отпустил их, чтобы перевернуть страницу.

Два года, прошедшие после Вегаса, изменили нас. Что важнее всего – они изменили его. Он стал сильнее, стал намного уверенней в нас. И все же я слабо представлял, что может ждать нас в Париже. В Вегасе мы встречались с Джоном всего один раз – за ужином в ресторане, – и еще на следующий день, когда он появился на несколько минут, чтобы принести извинения. В Париже нам предстояло провести с ним неделю. Я надеялся, что Анжело справится с этим лучше, чем в прошлый раз.

Я надеялся, что я сам справлюсь лучше.

– Мэтт, смотри, – вдруг сказал Анжело и протянул ему через проход свою книжку. – Тут о твоих моментах изумления! У этого типа они тоже были!

Мэтт взглянул на страницу, и его глаза округлились от удивления. Он закрыл книжку, чтобы посмотреть на обложку, а потом, выгнув бровь, перевел взгляд на Анжело.

– Ты читаешь стихи?

– Ну да. Что здесь такого? – спросил Анжело, хотя вид у него был куда неуверенней голоса.

– Это ж стихи!

Анжело вздохнул.

– Чувак, я знаю, просто несколько недель назад я зашел в один букинистический в Боулдере, и его хозяин распродавал по доллару все свои книжки с поэзией, потому что никто их не покупал…

– Тому есть причина, знаешь ли, – вставил Мэтт, но Анж проигнорировал его реплику.

– …а я стихов никогда еще не читал, вот и подумал, блин: а почему бы и нет? Вот и спросил хозяина, что лучше взять, потому что не хотел нарваться на что-нибудь сложное, а он сказал, что вот эту. – Он уже захлебывался от слов, а его щеки ярко пылали. Они с Мэттом были как братья – и как настоящие братья обожали друг друга подкалывать, но я знал, что еще Анжело на каком-то уровне нуждается и в одобрении Мэтта. – Блин, Мэтт, прочти уже этот гребаный стих!

Мэтт состроил скептическую гримасу, однако все-таки открыл книгу на заложенной пальцем странице. Стихотворение было, судя по всему, небольшим, потому что всего минуту спустя он недоуменно оглянулся на Анжело.

– Ты хочешь сказать, что Джаред – дикая роза?

– Я хочу сказать, что он твоя дикая роза.

Мэтт покачал головой.

– Анжело, – сказал он. – Как только мы приземлимся в Париже, я куплю тебе порно.

Анжело со смехом забрал у него книгу.

– Только чтоб на этот раз там не было телочек.

– Аминь, – подытожил Джаред, выглянув из-за Мэтта.

Я был удивлен не меньше Мэтта, узнав, что он читает. Однако меня нисколько не удивило то, что он решил попробовать что-то новое только потому, что никогда не делал этого раньше.

– Тебе нравится поэзия? – спросил его я.

Он пожал плечами.

– Ну… местами, наверное, да. В смысле, я еще многого не понимаю. Этот тип не особо мне нравится – слишком много пишет о боге. И о фермерах, что тоже отстой. Но вообще я начинаю вникать, почему люди тащатся от стихов. Бывают такие, которые могут выразить то, что ты хотел бы сказать, но не можешь. Понимаешь? Они как бы передают то, о чем ты думаешь в сердце.

– Как то стихотворение о моментах изумления Мэтта?

Он кивнул.

– Я нашел и наше стихотворение, Зак. – Он опять покраснел, и я увидел, что его глаза умоляют меня не смеяться. – Показать?

– Конечно.

Он нашел страницу с завернутым уголком и передал книгу мне. Стихотворение называлось «Край свадеб» и было пугающе длинным, но Анжело, словно прочитав мои мысли, сказал:

– Читай не все. Только то, что я отметил. – Он показал на пятую строфу, первые несколько строчек которой были подчеркнуты. – Вот, что я бы сказал тебе, Зак, – тихо добавил он. – Если б умел.

Началом я не проникся – там было что-то непонятное о пребывании в темноте, – но к середине смысла прибавилось.

– «Ты – место, известное мне, к которому вновь и вновь приводит меня неизвестность», – прочел я вслух и поднял глаза. – Она тоже была его севером.

Было видно, что он почувствовал облегчение – и от того, что я не поднял его на смех, и от того, что я его понял.

– Эта часть о тебе, – сказал он. – А вот эта – видишь, в конце? – обо мне. «Мне нечего дать тебе». – Он повел плечами. – «Кроме себя».

Он произнес это так, словно оно было несущественным даром, и я решительно не мог согласиться с ним. Отложив книжку, я взял его за руку, перевернул ее и прижался губами к ладони.

– Ангел, – сказал ему я, – кроме тебя мне ничего и не нужно.

***

Если в Париже и жила магия, то явно не в аэропорту. За теплым ароматом свежеиспеченного хлеба явственно чувствовался запах мочи и застоявшегося табачного дыма. После стерильного воздуха самолета это было слегка чересчур, и аппетит, нагулянный за полет, у меня мигом пропал.

Коул прислал за нами машину, и пока мы ехали до отеля, то глазели по сторонам не меньше Анжело.

Отель находился на большой открытой площади. Она называлась Вандомской, как сообщил мне Анжело. Лобби было огромным, со стойками из темного дерева, мозаичным полом и обитыми темно-зеленым бархатом стульями. Повсюду был мрамор всех мыслимых и немыслимых оттенков – белый, золотистый, зеленый, коричневый, серый. Как только мы зашли, стало ясно, что номера здесь стоят бешеных денег.

Пока Мэтт, Джаред и Анжело разбирались с коридорными насчет наших сумок, я отправился к стойке зарегистрироваться. Оказалось, мне всего и надо было, что назвать свое имя и забрать наши ключи.

– Мистер Дэвенпорт уже спускается к вам, – сообщила женщина-администратор за стойкой. И действительно, всего через мгновение к нам вышел Коул.

Он чем-то напомнил мне Анжело. Коул был немного повыше, но такого же стройного телосложения. Его кожа была всего на пару оттенков светлей, чем у Анжело. И совсем как у Анжело, ему на глаза постоянно падали пряди волос; хотя в его случае они были подстрижены так намеренно.

– Привет, Зак, – сказал он, взяв мою руку в ладони. – Мы с тобой, по сути, еще не встречались, верно?

– В общем, нет.

– Я рад, что ты приехал.

– Спасибо, что пригласил нас, – откликнулся я, хотя слово «пригласил» было сильным преуменьшением с учетом всего, что он для нас сделал – оплатил перелет до Парижа и поселил в баснословно дорогую гостиницу.

Его мягкие руки еще держали мою, а взгляд был настороженным, но дружелюбным.

– Я надеюсь, между нами не будет неловкостей.

– С чего вдруг? – спросил я.

Было видно, что он немного опешил. Его брови удивленно приподнялись.

– Господи, лапа. Не разберу – серьезно ты или это сарказм. – Я мог понять его неуверенность. В конце концов, он вступал в брак с моим бывшим бойфрендом, а с нынешним как-то раз переспал.

– Это был не сарказм, – заверил его я. – У меня нет обид ни насчет Джона, ни насчет Анжело.

Он чуть-чуть опустил подбородок, так что его глаза скрылись от моего взгляда за волосами. Этим он опять напомнил мне Анжело, хотя Анжело делал этот жест неосознанно, а Коул – явно специально.

– Надеюсь, ты не волнуешься, что это случится еще раз?

Я не сдержал улыбки.

– Ты переступишь границы Джона задолго до того, как Анжело переступит мои.

– Вижу, ты очень в этом уверен.

– О да.

Он опять смахнул волосы в сторону. Затем окинул меня оценивающим взглядом.

– А ты совсем не такой, как я думал. Джонни сказал, ты очень расслабленный, но с учетом его зажатости это могло означать всего лишь то, что ты понимаешь назначение кнопки «спящий режим» – и не более.

На это стоило бы рассмеяться, но я не сумел.

– Страшно даже представить, что наговорил обо мне Джон.

Он покачал головой.

– Ничего особенного. Хотя он намекнул, что ты скорее предпочтешь выцарапать себе глаза, чем увидеть его еще раз.

– Он был недалек от истины.

– У вас все было настолько плохо?

– Нет, – сказал я. По правде говоря, у нас было и много хорошего, но, оглядываясь назад, мне было нелегко вспомнить, в чем оно заключалось. Я не мог разглядеть хорошее за ложью и ссорами, которые омрачили последние несколько месяцев наших с ним отношений. – Просто все закончилось очень неважно.

– До такой степени, что ты предпочел бы не приезжать?

– Да.

– Тогда почему ты приехал? – В его вопросе не было вызова. Ему был искренне интересно узнать, каким будет ответ.

– Ради Анжело. – Мне показалось, что сейчас самое подходящее время сказать то, что я собирался. – Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты подарил ему такую возможность. Я хочу, чтобы ты знал, как много это для него значит. Сам он никогда не отважится в этом признаться. Он выезжал из Колорадо всего несколько раз, и я не могу даже описать, какое значение для него имеет поездка в Париж.

– Ты очень сильно любишь его.

Это утверждение застало меня врасплох, однако я согласился:

– Конечно.

– Джонни сразу сказал, что если ты и приедешь, то исключительно ради Анжело. – Он заговорщицки улыбнулся мне. – Но мы ему об этом не скажем. Терпеть не могу, когда он оказывается прав.

– Понимаю тебя. Он становится невыносим, когда начинает злорадствовать, – сказал я, и Коул рассмеялся. – Но он, похоже, изменился сильней, чем я думал. Раньше имя Джонни бесило его.

– Лапа, уверяю тебя, – он подмигнул мне, – оно до сих пор его бесит.

Я наконец-таки рассмеялся, и напряжение, которое я испытал в момент встречи с ним, отступило. Внезапно я понял, что он идеально подходит Джону – в отличие от меня, ему при любых обстоятельствах хватало силы духа оставаться собой. Он улыбнулся и сжал мою руку, и я почувствовал, что мы каким-то образом достигли молчаливого взаимопонимания.

– Думаю, ты мне нравишься, Зак, – сказал он, когда отпустил меня. – И Джонни будет раздражен из-за этого ровно настолько, чтобы повеселить нас обоих.

Затем он заглянул мне за плечо, и его улыбка из искренней трансформировалась в чересчур ослепительную.

– О, привет-привет, лепесточек, – протянул он, и я, обернувшись, обнаружил у себя за спиной Мэтта. Он выглядел слегка удивленным. И слегка раздраженным.

– Слушай ты, Вандербильт…

– Я думал, он Дэвенпорт, – сказал я.

– Вообще я предпочитаю фамилию Фентон, – встрял Коул.

Мэтт хищно оскалился на него.

– По барабану.

– Ох, лапа, зови меня просто Коул.

– Если ты станешь называть меня Мэтт.

Коул положил ладонь на бедро. Откинул волосы с глаз и склонил голову набок. Мэтт был минимум на четыре дюйма выше его, однако Коул, глядя ему в глаза, каким-то образом умудрялся создавать впечатление, будто он смотрит на него сверху вниз.

– Лепесточек, как пожелаешь.

Мэтт закатил глаза, но ничего больше не сказал и отвернулся, чтобы забрать у женщины за стойкой ключи.

Подошли Джаред и Анжело, и Коул сразу направился к Джареду и крепко обнял его. Джаред, смеясь, ответил ему тем же самым. Они простояли так пару секунд, затем Коул отклонился назад и взял лицо Джареда в ладони. Глядя ему в глаза, он что-то сказал – что-то явно серьезное. А после поцеловал его. Прижался губами к уголку его рта, словно не смог выбрать между щекой и губами. Поцелуй был легким и дружеским, и хотя продлился чуть дольше, чем я ожидал, в нем не было ничего сексуального. Тем не менее я услышал со стороны стоящего рядом Мэтта низкий звук, подозрительно похожий на рык.

– Парень, спокойно. Сидеть, – сказал ему я.

Он не засмеялся.

– Я был бы гораздо спокойнее, если б он не лапал его без остановки!

Коул вел себя с Джаредом до ужаса фамильярно, но я знал, что Джаред предан Мэтту на все сто процентов.

– Чего ты боишься? – спросил я его. – Ты же не думаешь, что Джаред может тебе изменить?

Он оторвал глаза от своего партнера, вздохнул и с заметным смущением посмотрел на меня.

– Естественно, нет, – сознался он неохотно. – Просто меня сводит с ума мысль о том, что они были вместе.

– Иногда секс это просто секс, – ляпнул я, о чем немедленно пожалел. Мои слова явно вызвали у него раздражение.

– И каким образом мне должно стать от этого легче, при том я, похоже, единственный, кто так не считает?

Анжело оглянулся на нас и, очевидно, по лицу Мэтта понял, что происходит – поскольку рассмеялся и, оттянув Джареда в сторону, встал между ним и Коулом.

С Анжело Коул позволял себе меньше вольностей, нежели с Джаредом – по крайней мере, целовать его он не стал. Но он стоял очень близко. Одной рукой обвивал талию Анжело и смешил его, что-то шепча ему на ухо.

– Как ты можешь это терпеть? – прошипел Мэтт сквозь зубы.

Но я, пока наблюдал за ними, не чувствовал ничего похожего на то, что было в день, когда они познакомились. Тогда между Коулом и Анжело ощущалось сильное сексуальное напряжение – я практически слышал, как оно между ними потрескивало. Искры летали по всему помещению, и те, кто стоял рядом с ними, явно чувствовали себя немного на взводе, хотя я подозревал, что о причине никто так и не догадался.

Сейчас же ничего подобного не было. Да, Коул вовсю флиртовал, а Анжело не мешал ему, но, глядя на Анжело, я отчетливо видел, что ничего, кроме дружелюбного любопытства, у него к Коулу нет. Я судил по его взгляду и по тому, как он взаимодействовал с Коулом. Он больше не испытывал к нему физического желания.

– Идем. – Я взял Мэтта за руку. – Давайте заселимся.

Мы прихватили Джареда с Анжело и направились к номерам, пока Коул кричал нам вслед, что мы наверняка умираем от голода (и он был прав), поэтому через час он будет ждать всех нас внизу, чтобы отвести на ранний ланч.

Пока мы поднимались, в лифте стояло гробовое молчание. Мэтт свирепо сверлил Джареда взглядом, однако молчал, а Джаред игриво ему ухмылялся. Я не сомневался, что через пять минут они будут или драться, или трахаться. Ради их же блага я надеялся на последнее.

Глава 3

Мэтт

Я очень старался удержаться и не впасть в абсолютное бешенство, но у меня явно не получалось. В последние несколько недель я прилагал большие усилия к тому, чтобы преодолеть свои сомнения насчет этой поездки. Да, я скорее всего пропущу Супербоул. Да, мне придется смотреть, как женятся люди, которых я с трудом выношу. Но то была бесплатная поездка в Париж с моим партнером и моим лучшим другом. Коул не представлял для меня угрозы. Так твердил я себе снова и снова, пытаясь не поддаваться эмоциям.

Но стоило мне увидеть Коула и Джареда в лобби, как все мои усилия думать рационально пошли прахом. Я пришел в ярость. И усмешка Джареда, словно все это было игрой, только усугубила ситуацию. Как и попытки Анжело с Заком сделать вид, будто они понятия не имеют, что происходит, пока они, стоя в другом углу лифта, изо всех сил старались не смотреть на меня.

Все думали, что я веду себя, как дурак, и на каком-то уровне я понимал, что они правы. Но это не меняло того факта, что для меня было невыносимо видеть Джареда в компании Коула. Меня бесила мысль о том, сколько раз они были вместе. И меня очень бесило наблюдать, как они притрагиваются друг к другу.

Номер Зака и Анжело находился в противоположном конце коридора, так что, выйдя из лифта, мы разошлись в разные стороны. Я пошел вслед за Джаредом к нашему номеру. Это был сьют. Чрезмерно роскошный и пышный, что, казалось, было призвано подчеркнуть тот факт, что мне здесь не место.

Коридорный уже отнес наши сумки наверх и оставил их в номере. После долгого перелета у меня было ощущение, что я провел в одной и той же одежде тысячу лет, и мне до смерти хотелось поскорей принять душ. С другой стороны, Джаред наверняка думал о том же. Я решил уступить ему очередь, потому что настроения принимать душ вместе с ним у меня точно не было.

– Знаешь, – начав раздеваться, сказал он через плечо, – если ты будешь хмуриться вот так всю неделю, то заработаешь себе головную боль.

– Рад, что ты находишь это забавным.

– Мэтт, перестань, – мягко упрекнул меня он. – Нам же должно быть весело.

– Смотреть, как тебя лапает Коул, расходится с моим представлением о веселье.

В одних боксерах он подошел ко мне и, усмехаясь, принялся расстегивать мои джинсы.

– Собираешься ревновать всю неделю?

– Возможно.

Он проник ладонью мне в джинсы, и я приказал себе проигнорировать его жест. Получилось не до конца, однако я еще злился и был твердо настроен не отвлекаться на его ласки.

– Мы с Коулом знакомы целую вечность…

– Я знаю.

– Так с чего ты решил, что сейчас, спустя столько лет, мы с ним вдруг станем не просто друзьями? Он женится, Мэтт. – Его рука еще поглаживала меня, и хотя я хотел оставаться сердитым, некоторые части моего тела были со мной решительно не согласны. – Я люблю тебя. А не его. Ты правда считаешь, что это может внезапно перемениться?

Правда ли я так считал? В общем, нет. Суть заключалась не в том, что я опасался, как бы Джаред не воспылал к Коулу страстью. А в том, что Коул в принципе когда-то был с ним. Их совместное прошлое – вот, что доводило меня до безумия.

– Мне нечего дать тебе, чего бы у тебя не было с ним, – процедил я сквозь зубы.

Он так удивился, что его рука прекратила двигаться. Поднял на меня озадаченный взгляд и моргнул.

– Ты правда так думаешь?

– Ты же сам вечно напоминаешь о том, сколько лет вы знакомы! Все, что мы делаем, ты задолго до меня делал с ним, и это сводит меня с ума!

Где-то минуту он это обдумывал, а потом я увидел, как в глазах у него появились порочные искорки, а на лице медленно расплылась озорная усмешка.

– Нет, не все, – возразил он, поцеловав меня. Рубашку он с меня уже снял и теперь стягивал вниз мои джинсы. – Есть очень много вещей, которые я никогда с ним не делал, – произнес он. – Давай я перечислю их все. Я никогда не спал с ним в одном спальном мешке. – Говоря, он продолжал раздевать меня. Его руки двигались по всему моему телу, губы между предложениями то и дело находили мои. – Я никогда не ходил с ним в поход. Я никогда не занимался с ним геокэшингом. – Он прикусил мочку моего уха, и его рука снова легла на мой пах. – Я никогда с ним не жил. Пусть мы и занимались сексом, но любовниками не были никогда. Я никогда не засыпал у него в объятьях. Я никогда не просыпался от его поцелуев или от того, как он тянет меня за волосы.

Моя решимость оставаться сердитым медленно таяла. Частично из-за него – из-за его крепкого, стройного тела, прижатого к моему, из-за того, как его руки притрагивались ко мне именно там, где мне хотелось. Из-за его поцелуев и из-за того, как он покусывал меня, становясь агрессивным. Из-за запаха его жестких кудрей и тихого, низкого стона, который вырвался у него, когда я наконец-то стал отвечать на его ласки.

Но больше всего на меня подействовали его слова. Он напомнил мне, почему нам так здорово вместе, почему мы задолго до того, как превратиться в любовников, стали друзьями, и почему его дружба с Коулом никогда не могла стать тем, что было у нас.

– Я никогда не ходил с ним на футбол, – потянув меня к кровати, сказал он. И рассмеялся, когда задумался о том, что только что произнес. – Фактически, я даже ни разу не смотрел с ним футбол, потому что «дорогой, это вульгарная и жестокая игра, и впридачу ужасающе скучная». – Тут непроизвольно рассмеялся и я, и он толкнул меня на кровать. Он подошел к чемодану и достал смазку. Потом спустил боксеры и сел на меня верхом. Его скользкая рука заходила по моей длине, смазывая меня. После путешествия в Вегас мы стали заниматься анальным сексом несколько чаще, но я, пусть и выполняя активную роль, по-прежнему всегда был под ним – был верхним снизу, как говорил Джаред, считая это выражение очень смешным.

Он посмотрел на меня сверху вниз своими пронзительными голубыми глазами.

– А знаешь, что еще я никогда с ним не делал?

– Что?

– Вот это, – сказал он и опустился на меня. Он был таким горячим и тесным, и, как только он задвигался на мне, я застонал. Не останавливаясь, он наклонился и тихо проговорил мне на ухо: – Он ни разу не брал меня. Ни единого. – Его тон был дразнящим, однако прерывистым. – Это имеет значение – то, что активом был всегда я?

Судить в данную минуту, рациональный он выдвинул аргумент или нет, я был не в состоянии. Но его слова нашли во мне отклик. Это имело значение.

– Он никогда не бывает сверху, – сказал он, задыхаясь. – Вдумайся, Мэтт. Он меньше меня. Он никогда не швырял меня на постель, чтобы хорошенько оттрахать. – Его зубы покусывали мою шею, руки были всюду одновременно, тело продолжало двигаться. – Это что-то меняет? Тебе легче от мысли, что он никогда не трахал меня вот так? Что он вообще ни разу не трахал меня?

– Да, – признался я таким же задыхающимся голосом.

– Хочешь сделать со мной то, что никогда не делал он?

– Да.

– Тогда будь агрессивным.

Только представив себе это, я застонал.

– Возьми контроль на себя.

– О боже…

– Сделай то, что не делает он.

Я хотел. Я правда очень хотел.

– Трахни меня, – сказал он, и мне в плечи больно впились его пальцы.

– Джеред…

– Ну же!

Где-то глубоко во мне словно щелкнул переключатель. Джаред был прав. Я не хотел пассивно лежать под ним. Не сегодня.

Я схватил его в охапку и, перевернув нас, подмял под себя, а он закрыл глаза и со стоном выгнулся подо мной. Я и забыл обо всех преимуществах этой позы. Она позволяла видеть его лицо. Позволяла ласкать его, пока я в него вторгался. И, как он и сказал, я мог быть по-настоящему агрессивным. Я не вполне помнил, почему обычно с такой неохотой отдавал ему подчиненную роль, но внезапно это стало совершенно неважно. Я отбросил все мысли, и мне стало легко. Стало облегчением вторгаться в него быстрее и резче, чем прежде.

Он оттолкнул мою руку от своего члена и начал ласкать себя. Я не мешал ему. Вбиваясь в него, я захватил его волосы в горсть, потом потянул за них – сильней, чем обычно, так сильно, что он застонал не только от удовольствия, но и от боли – и, трахая его все сильней, атаковал его шею. Я не был уверен, правильно ли перегонять свою ревность и злость в занятие сексом, но все равно это делал. Джаред сказал, что он мой, и рациональной частью своего разума я понимал, что он прав. Но мне хотелось доказать это. Пометить его. Предъявить на него права самым что ни на есть первобытным способом.

Я почувствовал, как мне в спину впились его ногти, а зубы вонзились в плечо. Потом услышал хриплый вскрик около уха и ощутил, как он содрогается подо мной. Это толкнуло меня за край, и я излился в него, обнимая, вторгаясь в него на макмимальную глубину, и, делая это, обнаружил, что думаю об одном: о том, что он принадлежит только мне, и никто его у меня не отнимет.

Позже, когда я крепко обнял его, и мы восстановили дыхание, он сказал:

– Вот, что я хочу, чтобы ты запомнил, Мэтт. Каждый раз, когда ты начнешь ревновать и тебе захочется ударить его, я хочу чтобы ты вспоминал этот момент. А потом, когда мы будем возвращаться к себе, ты можешь швырять меня на кровать и повторять все, что ты только что сделал. Лишь бы только ты помнил, что ты – единственный, кого я люблю.

Я вздохнул и обнял его покрепче. Признавать не хотелось, но моя ярость иссякла, а ревность, пока мы лежали в посторгазмической неге, утратила силу.

– Манипулятор чертов, – пробурчал я, поцеловав его в шею, и он рассмеялся.

– Учился у лучших. – Он перевернул нас обратно, оседлал мои бедра и сверху вниз улыбнулся мне. – Ты еще сердишься?

– Нет.

– Хорошо, – сказал он, – потому что это было по-настоящему круто.

– Я не сделал тебе больно?

– Сделал, – ответил он, но улыбаясь от уха до уха, и я понял, что это не жалоба.

Я дотянулся до его волос и ухватился за них, а он позволил мне притянуть себя вниз и поцеловал меня.

– Ну все, теперь мне хочется, чтобы ты всю поездку заставлял меня ревновать.

Он одарил меня улыбкой, сексуальней которой я ничего в жизни не видел.

– Читаешь мысли.

Глава 4

Зак

Анжело до беспамятства влюбился в наш сьют. В настолько роскошных местах он еще не бывал и поначалу боялся к чему-либо притрагиваться, словно из страха сломать. В гостиной стоял диван, несколько кресел и стол. Потолки были высокими. Занавеси из темно-красного бархата, казалось, были повсюду – не только на окнах, но в дверных проемах. В спальне стояла накрытая тем же бархатом большая кровать, над которой висела золоченая люстра. Люстра в спальне. Почему-то это казалось самым абсурдным. Плазменный телевизор в такой обстановке казался до крайности чужеродным предметом.

Анжело стоял у окна.

– Не верится, что мы здесь, – пробормотал он с благоговением. Потом ткнул пальцем в стекло. – Если пойти вон по той улице вон туда, то можно попасть в Тюильри. В «От A до Z» говорится, что эти сады – душа города. «Разбитые со смелым размахом, ухоженные и элегантные, они восхитительны в своей красоте». – Он оглянулся на меня. Его глаза были огромными, взгляд – зачарованным. – Так там написано.

– Сейчас зима.

Этот простой факт нисколько не остудил его энтузиазм.

– Скорей бы там побывать, – сказал он и снова повернулся к окну.

Меня сады интересовали мало, но мне было отрадно видеть Анжело настолько счастливым. Я подошел к окну и встал у него за спиной, а он откинулся на меня. Нам была видна бóльшая часть вымощенной тусклым кирпичом площади, которую окружали серые здания, построенные в едином стиле и с расположенными на одном уровне окнами. Под большинством окон были ящики для цветов, но в это время года в них, конечно же, ничего не росло. В центре площади одиноко стояла огромная колонна со статуей наверху.

После поездок по Америке у меня сложилось мнение, что все города похожи. Но тут западом США и не пахло.

– Что это за колонна? – спросил я.

– Наполеон воздвиг ее после битвы при Аустерлице. В честь победы. Они взяли пушки противника и переплавили их вон на те бронзовые барельефы.

– Значит там наверху Наполеон?

– Ага. Правда, это не оригинальная статуя. Старую вроде свалили. Не знаю, из-за чего. Но потом поставили новую. – Он повернул голову и, взглянув на меня, усмехнулся. – Если, конечно, после выхода моей книжки не случилось никаких других перемен.

– Напомни мне впредь задавать подобные вопросы Коулу, умник, – ответил я, и он рассмеялся. – Что он сказал тебе? – спросил я.

– Когда?

– В лобби. – Я поцеловал Анжело в шею, и его пробрала дрожь. – Он что-то шепнул тебе на ухо. – Я оттянул ворот его футболки, обнажая плечо. Мне нравилось то мягкое местечко, где его плечо переходило в шею. Я пощекотал его там кончиком языка, и у него на миг перехватило дыхание.

– Сказал, что рад, что ты не распсиховался, потому что двух ревнивых бойфрендов за раз ему не осилить.

Я рассмеялся и еще раз поцеловал его. Потом скользнул ладонью по его животу и начал расстегивать его джинсы.

– Ты больше не хочешь его.

Он покачал головой.

– Нет.

Его дыхание стало меняться. Я, давая предвкушению разгореться, не торопился. Расстегнув молнию на его джинсах, я проник внутрь и начал поглаживать его сквозь белье. Как только он возбудился, я стянул его боксеры вниз и обнажил его член, но трогать не стал, а скользнул ладонью ему между ног и сжал бедро в том месте, где оно переходило в таз.

– Зак! – прошипел он. – Окно!

– А что с ним? – Я прикусил его шею сильнее. Потом потер мягкую кожу за его яйцами и потянулся назад, к его входу. Угол был не самым удобным, но я постарался достать пальцами как можно дальше, и услышал, как у него перехватило дыхание. Мой член был твердым, и я терся им о него.

– Нас могут увидеть, – выдохнул он.

– Могут, – согласился я. Взяв в ладонь его яйца, я нежно их сжал. – Я даже надеюсь, что нас увидят. – Его дыхание ускорялось по нарастающей. – Надеюсь, они увидят все. – Моя рука пошла вверх. Краем ладони я легонько задел его ствол, и у него снова перехватило дыхание. Он издал тихий звук, который, будь он чуть громче, мог бы стать всхлипом. – Надеюсь, что им понравится.

– Зак, пожалуйста, – прошептал он.

Я притронулся к кончику его члена и начал массировать головку, растирая крохотные капельки смазки.

– Сегодня вечером, – прошептал я, дразня его, – после того, как мы примем душ, я брошу тебя вон на ту кровать. – Я позволил себе плавно провести по его длине пальцами. – А потом разведу тебе ноги. – Я вновь завел руку вниз, так далеко, как только мог дотянуться. Мои пальцы, массируя его, стремились попасть к его входу. – Я буду вылизывать и сосать тебя до тех пор, пока ты не взмолишься о пощаде. – Моя рука опять поднялась. Я приложил ладонь плашмя к его члену и вжался в Анжело со спины, втираясь в его ягодицы и вталкивая его эрекцию в руку.

Говорить в столь возбужденном состоянии было непросто, но он сумел выдохнуть:

– Это все?

– Нет, – сказал я, наконец-то заворачивая его в кулак и начиная ласкать. – Потом я оттрахаю тебя до потери сознания.

Он хрипло рассмеялся и, прислонившись ко мне, откинул мне на плечо голову. Даже не видя его лица, я знал, что его глаза закрыты, а губы разомкнуты. Я посмотрел ему за плечо – туда, где на его плоти ходил мой кулак. Толкаясь в него, он слегка двигал бедрами. Я представил, каково было бы посмотреть вниз и увидеть на коленях перед нами другого мужчину. Я представил, как член Анжело погружается ему в рот. Я представил, как хватаю этого другого мужчину за голову и глубоко вталкиваю Анжело ему в горло, пока сам вхожу в Анжело сзади. Представил и застонал.

Однажды мы, возможно, могли бы воплотить это в жизнь, но не здесь. Это путешествие было только для нас.

– Еще, Зак.

– Все, что угодно, ангел. – Я перешел вперед и встал на колени, потом всосал его в рот и начал скользить по его длине вверх и вниз. Я намеренно двигался немного быстрей, чем ему нравилось, и вскоре, как я и ожидал, его руки погрузились мне в волосы, притормаживая меня. А после он медленно начал двигаться.

Так ему нравилось больше всего: мучительно медленно. Он направлял мою голову, двигая ею то вперед, то назад в противоположном своим толчкам направлении. У меня были некоторые трудности с глубоким минетом – а его член вдобавок был немного длиннее среднестатистического, – но когда он не торопился, мне было проще. Держать его член в кулаке, чтобы он не вталкивался чересчур далеко, мне приходилось только в момент, когда он кончал. Двигаясь таким образом, он мог входить глубже, чем при быстрых толчках, и еще он, казалось, чувствовал, когда надо остановиться. Как-то раз я спросил, как он догадывается – напрягаюсь ли я или, может, он как-то чувствует это членом, – но получил в ответ удивленный взгляд. Он даже не осознавал, что он это делает.

Как бы там ни было, это всегда происходило одинаково. Он вталкивался на максимальную для меня глубину, потом почти до самого конца выходил, пока у меня в губах не оставалась только головка, и тогда я с силой всасывал его в рот, не давая сбежать. Это нравилось ему больше всего.

Расстегнув штаны, я обнажил свою ноющую эрекцию и начал ласкать себя. Моя рука двигалась не в такт его медленным, длинным толчкам, но в такт ритму его дыхания, к которому я всегда был восприимчив. Оно было ускоренным, но не слишком. Он еще не задыхался. Порой он любил быстро устремиться к финалу, но сегодня было не так. По крайней мере, пока. Прямо сейчас ему хотелось растянуть удовольствие.

Он все толкался в меня, протяжно и медленно, а я все ласкал себя. Открыв глаза, я посмотрел на него. Второй рукой он опирался о раму. Голова его была запрокинута, и, пусть лица видно не было, я знал, что его глаза закрыты. Иначе он бы смотрел на меня.

Он был так прекрасен. Всего через несколько месяцев ему должно было исполниться тридцать, но выглядел он много моложе. Его до сих пор нередко просили показать документы, когда он покупал алкоголь. На него падал свет из окна, и на груди, словно крест, лежала тень от оконной рамы. Мне хотелось снять с него футболку, чтобы увидеть этот свет на его восхитительной коже. Я хотел увидеть татуировку на его животе и мягкий пушок, который покрывал в том месте его смуглую плоть.

Внезапно он опустил глаза на меня, и я – уже не впервые – задумался, нет ли у него способности чувствовать, когда я за ним наблюдаю. Он замер на середине толчка. Улыбнулся, а потом вышел у меня изо рта, поймал меня за руку и, подняв с пола, подтолкнул к кровати.

– Через сорок минут мы встречаемся с остальными, – сказал я.

Он выдал мне свою кривую усмешку.

– Что, в Париже у тебя появились суперспособности, которых не было в Колорадо? – спросил он. – Потому что дома этого времени нам было бы более, чем достаточно.

Я рассмеялся, и в следующую секунду он оказался на мне. Смеясь и неистово целуясь, мы пытались снять друг с друга одежду. Как всегда нам мешали его ботинки, но к этому времени я уже научился расшнуровывать их и одновременно сосать его член. Последним снятым предметом стала моя рубашка, которую он стянул с моих плеч перед тем, как опрокинуть меня на спину.

Я подтянулся к спинке кровати, которая очень кстати была обита мягким красным бархатом, а он, еще сжимая мою рубашку, на четвереньках догнал меня. Сперва он поцеловал меня, своей мягкой рукой поглаживая мой член, но когда я потянулся к нему, увильнул и с дразнящей улыбкой улегся у меня между ног, подложив под бедра мою рубашку.

– То есть на покрывало кончать нельзя, а на мою рубашку, выходит, можно? – спросил я, и Анжело ухмыльнулся.

– У тебя до фига рубашек, – ответил он, – но я буду чувствовать себя по-дурацки, если придется просить у них новое покрывало.

– Осталось всего тридцать минут.

– Ты шутишь? Да я потом еще душ успею принять.

– Хочешь сказать, мне не хватает выдержки? – спросил я.

Он рассмеялся.

– Я хочу сказать, что мы эффективны. – А потом меня окружил его рот. Вот у него с глубоким минетом никаких проблем не было. Он засосал меня до упора, пока не уткнулся носом в волосы у меня на лобке, после чего начал двигаться то вверх, то вниз.

Я моментально понял, что насчет времени он был совершенно прав. Отсасывая ему и лаская себя, я бы мог продержаться гораздо дольше, но теперь, когда мы поменялись местами, у меня было максимум четыре минуты. Я ненадолго прикрыл глаза, упиваясь ощущением его теплого рта. Я слушал его дыхание. Оно ускорялось, и я переборол соблазн положить ему руки на голову. Я делал так иногда, и он говорил, что не против, но я всегда боялся, что потеряю контроль и задержу его дольше, чем надо. Потерять с ним контроль было проще простого. Если кто-то в мире и делал минет лучше Анжело, то я был уверен, что удовольствия встретиться с этим умельцем мне точно не светит.

Я открыл глаза и посмотрел на него, растянувшегося на животе передо мной. Ему нравилось вот так доводить себя до оргазма, на что у меня жалоб, естественно, не было. Одну руку он положил мне на живот, а вторую держал под собой, очевидно на члене. Он выглядел потрясающе – эротичным и сексуальным как черт. Татуировка-звездочка между его лопатками была похожа на штамп или клеймо, словно сами небеса пометили его, как своего, прежде чем забросить на Землю. Смуглая кожа смотрелась экзотически на фоне темно-красного бархата покрывала, узкие бедра то поднимались, то опускались, пока он втирался ими в кровать. То было одно из моих любимейших зрелищ – смотреть, как он трахает себя о кровать. Не сдержавшись, я представил, как он у меня на глазах трахает вот так другого мужчину.

Дотянувшись до него, я смахнул с его лица волосы. Его движения – как бедрами, так и ртом – стали теперь быстрее. Я смотрел, как моя плоть исчезает в его бесподобном рту. Я видел, как его бедра все сильнее вдавливаются в матрас. А потом…

Он издал звук.

Это по-прежнему случалось так редко, что застало меня врасплох. Звук был гортанным, тихим и низким. Быть может, это был стон. Я не столько услышал его, сколько почувствовал, как он завибрировал вокруг моего члена. И стоило мне ощутить его, как я кончил – даже не успев понять, что я уже близко.

На подступах моего оргазма Анжело отстранился. Не потому, что не хотел, чтобы я кончал ему в рот. Просто с задержанным дыханием у него не получалось глотать. Он вжался мне в пах лицом. Не дыша, напрягся, и пока я ласкал себя, доводя до конца, содрогался у меня между ног.

Мы полежали так какое-то время, восстанавливая дыхание. Наконец он поднял голову и с улыбкой посмотрел на меня. Его дыхание почти вернулось в норму.

– У тебя сперма на волосах, – сказал я.

– Ну и ладно, – ответил он. – Я же говорил, что успею заскочить в душ.

***

В лобби, куда я спустился вместе с Анжело, Мэттом и Джаредом, нас ждал только Джон. Я ненавидел себя за то, как от одного его вида мое сердце подпрыгнуло к горлу. Я не хотел разговаривать с ним. Я не хотел улыбаться и поздравлять его. Больше всего мне хотелось развернуться и вернуться в наш номер. Но остальные уже стояли возле него, здоровались с ним и пожимали руки. Я не мог избегать его вечно.

Первыми к нему подошли Мэтт и Джаред. Мэтт держался зажато и не особенно дружелюбно, а вот Джаред поприветствовал Джона с неподдельной сердечностью. Затем подошел Анжело.

– Поздравляю, чувак, – сказал он.

Я заметил, что Джону стоило некоторых усилий вести себя с ним нормально – я до сих пор знал его достаточно хорошо, чтобы считать напряженность в его осанке и натянутость в том, как он улыбнулся. Однако он поблагодарил Анжело. А потом пришла моя очередь. Мне хотелось думать, что между нами не будет неловкости, но как – после всего, что я сделал?

– Зак, – произнес он.

Он смотрел на меня с вопросом в глазах, пытаясь понять, как я собираюсь вести себя рядом с ним. Последняя наша встреча прошла в обстановке, крайне далекой от дружеской – по крайней мере с моей стороны. Заговорить с ним было непросто, однако я все же пересилил себя и сказал:

– Здравствуй, Джон.

Слабо улыбнувшись на это, он шагнул ко мне и протянул в мою сторону руку. Он собирался обнять меня. Я даже не столько был против сам, сколько не хотел снова, как два года назад в Вегасе, увидеть на лице Анжело ревность. Я не хотел опять подвергать Анжело этому испытанию. И потому выставил перед собой ладонь и остановил Джона на полпути.

Он вздохнул. Потом отступил назад и просто пожал мне руку.

– Я рад, что ты приехал, – сказал он. Но, заглянув ему в глаза, я понял, что обидел его. Опять. Было невыносимо вспоминать, сколько раз за наш последний год вместе я видел у него этот взгляд – причиной всегда были какие-то мои действия. Сегодня я поступил ровно так же, как раньше: притворился, что мне все равно.

Минуту спустя появился Коул, и мы вслед за ним вышли на улицу и направились куда-то в сторону от Вандомской площади. Для меня все здания выглядели одинаково: приблизительно пять этажей, плоский фасад и серая, либо белая, либо кремовая облицовка. У всех на уровне улицы были арки, а над ними – ряды высоких прямоугольных окон. До невозможности узкие улицы были забиты странными маленькими машинками. После Колорадо, где практически все разъезжали на внедорожниках, возникало ощущение, что я попал в страну лилипутов.

То ли из-за нашего разговора, то ли просто из-за энтузиазма Анжело, но Коул, похоже, решил принять личное участие в том, чтобы по максимуму познакомить его с Парижем. Они шли впереди нас. Коул то и дело подхватывал Анжело под локоть или даже тянул его за руку, переводя от одного места к другому. Быстро двигаясь, они забегали во встречающиеся по пути магазины, заглядывали в окна, пока все остальные медленно шли позади. Они были словно колибри, а мы – как неуклюжие голуби.

– Он всегда такой? – спросил я у Джона. О чем немедленно пожалел. Я не хотел, чтобы это прозвучало так, будто я оскорбляю его любимого человека.

Но Джона мои слова, кажется, не задели. Шагая между мною и Джаредом, он посмотрел вперед, где Коул пытался накинуть на Анжело какой-то шарф, а Анжело со смехом сопротивлялся. И улыбнулся.

– Да, – проговорил он с нежностью в голосе. – Коул всегда такой. Он правда рад, что вы все приехали. Кстати, предупреждаю: он будет пытаться платить абсолютно за все. Вообще за все. Мы открыли счета в отеле и в нескольких магазинах и ресторанах поблизости. Я дам вам список. Если зайдете в любое из этих мест, просто скажите, чтобы все записали на счет Дэвенпорта.

– Я думал, он предпочитает фамилию Фентон, – сказал Джаред, и Джон усмехнулся.

– Так и есть.

Это было настолько похоже на ответ Коула о том, что он зовет Джонатана «Джонни», что я невольно задался вопросом, что за отношения между ними, если они намеренно подкалывают друг друга.

– Он будет всю неделю швыряться деньгами, – продолжил Джон. – Он будет платить везде, куда вы только ни соберетесь пойти – в Лувр, на Эйфелеву башню или на экскурсию на виноградники. – На последних словах он посмотрел на меня, и его взгляд стал болезненным напоминанием о свадебном путешествии, которое мы распланировали, но так и не совершили.

– Не скажу, что мне по душе этот расклад, – произнес Мэтт.

– Я знаю, – ответил Джон. – Я предупреждал его, но… – Он развел руками.

– Ты можешь отговорить его? – спросил Мэтт.

Джон с Джаредом хором расхохотались, и Джон покачал головой.

– Мэтт, если ты откроешь способ, как заставить его менять свое мнение, обязательно поделись им со мной.

– Ага, – хмыкнул Джаред. – Удачи тебе в этом деле.

– Серьезно, – сказал Джон, – у него куча денег. И я говорю это безо всякого пафоса. Просто знайте, что для него ваше путешествие – капля в море. Даже если б он знал, во сколько оно обошлось, ему было бы все равно. Ему нравится тратить деньги на людей, которых он любит.

– Но он большинство из нас едва знает, – сказал я.

Джон пожал плечами.

– Наверное, вы все равно считаетесь. Я понимаю, для нас, людей с нормальными банковскими счетами, все это выглядит диковато, но серьезно, я советую вам просто наслаждаться поездкой, а оплату счетов предоставить ему.

Пусть оно делало меня эгоистичным засранцем, но необходимости оспаривать этот совет я не испытывал.

Наконец Коул довел нас до ресторана, где мы расселись за круглым столом. Там он заказал сразу за всех – на французском, – после чего они с Джоном беззлобно поспорили о вине. Джон победил, но лишь потому, что Коул сам решил, что дело не стоит спора, и Джон заказал пино-гри.

– Должен ведь приехать еще один человек? – спросил Джаред Коула.

– Да, но не сегодня. Джордж приезжает завтра с утра. Он еще ужасно расстроен из-за того, что пропустит свой Супербоул…

– Да ладно? – сухо проронил Мэтт, но Коул пропустил это мимо ушей.

– Зак, лапа, ты ведь знаком с Джорджем? О, он будет в восторге, когда увидит здесь кого-то, кого действительно знает!

– Ну… – Я покосился на Джона. – Я бы не назвал себя самым любимым его человеком на свете. – Потому что в момент, когда Джон открылся родителям, он встречался со мной, и я всегда чувствовал, что они приписывают мне роль коварного соблазнителя. Кэрол, несмотря на внешнее дружелюбие, каждый раз при взгляде на меня еле удерживалась от слез, а Джордж терпел мое присутствие с ледяной вежливостью.

– Просто разговаривай с ним о футболе – и станешь его закадычным другом, – сказал Коул, и я заметил, что Мэтт навострил уши.

– Он изменился, – проговорил Джон негромко, так что его услышал один только я. – После маминой смерти.

А я-то гадал, почему никто ни разу не упомянул имя Кэрол.

– Я не знал, – сказал я.

– У нее оказался рак. Слишком поздно нашли.

– Когда?

– Через год, после того, как мы с тобой… – Он не договорил.

– Мне очень жаль. – Я сам не знал, имею ли в виду его мать или то, что меня не было рядом, когда я был ему нужен.

Быстро оправившись, он пожал плечами.

– Ты удивишься, Зак. Он теперь намного терпимей, чем был тогда.

Тогда.

Когда мы с Джоном рука об руку встали перед его родителями и признались, что влюблены. От этого воспоминания тяжесть у меня на груди возросла. Я посмотрел в сторону, где сидел Анжело. Он наблюдал за Джоном и мной – с настороженностью в глазах. Стояло ли в них обвинение, или мне просто показалось из-за чувства вины? Я не знал.

Я сделал глоток вина, стараясь не думать о боли, причиненной мной человеку, которого я любил раньше, и о боли, причиненной, возможно, человеку, которого я любил сейчас. Сколько же мне придется выпить, чтобы оно перестало меня тяготить?

– Ты тоже остаешься в отеле? – спросил Джаред Коула. – Разве у тебя нет здесь квартиры?

– Есть, сладость, просто мне показалось, что куда удобней нам всем жить в одном месте. И позволь сообщить тебе, что найти подходящий отель было практически невозможно…

– Только потому, что ты чересчур привередливый, – проговорил Джон. Коул быстро взглянул на него и игриво взмахнул ресницами, словно говоря: «Да, я такой, но ты все равно меня любишь». Это было до омерзения умилительно и вызвало у Джона улыбку. Она продержалась всего секунду, пока Коул опять не переключился на Джареда.

– Я хотел не просто старый отель, – сказал он. – Я хотел, чтобы там ощущался дух Франции. Какой смысл вам было лететь за океан, чтобы жить в каком-нибудь унылом «Холидей Инне»? И еще я хотел, чтобы там же можно было провести церемонию. Мы посмотрели несколько совсем старых отелей, но номера оказались ужасающе тесными. Для меня просто невыносимо быть втиснутым в настолько крохотные пространства. – Он драматически содрогнулся. – Конечно, мы зашли и в «Фо Сизонс», но он до безобразия вычурный…

– Представляешь, до чего там ужасно, если даже он так считает? – сказал Джареду Джон, и Джаред расхохотался.

– Дай Джонни волю, он бы поселил нас в каком-нибудь клоповнике в Финиксе.

– Я предлагал «Мариотт», – возразил Джон. – Не совсем, знаешь, клоповник. – Было видно, что они уже несколько раз имели подобную беседу, и все же они не рявкали друг на друга. Напротив, их разногласия, похоже, приносили им огромное удовольствие.

Сделав большие глаза, Коул бросил на него невинный и одновременно насмешливый взгляд.

– Поверю тебе на слово, солнце.

Во всех его жестах сквозила легкость, беспечность, а некоторая чрезмерность поведения была призвана развлекать нас наравне со всем остальным. Он весь искрился, и мне стало ясно, чем именно он смог привлечь к себе Джона, который едва ли знал значение слова «веселье». Коул снова переключился на Джареда.

– Помнишь тот номер в Масатлане?

– Такое не забывается, – усмехнулся Джаред.

– Сладость, я абсолютно уверен, что в «Вандоме» за ущерб берут дороже, чем в Мексике, так что постарайся больше столешницы не ломать.

– Приложу все усилия, – пробормотал Джаред. Он оглянулся на Мэтта, и по его щекам медленно растекся румянец.

Анжело, видимо, либо не обратил на это внимания, либо не придал значения, поскольку спросил:

– А что ты сделал-то?

По лицу Джареда было видно, что у него нет желания еще дальше углубляться в разговор на эту тему. Так что отвечать взялся Коул:

– Ну, в принципе он был не виноват, – промолвил он с порочной усмешкой. – Или виноват, но не один, однако объяснять ситуацию менеджеру было немного неловко. Судя по всему, столешницы в ванной просто не предназначены для того, чтобы люди на них забирались. В особенности вдвоем. И все-таки я уверен, что она шаталась еще до того, как мы…

Его прервал громкий скрип – это Мэтт резко отодвинул свой стул от стола.

– О господи! – вскричал он, глядя на Джареда. – Я понятия не имею, как это терпеть.

– Что именно? – невинно поинтересовался Коул.

– Тебя! – с раздражением выпалил Мэтт.

Коул с искренним недоумением на лице воззрился на Джареда. Тот слегка улыбнулся, но отвернулся от него и положил ладонь Мэтту на руку. Секунду они смотрели друг другу в глаза. Уж не знаю, что такого содержал в себе этот взгляд, но Мэтт сразу расслабился. И даже чуть-чуть покраснел, а потом порочно ухмыльнулся ему.

Нет. Сегодня ночью они точно не дрались.

– Сладость, – обратился к Джареду Коул, – мы что, должны притворяться, будто не были знакомы друг с другом на протяжении почти пятнадцати лет?

– Нет, – сказал Джаред, снова поворачиваясь к нему. – Но, думаю, нам лучше не обсуждать Масатлан.

– Можно подумать, это был первый раз, когда мы… – Неожиданно Джонатан немного сместился на стуле, и Коул подпрыгнул на месте. Он развернулся к Джону, который явно пнул его под столом, но говорить перестал. Секунду он просто прожигал Джона взглядом, но потом опять повернулся к Мэтту, и раздражение на его лице в мгновение ока сменилось неприкрытой обеспокоенностью. – Лепесточек, скажи, как мне себя вести.

Мэтт придвинул стул обратно к столу. Что бы ни произошло между ним и Джаредом, но оно все изменило. Он больше не злился. Был, вероятно, недоволен, смущен… однако не злился.

– Я не знаю, – признался он. – Честно, не знаю. Все за этим столом переспали со слишком многими людьми за этим столом, но я, похоже, единственный, кого это бесит.

– Ты считаешь странным, что мы занимались сексом, но остались друзьями?

– Да, считаю. По моему опыту, как только ты прекращаешь спать с человеком, то прекращаешь и видеться с ним. А не… – Он обвел жестом стол, словно ему вдруг перестало хватать слов. – Занимаешься этим вот всем!

Анжело выглядел озадаченным. Джареду было смешно. Джон выглядел так, словно его точка зрения только что подтвердилась. У меня возникло ощущение, что он предупреждал Коула о том, что может произойти нечто подобное.

– Ты так говоришь, как будто мы все переспали со всеми, – произнес Анжело.

– Практически, – сказал Мэтт, выразительно выгнув бровь в сторону Джареда.

– Ты преувеличиваешь, – возразил Джаред. – Я спал только с двумя: с Коулом и с тобой.

– Да, – сказал Анжело. – И я только с двумя. – Он оглянулся на меня. – И Зак тоже.

– И я, – сказал Джон и повернулся к Коулу. – У тебя тоже двое?

Джаред издал придушенный звук, а Коул позволил волосам упасть на глаза и помахал Джону ресницами.

– Двое, трое… Невелика разница. Хорошая новость в том, – сказал он, бросая на Мэтта взгляд, – что, раз у Мэтта был только один, то в среднем у всех получается по двое. Ну разве не идеально все разрешилось?

Лицо у Джонатана стало несколько ошарашенным. Он посмотрел на Джареда, потом на меня, а потом его глаза переместились на Анжело. Анжело стойко выдержал его взгляд, и тогда Джон вздохнул, опустил глаза в стол и покачал головой.

– Я мог бы и догадаться.

– Ох, Джонни, мы с тобой в те времена еще даже не познакомились! – небрежно отмахнулся от него Коул.

– Теперь-то ты понимаешь, как я себя чувствую, – сказал Мэтт, обращаясь к Джону. Джон кивнул, и я заподозрил, что он и впрямь стал немного сочувствовать Мэтту.

– В этом нет ничего особенного, – сказал Джону Анжело.

– Именно! – воскликнул Коул. – Подумаешь, немного секса между друзьями, верно я говорю, солнце?

– Немного секса между друзьями? – повторил Мэтт. – Да ты переспал больше, чем с половиной людей за этим столом!

Коул моргнул и на минуту задумался, а потом испустил тяжкий вздох и, неожиданно уступив, вскинул вверх руки.

– Ты совершенно прав, лепесточек, – сказал он. – Это в высшей степени неприлично. На самом деле, я думаю, что лучше нам провести остаток недели с людьми, с которыми мы не спали. Анжело, ты будешь с Джоном и Джаредом. – Он шаловливо улыбнулся Анжело через стол. – Куколка, только не делай ничего, что не сделал бы я.

Анжело засмеялся, а Джаред спросил:

– Разве есть вещи, которые ты не делаешь?

– Как минимум одна, о чем тебе, сладость, прекрасно известно. – Он повернулся к Мэтту. – Итак, лепесточек, а ты, получается, остаешься с Заком и мной. Правда, будет здорово, если мы познакомимся немного поближе? – Он невинно помахал Мэтту ресницами.

Мэтт качнул головой, по-видимому разрываясь между тем, рассердиться ему или рассмеяться. Потом неохотно хмыкнул.

Анжело игриво ткнул его локтем под ребра.

– Может, это не у Коула слишком много партнеров. Может, это у тебя слишком мало.

– Резонно, – сказал я. – В конце концов, если в среднем у нас было по два…

– Отлично подмечено, – подхватил Коул. — Есть только одно решение этой проблемы. Кто-то за этим столом должен переспать с Мэттом.

Джаред разразился смехом, и все, кто сидел за соседними столиками, на нас оглянулись.

Анжело кивнул, проказливо усмехнувшись в сторону Мэтта.

– Логично.

– Джаред, – продолжил Коул, – ты дисквалифицирован – по понятным причинам. Я, очевидно, тоже, поскольку вся эта затруднительная ситуация возникла в первую очередь из-за моего промискуитета. – Он произнес это с такой театральной важностью, что мне с трудом удалось сохранить серьезное выражение на лице. – Остальным предлагаю вытянуть по соломинке.

Мэтт выглядел сбитым с толку, явно недоумевая, как это он вдруг превратился в какой-то ярмарочный приз. Его щеки медленно заливала краска. Джаред прилагал титанические усилия, чтобы сдержать смех. А Джон только чуть-чуть приподнял на Коула брови.

Анжело, смеясь, поднял руки вверх.

– Я пас. Без обид, Мэтт, но ты не в моем вкусе.

Мэтт стал совершенно пунцовым. А Коул с абсолютно бесстрастным лицом посмотрел на Анжело и спросил:

– А если выиграет Зак?

Анжело порочно ухмыльнулся ему.

– Думаю, мы с Джаредом сумеем развлечь друг друга, пока они будут заняты.

– Минуточку! – рявкнул на Анжело Мэтт.

– Так будет только справедливо, – сказал Коул.

– Чувак, мы же делаем это ради тебя, – сказал Мэтту Анжело. – Ты должен быть нам благодарен, верно, Джаред?

– Абсолютно согласен, – кивнул Джаред. Мэтт пронзил его взглядом, который кого угодно превратил бы в кучку пепла на стуле, но Джаред только еще сильнее захохотал.

Анжело опять повернулся к Коулу.

– Но у твоего плана есть один недостаток, Коул, если предположить, что твоя цель – добиться равенства между нами.

Нарастающее озорство в глазах Анжело перекликалось с искорками в глазах Коула. Им было очень весело вместе.

– Куколка, как же так прав! – воскликнул Коул. – Джонни, выходит, ты тоже должен переспать с Мэттом.

– В точку, – кивнул Анжело.

– И почему же? – спросил Джон. Беседа не вызывала у него такого восторга, как у Джареда и Анжело с Коулом, однако обеспокоенным он тоже не выглядел.

– Это единственное решение, солнце.

– Точно, – подхватил Анжело. – Тогда у всех нас будет по трое. – Он повернулся к Мэтту, который сидел с красным лицом и молчал. – Тебе полегчает, когда мы станем равны?

Тут Джаред стал совсем потерян для общества. Держась за живот, он хохотал так, что по лицу у него текли слезы. Мэтт повернулся к нему и рявкнул: «Это не смешно!», что вызвало только новый взрыв дикого хохота.

– Кстати, парни, у кого-то из вас есть строгие предпочтения насчет того, кто сверху, а кто снизу? – спросил Анжело. – А то еще наколотим яиц…

– В буквальном смысле этого слова, – вставил Коул.

– …И придется начинать все по новой. – Анжело оглянулся на Мэтта. – Если ты предпочитаешь что-то одно, лучше скажи об этом прямо сейчас.

– Выкладывайте, так сказать, карты.

– Прямо на стол.

– Чтобы всем было видно.

– Заку нравится наблюдать, – сказал Анжело и подмигнул мне. К моему облегчению из-за направления, в котором шел разговор, никто не принял его всерьез.

– Значит все решено! – провозгласил Коул. – Ну, кто и с кем пойдет первым? Зак, думаю, вперед всех встать должен ты.– Он подмигнул мне. – Или же у тебя.

– О господи, – простонал, свесив голову, Мэтт. – Кончайте уже!

– Не переживай, лепесточек, – ответил Коул. – И мы кончим, и ты кончишь, а Зак, уверен, тебе в этом поможет.

Джаред смеялся так сильно, что можно было только удивляться, как он не свалился со стула.

***

Обед растянулся почти на три часа, что, как заверил меня Джон, в Париже считалось нормой. Когда мы вышли на улицу, оказалось, что там заметно похолодало. Наше дыхание превращалось в воздухе в облачка. Белое небо висело низко, и атмосфера, казалось, потрескивала – как в Колорадо, когда скоро должен был пойти снег.

Коул повел нас к метро.

– Думаю, сегодня я покажу вам Триумфальную арку, – по пути сказал он. – Это займет меньше времени, чем Эйфелева башня. Подозреваю, что после вы будете совершенно вымотаны и, наверное, к ужину захотите лечь спать.

После плотного обеда и небольшого перебора с вином (я сбился со счета, сколько раз Джон подливал мне в бокал), я был бы счастлив вернуться в отель и сразу забраться в кровать, но Коул заверил нас, что лучше еще потерпеть, рано поужинать (под «рано» он подразумевал нормальное для американцев время, а не восемь или девять часов, как во Франции) и только потом разойтись по номерам.

Для меня было облегчением, что Коул знает, куда идти и что делать. Карта метро на стене ввела бы меня в ступор даже без вина и джетлага. Анжело – совсем, как тогда в Вегасе – во все глаза смотрел по сторонам. Увидев в метро уличную певицу, которая аккомпанировала себе на гитаре, он заставил всю нашу компанию остановиться и послушать ее. Одежда на ней была грязной, а оба глаза подбиты, но пела она низким, хрипловатым, чувственным голосом, и Анжело зачарованно замер напротив нее.

– О чем она поет? – спросил он у Коула.

Тот минуту прислушивался к французским словам.

– Что-то об опустевшей клетке, – наконец ответил он несколько озадаченно. – О птице, которая улетела.

На лице Анжело проступил странный испуг.

– И ей теперь грустно?

Перед ответом Коул послушал еще пару куплетов.

– Не совсем. Эта песня, скорее, об освобождении.

Анжело взглянул на меня, словно это должно было что-то для меня значить, но я, ничего не поняв, только пожал плечами. Тогда он отвернулся и, порывшись в кармане, достал несколько французских купюр. И бросил одну в ее открытый гитарный кофр.

– Не разрешай ему тратить свои деньги, – шепнул Коул Джону. Он потянулся было за кошельком, но Джон, покачав головой, остановил его. Это озадачило Коула, но я был рад, что Джон понял – лучше не надо. Для Анжело было важно дать ей свои. Все двинулись дальше, но Анжело все стоял и слушал песню, слов которой не понимал, пока не прибыл наш поезд, и я не потянул его за собой.

Добравшись до Триумфальной арки, мы немного погуляли у ее подножия, разглядывая барельефы, потом заглянули в туристический центр и начали карабкаться вверх. Винтовая лестница была крутой и узкой, но вид стоил усилий.

Уже темнело, и в городе зажглись фонари. Со всех сторон к арке стремились, словно колесные спицы, дюжина улиц. Все они сходились на круглой площади с аркой посередине.