Переход

Где – то в конце истории.

– Вторая минута пошла. Раз, два, три, разряд. Раз, два, три, разряд. Теперь нужно было добавлять ток. Я понял, что Хирос не дышит, но продолжал усиленно делать реанимацию. Врач повторял вслух то, что я делаю, мониторы противно пищали.

– Пошла третья минута. Включить обратный отсчет на мониторе. – Медсестра нажала какие – то кнопки, раздался ужасный писк, я снова зашипел. Это отвлекало меня.

– Последняя минута. Раз, два, три, кислород. Раз, два, три, ток.

– Тридцать секунд. – Черт, Хирос, пожалуйста, не оставляй меня, прошу тебя!

– Двадцать секунд. – Я заорал врачу:

– Блять, заткнись уже!

Глава 1

Обожаю свою чёрную спортивную Теслу. Это не машина, а зверь! Выдает сто миль за несколько секунд с места. Это все при том, что авто – электрический. Сегодня выдался на удивление жаркий день, но я не захотел включать кондёр: открыл окна и люк, наслаждаясь мерным гудением автомобиля. Так я заяехал на стоянку большого офисного здания, подъехав прямо к входу.

На парковке уже собиралась куча машин, но моё парковочное место было пустым, потому что никому не разрешалось подъезжать ко входу в здание, кроме генерального директора и владельца Ай Ти компании, то есть меня.

Я заглушил мотор, вышел из авто, дверца приятно захлопнулась, а брелок сигнализации издал легкое пиканье. Я расправил плечи, где-то в спине громко хрустнуло, наверное возник напряг после вчерашней тренировки. Навстречу мне уже спешила секретарша: молодая, но умная сучка в красной короткой юбке и белой блузке. Она выглядит так аккуратно, так пластмассово, что кажется, что это кукла, а не человек. В моей компании негласное правило – на работу брать до тридцати. Не хочу смотреть на старых теток и лысых, пузатых мужичков.

– Доброе утро, господин директор! – Я вперил взгляд в ее белозубую улыбку.

– Дорогая моя, я же просил Вас называть меня по имени, Вы же моя секретарша, и, пожалуй, знаете обо мне даже больше, чем моя мама. – Мой взгляд опустился ниже, к слегка расстегнутой блузке, что вызвало легкое покалывание внизу живота.

– Простите, Ромул, я не привыкла к этому еще, мне как – то неудобно… – Девушка явно смутилась, что вызвало мою улыбку. Я взял ее под локоть, в таком легком жесте, который нельзя было расценить в случае чего, как домогательство, и повел её с жары в прохладу офисного помещения.

Зайдя внутрь, нас обдало прохладой кондиционера. Сегодня я решил приехать в офис с самого утра, что было мне, мягко говоря, не свойственно. В здании царило оживление, кто-то переговаривался, кто – то спешил с утра на работу. Люди, завидев меня, улыбались, здоровались. На некоторых лицах читался страх, на других – уважение.

Мне это все льстило ужасно: еще бы, пятнадцать лет назад, молодой, худой подросток из нищей семьи, молчаливый и унижаемый всеми, смог заложить фундамент того, что занимало теперь отдельное здание в центре Европы, могло похвастаться миллиардными оборотами и несло множество миссий и задач, которые были полезны человечеству. Кто бы мог подумать, что оплеванный подросток из школы, которого окунали головой в унитаз, смог достигнуть всего этого?

Я шёл по зданию, совершенно не слушая секретаршу, которая усиленно тараторя, рассказывала мне о моем расписании. Это могло подождать, это не важно. Сейчас меня переполняла гордость за то, кем я стал, за то, что я сделал. А гордиться было чем.

В детстве я был щуплым подростком, с прыщами. Природа наградила меня высоким ростом, метр девяносто пять, в то время как сил и мышц не дала вовсе. Надо мной все издевались, от чего я, заходя в школу, все время сутулился, пытаясь казаться незаметнее, ниже, что не добавляло мне уверенности в себе. Моей бедной семье едва хватало денег, чтобы одевать меня в одежду секонд-хенд, которая бралась всегда на пару размеров больше, с целью экономии на будущем моем росте. Мне приходилось подгибать брюки вовнутрь и заворачивать рукава рубашек и кофт.

Всё это в совокупности определяло меня в школьной иерархии, как человека последнего, недостойного общения, над которым можно посмеяться, а то и побить. У меня не было друзей, меня не звали на дни рождения, однако это всё давало мне время на себя и свои мысли. Я брал скейтч бук и садился в укромный угол, будь-то перерыв на большой перемене, или долгий вечер дома в каникулы, и, рисовал, сочинял, записывал свои мысли и образы.

Когда я поступил в университет, на удивление всей моей родне и одноклассникам, на бюджетное место, я считал, что все мои беды закончились, и я вступаю в совершенно новый, интересный мир. Но я глубоко ошибался, потому что вчерашние школьники ездили теперь на дорогих машинах, а девочки, на которых я решался посмотреть украдкой, отдавали предпочтение этим парням на тачках, игнорируя меня. Если раньше меня били и обзывали, то теперь, я оказался вовсе пустым местом: никто не обращал на меня никакого внимания.

Я превратился в то пустое место, о котором так долго мечтал в школе, но мне этого перестало хотеться. Я хотел дружбы, общения, хотел секса, о котором много говорили. Прелесть невидимки в том, что ты можешь много слушать, а я любил это занятие. Мне нравились рассказы парней и девчонок о сексе и вечеринках, которые устраивались и на которые меня никто не звал.

Я хорошо учился, получал стипендию, но мне не удавалось обратить на себя какое – то внимание, потому, что моя худоба, скрюченная спина и прыщавое лицо совершенно не располагали к общению и сексу. Поскольку я учился на айтишника, все работы сдавались в письменном виде, и это позволяло мне не выделяться вообще. К тому времени, как я оканчивал второй курс, произошло безрадостное событие. У меня умер отец, и оказалось вообще некому содержать нашу многочисленную семью: меня и семерых моих сестер, которые были младше меня. Упокой душу моего бедного отца, но, блядь, какого черта ты, папенька кончал не туда столько раз?

Я никогда не мог понять родителей, куда они рожают моих сестер с такой завидной регулярностью, с учетом того, что мне нечего было носить, а иногда и есть. Зачем мне приносили снова и снова сестренок, хотя я хотел новые джинсы и кроссовки?

Мне пришлось помогать матери, устроиться на работу. Это не добавило в мою жизнь красок, потому что учеба у меня была сложной, а нужно было выделить время на работу, не менее сложную и тяжелую. Меня взяли модератором в приложение знакомств.

Мне приходилось рассматривать жалобы на анкеты, а, так же, висеть под левой анкетой, чтобы следить за активностью сайта и отдельными пользователями. Так я и познакомился с Евой. Точнее я познакомился с ником – «Ева». Вот надо же моей наивной, тогда еще, душе вляпаться в такую историю.

Одной из задач модератора была, в том числе, выявление левых анкет, всяких там извращенцев, а также ушлых подростков, которые выманивают деньги из других пользователей под разными никами.

Однако, я попал именно в такую историю. Влюбился, как последний болван, в фотки так называемой Евы, которая вертела мной, как хотела, выжуливая из меня те крохи, которые оставались у меня. Она выпрашивала мои фотографии, а я, наивный дурак, слал ей их, взамен получая её. Я верил, что это молодая, искренняя студентка, которая влюбилась в меня по уши, а то, что она не встречается со мной, меня это никак не волновало и не задевало. Мы вели длинные переписки, что скрашивало мою ночную смену, а взамен, она как-то умудрялась опустошать мой скудный кошелёк.

Скандал разразился неимоверный, когда Еву поймали. Им оказался молодой педераст Коста, который разводил не одного меня и не только на этом сайте. На него, оказывается, велась охота ФБР, так что всё, о чем мы с ней – ним беседовали, записывалось и доводилось до сведения агентов, следивших за ним. А потом, было доведено до моего начальства.

Вся эта история стоила мне работы, которая мне очень тогда была нужна, а также разбитого сердца и позора, который я долго не мог забыть. Наверное, из-за этого у меня и разыгралась такая лютая ненависть к педикам. Ненавижу. Вонючие, дрянные, скотские, лживые создания. Я не вхожу в ту группу гомофобов, которые сами не прочь сесть на хуй, однако своими криками, заглушают это желание в своей голове. Я из той категории, которая, наверное, составляет менее одного процента, кто возненавидел их из-за таких, как Ева.

После всех описанных событий, я был полностью раздавлен и ушел в себя. Я не мог ни с кем говорить, потому что было не с кем, слезы не лились из меня, поэтому мне не становилось легче. Я боролся со всем этим по старинке: взял скейтч бук и забился в угол. Много дней сидел я в своем углу, рисуя и изливая свою боль на бумагу, пока истощение не заставило меня вылезти оттуда. Я не особо хотел есть, но понимал, что умру без еды. А умирать из-за поганого педика я не хотел.

Именно тогда, жуя безвкусный хлеб, просматривая свои записи, я понял, что наткнулся на золотое дно. Я понял, что смог нащупать программный код, который позволит решать множество задач, облегчит труд миллионам людей во всем мире и его можно задорого продать.

Ну ладно, тут я вру немного, я не думал тогда о том, что его можно задорого продать. Я просто зацепился за возможность творить и создавать что – то новое. Я почувствовал себя в потоке, и мне стало совершенно всё равно на Еву, на пидорасов, на свою внешность, на то, что у меня нет друзей, а еще недавно умер мой отец. Программный код лился из меня так, как будто течет река из ущелья, естественно, самотеком, так, как это надо. Меня прорвало, я ощущал, что этот код рос во мне давно, и я не мог открыть ворота плотины, чтобы река прорвалась и выплеснулась из меня. Но сейчас это происходило на моих глазах. И, о, чудо, свершилось! Я не только сделал что-то, за что меня реально уважали и любили, на меня ровнялись, меня заметили. Я стал тем, кем стал сейчас: богатым, красивым, уважаемым, успешным.

Да, да, вы не поверите, как деньги могут изменить внешность, характер, придать уверенности. Многочисленные курсы личностного роста сделали из меня машину, которая сметала конкурентов на своем пути. Личный тренер и самый лучший фитнес зал создали мне новую фигуру, современная медицина убрала с лица не только прыщи, но и их следы.

Я основал компанию, доходы которой пошли в гору. Все девушки стали моими, парни завистливо преклонялись передо мной. Я чувствовал, как трусики мокли, как ноги сами раздвигались, когда они видели меня, такого успешного и богатого. Я нашел быстро жену, потом любовницу, а потом и кучу шлюх, имён которых, не помнил, и не считал их ничем, а называл дрочилками, потому как использовал как насадку на мой хуй, на одну ночь.

И вот теперь, жарким июньским днем, в центре Европы, я шел по моему офису, в моей компании, в окружении всех этих людей со своей личной сексапильной секретаршей, которую конечно в скором времени, затащу в постель. Мы зашли в лифт, который за считанные секунды доставил нас на верхний этаж, который занимал мой личный кабинет. Огромные апартаменты с номером для отдыха, переговорными, своей кухней и столовой, все это только для меня. Я обожал свой главный кабинет, где встречал посетителей: окно во всю стену смотрело на город, охватывая его, заключая в свои объятия. Посередине стоит огромный стол из красного дерева. Мое кресло напоминало трон, и было обтянуто дорогой натуральной кожей. Стульев для посетителей не было, я не любил разговаривать с людьми, когда они сидели. Они должны были стоять напротив меня, трястись от моей власти и могущества, и, должны слушаться меня во всем, не возражая.

Перед тем как открыть дверь в свой кабинет, я ушел из своих мыслей, потому, что увидел нерешительное лицо моего охранника, стоявшего перед дверью в офис. Потом я прочитал ужас на его лице, что мне было не совсем понятно. Сделав шаг к нему, я был удивлен еще больше, потому что он преградил мне путь. Его лицо совсем посерело, а губы открылись в немом слове. Он закрыл рот, потом еще раз открыл – закрыл, потом опять открыл. Но из его рта не вышло никакого звука, он только выпрямил руки передо мной, как – бы заслоняя меня от входа в мой кабинет. Я положил руку ему на плечо и швырнул его в сторону, ненавижу, когда кто- то встает на моем пути.

Рывком я открыл дверь в свой кабинет, и вошел туда, а увидев, что там творилось, я онемел, и замер на входе. Я не мог поверить своим глазам, сначала меня удивила сцена, которая развернулась на моем столе. Потом я сорвался с места и бросился к ним. Мой юрист и бухгалтер, вонючие пидорасы, лежали с приспущенными штанами на столе и трахались! Вот так вот, да, абсолютно бесстыдно и нагло елозили своими жопами по моему столу, а я, между прочим, иногда ел с него.

– Ах вы гребанные суки, блять! Пидорасы вонючие! Я сейчас убью вас обоих! – Не знаю, что на меня нашло, но я понесся на них как сумасшедший дикарь. Когда они увидели меня, то онемели от ужаса, застыли в своей позе, не успели отреагировать. Я схватил бухгалтера за рубашку и скинул его со стола.

– Ах ты, пидорас! – Я начал избивать его кулаками, сев на него сверху. Бухгалтер не сопротивлялся, совершенно обезумев от страха, его лицо превращалось в месиво, я смотрел на него и продолжал бить двумя руками: сначала одним кулаком хрясь, потом вторым, хрясь. Я что – то орал при этом, но уже не помню, при Переходе память постепенно стирается.

Я слышал, что моя секретарша визжала за моей спиной, но продолжал его бить. Я понимал, что могу его убить. Я надеялся на то, что убью этого грязного содомита и отправлю его в ад. Так же я рассчитывал поступить и со своим юристом, его подстилкой, этой сукой!

– Как вы посмели делать это на моем столе?! Как вы, блядь… – Я занес очередной кулак над лицом бухгалтера, а точнее это было уже не лицо, а кусок мяса, но опустить его не смог. Я попробовал снова, но мне не удалось. Моя голова стала такой легкой, все звуки притупились, и мне стало абсолютно всё равно. Из меня ушла злость, из меня ушли эмоции, мне стало просто легко и хорошо. Я попытался осмыслить это, пошевелить своими мозгами, но не смог. Я почувствовал тепло в области затылка, протянул к нему вторую руку, она стала липкой и теплой. В недоумении я посмотрел на свою липкую руку, на пальцы, они оказались в крови. С последними силами я обернулся и увидел пидора – юриста, который держал в руке золотую сову. Мою золотую сову, которую я получил на недавней премии за вклад в человечество. Я понял, что он ударил меня ей. Я открыл рот, чтобы сказать ему, что он грязный, вонючий пидораст, которого я убью, но к своему изумлению повалился на пол, закрыл глаза и отключился.

Глава 2

Я очнулся, открыл глаза и попытался встать. Голова гудела, мне было так плохо, мой желудок вывернуло, и я сблеванул на землю. В голове сразу вспыхнуло начало дня, и я попытался встать на ноги, чтобы убить этих пидоров, особенно юриста, огревшего меня по голове. Мне удалось кое-как подняться на ноги, и я замер от удивления. Я больше не был в своем кабинете, на последнем этаже, а находился вначале моста, или туннеля, я толком не понимал, потому, что вокруг было крайне мало света. Но я точно понимал, что я нахожусь вначале, в точке «А», а на другой стороне моста находится точка «Б» и я понимал, откуда – то, что мне надо перейти по проходу туда. Свет вокруг горел неравномерно, слегка желтоватое пятно было надо мной, потом небольшой участок высвечивал начало моста, а другой горел в конце. В конце моста вообще был более яркий свет, но я ничего там не видел, кроме окончания тоннеля.

Я оглянулся назад и понял, что за мной непроглядная тьма. И не просто темно, а холодно. Да, такое ощущение, что оттуда веет холодом. Не то, что пойти обратно, я даже в мыслях не допускал, что могу сделать туда шаг. Но мне очень хотелось идти вперед.

– Что за чертовщина происходит? Где я? Ау? Вацлав, я не буду Вас убивать, голубчик Вы мой, пидорас Вы эдакий, я Вас прощаю, блять, только придите сюда и помогите мне! – Мои слова эхом пронеслись по переходу, но мне никто не ответил. Мне было стыдно просить о помощи, тем более у юриста, который огрел меня статуэткой, но попробовать позвать его стоило.

Я пошел вперед. Небольшой свет перемещался за мной. Он как будто бы нависал надо мной, освещая слегка путь впереди, но не давая посмотреть дальше пары шагов. А сзади меня, с каждым шагом, за мной шла холодная темень, куда я боялся посмотреть. Я остановился и понял, что меня никто не гонит вперед, постоял несколько минут, понял, что и назад пойти не могу. Там всё холодно и невозможно.

Я сделал еще шаг, потом еще, а потом понял, что мне остался всего один шаг и я пройду тоннель. Переход закончился, передо мной встал пункт «В», свет стал ярче, но не таким ярким, как его описывают люди, когда умирают и идут на свет. И тут в моей голове пронеслось: «Неужто, я умер?!». «Этот козел вонючий похоже убил меня!», подумать далее я не смог, потому что моргнул, но не смог открыть глаза, в следующую секунду вздохнул, но не смог выдохнуть. Так я и стоял, с закрытыми глазами, а может и лежал, я не понимал. Легкие начали гореть. Я очень хотел выдохнуть, но не мог, что – то мешало мне. Я забился в панике, меня начало холодить, но тут что – то надавило на мою грудь, и я смог выпустить воздух из легких, а потом раскрыл глаза и увидел перед собой две пары глаз, которые смотрели на меня: одни с беспокойством, вторые – с ужасом, как Вацлав, которого я стащил со стола. Но, эти двое мужчин были не моими юристом и бухгалтером. Они были старше, точнее мои ровесники, лет по тридцать пять. Очень крупные, спортсмены, из моей охраны что – ли?

– Ну, слава Богу! – Сказал я им. – Вы из моей охраны что – ли? Новенькие? – Они уставились на меня непонимающе. Тот, который смотрел с тревогой, изумился, а тот, что с ужасом, еще больше посерел. А я был удивлен своим голосом, он стал сиплым и высоким. Наверное, это от удушения.

Тот, что смотрел на меня с тревогой произнес:

– Иезекиль, малыш, с тобой всё хорошо? Ты в порядке? – И протянул к моему лицу свою огромную ладонь.

– Какой я тебе малыш, блять? Ты, пидорас, совсем попутал? – Я оттолкнул руку мужика от своего лица, опять не узнав свой голос, и попытался встать. Тот мужик, что смотрел на меня с ужасом, повернулся к тому, кто назвал меня «малышом»:

– Хирос, друг мой, всё пропало, это не Иезекиль.

– Конечно я не Иезекиль, я – Ромус, идиот! – ответил я мужику, который посмотрел на меня, но не со злостью, а еще с большим страхом в глазах, я бы даже сказал, со страхом смерти.

– Ромус, говоришь, и какой сегодня год и день?

– Сегодня с утра было пятнадцатое июня две тысячи двадцать второго года, от Рождества Христова, пидор ты, гнойный! – ответил я Хиросу.

Хирос пододвинулся ко мне поближе, взял меня за плечи, посмотрел внимательно в мои глаза и произнес, как будто бы не мне:

– Марис, это не Иезекиль, Иезекиль умер. А этот, Ромус, совершил Переход. – Я замер, а Марис посмотрел на меня внимательно и произнес:

– Хирос, друг мой, нам нужно готовиться к смерти, и этому мальчику тоже.

– Какой я тебе мальчик, блядь? Мне тридцать пять! – Я прямо таки возмутился, однако сказать это вышло еще более тонким голосом, чем раньше. Наверное, меня смутило, что нам всем готовиться надо к смерти.

– Малыш…

– Я тебе врежу, если ты еще раз назовешь меня… – Я не успел договорить, так как Хирос влепил мне пощечину. Мое лицо обожгло болью. Чёрт, да еще какой болью! Меня давно никто так не бил, наверное, со школы! Вроде бы слегка шлепнул по лицу, но будь я проклят, меня обожгло всего и, что самое страшное, захотелось заплакать. Мои глаза наполнились слезами, и, только огромным усилием воли я подавил капли, которые уже собрались скатиться с моего лица.

– Иезекиль… – Я хотел открыть было рот, чтобы напомнить ему, что я не Иезекиль, но что – то в его взгляде заставило меня заткнуться. – Я очень прошу тебя посидеть здесь в комнате некоторое время и подождать нас. Нам нужно кое – что обсудить, а потом мы вернемся и я обещаю, что мы ответим на все твои вопросы. – С этими словами он поднялся, взял за локоть Мариса, и они вместе удалились, закрыв за собой двери. Меня удивила одежда, которая была на них, легкие льняные туники, доходившие до колен, как у древних людей. Такое я видел на росписях в музеях древних цивилизаций.

Глава 3

– Что за черт происходит? – Сказал я скорее себе, потому, что в комнате никого не было. Я огляделся по сторонам: полусидел я на полу, ковровое покрытие было голубого цвета, а на ощупь мягким, рядом со мной стоял стол и стулья, как в столовой у меня на этаже в офисе. Большое окно, в которое лил солнечный свет. Все было необычно, как – то экологично что – ли. Как будто – бы я оказался в комнате европейской пары, блюдущей традиции экологичного образа жизни и безуглеводородного следа.

Стены были окрашены, никаких лишних предметов, и техники вокруг видно не было. Все просто, но видно, что дорого и со вкусом. За захлопнутой дверью я услышал шум разговора мужиков, которые ушли от меня. Я вскочил к двери, прислонил ухо и стал слушать:

– Я тебе говорил, что не надо реанимировать его, после пятой минуты. Пять минут прошло, Хирос, тебе ли не знать? Если мальчик не очнулся после этого, реанимировать дальше – запрещено!

– Черт тебя побери, Марис! Как будто бы я не знаю этого! Ты же видел, что он не дышал, я не мог его оставить умирать! Только не сейчас, ведь ты понимаешь, что сулит мне брак с ним! – Я похолодел от этих слов, хотя в комнате была жара. Брак, о чем говорит этот мужик? С ним, это с кем? Со мной что – ли?

– Иезекиль умер, понимаешь, так и так его нет, а теперь в его теле заперт этот гомофоб чёртов, как его там! Видимо совершил Переход из какой – то богом забытой цивилизации, где до сих пор существуют варварские обычаи! Ты слышал, как он назвал тебя? У нас дети уже пятьсот лет не называют друг друга этим словом, «пидоры». – Голос Мариса звучал злобно, я подумал, что он злится на меня не только за какой – то «Переход», но и за то, что я обозвал Хироса «пидором». Неженка, блять! Хотя, по этим мужикам вообще было понятно, неженками они точно не были, скорее древними воинами.

– Так, Марис, тебе надо срочно уехать и обеспечить себе алиби, я не хочу впутывать тебя в эту историю. Ты тут ни при чём. Это всё моя вина, и мне за всё отвечать!

– Ты совсем спятил? Ты прекрасно знаешь, что за осуществленный Переход смерть ждет не только тебя и меня, но и Иезекиля.

– Иезекиля больше нет, это уже не тот мальчик…

– Ты прекрасно понимаешь, что со временем. – Дальше была многозначительная пауза, которая дала мне пищу для размышлений. Что нафиг за Переход? И почему меня ждала смерть? Мне хватило сегодня удара по башке, еще не хватала взаправду умереть!

– Ну что мне делать то с этим? Переход осуществлен, Иезекиль мертв, остается спасти хотя бы тебя!

– Так, вот что я предлагаю. Во – первых, тебе надо успокоиться и взять себя в руки, ты знаешь, что я с тобой до конца и не оставлю тебя! И никаких возражений! Вообще не хочу ничего слышать сейчас!

– Но…

– Послушай, Хирос, я твой лучший друг, мы с тобой пережили Пустую войну, ужасную смерть твоей семьи. Тише, молчи, я знаю что ты скажешь, но я, правда, тогда не смог их спасти, но сейчас я не допущу такого повторно! Я не смогу сейчас жить, если позволю умереть ему, или тебе. Никто больше из твоей семьи не умрет, пока я рядом, запомни это. Во – вторых, я… – Марис не успел ничего сказать, потому, что мой взгляд наткнулся на огромное зеркало, находящееся в углу, аккурат смотрящее на меня, и я увидел в нем то, что отражалось, а когда осознал, что это я, то издал такой оглушительный визг, что стены начали дрожать!

На меня смотрел испуганный, худой парнишка блондин, с голубыми глазами, в какой – то длинной, растянутой майке, или ткани, которая опоясывала его как платье. Мальчик был младше меня лет на пятнадцать, а, значит, ему было около двадцати. Сначала я не поверил, что я – это он, но потом, когда моя рука прижалась к лицу, а в ответ, этот мальчик в зеркале сделал тоже самое, я понял, что это моё отражение и моё новое тело. Именно поэтому из моей груди вырвался тот визг. На него и прибежали те два мужика.

Хирос обнял меня и прижал к себе, а я продолжал орать и смотреть в отражение. Потом, когда до меня всё дошло, в голове моей стало темно, зрение пошло мушками, и я провалился в бездну.

Не знаю, сколько прошло времени, но меня посещали яркие видения: вот, моя дорогая жена, в первый раз, как я ее увидел, поцеловала меня нежно и страстно, а потом вдруг, я целую свою дорогую любовницу, которая была дорогой только в одном плане, поскольку её карта была привязана к моей, и я видел, сколько денег она на себя тратит. Она хорошо сосала мой член, а потому имела доступ к моей кредитке.

Я вспомнил те ощущения, которые я испытывал, когда заработал первый миллион, как я радостно прыгал. Еще я почувствовал, как мной гордилась мама, когда я ей сказал, что мне не надо работать. Но, следом пошли и другие воспоминания, которые я не мог идентифицировать. Я точно помнил, что со мной такого не случалось: вот какой – то бородатый мужик, учит меня кататься на коне, говорит, что я его сын и смотрит на меня с гордостью. Вот я, выбираю красивые наряды. Я понимаю, что они яркие и красивые и мне так нравится хвататься за ткань, щупать её, примеривать ее на себя. Вот другое воспоминание, которого явно у меня не может быть – я танцую в кругу парней на дискотеке, а ко мне подходит невероятной красоты мальчик и целует меня в губы. Я чувствую, что мне приятно, но я точно знаю, что я не пидор, и такого не делал, что это черт возьми, вообще значит?

Я резко открываю глаза. Теперь я в постели, укрыт легким одеялом. На меня смотрят глаза. Эта Марис, тот самый мужик. Второго, кажется, как его зовут, не могу вспомнить, а, Хирос, в комнате нет.

– Пришел в себя?

– Кажется да. – Мои губы ссохлись, во рту пустыня. Я страшно хочу пить. Марис подает мне стакан воды и я жадно его осушаю.

– Послушай меня, Иезекиль…

– Я же говорил, что я не… – Он обрывает меня жестом, и я понимаю, что мне нужно послушать его.

– Теперь ты – Иезекиль. Никакого Ромуса больше нет и не было. Ты совершил Переход, а это означает, что если ты хочешь жить, то должен забыть о своей первой личности.

– Ага, и если я захочу, чтобы также жили вы, с тем вторым мужиком.

– Я прошу тебя сейчас заткнуться и послушать меня внимательно. – От взгляда, который был направлен сейчас на меня, мне стало не по себе. – Ты даже не представляешь, что ждет тебя в том случае, если Совет узнает о Переходе. А о Переходе узнают, поскольку любой, кто скроет, что знает, карается смертью или изгнанием в Пустые земли.

– Мне то, что до того? Или ты себя сейчас прикрываешь?

– Глупый мальчишка!

– Мне тридцать пять!

– Тебе восемнадцать, тебя зовут Иезекиль, и ты через два дня выходишь замуж за Хироса.

– Что? Чтоооо? Что, ты блять, сказал сейчас? – Мужик щелкнул мне по губам, отчего мне стало так больно и обидно, что я захотел плакать! Да что со мной не так?

– Я тебе сказал, чтоб ты слушал? Что с тобой? Ты говоришь то, о чем не знаешь совсем! Я воин, как и Хирос, нам не страшна смерть. А вот тебя она ждет и не такая, как ты себе представляешь. Тебя будут ранить тысячью порезами, ты будешь истекать кровью до тех пор, пока она вся не выйдет из тебя, и всё это время ты будешь орать и валяться в своем дерьме! – Такая перспектива мне оказалась не очень – то приятной, тем более небольшое касание Мариса доставило мне нестерпимую боль.

– И так, продолжим. Ты совершил Переход, поскольку Иезикиль, тот, в чьем теле ты сейчас, находился на пороге смерти. У него начался приступ астмы, и мы с Хиросом бросились ему на помощь, однако не смогли уложиться в пять минут. После пятой минуты был риск, что тело Иезекиля не умрет, но в его тело совершит Переход душа, которую в этот момент убили в его мире. Видимо ты попал в наш мир благодаря тому, что тебя убили в своем, в одно время, с началом реанимации Иезекиля.

– Значит вот почему я оказался тут! Мой пидор – бухгалтер, значит, все таки убил меня, падла! – Я получил новый щелчок по губам, и на этот раз из моих глаз брызнули слезы. Я закрыл рот и прижал к нему руки.

– У тебя есть два дня до свадьбы, чтобы разобраться совсем. Ты должен изучить, хоть немного наш мир, который, вероятно, отличается от твоего, а, также, изучить свое окружение. Хвала Пантеону Богов! Ведь ты оказался на Бденье в доме Хироса и никто к тебе до дня свадьбы приближаться не сможет.

– Это еще что за новости? У вас что, пи…, – я увидел нахмуренное лицо мужика и быстро поправился, – парни, то есть, могут жениться что – ли? Это не против конституции?

– Ты глупый варварский гомофоб! У нас уже пятьсот лет как можно однополым парам вступать в брак, и мы гордимся этим. Не знаю, откуда ты, но тот мир заслуживает уничтожения, за дискриминацию. Это варварство нужно прекратить повсюду.

– А что за Бденье?

– У нас есть традиция, что будущего мужа помещают на одну неделю в дом будущего супруга перед свадьбой. Он не должен ни с кем встречаться, кроме своего будущего мужа и того, кто приставлен охранять его девственность.

– Что, блядь, охранять?

– Девственность.

– То есть, ты хочешь сказать, что этот старый развратник Хирос, собирался меня насиловать неделю?

– Ох, блять! Да какой – же ты идиот! Это традиция такая, и никто тебя насиловать не собирался, кому ты нужен то, блять! Мешок с костями! Тем более, что я приставлен охранять твою дырку, а это значит, что тебя и сами Боги не трахнут до свадьбы!

– Я бы хотел не делать этого и после свадьбы!

– Ага, как хочешь! И кстати, Хирос не старик, он воин, ты наших стариков не видал, им по сто пятьдесят лет. А Хирос ровесник твоей первой души между прочим. – Возразить мне нечего.

– Так что, давай, не глупи. Я помогу тебе. Но ты должен запомнить одно: ни одна живая душа, кроме нас троих, не должна знать, что ты совершил Переход. – Марис посмотрел на меня внимательно, и я кивнул ему в ответ, как бы говоря, что я понял и умирать не собираюсь. По крайней мере, добровольно. Или, по крайней мере до того дня, когда меня соберется выебать Хирос, ведь живьём мою дырку он не получит.

– Ну и ладненько, господин Иезекиль. А теперь, поднимайтесь, переодевайтесь, и, спускайтесь в столовую, там накрыт обет. После этого мы сможем пройтись погулять. – Мой желудок издал урчание и я понял, что очень проголодался.

– Надеюсь, моего пид…, то есть будущего мужа, в столовой не будет? Не хочу портить аппетит.

Марис посмотрел на меня неодобрительно, встал с кровати и вышел за дверь. Я вздохнул, посмотрел на кресло, увидел там стопкой сложенную одежду. В моей груди зажёгся неведомый мне ранее интерес, я так захотел примерить всё, что там лежало, что выпрыгнул из кровати. Когда я подошел к белью я понял, что это явно не мое настоящее желание, я осекся, быстро схватил первую попавшуюся мне тряпку, натянул ее, это оказалась длинная голубая майка с тесьмой, а также напялил хлопковые шорты, и вышел из комнаты.

Столовая оказалась на первом этаже, и это было именно то место, где я совершил переход. На столе стояли простые блюда со злаками и фруктами, а также овощами. Всё было просто, красиво, изящно, экологично. Я набросился на еду, и набил полный желудок. Хирос и Марис поели быстро и молча, посматривая на меня с опаской. Мне было всё равно, я не помню, чтобы ел таких простых и вкусных вещей. На столе не было приборов, но мне было насрать. Я ел и в худших условиях и в самых лучших Мишленовских ресторанах, где на одно блюдо было по два прибора.

Глава 4

Я не был дураком, не смог бы построить в прошлой жизни ту империю, которую бы построил, будь я недалеким. Мне стало понятно, что я беззащитен, пока всё не пойму и не обрету информацию. Главное оружие мира – это информация. И неважно, в каком мире ты находишься, хоть в этом, хоть в другом. Я решил выйти на улицу и осмотреться. Меня ждала неожиданность: мой будущий муженек был явно богат. На меня смотрел двухэтажный особняк в таком классическом, американо – голливудском стиле: белые колонны, невысокая изгородь заборчика, в котором находился палисадник с цветами, стены дома окрашены в зеленые тона, просторные окна, местами открытые.

На всю длину моего взора, простирались угодья, которые явно относились к этому особняку. Никого нигде видно не было. Я решил обойти дом и побродить вокруг. Мне очень понравилось окружение, я испытывал не знакомое мне чувство эстетического удовольствия, глядя на великолепный ландшафтный дизайн. Вокруг всё утопало в цветах и кустарниках, ровные дорожки уходили вдаль, маленькие фигурки и статуи заканчивали дизайн, наполняя сад изяществом и красотой. Я бродил по тропинкам, нюхал цветы, рассматривал деревья и не мог налюбоваться этой красотой. Небо было чистым и голубым. Пока всё вокруг напоминало планету Земля, которую я покинул. Мне повезло, что люди были похожи на нас, точнее пока только двое мужиков, которых я увидел. Я всё шел и шёл по тропинке и никак не мог дойти до предела сада.

Мне было странно, что вокруг никого нет из других людей, по мне, так за таким хозяйством должна была наблюдать армия слуг, или рабов. Не знаю, уж, не рабовладельческое ли это общество?

Красота сада завораживала, и я понимал, что это не мои эмоции. Я силой возвращал себя к своим мыслям, а не к мыслям этого худосочного тела. Было понятно одно: я умер, меня убил мой пидор – юрист, который защищал свою сучку бухгалтера. Потом я совершил Переход, который, я помнил отчетливо, напомнил мне мост с точкой «А» и «В». И наконец, я попал сюда. Сейчас я находился в теле восемнадцати летнего парня, которого ждет замужество за тридцатипятилетнего воина. Также мне понятно, что я никому не могу рассказать про переход, иначе все, кому я расскажу, умрут, включая меня самого. Да уж, веселый день, а начиналось ведь так всё хорошо!

Внезапно я увидел забор. Он был высоким, но решетчатым: я мог разглядеть окружающий дом мир. Я прибавил скорость и побежал к нему. С удивлением я обнаружил две вещи: окружающий мир – также прекрасен, как и усадьба Хироса, дома за забором такие же красивые. Вокруг ходят люди, похожие на Землян. И ещё я понял, что не могу отдышаться, потому что небольшая пробежка лишила меня дыхания и сил. Это проклятое тщедушное тело требовало тренировки. Я отметил про себя, что в жилище Хироса наверняка есть спортзал, который надо найти. Проходящие мимо забора люди смотрели на меня, кланялись слегка, улыбались и махали. Я отметил с облегчением, что среди них есть и женщины, а некоторые пары состояли из мужчины и женщины. Видимо, не всё потеряно.

И тут в мою голову внезапно стрельнула мысль о том, что возможно я смогу вернуться обратно! Нужно найти источник информации: телефон, компьютер, или что – то, что могло бы рассказать об этом Новом Мире, об этом месте и о Переходе. Почему – т о последнее вызвало у меня холод, который пробежал по телу. Мне не хотелось умирать снова. Я чувствовал, что мое новое молодое тело отчаянно хочет жить. А еще я почувствовал дикое желание трахаться. Чёрт! Мой член встал и болезненно пульсировал. Я захотел подрочить прямо тут.

Я повернулся спиной к забору и побежал в сторону дома. Я точно знал, что мне нужно две комнаты: туалет для дрочки и библиотека.

Кончил от своей руки я очень быстро и так бурно, что просто охуел. Я давно не помнил такого ощущения, ну, разве что в восемнадцать лет. Хотя стоп, мне сейчас и есть восемнадцать. Член не успел опасть, а я захотел дрочить снова! Гормональное проклятье! Поборов искушение, я отправился на поиски библиотеки.

Найти в доме библиотеку не составило никакого труда. Огромная комната, с витражными окнами, вся заставленная сверху донизу фолиантами. Зайдя вовнутрь, я присвистнул. Мне за всю жизнь здесь не перечитать и половины, не то, что за пару дней. Я огляделся, в поисках компьютера, или другого электронного устройства, однако ничего не нашел. Решил исследовать корешки.

Хвала всем Богам, как сказал Марис, я понимал, что написано на корешках. Вообще язык и письмена народа Нового Мира отличались от привычного нам английского и других языков, но были созвучны. А мое понимание, наверное, было связано с моим новым телом, которое обладало этой информацией.

Я прошелся пальцами по корешкам, достал первую книгу, на которой остановилась рука. Сразу вспомнил чувства, которые вызывали у меня старого книги, и то ощущение, которое они дарят, когда впервые открываешь новенький корешок. Бумага была белая и хрустела, я вдохнул запах и на моей душе потеплело. Но когда я попытался прочитать текст, вышло напряжно. Как будто бы я не хотел читать, на меня навеяло скукой. Да быть такого не могло! Я обожал книги и всё, что с ними связано. Но сейчас, определенно, испытывал скуку.

Отбросив эти мысли, я попытался сосредоточился. У меня в руках находилась конституция Терры, видимо так именовался Новый Мир. Я зачитал первую строчку: «Терра, есть демократическое, либеральное государство, объединившее в себе все страны, которые существовали в Старом Мире, объединив их в себе. Столицей государства признается город Аргеад…»

Так, понятно, значит, в этом мире не существует других государств, они были объединены в одно. В голове не укладывается, как можно объединить много государств в одно, да еще и с одной столицей. Я сразу подумал, что Терра не такая уж и большая по своим размерам. Потому что, если вспомнить Землю, то едва ли можно было всех собрать в одном месте и в одно государство. Ладно, оставлю это для одного из вопросов Марису.

Я продолжил чтение: «Все граждане в Терре равны. Государство делится на две части: Цивилизацию и Пустые земли. В Цивилизации признается главенство Закона и Конституции. Пустые земли используются в целях изгнания. Власть на этих землях отсутствует.». Ого, подумал я, значит, есть какие – то странные Пустые земли, надо расспросить об этом подробнее.

Мои глаза скользнули вниз страницы и выдернули строчки: «Общество Терры делится на два класса: знать и земледельцы. Знать делится на две группы: воины и врачи. Все граждане равны перед Законом, независимо от классов.».

– О, да, да, да, наконец-то, что – то Землянское. – Я сказал это вслух и даже улыбнулся. Вот тебе и на, общество делится на классы. И хоть и написано, что все равны, что-то мне подсказывает, что это не так.

«Семья, это союз двух, трех, или нескольких лиц, независимо от пола, расы, вероисповедания, достигших совершеннолетнего возраста, а именно восемнадцати лет. В состав семьи могут быть включены иные лица, которые гражданин признает своей семьей, а именно: родители, дети, иные родственники, друзья, а также лица, указанные гражданином. Члены семьи имеют равные права между собой».

Я захлопнул Конституцию. Ясно понятно, что мне дальше неинтересно. Я помню, как голосовал «ЗА», притом, обеими руками, за поправку в нашу Конституцию, где было написано, что семья – это союз между мужчиной и женщиной.

Я поставил Конституцию на полку, взял соседнюю книжку, на которой было написано: «Уголовный Закон». В первой статье значилось, что никто не может быть подвергнут наказанию без суда и следствия, бла, бла, бла. Интересно, как это работает на Терре, потому как у нас это не работало вообще никак. Далее, в разделе наказания я нашел, что наказаниями признаются денежные штрафы, биение плетьми, тюремное заключение и высылка в Пустую землю.

Самое интересное, что плетьми били гомофобов, за большую часть преступлений штрафовали, действовал мораторий на тюремное заключение, а за тяжкие преступления – высылали в Пустую землю и только за одно преступление полагалась смертная казнь. Я решил прочитать статью о тяжких преступлениях. Среди них нашел убийства и Переход. Бинго! То, что мне и надо.

Оказалось, что про Переход написана всего одна статья: «Статья 104. За реанимацию человека после пятой минуты, если в результате реанимации в тело человека попадет Переходящий (что именуется Переходом), грозит наказание в виде смертной казни для совершившего реанимацию, для совершившего Переход, для лиц, помогавших совершить Переход. Дела этой категории рассматриваются Советом в течение суток с момента совершения Перехода. Приговор обжалованию не подлежит. Приводится в исполнение немедленно».

После прочтения этой статьи у меня похолодели руки и ноги. Кровь отхлынула к сердцу. Я не понимал, почему такая серьезная мера наказания, за, казалось бы благое дело. У нас на Земле, конечно, не было случаев Перехода, но реанимировать обязаны были более двадцати минут. Причём благо и хвала, если человек выживал. А тут только пять минут. Это вообще достаточно? И чем, чёрт подери, так страшен Переход?

Мои мысли застряли на Переходе, и я не заметил, как ко мне кто-то подкрался. Увидев Мариса, я вздрогнул:

– Блять, вы меня напугали! – Книга вылетела из моих рук на пол. И вообще, какого черта я назвал его на «Вы»?

– Заканчивай сквернословить, Иезекиль так не выражался.

– Так Вы, то есть ты, сам сказал, что я и есть Иезекиль!

– Ну да, ну да. Так и есть теперь. У тебя есть вопросы ко мне? Вижу, что ты зашел в библиотеку неслучайно.

– Да, у меня две тысячи вопросов, ответы на которые тебе не рассказать мне и за сотню лет. Я так правильно понял, что тут живут по две сотни лет.

– Да, ты прав. Но, вижу тебя интересует совсем не это. – Марис вертел в руках Уголовный Закон.

– Я никак не могу понять, почему люди в Терре так боятся перехода. У нас в мире конечно такого не было, но что плохого в спасении жизни?

– Переход – это не спасение жизни. То тело, в которое ты попал, всего лишь оболочка. Настоящий Иезекиль уже умер, и никогда не сможет совершить Переход. Его душа отправилась к нашим Богам, в Пантеон. И это правильно. Так заведено природой.

– Но я не пойму, что в этом опасного – то?

– Ты, наверное, обратил внимание на то, что у нас очень мягкий Уголовный Закон. Так было не всегда конечно. Много веков назад у нас было множество государств, люди воевали между собой, убивали друг друга по самым малым причинам. Бушевал голод и несправедливость, были соответствующие Законы. Однако сейчас в этом нет необходимости. Убивать людей за проступки, пускай даже за самые тяжелые, значит уподобиться самим преступникам. Мы просто возмещаем ущерб деньгами, а в особо тяжких ситуациях, например, за убийство, высылаем в Пустые земли.

– Да, но за Переход то убивают.

– Ты прав, Переход – единственное преступление, за которое полагается смерть всем, кто приложил к нему руку. Это очень страшное преступление.

– Марис, хватит ходить по кругу. Просто объясни, почему. Я хочу знать.

Вздохнув, немного подумав, Марис ответил:

– В незапамятные времена путем реанимации создавались бессмертные воины. С одной стороны это позволяло выигрывать битвы, а, с другой, планету населили люди из разных цивилизаций. Это были волки в овечьей шкуре. Ты воспитан в другом мире, в другой цивилизации, другим народом. У тебя другие ценности. Но, самое главное, тебя так не видят окружающие, тебя так не воспринимают твои близкие и друзья. Для них – ты прежний, потому, что твоя оболочка прежняя. У нас есть одна легенда, рассказанная одним из людей, который совершил Переход. В одном из миров была война, древняя война. Воевали два государства, и никто не мог взять верх. И тогда, один из умных людей, который и совершил Переход, предложил создать видимость того, что войско сдалось победителю и в качестве дара прислали большого коня.

Противная сторона возрадовалась подарку, потеряла бдительность, воины посчитали, что выиграли битву и устроили пир. Однако в том коне спрятались хитрые воины из другого племя, которые открыли ворота города для своей армии, и так, хитростью, выиграли войну. – У меня глаза на лоб полезли, очень это походило на Троянского коня. Одиссей, значит, хитрая лиса…

– Так вот, – продолжил Марис, – совершивший переход есть суть тот конь. Ты знаешь другого человека, ты видишь своего прежнего парня, друга, мужа, родителя. Ты слушаешь его, ты делаешь так, как он велит, но, он – это уже не он и у него могут быть свои интересы. Бесконтрольные переходы привели к катастрофе невиданных масштабов. Люди потеряли веру в друг друга, не понимали, кто перед ними: друг или враг. Это было ужасно. Это принесло погибель.

– Спасибо, Марис. Теперь я понимаю, почему за Переход полагается смерть. – Мне стало страшно. По телу пробежала неприятная, скользкая волна страха, меня передернуло от этого.

– А что случается с личностью, которая Перешла, и той, которая была до перехода?

– Часть привычек и часть личности от Перешедшего сливается с частью личности того, в которого перешли. Со временем должен получиться новый человек, отчасти с прошлым одного и другого. Но есть еще такое понятие как телесная и мозговая память. Например, ты был в прошлой жизни музыкантом, а Перешедшему наступил медведь на ухо. Так вот Перешедший может начать играть на скрипке, хотя в прошлой жизни этого не умел. Есть и другие примеры симбиоза. Тут всё очень трудно и неизученно. Кроме того, Переходов не было давно, так что тут мало что можно сказать. Ясно одно: Иезекиль и ты – теперь одно целое. Со временем ты возьмешь часть от него и оставишь часть от себя. Остальное ты забудешь полностью. Одно будет в тебе преобладать, потом угасать. Привычки могут поменяться. – От услышанного мне стало немного грустно. Я набрался смелости и спросил:

– Марис, а есть какая – то возможность? То есть, я хочу сказать, что… Может быть…

– Нет, парень. Забудь про это. Я точно уверен, что дороги назад, в твой мир нет. Мы не знаем где он находится, и попасть туда невозможно. Обратного Перехода не существует. А теперь, пора ужинать и спать. Тебе много досталось за сегодняшний день.

Марис покинул меня, а я еще долго сидел в библиотеке, обдумывая полученную информацию. Мне стало понятно, откуда у меня появились некоторые пристрастия, и чувства, которыми я не обладал. Также я понял, что мои сны – не все мои. Там заключены воспоминания Иезекиля. Я так и не пошел к ужину. Мне не хотелось есть, и я не хотел встречаться с Хиросом. Поднявшись в свою комнату, я рухнул на постель и уснул глубоким сном.

Глава 5

Мне показалось, что вот, недавно я лег, закрыл глаза, но вот, я уже их открыл, и наступило утро. Я потянулся в кровати, и на один миг мне показалось, что всё, что со мной произошло – это всего лишь сон. Я улыбнулся, предвкушая вкусный завтрак от личного повара и долгий день, наполненный делами по управлению фирмой. А потом наступит сладкая ночь, где я буду не обделен женским вниманием. От этой мысли внизу всё напряглось. Я хотел писать, но и чувствовал, что хочу разрядиться. Я схватился за свой член, и мгновенно по моему телу разлилось тепло.

Я начал водить рукой вверх и вниз, потом снова вверх, потом снова вниз. Мне стало так хорошо, эмоции были такими яркими, словно мне было восемнадцать, а не тридцать пять лет.

– Да, да, о Боже, как хорошо, то!

– Нравится новое тело? – Я резко открыл глаза и увидел перед собой Хироса. Стыд от того, за чем он меня застал, а так же воспоминания минувших дней нахлынули на меня и вызвали злобу.

– А в этом мире не учат стучать в дверь? – сказал я с нажимом.

– Я у себя дома, если ты не забыл. К тому же, я постучал, ты видимо не слышал, пока игрался с собой.

– Чёрт возьми! – Я рычал от бессилия, скатываясь с кровати и кутаясь в тряпки, которые мне подал Хирос.

– Пошли, Иезекиль, у нас сложный день сегодня.

– А что такое?

– Завтра свадьба. – Вот же блять! Я совсем забыл об этом. Я вдруг понял, что меня напрягает вся эта ситуация. Мы спускались в столовую. Я шел за Хиросом, он был одет в легкую белую тунику. Она еле прикрывала могучее тело воина. Я был восхищен, ну в обычном плане. А что, в качалке мы часто обсуждали тела других парней. Это нормально, кстати.

– Сегодня весь день ты проведешь со мной. Я должен кратко рассказать тебе, что нас ждет завтра. – Голос Хироса был спокойный и твердый. Он излучал уверенность. Я бы сказал, что он был мне достойным противником. Если бы мы встретились в моем прошлом мире, я думаю, мы бы даже подружились: вместе занимались бы бизнесом, снимали телочек.

– Ой, блять! – Я запнулся о последнюю ступеньку и влетел прямо в спину Хироса. Мышцы у него были что надо – у меня останутся синяки. Он смутился, на удивление, но поддержал меня и поставил на ноги.

– Сейчас у нас завтрак, после тренировка, где я тебе всё и расскажу. – Я сел за стол и начал ковыряться в еде, представляя параллельно репетицию свадьбы. Сейчас на меня наденут белое, подвенечное платье, потом придет папаша, которого я должен взять под локоть, и мы, дружненько пойдем по церковному проходу, прямиком к алтарю, где меня будет ждать нахальная и жадная до первой брачной ночи, морда Хироса.

– Ну уж нет, блядь! – Я хлопнул кулаком по столу, отчего фрукты и овощи подпрыгнули в тарелке и покатились по полу. Хирос посмотрел на меня вопросительно. Я потупил взгляд.

– Доедай и выходи во двор, там и начнем. – Он встал и вышел из – за стола. Я еще пару минут поковырял в тарелке, при этом понял, что сижу на стуле, поджав ноги под себя – ужасная поза. Никогда бы так раньше не сел. Набравшись мужества, я встал и вышел во двор. То, что я увидел, увидеть не ожидал. Хирос стоял расставив широко ноги, а в руках у него был наготове меч, и ждал меня. Сказать, что я растерялся – ничего не сказать:

– Мне что, надо убить тебя что – ли, чтобы стать законным супругом? Или как у вас тут это делается?

Хирос выгнул бровь:

– Иезекиль, не пори чушь. Тренироваться мы будем не свадьбу играть, а орудовать мечем. Я должен обучить тебя, и, это станет нашим первым уроком, которые будут проходить три раза в день: утром меч, днем врачевание, вечером ножи.

– А ты уверен, что это обязательно?

– Да, это часть нашего брачного договора и я не намерен от неё отказываться.

– Не забудь дать мне почитать договор на досуге. – Сказал я со злом, берясь за ручку меча.

– Непременно! А теперь, закрой свой рот и нападай на меня. – Я взял меч в руки и понял, какой он тяжелый. Я чуть не опустил его на землю от отсутствия сил держать его. Но делать это означало сдаться.