Переплет 13

Глава 29.Сменные куртки

Джонни

Мой тренировочный день в академии в субботу пошел ко дну. Полностью провалился.

Я был слаб, и это проявилось на поле.

Меня вызвали в кабинет в середине утра, где я получил от тренера Деннехи нечто, что я бы счел похожим на испанскую гребаную инквизицию. После этого меня отправили прямо к врачу команды на еще одно обследование, за которым последовал осмотр у Дженис, физиотерапевта.

Как и предсказывал мой тренер, я провалил как физические, так и медицинские тесты, которые мне выдали.

Измученный и деморализованный, я получил строгий выговор об опасностях сокрытия боли, прежде чем был отправлен домой с очередным чертовым рецептом и официальным письмом, в котором говорилось, что я временно освобожден от всех тренировок и обязанностей в Академии до моего следующего теста на пригодность через три недели.

Если я провалю следующий раунд тестов, я снова лягу “под нож” и выйду из строя еще на четыре-шесть недель.

Это означало, что я смогу увидеть подачу только с начала до середины мая. Это означало, что я потеряю свой шанс.

Не было никакого способа, чтобы я был в форме через две-четыре недели и довел команду до уровня “ Молодежного кубка шести наций”. Так что да, можно с уверенностью сказать, что я по-королевски облажался.

Моим единственным утешением было то, что я все еще мог участвовать в легких тренировках со своей школой и клубом — они ни хрена не могли сделать, чтобы остановить это. И этого недостаточно, чтобы цепляться за надежду.

Не тогда, когда это было гарантией того, что оба моих тренера в Ballylaggin RFCи Томмен получат одно и то же письмо.

Теперь у клуба мало шансов получить какое-либо игровое время. Тренер Малкахи ни за что не поставил бы меня на скамейку запасных, он не мог себе этого позволить, но это было просто школьным дерьмом.

В ярости от того, что меня исключили из предстоящих молодежных игр, я кипел от напряжения, когда днем добрался в — к счастью — пустой дом. Мама уехала в Дублин, чтобы провести выходные с моим отцом. Так что мне не придется сталкиваться с родительскими допросами в течение нескольких дней.

Я хотел заплакать. Я бы не стал этого делать, но чертовски хотел.

Я должен справиться с болью. Мне не следовало соглашаться на эту гребаную операцию. Если бы я этого не сделал, у меня все еще был бы шанс попасть в стартовую команду для европейской кампании “Молодежного кубка шести наций” в июне. Этот чемпионат — большой скачком по сравнению с “ Премьер лигой”. И я был на гребаном пути, чтобы попасть туда.

Но не сейчас.

Если бы я не мог взять себя в руки, я бы никому не был нужен.

Не со сломанным телом.

Остаток дня я провел в домашнем спортзале, тренируя свое тело до предела, отчаянно пытаясь избавиться от ужасного чувства отчаяния, которое угрожало овладеть мной.

Эта последняя неудача стала вишенкой на вершине года, состоящего из ада. Честно говоря, я жалел, что вернулся в школу после рождественских каникул.

Я должен был остаться в своей чертовой постели и попросить маму выписать мне больничные листы на три месяца или еще какую-нибудь хрень.

С тех пор для меня все полетело к чертям.

Мое тело.

Мой мозг.

Ход моих мыслей.

Я облажался по всем пунктам.

В разгар срыва мой разум продолжал фокусироваться на одном человеке, о котором мне не нужно было думать.

Шэннон, как река, с этими темно-синими глазами…

— У тебя проблемы, Кавана, и я вмешиваюсь, — голос Гибси проник в мои мысли, заставив меня на мгновение потерять концентрацию и чуть не уронить на себя штангу весом 280 фунтов.

— Господи, — выдохнул я, зафиксировав мышцы на месте как раз вовремя, чтобы спастись от удушья. — Не подкрадывайся ко мне так, ты, чертов придурок. — Я поднял глаза со своего насеста и увидел, что мой лучший друг стоит в дверях гаража. — Я мог бы убить себя.

— Да, ты мог. — Разжав руки, Гибси подошел ко мне и схватился за перекладину. Отложив ее, он потянулся за полотенцем на подставке и бросил его мне на грудь, прежде чем сказать:

— Больше не делай этого в одиночку. — Он указал на сложенную штангу с неодобрительным выражением лица. — Это крайне безответственно.

Обмякнув, я уронил голову обратно на скамейку и сделал несколько прерывистых вдохов, прежде чем попытаться заговорить.

— Ты читаешь мне лекцию об ответственности? — из меня вырвался смешок, я снял полотенце с груди и вытерся. — Господи, какой же лицемер в тебе сегодня созрел, чувак.

— Не пытайся сбить меня с моей миссии своими дерьмовыми шутками, — парировал он. — У меня есть планы на тебя.

— Не понимаю, о чем ты говоришь, Гибс. — Приняв сидячее положение, я сделал еще несколько успокаивающих вдохов, прежде чем подняться на ноги. — Но что бы это ни было, я не в форме.

— Как бы то ни было, — радостно возразил Гибси. — Мы все равно пойдем. — Он последовал за мной к холодильнику в углу моего домашнего спортзала и стащил банку кока-колы. — Итак, иди сходи в туалет, прими душ и побрейся, потому что парни встречаются с нами в “Бидди” в половине восьмого.

Откупорив крышку бутылки с водой, я осушил содержимое, прежде чем ответить.

— Нет, — выдохнул я, когда пот стекал с меня, а самочувствие было дерьмовым. — Мы не пойдем.

Лиам звонил мне не менее трех раз вчера, чтобы попытаться успокоить меня, так что это не было причиной, по которой я не хотел встречаться.

Моя проблема заключалась в том, что я был близок к переломному моменту.

Я был в одном шаге от того, чтобы сойти с ума.

— Мы, черт возьми, пойдем, — возразил Гибси. — Я получил твое сообщение о том, что твой тренер отправил тебя сегодня домой. И должен быть честен с тобой, чувак, я рад, что они начинают видеть правду сквозь твою дурацкую шараду “Я в порядке, мне не больно”.

— Вау. — Я выгнул бровь. — Большое спасибо, друг.

— Не надо мне этого дерьма, — проговорил Гибси. — Ты знаешь, я хочу, чтобы ты попал в эту команду в июне больше, чем кто-либо другой, но без риска получить непоправимый урон. — Он покачал головой. — Это слишком высокая цена, которую нужно заплатить.

— Ты не понимаешь, — пробормотал я, сожалея о том, что отправил ему сообщение ранее.

— Нет, честно говоря, я, наверное, не понимаю, — ответил Гибси. — Я никогда ни во что не вкладывался так, как ты в регби, но я вижу, что ты делаешь с собой. Я вижу это, Джонни.

— Ну да, — проворчал я. — Если я не смогу сотворить чудо и взять себя в руки, это все будет напрасно.

— Именно поэтому ты пойдешь со мной, — утверждал он. — Тебе нужно расслабиться и отвлечься от регби. — Ухмыляясь, он указал на себя и сказал: — И кто может лучше помочь тебе сделать это?

— Я не знаю, Гибс. — Бросив пустую бутылку в ближайшую корзину, я провел рукой по волосам и вздохнул. — Я совершенно разбит.

Это правда.

Истощение — норма для меня, особенно в последнее время. Я был чертовски зол, и это не помогало моему и так плохому настроению.

— Я, наверное, просто отключусь перед телевизором на ночь.

— Ты гребаный робот, вот ты кто, — парировал Гибси. — Ну, не сегодня.

Положив руку мне на плечо, он подтолкнул меня к открытой двери гаража.

— У тебя завтра нет утренних занятий или какой-либо другой академической ерунды, которая помешала бы тебе провести вечер со своими приятелями.

Я позволил ему проводить меня на улицу по одной единственной причине: я слишком устал, чтобы упираться.

— Сегодня вечером мы собираемся веселиться и … — он сжал мое плечо для пущей убедительности и повел меня по направлению к моему дому, — ты ощутишь себя человеком. Завтра ты можешь вернуться к своему роботизированному, скучному, как помойное ведро, «я».

— Мне слишком тяжело, — проворчал я.

— Конечно, ты злишься, — парировал он. — Ты не даешь своему телу времени на восстановление, ты никогда, черт возьми, не отдыхаешь, и у тебя месяцами не было киски.

Подмигнув, он добавил:

— Пришло время убрать свои яйца со льда и надеть свою секси куртку.

— Мою секси куртку? — Сквозь мое плохое настроение пробилась улыбка. — Нам что, снова тринадцать, и мы направляемся на дискотеку для несовершеннолетних?

— На мне моя сменная футболка, — гордо ответил он, напрягая бицепсы для пущей выразительности. — Вероятность успеха — сто процентов.

Я приподнял бровь.

— Наверное, потому, что на бирке на обратной стороне написано, что это для детей 12–13 лет.

— Ну да, — Гибси широко улыбнулся. — Не завидуй моей эффектной форме.

— Больше похоже на твою эффектную чушь.

Стряхнув его руку, когда мы подошли к задней двери, я толкнул ее и отступил в сторону, пропуская его, а затем направился к любимой части моего дома — к холодильнику.

— Таков план, — заявил Гибси, расхаживая по моей кухне, как по своей собственной — и это вполне могло быть так, учитывая то количество времени, которое он проводит здесь. Он подошел к шкафам и схватил сковороду для нарезки и нож из ящика, прежде чем вытащить табуретку из центрального островка и опуститься на нее. — И ты не будешь кидать мне никаких дерьмовых оправданий сегодня вечером.

— Кто идет?

— Хьюи и Кэти встретят нас внизу … — Он сделал паузу, а затем сказал: — И Пирс и Фели могут появиться.

— Кто-нибудь из девочек из школы пойдет?

— Кэти, — проговорил Гибси с тоном “ понятное дело”.

— Кроме Кэти, — огрызнулся я.

Кэти всегда ходила с нами. Хьюи редко отходил от девушки.

— Нет. — Гибси нахмурился, глядя на меня. — С чего бы им идти?

Я сравнял его с выражением “ Что за черт?”.

— Потому что они, блядь, всегда появляются.

— Имеет ли значение, если они появятся?

— Я не в настроении иметь с ними дело.

— Ты имеешь в виду, что ты не в настроении иметь дело с сумасшедшей, — поправил Гибси с гримасой.

— Нет, не хочу, — ответил я, роясь в холодильнике. — Я не хочу встретиться с ней в эти выходные. — С моими руками, нагруженными запасами сэндвичей, я подошел к острову и бросил их на столешницу из черного мрамора. — Мне нужен перерыв, Гибс.

Гибси покачал головой и потянулся за хлебом.

— Что случилось? — Схватив нож и пакет с вареной ветчиной, он спросил: — Она снова пытается с тобой связаться?

— Когда она не пытается это сделать? — Я откусил кусочек, медленно нарезая помидор. — Это постоянный поток сообщений и телефонных звонков.

Все это чертово время.

Я перестал читать сообщения Беллы несколько недель назад, но это все еще сводило меня с ума всякий раз, когда мой телефон загорался, потому что в девяти случаях из десяти это она.

— Ты, должно быть, очень хорош в постели, — размышлял Гибси. — Если она вот так охотится за тобой.

— Не в этом дело, Гибс, — прорычал я. — Нет, значит нет, чувак.

— Ты можешь сменить свой номер, — предложил он.

— В чем смысл? — Я проворчал. — Она просто найдет способ получить мой новый.

— Я знаю, что всегда говорю это, но я действительно должен сказать это еще раз, парень. — Намазав два ломтика хлеба маслом, Гибси положил сверху сыр и полдюжины кусочков мяса, а затем сложил свой бутерброд пополам и отправил его в рот, прежде чем продолжить: — Я не знаю, зачем ты вообще всунул свой член в эту девушку.

— Я потерял самообладание, — выпалил я, слишком сильно сосредоточившись на равномерном намазывании масла на свой ломтик. — Вот как.

— Ты можешь сказать это снова, — проговорил Гибси, делая себе еще один бутерброд. — Тебя ослепили большие сиськи, — добавил он между поеданием бутерброда с ветчиной и сыром. — И шикарная киска.

— Да. — Бросив нож на стол, я равномерно выложил на хлеб ломтики помидора, а затем добавил несколько кусочков свежего цыпленка, прежде чем перевернуть его. — Ну, я больше не ослеплен. — Взяв свой сэндвич, я откусил огромный кусок, прожевал и проглотил, прежде чем добавить: — Теперь я все ясно вижу.

— Тебе нужно завести себе подружку, чувак, — заявил Гибси. — Это единственный способ избавиться от Беллы.

— Я не хочу ни с кем встречаться, — выпалил я. — Я слишком чертовски занят для девушки, Гибси. Ты это знаешь.

— Даже для малышки Шэннон? — он бросил с ухмылкой.

Мое сердце подпрыгнуло в груди при звуке ее имени.

Христос…

— Что я тебе говорил о ней? — Я огрызнулся, бросая остатки сэндвича на тарелку, аппетит пропал. — Что, черт возьми, я говорил тебе последние два месяца?

— Неважно, что ты говоришь, — ответил он с усмешкой. — Важно, как ты себя ведешь.

— Я туда не пойду, — прорычал я. — Я говорил это сто гребаных раз.

— И ты можешь повторить это еще сотню раз, — со смехом произнес Гибси. — И я все равно тебе не поверю.

Иисус Христос.

— Тебе нравится девушка, — продолжал он насмехаться. — Может быть, ты даже люююбии…

— Если я соглашусь пойти в Бидди, ты перестанешь говорить об этом? — Спросил я, отчаянно желая остановить его, прежде чем он перейдет в полноценный режим Гибси и сведет меня с ума. — Ты закончишь разговаривать на эту тему?

Мой лучший друг нетерпеливо кивнул.

— Абсолютно.

— Отлично. — Я пораженно вздохнул и направился к двери. — Я приму душ.

— Хороший мальчик, — крикнул мне вслед Гибси. — Я вызову для нас такси.

Я повернулся к нему лицом.

— Я могу отвезти нас…

— Нет, ты не можешь, — прервал меня Гибси, прижимая телефон к уху. — Мы сегодня напьемся. Оба.

Опустив плечи, я повернулся и направился в свою комнату.

Чертов Гибси.