Первая чаша

18. Истинные судьи наши - Высшие

«Великий Круг постановил следующее:

За убийства назначать наказания равные тяжести совершенного убийства.

Если мужчина ненароком или с умыслом убил скотину, принадлежащую другому роду — он должен выплатить полную стоимость этой скотины и взамен купить новую.

Если в порыве ревности муж убивает уличенную или заподозренную в неверности жену — он должен предстать перед судом для выяснения обстоятельств. Если он утверждает, что жена действительно была неверна ему, нужны свидетельства двух глав родов о том, что им известно, тогда мужчина невиновен, ибо очистил себя и свой род от позора. Род жены должен выплатить ему издержки в размере приданного.

Если доказательств нет — лишить душегуба всего приданного и обязать выплачивать роду жены пятую часть от доходов или урожая на протяжении стольких лет, сколько было его невинно убитой жене.

Если в драке убит другой мужчина — суд решает судьбу убийцы. При Священном Праве Мести за нанесенное оскорбление, суд должен отпустить доказавшего свою правоту с миром и позволить двум враждующим семьям самостоятельно решить спор. Если убит мужчина из ненависти или жадности — суд приговаривает душегуба к работам батраком на тот род, чей сын был убит, такой срок, сколько лет было убитому.

Если же убийца сгубил жизни не одного человека из своей кровожадности, он может искупить свое преступление трудом до конца своих дней. Но если тяжесть его поступка неимоверна, людям не нужно его судить. В посмертии его осудят Высшие».

Из Свода Законов Великого Круга Гортазии. Глава «Душегубы», начало Века Перемирия.

Староста Иршаб поднялся со своего кресла, окинул взглядом совет глав родов. Все смотрели на Орея с плохо скрываемым презрением. Рядом с ним стояли стражи и священник. Вряд ли он смог бы что-то возразить им. Их пристальное внимание уже вывело монаха из себя, а его ночная медитация вовсе не принесла успокоения. Он повторил весь свой молитвенник дважды, прежде чем его достали из колодца, но это сейчас никак не помогало. Высшие не сделали ничего, чтобы помочь ему выбраться, а надежда на снисхождение со стороны жителей Шадиба стремительно таяла.

Он остался один лицом к лицу с несправедливостью — обвиняемый, не совершавший преступления, и даже плащ на спине исчез, словно и эта вещь бросила его на растерзание судьбы.

– Что ж, Арслан, – басовито начал староста, – говори перед собранием и Высшими, что узрят истину твоих слов. Ты обвиняешь этого человека? – он кивнул на измученного, еле держащегося на ногах Орея.

– Да. Я обвиняю этого человека в убийстве моих братьев! – твердо сказал селянин.

– Но совсем недавно Оттар Маас Фарек, глава вашего рода и твой старший брат, хотел отдать этому монаху Знак Судьи, уповая на его честность и святость, а теперь ты обвиняешь его в убийстве.

– Этот человек не монах, а колдун! – Арслан порывисто вскочил с места и указал на Орея пальцем. – Он хотел осквернить могилу Нарины Мас Харун, ночью, говоря, что ищет демона. Я пытался остановить его, но он меня не послушал. Сотворил какие-то чары над её могилой! Стражи видели этот свет на кладбище позапрошлой ночью!

Орей от такой столь явной и наглой лжи онемел окончательно. Он даже не понял, злится ли теперь на Арслана или просто не может осознать, в самом ли деле тот смеет произносить эти слова. Селянин, ставший главой рода Маас Фарек, продолжал выкрикивать обвинения, тыча пальцем в монаха и едва не срываясь с возвышения в центр зала.

– Он каждый вечер читал колдовскую книгу на неизвестном языке! – Арслан взял в руки знакомый Орею трактат. «Теории измерений» действительно были написаны на языке магии, и Арслан решил использовать собственное невежество для достижения цели. Никто из присутствующих не знал этого языка, и ничего не смог бы опровергнуть.

– То есть, к обвинениям в убийстве ты хочешь добавить колдовство? – сухо спросил Иршаб.

– Да! Потому что это чистая правда!

– Монах, тебе знакома эта книга? – обратился к обвиняемому староста.

– Это… это… – Орей задыхался от волнения и не верил, что селянин, который спас его, получив желаемое — богатство и влияние в своей семье — теперь перевернул всё с ног на голову. Но отрицать явное он тоже не мог.

– Это «Теории измерений». Книга… моя…

– Значит, ты сознаешься в колдовстве? – прямой суровый вопрос сбил его с толку.

– Н-нет… нет… я не...

– Он лжет! Я сам видел, как он колдует! Я уверен, он не одолел демона, а заключил с ним сделку, чтобы с его помощью убить моих братьев! – продолжал кричать Арслан, подняв над головой раскрытые «Теории измерений». – Он точно умеет общаться с ними! Говорит с ними на этом колдовском языке! Вот доказательство! Вы сами можете посмотреть и убедиться!

– И верно! – подал голос дядя Фархат, поднявшись со своего места. – Как простой человек может одолеть демона, не владея колдовством?!

Все согласно закивали, только Орей отрицательно мотал головой. Ему просто не давали оправдаться, да он бы и не смог. Монах уже чувствовал подкрадывающееся к горлу удушье, и про себя начал повторять молитвы, которые читал ночью, в надежде, что в эти ужасные минуты они принесут ему успокоение.

– Он и сам как демон перелезал через забор к Аллине Мас Рийя! В дом вдов, в сторону которого мужчинам даже смотреть не дозволено! – в негодовании взывал к суду Арслан.

– Это так, – голос женщины прозвучал с дальнего конца зала. – Он напугал моих невесток.

– Стражники остановили его после этого, – взял слово капитан стражи, стоявший возле кресла старосты. – Мы предупреждали его!

– А потом пришел в нашу часовню! И говорил, что наше писание Высших неправильное! – закричал священник, трясясь от злости. – Как он только посмел высказывать свои святотатственные мысли! Кощунство! И я помню, что он расспрашивал меня про умершую старуху!

Орей хотел провалиться сквозь землю от стыда и бессилия. Почему он не может просто исчезнуть сейчас? Умереть на этом самом месте, чтобы не переживать этот ужас?

– Он знается не только с демонами, но и с ифритами! – продолжил обличать «преступника» Арслан.

Повисло недолгое тяжелое молчание, которое прервалось хриплым голосом старика Ильдара Мас Харуна.

– Думаю, что Арслан прав. Этот монах, или кто он на самом деле, знается с ифритами. Я сам видел, как он ловко играет в карты и обманывает, – проскрипел тот. – А за осквернение могилы моей жены, он должен понести наказание!

– Значит, помимо того, что этот человек убийца и колдун, он еще и осквернитель могил? - уточнил староста у Арслана. Тот охотно подтвердил его слова.

К ужасу Орея зал разразился единодушными одобрительными криками. В каком-то смысле, монаху все же удалось принести в Шадиб покой и примирить враждующие семьи. Но видимо, ценой этого станет его жизнь.

– А ещё… – голос селянина от волнения сорвался. – Он возжелал мою жену! Гурам, мой племянник, совсем ещё ребенок, потерявший отца, пришел к нам за помощью и увидел, как Орей… этот проклятый колдун коснулся её! – Арслан бросил в него «Теории измерений». – А потом… все это видели! У него в руках был нож Оттара! Он намеревался и меня убить, когда понял, что я догадался, кто он такой! Верно вы говорили, староста, вашего сына убили хоссы, но на мою семью пало истинное проклятье! – с ненавистью подытожил он. – Я думал, что по заветам Высших приютил святого человека, а дал кров настоящему демону! И тут же весь наш род настигла за это расплата!

Все снова замолчали, Иршаб обвел взглядом зал.

– Ну, Орей, что можешь сказать в свое оправдание? Лучше раскайся во всех своих злодеяниях!

– Я… не колдун, – закрыв глаза, выпалил Орей. – Я никого не убивал!

Зал разразился озлобленными криками. Почти все мужчины кричали хором, невпопад и монах мог разобрать только отдельные фразы:

– Смерть...

– ...казнить его!

– Лжец!

– Никакой пощады!

Орей судорожно сглотнул, его трясло, но сознание отказывалось покидать его, чтобы вновь погрузить в спасительное небытие. Лучше было бы, если бы ему позволили умереть быстро без страха, без боли, которая до сих пор терзала его тело.

В зале ратуши долго не стихал гвалт голосов. Все главы родов были против него, не осталось никаких сомнений, что исход будет плачевным. На Арслана он не мог даже смотреть. Невероятная злоба, вдруг воспламенившая его сердце, застилала взор кровавой пеленой.

«Один шаг, один взмах мечом и возмездие свершится…»

Орей потряс головой. Нужно как-то иначе доказать, что он невиновен. Да и где снова взять этот меч, что достался ему в наследство? Оружие ведь пропало.

Он должен говорить. Хоть что-нибудь, ведь решается его судьба!

Должен собрать воедино всю свою храбрость, которая еще осталась, утихомирить свои страхи и крикнуть. Так, чтобы его услышали.

– Убийца – Арслан! – выкрикнул Орей, и зал притих. – Я нашел нож Оттара в его колодце. А до этого он ругался и дрался со своим братом!

– Ложь! – селянин чуть не бросился на монаха, но замер на краю возвышения, в гневе сжимая кулаки.

– Ложь – твои слова! – рычал Орей, чувствуя, как пьянеет от ярости и как торжествующе хохочет внутри него нечто темное, чей голос он слышит теперь постоянно. – Ты же сам хотел проверить, не стала ли старуха Мас Харун демоном! Ты показывал мне ножи!

– Что?! – Арслан все-таки спрыгнул вниз и кинулся в драку, но стражники остановили его на полпути и оттащили обратно к лестнице.

И снова зал ратуши поглотил шквал криков, от которого у Орея заложило уши. Даже если бы он начал что-то говорить, никто бы его не услышал. Что-то кричала даже Аллина Мас Рийя, указывая то на монаха, то на Арслана, но Орей не мог разобрать слов. И тут он понял, эти попытки оправдаться были никому не нужны. Главы родов не хотели его слушать, они даже друг друга не слышали.

Когда горячий спор поутих, заговорил староста.

– Спокойно! – Иршаб поднял руку. – Я тоже не понимаю, почему мы должны верить этому странному чужаку. Мы не знаем точно, действительно ли он жил в горной обители, или он и есть тот демон, что убил всех монахов, чтобы мы никогда не смогли расспросить об этом. У нас есть только наши глаза и уши. Мы видели, что он делал. Слышали, что он говорил. Мы приняли его, но очевидно, это было напрасно, – он горько вздохнул. – Нужно проголосовать, что делать с этим человеком. Может, он убийца, а может и нет, истина ведома только Высшим. Пусть они и судят его душу в жизни или в посмертии. А мы, простые люди, и можем следовать двумя путями, согласно нашим законам. Милосердие во имя искупления грехов. Пощадить его, но заставить тяжелым трудом до конца жизни отрабатывать свои преступления. Либо наказать по всей строгости, дабы его душа немедленно предстала перед судом Высших…

Последняя фраза Орею не понравилась. Она подразумевала казнь. Однако шанс на пощаду и тяжелые работы вселил в его душу свет надежды. Может, ещё получится сбежать отсюда вместе с Зариме? Или как-то доказать, что он не убийца?

Конечно, это милосердие предполагало, что он станет здесь рабом и потеряет свободу, но это все же лучше, чем быть убитым. Смерти Орей боялся. Пусть он прожил очень долго, дольше, чем любой человек в этом зале, но никогда не сожалел ни об одном прожитом дне. Он любил свою жизнь, по крайней мере, большую её часть, и надеялся, что всё ещё будет хорошо, а Высшие не позволят, чтобы их верный слуга погиб напрасно!

– Давайте проголосуем! Кто за то, чтобы пощадить монаха?

Воцарилась тишина. Никто не поднял руку, даже женщина, на которую Орей смотрел с особой надеждой.

– Он заслуживает только смерти! – выкрикнул Арслан, в гневе сжимая кулаки. – Жестокой и болезненной смерти!

– Арслан. Тебя ослепило горе, ты не можешь сейчас думать о своей душе, – староста покачал головой. – Кто согласен, что монаха нужно казнить?

Вверх взметнулись десять рук, не считая голоса Арслана. Лишь одна рука, сухая, старческая, отчего-то осталась лежать на коленях.

Ильдар Мас Харун хотел пощадить его. Но почему?

Орей с надеждой уставился на главу рода, остальные глядели на того с недоумением.

– Я очень стар и не хочу на исходе лет марать свою душу таким тяжелым решением. А на моей кузнице пригодилась бы крепкая пара рук. Я считаю, лишить его жизни — слишком просто. Возмещение тех потерь, которые он нам причинил, должно быть всеобъемлющим.

Кто-то из сторонников Мас Харуна одобрительно хмыкнул, двое начали обсуждать что-то вполголоса, и сердце монаха бешено заколотилось, окрыленное слабой надеждой на спасение. Но большинство глав родов по-прежнему настаивало на казни.

Арслан смотрел на старика взглядом полным ненависти. Он точно знал, что если Орей останется в живых, то правда рано или поздно всплывет. Особенно, если он станет рабом в семье кузнеца и они захотят узнать все, что случилось на самом деле.

Но несмотря на то что Ильдар Мас Харун был очень влиятельным человеком в Шадибе, большинство его не поддержало, и вердикт старосты прозвучал незамедлительно.

– Главы родов решили. Суд состоялся. Орей признается виновным в двух убийствах, колдовстве, осквернении могилы и неоднократном посягательстве на честь женщин! Сегодня же в полдень на центральной улице перед ратушей он будет побит камнями!