Первая чаша

22. Кто прячется в тенях

«То, что мы зовем демоном, является ли им, или это общепринятое в мире название для всего чужеродного, враждебного и губительного? Суть всякого демона — Хаос. Цель Хаоса — нарушение гармонии, искажение энергетических потоков эфира и нарушение стихийного равновесия, что негативно сказывается на сотворение магии по правилам. К счастью, демоны не могут выжить в иных мирах за пределами Межмирья, если только им в этом не помогают смертные последователи...»

«Теории Измерений. Параграф один. Общие положения о сути эфира. Заключение. Автор Андреас Дэ Красс, магистр Тенерийской Академии Магических Искусств, позже — настоятель Андреас, основатель Полуденных Врат. 3224 год, Век Крови.

На похороны Оттара Орей все же решился пойти. Встал позади процессии и плелся на гудящих ногах за скорбным шествием, вспоминая тот день, когда отправился в Шадиб. Монах чувствовал себя измотанным собственными мыслями и тяжелыми решениями, которые ему теперь приходилось принимать.

Когда тело Оттара опустили в могилу, священник зачитал над покойником молитву, но вдруг прозвучал голос старосты Иршаба:

– Монах, Орей, скажи, а не мог бы ты прочесть ещё и свою литанию, как учили тебя в горной обители?

Орей вздрогнул, когда пристальное внимание всех мужчин, собравшихся на погребение, обратилось к нему. Кто-то одобрительно кивал, подбадривая монаха, а кто-то смотрел с недоверием. Местный служитель Высших выглядел недовольным тем, что его авторитет в глазах селян пошатнулся, но возражать не стал.

Страх перед толпой ещё не покинул разума Орея, но он больше не терял контроля, разве что чувствовал себя особенно неуклюжим в глазах мужчин.

– Д-да, я могу это сделать, – дрогнувшим голосом ответил монах и подошел ближе к не зарытой могиле. Непроницаемый белый саван на её дне укрывал плечистую фигуру Оттара. Орей вдруг понял, что решение старосты правильное, когда ему вдруг померещилось слабое движение под слоем плотной ткани. Монах встряхнулся, отгоняя видение. Текст литании он помнил наизусть, поэтому закрыл глаза, чтобы не волноваться, и уверенно зачитал священные слова.

– Да приведут тебя Высшие по дороге к свету! И не покинут они твою душу на пороге перерождения! Защитят от зла, отгонят мрак от тела! Даруют покой и счастье в грядущем, что сокрыто для нас за гранью! Не позволят демонам сбить тебя с пути истинного, но откроют пути новые, доселе неведомые и наполнят счастьем твою новую жизнь! – он прервался, чтобы перевести дух и открыл глаза, убеждаясь, что движение под саваном ему просто привиделось. – И если на то будет воля Их, мы встретимся снова!..

Селяне смотрели с интересом и надеждой, слыша новые для них священные слова, а покойник оставался недвижим, как и положено мертвому.

– И сохранят Они тебя, Оттар Маас Фарек, отныне и в вечности, – закончил Орей на выдохе.

Собравшиеся на погребение молчали, над кладбищем повисла тишина, как перед бурей, и только тревожный ветер донес издали далекий раскат грома.

Над горами, далеко на юго-западе клубились черные грозовые облака.

Могилу торопливо зарыли и обложили камнями, опасаясь, что непогода может спуститься с гор в долину. Орей встал около старосты, и его вдруг снова одолели сомнения.

– А где нашли Оттара? – поинтересовался он.

– В стороне поймы, там же, где и остальных, – указал примерное направление Иршаб. Сегодня он выглядел особенно уставшим и даже постаревшим. Когда старосте вернули именной кинжал его сына, ему пришлось заново пережить горечь утраты.

Орей нахмурился, потер ноющую челюсть, словно его могло помочь думать. Что-то снова не сходилось, но он не мог понять, что именно.

– Выходит, Арслан его туда оттащил? – пробормотал Орей себе под нос.

– Получается так. Наверное, хотел представить это, как нападение демона, – предположил староста, услышав рассуждения монаха.

Орей понял, что именно не так. Расстояние, которое должен был преодолеть Арслан с телом старшего брата от своего дома на окраине поселка до поймы реки, если предположить, что он убил его в драке. Он не смог бы сделать это незамеченным, учитывая, что в ту ночь они всполошили весь Шадиб. Если только заманил брата к пойме. Но зачем, если Зариме утверждала, что они дерутся возле дома. И Орей вдруг понял, что никакой драки не видел, только слышал ругань братьев перед домом, когда израненным вернулся назад. Вернее, ругался в основном Оттар, а Арслан пытался оправдываться.

Единственным свидетелем произошедшего в ту ночь была Зариме.

– Мне нужно идти, – сказал Орей и насколько мог быстро поковылял обратно в поселок.

– А поминальная трапеза? – прозвучал растерянный голос Гурама. По толпе за его спиной прокатился тихий ропот, но монах даже не обернулся.

Да, само собой, он уже обвинил Арслана в убийствах, и в целом картина казалась логичной и понятной, но мелкие нестыковки, то и дело ускользающие от взгляда, не давали ему успокоиться. Когда он пытался заострить на чем-то внимание, эта вещь казалась незначительной, ведь всё и так понятно. Но хотелось удостовериться в своей правоте, а для этого подробнее расспросить Зариме о событиях той ночи и о дне, когда погиб Хасан. Кроме неё, никто не сможет вселить в него уверенность в правильности собственных решений.

Орей вернулся в дом Арслана, но не нашел Зариме. Уставшее за день тело напомнило о себе ноющей болью, и монах, оставив «Теории измерений» на подоконнике открытого окна, разместился на лежаке, прислушиваясь к тишине дома. Долго смотрел в потолок, думал обо всем, что произошло. Почему-то до сих пор не настало ощущения, что все позади, как это бывало ранее, после того как он ответил на все вопросы наставников, которые проверяли, насколько хорошо он постиг науку или язык. Это называлось экзамен.

И сейчас жизнь устроила ему то же самое. Только он, судя по всему, где-то допустил оплошность. Просчитался в кажущейся понятной и легкой задаче.

– Нет, быть того не может! – Орей, отгоняя сомнения прочь, слишком резко повернулся на бок и отбитые ребра дали о себе знать. В окно подул ветер, и пришлось снова вставать, чтобы закрыть ставни.

Монах задремал в тишине, но вскоре услышал шаги. Он быстро поднялся, жмурясь от резкой боли в ребрах, и отдернул занавеску, увидев в большой комнате Зариме. Женщина, судя по всему, только вернулась в дом. Она была одета в черное, отчего её лицо выглядело ещё бледнее. Зариме перехватила вопросительный взгляд монаха, и тут же опустила глаза в пол.

– Я была в доме Оттара… Мать Рифуда… – начала оправдываться она. Орей не выдержал — между ними снова вырастала горой непреодолимая неловкость в словах и жестах. Он не понимал, почему женщина продолжает вести себя с ним так, когда они наедине.

– Почему ты говоришь со мной, как со строгим мужем? – прямо спросил он, подходя ближе. – Здесь и сейчас нас никто не видит и не слышит.

Зариме вскинула голову и одарила его взглядом полным боли.

– Я была одной из причин, по которой тебя… казнили, – она подобрала нужное слово. – Боюсь, что ты злишься на меня.

– Это не так. Ты не при чем. Вина за все, что случилось, лежит только на Арслане. Забудь. Я ждал тебя здесь, но совершенно не подумал, что ты ушла на поминальную трапезу, – Орей провел рукой по глазам.

– Почему ты не пришел?

– Хотел поскорее увидеть тебя, но… – он подошел к Зариме еще ближе, а она скользящим движением отодвинулась на шаг. Страх все ещё пожирал её изнутри.

– Зачем?

– Нам многое надо обсудить. Я хотел поговорить о том дне, когда убили Хасана, – Орей присел на подушки за столиком, женщина неуверенно расположилась напротив него. Орея нисколько это не смущало, что она сидит за «мужским» столом. Он приговорил к смерти её мужа, время для смущения, как ему казалось, прошло.

– Что ты хочешь знать?

– Где ты была в тот день?

Глаза Зариме округлились от удивления, а её руки с силой смяли черный подол платья.

– Ты… подозреваешь меня?

– Что? Нет! Как ты могла такое подумать?! – Орей вдруг почувствовал себя глупо. – Просто мне нужно знать, что именно в тот день делал Арслан и что делала ты. Вдруг ты видела что-то… необычное?

Зариме помолчала, будто колеблясь с ответом.

– То есть, ты теперь сомневаешься, что это был Арслан?

– Нет… Да! Я, честно сказать, не слишком уверен, что именно он убил Хасана. Но… он оклеветал меня и убил Оттара в драке, и уже за это он должен поплатиться сполна! – признался Орей. – Помнишь, ты и сама мне говорила, тогда в пристройке, когда мы спрятались от Оттара и Арслана, что они вместе с Хасаном планировали возглавить Шадиб, и если подумать… – рассуждения заводили монаха в странные дебри, острее и опаснее терновых кустов на охотничьей тропе. – Конечно, Арслан завидовал своим братьям и все же… они были братьями, одной семьей… И вообще… – он посмотрел на Зариме более пристально, будто не узнает. Прежде он не мог представить, что женщина могла бы кого-то убить, а теперь, глядя на нее, вдруг вообразил это очень ярко. И если еще несколько минут назад он нисколько не сомневался в её причастности, то сложив все факты воедино, понял, где мог скрываться тот самый просчет в его экзаменационной задаче. Арслан мог действовать не один.

– Ты в этой семье единственная, кто на самом деле хотела освободиться, – заключил Орей, наблюдая за окаменевшей Зариме перед собой. С первого взгляда могло показаться, что она никак не реагирует на его слова, но монах заметил, как трудно ей сохранять это спокойствие и унимать дрожь.

– Ты уже пыталась сбежать. Боялась, что тебя убьют, а еще… ты могла в любой момент взять его оружие и охотничьи ножи Арслана из сарая и… О, Высшие! – монах почувствовал, как его сердце заколотилось быстрее, в голову ударило жаром. – Он просил тебя тогда освежевать дичь, значит, ты могла и сымитировать следы когтей! Хасана нашли у поймы, а там, когда я искал следы… Нет, не может быть… ты была там! – Орей вскочил, указав на женщину, его догадки проясняли всё. – Стирала! Если предположить, что Арслан убил Хасана, то ты была рядом и помогла ему избавиться от одежды, да? Ты… ты могла забрать одежду с тела, чтобы её не нашли и не нашли следов Арслана! – он говорил все громче и порывистее, и вдруг испугавшись, что его могут услышать, сел на подушки и прикрыл рот ладонью. – Так, что ты делала в тот день, когда был убит Хасан?

– И что же? – женщина вдруг странно усмехнулась, пристально глядя Орею в глаза. – По твоему, если я в тот день стирала, это безоговорочно делает меня убийцей Хасана?

Он снова начал колебаться, разум отказывался принимать это открытие. Зариме не могла быть убийцей или сообщницей убийцы! Просто не могла! Если только Арслан заставлял её. Но тогда почему она сразу не рассказала правду, зачем пыталась покрыть, отводя от мужа подозрения?

– Я думал, что ты могла видеть или слышать что-нибудь подозрительное, если была рядом с местом его гибели, но если Арслан тебя заставлял помогать ему... – Орей не договорил, видя, что женщина перед ним выглядит безразличной. Он не хотел верить, что Зариме, с которой он так мечтал убежать из Шадиба, о которой думал всё время и ради которой поставил на кон свою жизнь, играя с ифритом, могла быть как-то связана с убийствами.

Ведь они должны быть вместе. Вместе! Убежать отсюда, чтобы спастись!

Как назло, она молчала, не опровергая догадок и не соглашаясь с его выводами. Казалось, Зариме просто ждет его окончательного решения, вердикта судьи Высших.

Орей не смог осудить её, чувства к ней заглушили его совесть. Не он ли ненавидел Арслана, не он ли сам мечтал от него избавиться и забрать его жену?

– Ладно, пусть так, – он сдался. – Даже если ты как-то причастна к этому, мне это не важно. Я не тот «святой человек» и «блаженный», которым меня здесь считали, – Орей встревоженно смотрел на женщину. – Выбирай, как нам быть дальше. Уходить или оставаться. Лучше бы нам с тобой уйти сейчас, пока никто не спохватился и тебя не забрали отсюда в дом Оттара. Я спросил у мужчин, ты никогда не получишь свободы. Останешься вдовой в этом роду. Да ещё и вдовой убийцы. Всю жизнь будешь служанкой.

– А что, разве для меня когда-то было иначе? – Зариме равнодушно пожала плечами. – Это часть нашей жизни. Наша традиция, – с омерзением сказала она.

Он не поверил своим ушам. Что же, все было напрасно? Она тоже предала и обманула его?

– Но ты же хотела убежать со мной и уже сбегала от Арслана! – чуть не выкрикнул Орей, привстав с места. Его повышенный тон нисколько не напугал женщину.

– Да, сбегала, – прямо ответила она. – И всё ещё хочу сбежать.

У Орея от сердца отлегло. Значит, все не зря и они будут вместе.

– Так теперь мы без труда сможем сделать это! Я нашёл карту в библиотеке Полуденных Врат, знаю, в какой стороне Алаверия. Уверен, там все иначе!

И Зариме внезапно из равнодушного каменного изваяния снова стала живой женщиной с блеском интереса в глазах. Она не смогла сдержать улыбки и подалась ближе к монаху.

– Иначе? Почему ты так уверен в этом? – даже её голос вдруг сделался радостным.

– Когда на Зеракане появился Бессердечный, – Орей сам удивился, что начал настолько издалека. – Гортазианцы решили, что смогут спрятаться. В первую очередь, прятали женщин. Поэтому у вас такие строгие законы. Но алаверианцы сражались. Конечно, они проигрывали, но не отступали. Это в их крови – драться до последнего. Они не похожи на вас.

– Откуда ты знаешь об этом?

– В детстве наставники мне рассказывали об этом на уроках истории. Я долго учился и знаю языки, поэтому мы сможем там выжить, забыв это все! – монах порывисто указал на окно, за которым непогода надвигалась на Шадиб. – Оставим это всё в прошлом, как будто здесь никогда ничего не происходило и нас здесь не было!

Зариме даже приоткрыла рот, чтобы сказать что-то, но не смогла и слова выговорить.

– Само собой, если ты не хочешь быть моей женой, то и… не надо, мне конечно не все равно, но ты сама сможешь выбрать меня или... какого-то другого мужчину… – сбивчиво закончил Орей, чувствуя, как пылают уши.

– Быть с другим мужчиной, кроме мужа, для нас величайший позор, но и жить так, как живу я сейчас — неправильно, невыносимо, – она подвинулась ближе к нему и протянула руку к лицу, дотронувшись до щеки. – Тебе не больно?

– Не особенно, – поморщился Орей, но её прохладную и унимающую боль ладонь от своего лица отвёл. – Не стоит сейчас слишком сближаться. Мы ещё не в безопасности.

– А если я скажу, что ты был прав? Арслан вообще не при чем, а тех троих мужчин убила я, – она пристально посмотрела ему в глаза.

Орей онемел на пару секунд. Что он мог ответить? Его мысли всеми возможными способами оправдывали женщину. Он видел своими глазами, как тяжела её жизнь, и знал, как она мечтала изменить свою безрадостную судьбу. Тогда он принял решение, которое противоречило всем Уставам и Законам Высших.

– Мне всё равно. Я продолжу защищать тебя. Хочу, чтобы ты была счастлива.

– Ты мне никто, но заботишься обо мне. Арслан — мой муж, но ему всегда было наплевать на меня. Ему я была безразлична, главное, чтобы детей рожала, чтобы соперничать с братьями. Все свои беды на меня валил… О, как я мечтала все эти годы сбежать от него! Жаль, что не вышло… – она сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев, и сделала пару глубоких вдохов и выдохов, успокаиваясь. Орей накрыл её ладони своей рукой и снова почувствовал, как она холодна, хотя в доме было тепло.

– Арслан поймал тебя?

– Если бы он меня поймал, меня бы наказали. Я сама вернулась в тот же день.

– Почему? – искренне изумился Орей. – Уверен, тебе бы помогли в Обители. Тем более, там оставались только я и мой друг настоятель! Мы бы не оставили тебя в беде, спрятали от него…

– Ну… да… знаю, – Зариме заключила руку монаха в свои ледяные ладони. – Но мне пришлось вернуться. Потому что… потому что… я умерла в тот день.

– У… умерла? – выговорил монах, не веря своим ушам и глазам. Вот же перед ним живая женщина, которую он полюбил так, что готов был простить ей даже убийство.Как она может быть мертвой?

– Раз ты уже и так все понял, то не вижу смысла таить это и дальше. Расскажу тебе, как всё было, – Зариме посмотрела на него с улыбкой. – В тот день я отсюда бежала так быстро, насколько мне хватало сил. Боялась посмотреть назад или под ноги. Арслан меня побил в то утро за какую-то мелочь. Как обычно, уже и не упомнить всего, из-за чего он на меня срывался. И я… я бежала отсюда, пока не упала в пропасть. И там умерла, разбившись о черные кристаллы на дне. Вернее, – её голос изменился, стал звучать увереннее, – очень-очень хотела умереть, но они меня спасли. Помогли мне выбраться наверх. Но взамен они хотели крови, чтобы жить здесь. Им нужна кровь живых…

– Кому им? – монах испуганно сглотнул и отодвинулся, пытаясь высвободить свою руку из ледяной хватки, с каждой секундой становящейся все сильнее. Черные глаза Зариме, заполняющиеся густой смолистой тьмой, странным образом его завораживали. В рясе становилось невообразимо жарко. Кожа плавилась под одеждой.

– Они стали частью меня… они теперь это… мы… – выговаривала Зариме, невнятно объясняя, что с ней произошло. – Мы это… рой. Мы это… демон, – жутким глубоким эхом задрожали в маленькой комнате последние слова.

Орей вырвался из хватки женщины, вскочил с места и перевернул стол. Зариме медленно встала и пошла к нему, скинув с головы платок. Блестящие черные волосы небрежно рассыпались по узким плечам. Она улыбалась широкой клыкастой улыбкой, её лицо искажалось в неестественной гримасе, а ногти и пальцы на маленьких аккуратных руках удлиннились и почернели, становясь изогнутыми когтями.

– Стой! Не подходи ближе! – крикнул ей монах. – Я… наверное, я смогу тебе помочь избавиться от этого! В книгах…

– Избавиться? Без них я мертва. От них уже не избавиться. Теперь мы уйдём одни, без тебя, – в её голос вплелось ещё несколько голосов, звучавших изнутри её тела так, словно оно было пустым. – В Алаверию по твоей карте… но чтобы преодолеть этот путь... нам нужна твоя сильная кровь, – Зариме лязгнула зубами и шумно втянула носом воздух. – Нужна твоя жизнь…Ты же… ты же любишь меня, да? Ты же хочешь, чтобы я была счастлива, правда?

– Не подходи! – рявкнул монах, чувствуя во вспотевшей ладони рукоять меча. Спиной, укрытой возникшим плащом, он уже уперся в стену комнаты и пытался боком подвинуться к двери, ведущей на кухню в тщетной надежде сбежать.

– Высшие, сохраните свет в моей душе! Не позвольте мраку пролиться на землю! – затараторил он, поднимая меч. – Да изгоните зло, что смотрит на нас из глубин Межмирья!

Когда прозвучали священные слова, перед Ореем снова стояла Зариме, та печальная и милая женщина, с округлившимися от страха глазами. Монах наставлял на нее меч и не понимал, что произошло.

– Орей, что ты делаешь? – удивленно спросила она. – Ты меня пугаешь… Откуда у тебя это странное оружие?

– Что? – он растерялся, вертя головой в поисках привидевшегося чудовища. – Что это было?

В комнате спокойно горели лампы со свечами, но столик был перевернут, подушки раскиданы. Зариме недоуменно смотрела на Орея, испуганно обняв себя за плечи. Платок сполз с ее головы. Монах продолжал озираться, не веря своим глазам и ощущениям. Сердце колошматило о ребра, кровь грохотала в голове, а под кожу проникала магия его наследия. Но никакой опасности, никакого демона рядом не было.

Как будто монах только что проснулся от очередного кошмара, в котором Зариме была мертва, а её тело захватило зло, которое и убило сына старосты, Хасана и Оттара, и теперь намеревается убить и его. Но этого быть не может!

– О чем ты говоришь? Что было? – женщина смотрела на него, невинно хлопая ресницами. – Ты слышал гром? Там гроза собирается...

– Нет, только что, у тебя были клыки… когти… – он осматривал её с головы до ног, но не видел ничего странного. Перед ним стояла та же самая Зариме, которую он хотел спасти от жестокого мужа, увезти подальше отсюда и сделать её счастливой.

– Откуда у тебя этот меч? – она не решалась подойти, и монах медленно опустил оружие.

– Прости, я не хотел тебе навредить. Не знаю, что на меня нашло, – ему вдруг стало очень холодно.

Но ладонь Зариме, вдруг коснувшаяся его лба, оказалась ещё холоднее, и Орей вздрогнул.

– О Высшие! Да у тебя жар!

– Что происходит? – он крепче вцепился в рукоять меча, ощущая небывалую слабость и ломоту в мышцах.

– Положи оружие, оставь его… тебе нужно лечь в постель… ты весь горишь…

– Да, мне… мне, наверное, стало плохо… – он поддался ласковым уговорам, меч выпал из его руки и громко ударился об пол.

Маленькая мягкая ладонь дотронулась до его щеки, опустилась к шее, скользнула по плечу до запястья, и снова сомкнулась на нем стальным наручником.

– Идём, я отведу тебя в комнату... твои раны ещё болят, тебе нужно отдыхать, – она потянула его за собой в спальню. Шатаясь, монах дошел до широкого лежака — семейного ложа Зариме и Арслана, и грузно опустился на него. Необъяснимое чувство слабости поглотило его, сковало мышцы, сделав всё тело тяжелым и неповоротливым. Пот градом лился со лба.

– Ложись… – прошептала Зариме ему на ухо, но он не почувствовал её дыхания. – Сними эту ненужную одежду. Тебе нужно отдыхать.

Он подчинился её медово-приторному голосу, послушно разделся до исподнего, лег, но жар не спадал.

– Вот так… – шептала она. Орей ничего больше не слышал, не видел и не чувствовал вокруг себя. Остались её мелодичный голос, обворожительные черные глаза и повелевающие его телом прикосновения. Лишь где-то в глубине души разрастающееся тревожное чувство вторило ему, что не стоит поддаваться, что пора бежать отсюда, но тело перестало слушаться.

– Зариме, твой муж… – он сделал слабую попытку сопротивляться, не понимая, было ли прежнее видение реальным.

– Тише, – ласково шептала она, нежно гладя ладонями его израненное тело. Её прикосновения не исцеляли, но забирали боль и приносили странное удовольствие. В следующий миг она подобрала платье и взобралась на лежак, усевшись на монаха сверху. Он ощутил прикосновение её бедер, и то, что сам готов взорваться, лишь бы только соединиться с ней.

Быть с ней вместе по-настоящему.

Её лицо оказалось совсем рядом, губы коснулись его приоткрытых губ. До стона, до дрожи приятно было обнимать её, но хотелось большего.

– Тебе все это привиделось… Ничего этого не было… Скоро мы с тобой убежим… Вместе… – она читала его желания, как раскрытую книгу. – Будем любоваться садом… Поселимся далеко отсюда, в Алаверии... Оставим этот ужасный поселок и этих недостойных грубых людей, которые убили тебя, – она слегка двинула бедрами ему навстречу. Разум Орея пронзили тысячи раскаленных игл. По телу разлилось обжигающими волнами удовольствие, которого он не испытывал прежде.Его сознание словно окатило кипятком, он простонал её имя, не осознавая происходящего, но тут же увидел истину яснее, чем когда-либо.

Зариме не была человеком. Больше не была.

Она действительно погибла, и её тело захватило и осквернило нечто ужасное, сделав одержимой. Внутри неё затаилась тьма и сейчас она поглощала его силы, слившись с Ореем в долгом экстазе.

Нежные лепестки губ, приоткрывшихся в нежной улыбке, на самом деле оскал, обнаживший два ряда острых клыков. Руки, что нежно поглаживали его грудь — гнилые, иссохшие, как у трупа. По коже скользили не подушечки пальцев — когти, которые вот-вот вопьются в плоть и разорвут его сердце на части.

Морок схлынул в одну секунду — открывшаяся истина вернула Орею силы и желание бороться.

– Демон! – выкрикнул он и попытался выскользнуть из-под неё. Оперся руками на лежак и привстал, силясь сбросить с себя демоническое отродье.

Одержимая зарычала, взмахнула когтями и прочертила на груди монаха четыре глубокие кровавые борозды, но не ожидала сопротивления и соскользнула вниз, когда он рывком привстал, игнорируя льющуюся из свежих ран кровь. Тело монаха выдержало побитие камнями, что ему теперь пара кровоточащих царапин!

В своей ладони он вновь ощутил теплую рукоять меча – своего наследия. Металл, наполненный силой уничтожать зло, казался ему живее, чем женщина перед ним. Вернее, уже не женщина. Она больше себе не принадлежала.

Никакой Зариме он никогда не узнает. Настоящая Зариме погибла задолго до встречи с ним, а корчащееся подле него существо — не человек, многоликая тварь из Межмирья, соединившаяся с телом и угасавшим сознанием смертной, забравшая её личность.

В считанные мгновения приняв эту мысль, Орей наотмашь рубанул мечом по демону, надеясь, что это поможет изгнать тьму, что стоит перед ним и жаждет поглотить его жизнь.

Сияющее лезвие подрубило Зариме, и она завопила не своим голосом, заверезжала, корчась в предсмертной агонии. Хлынувшая кровь залила весь лежак и пол. Монах все же смог отойти от визжащего демона, жмурясь от нечеловеческого крика, разрывающего перепонки, и, ухватившись за меч обеими руками, обрушил его на голову демона.

Сверкнувшее магией лезвие раскроило череп одержимой надвое. Раздался короткий хруст кости, за которым последовала резкая, пропахшая свежей кровью тишина. Перед Ореем лежала убитая женщина, в которой больше не было ничего демонического.

Он в ужасе от содеянного бросил меч, вывалился из спальни, сорвав с петель занавеску и успев на ходу подхватить только свою одежду. Забыл в комнате свои книги, но ни за что не посмел бы за ними вернуться. Наспех одевшись на кухне, монах побежал прочь из Шадиба. Назад, в сторону Обители, подгоняемый порывистым ветром и надвигающейся грозой. За всю дорогу, что Орей сломя голову мчался по горной тропе, он ни разу не обернулся.