Первобытный человек

Вечером мне страшно захотелось спать, и я задремал над иллюстрированным изданием «Истории человечества», раскрытым на той самой странице, где в качестве иллюстрации к тексту был помещен рисунок «Первобытный человек». Мне кажется, во сне я уронил книгу; короче говоря, первобытный человек сошел со страницы, и, когда я внезапно очнулся, было уже поздно: он сидел напротив меня, на другом конце стола. Я сразу узнал его по заросшему жесткой щетиной лицу, выпирающим скулам, по дикому блеску глаз и страшным зубам. К тому же в руке его была зажата та самая дубинка, при помощи которой, как установил Дарвин, дикари обычно расправлялись со своими врагами.

Меня, разумеется, охватил страх: как быть, чем защищаться? Я сразу вспомнил о джиу-джицу, уроки которого я брал в американском спортивном клубе, и, дрожа всем телом, я выбросил левую руку вперед («оборонительная стойка, первая позиция»), стукнул изо всех сил своего противника по зубам, затем молниеносно нанес ему удар справа вниз («снова стойка, вторая позиция»), наконец, страшным напряжением сил дал ему в живот, под самый «дых», да так, что дикарь свалился со стула. Ух! Для первой самозащиты, пожалуй, довольно.

— Не тронь меня, ради бога, — взмолился я, трясясь от испуга, и схватился за браунинг. — Не бей меня своей дубинкой!

— Ой, — простонал первобытный, — какое там бить… Я получил от вашей милости такую взбучку, что разогнуться не могу. Для чего вам понадобилось ломать мне кости? Я только хотел посмотреть… С кем имею честь?

— Я — культурный человек, — отвечал ему я, — и на мои нервы страшно действует ваш некультурный, дикий вид. Вы кровожадное чудовище, которое ничем, собственно, не отличается от хищных зверей.

— Гм… если судить по поведению…

Я видел по выражению его лица, что он не понимает, о чем я ему говорю, и стыдится себе в этом признаться.

— Я ваш далекий-далекий потомок, — продолжал я, — у меня исчезли все звериные инстинкты, а их место заняло глубокое понимание красоты и высокоразвитое сознание…

— Понятно, но в таком случае… — робко перебил меня первобытный.

— Заткнись, когда я говорю! — заорал я и добавил еще несколько сильных выражений, которым я научился, когда служил под началом капрала Козмаша, считавшего, что грязные новобранцы понимают, чего от них хотят, лишь когда с ними изъясняются зуботычинами.

Первобытный человек замолчал.

— Мы уже далеко ушли от тех мрачных времен, — сообщил я ему, — когда люди пожирали друг друга, словно волки. Давно миновала эпоха господства грубой силы, когда ваш брат доказывал свое превосходство тем, что проламывал дубинкой башку своего врага… Мы не ходим голые, мы бреемся, не то что вы… Не стыдно вам? Как вы можете выходить с таким небритым лицом на улицу? А зубы! Взгляните на ваши зубы! Кошмар!

— Что ж поделаешь… выросли…

— Перестаньте болтать! Вы невоспитанный, безграмотный, темный, невежественный, бессовестный грубиян. Сядьте! Стыдитесь!

— Извините, господин учитель…

— Не извиню! Так нельзя жить, как вы живете. Той стадии развития, на которой находимся мы, можно достичь лишь напряженным трудом, упорной учебой, воспитанием интеллекта и дисциплины. Но вам надо было начинать все это с детства. Мы постоянно самосовершенствуемся, проникаем в глубь законов природы, учимся сами и учим других… Оглянитесь кругом! Видите наш город? На каждой улице школы и научные институты, призванные распространять вокруг свет знания… Осмотрите наши университеты, академии, побывайте в педагогических училищах, в которых приобщается к культуре и науке наша молодежь в возрасте до двадцати лет.

— А после двадцати?.. — робко и почтительно спросил первобытный человек.

— Ну, а после двадцати они, разумеется, попадают в солдаты. Это тоже своего рода институт. Молодежь там тоже проходит основательную подготовку.

— К чему же их там готовят, простите за нескромный вопрос? — уважительно спросил дикарь.

— Вы осел. Как-к чему? Вы даже не знаете, что такое военная служба? Там обучают тому, как убивать своих врагов.

Первобытный человек задумался.

— Если разрешите спросить, — произнес он наконец нерешительно, сколько времени там их учат этому?

— Три года, несчастный!

Первобытный человек снова погрузился в размышление.

— Многовато, — заключил он наконец. — Выходит, мы все-таки интеллектуально более развиты, чем вы. Мы осваиваем эту науку значительно быстрее.

И с этими словами он опустил свою дубинку на мою голову.

Что делать? Раз уж навязался на мою голову этот небритый парень с выпирающими скулами и с дубинкой в руке, точь-в-точь как на рисунке в «Истории человечества», надо что-то с ним делать. Откровенно говоря, мысль о том, чтобы познакомить несчастного дикаря с благами нашей цивилизации, меня все время волновала. Я чувствовал нечто похожее на то, что испытывают молодые отцы, впервые выводя своего ребенка на улицу: наконец-то рядом человек, перед которым можно блеснуть своей эрудицией.

— Ну, — сказал я утром дикарю, — вставай, пойдем погуляем, покажу тебе кое-что.

— Слушаюсь, ваше превосходительство, — ответил он почтительно (замечу мимоходом, что мне стоило огромных трудов приучить дикаря называть меня «вашим превосходительством»).

Сперва я показал ему наши дома. Он нашел их достаточно высокими, хотя и не был особенно удивлен. Он спросил, сколько времени понадобилось, чтобы они выросли такими из земли.

— Ты из каменной эры? — спросил я.

— Нет, я мезозойской эры, кэмбрийского периода, третий этаж, семнадцатый слой сверху.

— А-а… тогда понятно. Заметь, что эти дома не сами растут, а их складывают из кирпичей. Хотя тебе все равно этого не понять, так как, по Дарвину, уровень твоей культуры стоит так низко, что ты даже не можешь связно произносить слова и объясняешься одними гортанными звуками… Понятно?

— Так точно, ваше высокопревосходительство.

— Вот и хорошо. Ты голоден?

— Еще как! — улыбнулся он.

— Тогда отправимся обедать в «Бристоль». Это на улице Андраши.

— Пошли, — сказал он, вскакивая.

— Подожди. Это не близко. С того времени, как ты жил, цивилизация зашла вперед так далеко, что человек вовсе не обязан шагать пешком, если он спешит. Мы располагаем совершенными видами транспорта, который помогает нам в пять, в десять, а то и в сто раз быстрее передвигаться в нужный пункт. Видишь эти рельса?

— Вижу.

— По ним ходит трамвай. Сейчас мы подождем и, когда подойдет вагон, сядем в него со всеми удобствами, и он сам повезет нас туда, куда нам нужно.

Первобытный человек стал терпеливо ждать, по-прежнему не выражая никакого удивления. Наконец пришел трамвай.

— Ну, давай садиться, — заспешил дикарь.

— Подожди. Это не наш номер. Он заворачивает в другую сторону.

Мой друг дикарь снова запасся терпением. Пришел второй трамвай, но он был переполнен. Следующие трамваи также. Прошло пятнадцать минут. Вдруг поток трамваев прекратился, так как впереди произошла какая-то авария, и вагоны безжизненно застыли на рельсах, выстроившись в длинную очередь.

— Они похожи на ихтиозавров из моей эпохи, — сострил первобытный человек, глядя на трамвайный хвост. Это меня задело, но я смолчал.

— Ваше высокопревосходительство, — произнес он тихо.

— Ну, чего тебе?

— Не пойти нам все-таки пешком? Я очень проголодался.

— Не мели вздор! — рявкнул я со злостью. — Слава богу, из-за какой-то ерунды мы не приходим в отчаяние и не регрессируем в примитивное прошлое. Сейчас я поговорю с трамвайным управлением и выясню, в чем дело.

— Сейчас? — усмехнулся дикарь. — Каким образом? Разве это близко?

— Осел! — сказал я с чувством превосходства. — Для чего существует, по-твоему, телефон?

— Телефон? Что это такое?

— Телефон — это такой аппарат, посредством которого человек может немедленно осуществить связь с кем-либо, находящимся вдали от него.

— Хорошо, — проговорил первобытный. Видно было, что ему это понравилось.

— Зайдем в это кафе, там есть телефон.

Мы зашли, и я поднял трубку:

— Алло! Алло!

Ну, что там опять с этим телефоном?

— Алло! Алло!

Не отвечают.

— Алло! Алло! Барышня!.. Черт побери!.. Барышня! Алло! Алло! Барышня, барышня!.. Барышня! Жизнь так коротка! Барышня! Да ответьте же наконец! Я уже час как жду! Барышня, вам что, слон наступил на ухо? Нет, это ужасно!.. Алло! Алло! Слава тебе боже!! Восемьдесят пять девяносто три… Что?.. Занято?

Прошло не меньше получаса. Дикарь куда-то исчез.

Я даже не заметил, когда вдруг он опять появился. В руках он держал окорок, половина которого была уже съедена.

— Где ты это достал, разбойник?

— Напротив, в магазине, лежал на прилавке. У меня отличное зрение-я сразу заметил. Очень хочу есть.

Выпучив глаза, я смотрел на него. Я не знал, что ему сказать. Наконец я нашелся.

— Дай и мне кусочек! — сказал я.

— Садись, — сказал я ему. — Сегодня мы никуда не пойдем, я расскажу тебе о благах культуры и о том, как постепенно занятие наукой победило в человеке звериные инстинкты.

Первобытный человек раздвинул в улыбке скулы и обнажил свои зубы-клыки.

— Перестань строить рожи, и прошу тебя, постарайся придать своему лицу приличное выражение, — сказал я наставительно.

Он захлопнул рот, пошевелил ушами и с какой-то странной ухмылкой стал меня слушать.

Я поудобнее растянулся в кресле, положив ноги на стол, некоторое время, собираясь с мыслями, рассматривал свои ногти и не спеша, растягивая слова, начал свой доклад. Через несколько минут я поймал себя на том, что непроизвольно подражаю манере одного из преподавателей, которого слушал в университете.

— Нет, послушай… как бы это сказать… Ты, стало быть, из каменного века? Так, что ли?

— Так точно: мезозойская эра, четырнадцать тысяч веков до рождества Христова, третий этаж, направо, чему-то усмехаясь, выпалил он скороговоркой.

— Хорошо. Словом, спустя тысячу лет после тебя могло начаться развитие этой самой… как это называется… культуры. Да. Началось все с того, понимаешь ли… как бы это сказать… с того, что люди стали думать… Тебе понятно?

— Понятно, ваше высокопревосходительство. Что такое «думать»?

— Думать… гм… Что это значит, ты спрашиваешь? Что здесь непонятного, осел? Вот смотри, я, к примеру, вижу где-нибудь кусок мяса. В этот момент в моем мозгy возникает этот… ну, как там… как это называется… Ну! Ах ты, боже мой… в общем, тьфу! Понятно… «Хорошо было бы съесть» — это и есть мыслить. Понятно?

— Так точно, ваше высокопревосходительство. У нас тоже было это самое… Только возникало оно не в мозгу, а в животе.

— Ты осел! У нас тоже попадает в живот, но потом, а сначала — в голове. К примеру, я что-нибудь придумываю, за это получаю деньги, покупаю еду и потом пропускаю в желудок.

— Значит, ваше высокопревосходительство ест свою собственную голову. В наше время было больше еды, и мы голов не ели.

— Ладно, хватит болтать! Я сейчас постараюсь объяснить тебе, как распространяется мысль и как она превращает человека в человека, возвышая его над примитивными животными и дикарями вроде тебя, к примеру.

— Слушаю, ваше высокопревосходительство.

— Словом, все началось с того, что люди научились писать, потом читать, для того чтобы уметь прочитывать написанное. Понимаешь?

— Так точно, не понимаю, ваше высокопревосходительство.

— Сейчас я дам тебе наглядный урок. Протяни мне вон тот листок со стола.

Первобытный человек подал мне вечерний выпуск моей любимой газеты.

— Я прочту тебе этот листок. Сперва ты, разумеется, ничего не поймешь, ибо, в конце концов, нас разделяет четырнадцать тысяч веков. Но потом ты войдешь в курс дела. Если возникнут вопросы, спросишь.

И я начал читать первое, что бросилось в глаза:

— «Ужасное убийство в Някбогаре», «Отец, убитый топором». «Преступник сначала ослепил свою жертву». Понятно? — спросил я.

— Ой-ля-ля! — махнул он рукой. — Нет, ничего не понятно. Это все?

— Подожди, прочту тебе что-нибудь другое. — И я перевернул страницу. «Кровавая месть». «Жена, разрубленная на куски». «Удар ножом в живот». Теперь понятно? — вновь спросил я его.

— Еще бы? Чего здесь не понять?

— Теперь, — произнес я, довольный успехом, — прочту тебе о чем-нибудь другом. — И я снова перевернул страницу буржуазного листка. «Убийца-живодер». «Труп, спрятанный в погребе». «Преступник освежевал свою жертву». Понимаешь? — спросил я с некоторым разочарованием.

— Ой-ля-ля! — ответствовал дикарь.

— Послушай, если ты понимаешь, — сказал я, — то объясни мне, что такое «освежевать»? Признаюсь, мне это не известно.

— Очень просто, — с готовностью ответил первобытный. — Берешь нож, надрезаешь кожу и…

И первобытный человек стал с готовностью мне объяснять, как следует понимать эту интересную статью из самой популярной бульварной газеты.