Первые голоса

Перевод с испанского Ю. ВАННИКОВА

Женщине и мужчине снилось, что Бог видит их во сне. В том сне, который видел Бог, он пел, тряс маракасы, окутывался клубами табачного дыма; он был счастлив, но в то же время его одолевало сомнение и он страшился неизведанного — тайны.

Индейцы макиритаре знают, что когда Бог видит во сне еду, он наяву дает им плодородие и кормит их.

Женщине и мужчине снилось, что Богу в его сне является большое сверкающее яйцо. А внутри яйца — они сами, они поют и танцуют, они кричат и машут руками, потому что их обуревает желание родиться. Им снится, что во сне Бога радость пересиливает сомнение и страх тайны, и Бог создает их и говорит нараспев:

— Я разбиваю это яйцо и рождаю женщину, и рождаю мужчину. Они будут жить вместе и вместе умрут. Они умрут и родятся вновь. Они будут рождаться, умирать и снова рождаться. И никогда не прервется череда рождений, потому что смерти не существует.

Время индейцев майя родилось и получило название, когда еще не существовало неба и не пробудилась земля.

Дни появлялись на востоке и оттуда отправлялись в путь.

Первый день извлек из своего нутра небо и землю.

Второй день сделал лестницу, по которой спускался дождь.

Третий сотворил морские приливы и отливы, смену погоды на земле и многое другое.

По воле четвертого дня земля и небо наклонились и коснулись друг друга.

Пятый день привел все в действие.

На шестой день вспыхнул первый свет.

В те места, где не было ничего, седьмой день насыпал земли. Восьмой — вонзил в землю руки и ноги.

Девятый день сотворил преисподнюю.

Десятый день определил, что преисподняя уготована тем, чьи души отравлены ненавистью.

Одиннадцатый день создал в недрах солнца камень и дерево.

Ветер был порожден на двенадцатый день. Ветер задул, и его назвали духом, потому что в нем не было смерти, он был живой.

Тринадцатый день смочил землю и вылепил из глины тело, подобное нашему.

Так вспоминают на Юкатане.

Первое солнце, солнце воды, смыл потоп. Все, кто обитал в том мире, превратились в рыб.

Второе солнце съели тигры.

Третье солнце разрушил огненный дождь, он сжег и людей.

Четвертое солнце, солнце ветра, было унесено бурей. Люди, жившие в то время, превратились в обезьян и разбежались по горам.

Собрались боги на Теотиуакане и стали думать.

— Кто возьмется зажигать зарю?

Властелин Улиток, известный своей красотой и силой, вышел вперед и сказал:

— Я буду солнцем.

— Кто еще?

Никто не откликнулся. {132}

Все посмотрели на Малого Бога Сифилитика, самого уродливого и жалкого среди богов, и решили:

— Ты.

Властелин Улиток и Малый Бог Сифилитик удалились в горы, которые стали затем пирамидами солнца и луны. Там они постились и размышляли.

А потом боги набрали дров, разожгли огромный костер и позвали их.

Малый Бог Сифилитик разбежался и бросился в огонь. И тут же, раскаленный добела, вознесся на небо.

Властелин Улиток смотрел на костер и хмурил брови. Он то подходил ближе, то снова отходил и смотрел на огонь издалека. Несколько раз он обошел вокруг костра. Он никак не мог решиться, и его пришлось подтолкнуть. Он подйялся на небо с большим опозданием. Боги разгневались и отхлестали его по щекам кроликом, отчего лицо его сильно потускнело. Так заносчивый Властелин Улиток превратился в луну. А пятна на его лице — следы того наказания.

Солнце сияло, но не двигалось. Тогда обсидиановый ястреб подлетел к Малому Богу Сифилитику:

— Почему ты не ходишь?

И тот, жалкий, покрытый гноем, хромой и горбатый, ответил ему:

— Потому что я хочу крови и царства.

Это пятое солнце, солнце движения, светит тольтекам и светит ацтекам. У него когтистые лапы, и оно питается человеческими сердцами.

Облако уронило каплю дождя на спящую женщину. Через девять месяцев женщина родила близнецов.

Когда близнецы выросли, они захотели узнать, кто их отец.

— Завтра утром, — сказала женщина, — посмотрите на восток. Там вы увидите облако, похожее на башню.

Через всю землю прошли близнецы, потом поднялись на небеса и наконец добрались до своего отца.

Отец не поверил, что они его дети, и сказал им:

— Докажите.

Один из близнецов послал на землю молнию. Другой — гром. Но Облако еще сомневалось. Тогда близнецы вошли в море и вышли из него невредимыми.

После этого Облако освободило им место возле себя, и они остались на небе среди своих многочисленных братьев и племянников.

Когда Бог создал первых индейцев вавеноков, у него на земле осталось немного лишней глины. Из этих остатков Глускабе сотворил, сам себя.

— А ты кто такой? — с удивлением спросил Бог, увидев его с высоты.

— Я — чудо, — ответил Глускабе. — Я сам себя сделал.

Бог встал около него, обвел рукой вокруг, показывая на мир.

— Посмотри, что я создал, — сказал он строго. — А теперь, если ты и впрямь чудо, покажи, на что способен ты.

— Я могу создать ветер, если захочу.

И Глускабе дунул изо всех сил.

Ветер было зародился, но тут же умер.

— Я могу поднять ветер, — признался пристыженный Глускабе, — но не могу сделать так, чтобы он дул долго.

И тогда дунул Бог. Да так мощно, что Глускабе потерял все волосы и совсем лысый упал на землю. {133}

Дождь

Однажды у больших озер на севере одна маленькая девочка вдруг обнаружила, что она живая. С удивлением она огляделась вокруг и пошла куда глаза глядят.

Вскоре она увидела следы охотников и дровосеков народности меномини, которые привели ее к большому бревенчатому дому. Там жили десять братьев — десять птиц грома. Братья-птицы предложили ей кров и пищу.

В одно злосчастное утро, когда девочка набирала воду из родника, ее схватила волосатая змея и унесла в глубокую горную пещеру. Жившие там змеи собрались было съесть девочку, но та запела.

Далеко-далеко от пещеры птицы грома услышали песню.

Они обрушили свои молнии на гору, убили змей и спасли девочку.

Птицы грома посадили ее на развилку дерева.

— Живи здесь, — сказали они. — Как только ты запоешь, мы прилетим к тебе.

Когда на дереве начинает петь зеленая лягушка — грохочет гром и на землю проливается дождь.

Карлики подкараулили Йобуэнауабошку и отрезали ему голову.

Голова покатилась, подпрыгивая, и докатилась до земли, где жили кашинауа.

И хотя она научилась очень красиво подпрыгивать и поворачиваться, никто не хотел разговаривать с головой без туловища.

— Матушка, братья, земляки! — жалобно говорила голова. — Почему вы не признаете меня? Почему меня стыдитесь?

Чтобы убрать голову куда-нибудь подальше с глаз долой, мать предложила ей обратиться во что-нибудь, но голова не хотела превращаться в то, что уже существует. Стала она думать да гадать, чего еще нет на свете. Луны нет. Радуги нет.

Попросила голова семь клубков ниток разных цветов.

Прицелилась хорошенько и закинула клубки один за другим на небо. Клубки остались за облаками, а нитки плавно спустились оттуда до самой земли.

Перед тем как подняться на небо, голова предупредила:

— Кто меня не узнает, тот будет наказан. Когда увидите меня наверху, говорите: «Там в вышине наш прекрасный брат Йобуэнауабошка!»

Она сплела семь свисающих с неба нитей в одну веревку и вскарабкалась по ней ца небо.

В ту ночь среди звезд впервые появилась белая плаха. Одна девочка взглянула наверх и с удивлением спросила: «А что это такое?»

И тут же красный попугай гуакамайо подлетел к ней и своим острым хвостом кольнул ее между ног. У девочки пошла кровь.

С тех пор у женщин бывают кровотечения по велению Луны.

А на следующее утро в небе засияла семицветная веревка.

Какой-то человек указал на нее пальцем:

— Смотрите, смотрите! Что это?

И тут же упал навзничь.

Так впервые на земле умер человек.

Ворон, который увенчивает теперь тотем племени хайда, был внуком великого божественного вождя, сотворившего мир.

Когда ворон стал плакать и просить луну, висевшую на бревенчатой стене дома, дед дал ему луну. Ворон закинул ее на небо через дымовую {134} дыру в потолке. И снова заплакал и стал требовать звезды. А когда ему дали звезды, он разбросал их вокруг луны.

После этого он так кричал, так хлопал крыльями и царапал пол когтями, что деду пришлось дать ему деревянную резную шкатулку, в которой хранился дневной свет. Когда дед, божественный вождь, создавал мир, он решил, что его творение будет существовать в вечных потемках. Вот почему он запретил выносить внуку шкатулку из дома.

Ворон играл со шкатулкой, а сам краем глаза следил за стражниками, караулившими ее.

Улучив время, когда стража отвлеклась, ворон со шкатулкой в клюве сбежал из дома. Вылетев через дымоход, он подпалил себе крылья, с тех пор они навсегда остались черными.

Долетев до островов у побережья Канады, ворон услышал голоса людей и попросил у них поесть. Люди ему отказали. Ворон пригрозил, что разобьет шкатулку.

— Если я выпущу на волю день, то небо никогда больше не потемнеет, — сказал он. — Никто не сможет спать, невозможно будет сохранить тайну, и все узнают, кто — люди, кто — птицы, а кто — лесные звери.

Но люди только смеялись. Тогда ворон разбил шкатулку, и в мире настал свет.

Солнце светило не угасая, и индейцы кашинауа не могли спать.

Изнуренные постоянным светом, они попросили у мыши дать им ночь взаймы.

Наступила темнота, но мышиная ночь оказалась такой короткой, что им едва хватало времени покурить и поесть у костра. Не успевали они дойти до своих гамаков, как уже светало.

Тогда они одолжили ночь у тапира. В тапирову ночь они уснули глубоким сном и выспались вдосталь. А когда проснулись, увидели, что спали слишком долго: за это время сорняки успели спуститься с гор, удушить все их посадки и оплести дома.

Стали они снова искать ночь и попросили ее у броненосца. Они взяли ее на время, но так никогда ему и не вернули.

А броненосец, которого лишили ночи, спит теперь днем.

Флейта помогает объясниться в любви, флейта возвещает о возвращении охотников. Звуками флейты индейцы ваиваи созывают гостей. Когда зовут индейцев тукано, флейта плачет, когда индейцев калина — разговаривает. Ведь флейта не труба, которая умеет только кричать.

На берегах Рио-Негро флейта утвердила власть мужчин. Священные флейты там прячут, и если их обнаружит какая-нибудь женщина, ее предают смерти.

В древние времена, когда священными флейтами владели женщины, мужчины носили дрова и воду и пекли хлеб из маниоки.

Рассказывают мужчины, будто вознегодовало солнце, видя, что миром правят женщины. И спустилось оно в сельву и оплодотворило невинную девушку, мазнув у нее между ног соком листьев. Так родился Хурупари.

Хурупари похитил священные флейты и вручил их мужчинам. Он научил мужчин прятать их и устраивать ритуальные праздники без женщин. И еще он открыл им тайны, которые те должны передавать своим сыновьям.

Когда мать Хурупари нашла тайник, где хранились священные флейты, он обрек ее на смерть, а кусочки ее тела превратил в небесные звезды. {135}

Червяк, длиной не больше мизинца, ел птичьи сердца. Его отец был лучшим охотником племени мосетенов.

Гусеница росла и скоро стала размером с руку. С каждым днем ей требовалось все больше сердец. Охотник ходил целый день по сельве, убивая птиц для своего сына.

Когда змей уже не умещался в хижине, в сельве не осталось птиц. Отец, меткая стрела, предложил сыну сердце ягуара. Змей пожирал сердца ягуаров и продолжал расти. Но вот в сельве не осталось больше и ягуаров.

— Хочу человеческого сердца, — сказал змей.

Охотник истребил всех людей в своей Деревне, а потом и по всей округе. Но однажды жители отдаленной деревни подстерегли охотника и убили его.

Гонимый голодом и тоской, змей отправился на поиски отца.

Он обвил своим телом деревню, где жили убийцы, чтобы никто не смог убежать. Жители деревни пускали стрелы в огромное кольцо, отгородившее их от мира. А змеймежду тем все рос да рос.

Никому не удалось спастись. Змей нашел тело своего отца и стал подниматься вверх. Там мы его и видим сегодня: извиваясь, ощетинившись горящими стрелами, он ползет по ночному небу.

Мать, сутулая Луна, сказайа дочери:

— Не знаю, где бродит твой отец. Найди его и передай весточку от меня.

И отправилась дочь искать своего отца среди самых ярких огней. Она не застала его в полдень, когда отец-солнце пьет вино и танцует со своими женщинами под звуки барабанов, не нашла его и ночью в дальнем краю неба, там, где страна мертвых. Ни в одном из четырех домов ей не удалось встретить солнце тарасков.

С тех пор звезда все ищет да ищет своего отца в небесах и никак не может найти его: то она приходит слишком рано, то слишком поздно.

Первый Отец индейцев гуарани возвысился в темноте, освещенный изнутри жаром своего сердца, и сотворил огонь и легкую дымку. Еще он создал любовь, но некому было отдать ее. Создал язык, но некому было слушать его.

Тогда он наказал божествам создать мир и позаботиться об огне, тумане, дожде и ветре. И обучил их священному гимну, который мог вдохнуть жизнь в новых женщин и мужчин.

Так любовь стала причащением, язык вобрал в себя жизнь, а Первый Отец освободился от одиночества. Теперь он среди людей, которые поют:

Мы шагаем по этой земле. Мы шагаем по этой цветущей земле.

Ночи стояли морозные, а боги унесли огонь. Холод сжимал тела и стискивал слова людей. Люди дрожали и хриплыми, сдавленными голосами просили богов сжалиться, но те оставались глухи к мольбам.

Наконец боги вернули огонь. Люди плясали от радости и пели благодарственные песни. Но вскоре боги наслали дождь и град, и костры опять погасли.

И тогда боги заговорили. Они сказали людям: чтобы заслужить огонь, {136} вы должны вскрыть себе грудь обсидиановыми ножами и отдать нам свои сердца.

Индейцы киче откупились кровью пленников и так спаслись от холода.

А какчикели не согласились на такую жертву. Какчикели, двоюродные братья индейцев киче и наследники майя, неслышно подкрались к огню, унесли его в свои горы и разожгли в пещерах костры.

Отец индейцев уитото увидел во сне легкое сверкающее облачко. В нем можно было разглядеть заросли мхов и лишайников, расслышать свист ветра, крики птиц и шипение змей.

Отец сумел поймать облачко и оплести его нитью своего дыхания. Затем он извлек его из сна и смешал с землей. Потом плюнул несколько раз в эту смесь — она вспучилась, вспенилась и из нее появилась сельва. Деревья распахнули огромные кущи, покрылись цветами и плодами. Потом на этой влажной земле появились сверчок и обезьяна, тапир и кабан, броненосец и олень, ягуар и муравьед. Поднялись в воздух орел-беркут и красный ара гуакамайо, белоголовый сип и колибри, белая цапля и утка, гусь и летучая мышь.

Прилетела неугомонная оса. Оторвала хвосты у жаб и у людей и села отдохнуть.

Первый Отец сотворил землю на кончике своего посоха и покрыл ее мягким пушком.

На этом пушке вырос кедр, священное дерево, в котором живет слово. И сказал тогда Первый Отец индейцам гуарани, чтобы они выкопали ствол этого дерева и слушали заключенное в нем слово. Ибо, сказал Первый Отец, тем, кто научится слушать кедр, этот ларец слов, станут ведомы места их будущих очагов. А кто не сумеет ничего услышать, тот превратится в никчемный прах.

Одна девушка из деревни ниваклей пошла искать воду и по дороге встретила гуаякановое дерево Насук. Она почувствовала, что Насук зовет ее, крепко, всем телом, прижалась к твердому стволу и вонзила ногти в кору. Из дерева потекла кровь. Прощаясь, девушка сказала:

— Как я хотела бы, Насук, чтобы ты был человеком!

Гуаякан стал человеком и отправился искать девушку. А когда нашел, показал ей свою расцарапанную спину и лег около нее.

Перья птиц и шкуры зверей раньше были белыми.

Но потом все, кто искупался в озере, в которое не впадает и из которого не вытекает ни одна река, стали голубыми. А те, кто окунулся в озеро крови, пролитой ребенком из племени кадьюэу, стали красными. Кто окунулся в грязь, имеют теперь цвет земли, а в цвет пепла окрасились те, кто искал тепла у потухших костров. Зелеными стали те, кто терся о листья. А все остальные остались белыми. {137}

В амазонской сельве первая женщина и первый мужчина с любопытством разглядывали друг друга. Их удивляло то, что они видели между ног.

— Тебе там отрезали? — спросил мужчина.

— Нет, — ответила женщина. — Всегда было так.

Он подошел ближе, чтобы получше все рассмотреть. В недоумении почесал голову. Перед ним была открытая рана. Наконец он сказал:

— Не ешь ни юкки, ни платанов и никаких других плодов, которые раскалываются, когда созревают. Я тебя вылечу. Ложись в гамак и отдыхай.

Женщина повиновалась. Она послушно глотала настои из трав и позволяла натирать себя мазями. Она еле удерживалась от смеха, когда он ей говорил:

— Ты только не беспокойся.

Игра ей нравилась, хотя она уже немного устала жить впроголодь и валяться целыми днями в гамаке.

Однажды вечером мужчина вернулся к ней бегом и, прыгая от радости, закричал:

— Я узнал! Узнал!

Он только что видел, как обезьяна-самец лечил на дереве свою подругу.

— Надо вот так, — сказал он, подходя к женщине.

Когда они разомкнули долгое объятие, воздух наполнился густым ароматом цветов и плодов. Два распростертых рядом тела были окутаны таким нежным испарением и таким мягким сиянием, что боги и светила, никогда не видевшие подобной красоты, замерли от смущения.

В сельве, где живут чокои, не было воды. Бог знал, что вода есть у муравья. Он попросил у него воды, но муравей не дал. Тогда бог сжал его туловище посредине так, что в этом месте оно навсегда осталось узким, и муравей отдал воду, которая хранилась у него в животе.

— А теперь скажи мне, где ты ее взял.

И муравей повел бога к дереву, которое на вид ничем не отличалось от остальных.

Четыре дня и четыре ночи работали лягушки и люди, они рубили дерево топором, но дерево все не падало. Его обвивала лиана, она и не давала ему повалиться на землю.

Бог приказал тукану:

— Перережь ее.

Тукан не смог перерезать лиану, и с тех пор он обречен глотать плоды целиком.

А красный ара гуакамайо перерезал лиану своим твердым и острым клювом.

Водное дерево рухнуло, его ствол превратился в море, а ветви — в реки.

Вся вода была тогда пресной. Но потом пришел Дьявол и разбросал пригоршнями соль.

Приливы и отливы

Раньше над островом Ванкувер непрерывно дули ветры. Не было ни хорошей погоды, ни отливов.

Люди решили покончить с ветрами.

Послали разведчиков. Зимний дрозд не дошел до дома ветров. Не дошла и сардина. И только неказистая чайка, хоть и были у нее переломаны лапки, смогла перехитрить ураганы, охранявшие подступы к дому ветров. {138}

И вот послали люди туда рыбье войско, а повела их чайка. Рыбы бросились дружно на дверь. Ветры стали выбегать из дома, они наступали на рыб, скользили и падали один за другим на морскую лису. Та душила их хвостом и пожирала.

Западный ветер взяли живьем. Попав в плен к людям, он пообещал, что больше не будет дуть беспрерывно, что теперь только изредка будет веять легкий ветерок, а море будет отступать от берега два раза в день, и люди смогут собирать ракушки во время отлива. Его оставили в живых.

Западный ветер сдержал слово.

— Хочу, чтобы ты летал, — сказал хозяин своему дому, и дом полетел. Он летал до наступления темноты, свистя в воздухе, пока хозяин не сказал:

— Хочу, чтобы ты остановился тут.

И дом остановился, он повис в ночных сумерках среди падающего снега.

У хозяина не было китовой спермы, чтобы зажечь светильники, поэтому он схватил горсть снега, и снег стал светить ему.

Дом опустился в деревне иглуликов. Один из жителей подошел к дому и, увидев светильники с пылающим снегом, воскликнул:

— Снег горит!

Тут все светильники погасли.

У подножья Андской Кордильеры собрались вожди племен.

Они курили и совещались.

Дерево изобилия вознеслось выше крыши мира. Снизу было видно, как его ветви сгибаются под тяжестью плодов, они были увешаны ананасами, кокосовыми орехами, сочными аннона, маисом, юккой; фасолью...

Этими яствами наслаждались крысы и птицы. А люди не могли их достать. Лиса поднималась на дерево и пировала одна, не делясь с ними. Люди пытались вскарабкаться по стволу, но падали и разбивались.

— Что будем делать?

Один вождь попросил во сне топор. Когда он проснулся, в руке у него была жаба. Он ударил жабой об огромный ствол дерева, и у нее через рот вылетела печень.

— Сон был не в руку.

Другой вождь тоже видел сон. Во сне он просил Верховного Отца дать ему топор. Отец предупредил, что дерево отомстит, однако прислал вождю красного попугая.

Сжав в руке красного попугая, вождь ударил им о дерево изобилия. На землю хлынул такой дождь съедобных плодов, что земля оглохла от грохота. А потом взбаламутились реки и разразилась невиданная буря. Вода поднялась и затопила весь мир.

Из людей спасся только один человек. Он плыл и плыл, плыл дни и ночи, пока не ухватился за верхушку пальмы, выступавшую из воды.

Когда схлынули воды потопа, вся долина Оахаки была покрыта грязью.

Вдруг комок грязи ожил и пополз. Очень медленно ползла черепаха. Она вытягивала шею и таращила глаза на возрожденный солнцем мир.

В одном месте, где сильно воняло, черепаха увидела птицу ауру, пожирающую падаль. {139}

— Подними меня на небо, — попросила черепаха. — Я хочу познакомиться с Богом.

Долго ей пришлось просить ауру. Та никак не могла оторваться от мертвечины, которая ей казалась очень вкусной. Черепаха всякий раз, когда просила ауру, высовывала из панциря голову и тут же втягивала ее обратно, потому что не могла перенести зловония.

— Ты, имеющая крылья, подними меня, — клянчила она.

И так надоела ауре, что та расрравила широкие крылья и с черепахой на спине взлетела в небо.

Когда они пролетали сквозь тучи, черепаха опять втянула голову и пожаловалась:

— Как плохо ты пахнешь!

Аура притворилась, что не слышит.

— От тебя несет гнилью, — повторила черепаха.

Наконец птица потеряла терпение, ринулась вниз и сбросила черепаху на землю.

Бог спустился с неба, собрал осколки и склеил их. Вот почему панцирь черепах состоит из кусочков.

После потопа сельва стояла зеленая, но пустая. Человек, переживший потоп, пускал стрелы меж деревьев. Но кроме листьев и сумрачных теней там ничего не было..

Однажды вечером, когда после долгих и безуспешных поисков человек вернулся в свое убежище, он нашел там жареное мясо и лепешки из маниоки. То же случилось на следующий день и в другие дни. И он, умиравший недавно от голода и страдавший от одиночества, стал спрашивать себя, кого ему благодарить за помощь и участие. И вот на рассвете спрятался он около своего дома.

С неба слетели два попугая. Коснувшись земли, они превратились в женщин. Женщины развели костер и начали стряпать.

Человек выбрал себе ту, у которой были длинные волосы и пышные яркие перья. А другая улетела.

Потомки этой пары, индейцы майна, когда их жены ворчат и ленятся, проклинают своего прародителя. Говорят, что это он виноват, потому что выбрал себе никчемную жену. А вторая женщина стала прародительницей всех попугаев, обитающих в сельве.

На рассвете он приветствует восход солнца. А когда солнце садится, он все еще трудится. Он перелетает с ветки на ветку, с цветка на цветок, быстрый и вездесущий, как свет. Он то зависает неподвижно в небе, то, не поворачиваясь, летит назад, как никто кроме него не умеет. А то кувыркается в воздухе, захмелев от изобилия нектара на венчиках цветов.

Он приносит послания богов, оборачивается молнией, чтобы исполнить насылаемое ими наказание, и нашептывает пророчества предсказателям. Когда умирает ребенок из племени гуарани, он спасает его душу, свернувшуюся в чашечке цветка: относит ее в своем тонком, длинном клюве в Страну, Где Нет Печали. Он знает туда дорогу от начала времени. Он существовал еще до того, как родился этот мир: он освежал уста Первого Отца каплями росы и утолял его голод нектарами цветов.

Он вел за собой тольтеков в их долгом пути к священному городу Тула, а потом принес солнечное тепло ацтекам.

Будучи предводителем чонталей, он кружил над стоянками врагов, оценивая их силы, и, сложив крылья, бросался вниз, неся смерть спящему вождю. И будучи солнцем индейцев кекчи, он летал к луне домой, заставал ее врасплох и любил ее. {140}

У него тело размером с миндаль. Он родится из яйца не больше фасоли, в гнезде, которое помещается в скорлупе ореха. Приют для сна он находит под листом.

«Я самая несчастная из дочерей», — сказала дочь вождя Ньеамбью, когда отец запретил ей любить человека из вражеского племени.

Сказала так и убежала.

Спустя какое-то время ее нашли в горах Игуазу. Ньеамбью смотрела на людей и не видела их, ее рот был нем, а сердце уснуло.

Вождь приказал позвать того, кто сможет разгадать тайную болезнь дочери и вылечить ее. Посмотреть на исцеление собралась вся деревня.

Шаман прошептал что-то над чашей с напитком йерба-матэ и вином из маниоки. Потом подошел к Ньеамбью и на ухо сказал ей неправду:

— Человек, которого ты любишь, только что умер.

От крика Ньеамбью индейцы превратились в плакучие ивы. А сама она обернулась птицей и улетела.

Жалобные стенания урутау, сотрясающие по ночам горы, слышны на расстоянии пол-лиги. Трудно увидеть урутау, птицу-призрак. И невозможно ее поймать. Никому не удавалось это.

Когда мальчик подрос и пришло ему время пройти три испытания, он и пробежал и проплыл лучше всех, и девять дней, не пошевелившись, не застонав, он пролежал на шкуре без еды и питья. И все это время откуда-то издалека он слышал голос женщины, которая пела для него, помогая вынести все испытания.

Вождь решил, что юноша должен жениться на его дочери, но тот взмыл вверх и полетел искать певшую ему женщину в леса у реки Парагвай.

И до сих пор орнеро живет там. Он бьет крыльями и радостно кричит, когда ему чудится голос той, которую он неустанно ищет, когда ему кажется, что она летит ему навстречу и никак не может долететь. Дожидаясь ее, он построил дом из глины, со входом, открытым легкому северному ветру в укрытом от молний месте.

Все уважают орнеро. А кто убьет его или разорит гнездо, тот разбудит бурю.

Высохли озера, обнажились русла рек. Умирающие от жажды индейцы такельма послали ворона и ворону искать воду..

Ворон быстро устал и вернулся обратно. Он помочился в миску и сказал, что это вода из дальних краев.

А ворона летела себе да летела.

Спустя много времени она вернулась с чистой свежей водой и спасла от засухи народ такельма.

Ворон в наказание за обман был обречен каждое лето страдать от жажды: он даже не может смочить глотку, и поэтому, когда начинается жара, кричит таким хриплым голосом.

Кауильяка сидела в тени дерева и ткала накидку, а над ней кружил Конирая, обернувшийся птицей. Девушка не обращала внимания на его кувырки и трели. {141}

Конирая знал, что другие, более старые и более важные боги, тоже горят желанием заполучить Кауильяку. Но все-таки он сбросил ей свое семя в виде зрелого плода. Увидев у своих ног сочный спелый плод, девушка подняла его и надкусила. Она почувствовала несказанное наслаждение — такой вкусный был плод — и забеременела.

А потом Конирая превратился в человека — жалкого, оборванного и стал преследовать ее по всему Перу. Кауильяка с сыном за спиной бежала к морю, а по ее следам шел безутешный Конирая.

Конирая встретил вонючку и спросил его, не проходила ли здесь Кауильяка. Вонючка посмотрел на несчастного Конирая, на его окровавленные ноги и ответил: «Глупый ты, глупый! Разве ты не понимаешь, что тебе никогда не догнать ее».

И тогда Конирая проклял его:

— Ты будешь рыскать по ночам. И везде, где ты ступишь, останется зловонный запах. А когда ты подохнешь, никто не поднимет тебя с земли.

Кондор же, наоборот, ободрил Конирая: «Беги! — крикнул он ему. — Беги — и ты догонишь ее!» Конирая благословил кондора:

— Ты будешь летать повсюду, где только пожелаешь. И не будет ни на земле, ни на небе места, которого ты не сможешь достичь. Никто не доберется до твоего гнезда. Никогда не будет у тебя недостатка в еде. А кто тебя убьет, тот умрет сам.

Преодолев множество гор, Конирая вышел наконец на хюбережье. Но он опоздал.

Кауильяка и ее сын уже превратились в каменный остров посреди моря.

Ягуар взял лук и стрелы и отправился на охоту. Вдруг он увидел тень. Он хотел схватить ее, но не смог. Ягуар поднял голову. Хозяином тени был молодой Ботоке из племени кайапо. Еле живой от голода, кайапо стоял на высоком камне.

У Ботоке уже не было сил двигаться, он едва мог говорить. Ягуар опустил лук и пригласил Ботоке в свой дом поесть жаркое из мяса. И хотя юноша не знал, что значит «жаркое», он принял приглашение и прыгнул на спину охотника.

— Ты привел чужого сына, — упрекнула ягуара жена.

— Теперь это мой сын, — сказал ягуар.

Ботоке первый раз в жизни увидел огонь. Он узнал, что такое каменная печь и впервые попробовал жареное мясо тапира и оленя. Он понял, что огонь светит и греет. Ягуар подарил ему лук и стрелы и научил обращаться с ними.

А потом Ботоке убил жену ягуара и сбежал.

Он бежал, охваченный страхом, и не останавливался, пока не достиг своей деревни. Там он рассказал обо всем, что с ним случилось, и открыл людям то, что узнал: новое оружие и жареное мясо. Индейцы кайапо решили завладеть огнем, и Ботоке повел их в далекий дом.

С тех пор ягуар ненавидит людей. От огня, которым он владел раньше, у него остался только отблеск, полыхающий в зрачках. На охоте он рассчитывает теперь только на свои клыки и когти, а мясо жертвы поедает сырым.

Дневные звери и ночные звери собрались вместе, чтобы обсудить, что делать с солнцем, которое в те времена приходило и уходило, когда ему вздумается. Звери договорились разыграть, кто должен решит когда солнцу всходить и когда заходить. Кому по жребию выпадет, тот и скажет, как должны чередоваться солнечный свет и темнота. {142}

Когда они тянули жребий, солнцу захотелось посмотреть, чем они занимаются, и оно приблизилось к ним. Оно подошло так близко, что ночные звери бросились от него врассыпную. А медведь замешкался. В спешке он сунул правую ногу в левый мокасин, а левую — в правый. И так побежал, выворачивая лапы.

Индейцы команчи говорят, что именно с тех пор медведь стал косолапым.

Солнце индейцев макуси было озабочено. С каждым днем оставалось все меньше рыбы в прудах.

Назначило солнце сторожем каймана. Но пруды все равно пустели.

Кайман, который и охранял, и воровал рыбу, плел всякие небылицы о грабителях-невидимках, но солнце ему больше не верило. Схватило мачете и посекло ему всю кожу.

Чтобы немного унять ярость солнца, кайман предложил ему в жены свою красавицу дочь.

— Приводи ее, — сказало солнце.

У каймана на самом деле не было никакой дочери, и он вырезал женщину из ствола дикой сливы.

— Вот она, — сказал он солнцу, а сам на всякий случай нырнул в воду и смотрел оттуда чуть-чуть высунув голову, как смотрит и по сей день.

А жизнь ему спас дятел. Не успело солнце спуститься с неба, как дятел подлетел к деревянной женщине и клюнул ее в низ живота. И женщина ожила и открылась, чтобы принять солнце.

У озера Титикака объявили большой праздник, и броненосец-тату, любивший делать все основательно, решил подготовиться к нему как следует и затмить всех своим нарядом.

Задолго до начала праздника он принялся ткать из тонкой шелковой нити узорную накидку, которая должна была всех поразить.

Лис, во все совавший свой нос, пристал к тату с вопросами:

— Что это ты засел за работу? Почему не гуляешь?

— Отстань, не отвлекай меня. Не видишь, я занят.

— А что ты делаешь?

Тату объяснил ему, что он задумал.

— Значит, ты готовишься к празднику, который будет сегодня вечером? — сказал лис, медленно выговаривая каждое слово.

— Как сегодня вечером?

У тату упало сердце. Он всегда был не очень силен в счете, особенно когда дело касалось времени.

— Ведь моя накидка еще не готова!

И пока лис шел себе дальше, посмеиваясь в усы, тату наспех закончил свою работу. Так как времени у него оставалось мало, он не успевал ткать все так же тщательно, как вначале. Ему пришлось использовать грубые нитки, и ткань растягивалась.

Вот почему у тату такая попонка: на шее плотная, а на спине редкая.

Кролику хотелось подрасти...

Бог обещал исполнить его желание, если кролик принесет ему шкуру тигра, шкуру обезьяны, шкурку ящерицы и шкуру змеи. Пошел кролик к тигру. {143}

— Бог доверил мне одну тайну, — сказал он вполголоса.

Тигр захотел узнать эту тайну, и кролик открыл ему, что приближается ураган.

— Я спасусь, потому что я маленький. Я спрячусь в любую щелку. А что будешь делать ты? Ураган тебя не пощадит.

Крупная слеза блеснула на усах тигра.

— Но я знаю, как можно тебя спасти, — продолжил кролик. — Найдем дерево с крепким стволом, я привяжу тебя к нему за шею и за лапы, и никакой ураган тебе будет не страшен.

Поблагодарил его тигр и позволил привязать себя к дереву. А кролик убил его ударом дубинки и содрал шкуру.

Пошел кролик дальше в глубину леса по землям сапотеков.

Дошел он до дерева, на котором сидела обезьяна, и остановился под ним. Взял за лезвие нож и стал рукояткой бить себя по шее. И при каждом ударе хохотал. Насмеявшись вдоволь, положил нож на землю и ускакал.

Но ускакал недалеко, а спрятался за веткой дерева и стал наблюдать. Обезьяна сразу же спустилась с дерева, осмотрела вепХь, которая так смешит, почесалась. Потом схватила нож и одним ударом отсекла себе голову.

Не хватало еще двух шкурок. Кролик позвал ящерицу поиграть в мяч. Но вместо мяча взял камень и ударил ящерицу по тому месту, где начинается хвор. Тут ей и пришел конец.

Завидев змею, кролик притворился спящим. Когда змея уже изогнулась, готовясь броситься на него, он вцепился ей когтями в глаза.

Пришел кролик на небо с четырьмя шкурами.

— А теперь сделай меня большим, — потребовал он у Бога.

Но Бог подумал: «Если он такой маленький сделал то, что сделал, то что же он натворит, когда станет большим? Если кролик станет большим, наверняка мне не быть Богом».

Кролик ждал. Бог подошел к нему, нежно погладил его по спине, а потом вдруг схватил за уши и швырнул на землю.

С тех пор у кролика длинные уши, короткие передние, лапы, которыми он ударился о землю. И красные от страха глаза.

Сказал ей Бог:

— По реке проплывут три пироги. В двух из них будет сидеть смерть. Если ты угадаешь в каких, то вместо короткой у тебя будет долгая жизнь.

Змея пропустила первую пирогу, нагруженную корзинами с тухлым мясом. Пропустила она и вторую, полную людей. А когда проплывала третья, казавшаяся пустой; змея приветствовала ее.

Поэтому там, где живут индейцы шипайя, змея бессмертна.

А когда она старится, Бог дарует ей новую кожу.

В одной пещере на Гаити зародились индейцы тайно.

Солнце ни на мгновенье не оставляло их в покое. Оно то и дело хватало их и превращало во что-нибудь. Ночных сторожей оно обращало в камень, рыбаков — в деревья, а тех, кто выходил собирать целебные травы, похищало по дороге и превращало в утренних птиц.

Одному мужчине удалось спастись от солнца. Убегая, он увел с собой всех женщин.

Песни лягушек Карибских островов похожи на смех, но произошли не из смеха. Эти лягушки — дети древних тайно. Когда они кричат «тоа, тоа, тоа!» — они зовут своих матерей. {144}

Давным-давно, когда время было совсем молодым, не было на свете более мерзкой твари, чем летучая мышь.

Летучая мышь поднялась на небо к Богу. Но она не сказала ему прямо:

— Мне надоело быть страшилищем. Дай мне разноцветное оперенье.

Нет. Она сказала:

— Дай мне, пожалуйста, перьев, я умираю от холода.

Бог не дал ей ни единого перышка.

— Пусть каждая птица даст тебе по перу, — решил он.

И вот летучая мышь получила белое перо от голубя, зеленое — от попугая, перо в радужных разводах — от колибри, розовое — от фламинго, красное — из хохолка птицы кардинал, голубое — со спины зимородка, коричневое, как земля, из крыла орла и желтое, как солнце, с груди тукана.

Вся яркая, пестрая носилась теперь летучая мышь между небом и землей. Там, где она пролетала, казалось, вспыхивала радуга, и все птицы замирали от восторга. А в деревнях индейцев сапотеков говорили, что настоящая радуга — это застывший след ее полета.

Летучая мышь возгордилась, она смотрела на всех свысока и разговаривала с презрением.

Тогда все птицы собралисьи полетели к Богу.

— Летучая мышь насмехается над нами, — пожаловались они. — А кроме того, нам холодно без перьев, которые мы ей отдали.

На следующий день, когда летучая мышь, взлетая, взмахнула крыльями, перья дождем посыпались на землю, и она вдруг осталась совершенно голой.

С тех пор летучая мышь повсюду разыскивает их. Слепая, уродливая, она боится дневного света и прячется в пещерах и дуплах. И только когда наступает ночь, она молча летает туда и сюда, не останавливаясь ни на миг, потому что стыдится своего вида.

Много людей поумирало в деревне индейцев ноокта. И в каждом мертвой теле находили дырочку, через которую у них была выпита кровь.

Убийцей оказался мальчик, который научился убивать еще до того, как начал ходить. Он выслушал приговор с громким смехом. Его пронзали копьями, а он, смеясь, вынимал их из тела словно колючки.

— Я вас научу, как меня убить, — сказал мальчик.

И объяснил своим палачам, что его надо бросить в большой костер.

Индейцы так и сделали. А чтобы наказание было более жестоким, прах мальчика развеяли по ветру. Вот тогда и замелькали в воздухе первые комары.

Мед убежал от двух своих невесток. Несколько раз он выкидывал их из своего гамака.

Невестки шли за ним следом днем и ночью. Когда они смотрели на него, их рот наполнялся слюной. Но только во сне им удавалось дотронуться до него, лизнуть, съесть.

Однажды утром, купаясь, они вдруг увидели Мед на берегу реки. Они побежали к нему и забрызгали его водой. Мед намок и растворился.

Нелегко !отыскать мед в заливе Пария. Надо с топором в руках залезть на дерево и расщепить ствол. Едят мед понемногу, с удовольствием и опаской, потому что мед иногда убивает. {145}

Пачакамак, сын солнца, создал мужчину и женщину в песках Лурина.

Есть там было нечего — и мужчина умер от голода.

Женщина искала себе пропитание. Когда она, нагнувшись, выкапывала корни, в нее вошло солнце, и у нее родился сын.

Пачакамак, охваченный ревностью, схватил новорожденного и изрубил его на куски. Но тут же раскаялся в том, что натворил. Испугавшись гнева своего отца-солнца, он разбросал куСки по всему миру.

И вот из зубов убитого младенца проклюнулись ростки маиса, а из ребер и костей — ростки юкки. Его кровь напитала землю и сделала ее плодородной, а из частей тела, упавших в нее, выросли деревья, которые давали плоды и тень.

Так появилась пища для женщин и мужчин, родившихся на этом побережье, где никогда не бывает дождя.

Боги сделали первых майя-киче из глины. Но они просуществовали недолго. Они оказались некрепкими, ломкими и развалились, так и не начав ходить.

Тогда боги попробовали сделать людей из дерева. Деревянные куклы двигались и говорили, но были сухими, в них не было ни крови, ни живой плоти, ни памяти, ни доброты. Они не умели разговаривать с богами, им было нечего сказать.

Тогда боги решили делать людей из маиса. Из белого и желтого маиса они вылепили мужчин и женщин.

Маисовые женщины и мужчины были подобны богам. Их взгляд охватывал всю землю.

Боги сгустили дымку и навсегда затуманили людям глаза, чтобы они не видели дальше горизонта.

Индейцы карири молили Деда, чтобы тот дал им попробовать мясо диких свиней, которых тогда еще не было на свете. Дед, творец мира, похитил маленьких детей в деревне карири и превратил их в диких свиней. А потом создал огромное дерево, чтобы они могли подняться по нему на небо.

Индейцы карири гнались за кабанчиками, карабкаясь по стволу дерева, перелезая с ветки на ветку, и наконец им удалось убить одного из них. Тогда Дед приказал муравьям подгрызть корни. Индейцы упали на землю и переломали себе кости. С тех пор у всех у нас кости сочлененные. Вот почему мы можем сгибать пальцы и ноги, наклонять туловище.

Карири подобрали поросят и устроили в деревне большой пир.

Они просили Деда спуститься с неба, где тот охранял детей, спасшихся от охоты, но Дед решил остаться там.

Вместо себя он послал карири табак, чтобы тот был на празднике с ними. Поэтому, когда индейцы курят, они разговаривают с Богом.

Йерба-матэ

Луна умирала от желания погулять по земле. Ей хотелось попробовать земных плодов, искупаться в реке.

Облака помогли ей спуститься. От заката солнца и до утренней зари они закрывали все небо, чтобы никто не увидел, что луны нет на месте. {146}

На земле была прекрасная ночь. Луна бродила по сельве в верховьях Параны, вдыхала таинственные запахи, долго купалась в реке. Дважды ей помог старый землепашец. Первый раз он спас ей жизнь, отрубив голову ягуару, который уже готов был вонзить зубы в ее шею. Во второй раз, когда луна почувствовала голод, он привел ее в свой дом. «Вот все, что мы можем предложить тебе, — сказала жена старика. — Не погнушайся нашим скудным угощением», — и она протянула Луне несколько маисовых лепешек.

На следующую ночь, гуляя по небу, луна разглядела дом своих друзей. Хижина старика стояла на поляне в глубине сельвы, вдали от деревень. Он жил со своей старухой и с дочкой, как в изгнании.

Луна увидела, что в их доме совсем не осталось еды, и поняла, что старуха отдала ей последние лепешки. Тогда она осветила поляну своим самым красивым светом и попросила облака пролить волшебный дождь.

Утром весь дом был окружен невиданными кустами. Это была йерба-матэ. Из темно-зеленой листвы тут и там выглядывали белые цветы.

Дочь старика стала бессмертной хозяйкой йерба-матэ. Она ходит по свету и предлагает ее листья людям. Йерба-матэ гонит сон, исправляет ленивых и роднит незнакомых.

Маниока

Никто не касался дочери вождя, но в ее чреве зародилась дочь.

Ее назвали Мани. Уже через несколько дней девочка начала бегать и разговаривать. Из самых далеких уголков сельвы приходили люди подивиться на чудесную Мани.

Мани ничем не болела, но когда ей исполнился год, она сказала: «Скоро я умру». И умерла.

Прошло немного времени, и на могиле Мани, которую ее мать поливала каждое утро, появился стебелек. Растение росло и крепло, потом покрылось цветами, на нем завязались и созрели плоды. Птицы, поклевав их, носились в воздухе как сумасшедшие, кружились, кувыркались и пели какие-то необычные песни.

И вот однажды раскрылась земля в том месте, где покоилась Мани. Подошел вождь, опустил руку в щель и вытащил оттуда большой сочный корень. Он растер его камнем, замесил тесто, раскатал и положил на огонь, испек для всех хлеб.

А корень этот назвали маниока, что значит «дом Мани». В землях у Амазонки и некоторых других местах ее называют мандиокой.

Картофель

Один касик с острова Чилоэ, где обитает много чаек, захотел любить так же, как любят боги.

Когда боги обнимались, земля начинала дрожать, а на море поднимались огромные волны. Все это знали, но никто не видел, как любят боги.

Касик решил подсмотреть, как это происходит, и поплыл на запретный остров.

Но там он увидел только огромного ящера с разинутой, полной пены пастью и длинным языком, с кончика которого стекал огонь.

Боги спрятали любопытного касика под землк5 и превратили его в съедобный плод. И в назидание друг, им любопытным покрыли его тело слепыми глазами.

Приготовление пищи

Одна женщина из племени тильмооков набрела в лесу на хижину, над которой поднимался дым. Ей захотелось посмотреть, что там такое, и она вошла внутрь. {147}

Внутри хижины среди камней горел костер.

С потолка свешивалось несколько лососей. Один лосось упал ей на голову. Женщина подняла рыбу и повесила на прежнее место. Но лосось опять свалился на нее, и она снова повесила его.

Женщина бросила в огонь коренья, которые насобирала для еды. Но огонь сжег их в один миг. Женщина рассердилась и принялась колотить по очагу палкой. Она ударяла по нему с такой силой, что огонь чуть было не погас, но тут в хижину вошел хозяин и остановил ее.

Незнакомец сел около женщины и объяснил:

— Ты не умеешь обращаться с огнем. Когда ты колотила палкой по пламени и разбрасывала горящие головешки, огонь едва не ослепил тебя, потому что ты обошлась с ним несправедливо. Огонь съел твои корни, но он думал, что ты его угощаешь. И это огонь заставлял лососей падать тебе на голову, но совсем не для того, чтобы тебя обидеть, просто он хотел таким образом сказать, что ты можешь приготовить из них еду.

— Приготовить? А что это значит?

И тогда хозяин дома научил женщину разговаривать с огнем, поджаривать на угольях рыбу и наслаждаться едой.

Пока дух Бопэ-хоку насвистывал песенку, маис быстро рос. Был он несравненной красоты, початки на нем были огромные с ровными — одно к одному — зернами.

Одна женщина собирала эти початки, но собирала неумело. Она грубо срывала их, роняла, ломала. Початки в отместку повредили ей руку. Женщина обвинила во всем Бопэ-хоку и прокляла его свист.

Тогда Бопэ-хоку сомкнул губы, и маис стал вянуть и сохнуть.

Никогда больше не раздавался тот веселый свист, который помогал маису расти, придавал ему красоту и крепость. И индейцы бороро с тех пор с большим трудом выращивают маис и собирают скудный урожай.

Духи разговаривают свистом. Когда ночью зажигаются звезды, духи свистом приветствуют их. Каждая звезда отвечает на какой-то один звук, этот звук — ее имя.

Кумокумс, первый индеец племени модок, основал деревню на берегу реки. Медведям там вполне хватало места, чтобы спать, свернувшись клубком, а олени жаловались, что им очень холодно и не хватает травы.

Тогда Кумокумс построил другую деревню и решил жить половину года в одной и половину года в другой. Поэтому и год он разделил на две части: шесть лун — лето и шесть лун — зима. А одна луна, оставшаяся лишней, отводилась на переход из деревни в деревню.

И зажил он счастливой жизнью на две деревни, и стали модаки размножаться с удивительной быстротой, но те, кто умирал, не хотели уходить, и скоро их стало столько, что уже не хватало пищи на всех.

Тогда Кумокумс решил прогнать мертвых. Он знал, что вождь страны мертвых добрый человек и никому не откажет в гостеприимстве.

А вскоре у Кумокумса умерла дочь и тоже ушла из страны модоков, потому что ее отец приказал всем мертвым уходить.

Безутешный Кумокумс обратился за советом к гребенчатому дикобразу.

— Ведь ты сам так решил, — поразмыслив, сказал дикобраз, — и поэтому должен страдать, как все остальные.

Но Кумокумс отправился искать дочь в далекой стране мертвых.

— Твоя дочь теперь моя дочь, — сказал ему большой скелет, который был там вождем. — У нее теперь нет ни плоти, ни крови. Что она будет делать в твоей стране? {148}

— Она моя дочь. Я люблю ее и живой и мертвой, — ответил Кумокумс.

Долго размышлял о его словах вождь страны мертвых. А затем сказал:

— Хорошо. Забирай ее.

И предупредил:

— Она пойдет позади тебя. Когда вы будете подходить к стране живых, ее кости начнут обрастать мясом. Но ты не должен оглядываться до самого конца пути. Такой у нас будет уговор. Нарушишь — пеняй на себя.

Кумокумс зашагал домой. Следом шла его дочь.

Четырежды он трогал ее за руку, становившуюся все более мягкой и теплой и ни разу не обернулся назад. Но когда вдали зазеленели леса, он не выдержал и оглянулся. И в тот же миг к его ногам рухнула груда костей.

Воскрешение

По обычаю, мертвые через шесть дней возвращались в Перу. Там они выпивалш стакан чичи и говорили:

— Теперь я вечен.

На свете стало слишком много людей. Землю засеивали даже на дне пропастей и на самом их краю, но еды для всех все равно не хватало.

В те времена в Хуарчири умер один человек.

На пятый день собралась вся община, чтобы встретить его. Ждали с утра и до поздней ночи. Остыли горячие блюда, сон смежил веки ожидавших. Мертвый так и не пришел.

Он появился только на следующий день. Все были в ярости. А одна женщина, совсем потерявшая рассудок от злости, крикнула:

— Бездельник! Лентяй! Все мертвые приходят вовремя, а ты? Воскресший бормотал какие-то оправдания, но женщина не слушала его, она схватила початок маиса, запустила им в голову провинившегося и ушла, оставив его лежать распростертым на земле.

Душа того человека вылетела из тела подобно гудящей мухе и навсегда умчалась прочь.

С тех пор мертвые больше не возвращаются к живым, не смешиваются с живыми и не притрагиваются к их пище.

Одна древняя старуха из племени тукунов наказывала девушек, которые не хотели кормить ее. По ночам она вытаскивала у них из ног кости и выпивала костный мозг. После этого девушки уже никогда не могли ходить.

Еще в детстве, когда она была совсем маленькой, одна лягушка научила ее помогать и вредить людям. Лягушка научила ее лечить и убивать, слышать неслышимые голоса и видеть невидимые цвета. Она научилась нападать и защищаться, когда еще не умела говорить, она еще не ходила, а уже могла попасть туда, куда захочет, потому что лучи любви и ненависти в одно мгновение переносили ее через густые леса и глубокие реки.

Когда индейцы тукуны перерезали ей горло, она собрала в ладони свою кровь, выплеснула ее в сторону солнца и крикнула:,

— Душа тоже идет к тебе!

С тех пор если человек убивает кого-нибудь, то вместе с телом своей жертвы он получает и ее душу.

Летучая мышь, которая висела вниз головой, зацепившись лапами за ветку, увидела воина кайапо, наклонившегося над источником. Ей захотелось подружиться с ним. {149}

Она отцепилась от ветки, упала на воина и обняла его. Так как она не знала языка кацапо, она объяснялась знаками — с помощью рук. Щекотания летучей мыши вызвали у воина приступы смеха. Чем больще он смеялся, тем больше слабел. В конце концов он совсем обессилел, в глазах у него помутилось, и он рухнул на землю.

В деревне, когда узнали об этом, все пришли в ярость. Воины подожгли большую кучу сухих листьев в пещере, где жили летучие мыши, и закрыли в нее вход.

Потом они долго обсуждали этот случай. И решили, что впредь смеяться будут только женщины и дети.

Эти странные, невиданные существа приглашали к себе в дом мужчин племени ниваклей, но те не осмеливались войти. Они уже видели, как эти женщины едят: глотали куски рыбы верхним ртом, но до этого разжевывали их нижним ртом. Между ног у них были зубы.

Мужчины сами пригласили женщин к себе, они разожгли костры и стали петь и плясать.

Женщины сидели вокруг, скрестив ноги.

Мужчины пели и плясали всю ночь. Они извивались, как змеи, и летали, как птицы.

Когда рассвело, они повалились от усталости на землю. Женщины бережно их поднимали и поили водой.

А там, где женщины сидели, на земле остались зубы.

В отдаленные времена женщины сидели на носу каноэ, а мужчины — на корме. И не мужчины, а женщины охотились и ловили рыбу. Они уходили из деревень и возвращались когда им вздумается. Мужчины же строили хижины, готовили пищу, поддерживали в очагах огонь, чтобы не замерзнуть холодной ночью, растили детей и дубили кожи для одежды.

Такой жизнью жили индейцы она и яганы на Огненной Земле, и жили они так до тех пор, пока в один прекрасный день мужчины не убили всех женщин и не сняли с них страшные маски, которые те носили, чтобы мы их боялись.

Они оставили в живых только недавне родившихся девочек. Воспитывая их, убийцы постоянно повторяли, что назначение женщин — служить мужчинам. Девочки им поверили. Верят и их дочери и дочери их дочерей.

Могущество

В землях, где зарождается река Хуруа, жил Мескино, хозяин маиса. Он давал только жареные зерна, чтобы никто не мог их посеять.

Но одной ящерице удалось украсть у него сырое зерно. Мескино поймал ящерицу, разодрал ей рот и пальцы на руках и ногах, но она спрятала зерно за последним зубом. А потом выплюнула это зерно на общую землю. Но навсегда остались у нее большой рот и длинные пальцы.

Мескино был также хозяином огня. Однажды прилетел к нему попугай и принялся плакать навзрыд. Мескино швырял в него всем, что подвернется под руку, но попугай ловко увертывался. А когда Мескино запустил в него горящую головешку, попугай схватил ее своим огромным, как у пеликана, клювом и полетел прочь. Он летел, оставляя за собой огненный след из ярких искр. На ветру головешка разгорелась, вспыхнувший огонь обжигал попугаю клюв, но он долетел до леса раньше, чем Мескино спохватился, ударил в свой барабан и напустил проливной дождь. {150}

Попугай успел спрятать горящую головешку в дупло дерева, а сам кружил под струями ливня. Вода погасила огонь, уже занимавшийся на его перьях. Клюв же у него навсегда остался коротким и крючковатым с белой отметиной от ожога.

Другие птицы защитили своими телами украденный огонь.

На рассвете долетевшие с горы звуки рога возвестили, что настал час стрел и духовых трубок.

А когда спустилась ночь, от деревни остался лишь пепел.

Один человек затаился среди мертвых. Он намазал свое тело кровью и притворился убитым. Это был последний оставшийся в живых палавийанг.

Когда враги ушли, он поднялся и огляделся вокруг. Деревни больше не существовало. Он ходил среди мертвых соплеменников, с которыми еще недавно делил голод и пищу. Искал хоть кого-нибудь, кто остался в живых, но безуспешно. Мертвая тишина оглушала. От запаха дыма и крови кружилась голова.

Он почувствовал отвращение к жизни. Он вернулся к своим мертвецам и лег среди них.

С первыми лучами солнца прилетели грифы и кондоры. Однако он ни на что не обращал внимания и желал только смерти.

Но тут Дочь кондора проложила себе дорогу среди огромных птиц, круживших над мертвыми, мощно взмахнула крылами и ринулась вниз.

Человек успел ухватить её за лапы, и она унесла его далеко-далеко.

Один эскимос с луком в руках гнался за оленем, когда его неожиданно окликнул орел:

— Я убил твоих братьев и убью тебя, — сказал орел. — Если хочешь спастись, устрой в своей деревне большой праздник. Чтобы все плясали и пели.

— Праздник? — удивился эскимос. — Что это значит? И что значит петь и плясать?

— Идем со мной.

Орел привел его на свой праздник. Там было много гостей, вдоволь еды и питья. И барабан бил громко, как сердце старой орлицы, с волнением следившей за сыновьями из своего дома, прилепившегося среди снегов и льдов на самой вершине горы. Волки, лисы и другие гости плясали и пели до зари.

Охотник вернулся в свою деревню.

А много времени спустя он узнал, что старая орлица, как и все старики из рода орлов, отличается быстротой и силой. Люди, которые в конце концов научились петь и плясать, благодарили на своих праздниках орлов, их благодарность приносила орлам радость и согревала им кровь.

Когда спадали воды Ориноко, на пирогах приплывали карибы, вооруженные боевыми топорами.

Никто не мог остановить сыновей ягуара. Они стирали с лица земли деревни и вырезали флейты из костей своих жертв.

Они никого не боялись. Только призрак, порожденный их собственными сердцами, наводил на них ужас.

Он подкарауливал их, спрятавшись за ствол дерева. Он ломал мостки, по которым они проходили, натягивал на их пути лианы, чтобы они споткнулись. Он ходил по ночам и, чтобы обмануть карибов, всегда шел {151} к ним спиной. Он был в камне, который скатывался с горы, в болотной кочке, которая расступалась под ногой, в листе ядовитого дерева, в укусе паука. Он дул, опрокидывая их навзничь, насылал через уши лихорадку, похищал у них тень.

Он не был болью, но насылал болезнь. Не был смертью, но убивал. Его звали Канайма, и он родился среди победителей, чтобы мстить за побежденных.

Виракоча разогнал облака и повелел солнцу прислать на землю сына и дочь, чтобы они освещали дорогу слепым.

Дети солнца спустились на землю на берегу озера Титикака и отправились в путь по ущельям Кордильер. У них был большой жезл. В том месте, где жезл уйдет в землю с первого удара, они должны были основать новое царство и править, как их отец, который одаряет всех светом и теплом, проливает дожди, опрыскивает землю росой, поднимает колосья с зерном, умножает стада и не упускает ни одного дня, чтобы посетить наш мир.

Тут и там пытались дети солнца воткнуть в землю свой золотой посох, но земля не принимала его, и они шли дальше.

Они поднимались на высокие горы, переправлялись через бурные потоки, пересекали широкие равнины. И где ни ступала их нога, все преображалось: высохшие земли становились плодородными, болота высыхали, разлившиеся реки возвращались в свои русла. Утром их сопровождали дикие гуси, а по вечерам — кондоры.

И наконец, недалеко от горы Занакаури детям солнца удалось вонзить посох в землю. Как только земля его приняла, в небе вспыхнула радуга.

И тогда первый инка сказал своей сестре:

— Созовем народ.

Между Кордильерами и высокогорной равниной пролегала заросшая кустарником долина. Там жили люди. Домов у них не было. Они ютились в землянках, устраивали убежища среди камней. Они питались кореньями, не умели делать ткани ни из хлопка, ни из шерсти, чтобы защититься от холода.

Все они пришли на зов первых инков. Все уверовали в них. Сила их слов и блеск глаз убедили людей, что дети солнца не лгут, и люди пошли за ними туда, где их ожидал еще не родившийся великий город Куско.

Майя-киче пришли с востока.

Когда они вступили на новую землю, неся за плечами своих богов, их охватил страх, что они никогда больше не увидят рассвета. Они оставили свою радость в родном Тулане и единым духом прошли длинный и тяжелый путь. Теперь они стояли на краю леса Ицмачи — все как один, и никто не присел, не прилег отдохнуть — стояли и ждали. Но время шло, а темнота не рассеивалась.

И вот, наконец, на небе показалось светило.

Киче обнимались и плясали, а потом в священной книге сказано было так: солнце встало, как человек.

С того времени на исходе каждой ночи киче стоя приветствуют восход солнца. Когда оно показывается над краем земли, они говорят:

— Мы пришли оттуда.

Невыспавшиеся, нагие, жалкие, они шли день и ночь, шли уже больше двух веков. Они искали землю, простирающуюся между тростником и осокой. {152}

Не раз они теряли дорогу, разбредались и снова собирались вместе. Ветер валил их с ног, тогда они связывались веревками и тащили друг друга, подгоняя, подталкивая, помогая; они падали от голода, поднимались, снова падали и снова вставали. Когда они шли через страну вулканов, где не растет даже трава, они питались мясом ящериц и змей.

Они несли с собой покрывала бога, с которым разговаривали во сне их священники; бог обещал им царство золота и перьев кетцалькоатля: Да покорятся вам все селенья и города той земли от моря и до моря, — говорил им бог. — И свершится это не силой колдовства, но силой вашего духа и крепостью ваших рук.

Когда, наконец, под полуденным солнцем блеснули воды лагуны, ацтеки заплакали; такое случилось с ними впервые. Впереди лежал маленький глинистый остров, покрытый с одной стороны осокой, а с другой — тростником; над кактусом-нопалем простирал свои крылья орел.

Увидев приближающихся ацтеков, орел смиренно склонил голову. Эти грязные и дрожащие люди, высыпавшие на берег лагуны, были избранниками, это они в давние времена родились изо рта богов.

Их приветствовал Уитцильопочтли:

— Здесь вы обретете отдохновение и величие, — звучал его голос. — Повелеваю вам назвать именем Теночтитлан город, который будет господствовать над всеми. Да будет здесь Мексика.

Предостережения

Тот, кто создал луну и солнце, предостерегал индейцев тайно, чтобы они опасались мертвых.

Днем мертвецы прятались и ели гуайяву, а по ночам выходили прогуляться и всячески вредили живым. Мертвые мужчины затевали с живыми драки, а мертвые женщины крутили с живыми любовь. Во время стычки мертвец неожиданно исчезал, и в разгар любовного поединка любовник тоже вдруг оставался в одиночестве, обнимая пустоту. Вот почему прежде чем вступить с кем-нибудь в бой или сблизиться с женщиной, надо коснуться рукой их живота, тогда все станет ясно: ведь у мертвецов нет пупка.

Хозяин неба предостерегал также индейцев тайно, чтобы пуще всего они опасались людей в одежде.

Вождь Каисиу постился неделю, и ему было дано услышать голос свыше: «Недолго вам наслаждаться жизнью, — возвестил невидимый, тот, кто имел мать, но не имел начала. — Придут люди в одеждах, они покорят вас и будут вас убивать».

Бебеагуа, священник из племени сиу, увидел во сне, что какие-то неведомые существа опутывают паутиной его деревню. Он проснулся, зная, что сон сбудется, и сказал своим людям: Когда эти странные создания закончат ткать паутину, мы окажемся запертыми в серых квадратных домах и умрем в них от голода.

Распростершись на циновке, обратив лицо вверх, священник-ягуар Юкатана слушал послание богов. Боги сидели на крыше его дома и говорили с ним на языке, которого никто не понимал.

Чилам-Балам, вестник богов, предрекал:

— И рассеяны будут по лицу земли поющие женщины и поющие мужчины — все, кто поет. Никто не избегнет, никто не спасется... Много нищих будет в царстве алчности... Людям суждено будет стать рабами... Опечалится лик солнца... Мир опустеет, станет ничтожным и жалким.

1 «Где цветут лимоны» (нем.) (Здесь и далее прим. перев., кроме оговоренных случаев).

2 Флагелланты — итальянская религиозная секта бичевателей, возникшая в XII в.

3 Пляска смерти (нем.)

1 Антонио дель Поллайоло (1433—1498) — флорентийский живописец, скульптор, гравер.

2 Нет больше религии (итал.).

3 Средиземном море (лат.).

Мус — карточная игра.

2 Принцесса Хуана (1462—1530) — дочь короля Энрике IV Кастильского и Хуаны Португальской. Считалась незаконной дочерью королевского фаворита Бельтрана де ла Куэва.

3 Олья — люцо из мяса, сала и овощей.

1 Гонсало Кейпо де Льяно (1875—1951) — испанский военный, после установления Республики в 1932—1933 гг. занимал важные посты, в начале гражданской войны (1936) перешел на сторону Франко и стал главнокомандующим войсками мятежников в Андалусии.

На месте преступления (лат.).

1 Старинная золотая монета.

2«Слеза Христова» (лат.)

Опасное течение у берегов Норвегии.

1 Кипу — узелковое письмо, существовавшее у ряда народов Южной Америки.

2 Тлалок — в мифологии ацтеков бог дождя и грома, повелитель всех съедобных растений.

1 У индейцев майя скульптурное изображение богов.

Ватиканский Кодекс С (лат.).

1 Любовная записка (франц.)

Наполовину (франц.).

1 Йони (др.-инд.) — в древнеиндийской мифологии символ божественной производящей силы.

1 О возникновении секты см. «Историю» Прескотта и труд Бальестероса Гэбруа среди прочих. Таким авторам, как Пауэлс, Санчес Драго, Бержие и др. было абсолютно понятно, почему Гитлер в присутствии Геринга и своих приближенных выразил глубокое восхищение Изабеллой Кастильской. Заметим, что фюрер — австрияк и человек откровенно вульгарных вкусов — носил на груди ладанку желтого бархата, где хранил колос пшеницы из Ла Манчи и портрет Изабеллы. (Прим. автора.).

Кафе самообслуживания «Небраска» (англ.).

1 Боабдиль (Абу-Абдулла) — последний мавританский правитель Гранады, царствовал с 1482 по 1492 г.

В зародыше (лат.)

1Саркофаги любви (франц.)

2Лингам (др.-инд.) — в древнеиндийской мифологии символ божественной производящей силы, обозначение мужского детородного органа.

3 О бренности земного (лат.).

4 Заставить кусать подушку (франц.).

5 В мусульманской ангелологии есть прямые упоминания об этой категории ангелов. Их насылают на землю божества, разгневанные неразумной страстью человеков к познанию.

Главное в ангелах — вестничество (см. Генри Корвина). По мнению Прокла («Платоническая теология», кн. 1), в своем менее софистичном и более «человечном» облике они обретают характер «даймонов», или героев. В схеме святого Фомы и схоластов Фердинанд и Изабелла заняли бы место в третьей иерархии (по природе своей самой близкой к человеку). Ангелологи почти единодушно подчеркивают: эти существа обладают большой силой и дерзостью, ибо пребывают за гранью христианского свода законов: им чужда идея спасения. Им не нужны ни вера, ни надежда, ни милосердие. Вполне возможно, человеколюбие им даже отвратительно. Они выполняют свою миссию. И этого довольно.

Они отрицают понятие первородного греха, не знают покаяния — отсюда их высокомерие и отчужденность.

Не лишним будет здесь вспомнить, что Райнер Мария Рильке 8 января 1912 года, находясь в замке Дуино, подвергся нападению ангельского воинства — существ великолепных в дерзких.

Изысканного поэта как следует напугала их мощь, и он поспешил укрыться в первой из «Дуинезских элегий», где и описал сие рискованное происшествие.

Вопреки мнению Сальвадора де Мадариаги, Христофор Колумб представлял собой иной случай. Он был сверхчеловеком, страстным созидателем нового, так же как, скажем, Гонсало де Кордова, или граф де Кадис, или Боттичелли, или Микеланджело. (Прим. авт.)

Засахаренные каштаны (франц.).

Пьер д'Айи (1350 — 1420) — французский теолог.

Венерин холм (нем.).

Имеется в виду работа Микеланджело «Оплакивание Христа».

1 У подножия горы Кармель в Палестине жили монахи-христиане — основатели ордена кармелитов. В Xllf в. кармелиты переселились в Западную Европу.

1 Удалось установить место, где происходила вышеописанная сцена. Оно расположено в нескольких милях от Алкалы (где обитала тогда Изабелла), между Лечесом, сегодня — Лоэчес, и Торрехоном де Ардор, слегка на север от Торрехона дель Рей. На холме в настоящее время действует мастерская по починке изделий из резины и вулканизации шин. (Прим. авт.)

2 Фердинанд, лукавя, упоминает здесь Альфонса Арагонского, своего незаконного сына от виконтессы Эболи. Альфонсо сделал блестящую карьеру: в шесть лет стал архиепископом, в восемь — кардиналом. И при этом никогда не отличался чрезмерной религиозностью. (Прим. авт.)

1 Баас (араб. букв. — возрождение) — употребляемое в литературе название Партии арабского социалистического возрождения.

1 Обаяние (итал.).

1 Не видел (итал.).

Бог умер! Бог умер! (Нем.)

1 Теодор Моммзен (1817 — 1903) — немецкий историк, автор труда «Римская история».

1 Одно из названий Большого канала в Венеции (итал.)

2 Лоренцо Медичи. Вакханическая песня. Перев. Евг. Солоновича.

Здесь: встречном вихре (англ.).

1 Море тьмы (лат.).

Пуп, центр (греч.).

3 Нечистый (относится к евреям).

1 Дети Израиля (иврит).

2 Государство Израиль! (иврит)

1 Ужасная тайна (лат.).

2 Попутного ветра! Попутного ветра! (нем.)

3 Крестным ходом (лат.).

4 Ты думал, что мы не справимся! (итал.)

1 Младенцами, амурами (итал.).

2 Звук и свет (франц.).

3 Специально для индейцев (лат.)

1 Христофор, где ты? Ради Бога! (итал.)

Я прощу! (итал.)

Антонио Гауди-и-Корнет (1852 — 1926) — испанский архитектор.

1 Имеется в виду многолетний роман Элеоноры Дузе и Габриеле д'Аннунцио.

1 Эта поза будет описана в «Камасутре» как высшая фигура любовного пилотажа (без помощи третьих лиц); когда змея Кундали достигает максимальной чувственной восприимчивости и даже раздражения, она ползет вдоль позвоночника и становится генерирующим центром страсти и наслаждения. Очень возможно, поза эта соответствует так называемой «позе Индрани» или «самому высокому соединению», когда партнерша издает звук «Хинн». В «Камасутре» дается описание данной позы: «Любовники доходят до такой степени исступления, когда эксцессы уже не замечаются. Страсть ослепляет их. Наступает миг, когда соединение воспринимается как что-то нереальное, как сон...» (Прим. авт.)

Триумфальный путь (лат.).

Прометей умер! (итал.)

1 Башня в Севилье, построенная в 1184 — 1196 гг.

1 Имеются в виду философ и теолог Фома Аквинский (1225 или 1226 — 1274) и итальянский проповедник, основатель ордена францисканцев Франциск Ассизский (1181 или 1182 — 1226).

1 «Трактат о воздержании» (франц.).

Перевод М. Лозинского.

1 В рассказе Адмирала многое совпадает с описаниями другого первооткрывателя, участника другого замечательного плавания, но на сей раз — метафизического. Речь идет о Рене Домале, который пишет в «Горе Аналогий»: «Мы все находились на носу судна. Внезапно поднялся сильный ветер, лучше сказать, что-то похожее на мощный выдох, который резко толкнул нас вперед. Пространство опрокинулось пред нами пропастью, бездной, образованной крутящимися вокруг водой и воздухом. Судно, оказавшись в центре воронки, трещало по всем швам». (Гл. IV, «Вступление в пространство Горы Аналогий».) (Прим. автора.)

Род набедренной повязки.

1 Во плоти (лат.).

1 «И заповедал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть...»

2 Частица, вставляемая в речь аргентинцами.

Исход, 19, 1.

Конец церкви (лат. греч.).

Блюдо из фасоли и бобов с кровяной колбасой.

1 Секта, члены которой верят, что Христос воцарится па земле за тысячу лет до Страшного суда.

Здесь: под вопросом (лат.).

Блинчиками (итал.).

В Лувене (Бельгия) находится старейший Католический университет.

Первое послание к Тимофею, 2,5.

1 Дерево твердой породы.

1 Фернандес де Овиедо. Общая и естественная история Индий, том X. Заслужили собственных биографий и сыновья упомянутого нами пса — Леонсио и Бруто, Амадис, Калисто и Амиго. А написали их Хосе Хуан Арром, Эррера и др. Полковник Ролдан учредил собачий комитет, призванный стоять на страже общественной морали и исполнять цензурные функции. И в этом он тоже был основоположником. (Прим. автора.)

2 Недоразумения теологического порядка имели трагические последствия. В 1492 году на Эспаньоле было около 250 тысяч индейцев. В 1538 году оставалось лишь 500. Индейское население Америки со 100% в 1492 году дошло до 5,9% в 1942-м. См.: Анхелъ Розенблат. Индейское население Америки. 1492 — 1950, Буэнос-Айрес, 1954. (Прим. автора.)

Все кончается (итал.).

1 Лондонский клуб любителей-собаководов.

2 И все-таки это был Рай. (итал.)

Eduardo Galeano. Метопа del fuego. Los nacimientos. Ed. del Chanchito. Montevideo, 1990.