Песня отчаянья

Твой лик всплывает из ночи, в которой я обитаю.

Река прикипела к морю, боль свою вороша.

А я покинут, как пристань в предрассветную пору.

Пора собираться в путь, покинутая душа!

На сердце моё опадают венчики ледяные.

О жалкая свалка, глухое кладбище кораблей!

В душе твоей громоздятся все сраженья и взлеты.

Крылатые стаи песен срывались с души твоей.

Душа твоя вобрала всё и вся, словно дали,

словно море и время. И вот — кораблём на дно!

Радостным было время осады и поцелуев,

оторопи, втекавшей, как свет маяка в окно.

Жадность лоцмана, ярость ослепшего водолаза,

мутный любовный хмель, и вот — кораблём на дно!

Туманное моё детство, крылатое сердце-подранок,

блуждающий следопыт, и вот — кораблём на дно!

Ты опоясал боль и обнимал желанье,

печаль тебя сокрушила, и вот — кораблём на дно!

Мне было дано прорвать кольцо полночной осады,

переступить желанье и похоть было дано.

Женщина, плоть и оплот, возлюбленная утрата,

тебя я пою и тебя из влажной зову темноты.

Как чаша, ты приютила всю бескрайнюю нежность.

И забытьём бескрайним, как чаша, разбита ты.

Правила чернота одинокими островами,

и там в объятья свои любовь меня приняла.

Жажда была и голод, а ты, словно плод, манила,

битва была и гибель, а ты спасеньем была.

Женщина, как меня ты удержать сумела

в землях твоей души и на кресте твоих рук!

Томление по тебе было страшным и кратким,

взвихренным и хмельным, напряжённым, как лук.

Погост поцелуев, не гаснет пламя в твоих могилах,

пылают грозди, и птицы их до сих пор клюют.

Память искусанных губ и зацелованной кожи,

память голодных зубов и тел, заплетённых в жгут.

Бешеное сближенье жадности и надежды,

которое нас сплотило и навек развело.

Нежность робкой воды и муки шелестящей,

слово, которое губы тронуло — и ушло.

Такая судьба постигла парус моих желаний,

сорванный ветром судьбы, и вот — кораблём на дно!

Вся боль до капли иссякла, все волны меня накрыли.

Жалкая свалка, в которой всё умиротворено.

Всё ещё пел, сиял, качаясь и спотыкаясь,

чтоб устоять на одной ноге, как в качку матрос.

Всё ещё песнями цвел, всё ещё резал волны.

Жалкая свалка, колодец, полный горчащих слёз.

Бледный слепой водолаз, обездоленный лучник,

блуждающий следопыт — корабль, идущий на дно!

Пора отправляться в путь. Холодна и сурова

ночь, в которой отныне мне жить и днём суждено.

Зреют стылые звёзды. Чёрных птиц караваны.

Шумный морской кушак берег стянул, шурша.

А ты покинут, как пристань в предрассветную пору.

Лишь тень на твоей ладони раскручивается не спеша.

Прочь от всего на свете. Прочь от всего на свете.

Пора собираться в путь, покинутая душа!