Песня Печали

Хуже всего была тишина вместо криков. Но видение Таасас удерживало стражей так сильно, что они не знали, что делали.

Печаль содрогнулась от мощи Таасас. Она могла изменить мир, который люди видели, в котором жили. Она заставляла их жить в реальности, которую создала сама. Их сознание зависело от ее воли. Конечно, Мелисия хотела скрыть такие способности, ведь точно началась бы война, если бы мир узнал о таких, как Таасас. О том, что могло быть, если Звездную воду получат такие.

Иррис вернулась помочь Печали и Мэлу, и они смогли спустить Аркадия по лестнице, осторожно опустили его на тропу. Он не приходил в себя, но Печаль проверила пульс, и он был сильным. Мэл сел на пол и устроил голову Аркадия на своих коленях.

Она оставила их и пошла к Расмусу, сидящему в стороне, прижав ладонь к ребрам.

— Думаю, они сломаны, — сказал он. Глаза были мутными, а лицо — бледнее обычного.

— Остальное в порядке?

Он посмотрел на нее, фиолетовые глаза остекленели от боли.

— Мой отец мертв, да?

Она не знала, должна ли была сказать, что убила его или закончила то, что начала Звездная вода. Она поежилась, вспомнив, как он извивался под ее хваткой, и как он обмяк, умирая, и его глазницы без глаз глядели на нее.

Нет. Она покончила с его страданиями. И Расмусу не нужно было знать жуткие детали о смерти его отца.

— Да. Он перебрал со Звездной водой.

Расмус выдохнул и закрыл глаза.

— Я должен печалиться, — сказал он. — Но не после того, что он сделал с нами.

— Он все еще твой отец, — сказала Печаль. — Ты можешь печалиться. И он спросил о тебе. Он спросил, жив ли ты. И был рад.

Расмус пожал плечами, и она осторожно коснулась его плеча.

— Слушай, мне нужно найти Шарона и поискать помощь. Ты в порядке?

Расмус кивнул, и Печаль оставила его, поманила Иррис за собой.

Дым перекрывал небо за замком, облака не давали увидеть звезды сверху, и они отправились туда. Девушки бежали, чуть не столкнулись со стражем, повернув за угол.

Сердце Печаль обрадовалось, когда она узнала своего телохранителя.

Дугрей был в ярости.

— Ваше великолепие, где вы были? Я проверил ваши покои, и вас не было. Стражи в крыле сказали, что вы их не проходили.

Нетерпение не позволяло Печали объяснять или быть вежливой.

— Не важно. Ты видел лорда Дэя?

Дугрей залепетал от гнева:

— Да. Он с остальными.

— Какими остальными? — спросила Иррис. — Мой брат? Мистер Фэн?

— Все сенаторы целы. И мистер Фэн.

— Он жив? — повторила Печаль и схватила Дугрея за плечи.

Она почти сразу же отпустила его, когда потрясенный телохранитель кивнул.

Иррис и Печаль переглянулись, и Печаль ощутила надежду в груди. Как им могло так повезти? Как так получилось, что они все выжили? Она была проклята, приносила только печаль. Как ее проклятие не задело их?

Ей нужно было увидеть своими глазами.

— Вы не ранены? — Дугрей окинул ее взглядом.

— Мы — нет. Остальные ранены, — добавила Печаль. — Мой брат, Расмус Корриган и Аркадий… Кади Фэн, — Печаль вспомнила его поддельное имя в последний миг. — Ты можешь послать за врачом?

— Мне нужно оставаться с вами.

— Дугрей, прошу.

Он напряженно кивнул.

— Спасибо. Они у главного зала… Там… не очень красиво…

Дугрей бросил на нее взгляд и побежал прочь.

Печаль сжала руку Иррис и пошла к пожару.

Они приближались, дым сгущался, мешая видеть. И, когда они добрались до горящей части замка, девушки остановились в потрясении.

Выжившие стражи замка были там, пытались потушить огонь, но Печаль знала, что они не спасут замок. Почти все Восточное крыло пропало: кабинеты, Круглая комната. Покои Шарона пропали, и ее покои выглядели так, словно могли вот-вот обрушиться.

Огонь уже не правил, но дымился, и Печаль видела каждые пару мгновений красное мерцание жара внутри, словно злой глаз открывался и проверял, там ли они. Когда он делал это, кто-то быстро указывал туда и тушил.

Стражи, слуги и люди в повседневной одежде, которых она не узнавала, работали вместе, чтобы потушить огонь, пожарные качали воду насосами и шлангами из озер в садах замка, направляли ее к огню, и люди передавали ведра, стараясь помочь. Печаль оказалась в цепочке с ведрами, Иррис была рядом с ней, они передавали воду туда-сюда.

Сажа прилипла к их коже, пот струями стекал по ней. Руки и плечи Печали болели, но она бездумно двигалась, пока кто-то не крикнул, что все чисто, и цепочка разошлась, подвинулась на пару футов, готовая продолжать. Печаль и Иррис собирались пройти к ним, когда их позвали:

— Печаль! Иррис!

Они повернулись и увидели, как Арран Дэй бежит, хромая, к ним.

— Вы в порядке, — сказал он, сжимая девушек в объятиях. — Мы так переживали. Мы думали, что вы были в безопасности в своем крыле, но стражи сказали, что вас там нет, — облегчение сменилось гневом, пока он продолжал. — Мы не могли нигде вас найти. Где вы были?

Он не ждал ответа, потащил их от пожарных, но Печаль остановила его.

— Стой, — сказала она, вытащила бумаги из кармана.

Правда о Мэле. Она была в этом уверена.

Печаль свернула их, сделала толстый бумажный дротик. А потом изо всех сил запустила в горящее здание, смотрела, как бумаги пропадают в огне.

Несколько людей возмутились, когда она добавила огню топливо, но она не слушала их. Пара листов бумаги не навредят, и это был ее замок.

— Хорошо, — сказала Печаль Аррану, глядящему на нее. — Идем.

Он повел их по садам к маленькому летнему домику.

Внутри сидели Шарон и Лувиан, тихо говорили. Иррис бросилась к отцу, но Печаль осталась на пороге, смотрела на Лувиана.

Он не был мертв.

Стекло линзы в его очках треснуло, и от этого ее сердце сжалось. Они криво на нем сидели.

Он увидел ее и слабо улыбнулся. Она прошла к нему.

— У тебя треснули очки, — сказала она.

— Им конец, — он снял их и показал ей. Левая душка была разбита, чудом держалась.

Он вернул их на нос и обхватил ее лицо руками.

— Я кого-то ударил, — сказал он.

— Да? — Печаль приподняла бровь.

— Да. Думаю, я сломал руку, — он протянул руку. — Или растянул. Может, ушиб. Но я больше так делать не буду. Дни драк в прошлом.

Печаль склонилась и поцеловала его.

— Спасибо, что не умер, — сказала она.

— Рад, что угодил.

Шарон кашлянул, и Печаль коснулась щеки Лувиана, а потом прошла к наставнику.

Она опустилась на колени перед ним, они обнялись. Печаль пыталась выразить радость и благодарность объятиями.

— Я так рад, что вы обе в порядке, — сказал Шарон и поцеловал ее в лоб.

Арран придвинул стулья для Иррис и Печали, и они сели кругом. Иррис прислонилась к брату, он обвил ее рукой. Она взяла Шарона за руку. Печаль взяла его за другую руку. Лувиан сидел так близко к ней, что задевал ее бедро своим.

Шарон рассказал им, что был в своих покоях и читал, когда услышал взрыв. Он отправился поднять тревогу и понял, что бараки взорвались. Он сразу понял, что это был Лоза.

Два стража эвакуировали Шарона против его воли, доставили в летний домик, оставили с ним стража. Но их нашел один из стражей порядка.

— И я стал героем, — отметил Лувиан, и, к удивлению Печали, Шарон рассмеялся и посмотрел на него почти с любовью.

Лувиан заговорил дальше:

— Я услышал крики. Я нашел стража, бьющегося с одним из нарушителей. И я ударил его.

Печаль улыбнулась от гордости в его голосе. Но Лувиан не улыбнулся в ответ.

Он смотрел на нее.

— Нам сказали, что ты была в порядке в своих покоях. Только это не дало мне пойти за тобой. Это не… — он спрашивал взглядом.

Печаль рассказала о произошедшем, избавив от некоторых деталей. Она не рассказала, что Веспус сделал с ней и Расмусом, она не была готова говорить о таком. Вряд ли она хоть когда-то сможет рассказать такое.

Когда она закончила, все сидели в потрясенной тишине. Лувиан крепко сжимал ее свободную руку.

— Где Таасас? — спросил Шарон.

— Не знаю. Может, ушла в Риллу, где ее нашел Веспус.

— А он мертв? — спросил Арран.

— Точно. И если Лоза выжил, — Печаль надеялась, что нет, ради него и нее, — он и его люди не будут больше угрозой.

— Тогда ты в безопасности, — сказал Шарон. — Раннон в безопасности.

— Да. И у меня противоядие от яда Веспуса, — вспомнила она и вытащила флакон из кармана. — Одна капля на жертву, он сказал. Доставим это в Северные болота этой ночью. Люди достаточно долго ждали.

— Что ты бросила в огонь? — спросила Иррис.

Печаль ответила после паузы:

— В основном, письма. О Мэле.

Атмосфера в комнате стала напряженной.

— Что там говорилось?

— Я не знаю, они были на риллянском. Но я поняла достаточно, чтобы знать, что дата на них была намного раньше его возвращения. На годы раньше.

— Почему ты сожгла их? — спросил Шарон. — Они могли рассказать нам, кто он.

— Это не важно, — сказала Печаль. Это уже давно не было важно. — Мэл верит, что нашел семью, и это так. Он нашел. Я — его сестра, и он — мой брат. Нам нужно знать только это. И все.

Шарон кивнул.

— Он уже не угроза для тебя. Это в прошлом. У тебя противоядие, и мы отдадим его жертвам, — он утомленно потер лицо. — И все вернется в норму.

— В норму, — повторила Печаль. Она не знала, почему, но от этой мысли стало грустно.

Они остались в летнем домике, вдали от суеты, пока стражи не сказали им, что доктор прибыл. Аркадий пришел в себя, хоть едва понимал это. Печаль крепко сжала ладонь Лувиана, пока он смотрел на брата.

— Ему нужно в больницу, — сказала доктор Маджела. — И этому тоже, — она указала на Расмуса.

— Пойдешь с ними? — спросила Печаль у Лувиана.

— Конечно.

Он помог погрузить Аркадия и Расмуса в карету, и они пропали в ночи.

— Посол Кратор из Меридеи пригласила нас остаться в ее доме в городе на ночь, — Шарон вернулся от темнокожего гонца из Меридеи, с которым до этого говорил. Мужчина улыбнулся Печали, поймав ее взгляд, и она ответила тем же.

— Давайте. А утром переберемся в Летний замок. После того, как узнаем, как силен ущерб.

Они посмотрели на Зимний замок, когда-то сиявший белизной, а теперь почерневший от дыма. Печаль ожидала, что он рассыплется в любой момент. Она не знала, хотела ли этого.

Она последовала за Шароном, Иррис и Арраном в карету, на которой прибыл гонец и уже сидел там. У ворот Истевара были люди, собравшиеся из-за шума и огня, и они требовали новостей.

— Стойте, — сказала Печаль. — Мне нужно поговорить с ними. Показать, что все хорошо.

Шарон гордо улыбнулся ей и последовал за ней по тропе, Арран и Иррис — по бокам от них.

Люди обрадовались при виде нее, некоторые потянулись, словно хотели коснуться. Их радость при виде нее, живой и невредимой, потрясла ее. И их переживания о ней потрясали.

— Как вы видите, я в порядке, — сказала она, и они радостно завопили. — Лорд Дэй, сенатор Дэй и мисс Дэй тоже.

Больше радости, Арран слабо помахал.

— Я не знаю пока размер ущерба. Будет много вопросов в грядущие дни. Много обсуждений. Но пока что вернитесь в дома и отдыхайте. Завтра будет новый день, — они захлопали, и она пошла к карете, забралась туда со своей семьей.

Кратор, посол Меридеи, тепло поприветствовала их, отвела в комнату, где их ждали еда и вода.

Печаль была голодна, они с Иррис и Арраном набросились на еду. За минуты они проглотили все: слоеную выпечку с пряными бобами и рисом, красный соус, от которого во рту Печали стало холодно, когда она попробовала это с жареной картошкой, мелкие сосиски, которые лопались у ее во рту, и холодное молоко, которое, по словам посла, было из растений.

Она показала им комнаты, сначала для Аррана и Шарона, которые получили комнату на первом этаже, а потом наверху для Иррис и Печали. Печаль посмотрела с надеждой на кровать, а потом повернулась к послу.

— Выглядит райски, но… мне нужно написать письма. И составить списки.

Иррис, которая хотела сесть на кровать, выпрямилась.

— Нет, ты отдыхай, — сказала Печаль. — Мне нужно написать Мелисии как можно скорее.

Иррис благодарно кивнула, опустилась на кровать.

— Это не закончится, да? — Кратор криво улыбнулась Печали и повела ее в другую комнату.

Там было тесно, но там был стол и стопка чистой бумаги.

— Идеально, — сказала она.

Она написала Мелисии и рассказала, как Веспус отдал жизнь, защищая ее, Иррис и Расмуса. Она не упоминала, что он использовал Звездную коду, зная, что риллянская королева прочитает между строк, пока она описывала, как он пожертвовал собой. Она не упомянула Таасас. Она объяснила, что Расмус был ранен, но выздоровеет и напишет ей, а она проследит за этим.

Она поняла, что Расмус был теперь в порядке. Веспус не дал ему доставить письмо, и Мелисия не знала о нем и Печали. Он мог вернуться домой и быть свободным. Она знала, что обещала больше не врать, но эта, последняя, не навредит. И от их близости пострадали только они, и теперь они смирились с этим.

Печаль написала каждому из Йеденвата, рассказала о случившемся и пообещала, что их скоро позовут на собрание.

Она отклонилась и потерла глаза. Ей нужно было написать еще одно письмо.

— Ты покидаешь пост? — Шарон смотрел на бумагу, которую она ему вручила.

— Да.

— Почему? Печаль… это твой шанс. Наш шанс. Веспус побежден, народ из Северных болот будет исцелен. Они вернутся в свои дома. И Лоза мертв, ты можешь распустить стражей порядка. Мы сможем жить дальше. Раннон будет развиваться.

— Да. Но не со мной во главе. Там все, — она кивнула на документ. — Я хочу все изменить. Я хочу, чтобы Раннон начал заново. Хватит канцлеров Вентаксисов друг за другом. И Йеденват должны выбирать люди. Они должны голосовать за лидера, который лучше представит их общество. Каждые пять лет весь Раннон будет голосовать за одного из Йеденвата, который станет их канцлером, и другого, который станет вице-канцлером. Никто не сможет служить на этом посту дольше двух сроков, чтобы у всех районов был шанс быть представленными, и чтобы никто не был такими, как мои предки.

— Нынешнему Йеденвату это не понравится.

— Все равно. И они могут сохранить дома и имущество. Я не заберу у них это. Только их работу. Если они были верны, они смогут убедить народ оставить их. Бейрама и Аррана точно вернут, — она улыбнулась. — А другим придется это заслужить.

— А Мэл? А если он решит, что хочет быть канцлером, и такие, как Самад, поддержат его, чтобы оставить работу? А если они попытаются подавить твои приказы?

— Он не станет, — Печаль была в этом уверена. Он никогда не хотел эту работу, как и она. Только принадлежать. И теперь у него было место. Он знал об этом.

— Печаль, я понимаю, для тебя все было кошмарно, но тебе нужно обдумать это…

— Шарон, я думала об этом месяцами. Я говорила с самого начала, что не хотела этого. Я боролась с Мэлом, потому что не доверяла ему. Я думала, что я была лучшим вариантом для моей страны. Но теперь я вижу, что я не должна и вовсе быть вариантом.

— Ты заботишься о своем народе, — Шарон смотрел на нее так, словно не видел раньше. — Ты их любишь.

— Да. Но я могу служить им в другом. Я могу стать медсестрой, профессором, адвокатом или пожарным. Я могу даже попробовать себя как сенатор и победить в выборах канцлера самостоятельно. Я смогу сделать это на своих условиях, я же не отказалась навсегда. Но пока что так нужно. Система прогнила, и из-за этого испортилась я. Я хочу повлиять, и я понимаю теперь. Что мне не нужно знать ответы, чтобы сделать это. Я могу быть частью вопроса.

Она сделала паузу и улыбнулась.

— Я сделаю все, что в этом письме, законом, а потом оставлю пост, но только сначала сделаю вас временным канцлером вместо меня.

— Нет.

— Да. Я доверяю, что вы превратите эти мысли в жизнь. Только вы. Остальные из Йеденвата будут работать с вами еще пять лет, помогая готовить Раннон к переменам. А потом они произойдут. Мы сделаем Раннон таким, каким всегда хотели?

— А что ты будешь делать?

— Не знаю. Я не решила. И я пока не планирую. Я хочу узнать, кто такая Печаль Вентаксис. Может, я отыщу свою настоящую семью. Может, нет. Может, буду путешествовать или соберу цирковую труппу, — она улыбнулась. — Время покажет.

29

Гражданка Вентаксис

Печаль сидела на ступенях института в Восточных болотах, сжимая в руках кофе, который против правил пронесла с собой. Знак на двери столовой ясно заявлял, что вся еда и напитки должны быть поглощены внутри, но Печаль не переживала, нарушая правила, большие или маленькие. И она вернет чашку, когда допьет. Никто не пострадает. Она просто хотела побыть одна, посидеть тихо и насладиться темным горьким напитком.

— Мисс? Мисс? Нужно это вернуть внутрь, мисс.

Печаль улыбнулась, спокойствие не длилось долго. Она встала и обернулась.

— О, мисс Вентаксис. Я вас не узнала. Прошу, не переживайте и оставайтесь там.

— Все хорошо, — Печаль улыбнулась женщине. — Я должна была слушаться.

Дугрей бросил на нее взгляд, выражающий «Я же говорил», а Печаль пошла за женщиной в столовую, закатив глаза, присоединившись к товарищам. Ее телохранитель стоял на расстоянии.

— Ты попробовала, — рассмеялась Дори, когда Печаль плюхнулась на стул рядом с ней.

— Так нужно было, — сказала Печаль. — Теперь я студентка. Мятеж и непослушание прилагаются. Я должна бороться с системой.

— И как система? — спросила Натаза.

Печаль хитро улыбнулась.

— Система в порядке. Система заберет меня днем.

— Идемте. Мы опоздаем, — Дори собрала свои папки.

Печаль допила кофе, и девушки отправились на занятия, Дугрей плелся за ними, сел рядом с ними и игнорировал их, пока они обменивались записками и шутили, раздражая профессора.

Она не ожидала, что найдет друзей, еще и так просто. Учитывая, кем она была. Впервые в истории Раннона — Лэтеи — канцлер оставлял пост и заявлял, что отправляется в университет.

Это вызвало, конечно, бурю, и потому Шарон настоял оставить Дугрея как ее телохранителя. Они договорились, что он будет с ней в институте и в путешествиях, но на выходных он будет отдыхать и позволять ей жить нормальной жизнью. Потому она и оставила пост.

Были протесты, обвинения, что она бросает Раннон, и она страдала из-за свобод, которые дала людям — много раз на досках объявлений появлялись статьи, зовущие ее беспечной, и авторы намекали, что такого и ожидали от подростка.

Печаль не дала Шарону ответить им.

— Нет. Пусть говорят то, что чувствуют, вслух. Это лучше шепотов в тавернах.

Даже когда попытались устроить мятеж, Печаль остановила Шарона.

— Демократия, — сказала она. — Им можно злиться на меня. И можно это выражать.

Мэл ясно дал понять, что не примет роль, сообщил, что останется с сестрой. И, когда в Ранноне не случилось катастрофы, и планы Печали оказались надежными, шум утих. И теперь наибольшей угрозой для нее были сплетники-репортеры, которые любили спрашивать у ее товарищей и профессоров о ее жизни студентки. Она, к ее раздражению, стала знаменитостью.

К счастью, ее друзья презирали репортеров, как и она. Прошло три месяца ее первого года как студентки, и она наслаждалась этим, знакомствами с новыми людьми, всем, что могла попробовать, тем, как боролась с проблемами, которые могли привести к плохим оценкам. Все это приятно отличалось от управления страной.

Пока она ходила на занятия по праву, искусству, истории и литературе — к удивлению Лувиана и Иррис — а еще политики, хоть лекции не вязались с ее знаниями, и она уже знала, что политика была не для нее. Пока что.

Со временем ей придется решить, куда дальше. Но не сейчас. Она все еще училась быть хорошей студенткой — ей было сложно подчиняться, хоть это не удивляло, ведь она до недавних пор сама управляла. Но она справлялась, ее оценки были отличными, хоть поведение порой хромало.

После лекции Печаль попрощалась с подругами, вышла из белого здания и поспешила по землям университета к воротам.

Лувиан уже ждал там, и его очки вспыхнули на солнце, когда он увидел, как она приближается.

Он шагнул к ней навстречу, протянул руку для ее сумки с учебниками и закинул на свое плечо.

— Мой герой, — сказала Печаль.

— Замолчи и поцелуй меня.

Она обвила руками его шею и прижалась губами к его губам, игнорируя свист и вопли товарищей-студентов.

— Дети, — сказал Лувиан, отодвинулся и взял ее за руку.

— Я одна из этих детей.

Он покачал головой, хитро улыбнулся ей.

— Нет, ты…

— Если назовешь меня женщиной, я тебя ударю.

Его улыбка стала усмешкой, и он замолчал.

Они прошли милю к дому в Восточных болотах, который Печаль купила на свою долю имущества Вентаксисов, болтая о планах на неделю.

— Как проходит восстановление? — спросила она у Лувиана.

— Неплохо. Кабинеты готовы. Думаю, лорд Дэй — канцлер Дэй, прости — хочет начать работать там на следующей неделе, и я тоже буду там. Я получу свой кабинет. Я попросил табличку на двери: «Лувиан Фэн, личный помощник канцлера».

— И что сказал Шарон?

— Я не посмею повторять это при твоих нежных ушах леди. Ты видела Иррис?

— Нет, она была занята на этой неделе. Я писала ей, но она сказала, что близка к прорыву в ее работе, и что будет на связи.

— Есть идеи, что это?

— Нет, но в прошлый раз она была так заинтересована старым письмом о голодных семи годах Раннона, которых не было в книгах по истории. Это может быть что угодно.

— Типичная Иррис со своими странностями.

— Сказал тот, кто до сих пор управляет библиотекой Лувиана Эндерли Рэтбона.

— Кстати, у тебя просрочена книга. Придется заплатить штраф.

— Какой штраф?

Он шепнул что-то ей на ухо, и ее лицо вспыхнуло.

— Будет больше, если не сразу заплатишь, — он хитро приподнял бровь.

Печаль не могла говорить.

Когда они вернулись в ее дом, Лувиан направился на кухню и стал готовить ужин, а Печаль взялась за письма. Это была любимая часть недели Печали — два дня, когда ему не нужно было находиться в Истеваре, и он оставался с ней. Он часто напоминал ей, что она могла ходить в университет Истевара, видеть его каждый день, но она целовала его в щеку и говорила:

— Разлука помогает сердцу любить сильнее, — она нуждалась в пространстве, чтобы сосредоточиться на учебе. Она впервые что-то делала для себя.

Ее ждали три письма — одно с изящным почерком Расмуса, другое с красивым почерком Мэла, и третье от Иррис. Она начала с Мэла.

Лувиан принес ей стакан лимонной воды, и Печаль благодарно потягивала напиток. Вкус напоминал весну.

— Мэл хочет знать, будем ли мы на ужине в Прекаре на следующей неделе, — сказала она. — Там будет и Аркадий, — насколько Печаль понимала, ее брат и брат Лувиана состояли в отношениях, но не хотели обсуждать это с Печалью и Лувианом, как бы те ни просили.

— Это личное, — сказал Мэл Печали в их прошлую встречу. — Я не спрашиваю тебя о Лувиане.

— Потому что нам все равно, — добавил Аркадий.

Печаль улыбнулась от воспоминания и посмотрела на Лувиана, ожидая ответа.

Он пожал плечами.

— Можно устроить. О, кстати… моя мама хочет приехать и остаться на Фестивале весны.

Печаль сглотнула.

— Тут? У нас?

— Тут, у нас. Она сказала, цитирую: «Будет интересно посмотреть, содержит ли бунтарка свой дом лучше, чем делала со страной». Мы не сможем отгонять ее и дальше, — он виновато улыбнулся ей и вернулся на кухню. Печаль закатила глаза.

Но бунтарка звучала лучше марионетки.

Она открыла письмо Расмуса.

Он уехал на север, в Сварту, еще до того, как Печаль начала учиться. Они поужинали вместе в гостинице Мелисии в Рилле, пили в его честь и за других. Печаль и Мэл улыбались друг другу за столом, помня их прошлый визит сюда.

Печаль не жалела, что уничтожила правду о том, был ли Мэл Вентаксисом. Ей не нужны были доказательства, был ли Мэл ее братом. Он просто был, и этого хватало.

— Рас говорит, там готовятся к зиме, — крикнула Печаль Лувиану. — Разве не забавно, что, пока мы готовимся к лету, там становится холоднее и темнее?

— Нам нужно как-нибудь побывать там и посмотреть, — Лувиан выглянул из-за двери.

— Да… что-то горит? — Печаль понюхала воздух.

— Нет, — Лувиан пропал на кухне. — Все хорошо, — сказал он. — Немного гари нужно по рецепту. Это подгоревший овощной суп. Мое коронное блюдо.

Печаль улыбнулась и открыла третий конверт. Внутри был второй, без подписей. Иррис добавила записку.

Она прочла. И воплем позвала Лувиана.

Он оказался рядом с ней через миг, сжимая в руке нож.

Он выглядел так смешно, что Печаль рассмеялась.

— Я в порядке. Но смотри…

Она протянула ему записку.

— Это от Иррис. Она нашла моих родителей. Нашла их.

Лувиан смотрел на нее.

— Ты знала, что она их ищет?

Печаль глубоко вдохнула.

— Отчасти. Я забыла, что просила Шарона найти их, чтобы уничтожить записи и не дать Веспусу их использовать. Но я заставила его подумать, что хотела знать из-за того, что переживала, что они среди пострадавших от чумы. Он, наверное, попросил Иррис поискать, чтобы я знала, были ли среди умерших мои… были ли… понимаешь?

Лувиан кивнул, но молчал, ждал, пока она продолжит.

Печаль посмотрела на запечатанный конверт в своих руках.

— Она говорит, мне решать, открывать его или нет.

— И…

Печаль посмотрела на конверт, думая о Мэле. Об Аркадии, Шароне, Иррис и Арране. О Лувиане, стоящем рядом с ней и ждущем ее решения. Ее семья. Семья, которую она собрала в любви и боли, полная доверия, построенная на труде.

Часть ее хотела знать, кем были ее родители, откуда она была. Она ожидала, что будут времена, когда это желание будет преследовать ее призраком. Дни, когда она ссорилась с Шароном и смотрела, как он, Арран и Иррис воспринимают друг друга как должное, ощущать себя отдельной от них. Ночи, когда Лувиан грызся с Аркадием или возмущался из-за мамы, не понимая, что она не знала, что это такое. Конверт будет манить ее в эти времена.

И ей хотелось поговорить с родителями. Дать им знать, что произошло, закрыть для них эту историю. Может, если бы Харун узнал правду о Мэле годы назад, все было бы по-другому. Но Печаль теперь понимала, что прошлое нельзя было изменить. Можно было лишь влиять на будущее. И ее интересовало будущее.

— Я помогу тебе закончить ужин, — сказала она, вставая.

Печаль опустила письмо на стол и взяла Лувиана за руку.