Пикник на нашей обочине (СИ)

Предложение, от которого сложно отказаться

В последние годы болезнь всегда приходила с началом осени. Что-то инородное селилось в нем, жило своей обособленной жизнью, иногда прорываясь приступами потливой слабости. Чаще всего это случалось к вечеру. Чувствуя, как начинается ломота в суставах, Андрей досиживал последние часы на работе, и, покрываясь потом, уныло тащился домой. Зайдя в квартиру, он первым делом включал электрический чайник, и, переодевался в домашнее. Тем временем его электрический помощник громким щелчком сообщал с кухни о выполненном задании.

С некоторых бытовые приборы все больше казались ему существами одушевленными. Элегантный японец телевизор, трудяга пылесос, весельчак чайник — составляли единую надежную команду, в которой он был капитаном. Если кому-нибудь из них случалось заболеть, то есть сломаться, Андрей воспринимал это как несчастье, и всеми силами пытался вернуть подопечного к жизни. Вспоминая время, когда у него были друзья, он пытался сравнивать, брал ли он так близко к сердцу их проблемы. К стыду своему, приходилось констатировать, что нет. И тому было вполне логичное объяснение. Любимые вещи постепенно становились частичкой тебя самого. И куда проще принять в свою орбиту неодушевленный предмет или лохматое виляющее хвостом существо, чем собрата своего человека.

Об этом, как и о многом другом, он размышлял во время долгих вечерних чаепитий на кухне. Традиционный напиток российских посиделок с приходом осени и болезни становился для него лучшим лекарством. Ослабевший в затяжной борьбе с вирусами организм, требовал все новые и новые порции горячей ароматной жидкости подкисленной ломтиком лимона. С каждой чашкой и телу и душе действительно становилось легче.

Однако, и в эти теплые часы вечернего уюта продолжал размышлять о своей судьбе, о судьбах других людей, о том что их связывает и разделяет. Иногда вдруг приходило осознание, что каждый человек, начиная от телезвезды и кончая последним бомжом, это сплетение звездных галактик: памяти, любви, разочарований, надежд. И для каждого собственный уход равносилен уничтожению Вселенной. Только вот другими эта вселенская катастрофа воспринимается как то слишком обыденно. Есть какая-то непреодолимая стена, отделяющая одного человека от другого. Лишь иногда в ней возникает брешь и чужая боль и радость, вдруг становятся твоею собственной болью и радостью. И, может быть, именно в эти мгновения живешь по-настоящему…

В тот судьбоносный вечер телефонный звонок застал его между третьей и четвертой вечерней чашкой. Звонили ему теперь редко, и каждый раз, беря трубку, он чувствовал волнение, хотя, как правило, все заканчивалось очередным предложением сверхскоростного интернета. Но на этот раз звонок был не рекламным.

— Сашка, ты что ли?! — крикнул Андрей.

— Ну, слава тебе Господи, узнал! — пророкотало на другом конце провода. Голос у институтского приятеля действительно не изменился. Он был таким же энергичным и хорошо поставленным, как тридцать лет назад, когда на посиделках в общаге, перебивая пьяную разноголосицу, Сашка брал бразды правления общей беседой.

«Сколько же лет, сколько же лет…» — растерянно думал Андрей, а Сашка тем временем рассказывал о себе. Оказалось, что он преуспел в мелком бизнесе, что третий раз женат, и главное что живет теперь почти рядом, у соседней станции метро.

— Так заходи, прямо сейчас! — предложил Андрей и неожиданно получил согласие. Положив трубку, он уставился в чернеющее небо за окнами. И вдруг оттуда, из враждебной темноты, в комнату ворвался громкий вороний крик. Андрей даже вздрогнул. В голову почему-то полезли кадры из фильмов ужасов. В волнении он заходил по кухне, словно ожидал не встречи со старым приятелем, а некого мистического события, которому суждено сломать привычный распорядок жизни.

«Чего это я?! Раздавим пузырь на двоих. Вспомним молодость, да и разойдемся» попытался он себя успокоить.

«Кстати о выпивке!» — подумал Андрей, заглядывая в холодильник. И тут уже полезли мысли куда более прозаические:- «Дома шаром покати, до получки всего две тысячи. А ты разгулялся, гостей приглашаешь…»

Однако в глубине души он чувствовал, что не финансовые проблемы и не глупые мистические страхи были первопричиной. Это раковина, в которой он жил последние годы, никак не желала открывать свои створки:

«Хватит! Позвал гостя, встречай! На бутылке водки не разоришься.» — прикрикнул на себя Андрей.

По здравому размышлению никаких особых застолий и не требовалось. Сколько раз в общаге они с Сашкой пили «андропувскую» с классическими бычками в томате. Был в их биографии и самогон за углом казармы. Вместо закуси его «занюхивали» потным рукавом гимнастерки. А потом, уже в приподнятом настроении, попались на глаза командиру роты, и весь следующий день грузили щебенку и чистили туалеты.

«Господи, сколько же всего было!»

Андрей чувствовал, как пробуждаются воспоминания. Он уже хотел увидеть институтского приятеля, но все равно не оставляла тревога:

«Это ведь уже ни тот Сашка, которого ты когда-то знал. Да и раньше вы особо близкими друзьями не были!»

Андрей вспомнил неприятную манеру приятеля обо всем на свете высказываться в духе конечной истины. Многих, особенно тех, кто сам любил похвастать эрудицией, такое всезнайство сильно раздражало. Впрочем, Андрей чаще предпочитал быть слушателем, может быть, поэтому и уживались.

Но ведь это все по молодости! Тогда в рассвете сил, в сумбурности не оформившихся жизненных кредо, при бесконечных горизонтах впереди, они все были нужны друг другу. Каждый со своими пристрастиями, причудами, тараканами в голове был необходимой частичкой среды общения. Но потом с каждым прожитым годом внутри что-то костенело. Слетала мишура, обнажая каркас истинных мотивов человеческих поступков, и все меньше хотелось с кем-нибудь философствовать. А душевные разговоры за бутылкой вина все чаше отравляла боязливая осторожность сболтнуть чего-нибудь лишнее. Словно листья с осеннего дерева улетали куда-то старые друзья, ненадолго задерживались новые, и в какой-то момент он обнаружил, что вокруг никого нет…

Посмотрев на часы, Андрей спохватился и выбежал из квартиры. В ближайший супермаркет он уже не успевал, но на счастье метрах в ста на углу дома еще продолжал работать чудом сохранившийся продуктовый вагончик. Не прошло и двадцати минут, как он вернулся с полным пакетом, из которого торчало бутылочное горлышко. По дороге вдруг почувствовал, что болезнь отступила. Не было больше слабости, исчезла опостылевшая ломота в суставах. Не успел он разобрать сумку, как в дверь позвонили.

Раньше Сашка такой пунктуальностью не отличался, но видимо бизнес чему-то людей учит. Открывая дверь, Андрей ожидал увидеть подтянутого элегантного мужчину с благородной проседью в волосах. Почему-то именно такой облик вязался с преуспеванием. Однако реальность от стереотипов сильно отличалась. За дверью, улыбаясь, стоял одутловатый грузный на половину облысевший мужик. Только в улыбке было что-то от прежнего Сашки. Переступив порог, он официально протянул ладонь для рукопожатия, правда, потом все — таки обнялись. Отступив на шаг, Андрей еще раз уже в ярком свете оглядел приятеля:

— Эко ты, брат, возмужал!

— Да и ты уж не юноша!

По Сашкиным глазам Андрей видел, что и тот наблюдает перед собой нечто, мало похожее на воспоминания юности.

Одет был Сашка по-домашнему, и, сняв куртку, сразу проследовал на кухню. Обстановка квартиры в которой обитает институтский приятель его похоже не интересовала. Оно конечно и, к лучшему! Хвастаться по большому счету было нечем. Стол накрыли быстро, как это делалось когда-то в институтской общаге. Выпили, как водится, за встречу. Потом вдогонку еще раз за встречу, за старых друзей, за факультет, что выпустил их когда-то в большую жизнь.

«Как давно все это было!» — думал Андрей, пытаясь вспомнить себя прежнего: — зеленого юнца неопытного наивного, но полного сил и амбиций.

«Показать бы тому молодому человеку тебя сегодняшнего! Наверное, ужаснулся бы. Решил, что и жить не стоит. А оказалось ничего страшного, живешь!»

Сашка тем временем рассказывал про себя. Про успехи в бизнесе, про личную жизнь, что протекала у него весьма бурно. Андрей пытался свернуть беседу на общие воспоминания молодости, но безуспешно. Сашку интересовал только его жизненный путь, и собственная теория смысла жизни. Похоже, что именно о ней он и пришел поговорить. Как человек деликатный Андрей старался изображать внимание, хотя слушал без особого интереса. Но потом вдруг подумал:

«Сетуешь, что никому нет до тебя дела в этом мире. Но и ты платишь другим тем же! Твой старый приятель пришел поделиться мыслями, которые, наверное, долго вынашивал в себе. С партнерами по бизнесу не по философствуешь, а ты, может быть, единственный подходящий собеседник!»

Андрей стал слушать внимательней. Теория отдавала новорусским пафосом, но были и оригинальные жизненные наблюдения и выводы. В какой-то момент действительно стало интересно. Он уже рад был, что он вылез из своей раковины, что слушает и, кажется, начинает понимать другого человека. А Сашка вдруг, словно вспомнив, что он не один, прекратил монолог и поинтересовался:

— Ты то, как эти годы жил!

Андрей даже растерялся. Наконец, кто-то поинтересовался его судьбой! Он начал говорить, сначала сбивчиво и смущенно, а потом вдруг прорвало. Стал рассказывать, как сначала пытался сделать карьеру. Не ради материальных благ(в те годы деньги еще не успели стать главным мерилом значимости человека). Хотелось совершить что значимое, оставить след в этом мире. Это желание заменяло воспитанному в атеизме молодому человеку веру в бессмертие. Было, хоть и слабой, но все-таки преградой перед черной бездной, что в часы уныния раскрывалась перед мысленным взором. А еще хотелось реализовать силы, что буйной закваской бурлили в душе, рвались наружу. Но окружающая среда оказалась не лучшим местом для самореализации. Вокруг были другие индивидуумы со своими желаниями, планами, амбициями. Каждый пытался осуществить свою программу. Кто-то просто хотел лучше устроиться, жить в сытости и достатке, при этом, поменьше тратить сил и времени на работу. Кого-то тоже интересовала карьера. Для них Андрей был либо помехой, либо средством для достижения собственных целей. Да и сама обстановка заштатного НИИ мало располагала к творческому созиданию. Рутина, текучка, липовые отчеты. Случалось и пьянство на рабочем месте, коим грешил не только младший технический персонал. По молодости Андрею, казалось, что он в силах что-то изменить в установившемся порядке. Но болото тем и опасно, что не имеет точек для приложения силы. Чем активней пытаешься вырваться, тем сильнее увязаешь…

— Все ясно. Не сложилось у тебя с карьерой! — констатировал Сашка, прервав монолог хозяина.

— Дальше то, как жить собираешься?

— До пенсии досиживать. Может, чего-нибудь поинтересней предложишь? — с вызовом ответил Андрей. Его уже начал злить самоуверенный покровительственный тон приятеля.

— Как раз за этим пришел! — с торжественной улыбкой объявил гость.

«Неужели? Может это тот самый шанс? Один из тысячи…» — пронеслось в голове Андрея. Но уже в следующий миг пришла уверенность, что никаких подарков от судьбы ждать не стоит. Он приготовился внимательно слушать, но не слишком сильно верить.

— Какой-нибудь старый тазик или кастрюлю можешь достать? — неожиданно попросил Сашка.

Совершенно не понимая, зачем это понадобилось, Андрей полез в кухонный шкаф. В самом дальнем углу обнаруживалась старая алюминиевая кастрюля. Кажется, она досталась в наследство еще от бабушки. Жена (царство ей Небесное!) не раз собиралась этот раритет выкинуть. Дочь, до того как переехала жить к бой-френду, тоже намеревалась это сделать. Но по странному стечению обстоятельств кастрюля избежала экстрадиции, и до сих пор пылилась в дальнем углу шкафа, немым свидетелем иных времен.

«А ведь железяка и меня в этом доме переживет!» — неожиданно подумал Андрей, ставя кастрюлю перед гостем. Но видимо настал и ее час.

— Не жалко если испорчу? — поинтересовался Сашка.

— Порть! Ей давно на помойку пора — махнул рукой Андрей. А Сашка тем временем достал из портфеля небольшую, согнутую под девяносто градусов, пластину серебристого цвета, и самый обыкновенный тестер. Приложив измерительные щупы к краям пластины, он предложил Андрею удостовериться, что прибор показывает напряжение двадцать восемь с половиной вольт.

— А теперь смотри!

Водрузив кастрюлю на керамическую подставку. Сашка убрал в нее таинственный серебристый предмет, потом извлек из бокового отделения портфеля средних размеров гаечный ключ. Словно заправский фокусник дал пощупать инструмент, убедиться, что он настоящий, потом замкнул им электрически заряженные края пластины.

В первые несколько секунд ничего не происходило. Андрей уже хотел поинтересоваться, в чем смысл всей это странной демонстрации, но вдруг почувствовал исходящий из кастрюли жар. Вскоре ключ поменял белый цвет на красный, потом снова на белый и начал с шипением плавиться. У Сашки в руке откуда-то появились пассатижи. Подхватив пластину, он стряхнул расплавленный металл на дно кастрюли. Пока Андрей заворожено смотрел, как покрывается коркой блестящая металлическая лужица, Сашка вернул предмет на место и снова поднес к краям тестер.

Андрей с изумлением посмотрел шкалу. Те же самые двадцать восемь с половиной вольт!

— Это что, вечный аккумулятор!

— Молодец! В точку! — улыбнулся Сашка. Правда, похвала прозвучало это с явным превосходством, словно умудренный годами учитель поощрял за сообразительность ученика младших классов.

— А теперь на это посмотри!

Он снова полез в портфель. Предмет, который на это раз извлек оттуда, состоял из двух небольших желтых дисков. Весь фокус состоял в том, что, ничем не скрепляясь, они составляли единое целое.

— Пустышка! — пробормотал Андрей, проведя ладонь сквозь скрепившую диски пустоту. И тут же из дальних уголков памяти нахлынуло:

«…Студенческие годы, зачитанный всей общагой до дыр «Пикник на обочине» в мягкой обложке. Крутой сталкер Редрик Шухарт, непохожий на правильных героев советской фантастики. Кошмарная реальность после визита внеземной цивилизации, криминальная возня, устроенная уже не инопланетянами, а людьми. Но тогда почему-то казалось, что это только там у них в мире наживы все бы сложилось именно так…»

— Откуда это?

По тожественно лицу гостя было видно, что он ждал этого вопроса, и доволен произведенным эффектом.

— Оттуда! — многозначительно протянул Сашка, показывая пальцем в сторону потолка. Потом начал рассказ, который любой счел бы полным бредом, если бы не только что продемонстрированные артефакты.

Оказывается, описанное в романе место действительно существовало, и не где-то за океаном, а у нас в Уральской глубинке! Впрочем, и у Стругацских вскользь упоминалось о советском аналоге Хармонтской Зоны. Был даже герой второго плана — симпатичный, насквозь положительный ученый Страны Советов, приехавший в Хармонтский институт по обмену опытом. Кажется, его звали Кирилл.

По утверждению Сашки, сверхсекретный НИИ рядом с Уральской Зоной Визита существовал на самом деле. И один из братьев Стругацких даже имел к нему отношение. А знаменитый «Пикник на обочине» был написан чуть ли не по заданию компетентных органов. Несмотря на драконовские меры секретности, слухи о Зоне по каплям просачивались во внешний мир. Но после публикации романа все они сразу попадали в разряд пересказов фантастики. Поверить в них, это все равно, что признать реальность не менее знаменитого НИИЧАВО.

А Сашка, тем временем, перешел к самому главному. Несмотря на все превратности новейшей истории, завеса секретности вплоть до последних лет продолжала плотно окутывать Зону. Но наступили иные времена. На объекте сменилось руководство. Вместо людей старой формации, которые с религиозным фанатизмом чтили служебные инструкции, пришли сотрудники нового поколения. И пока страна, переосмысливая испытание свободой, начинала разворачиваться к традиционным ценностям, в Зоне пошел процесс обратный. Меры секретности были сочтены неоправданно строгими и дорогостоящими, а средства, которые по-прежнему на это выделялись, все чаще находили иное нецелевое применение.

И как неизбежный результат, вокруг Уральской Зоны, с поправкой на российские реалии, стал реализовываться сценарий прописанный Стругацкими для враждебного западного мира. В системе защиты объекта появились трещины, и сквозь них тоненькими ручейками стали просачиваться во внешний мир инопланетные артефакты. Поначалу торговлю монополизировала некая фирма ООО «Визит». Предметы из Зоны поставлялись по специальным заказам под видом новейших изобретений обороной промышленности. Самым ходовым товаром стали вечные батарейки и «черные брызги». Эти неприглядные ожерелья из черных бусин обладали чудодейственным свойством омолаживать организм. Более того, тот, кто одевал их на шею, необъяснимым образом становился привлекательным для особ противоположного пола. Находили сбыт и средства психологического воздействия, способные повергать все живые существа в радиусе двадцати метров в состояние глубочайшей депрессии. Вещички пострашнее, вроде упомянутого в романе «ведьминого студня» вроде бы тоже вывозились, но об их заказчиках Сашка предпочел не распространяться. Закончив со вступительной частью, он перешел к главному.

Фирма «Визит» (по слухам имевшая связь с руководством режимного объекта) недолго сохраняла монополию. Как это часто бывает в мире свободной наживы, нашлись люди пожелавшие устроить на утечке артефактов свой собственный бизнес. К одному из таких альтернативных каналов транзита оказался причастным и Сашка.

— Через несколько дней планирую отправиться в Зону. У тебя есть шанс составить компанию и войти в долю! — заявил он в конце монолога и вопросительно посмотрел на приятеля.

Андрей догадывался, что рассказ с демонстрацией, да и сам визит старого приятеля преследуют определенную цель. Он уже ждал подобного предложения, но, когда оно, наконец, прозвучало, совершенно растерялся. Многие годы где-то в дальних уголках сознания жила надежда на чудо. Не хотелось верить, что жизнь так и пройдет серо, скучно с минимум успехов и радостей. И вот судьба властно постучала в створки его раковины, а она не захотела открываться!

Видя, его замешательство, Сашка озвучил приблизительную сумму, которую они смогут заработать на поездке. Даже если поделить цифру на два, этого хватило бы на десять лет безбедной жизни. Наверное, в молодости Андрей ухватился бы за предложение двумя руками, но сейчас он не знал, что ответить. Оглядывая кухню, он гладил взглядом каждый предмет. Все здесь было таким родным и привычным! И жизнь, которую он последние годы вел, показалось уже ни такой скучной. В ней было место и созидательному труду и теплу домашнего очага, а одиночество скрашивали воспоминания и книги. А теперь он должен покинуть этот уютный мирок ради какой-то авантюры!

— Не дрейфь Андрюха! Риск, конечно, есть, но минимальный. В Зону нас опытный человек поведет — Редрик Шухарт в уральском варианте. Максимум через неделю вернешься, только уже миллионером. — улыбаясь заявил Сашка.

«Всего неделя! Сколько лет кропотливого труда потрачено лишь на то, чтобы хоть как-то держаться на плаву, сводить концы с концами. А тут лишь несколько дней и перед тобой почти безграничные возможности…»

Давно забытые мечты и надежды, словно тетерева из под серого снега, вырывались на простор и горизонт трепетал от их радужных крыльев. Но сомнения все равно не оставляли:

«Это ведь, как бросок над пропастью! Рискуешь всего лишь одно мгновение. Но потом ты или на другой стороне или внизу…»

Накатила паническая волна страха. Тело стало беспомощным и ватным. Как в кошмарном сне, когда хочешь убежать, но чувствуешь, что руки и ноги тебе не подчиняются. И еще было не понятным, почему Сашка пришел именно к нему.

— Андрюха мне надежный человек нужен. Такой, у которого от шальных бабок крыша не поедет — словно угадав его мысли, признался Сашка. Продолжил он уже совсем проникновенным тоном:

— Я понимаю, что ты боишься. Сам тоже опасаюсь. Но нельзя же бояться до самой смерти! А такой шанс один раз только дается. Ведь не простишь себе, если откажешься!

Андрей с шумом вдохнул воздух, и произнес, что согласен.