Пиковая дама

ГЛАВА 7. Помолвка

Я уже говорила, что не люблю праздничную суету? Ну так это ещё с условием, что ничего подобного приёму, данному Дарками в честь помолвки Эммы, в жизни маленькой Алины Орловой никогда не случалось.

По такому поводу люди здесь собрались самые разные как по возрасту, так и по характеру. Общество разбилось по кружкам и интересам, каждый вокруг избранного им лидера. Мужчины блистали остроумие, подлинным или мнимым. Женщины – белизной плеч, глянцем волос и бриллиантами.

Рука об руку с Исидором мы проследовали к столу. За нами чинными парами вышагивали гости, следуя на званный обед.

Стол был заставлен закусками, фруктами, дичью, хрусталём и цветами. Всё вокруг источало великолепие.

Лакеи суетились. Стулья гремели. На хорах играла музыка.

После обеда все прогуливались по округе, наблюдая местные красоты, хотя (рискну предположить) большинству присутствующим они были известны с детства. Потом разошлись по комнатам в надежде заснуть на пару часов.

Бал должен был затянуться допоздна, следовало экономить силы.

На прислугу сиеста, естественно, не распространялось.

Бедные люди выбивались из сил, стремясь успеть всё и сразу. Их усилия никто не замечал, как будто то были не люди, а домашние эльфы. Вот если кому-то случалось сделать промашку, это замечалось всеми и сразу.

А мы ещё считаем каторжным труд в 21 веке? Наблюдая за простым людом в новом мире, я легко могла представить, какого приходилось моим прабабушкам и прадедушкам, которые вовсе не в графских хоромах родились.

Комнаты и холлы быстро пустели. Слуги закрывали ставни в спальнях, и вскоре в комнатах воцарился тёплый убаюкивающий полумрак. Какое-то время ещё можно было расслышать смех и шёпот, но вскоре голоса сменились звуком равномерного дыхания.

Где-то внизу прислуга носила мебель, судя по лёгкому постукиванию.

В спальне сестёр Дарк из-за опущенных жалюзи тоже царил полумрак. Весь дом был погружён в сладкую дремоту.

Матрас скрипнул под рыжей, когда она перевернулась с одного бока на другой.

На меня уставились два любопытных глаза. Впрочем, через любопытство проглядывала тревога:

– О чём вы говорили с Исидором? Что за разногласия тебе пришлось улаживать?

Моя интуиция бодренько заявила, что сейчас у меня с сестрой Эммы начнутся барьеры во взаимопонимании.

Вообще-то удивляться вопросу Эвелин не приходилось. Странно то, что до сих пор никто из её родителей не спросил об этом.

– Благородный жених потыкал меня носом в отсутствие утраченной твоей сестрой девственности, а дальше с постной миной заявил, что перестанет жениться. Да ещё вдобавок и грязью перед всем собравшимся светом обещал полить.

Эльза, до этого момента исправно сопевшая, изображая сон праведный, тоже повернулась к нам лицом:

– Но всё ведь обошлось? – взволнованно спросила она, кусая губы.

– Не знаю, обошлось ли. Но мне пришлось согласиться и выполнить его требования.

Брови Эвелин сошлись на переносице:

– Что ты сделала?

– Отреклась от показаний Эммы, сделанных против Рета Блэйда.

– Что?! – хором возопили обе сестрички, подскакивая на своих кроватках как в попу укушенные.

Так резво, что аж страшно стало.

Может быть я и впрямь фатально ошиблась?

– Что ты сделала? – для пущей важности ещё раз прошипела Эвелин.

С такой интонацией могла бы говорить змея, научить она это делать на человеческом языке.

– Я подписала документ, утверждающий, что нарочно оговорила своего однокурсника. И не стоит сверкать на меня глазами. Альтернативой была сорванная помолвка и скандал.

Сестры переглянулись.

– Эвелин, она же просто не понимает… – покачала головой Эльза.

– Чего ещё я не понимаю? – устало вздохнула я, поудобнее устраиваясь на подушках в предвкушении долгих объяснений.

– Блэйда восстановят в Институте, – удручённо сообщила рыжая.

– Ну, восстановят. И что? Пусть себе учится.

– Он не будет просто учиться дальше, Эмма! – тряхнула светлыми кудряшками Эльза, явно сетуя на моё нежелание понимать всю серьёзность ситуации. – Блэйд станет мстить. И я сильно сомневаюсь, что обойдётся обычными школьными пакостями. На этот раз мы задели его за живое. Он в долгу не останется.

Переведя взгляд с одного расстроенного лица на другое, я тоже пригорюнилась. Но всё равно сделала попытку смотреть на жизнь позитивнее.

– Может быть, всё не так уж и плохо? Возможно, Блэйд не рискнёт вновь оказаться на грани исключения? Тем более что второй раз его вряд ли вновь восстановят. Ну, а если уж на то пошло, его и в первый-то раз никто пока не восстанавливал. В любом случае поставьте себя на моё место. Что бы вы сами-то сделали?

– Гордон блефовал. Он не посмел бы бросить тебя, – сузила глаза Эвелин.

– Ты в этом уверена? – возразила ей Эльза.

Судя по паузе, особенной уверенности по этому поводу никто не испытывал.

– Не знаю, выполнил бы Гордон свою угрозу или нет, но что ты, Алина, будешь делать, столкнувшись нос к носу с Блэйдом? Он и настоящую-то Эмму мог положить на обе лопатки. А что с тобой сделает? Поверь, запущенный к тебе ночью зомби это так, даже не разминка.

– В любом случае о неприятностях следует думать по мере их поступления, – подытожила я нашу небольшую перепалку, отворачиваясь от сестёр.

Странный холод сковывал душу. Было ли то страхом или тоской я пока не разобрала. Но как в том анекдоте, я слышала про этого Рета Блэйда столько плохого, что мне стало ужасно интересно с ним познакомиться.

К моему удивлению, наша встреча состоялась в тот же вечер.

Бал начался в девять.

Весь дом был ярко освещён. Множество восковых свечей горело в канделябрах. Светились искусственным светом и магические сферы. Паркет отражал все эти созвездия, создавая впечатления простора ночного неба.

Вечерние туалеты дам были не просто открытые, а предельно-откровенные.

– Позвольте вашу руку, – холодно прозвучал голос нашего с Эммой жениха и пришлось «позволить».

Мы, как виновники торжества, открывали первый тур вальса.

Хотя последнюю неделю я вальсировала достаточно много, усиленно занимаясь с учителями танцев, всё равно волновалась. Получится ли не ударить в грязь лицом?

Я почувствовала ледяной столб в позвоночнике, когда затянутая в белую перчатку рука Исидора коснулась талии.

– Вы непривычно молчаливы, – нарушил он молчание. – С вами всё хорошо?

– Всё отлично, – заверила я его.

И снова замолчала.

Исидор вежливо усмехнулся.

Я с тоской ждала окончания вальса, чтобы упорхнуть от моего наречённого. Он был в высшей степени безупречен, но наводил на меня тоску.

Всё смотрел на меня. Словно ждал чего-то? Интересно, чего?

Пара за парой проносилась мимо. С улыбками, смехом, обрывками разговоров. Запах цветочных духов душной волной струился в воздухе.

– Вас утомляет моё общество? – ровным тоном произнёс Исидор.

– О, да, – не стала отрицать очевидного я.

– Вы так любезны.

– После той отвратительной сцены, что вы устроили днём в кабинете всерьёз рассчитываете на мою любезность?

– Вы видели вашего красавца-кузена? – словно не слышал меня, проговорила жених. – Он в боевой готовности. Успел умыкнуть какую-то хорошенькую девицу в сад.

– Зачем вы мне это говорите?

Он округлил глаза:

– Да просто так. Нужно же поддержать беседу? А, вот и наш друг, из-за которого утром у нас возникли разногласия. Пойдёмте, поприветствуем его.

Наконец-то я увидела загадочного мистера, о котором в последнюю неделю мне прожужжали все уши.

Я с любопытством разглядывала этого монстра, отца ужасов, породившего мой недавний ночной кошмар с зомби.

Ну, что сказать? Наверное, я извращенка, но он мне понравился.

На фоне сверкающих мужских нарядов а-ля 18 век его лаконичный костюм смотрелся стильно. Восточного колорита длинный кафтан, опоясанный чёрным кушаком. В разрезе видна такая же тёмная, но из более лёгкого материала, туника.

Рет Блэйд выделялся из толпы и, как мне кажется, в лучшую сторону.

Лицо его не поражало красотой как лицо кузена Винтера. В нём не было и аристократической спеси Исидора Гордона. Зато в неправильных, угловатых чертах отражались кипучая энергия и ум.

Сами черты лица не отличались правильностью. Резкие, даже заострённые. Птичий профиль – длинный острый нос, высокие скулы, большой тонкогубый рот, запавшие щёки. Бледная кожа.

Прямые, черные, как у индейца, волосы, забранные в хвост. На лбу они выступали острым вдовьим треугольником, обещая в более зрелые годы превратиться в залысины, ещё сильнее открыв широкий, узловатый, как у льва, лоб.

По-настоящему хороши были глаза. Бархатисто-карие, в длинных, густых, изгибающихся ресницах, они мечтательно следили за кружащимися в вальсе парами.

Но стоило молодому человеку заметить нас, как выражение его лица переменилось. Чёрные брови нахмурились. Между ними пролегла глубокая складка. В глазах вспыхнул насмешливый, зловещий огонь.

Исидор и этот Блэйд обменялись приветственными поклонами.

– Вот ты где?

Голос навязанного мне жениха звучал подчёркнуто радостно.

– Вижу, ты уже приобрёл дурную привычку наблюдать за людьми исподтишка?

Блэйд перевёл на меня немигающий, тяжёлый взгляд.

– Разве эта привычка отвратительная? Знавал я и похуже, – медленно произнёс он.

– Не сомневаюсь, – презрительно фыркнул жених. – Полагаю, тебе следует поблагодарить мою невесту, Рет? Эмма оказалась сегодня настолько любезна, чтобы согласилась подписать одно известное тебе, маленькое письмо.

– Благодарю, сударыня. Вот только боюсь, что не сумею отплатить любезностью за любезность.

– И не нужно, – вздёрнула я подбородок в той высокомерной манере, которую представляла себе у настоящей Эммы.

При звуках моего голоса Рета Блэйда аж передёрнуло. Под его презрительным взглядом у меня возникло чувство, будто я замерзаю.

Повисла пауза. И она грозила затянуться.

Я, откровенно говоря, не понимала, почему мы медлим, почему не уходим? Меня переполняло желание вызволить руку из руки Исидора Гордона и убраться отсюда как можно дальше.

Но это, как я понимаю, невежливо? Неприемлемое поведение в приличном обществе?

Наконец застывший столбом Исидор шевельнулся:

– Сейчас закончится музыка, и начнётся игра в шарады.

– А разве она ещё не началась? – усмехнулся наш собеседник, откланиваясь. – Ещё увидимся, господа.

Когда он отошёл, сразу стало легче дышать.

Всё когда-нибудь заканчивается, даже пышный бал, устроенный в честь нежеланной помолвки.

Гости разъехались далеко за полночь. И хорошо ещё, что разъехались. На какой-то ужасный момент показалось, что они останутся ночевать, а завтра с утра вся эта пытка танцами и этикетом повторится снова.

Эх! Не быть мне светской львицей. Не моё это. Скучно. Неинтересно. Утомительно.

Вялые от усталости горничные помогали освобождаться от пышных нарядов и сложной причёски, а у меня с такой силой слипались глаза, что я с трудом держала их открытыми.

Чего я меньше всего ожидала, так это позднего визита леди Дианы.

– Оставьте нас! – холодно бросила она служанкам.

Те поспешно удалились.

Когда мать Эммы со всего размаха отвесила мне оплеуху, я, не удержавшись, вскрикнула, хватаясь рукой за вспыхнувшую огнём щёку.

Не успела я прийти в себя, оглушённая наполовину неожиданностью, наполовину болью, как леди Диана, словно коршун в мышь, вцепилась мне в волосы.

– Ах ты шлюха!

Она не кричала. Она тихо рычала, как раненный зверь:

– Как ты посмела опозорить нашу семью? Как ты посмела вести себя, как распутная девка-простолюдинка? Как, я тебя спрашиваю?!

Я попыталась отнять её руки от моей головы, но леди Диана вцепилась мне в волосы мертвой хваткой, не оторвать.

– Молчи! Не смей ничего говорить! Думала, тебе всё сойдёт с рук?! Сойдёт с рук такое поведение?! А когда поняла, что придётся отвечать за последствия, выдумала дурацкую историю с перемещениями?!

Голову она надрала мне до такой степени, что казалось, что с меня сняли скальп.

Против воли из глаз потекли слёзы. И больно было. И обидно.

Гуляла-то Эмма, а кудри расчесали мне?

– Как ты посмела связаться с этим выродком Блэйдом?! Как посмела устроить это дешёвое представление?! Ты опозорила всю семью! Нашу честь! Нашу репутацию! Да ещё втянула в это дело сестёр! И даже кузена!

– Довольно! – прогремел над нами голос Адриана.

Меня, наконец, отпустили.

В носу щипало от слёз, кожа на голове горела, от обиды и вовсе хотелось рыдать в голос.

– Вы сошли с ума? – холодно бросил хозяин дома своей супруге. – Что вы себе позволяете?

– Ты знаешь, что натворила твоя дочь, Адриан?

– Эта девочка и так отвечает за последствия поведения нашей дочери. За которым, вам, сударыня, следовало лучше следить. Вы слишком потакали своему первенцу. Слишком много позволяли ей.

– Она…

– Мать ответственная за поведение дочерей. Может быть мне тоже устроить вам хорошую трёпку на ночь глядя за всё, с чем мы имеем дело по вине нашей старшей дочери?

Леди Диана сникла, отступая.

– А вам, дитя, прежде чем принимать предложения Исидора нужно было посоветоваться. Писать письмо с признаниями было большой ошибкой.

– Но Исидор Гордон грозился предать всё огласке…

– Это был не Исидор Гордон! – повысил голос отец Эммы.

Мы обе с удивлением воззрились на него.

– Не Исидор?.. Но кто?.. Но как?..

– Вы новичок в нашем мире. Здесь можно на время сменить личину. Если знать – как. Настоящий Исидор и его отец только что выбрались из лап каких-то тёмных личностей, о чём незамедлительно сообщили и были весьма удивлены, узнав, что помолвка состоялась в их отсутствие.

Мы обе с леди Дианой опустились на кровать, устало потирая виски.

– И что теперь?

– Я с детства знаю Гордонов. Никто из них не повёл бы себя с дамой подобным образом. Это исключительно порядочные люди. Если бы хоть одна из вас вовремя уведомила меня о происходящем… особенны вы, сударыня, – повернулся он к жене. – Но теперь Эмма станет известна, как взбалмошная особа, способная лжесвидетельствовать. И хотя это истинная правда, и моя настоящая дочь именно так и поступила, я бы предпочёл не обнародовать этот факт. Ну а теперь? – повернулся он ко мне. – Теперь придётся смириться и терпеть. Какое-то время, – добавил он.

А после паузы добавил.

– А также готовить вас к тому, что в Институте вам снова придётся столкнуться с этим молодым человеком.