Пиявка

Хочу рассказать вам свою историю. Как сейчас перед глазами страшненькая худощавая одиннадцатилетняя девочка в помятой одежде верхом на лежащей на земле однокласснице отличнице охаживает её по лицу пощёчинами. Эта сверху и есть я, Лена Кислякова… Говорят некрасивых детей не бывает. Видимо я исключение из этих правил… Немного о том, из-за чего заваруха. Есть у меня старший брат, Димон. Тот ещё гавнюк… Уже семнадцать стукнуло… Но он мой брат! И оскорблять его это моя прерогатива. Я также заступаюсь и за остальных членов моей семьи. В общем, не даю никого из своих в обиду перед другими. А тут «эта» мне заявила после урока:

– Ты если не хочешь учиться, иди в свой притон и не мешай другим НОРМАЛЬНЫМ учиться. Нафига нам тебя второгодницу в класс запихнули?

– Ты к чему курица клонишь на счёт притона? – ответила громко я.

– Что ты мне тут прикидываешься! Твой братан – наркоша. Мужик, который твою мамку трахает, на местном фронте травку втюхивает. Мама тоже, наверное, покуривает. Вечно, как ни увижу, с мутными стеклянными глазами и покачивается.

Ну, вот так всё и началось… Я крепкая девочка… Сбила с ног и отходила по полной. Физрук не вовремя вышел, за волосы с неё стащил и прямиком к директору. Я никогда не оправдываюсь, предпочитаю молчать, будто не слышу совсем. Так как участковый на наш бомжовый район всего один, то и детьми занимается тоже он. Я у него первая в списках неблагополучных деток. Нет, не подумайте, я не ворую… Мне воровать, совесть не позволяет. В основном за драки, разбитые окна, обгаженные двери, мелкие шалости. Недавно классная учительница поставила меня на дежурство по классу. Ну, знаете доску вытирать от мела, цветочки полить… Я утром пришла раньше всех и доску свечкой натёрла. Она весь день чистой простояла, никто не смог на ней ничего мелом написать. После уроков пришёл ко мне участковый поговорить. Молодой он, правильный… И меня он понимает, говорит, что сам таким был. Всё пытается уговорить стать хорошим человеком. Но «мент», он и Африке «мент». В прошлом учебном году оставили за плохие оценки на второй год. В школу пошла с опозданием на год. Так, что я в классе всех на два года старше. Ни с кем из них не общаюсь, да и в общем друзей у меня нет. В этот раз, тоже безуспешным со мной был разговор. Директриса устала ждать от меня оправданий и, махнув рукой:

– Иди уже. Толку с тобой твердолобой разговаривать. Я совсем не понимаю, кем ты вырастешь, когда ничего полезного от тебя ждать не приходится. Видимо, лучше тебя в другую школу перевести, для «одарённых» детей.

Я ушла домой. Домом, конечно, это сложно назвать. Старая пятиэтажка, бывшая общага в которой мама приватизировала сразу три комнаты и объединила в одну типа квартиру с туалетом в коридоре на общей площадке. Дома вечный бардак. Мамка пытается подметать пошарпанный из ДВП пол. Димка вечно где-то пропадает. Точно знаю, что не работает… Приходит без денег и вечно голодный. Ещё с нами живёт мужик, Армен. Уж не знаю, где его мама подобрала, но он хотя бы домой продукты приносит и за квартиру платит. Мама ведь нигде не работает… Надолго нигде не задерживалась. Выгоняли за прогулы с перепоя. Зачем работать и куда-то ходить, когда у Армена можно телом отработать. Он ей выпить и покупает. Сижу перед учебником математики. Нихрена не понимаю! Благо эта программа с прошлого года в голове осела немного. Вот и пытаюсь делать домашнее задание. Стук в дверь. Так она вечно открытая… Значит кто-то чужой. Подхожу, открываю. Стоит наш участковый.

– Что, Юра, опять на меня нажаловались? – спросила я: Заходи.

– Лен, привет. Что у тебя в этот раз? Почему у тебя любой конфликт дракой заканчивается? – вошёл в комнату он.

– Блин, эта дура обозвала мой дом притоном, а нас всех наркоманами.

– Ты ведь могла её проигнорировать…

– И подписаться что мы тут все наркоманы?

– Я вот за твоего брата не уверен. Где он шляется всё время?

– Ну, твоё какое дело? Он свободный человек. Я за ним ничего такого не замечала. У тебя есть какие-нибудь доказательства, что он наркоман?

– Нет.

– На нет, и суда нет.

– Лен, давай договоримся… Не хочу, чтобы ты скатилась до преступницы. Я тебя прошу, чисто по-человечески – постарайся нормально выучиться и сваливай из этой семейки. Ты ведь нормальная девчонка. Вспыльчивая правда… Но ты можешь себя контролировать. Скоро из школы будут обращаться уже не ко мне, а к моему начальству. Штрафанут твою маму. Много у вас денег? Потом тебя в другую спецшколу отправят. Лучше тебе от этого станет? И загубишь себе жизнь.

– Ты поэтому в менты пошёл, что уже загубил?

– Нет. Для того, чтобы такая как ты себя не загубила. Подумай, ты можешь добиться большего, если захочешь. Я пока сообщу, что провёл с тобой разъяснительную работу, но скоро это может тебе не помочь. – с этими словами он развернулся и ушёл.

Не, так-то он прав. Был бы вместо него другой мент, давно бы уже закрыли. А он терпит, уговаривает. Не хочется его подставлять.

Пока я пыталась делать уроки у себя в комнате, мамка успела наклюкаться. Домой вернулся Армен с пакетом продуктов. И прям так, обутый, пошёл раскладывать продукты в холодильник. Свою сумочку оставил в коридоре на тумбочке. Интересно, а чем он занимается? Откуда деньги? Я решила заглянуть в эту сумку, пока он занят, но не успела. Армен выглянул в мою сторону:

– Что тебе там надо?

– Ничего. – ответила я и вернулась к себе в комнату.

Вечером мама немного пришла в себя и сготовила суп. Димон домой не пришёл, позвонил, сказал, что у друга заночует. Армен весь вечер по телефону не по-русски с кем-то постоянно разговаривал, ругался. Я перекусила и вернулась к себе в комнату. Решила доделать уроки. Математика, зараза, не даётся. Помятая одежда висит на стуле. Её и разгладить то нечем, утюг давно сгорел.

Утро. Я в школе на уроках пытаюсь вникать в учёбу. Правду сказал Юра, надо в люди выбиваться и валить отсюда подальше. Меня уже тошнит от этого района, от квартиры, в которой существую, от вечного бардака в этой квартире, от всех этих одноклассниц зазнаек воротит. Я хочу жить лучше. Глядишь, от косметики не такая уж страшненькая буду. Мальчишки на меня не засматриваются. Обидно… Может просто боятся моей силы? Или то, что живу в помойке? Закончились уроки. Все по-быстрому свалили по домам, а я сижу за партой. Наша классная учительница сама протирает доску от мела. После моей западляны, она уже никому не доверяет её протирать. И когда она оглянулась в класс, уж точно не ожидала увидеть меня тут:

– Лен, урок закончился.

Я замялась. Сомневаюсь, что правильно делаю… Но всё же…

– Ирина Борисовна, Вы мне с математикой не поможете? Я не понимаю эту тему. – как-то виновато выдавила из себя.

– Да, конечно, помогу! Если бы ты мне сказала раньше, что не понимаешь, давно бы уже всё по полочкам разобрали. Я просто думала, что ты не хочешь.

У меня даже отлегло:

– А я Вас не задерживаю? Может Вам куда-то надо…

– Нет. Я совершенно свободна: ни котёнков, ни детёнков. Дома меня никто не ждёт. Давай позанимаемся, хоть какая-то польза от меня будет.

И мы продуктивно позанимались. Она замечательный педагог. Жаль, что я этого не замечала. Когда мы закончили заниматься, я попросила прощенья:

– Ирина Борисовна, извините меня за то, что доску испортила.

– Да ничего. Та уже старая была, покарябанная. Эту купила, хоть побольше, чем была.

– Разве не школа закупила?

– Нет конечно! Дождись от них денег…

– Надо было от школы требовать.

– Это школа с твоей мамы бы вытребовала. Я попросила не писать на тебя заявление в полицию. Сама купила.

Какая я эгоистка всё-таки. Вечно подставляю людей, которые меня стараются отмазать от проблем. Она классная, как человек.

– Ирина Борисовна, а Вы не за мужем?

– Нет. А когда? Меня дома практически не бывает. Живу в школе. Это вы до обеда меня видите и домой. А я до вечера ваши тетради потом проверяю. Завтра кстати контрольная будет. Хорошо, что мы сегодня позанимались. Не подведи меня…

– Постараюсь.

– Тебе если трудно дома делать уроки, оставайся после школы здесь делать. И я где подскажу…

Учёба закончилась. Иду домой. С порога меня встречает угрюмое лицо Армена:

– Где карточка?

– Какая? – недоумеваю я.

– Банковская! Какая ещё.

– Армен, нахрена она мне?

– Ты вчера возле моей сумки крутилась! Карта где?

Он отобрал мою сумку со школьными книгами и тетрадями и высыпал всё на диван. Начал перетрясать их все. Я стояла с округлившимися глазами:

– Армен, ты чего? Я у тебя когда-нибудь, что-нибудь воровала?

– Всё, как говорится, до поры до времени.

Он перетряс всё:

– Где карта?

– Я не брала твою карту! Клянусь!

– Не дай бог я узнаю. Ты очень пожалеешь… – сказал он и ушёл.

Я собрала обратно в сумку свои книги и тетради и зашла в свою комнату. Тут Армен видимо тоже постарался на славу. Всё было перевёрнуто, даже кровать. С подушки снята наволочка. Из шкафа и тумбочки вывалено было всё, что там лежало.

– Козёл. – вырвалось у меня, и я начала всё собирать обратно по местам. Сегодня Армен не пришёл ночевать. Зато вернулся вечно голодный Димон с блестящими глазами и придурковатой улыбкой на лице. Не замечая меня, он порылся в холодильнике, набрал жратвы и ушёл в свою комнату. «Да! У меня всё в порядке! Спасибо, что спросил…» – прокрутилось в голове.

Снова утро. Снова школа. Контрольная по математике. Только я уже всё это вчера проработала. Будем надеяться, что хорошо проработала…

После школы с хорошим настроением возвращаюсь домой. Армен, как обычно, обутый в ботинки сидит со своей банковской картой и через телефон оплачивает какую-то покупку. Мама дрыхнет на кровати. Димона снова нет.

– Нашёл? Где была? – спросила я.

– У друга забыл. – не отрываясь от телефона ответил он.

– Не хочешь извиниться за вчерашнее?

Армен встал и пошёл мимо меня:

– Перед тобой, сопля, что ли?

– Ну, ты и козёл долбаный!

Армен с разворота залепил мне пощёчину, которая меня сбила, и я упала на пол. Щека горела и начала набухать. Вскипела и я. Ухватилась за деревянную табуретку и кинула в него следом. От попадания в него, закипел и он. Ударом ногой в грудь он сбил меня наповал, а затем с силой пнул в лицо и так же сильно по спине, когда я отвернулась. Помутнело в глазах. Свист в ушах. Потеряла сознание. Димон вернулся домой. Армена уже не было. Мамка пьяная на кровати спит. И я на полу в луже крови. Рядом табуретка валяется. Он начал тормошить маму, а та пьяная даже лыко не вязала. Тогда он по телефону быстро вызвал врача. Приехала скорая помощь и увезла меня в больницу. Следователи пришли к выводу, что я сама с табуретки потеряла равновесие и на неё же упала. Дебильнее вывода я ещё не слышала. Они вообще удосужились подумать, что мне нужно было на табуретке в середине комнаты. Там ничего нет. Или мне нужно было кому-то стишок рассказать, и я залезла на табуретку? Дебилы! Очнулась я в гипсе. Опухшее лицо. Языком не досчиталась справа сверху трёх зубов: клыка и пару коренных. В спине сумасшедшая боль, хотя мне и вкололи обезболивающие лекарства. Ко мне на кровать подсела мама. Охая, начала причитать:

– Доченька, как же ты так не аккуратно то?

Я попыталась сказать, но получалось что-то невнятное. Головная боль и гул в голове не давали мне сконцентрироваться. Глаза болезненно реагировали на свет. Короче, когда я хоть как-то пришла в себя, мамы уже не было. Медсестра принесла попить куриный бульон:

– Как ты?

– Где я? – еле разборчиво произнесла я.

– В больнице. У тебя спина сломана между лопаток. Можешь пальцами на руках пошевелить?

Я медленно подвигала пальцами на руках.

– А ногами?

А вот ног я не чувствовала.

– Ничего, заживёт всё, и ногами шевелить будешь.

На следующий день меня снова навестила мать. После времени, проведённого в палате, в чистоте с запахами медикаментов, от мамы тянуло прелой одеждой, мочой и как обычно перегаром. В палате я лежала одна. Мама опять начала причитать:

– Леночка, ну как же так?

– Мама, – перебила её я: это Армен со мной сделал.

– Он мне рассказал и покаялся. Сказал, что поставит тебя на ноги. Только не заявляй на него в полицию. Как мы потом без своего кормильца то будем?

– Мама! Я твоя дочь! Почему ты этого козла защищаешь? Это он со мной сделал. Ау!

– Ну доченька, он этого не хотел.

– Он не хотел! Если бы он этого не хотел, он бы этого не сделал!

– Доченька, пожалуйста, не сдавай его. Хочешь, я на колени перед тобой встану?

– Не надо вставать. Я этого козла посажу туда, куда положено.

– Если ты его посадишь, тогда я вздёрнусь.

– Мам! Почему ты не на моей стороне?

– Доченька, я на твоей. Пожалуйста, не сдавай Армена. Он всё для тебя сделает. Он сказал, что найдёт деньги тебя лечить.

– А перегаром почему от тебя опять прёт? У тебя дочка в больнице, а ты бухаешь.

– Золотка моя, я смотрю на тебя и мне плохо. Чем я себя должна успокоить?

– Например, успокоительным!

– Так я и приняла то, что меня успокаивает. И то не совсем успокоило…

– То есть дальше бухать пойдёшь?

– Нет, что ты! Немного успокоительного выпью и всё…

– Мам иди домой. Противно на тебя пьяную смотреть.

– Ты не сдашь Армена?

– Уйди уже. Я подумаю…

– Ладно, ухожу. Прости меня доченька.

Мать ушла. Блин, она же дура! Может и в правду вздёрнуться. Государство не будет мной заниматься. Я приду немного в норму, и выпрут меня отсюда домой. Меня без денег никто лечить не будет. А Армен пускай ищет деньги. Я взяла в руку небольшое зеркало, которое стояло на тумбочке, и осмотрела себя. Я и так-то страшная была, а теперь с выбитыми зубами и опухшей рожей… Ну кто на меня глянет! Ещё бы спина зажила.

Прошло несколько дней. Опухоль на лице спала, остались лишь синяки. Боли поубавились. Ноги не подавали признаков желания пошевелиться. Никто меня больше не навещал. Ночью приснился сон. Нет! Он не приснился. Это было как взаправду. Я медленно плыла по воздуху в сторону двери палаты. И тут мне захотелось обернуться. А там, на кровати лежала я. Я умерла? Испугалась. Это напряжение вбило меня в тело, и я сделала перепуганный вдох. Нет, я всё ещё жива. Такое перепуганное состояние не давало мне уснуть до утра, а утром меня выписали. Армен с другом приехали на старой «Бэхе» увезти меня домой. Коляска от больницы не предусматривается. Армен на руках донёс до машины и уже в машине он покаялся передо мной за содеянное. Не то, чтобы я его простила… Такое не забывается. У меня без вариантов… Естественно дома меня коляска тоже не ждала. Меня положили в мою кровать и ушли. Это всё что мне положено? Ближе к вечеру меня навестила Ирина Борисовна. Она подержала меня за руку и искренне посочувствовала. Вот это я понимаю настоящий человек. Живые чувства и эмоции. Она спросила меня, как это меня так угораздило. Я озвучила официальную версию следствия… На что она сказала:

– Глаза не обманешь. Ты сама прекрасно знаешь, что это не правда.

Я повторила эту же версию произошедшего. Она не стала настаивать. Ей достаточно было чувствовать мою ложь.

– Я принесла твою тетрадь с контрольной. Ты отлично справилась. – протянула она мне тетрадь, в которой красовалась пятёрка.

Но эта пятёрка была напоминанием того времени, когда я ещё ходила. Моя радость за оценку сменилась унылым лицом, и я отдала тетрадь обратно:

– Мне это больше не нужно. Я не приду больше в школу. Не смогу прийти…

В комнате настала тишина. Я её и прервала:

– В школе небось все рады, что я больше не появлюсь?

– Никто об этом даже не говорил.

– Конечно! Боятся сглазить. Тьфу-тьфу через плечо и ещё по дереву постучат.

– Мне кажется, что плохие мысли только у тебя. Нужно сменить пластинку в голове. Настроиться на позитив.

– С моей рожей и спиной только в позитив и верить. – и подарила позитив беззубым оскалом.

Ирина Борисовна попрощалась, сказала, что ещё будет меня навещать, взяла себе мою тетрадь и ушла.

Ночью я опять поплыла. Страх сменился любопытством. Меня не вбило в тело. Я пролетела до своего тела и зависла над лицом. Сопение есть – значит, я дышу. Пролетела до комнаты мамы. Там на ней лежал и пыхтел Армен. Фу, противно. Я вернулась к своему телу и открыла глаза. Не страшно ни капельки. И это не сон. Закрыв глаза и полежав немного, я снова поплыла. В этот раз в комнату Димки. Он там фасовал какие-то пакетики и что-то подписывал. А я могу только по дому плавать? Нет, не только. Сквозь стены я выплыла на улицу. Я вижу… Я слышу… Я могу перемещаться. Спокойствие и безразличие стало меня заполнять. Изображение поплыло и затуманилось. Утром я проснулась. Может это всё-таки был сон? Мама соизволила меня навестить. И надо-же, трезвая. Принесла покушать на разделочной доске.

– Мам, мне тут вечно лежать?

– Нет конечно. Армен заработает денег на коляску и купим.

– Купите мне телефон, а то я со скуки в кровати умру раньше, чем дождусь коляску.

Эту просьбу они выполнили. Вечером ко мне пришёл участковый:

– Привет, Лен. Как ты себя чувствуешь?

– Как может чувствовать себя калека?

– Я не верю, что ты сама что-то с собой сделала. Тебе помогли?

– Нет.

– Это сделали за тебя?

– Нет.

– Как ты упала на табуретку и сломала позвоночник и одновременно выбила зубы? Это находится с двух разных сторон. Это ж как нужно было извернуться…

– Учись Юра, пока я живая. Зато тебе без моих хулиганств легче жить будет.

– Мне не хватает общения с тобой. Ты единственная, с кем мне приятно общаться. Всегда говоришь то, что думаешь, а не то, что я хочу услышать. Не ищешь отмазки за сделанное. Не перекладываешь вину на других.

– Да, ты тоже приятный человек. Обращайтесь, теперь я дома ежедневно и круглосуточно.

– Запиши мой номер. Мало ли, пригодится.

Я записала. В дверь постучались и вошла Ирина Борисовна. Её взгляд пересёкся с участковым. Бог ты мой! Эту искру между ними невозможно было не заметить. Ирина Борисовна немного заикаясь:

– Яяя… Попозже зайду.

А он так же с дрожанием в голосе:

– Нет, это я пойду. Я уже навестил, Ваша очередь.

И правда, ушёл… Эй, голубки! Ну кто же так знакомится? Если есть искра, лови её! Даже номерами телефонов не обменялись. Ирина Борисовна даже забыла, зачем пришла. А что, она молодая ухоженная девушка. Он тоже молодой, вполне привлекательный мент… Даже похожи немного друг на друга. А говорят, обычно те, кто подходит друг к другу, обычно имеют и внешнее сходство. Может они и есть половинки друг друга.

Я попросила номер телефона у Ирины Борисовны. Та конечно же дала.

– А это кто был. – с волнением спросила учительница.

– Мой друг. Местный участковый. Хотите познакомлю?

Ирину Борисовну словно за нервы дёрнули:

– Нет, нет. Я просто…

– Ох, Ирина Борисовна. Глаза не обманешь.

– Не, – опустила глаза она: я пойду.

Блин! И эта ушла. Ладно, уговорили, «языкатые»… Познакомлю вас.

На номер Юры написала СМС: «Ты ей понравился, только она стесняется знакомиться первой» и добавила номер учительницы. А ей написала: «Ирина Владимировна, участковый Вами заинтересовался. Очень понравились ему. Попросил Ваш телефон. Я дала. Его Юра зовут. Ждите звонка.» А ниже его номер сотового. Как двух хороших людей не свести вместе? Теперь же любопытство съест. Хватит у кого-нибудь смелости позвонить другому. Я ведь об этом не узнаю… А может я смогу уплыть к учительнице домой? Закрыла глаза и попыталась уснуть. По телу прокатились вибрации и меня вытолкнуло из тела. А я не знаю где она живёт. И за что она мне пятёрку по контрольной поставила. Когда я представила себе эту пятёрку меня вдруг стремительно понесло куда-то. И принесло к этой самой пятёрке. Моя тетрадка лежала у неё дома на столе, а она сидела за этим столом. Ещё на столе перед ней лежал телефон. Она, не отрываясь смотрела на него и сильно ждала чуда. Оно случилось: телефон зазвонил и на экране высветилось имя Юра. Да ты красавица и в правду по уши втюрилась в него. Даже телефон его завела. Долго она не решалась брать трубку, а потом, как сорвалась, схватила и ответила:

– Алло.

– Здравствуйте. – робко произнёс Юра: Вас участковый беспокоит.

– Что-то произошло?

– Нет… Да… Вернее нет, но хотелось бы.

Ирину Борисовну это рассмешило. Этим барьер в общении и был снят. Дальше в общении всё происходило непринуждённо. Юра даже в кафе на свидание пригласил. Молодец, справился. Я вернулась в тело и отправила ему СМС: «Молодец, так держать!»

Ночью не спалось. Я пустилась в плавание по нашему району. Пролетала сквозь дома. Заглядывала в окна со спящими людьми. Было темно, но не было страшно. Преобладало любопытство… Какой-то мужик тащил ребёнка, закрыв ему рот. Подлетела поближе. Мужик был нашим дворником в школе. Всегда считала его странным, а тут и вовсе. Мальчику было лет девять. В куртке апельсинового цвета и красной вязаной шапке. Я проследовала за ними. Дворник вошёл в двухэтажный барак в четвёртую квартиру и заперся изнутри. Я пролетела за ним. Дворник связал мальчику руки, ноги и заклеил скотчем рот. У испуганного мальчишки начали литься слёзы. Нужно срочно кому-нибудь рассказать. Вариант первый и единственный – Юра. Написала ему СМС: «Юра, мальчишку украли. Надо срочно спасать.»

Ему видимо не спалось, и он ответил: «Около твоего дома?»

«Нет. Адреса я не знаю, но знаю кто.»

«Как ты можешь знать, когда ты дома лежишь?»

«Просто знаю.»

«Как выглядел мальчик?»

«8-9 лет. Оранжевая куртка, красная шапка.»

«Хорошо, завтра разберёмся.»

Не верит! С кем я ещё могу поделиться? Да ни с кем. Примут за дурочку. Пришлось ждать утра. Утром участковому сообщили о пропаже мальчика, с этими приметами, и он сразу прибежал ко мне домой:

– Кто украл?

– Что?

– Мальчика ночью описывала.

– Ааа… У нас в школе дворник странный работает. Живёт в какой-то двухэтажке, квартира номер четыре.

Юра сразу через школу пробил адрес этого дворника и с нарядом вломились к тому в квартиру. Мальчика нашли живым и здоровым, вернули родителям. После задержания Юра снова навестил меня:

– Как ты узнала про мальчика?

– Приснилось.

– И двухэтажка, и квартира номер четыре, и одежда мальчика…

– Всё вместе.

– Слушай, я не знаю, чтобы с мальчиком случилось, если бы не ты. Видишь, ты тоже можешь быть полезной. Ты стала ясновидящей?

– Не знаю.

– Ты можешь заглянуть в моё будущее?

– Частично. Ты пойдёшь с моей училкой в кафе на свидание. – сказала я и широко улыбнулась.

– Откуда ты узнала?

– Логичное завершение беседы двух влюблённых. Ты не думаешь?

– Она сказала, что вчера тебе не говорила, что я ей понравился.

– Я вас умоляю! Это было понятно по её фэйсу. У неё крыша поехала после ваших взглядов. Чем не индикатор заинтересованности. А ты блин, как мямля, нет чтобы телефон попросить, свалил с дрожащим голоском. Всё за вас делать надо.

Участковый замялся:

– Слушай… Спасибо, что познакомила. У меня вчера ступор случился. И за телефончик спасибо.

– Пожалуйста, обращайтесь.

Юра ушёл. Уже два хороших дела сделала. Может я не такая уж и плохая? Аж самой приятно. Может, когда сделаю много хорошего, то снова стану ходить? Мечтать, конечно, не вредно… Но попробовать стоит. По ночам стала выплывать на улицу, летать по окрестностям. Ничего криминального не происходило. Юра занёс большую шоколадку в качестве благодарности.

– За мальчика или за то, что познакомила? – спросила я.

Глаза у участкового забегали:

– Она большая. За оба сразу мало?

– Не парься, я пошутила. Мне и «спасибо» было достаточно.

Во второй половине дня стала приходить моя учительница. Сказала, что договорилась о моём обучении на дому. Взяла надо мной шефство. Сказала, что так учиться тоже можно. Видели бы вы её лицо. Оно сияет в последнее время. Наверное, на личном фронте у неё порядок. Прошло пару месяцев, скоро Новый Год. Учительница меня не бросила, продолжала учить. Димон третий день не появляется, на звонки не отвечает. Я попросила Юру помочь найти его. Нашли… В квартире у его знакомого… Оба мертвы. Умерли от курения наркотика. Юра сказал, что ещё два наркомана умерли от той же «травки» и показал мне пакетик.

– Такие же пакетики я видела у него в комнате, он их сортировал и подписывал – поведала я.

– Как ты могла видеть? Ты лежишь не вставая. Или ты придуриваешься, что не можешь ходить?

Но всё же он прошёл в его комнату и обыскал всё. Два таких пакетика были найдены у него под матрасом. И да, они были им подписаны. Он вернулся с этими пакетиками ко мне в комнату и показывая их мне:

– Эти?

– Да, у него таких много было.

– Ты мне не ответила… Как ты это видела?

– Юра, я не знаю, как это происходит. Я вылетаю из тела и могу перемещаться куда захочу.

– Я не понимаю… Как это?

– Я ложусь как бы спать. Моё тело лежит тут, а я могу быть в другом месте. Я не знаю, как ещё это объяснить. И когда я летала по дому, он сидел в своей комнате и фасовал вот такие пакетики.

– Про тебя всё равно не понял, а он получается распространитель. Как узнать, у кого он партию брал.

– Дай посмотреть. – я протянула к пакетику руку.

Юра отдал мне. Когда пакетик был у меня в руке, я подумала: «Откуда он его взял?» и меня вырвало из тела и перенесло к каким-то гаражам. Ааа… Это северные, в нашем районе. Там ходил Армен и клал такие же пакетики в укромные места. Я захотела рассказать это участковому и тут же вернулась в тело. Юра тормошил меня:

– Лен, что с тобой?

Я открыла глаза:

– Я знаю, у кого он их брал. Это Армен его снабжал этой травкой. Он сейчас в северных гаражах делает закладку.

Юра подскочил:

– Лежи здесь и никуда не уходи. – и выбежал из дома.

Сильно сказано «никуда не уходи», будто у меня были варианты… Армен был задержан в этих гаражах с поличным. Наркота в сумке. Нашли несколько закладок, но как понять, что нашли все закладки? Вызвали наряд с собакой. Нашли ещё несколько закладок. Мамка в истерике из-за Армена. Кто теперь будет снабжать нас продовольствием? Хорошо, что копейки за мою инвалидность начали приходить. Димку похоронили. Армена посадили за торговлю наркотой, за не предумышленное убийство четверых курильщиков. Надолго посадили. Травка оказалась с добавками, пропитанная какой-то дрянью. Кто перебрал с дозой, тот и откинулся. А за компанию с Арменом посадили и его друга на «Бэхе». Он оказался компаньоном Армена. На счёте по карте у Армена было больше двух миллионов, а мне эта падла заливала, что денег нет. Я так без зубов и коляски до сих пор маюсь… Дополнительно, через Юру написала заявление за то, что Армен меня избил с этими моими последствиями. Не простила я ему свою инвалидность и смерть брата. Вот только что теперь с мамой будет? Она уже несколько дней не выходит из запоев. По моей просьбе Юра отобрал у неё всю выпивку и деньги. На деньги купил полный холодильник и шкаф продуктов и очень часто навещал меня.

– Я сегодня виделся с другом. – сказал он мне в один день: Он работает в ФСБ. Рассказал ему про твои возможности. Он хочет с тобой увидеться. У них есть возможность тебе улучшить жизнь, если подтвердятся твои способности. Если будешь выполнять их просьбы, то и зарплата будет. Мамку твою от алкоголизма вылечат… На работу устроят. Даёшь добро?

– Если это маме поможет, почему бы и нет.

Я ему позвоню сегодня тогда. Если к тебе придут в гости, знай, что это «оттуда».

На следующее утро в дом зашёл мужчина в обычной гражданской одежде:

– Лена, здравствуй. Я из… Ну ты поняла?

Я качнула головой. Он присел рядом. Протягивая мне шариковую ручку, он попросил:

– Ты можешь для меня посмотреть, откуда она.

Я взяла её в руки. Ну и откуда ты? Меня вырвало из тела и унесло в какую-то комнату, без окон. Стол, стул. Мужик в качестве прокладки между ними. На столе прибор, на котором загорелась лампочка. Крашеные стены. На потолке не люстра, а патрон с лампочкой. Ничего интересного. Я подумала о себе и вернулась в тело:

– Там мужик за столом сидит в комнате без окон. Стены крашеные и патрон с лампочкой сверху.

– Что-нибудь ещё?

– Прибор какой-то на столе стоит с лампочкой.

Мужчина одобрительно качнул головой и позвонил по телефону:

– Алексей, закончили. Появлялась?

– Да, было. Но недолго.

– Всё, можешь идти оттуда.

Затем он переключил взгляд на меня:

– Подтвердила свои возможности. Мы предлагаем тебе у нас полечиться. Денег не нужно платить, всё совершенно бесплатно. С мамой я поговорю. У нас очень хорошие врачи. Постараются тебе помочь насколько возможно. Ты ведь сравнительно недавно парализована, так что шансов встать на свои ноги, у тебя ещё остаются. Поедешь?

Я качнула головой. Мужчина ушёл в комнату к матери и стал её убеждать отправить меня на лечение. Только про то, что он из ФСБ не сказал. Говорил от лица фонда помощи пострадавшим от домашнего насилия. Уговорить удалось. Он вернулся ко мне:

– Всё, с мамой вопрос решили.

– Врать обязательно было?

– Ты о чём?

– Ты же в ФСБ работаешь, а не в каком-то там фонде.

– Да, ты прямая и грубая, как Юра говорил. Понимаешь Лен, ФСБ – это, спецслужба… Секретная… Чем меньше народу знает о том месте, где ты работаешь, тем больше шансов раскрыть запутанные дела, не напороться на засаду. Чтобы тебя не стали искать криминальные люди. А так, что могут о тебе рассказать посторонние люди: «Да он шестёрка в каком-то там фонде»… И всё… Ещё у нас телефон запрещено с собой брать.

– Ясно. Как тебя зовут?

Мужчина улыбнулся:

– Меня никак не зовут… Я сам прихожу.

– В смысле имя.

– Я не буду у тебя начальником. Меня сегодня ты видишь в первый и в последний раз. Я всего лишь проверяющий. Так что можешь назвать, как тебе вздумается.

– Хорошо. Ты будешь Марфа.

Мужчина попытался найти в имени логику:

– Почему Марфа? Я мужчина.

– Пофигу! Я так захотела.

– Хорошо. Пусть будет так. Давай я тебя в машину отнесу.

Мама собрала мне вещи. Отдала мужчине мои документы. Он взял всё это, затем меня на руки и вышел во двор. Около подъезда стояла скорая помощь. Обычная УАЗовская «буханка». Вышел водитель и открыл задние двери, где стояла для меня коляска. Туда меня и посадили. Марфа залез вместе со мной. Машина приехала на Лубянку и заехала через КПП, где меня выгрузили и завезли вовнутрь. Этого мужчину я больше не видела. Санитар на коляске закатил в здание и поднял на лифте. Затем он закатил в один кабинет, где за столом сидел пожилой мужчина в форме. Санитар вышел за дверь. Военный заговорил со мной:

– Здравствуй, Лена. Меня зовут Александр Васильевич. Если интересно, то фамилия Бортников.

– Неа, не интересно.

Мужчина похлопал глазами. Нагловатая и прямая девочка… Он, наверное, в курсе, что я из неблагополучной семьи.

– Ну и правильно, фамилии на нашей работе не нужны. Сейчас тебя увезут на обследование. Чем больше о тебе узнают врачи, тем для тебя будет лучше. Старайся выполнять их просьбы.

Он нажал на кнопочку и в кабинет вошёл санитар, который и покатил меня дальше. Меня переодели в новую глаженую одежду. Мою собрали и унесли. От пакета с ней так сильно прелым воняло… Рентген, томография моего позвоночника, ЭЭГ. Хотели взять кровь из вены. Я с истерикой не далась. Пришёл Александр Васильевич:

– Ты чего Лен? Кровь тоже надо сдать.

– Я крови боюсь. А ещё у них вон, какая большая игла.

Александр Васильевич спросил у врачей:

– Кровь обязательно с вены нужна?

– Желательно. Нам для общего анализа.

– А если нежелательно?

– Тогда и из пальца подойдёт.

Бортников повернулся ко мне:

– Из пальца сдашь?

Я качнула головой:

– Уж лучше из пальца.

Пришла медсестра со скарификатором. Протёрла палец спиртом и стала приближаться к нему этой штукой.