Пле(мя)нница

Глава 10

Алина

Суббота, 11 июля

С тех пор, как я проснулась, прошел уже почти час, но до сих пор не могу найти в себе храбрости для того, чтобы выйти из комнаты. Слышу, как по квартире перемещается Субботин, вспоминаю всё, что произошло накануне, и понимаю, что не смогу сейчас посмотреть Егору в глаза. Я не знаю, как реагировать на то, что произошло. Моя оплошность с месячными. Его запрет идти на работу. Присланное видео со стриптизершами в ответ на мои звонки. Унизительное заявление, последовавшее от пьяной Вики в присутствии Субботина, о том, что он мне нравится. И напоследок самое убийственное… Охи-ахи, слыша которые, я до глубины души ненавидела и Вику, и самого Егора.

Не знаю, сколько бы ещё я просидела взаперти, но в какой-то момент физические потребности дают о себе знать в полную меру. Дико хочу в туалет, поэтому, набрав в грудь побольше воздуха, выхожу из комнаты. Егора в пределах видимости нет, и я чувствую облегчение.

Однако обратно скрыться в комнате бесследно не получается. Субботин зовет меня в тот миг, когда я, умывшись и почистив зубы, уже берусь за ручку двери в свою комнату.

— Иди, завтракай, — кричит он глухо.

Хочется проигнорировать его слова. Тем более, что я действительно не хочу завтракать, но не могу так поступить.

— Доброе утро, — мимолетно смотрю на Егора, входя на кухню, и тут же увожу взгляд. Сердце начинает биться сильнее. Мысли метаются, словно стая потревоженных птиц.

— Доброе, — раздраженно бросает он в ответ, громко опуская чашку на стол. — Что-то ты сегодня долго спала, — словно укоряя, замечает спустя несколько секунд.

— Устала за неделю. Легла, когда ушла к себе в комнату, и уснула сразу, как только голова коснулась подушки, — с трудом подбирая слова, объясняю. Ни за что не признаюсь, что уснула только после того, как Вика ушла, и соответственно слышала, как она кричала, когда они занимались сексом. Краска подбирается к щекам. В голове, как и ночью, начинают летать картинки того, в каких позах он её имел. Я, конечно, этого не видела, но воображение у меня, как оказалось, очень богатое.

Субботин ничего не говорит. Молчит, буравит взглядом. Очередное испытание на мою стойкость, выдержку. Нужно, чего бы мне этого не стоило, уверить Егора в том, что произошедшее вчера меня нисколько не волнует.

— Что Вика говорила?

— Сказала, что ты её бросил, — не вижу смысла врать. — Но она, наверное, ошиблась?.. — с замиранием сердца делаю предположение. Секс ведь, наверняка, у них был примирительный.

— Не ошиблась.

Не могу сдержать удивленного взгляда. Удастся ли мне когда-нибудь понять Субботина? Или это, в целом, нормальное явление для мужчин — поиметь напоследок свою бывшую?

— А почему она говорила о том, что я тебе нравлюсь? — спрашивает он несколько громче, чем прежде. Словно обвиняет в чём-то, хочет вывести на чистую воду.

Моё дыхание обрывается после этих слов. Он серьезно это спросил? Или я уже от переизбытка эмоций брежу?

— Пьяная была, наверное, поэтому и несла всякую чушь, — говорю, начиная суетиться неожиданно. Хватаюсь за чайник, тут же отдергиваю руку, чувствуя, что он обжигающе горячий. Надеюсь, что Егор не заметил моих суетливых движений.

— Тоже так подумал, — щурит он взгляд. — Забавно получилось, — растягивает слова. Наблюдает за мной. Ждет моей реакции.

— Очень, — подтверждаю, приклеивая к губам улыбку.

Забавно? Значит, он даже мысли не допускает, что это может быть правдой? Облегчение накрывает с головой. Чувствую, что нужно присесть за стол, иначе рискую опуститься прямо на пол.

— Угощайся, — предлагает он, подвигая ко мне аппетитные на вид сырники.

В горле стоит ком. Но беру один, чтобы не вызывать подозрений со стороны Субботина.

— Откуда? — интересуюсь, пробуя на вкус.

— Вика перед уходом испекла. Решила напомнить, что я потерял, когда её бросил.

Знаю, что он врет. Ведь, когда Вика вчера уходила, я ещё не спала. Продолжаю играть в игру, которую сама же и начала.

— Вкусно получилось. Она хорошо готовит.

— Я утром доставку заказал, — перебивает Егор, раздражаясь ещё сильнее. — Ты действительно поверила моим словам?

— У меня есть основание не доверять твоим словам? — спрашиваю, давясь сырником. Разговор получается странным. Мы с Субботиным словно противники, ведущие подпольную войну и ожидающие, кто первым провалит задание. Хотя какой из меня противник?

— Нет. Кому ещё ты можешь доверять в этом городе, если не мне?

— Естественно. Ты же, — я заминаюсь, пытаясь прийти в себя и выбросить из головы порочные мысли, — мой дядя.

Некоторое время мы смотрим друг другу в глаза. Конечно, я сдаюсь первая. Он ухмыляется и идет на лоджию курить. Исподтишка наблюдаю за ним, презирая себя при этом. Жадно рассматриваю широкие плечи, сильные руки, представляю, как ночью эти руки ласкали Вику. Снова чувствую ненависть к Субботину. Знаю, что это глупо, по-детски, но ничего не могу с собой поделать. Я ревную. Понимаю, что моя ревность необоснованна, что я вообще не имею никакого права ревновать Егора, но понимание всего этого не помогает избавиться от пожирающих изнутри чувств.

Субботин больше ничего не говорит. Молча иду к себе и через час слышу, что Егор уходит. Он не появляется ни в субботу, ни в воскресенье.

Приходит домой только вечером в понедельник, когда часы показывают почти десять. Я в это время сижу в гостиной, смотрю телевизор. Если честно, я ждала его появления. Очень. Во-первых, потому, что скучала. Дура! Во-вторых, потому, что сегодня, будучи на работе, узнала одну интересную новость.

— Привет, — роняет он, взглянув на меня лишь на секунду и продолжив путь в свою спальню.

Здороваюсь с его спиной и с нетерпением рассматриваю Егора. Он не в той одежде, в которой уходил из дома. Сегодня на нем брюки, пиджак, рубашка. Снова задаюсь вопросом, в который раз за прошедшее время, где он был всё это время и почему не приходил домой. Накрывает паника из-за того, что, возможно, всё это происходит из-за меня. Возможно, ему некомфортно в собственной квартире из-за того, что я здесь поселилась.

Пока я размышляю на волнующие меня темы, Субботин возвращается. Он уже переоделся. Сейчас на нём шорты и… всё.

— Ты ещё здесь? Не сбежала в свою комнату? — удивлен он. Смотрит на меня внимательно, тщательно, словно не видел несколько десятков лет.

— Я спросить кое-что хотела, — признаюсь, не смея опустить глаз ниже его шеи.

— Спрашивай, — он садится в кресло, напротив меня. Взгляд в упор. Напряжен.

— Я сегодня видела Артура, — с сомнением в голосе начинаю рассказывать.

— И?

— У него нос разбит. Под глазом синяк. И он уволился. Приходил только для того, чтобы документы забрать.

— И? — смотрит на меня вопросительно. Теряюсь от этого. Неужели он всё-таки непричастен, как и говорил Артур? А ведь я уже навыдумывала, что это именно Егор, как благородный рыцарь, бросился на защиту моей чести.

— Ничего. Просто я подумала, что… — мой голос становится еле слышен. Боже, какая же я дура.

— Что ты подумала?

— Ничего, — резко поднимаюсь с дивана. — Пойду к себе.

— Ты подумала, что с твоим другом я это сделал? — останавливает он меня колючей усмешкой.

Краска расползается по моему лицу, давая ответ на его вопрос. Не смею поднять глаз на Субботина.

— Ты ошиблась.

— Я уже поняла, — иду к выходу, собираясь спрятаться, как обычно, в своей комнате.

— Сделай мне чая, — просит он неожиданно. — С самого обеда ничего не ел.

Иду на кухню. Включив чайник, разогреваю для Егора отбивные, быстро нарезаю овощной салат. Сидеть с ним, пока он будет есть, не собираюсь. Удивительно, в какой-то момент несколько дней назад мне показалось, что мы становимся друг другу ближе и понятнее, но теперь понимаю, что это было ошибочным и поспешным решением. Пропасть между нами лишь растет.

— Посиди со мной, — говорит, входя на кухню.

— Уже поздно, — несу полную чушь. — Завтра на работу. Нужно выспаться.

— Успеешь выспаться, — нагло заявляет он, пригвождая взглядом к тому месту, где я сейчас стою. — Как вообще на работе?

— Всё хорошо. Мне нравится. Спасибо за то, что помог туда устроиться.

— Ну, это Елене Федоровне нужно сказать спасибо за то, что решила дать тебе шанс.

— Ей я уже тоже не раз говорила об этом. У неё, кстати, в четверг день рождения. А в пятницу вечером она приглашает весь отдел в ресторан.

— Развлечешься, — комментирует Егор, с наслаждением поглощая поздний ужин.

— Я ещё не знаю, пойду туда или нет.

— Пойдешь, конечно, — в его тоне слышатся злые нотки.

Настораживаюсь. Почему у него так резко иногда меняется настроение? То нормально говорит, то потом вдруг начинает раздражаться, словно вспоминая о чем-то неприятном. Во мне вина? Или на мне просто срывает злость? Узнаю ли я хоть когда-нибудь ответы на эти вопросы?

— Не знаю, — повторяю снова. Я ещё не приняла решения. Чтобы идти туда, нужен подарок. А где я его возьму? Дарить что-то дешевое стыдно, а на дорогие подарки денег нет.

— В чем причина твоего нежелания?

Молчу. Уверена, Субботин быстро догадается обо всём.

— Надеть нечего? — усмехается.

Почему мне кажется, что усмешка издевательская? Ну, почему с ним так трудно общаться? Я как на пороховой бочке, когда он рядом.

— Нет. Не в этом дело. Вопрос в подарке.

— Деньги не проблема, — выдает с превосходством.

Или мне снова чудится негатив в его голосе? Может, я на фоне своей глупой ревности просто в целом неверно воспринимаю его отношение ко мне? Ведь нет объективных причин, чтобы он ненавидел меня, испытывал раздражение из-за меня.

— Я верну после зарплаты, — обещаю, вспоминая ещё и о долге за купальник, на который он тоже давал мне деньги.

— Чем на выходных занималась? — меняет он тему, видимо, решив, что вопрос с походом в ресторан закрыт.

— Дома в основном была. Выходила пару раз на улицу, гуляла. А ты? — решаюсь всё-таки спросить.

— И я гулял, — он бросает на меня странный взгляд, затем, резко поднявшись, уходит. — Спасибо, — долетает до меня его благодарность, как я понимаю, за ужин.

Егор

Испытываю бешеное желание снова покинуть собственную квартиру. Не могу находиться здесь. Везде ощущаю присутствие Алины, её запах. Она спрашивала, где я был в выходные. Где? Где угодно, лишь бы не дома. Бежал от неё. От её глаз. От её губ. От её груди. От её бедер.

Иван, конечно, удивился, когда я остался у него ночевать и в субботу, и в воскресенье. Хорошо, вопросов лишних не задавал. Принял, как должное. Я жил у Вани полгода назад, когда у меня в квартире полным ходом шел ремонт. Даже одежду всю пока не забрал из квартиры друга.

Пили с Бероевым практически все выходные. Давно не уходили в такой отрыв. Клуб, травка, девочки, всё, как несколько лет назад, когда я только развелся и снова ощутил вкус холостяцкой жизни. Но всё равно не смог избавиться от мыслей об Алине. Трахая девчонку, с которой познакомился в клубе, думал лишь о племяннице. Представлял её на месте той, которую держал за волосы и с жадностью натягивал на член.

Услышав, что Алина уже вышла из ванной и скрылась в своей комнате, посмотрел на часы. Половина двенадцатого. Интересно, она долго засыпает?

Жадный зверь внутри меня, беспринципный, безнравственный, порочный, снова оживает. Вспоминаю миг, когда я наблюдал за спящей племянницей. Возбуждение моментально накрывает, как снежная лавина. Понимаю, что это дикость, что так нельзя, что это грязно, но все слова остаются лишь словами. Внутри всё переворачивается от того, когда представляю спящую Алину. Хочется застонать в голос от болезненного содрогания по всему телу. Хочу её. Хочу так, что в глазах темнеет.

Включаю ноутбук, пытаясь хоть немного отвлечься работой. Метод не работает. Всё равно перед глазами Алина, её манящая фигура. Иду на лоджию. Возможно, никотин поможет вытравить навязчивые мысли. Во рту горечь, горящий фильтр уже обжигает пальцы, а легче так и не становится. Меняю место дислокации. На этот раз душ. Холодный, леденящий. Кожа покрыта мурашками, но в голове по-прежнему пламя, в котором я неумолимо сгораю.

Похоть… Она опаснее любой болезни. Ты можешь быть кем угодно, хоть самим святошей, но от похоти тебе не спастись. Перед ней все равны.

После душа снова иду на лоджию, снова травлю себя никотином. Но яд похоти сильнее, он уже пропитал меня насквозь. Как зомби, иду к комнате Алины. Надеюсь, как и в прошлый раз, она уже спит. Мои надежды оправдываются. Девочка тихо сопит, положив под щеку ладошку.

Тошнит от себя. Так низко я ещё не падал в своей жизни, хотя возможностей, особенно если вспомнить бурную молодость, было предостаточно.

Не сводя с Алины глаз, аккуратно опускаюсь на кровать. Не трогаю племянницу, даже не делаю попытки. Уверен, одно единственное прикосновение к ней, и дорога в ад мне обеспечена.

Не знаю, сколько сижу рядом с ней. Чувствую дикое сексуальное желание, но даже мысленно не даю себе ни единого шанса. Единственное, что позволяю себе перед тем, как отправиться спать, ощущая болезненный стояк, это немного наклониться и вдохнуть её сладкий аромат.