Пленники судьбы

Глава 21

Клер обычно звонила девочкам каждый вечер перед тем, как те ложились спать. Люк на это время исчезал, желая избавить себя от необходимости разговаривать с ней. Однако сегодня утром, когда он, пересекая холл, уже собирался выйти, Вентура неожиданно вручила ему телефон. Он никак не ожидал, что с ним хочет говорить его бывшая супруга.

— Привет, Клер.

— Привет, Люк, — ответила она, удивленная не меньше его. — Как у вас дела?

— У нас все замечательно.

— А девочки довольны?

При других обстоятельствах Люк, вероятнее всего, опять обиделся бы на ее тон, ведь она хотела дать ему понять, что, находясь с ним, они не могут быть по-настоящему счастливы. Но состояние полного удовлетворения, в котором он сейчас пребывал, сделало его практически невосприимчивым к каким-либо шпилькам.

— Они просто блаженствуют, проводя большую часть времени в бассейне. Даже Коко и та перестала себя сдерживать.

— Что значит, перестала себя сдерживать?

— Просто стала обычным ребенком, делающим то, что присуще любой другой девочке ее возраста.

— А что, раньше она была какой-то необыкновенной?

Люк засмеялся над тем, как Клер приготовилась к обороне.

— А ты хорошо проводишь время?

— Да. — Ее голос дрогнул. — Было как в сказке. Джон лично знаком с очень многими людьми, хотя было достаточно утомительно. К тому же в этой компании я чувствовала себя не в своей тарелке, поскольку персоны были очень уж важными.

— Тебе не стоит комплексовать, Клер. Ты наверняка привлекательнее, чем все они, вместе взятые.

Его неожиданный комплимент застал ее врасплох.

— Я так не думаю, — пробормотала она, не понимая, почему он столь любезен и как к этому относиться.

— Поверь мне, так оно и есть. Я обращаю внимание на каждую женщину, которая проходит мимо по улице. Так вот, ты в триста раз привлекательнее, чем большинство из них. Я бы не женился на женщине, которая не была бы настоящей красавицей.

Последовала пауза. Этот новый добродушно-веселый Люк вызывал у Клер недоумение. Даже его голос звучал по-другому.

— Неужели ни одна итальянка с большой аппетитной задницей до сих пор не сразила тебя наповал?

— С меня вполне достаточно двух итальяночек, вертящих своими маленькими попками, которые помогают мне твердо держаться на ногах большую часть времени!

Клер засмеялась, и Люк почувствовал, что она успокаивается.

— Мы рано уехали с Барбадоса. А вернулись сегодня утром. Мне просто не терпится снова увидеть девочек. Я так по ним соскучилась!

— Они тоже по тебе скучают. Но за них не волнуйся. Главное, что вы с Джоном проводите время вместе. Они ведь не его дети, и я уверен, он хочет побольше быть с тобой наедине.

— Неправда! Он обожает их! — резко воскликнула Клер, внезапно сделавшись подозрительной.

— Я и не сомневаюсь в этом. Просто хочу сказать, что вы должны уделять больше внимания друг другу. Я с радостью отправлю их обратно, как только они вдоволь повеселятся здесь. Я получаю массу удовольствия, находясь рядом с ними. И когда они уедут, я буду скучать. — Он вдруг представил, как прощается с девочками в аэропорту, и понял, что говорил это совершенно искренне. — Я, кажется, слышу их голоса. Не клади, пожалуйста, трубку. — Это действительно были девочки. Они возвращались вместе с Сэмми, уже наплававшись в бассейне в столь ранний час. Их мокрые волосы ниспадали на спину длинными кудряшками.

— Привет, милые. А ну, догадайтесь-ка, кто вам звонит?

— Мамочка! — закричала Джуно, бросившись к телефону.

— Я передаю им трубку, Клер.

Направляясь к старинной каменной крепости, Козима окинула взглядом столь знакомую ей широко раскинувшуюся морскую гладь, которая всегда выглядела по-разному. Цвет воды постоянно менялся, красиво переливаясь всевозможными оттенками. Сегодня утром небо было лазурным, а солнце напоминало золотой диск. Яркие лучи играли в легких волнах, покрытых рябью, осыпая гребни великолепными бриллиантами. Наконец-то она могла смотреть на море, не ощущая при этом, как сердце сжимается от нестерпимой тоски. Козима знала, что, потеряв Франческо, никогда больше не сможет избавиться от этой тупой боли, ведь подобная утрата оставляет на сердце глубокий, незаживающий шрам, но теперь женщина была уверена, что обязательно найдет способ жить дальше с этой болью…

Она думала о ночи любви, проведенной с Люком. Одной ночи им было мало. Они наслаждались друг другом, пока тела не стали болеть от изнеможения, а потом лежали, словно два насытившихся льва, купаясь в трепетной истоме. Единственное, что мешало ее полному счастью, было ощущение вины перед Франческо, перед Розой, которая в последнее время все подозрительнее посматривала на нее так, словно красивые платья Козимы и ее улыбка уже сами по себе были оскорблением. Козима стыдилась того, что, пережив такую трагедию, она, оказывается, снова могла испытывать блаженство. Обычно, когда ночь окутывала землю, она начинала думать, что не заслуживает любви, но стоило первым лучам солнца озарить новое утро, как у нее снова появлялось желание жить полноценной жизнью. Жизнью, в которой было огромное море любви. И теперь Козима знала, что Франческо хотел бы, чтобы она была счастлива. Ей вспомнились слова Альбы о том, что для того, чтобы продолжать жить, иногда требуется огромное мужество.

А в это время в замке Ромина пребывала в возбужденном состоянии, ожидая приезда лондонской журналистки из издания «Санди таймз». После получасового обдумывания, в каком образе ей хотелось бы предстать перед гостьей, Ромина появилась на террасе в длинном зелено-пурпурном восточном одеянии от Пуччи поверх белых брюк и в золотистых сандалиях. Она зачесала волосы назад и крепко завязала их белым шарфом, подчеркивающим ее яркие глаза в обрамлении задорных морщинок. Распахнув стеклянные двери, Ромина вышла на террасу, благоухая дорогими духами с запахом туберозы.

Ма, Карадок и Нэнни наслаждались поздним завтраком на террасе. Джуно и Коко, вооружившись бумагой и цветными карандашами, которые им купила бабушка, были заняты рисованием, а маленький Порчи, похрюкивая от удовольствия, лежал возле них. Сэмми облачилась в белую футболку и розовые шорты, и вида ее молодых смуглых бедер было вполне достаточно, чтобы заставить Нэнни вновь испытать возбуждение.

— Всем доброе утро. — Ромина подошла к столу. Она напоминала гигантскую бабочку. — А где мой сын?

— Уехал завтракать в город, — сказала Ма. — В последнее время его очень трудно застать дома. Наверняка познакомился с какой-нибудь местной красоткой.

— Только не будем обсуждать это в присутствии детей, — по-французски сказала Ромина, взглянув на своих внучек. — Надеюсь, он не забыл о флигеле. Денис, будь другом, сходи и проверь, что там и как, хорошо? Сегодня приезжает журналистка из «Санди таймз», и я не хочу никаких неприятных сюрпризов. Надеюсь, Люк оставил ключ Вентуре, как я просила. На самом деле, с тех пор как он приехал сюда, он очень рассеян.

— Он еще молод, Ромина, — сказал Карадок, защищая Люка. — Пусть сорвет с дерева сочный плод. Твой сын заслуживает того, чтобы немного повеселиться.

— Конечно же, заслуживает. Но он пообещал найти нашего незваного гостя.

— Чтобы мы связали негодника и поджарили на вертеле, — прибавила Ма.

— А вдруг это симпатичная девушка… — вставил слово профессор.

— Ну, тогда мы принесем ее в жертву Люку, — усмехнувшись, сказал Нэнни.

— А не слишком ли это для нее? — парировала Ма. — Мы ведь не собираемся удостаивать ее награды за незаконное вторжение.

— И за стресс, который я испытала по ее вине, — добавила Ромина.

— Разве полиция оказалась бессильной что-либо сделать? — спросил Карадок.

— Ну конечно. Эти карабинеры только и знают, что ходят с важным видом, облачившись в летнюю униформу с позолоченными эполетами на плечах. Безусловно, они выглядят очень стильно, но, к сожалению, столь же бесполезны, как манекены, выставленные в витринах магазинов.

Закончив пить кофе, Нэнни откинулся на спинку стула. Его живот заметно округлился, став похожим на бурдюк.

— Думаю, наш незваный гость поселился здесь надолго, возможно, даже на все лето, — вяло произнес он. — А я пока собираюсь забраться в шезлонг, закрыть глаза и поразмыслить о великих философах античности.

— Смотрите не перетрудитесь! — предупредила Ма. — Так можно и извилину потянуть.

— Белла донна! — вздохнул Нэнни. — Я был бы рад согласиться с вами, если бы не столь очевидный факт: в моей бедной голове совершенно нечего тянуть.

— О, я уверена, что в этом черепке все же найдется одна или две маленькие извилины!

— Ну что ж, если вы отыщете их, обязательно скажите мне. Вы меня просто осчастливите.

Ромина покачала головой. На ее лице появилось выражение ласкового порицания.

— Если бы ты меньше пил и курил, занимался спортом и потреблял вдвое меньше пищи, то наверняка отыскал бы у себя в черепной коробке гораздо больше извилин, чем две!

Нэнни быстро побрел прочь, пересекая террасу.

— А люди еще удивляются, почему я никогда не был женат!

В это время Люк завтракал в траттории. Розы пока здесь не было: она должна была прийти позже. Козимы же, похоже, сегодня вообще не будет. Он хотел позвонить ей, но осторожничал, опасаясь, что трубку возьмет ее кузина. Люк решил купить своей возлюбленной мобильный телефон, когда отправится с дочурками в аэропорт. Ему хотелось иметь возможность связаться с ней в любой момент. Он вдруг подумал, что какой бы чарующей ни казалась Инкантелария, она словно навеки застряла в прошлом, несмотря на спутниковые тарелки и Интернет.

Откинувшись на спинку стула и наслаждаясь возможностью в одиночестве отведать круассаны и кофе, Люк вновь и вновь прокручивал в памяти минувшую ночь, вспоминая аромат женского тела, его вкус, то, каким оно было на ощупь, страстные стоны возлюбленной и возбужденно-хриплый смех. Поначалу ему почему-то показалось, что в постели Козима будет вести себя как скромная девственница. Она ведь выглядела как монашка в своем траурном одеянии. Однако ее любовь оказалась неистовой. Это была страсть женщины, которая знала толк в чувственных наслаждениях, и ее страстность покорила Люка. Он даже не мог припомнить, чтобы когда-нибудь прежде так наслаждался женщиной. Козима словно состояла из многочисленных пластов, и он, едва сдерживая нетерпение, переходил от одного к другому. Его эротические мысли были прерваны внезапным появлением Стефании, которая приехала в город, чтобы сделать покупки.

— Не возражаете, если я присоединюсь к вам? — спросила она, снимая солнцезащитные очки.

— Пожалуйста. Что тебе заказать?

— Я бы не отказалась от чашечки эспрессо. Скажите, ну разве не прекрасное утро?

— Просто великолепное, — согласился Люк, подняв руку, чтобы привлечь внимание Фиеро. — А куда ты подевала своего отца?

— Он остался там, в замке.

— Ага, кот из дома…

— Да-да, а тем временем мышка идет за покупками. — Она засмеялась, встряхнув волосами. — И заодно осматривает местные достопримечательности. Церковь тут просто восхитительная. Хотя трудно представить, чтобы находящаяся в ней статуя могла когда-либо мироточить кровавыми слезами. Она выглядит столь же прочной, как и любое другое изваяние, которое мне приходилось видеть.

— Чудеса не поддаются объяснению.

— Так же, как и волшебство.

Люк отрицательно покачал головой.

— Существует огромнейшая разница между чудесами и волшебством. Ну да ладно. Лучше скажи мне, Стефания Кейт, сколько рассчитывающих на твою симпатию молодых парней ты оставила в Йоркшире?

Роза спускалась по склону холма, направляясь в город. Последнее время она чувствовала постоянное раздражение. Чем больше Козима смеялась, тем сердитее становилась Роза. Как вообще можно было так внезапно измениться? Такую метаморфозу можно объяснить только тем, что все ее предыдущие страдания были лишь блефом, этаким пассивно-агрессивным способом привлечь к себе внимание. Альба не соглашалась и бранила свою родную дочь за то, что та смела говорить о сестре подобные вещи. Она защищала свою племянницу со свирепостью тигрицы. По ее мнению, Козима нуждалась в катализаторе, который ускорил бы ее выход из затянувшейся депрессии. Ее неудавшаяся попытка самоубийства лишь показала, насколько сильно она хочет жить. А Люку удалось убедить ее, что для нее еще не все потеряно и что она может снова чувствовать себя привлекательной и способной на любовь к мужчине. Не оставалось ни капли сомнения, что он очень сильно волновал Козиму, однако Роза не могла и не хотела верить в то, что Люк мог ответить на ее чувства.

Подойдя к траттории, она увидела, что он сидит там в своих темных очках, небесно-голубой рубашке, и его обаяние опять ударило ей в голову, словно вино. Он смеялся, болтая с какой-то очень юной особой, которую ей никогда не приходилось здесь видеть раньше. Ярость Розы немного утихла. Если бы он был влюблен в Козиму, то не заигрывал бы вот так, в открытую, с другой женщиной.

Когда Роза вошла на террасу, Люк помахал ей рукой, отчего сердце девушки бешено забилось, готовое выскочить из груди. Она заметила, как он с выражением явного одобрения пробежал глазами по красному топу, обтягивающему ее грудь, и облегающим голубым джинсам, задержав взгляд на ее красивых ярко-красных ноготках, выглядывающих из сандалий на высоких каблуках.

— Как ты умудряешься ходить на таких каблучищах? — спросил он.

— Долгие годы тренировок, — ответила Роза, с кокетливым видом принимая соблазнительную позу. — Мои ноги не созданы для туфель на плоской подошве. — Она повернулась к его спутнице, явно ожидая, что он их представит.

— Познакомься с моей старой знакомой Стефанией. Она приехала из Англии.

Роза тепло заулыбалась, пожимая ей руку.

— Приятно познакомиться с подругой Люка. Сейчас Люк и мой хороший друг! — Она присела, не дожидаясь приглашения. — Ну и как ваши дела?

— Хорошо, — сказал Люк. — Мама хлопочет, ожидая приезд журналистки из «Санди таймз».

— Скажи ей, что она всегда может обратиться ко мне. Если ей любопытно узнать правду об Инкантеларии и всех убийствах и скандалах, которые здесь произошли, я в полном объеме располагаю интересующей ее информацией. Я до сих пор храню все газетные вырезки, которые имеют какое-либо отношение к убийству моей бабушки.

— Не боишься, что мать поколотит тебя за то, что ты сплетничаешь?

— Не сплетничаю, Люк, а излагаю факты. И они больше ни для кого не секрет. Каждый, кто жил здесь в то далекое время, знает, что тогда случилось. Моя семья пробовала сохранить все в тайне, но разве это было возможно? Люди трепали языками, а журналисты все подробно записывали. К тому же Валентина моя бабушка и я имею полное право делать все, что захочу, с той информацией, которая мне известна. Кроме того, вся эта история — дела давно минувших дней, и она поистине стала легендой. Так что моей маме пора бы уже успокоиться, как это сделал мой отец, и позволить каждому насладиться чтением отличного повествования!

— Ваш отец знаменитый Панфило, — произнесла Стефания. — Надеюсь, мне выпадет случай познакомиться с ним.

— А вы здесь ненадолго? — спросила Роза, делая вид, что очень огорчена. — Какая жалость! Мой отец — удивительнейший человек. Он способен нравиться каждому. Я собираюсь прийти с ним на фотосессию, — сказала она, обращаясь к Люку. — Я бы очень хотела увидеть замок. С тех пор как я была там в последний раз, прошло довольно много времени.

— Флигель — единственное строение, которое ты узнаешь.

— Флигель. — Глаза Розы загорелись. — Это тайное любовное гнездышко маркиза. От этого места веет волшебством.

Люк вдруг подумал о Козиме.

— С этим утверждением, Роза, я вынужден полностью согласиться.

Он очень расстроился, что Козима не появилась в траттории, хотя не очень удивился ее отсутствию. Он ведь пообещал ей пощадить чувства Розы, поэтому встречаться в ресторане их семьи было крайне неловко. Но они все же договорились вновь поужинать вместе сегодня вечером. После чего Люк рассчитывал отвезти Козиму в домик маркиза. Дни проходили за днями, но никто не находил новых улик, указывающих на проникновение загадочной незнакомки во флигель. Поэтому Люк был почти уверен, что их таинственная девочка из сказки о медведях исчезла навсегда, наверняка решив спать в каком-нибудь другом месте или же не на шутку испугавшись столь неожиданной решимости хозяев поймать ее.

После ленча в замке Коко и Джуно сказали «до свидания» своим дедушке и бабушке, которые нежно обняли их на прощанье.

— Вы же приедете к нам снова, мои милые внученьки? — приговаривала Ромина, не в силах сдержать слез. — Я уже так привыкла к вашим звенящим голосам, доносящимся из бассейна. Я буду ужасно скучать по вас.

Билл легонько похлопал по их маленьким головкам, словно они были собачками, но его взгляд был полон безграничной нежности и любви.

— К тому времени как вы вернетесь, я уже закончу грот, — с гордостью сказал он.

Коко старалась выглядеть заинтересованной, хотя она вряд ли догадывалась, что этот грот из себя представлял.

— Я буду скучать по Гриди, — сказал Карадок, поглаживая гусеницу.

— Его нельзя трогать! — закричала Джуно, убирая игрушку и прижимая ее к себе.

— Развод ужасная вещь, — сказал Ромина, наблюдая, как девочки уходят.

— Все же это лучше, чем прогнивший брак, — произнес Карадок. — Наполненный ненастьем, бесконечными ссорами, неопределенностью… Несмотря ни на что, дети обласканы обоими родителями и им не нужно с ужасом наблюдать, как два человека, которых они любят больше всего на свете, без конца ссорятся друг с другом.

— Но теперь я вряд ли когда-нибудь увижу их.

— Ты теперь еще чаще сможешь видеться с ними, помяни мое слово. Посмотри на своего сына. Когда они приехали сюда, он не знал, с какой стороны к ним подойти, а сейчас полюбуйся, какой он заботливый папаша. Девочки обязательно вернутся.

Люк сел в машину и помахал всем рукой, отъезжая от замка по подъездной дороге. Немного поболтав, они вскоре замолчали. Наблюдая за грустными лицами своих пассажирок, он прекрасно видел, что всем троим очень не хотелось уезжать. Он попытался было их подбодрить, но вскоре вернулся к своим мыслям, удивляясь тому, как они сблизились друг с другом всего за неделю. Сэмми, включив радио, слушала итальянскую поп-музыку. Взглянув на девочек в зеркало заднего вида, Люк решил, что Италия явно пошла им на пользу. Обе выглядели счастливыми и имели здоровый цвет лица, глазенки светились, а щечки заметно порозовели. Коко перехватила его взгляд.

— Не забывай звонить мне каждый вечер перед сном, хорошо, Коко? — Она кивнула, и взгляд ее наивных глаз заверил его в том, что так оно и будет.

Люк снова сосредоточился на дороге, чувствуя, как сердце переполняет несказанная радость. Благодаря их укрепившимся отношениям его старшая дочурка распустилась, словно бутон. Хотя глаза девочки по-прежнему были не по-детски умны и проницательны, она улыбалась с невинностью ребенка.

В аэропорту обе девочки с большой неохотой вылезли из машины. Джуно взяла отца за руку, крепко прижимая Гриди к груди. Коко шла рядом с Люком, с важным видом неся свою розовую сумочку.

— Что ты там хранишь, милая?

— Да много чего.

— Ну например?

— Например, сэндвичи, которые приготовила Вентура, печенье, карандаши и бумагу. Я собираюсь нарисовать для тебя картину в самолете.

— Мне бы очень этого хотелось, — сказал Люк.

— И я тоже собираюсь нарисовать тебя! — поспешила сказать Джуно, чтобы не отстать от сестры.

— Я нарисую замок, а еще бабулю и дедулю, которые машут нам на прощанье рукой.

— А я собираюсь нарисовать тебя в виде непослушного крокодила! — воскликнула Джуно, весело захихикав. — С большущими белыми зубами и длинным чешуйчатым хвостом.

— Попросите маму, чтобы она выслала мне ваши рисунки. Я повешу их в своей спальне.

— А мы скоро сможем вернуться сюда? — спросила Коко.

— Как только у вас начнутся каникулы.

— Обещаешь?

— Обещаю, — сказал Люк, прижав дочь к груди. — Я буду вас очень ждать.