Пленники судьбы

Глава 23

На следующее утро, когда Люк не спустился вниз, Ромина повела Фийону в тратторию в надежде найти Розу. Если кто и мог помочь в ее расследовании, так это очаровательная и словоохотливая дочь Альбы.

Был пасмурный день. Серые тучи наползали с востока, угрожая дождем. Фийона переоделась в джинсы, розовые сандалии, белую футболку и джинсовую курточку. Ее огромная сумка свисала с плеча, словно на нее наложили епитимью. Ноздри Ромины раздувались от мускусного запаха ее духов. Фийона выглядела так, словно ей совсем не помешало бы тщательнейшим образом помыться с мылом и щеткой. «Что это еще за новый тип англичанки? — возмущенно подумала Ромина. — Такое впечатление, будто она хронически грязная».

Они нашли Розу на террасе в компании Фиеро. Увидев Ромину, она улыбнулась и помахала рукой.

— Буон джорно.

— Буон джорно, Роза. Я привела человека, который хотел тебя увидеть. — Ромина жестом показала Фийоне, чтобы та подошла.

— Меня зовут Фийона Притчетт. Я журналистка «Санди таймз», — сказала она на чистом итальянском языке.

Роза была под впечатлением.

— Вы говорите очень хорошо!

— Стараюсь, как могу, — скромно ответила Фийона. — Мне нравится практиковаться. Единственная возможность, которой я пользуюсь с этой целью в Лондоне, это перекинуться несколькими фразами с официантами. — Она посмотрела на Фиеро, и глаза молодого человека загорелись, радостно ответив на ее немое послание.

— Кофе, синьорина? — спросил он, улыбаясь ей в ответ.

— Пожалуйста, чашечку черного.

— И мне то же самое, Фиеро, — сказала Роза.

Фиеро, повернувшись на носках, быстро исчез в здании.

— Так вы, я слышала, пишите статью о замке? — спросила Роза. — Может, нам присесть? Завтрак за счет заведения, — с важным видом добавила она. — Я знаю абсолютно все, что касается того места. Мою мать зовут Альба, она дочь Валентины. Так что спрашивайте. Это моя любимая тема для разговора.

— А я вынуждена вас оставить, — сказала Ромина, глядя на часы. — У меня масса дел дома. Вы же понимаете, столько людей…

— Дайте нам один час, если это устраивает Розу, — предложила Фийона.

— Да хоть все оставшееся утро, — ответила Роза. — Сегодня немного народу, да и Фиеро, если что, поможет. — На какое-то мгновение ее лицо стало угрюмым. — Козима вряд ли объявится здесь сегодня. Она вернулась домой в четыре часа утра и до сих пор в постели! Какая внезапная перемена! Какое разительное перевоплощение. Она поистине заслуживает «Оскара»!

Ромина сощурилась, вдруг вспомнив: около четырех она услышала, как подъехало к замку авто, а немного позже раздалось радостное посвистывание сына. Так вот, оказывается, из-за кого Люк так бодро разгуливал в столь ранний час.

— А ваша мама согласится поговорить со мной? — Поставив магнитофон на стол, Фийона нажала кнопку.

— Нет, она не желает даже приближаться к замку. Ее бесит то, что его восстановили. Думаю, ей бы очень хотелось, чтобы этому зданию позволили разрушиться до основания. Ей вряд ли понравится то, что я сейчас разговариваю с вами, однако она забывает, что Валентина была моей родной бабушкой. Вы знаете, я на нее невероятно похожа.

— К сожалению, не сохранилось ни одной фотографии… — начала было Фийона.

— Однако есть портрет. Постойте, я сейчас принесу его. — Как только Роза бросилась за портретом, вернулся Фиеро с чашечкой кофе для Фийоны.

— Может, желаете еще чего-нибудь? — спросил он.

— Я бы очень хотела, чтобы ты поговорил со мной. Ведь только так мне удается попрактиковаться в итальянском языке, — ответила она, кокетливо улыбаясь. Фийона обхватила сигарету своими яркими губами. Фиеро тут же щелкнул зажигалкой. Она подалась вперед, поддерживая его руку своей.

— Ты очень молод, Фиеро.

— Мне двадцать пять, — ответил он, совершенно обезоруженный хищным выражением ее лица. Она, не стесняясь, оглядывала его с головы до ног.

— Итальянские мужчины более искусны в амурных делах, чем англичане. Скажи, ты хорош в постели?

Фиеро облизал верхнюю губу.

— Вы ведь сами прекрасно знаете, какие мы, итальянцы, любовники. Можно сказать, что мы живем только ради того, чтобы заниматься любовью. Мы живем ради женщин.

— Жаль, что я здесь совсем ненадолго, иначе мы могли бы заключить сделку. Я бы учила тебя английскому языку, а ты меня — итальянскому. Понимаешь, к чему я клоню? — Он закивал, от волнения раздувая ноздри, как паруса. — Но, пожалуй, мы сделаем это как-нибудь в следующий раз.

Вернувшись с картиной, которая висела прямо в доме, с изображением полулежащей обнаженной женщины, Роза, вероятно, даже не заметила похотливого блеска в глазах Фиеро. Она протянула полотно Фийоне.

— Сейчас никто не обращает на него внимания. Но это и есть портрет Валентины, который нарисовал мой дед.

Фийона прочитала надпись внизу: «Валентина. Томас Арбакл, 1945».

— Ну разве она не прекрасна?

— Она очень привлекательна, — сказала Фийона. — Порочная улыбка. Вы с ней чрезвычайно похожи, — добавила она, улыбаясь Розе.

Роза была счастлива, как дитя.

— Я не столь порочна, как она. Но в глубине души завидую той жизни, которую вела моя бабушка.

— Вы замужем?

— Да, и у меня трое детей. Одним словом — все как у всех!

— Валентина вряд ли стала бы грешить, если бы не испытание войной. Она заводила любовников исключительно для того, чтобы выжить.

— Не думаю, что она встречалась с Люпо Бьянко с той же целью. Он был для нее билетом в аристократическое общество Неаполя. Находясь рядом с ним, она могла бы стать совершенно другим человеком.

— Простая деревенская девчонка, которую нашли мертвой в бриллиантах и мехах, — сказала Фийона, вспомнив, что писали газеты об этом убийстве. — Какое ужасное потрясение для вашего дедушки.

— А ведь в тот роковой день они должны были пожениться. Какая романтика — неожиданно увлечься прекрасным иностранцем! Вы знаете, говорят, что статуя Христа впервые за все годы существования не замироточила именно тогда, словно предрекая ужасную трагедию.

— И вы верите в это?

— Не совсем. А еще говорят, что она снова прольет слезы лишь в том случае, если все духи упокоятся с миром.

— Неужели люди все еще верят, что дух старого маркиза бродит по замку?

Роза вдруг стала очень серьезной.

— За эти годы произошло много странного. Мой муж полицейский. Перед тем как Ромина приобрела этот замок, десятки жителей нашего городка неоднократно наблюдали, как в комнатах мерцали огни свечей, а также слышали странные звуки и шум, доносившиеся оттуда. И никто, кроме Юджина, не отважился пойти туда. Он необыкновенно смелый человек.

— И что ему удалось выяснить?

Роза пожала плечами.

— Ровным счетом ничего. Я там тоже побывала много раз. Это место не пугает меня. От замка, лежащего в руинах, веяло чем-то прекрасным. Сейчас он уже совсем не такой, как был тогда.

— Не думаю, что вам приходилось встречаться лицом к лицу с призраком, — сказала Фийона, выпуская дым.

— Я не верю в привидений. — Роза, отмахнувшись, засмеялась. — Но я бы не исключала из списка подозреваемых живого призрака, который ходит крадучись и пытается напугать людей. Ромина жаловалась на то, что кто-то частенько бывает в их флигеле. Она рассказала моему мужу, что кто-то спит внутри постройки, и убедила его прийти и взглянуть на все собственными глазами.

— Ромина, бесспорно, эксцентричная особа, однако она не произвела на меня впечатления чересчур суеверного человека.

— Но ведь она же родом из Северной Италии. А это, знаете ли, совершенно другое дело. Люди, живущие здесь, мыслят очень примитивно.

— Так вы не верите в то, что маркиз слоняется ночью по замку, раскаиваясь в том, что убил свою возлюбленную?

— Ну конечно же нет! Просто кто-то решил пошутить. А может, жители Инкантеларии придумали все это для того, чтобы не позволить никому приобрести замок и превратить его в отель. Они ценят покой и очень гордятся своей историей. Люди хотели сохранить это строение в его первозданном виде, устроив тут место поклонения. Однако они просчитались.

— Можно мне процитировать ваши слова?

— Цитируйте меня по своему усмотрению. Можете даже напечатать мою фотографию. В конце концов, я ведь копия Валентины.

— А нельзя ли воспользоваться рисунком вашего дедушки?

— Ни за что! — захлебываясь, произнесла Роза, убирая портрет. — Если только вы не хотите, чтобы в Инкантеларии произошло очередное убийство.

— А это правда, что ваш двоюродный дядя убил маркиза из мести?

— Да, прямо там, в замке.

— Вы знаете, где именно?

— В гостиной, когда он сидел на кожаном стуле. — Роза медленно провела рукой по шее. — Они зарезали его, как свинью.

— Они?

Девушка вздрогнула.

— Я хотела сказать, он, — поправилась она, зардевшись. — То есть Фалько.

Фийона призадумалась.

— А… понимаю.

— Собственно, полиция никогда и не занималась тщательным расследованием убийства Валентины. Они решили, что она очутилась не в том месте и не в то время, став жертвой вооруженных разборок мафиози. Они и представить себе не могли, что это, напротив, Люпо оказался не в том месте и не в то время и что он просто стал случайным свидетелем того, как маркиз расправился с Валентиной. — Она с заговорщическим видом подалась вперед. — На самом деле он убил бедняжку, не желая, чтобы мой дед увез ее в Англию. Вероятно, считая, что если она не может принадлежать ему, то другому и подавно. Думаю, старый маркиз был проницательной бестией. Держу пари, он прекрасно знал о существовании других любовников и вряд ли имел что-либо против. Помню, моя мама рассказывала мне о его страсти к коллекционированию красивых вещей. Он слыл настоящим эстетом. И Валентина просто была его очередным приобретением. Но когда она влюбилась в моего дедушку, маркиз не мог с этим смириться. И в порыве гнева, действуя себе же во вред, он убил это бедное создание, которое так любил, чтобы она не досталась никому. Странно, что эта история еще не экранизирована.

— После того как люди прочитают мою статью, вполне возможно, в скором времени она появится на экране. Журнал должен выйти двухмиллионным тиражом.

Глаза Розы округлились.

— Вы хотите сказать, что два миллиона людей будут читать обо мне?

Фийона тут же поспешила подлить масла в огонь ее тщеславия.

— Да, два миллиона людей будут читать о вас и о вашей семье.

— О Мадонна! Подумать только! А знаете, я ведь всегда мечтала сыграть в кино, из меня бы вышла замечательная актриса.

— Не сомневаюсь, — совершенно искренне сказала Фийона.

Роза вдруг стала задумчивой.

— Как бы мне хотелось, чтобы какой-нибудь заморский красавец осыпал меня бриллиантами и увез отсюда подальше.

— А разве вам тут не нравится?

— Здесь такая тоска. Я прекрасно понимаю, почему Валентина ступила на скользкую дорожку. Даже если бы не было войны, она все равно попыталась бы сделать так, чтобы ее жизнь била ключом.

В двадцать минут двенадцатого Ромина приехала за Фийоной. Роза и журналистка все еще беседовали. Фиеро кружил над ними, словно мотылек, привлеченный пламенем Фийоны.

— Вы еще не закончили? — спросила Роза.

— Уже закончили, — ответила Фийона, выключая магнитофон. — Благодарю вас, Роза, вы были очень интересной собеседницей. — Она помахала Фиеро. — Увидимся позже.

У Розы был обиженный вид.

— Вы хотите взять интервью и у Фиеро?

— Мне бы хотелось поговорить с как можно большим количеством людей. Не люблю, когда от меня ускользает хоть малейшая информация.

— Ему ничего не известно.

Фийона покачала головой.

— Я думаю, что каждый что-нибудь да знает. — Она подмигнула Фиеро. — Увидимся сегодня вечером.

Вернувшись в машину, Ромина спросила у журналистки, удалось ли той услышать что-нибудь интересное.

— И немало, — весело ответила она. — Звезда Валентины снова взошла на небосклоне.

— Наивность молодости. Роза не хочет замечать, насколько омерзительна эта история, ее прельщает лишь ее очарование.

— Рассказ Розы станет превосходным материалом для публикации.

— И все же вам следует пообщаться с ее матерью.

— Она явно не захочет ни о чем говорить.

— А жаль. Уверена, ее видение случившейся трагедии пролило бы свет на события минувших дней.

— Роза случайно намекнула на то, что в убийстве маркиза принимал участие не один человек.

— А я-то думала, что Фалько действовал в одиночку.

— Возможно, у нее это случайно сорвалось с языка.

Ромина пожала плечами.

— Я спрошу у своего сына. Думаю, он сблизился с этой семьей теснее, чем можно предположить.

— Эта деталь является очень существенной для написания статьи. Мне хотелось бы получить факты, полностью соответствующие действительности.

— О, положитесь на меня.

В полдень, когда Роза вернулась домой, Козима все еще находилась в спальне. Роза прождала все утро, чтобы поговорить с ней, но наконец ее терпение лопнуло. Дойдя до последней ступеньки, она услышала, как ее кузина что-то тихонько мурлычет себе под нос. Роза даже не потрудилась постучать, а просто потянула за ручку двери и зашла внутрь.

Козима сидела за туалетным столиком, разглядывая свое отражение в зеркале. В ее ушах сверкали роскошные бриллиантовые сережки. Роза так и ахнула от изумления, охваченная порывом неконтролируемой зависти и гнева одновременно.

— Тебе следовало бы постучаться! — воскликнула Козима и, тотчас закрыв мочки руками, попыталась спрятать украшение.

— Да я их уже заметила, дура! Не думай, что мне неизвестно о ваших с Люком отношениях. Я видела вас вместе. Так это он подарил тебе бриллиантовые серьги?

— Да, — сказала Козима, взяв себя в руки.

— Я рада за вас, — живо произнесла Роза.

— Неужели?

— А почему бы и нет? Я не испытываю к Люку никаких чувств. Конечно, мне нравится флиртовать с ним, но это ничего не значит, — я ведь замужняя женщина.

— Что ж, сейчас мне искренне жаль, что я ничего не рассказала тебе раньше.

— А с какой стати тебе было рассказывать? Я-то ведь не считаю себя обязанной делиться с тобой сокровенными тайнами.

Козима не могла не заметить того, что Роза напряжена. Ее кажущееся спокойствие, наверняка стоившее ей невероятных усилий, приводило ее в замешательство. Козиме показалось, что кузина готова чем-нибудь в нее запустить.

— Люк подарил мне их прошлой ночью, — призналась Козима.

— А можно на них взглянуть? — Роза присела рядом на кровать. Козима с минуту колебалась, затем сняла серьги и протянула своей кузине. Роза быстренько продела серьги в уши и устремила взгляд на свое отражение в зеркале, умиляясь, как малое дитя.

— Я никогда ничего красивее не видела, — прошептала она. — Они, должно быть, стоят целое состояние. Столько же, сколько и дом. Люк наверняка миллионер. Поверь, ты нашла настоящего богача.

— Я вообще никогда не ставила целью найти мужчину, — взволнованно сказала Козима.

— А мне следовало бы быть немного похитрее, но, выходя замуж за Юджина, я была слишком молода и простодушна… Я ничего не понимала в жизни, и мне просто не хватило мудрости зрелой женщины, которая сейчас есть у тебя. — Роза вздохнула. — Прекрасно. Но где ты собираешься носить это украшение? Неужели Люк увезет тебя в Неаполь?

— Нет. Я буду надевать эти серьги для него.

— А что, если он увезет тебя в Лондон?

Козима пришла в ужас.

— Я ни за что не уеду из Инкантеларии.

— Почему бы и нет? Я бы все, что угодно отдала, лишь бы навсегда покинуть этот сонный городишко.

— А я не могу! — надломленным голосом сказала Козима.

— Но почему бы тебе все-таки не подумать над этим?

— Потому что я ни за что не покину Франческо.

Все утро Люк провел в постели. На дворе небо затянули серые тучи, предвещая дождь, но его душа ликовала и пела. Люк просто не мог поверить в свое счастье, радуясь тому, что так внезапно и круто, почти на 180 градусов, повернулась его жизнь и что причиной этому стала одна-единственная женщина из волшебного маленького городка. Покидая Англию, Люк бежал от своего никчемного двадцатилетнего существования. Он был совершенно потерян и опустошен, не знал, как жить дальше, словно поплавок, бесцельно покачивающийся на волнах. Но теперь его существование приобрело смысл, который он видел в том, чтобы дарить любовь Козиме и своим детям. Именно этого чувства ему так не хватало все эти годы. То, что Люк переживал сейчас, не имело ничего общего с эгоистическим проявлением любви, которую он когда-то испытывал к Клер, и тем более даже отдаленно не было похоже на то, что он ощущал по отношению к своим дочерям. Это новое охватившее его чувство называлось истинной любовью, любовью с большой буквы, которая способна заставить человека пожертвовать ради нее собственными интересами, которая учит любить другого больше, чем себя. И осознание этого вселило в него невероятную энергию. Люк больше не мог лежать в постели и, прихватив с собой полотенце, отправился поплавать в маленькой бухточке.

— Он влюблен, — сказала Ма, наслаждаясь вкусом «Кровавой Мэри», которую подали перед ленчем.

— Но не в мою девушку, — радостно добавил Карадок. — Держу пари, что его избранница — печальная вдова.

— Та, которая потеряла маленького сына?

— Да… Вот уж никак не думала, что Люк раскусит этот крепкий орешек, — произнесла Ма.

— Люк очень красивый и обаятельный, — сказала Стефания. — Так что я совсем не удивлена. А официантка из траттории просто сходит по нему с ума.

Глаза Карадока загорелись.

— Так это и есть моя девушка! Она и от меня без ума!

— Пофантазируйте, пофантазируйте… — фыркнула Ма. — Ну что за глупый старик!

— Мечтать никогда не поздно, — возразил Нэнни, размышляя о том, куда подевалась эта моложавая журналистка с шаловливыми глазами.

— Надеюсь, они поженятся и он подарит ей другого ребенка, — задумчиво произнесла Стефания.

Отец похлопал ее по колену.

— Ты навсегда останешься неисправимым романтиком, Стефанула!

— У этого семейства дурная наследственность, — мрачно произнесла Ма. — На месте Люка я бы держалась от него как можно дальше. Подумать только, родной дедушка Козимы совершил убийство прямо здесь, в этом замке, зарезав маркиза, как свинью! А ее двоюродную тетушку, которая заводила романы направо и налево и в итоге обвела вокруг пальца всех любовников, убили по пути в Неаполь. Я бы триста раз подумала, прежде чем совать свой нос в это корыто!

Карадок покачал головой.

— Да у всех нас в семье не без урода. Однако человека нельзя осуждать только за то, что его предки когда-то согрешили.

— Вот помяните мои слова, профессор. Не забывайте, впервые вы услышали это именно здесь, из моих уст. Из этих отношений не выйдет ничего хорошего.

Когда Люк вернулся с пляжа, с разрумянившимся от плавания лицом и мокрыми волосами, стоявшими торчком, Ма отложила в сторону очки, полная решимости первой задать ему вопрос.

— Привет, Люк. А мы тут судачим о тебе, — сказала она своим громким голосом.

Он бросил в ее сторону озадаченный взгляд.

— И по какому поводу?

— Да вот интересуемся, что тебя так настойчиво манит в город? Наверняка не чашка кофе, — произнесла Ма. Он улыбнулся всем, очень похожий сейчас на школьника, который собирается объявить, что он выиграл приз.

— Эта улыбка объясняет все! — прокомментировал Карадок. — Ты напоминаешь кота, которому достались все сливки!

— Ты однозначно влюблен. Вопрос только в кого именно? — спросила Ма.

— Не говори ей, — засмеявшись, посоветовал Нэнни, покуривая сигарету. — У настоящего джентльмена память коротка.

— Наверняка это вдова, — сказал Карадок. — Я ведь прав, не так ли?

Люк сел.

— Неужели мои чувства столь очевидны, что о них можно так легко догадаться?

— Счастье очень заразительная штука. И твое не оставило нас равнодушными.

— Более того — мы ужасно завидуем тебе, — сухим тоном добавила Ма.

Люк беспомощно взглянул на Стефанию.

— Что же мне делать?

— Вы взываете за помощью ко мне?!

— Ты молода. Скажи-ка, хотелось бы тебе, чтобы твоя личная жизнь обсуждалась вот этой компанией эксцентричных людей?

— Ну если бы они обсуждали это доброжелательно, то я была бы не против.

— Хорошо, сдаюсь, — ответил Люк. — Да, я влюбился и готов трубить об этом на весь белый свет, но она хочет сохранить наши отношения в тайне.

Ма сощурила глаза.

— На твоем месте я бы не на шутку разволновалась.

— Волноваться? С какой стати?

— А зачем ей таиться? Она что, замужем?

— Нет, уж точно не замужем, — сказал Люк.

— Ага, так это все-таки вдова! — Карадок, ликуя, захлопал в ладоши, вскинув свои изуродованные артритом старческие руки.

В этот момент появилась Ромина, только что вернувшаяся из города. При виде ее очаровательной спутницы Нэнни натянулся как струна. Он с сожалением отметил, что на Фийоне уже не было ажурных колготок, вместо них она надела джинсы. Старик почувствовал, что его бросило в жар, но это ощущение было невероятно сладостным. Сделав глоток мартини, Нэнни с вожделением уставился на журналистку.

Казалось, Фийона никогда не теряла бдительности, напоминая настороженную лисицу. Она устремила на Нэнни взгляд своих миндалевидных зеленых глаз, соблазнительно облизнув губы.

— Скажи-ка, Нэнни, а как ты смотришь на то, чтобы немного пройтись перед ленчем? Я бы с превеликим удовольствием помочила пальчики в море.

Как только Фийона исчезла в стенах замка, чтобы переодеться для прогулки, внезапно появилась Вентура, держа в руках телефон.

— Просят синьора Люка.

Он взял трубку, полагая, что звонит Клер. К его удивлению, это была Фрейя.

— Привет, дорогая, какая приятная неожиданность!

— Как твои дела? — спросила она натянутым голосом.

— Отлично. Я словно в раю. А когда ты собираешься приехать сюда?

— Возможно, скорее, чем ты думаешь.

— О…

— Помнишь, когда мы последний раз виделись, ты поблагодарил меня за то, что я оказалась рядом в трудную для тебя минуту?

— Конечно. Для этого и существуют друзья. Но ты ведь не попала в беду, правда?

— Ты ошибаешься, Люк. И теперь настала твоя очередь подставить мне плечо.

Он почувствовал, как у него внутри что-то тревожно оборвалось.

— Тебе нужна моя помощь? Но что случилось?

— Майлз закрутил роман на стороне.

Люк сначала хотел рассмеяться над абсурдностью этой мысли, однако ее голос был таким печальным, что он взял себя в руки.

— А ты в этом уверена?

— На все сто, Люк. Что мне теперь делать?

Люк понимал, что сейчас не самое подходящее время объяснять ей, что он влюблен в женщину по имени Козима.

— Немедленно приезжай сюда.

— А как же дети?

— Ничего страшного, если они проведут несколько дней с няней. А Майлзу скажи, что ты даешь ему время подумать и разорвать всяческие отношения с его любовницей. Он наверняка будет отпираться и все отрицать. Но если ты уверена в его измене, то пусть он знает, что ты даешь ему один-единственный шанс и в следующий раз просто уедешь от него навсегда.