По дороге на Оюту. Наперегонки со временем

Глава 9

Меня трясло. Слишком много эмоций. Слишком много боли и обиды. Всё это разом хлынуло наружу.

Отец молчал. Не знаю, о чём он там думал – мне было уже всё равно.

– Хорошо будет так, как ты просишь, дочь. Этот поганец своё получит. Можешь забрать её документы?

Документы! Я покачала головой. Ведь я о них и не вспомнила.

– Нет, они всегда были у него. А сейчас, скорее всего, уже у оперов. Да и толку с доков, если они на зарегистрированного мертвеца.

Отец тяжело вздохнул, изображение на тачскрине подёрнулось.

– Я буду помогать тебе, Криста. Конечно, платят здесь крохи, но всё же.

Ха, слушать было смешно. Мало ему там отстёгивают. Я тут за «крохи» эти наизнанку выворачиваться готова. Сколько же он сестре денег отсылал? Какие у него там гроши?

– Юле нужно лечение, – грубовато процедила я. – Сегодня ей вызывали врача. Я ещё не получила счёт от него. Но и так ясно – всё, что заработала, придётся отдать. Мне и твои «крошки» пригодятся. Я не гордая, отец, а голодная.

Мой взгляд упал на ящик с овощами. Сейчас они были как нельзя кстати.

– Я всё понимаю, дочь, – взглянув на отца, снова заметила эту растерянность в его глазах. Когда-то я считала, что мой папа сильный мужчина, а по факту размазня. Не приведи Вселенная, вот от такого ребёнка родить. Ни на что не способная тряпка. Нет. Если уж и связываться с мужиком, то с таким, кто за своих порвёт.

– Понимал бы, – устало прошептала я, – не в колонии сидел, а дома рядом со мной и живой Аникой. Это твоя вина. Надеюсь, ты это осознаёшь. Мы твои дочери, а ты даже не смог нас защитить. Даже не попытался. Тебе и в голову не пришло, что мы останемся одни. Ты сгубил всю семью. И тебе с этим жить. Если убьют меня – тебе и не сообщат об этом, потому что я не существую. Меня спалят в крематории с такими же никому не нужными нелегалами, а ты даже не узнаешь об этом. А Юла? Ты хотя бы видел фото внучки?

– Нет, – тихо произнёс он. – Аника редко о ней говорила.

– А ты и не спрашивал, правда? Ребёнку пять лет, а ты и не знаешь, как внучка выглядит. Тебе на себя в зеркало смотреть не противно. И неужели ни разу рука не потянулась мне позвонить и спросить, а почему твоя старшая дочь не показывает внучку. А хочешь, я тебе расскажу то, что узнала сегодня? Так вот, а она вся в тебя выросла, ей плевать было и на меня, и на Юлу. Кровь не водица – дочь вся в отца.

Я уставилась на него. Насмешка судьбы, но это я была очень на него похожа. Внешне. Те же светлые волосы, голубые глаза, даже родинка над бровью. Только кожа у меня светлая, как у мамы – землянки. А Аника нутро переняла, та же гниль.

– Криста, не надо так, – прошептал он. И выражение лица как у побитой собаки, то же мне жертва.

– А как? Это правда, отец. Хоть что мне говори, а это правда. Мне всего девятнадцать, а я трясу задницей перед мужиками. Вижу их похотливые рожи, среди них и твои дружки. Как тебе нравится, что они ходят поглазеть на твою полуголую дочь. Если жизнь подожмёт ещё больше, мне, кроме борделя, податься будет некуда. Они меня ещё и иметь будут. Как тебе такое? Хотя дружки – это ведь святое. Им и дочери не жалко. А я уже готова выставлять своё тело, чтобы купить пожрать и оплатить по счетам. И виноват в этом ты. Ты мой отец! Ты обязан был думать в первую очередь не о своей проклятой репутации, а о своих детях. Что ты сделал для меня? Кроме как выделил сперматозоид. Что?

Меня откровенно несло. Всё, что накопилось за всю жизнь, я, наконец, выплеснула на него. Пусть живёт с этим. Может, хоть что-то в нём шевельнётся.

– Я виноват, – пробормотал он невнятно, – понимаю.

Эта его фраза и поникший виноватый голос меня окончательно взбесил.

– Что мне от твоего понимая?! – я рычала раненым зверем. – Мне нужны деньги на лечение твоей внучки. Мне нужна помощь здесь и сейчас. А к кому мне бежать? Всё! Я осталась одна, с больной Юлианной на руках. Она же мне, что дочь. Я её растила. Мне кажется, она даже не понимает, что родила её Аника. И это твоя внучка! Так что мне всё равно где ты возьмёшь денег. Для развлечений Аники они у тебя были. Вот и для меня хоть раз постараешься, или не смей больше называть меня дочерью. И главное, придуши этого урода. Я не хочу, чтобы он дышал. Если он вякнет о существовании Юлы, её отберут, и тогда я явлюсь на Палладу и придушу тебя. Ты понял. И я не шучу, с юмором у меня плохо, отец.

Он сглотнул. Видимо, не ожидал, что его младшая дочь выросла вот такой стервой. Только мне было плевать. У меня жизнь разлеталась на куски.

– Я услышал тебя, дочь. Всё, что смогу, сделаю. Но мне нужно время, – он потёр ладонью лицо. – Я буду звонить тебе. Помогать. Только не наделай глупостей. Успокойся, не повторяй моих ошибок.

– Да куда уж мне до тебя, – я выдохлась. Осталось только бессилие и какая-то обречённость. Это страшно остаться одной. Я осмотрелась. – Надеюсь, ты сможешь сделать так, чтобы нас не погнали из этого дома. Ведь Аники больше нет, а всё тут принадлежит тебе и ей.

– Я сейчас же свяжусь со знакомым и сделаю так, что этот дом не тронут. Никто вас не выкинет без моего ведома на улицу. Даже не думай об этом.

Ну, хоть здесь сюрпризов не будет.

– Может тебе лучше отдать девочку в официальный приют?

– Нет, – рявкнула я, – мой ребёнок останется со мной и точка. В отличие от вас я люблю свою семью. То, что от неё ещё осталось.

– Я только предложил, не психуй. Когда ты успела стать такой злой, Криста. Ты же была самой доброй и милой девочкой.

– Была, – я кивнула, – пока ты меня не предал. Но я не хочу обсуждать себя с кем-либо. Это не твоё дело, что с меня выросло. От тебя мне нужны только деньги. И то не для себя, а для твоей родной внучки.

– Я услышал тебя, дочь, и мне очень жаль.

– Мне твоя жалость до одного места…

«Время» – механический голос вклинился в наш разговор.

– Я перезвоню тебе, доченька.

Кивнув, я отключила связь, брезгливо откинув планшет.

Нет. Отец ошибался на мой счёт, я никогда не была хорошей девочкой. И только это долгие годы помогало мне выжить. Я была очень злой и пакостной. Зубами держалась за своё. Могла наступить пяткой на свою совесть, и даже гордость. На работе за глаза меня награждали такими эпитетами, но это мне даже нравилось. Таких, как я, боятся. Не любят, да, но и не лезут. Потому как прилетит ответка.

Подойдя к плите, убрала крышку со старенькой керамической кастрюли. Пусто. Видимо, сестра дома всё же побывала. Возможно, со своим дружком. Выжрали всё и убрались. Да недалёко она не ушла.

Медленно, как старуха, я прошлась по небольшой двухкомнатной квартире. В моей комнате всё было в порядке, а вот у сестры царил хаос. Матрас с кровати скинут на пол, вещи разбросаны. Пройдя вперёд, наступила на простыню. Она была испачкана. Похоже, здесь предавались самому настоящему разврату.

Докатились.

Чего она его сюда притащила? Что у них там случилось?

Этого мне никогда не узнать. Но всё указывало на то, что этот мужчина был в нашем доме.

Взглянув на часы, поняла, что пора ехать в приют. Юла не любила оставаться там в числе последних уходящих. А я не хотела, чтобы моя девочка чувствовала себя плохо. Откатив ногой коробку на маленькую тесную кухню, хлебнула воды из кувшина и отправилась на выход.

Аника мертва, но мы нет.

Жизнь не должна останавливаться. О теле побеспокоятся госслужбы. Всё доки касательно похорон отправят единственному легальному родственнику – отцу. А я для сестры больше ничего не могла сделать.

Для неё нет, но ради её малышки я ещё поживу.

Выйдя на улицу, глянула в сторону толпы. Наверное, я вела себя как-то неправильно. Мне бы там, на асфальте, рядом с телом сестры в истерике биться. Но всё, что меня сейчас заботило – это как провести своего ребёнка домой, чтобы она не поняла, в чём дело.

Для своих пяти лет Юла была на редкость сообразительной малышкой. И это с её-то диагнозом.

Ещё и придумать для неё сказку правдоподобную о маме нужно.

Сказать, что улетела далеко-далеко, а её оставила со мной, потому что там, на краю Вселенной, очень опасно.

Дурость какая.

Но ребёнок, возможно, купится.

Как же всё сложно.

Активировав наушник, встроенный в мочку уха, я дважды щёлкнула по тачскрину, открывая любимый плей-лист.

Просто, нужно не думать. НИ О ЧЁМ!

Иначе я просто сойду с ума.