По дороге разочарований

04 июня. Пойдем в ЗАГС

'В грозы, в бури, в житейскую стынь,

При тяжелых утратах, и когда тебе грустно,

Казаться улыбчивым и простым —

Самое высшее в мире искусство…'

Сосновский появился у Дианы поздним вечером, когда она совсем не ждала его.

— Привет. Пойдем к Таньке. Андрон к ней пошел.

Диана наскоро переоделась, но не успели они выйти из дома, а Маликова сама примчалась, принесла Диане плащ, который у нее в избушке остался.

— Андрончика не встретила? — спросила Диана.

— Нет, а где он?

— К тебе пошел…

Втроем они отправились в изумрудный теремок, Андрон встретился им по дороге. Маля успела присвоить парню прозвище «Медведик гималайский», сначала он опасения вызывал, а потом осознав его безобидность, Таня осмелела и вела себя с ним свободно.

В теремке они просидели до поздней ночи.

— Тебе завтра опять рано вставать? Ты уже устал, от меня? — спросила Диана.

— Нет. Но мне плохо с тобой, а без тебя еще хуже… Расскажи что-нибудь о себе.

— Да, нечего рассказывать.

— Не понимаю я тебя, что ты за человек?

— Я и не человек вовсе, а так, одна видимость.

— Ты все время хочешь казаться хуже, чем ты есть на самом деле. Обычно, каждый стремится показать себя с лучшей стороны. А когда так… это говорит о психической травме. Это психология.

— Ну, ты у меня психолог. Какой ты умный, Матюша. Не то что я.

— Перестань. Я хочу, чтобы ты всегда была рядом. Скажи что-нибудь хорошее.

— Завтра пойдем с тобой в ЗАГС, заявление напишем — предложила она.

— Какое заявление? Если на дрова, то я уже написал, и за себя, и за Евтушенко. А там тоже за Никиту писать надо? — пошутил Матвей.

Имя Никита резануло слух, нахлынули воспоминания, мрачная тень на лицо набежала, но Диана отогнала печаль и беззаботно улыбнулась.

— Ну да, можно и за Евтушенко написать… Вот видишь, и ты научился шутить, и даже очень остроумно — заметила она.

— Так ведь с кем поведешься.

— Да, кстати, забыла спросить. В тот день, когда твоя мама меня увидела, очень тебя ругала? Спросила, с кем это ты опять связался, сынок? — перевела она тему.

— Нет, не ругала — усмехнулся Матвей — она подумала, что Наташа приехала. Подруга моя. В Менске учится.

«Наташа⁈ Подруга, наверное, молодая и красивая. Как больно это слышать» — промелькнуло в мозгу, но привычка держать лицо сработала автоматически: чем больнее внутри, тем шире должна быть улыбка.

— Это тебе повезло! А разве мама твою Наташу не видела раньше?

— Нет, не видела — он внимательно следил за реакцией. Видимо, проверял на наличие ревности.

— Ну, и замечательно, золотце. Главное, чтобы мама не ругала — сказала Диана, погладив парня по волосам.

— «Золотце», как это слово у тебя привычно звучит. Наверное, многим его говорила?

«Ишь ты, ревность заиграла»

— А что у меня не привычно звучит? — спросила она, похлопав длинными ресницами.

— Да все привычно, тебе же все-равно, какие слова говорить.

— Конечно… Проводи меня домой.

— А может, ты у Тани останешься, а мы с Андроном пойдем — предложил Матвей.

— Так и скажи, что не хочешь меня провожать — надулась она и ему пришлось идти в ночь провожать.

— Андрон там остался, хорошо ему… — сказал Сосновский.

Диана помалкивала. «И правда, достала я его уже. Никакой от меня пользы»

— Ты чего загрустила? Что с тобой случилось?

— Ничего. Что со мной может случиться?

— Не знаю, ты же мне ничего не говоришь.

— Все нормально. Устала просто. Иди домой, золотце, иначе опять не выспишься. Измучился ты со мной…

— Да, пойду. Завтра у меня дежурство начнется на неделю. Не смогу к тебе прийти.

— Понятно. Счастливо…

Парень ушел… «Зачем ты его мучаешь, Диана? Он достоин лучшего… А со мной, что? Никаких перспектив. Болото. А Наташа, которая в Менске учится, наверняка скоро на каникулы приедет, и моё время закончится. Все проходит… и это пройдет. Мне не привыкать»