По обе стороны Грани

Пролог, в котором описаны дела давно минувших дней

Что нужно человеку, чтобы ощущать себя счастливым? Хороший автомобиль, двухэтажный дом, любимая работа и отпуск дважды в год? Счёт в банке? Уважение друзей, здоровье и семейное счастье? А, может, внимание окружающих, восторженные взгляды поклонников, благоговейный трепет подчинённых? Чувство обладания, превосходства, власти?

Может быть, может быть… Если речь идёт о взрослых. А как насчет ребёнка? Что ребёнку нужно для счастья? Достаточно ли будет лета, безоблачного неба над головой и кусочка яблочного пирога?

В тот день небо решило обойтись без дождя, и ещё до зари утренний бриз проворно спровадил замешкавшиеся тучи далеко за линию горизонта. Воздух был насыщен запахами степных трав; от земли поднимался горячий и влажный пар. Солнце стояло в зените, и щедро посылало свои лучи на землю, стараясь, чтобы его тепла и света с лихвой досталось всем, кто в них нуждался, и чтобы никто не остался обделённым. Отсюда, с высоты, открывался превосходный вид на цветущую долину, на реку, петлявшую между зелёных холмов, на лес, простиравшийся вдали.

Счастливый, процветающий мир.

Мир, полный доброты и жизненной энергии, он даже не подозревал, что существовать ему оставалось всего несколько часов.

— Мам, а правда, что фэрлинги летают быстрее драконов? Жаклин говорит, что когда вырастет, она станет наездницей, и полетит прямо на солнце! Я тоже хочу ездить верхом. Мамочка, давай заведём фэрлинга, ну, пожалуйста! Мы можем держать его в конюшне, вместе с нашими лошадками, и я сама буду ухаживать за ним, честно! Я поспорила с Жаклин, что обгоню её, а она сказала…

— Мэри, сколько раз тебе повторять, не разговаривай с полным ртом! Ты доела свою кашу?

Белокурая девочка лет шести сидела за дубовым обеденным столом, застеленным матерчатой скатертью, и старательно размазывала манную кашу по тарелке. Стул был для неё слишком высок, и она весело болтала ножками, не забывая при этом делать вид, что ест. Её мать хлопотала возле очага, из которого шёл восхитительный аромат свежеиспечённого хлеба. Она была так занята, что почти не слушала, о чём болтала дочурка.

— Я хочу к бабушке! — девочка с надеждой посмотрела в окно. — Мамочка, ты обещала, что отпустишь меня, если будет хорошая погода.

— Отпущу, когда ты всё съешь. И без жульничества.

Слова Растворяющего заклятия, призванного уничтожить разоблачительные остатки каши в тарелке, уже готовы были сорваться с её языка, но Мэри сконфуженно замолчала на полуслове, и, чтобы загладить свою вину, усердно заработала ложкой. Что и говорить, но магические способности матери намного превосходили её собственные.

— Тут одни комочки остались! — обиженно пробурчала Мэри, — Комочки злые! Не люблю их.

— Ладно, что с тобой делать, — её мать устало вздохнула. — Иди, собирайся. И одень, пожалуйста, панамку, а то голову напечёт.

Ответом был торжествующий визг, и девочка пулей понеслась в свою комнату, прыгая от радости.

— Доченька! Не забудь свою корзинку. Я положила туда пирожки с яблоками, отнесёшь их бабушке, хорошо?

Тропинка повернула направо, огибая высокий холм, поросший вереском, и хутор скрылся из виду.

Путь был неблизким, но абсолютно безопасным, поэтому мать Мэри не боялась отпускать девочку одну: да и чего можно было бы здесь бояться? Каждый ребенок сызмальства знает, что драконы никогда не нападают первыми, тем более среди бела дня. Фэрлинги же, будучи существами разумными, людей вообще не трогают, если, конечно, не таскать их за хвост. А чтоб заблудиться, надо было очень постараться: Мэри ходила по этой дороге много раз, и знала на ней каждый камушек, каждую ямку, каждый кустик.

Итак, насвистывая себе под нос какой-то задорный мотивчик, девочка вприпрыжку бежала вперёд, лучась от переполнявшего её чувства безупречного, бесконечного счастья. Мысли её витали далеко-далеко: в своих мечтах она сидела верхом на фэрлинге, вцепившись в роскошную гриву, и ветер упруго бил в лицо, поднимая их всё выше и выше, так, что вокруг была только белоснежная вата кучевых облаков, а над головой — звенящая синева неба. Гордый зверь, изогнув крылья, легко парил на воздушных потоках, а его шерсть, молочно-белая, как облака, отливала перламутром в лучах полуденного солнца. Широко улыбаясь, фэрлинг повернул к ней голову, как вдруг…

Как вдруг чудесное видение было прервано налетевшей тучкой, которая умудрилась закрыть собою солнце, — и откуда она только взялась? Стало пасмурно, все цвета поблёкли, словно кто-то убавил яркость. Мир как будто съёжился, как маленький котёнок, почуявший опасность.

Мэри интуитивно ускорила шаг. Она почти уже добралась до опушки леса. Это значит, что половина пути позади. Теперь через речку по перекату, а дальше всё время прямо…

Но, подойдя к реке, девочка обнаружила, что перебраться ей не удастся: все камни были скрыты под водой. Из-за недавних проливных дождей уровень воды в реке сильно поднялся, и переправу затопило.

Теперь придётся идти в обход, к Южному мосту, — а это порядочный крюк. Взрослый, оказавшийся в такой ситуации, попросту бы телепортировался на противоположный берег, но Мэри, разумеется, этого ещё не умела. После секундного раздумья она свернула вправо и двинулась вдоль берега, вниз по течению реки, жуя на ходу ещё теплый пирожок.

Тем временем погода медленно, но неуклонно менялась: ветер стих, отчего духота стала ещё ощутимее, а над Драконьими горами на западе появились иссиня-фиолетовые полоски туч. Единственным звуком, нарушавшим тревожную тишину, был неумолчный стрёкот кузнечиков.

Мэри вдруг стало не по себе.

Вот и мост. Отсюда он был похож на огромного кота, выгнувшую спину в ожидании ласки. «Наверное, он хотел напиться воды», — подумала Мэри. Она уже было начала гадать, действительно ли Южный мост — заколдованное существо, или это всего лишь случайное сходство, как позади в траве что-то зашуршало.

«Змея»! — внезапная догадка на мгновение пригвоздила её к земле, но уже в следующую секунду, тихо вскрикнув, девочка опрометью ринулась к мосту. Хотя змеи в этих краях встречались довольно часто, Мэри отлично знала, что ядовитых среди них не было, но все её попытки побороть инстинктивный страх оборачивались неудачей.

Деревянные доски возмущённо заскрипели, но Мэри уже была на другом берегу. Теперь надо выйти на тропу. Однако вместо того, чтобы идти вдоль воды, она решила пересечь луг напрямик, срезав угол, с таким расчётом, чтобы добраться до тропы до того, как начнётся лес. Но то ли девочка чересчур забрала вправо, то ли лес оказался ближе, чем она предполагала, осуществить задуманное ей не удалось. Между тем грозовые тучи с гор заволокли уже почти полнеба, подул ветер, крепчая с каждой минутой, и сомнения относительно погоды, точнее, непогоды, рассеялись окончательно: приближалась буря.

— Главное, выбраться на дорогу, а там уж я доберусь! — сказала себе Мэри как можно спокойнее. Чему её учили родители? Не поддаваться панике, что бы ни случилось. Вот она и не будет.

Крупная капля дождя упала на кончик носа. Мэри поспешно обвела рукой вокруг себя, создавая невидимый защитный купол. Теперь, даже если начнётся ливень, можно не бояться вымокнуть.

«Главное — найти дорогу».

Идти по траве было совсем не то, что идти по гладко утоптанной тропинке или песчаному берегу реки: на пути девочке то и дело попадались кочки и кроличьи норы, а в одном месте в землю на добрых тридцать ярдов вгрызался глубокий овраг, который пришлось обходить стороной.

Взобравшись на бугор, Мэри огляделась. До леса оставалось совсем чуть-чуть. А впереди неё, между деревьев что-то чернело: что-то, похожее на спутанный моток проволоки, нет, пожалуй, скорее на сухой, сильно разросшийся куст.

«Хм, интересно, что это такое? Надо подойти поближе».

Она стала осторожно спускаться вниз, и тут увидела на земле свежие отпечатки лап. Следы были похожи на львиные, однако принадлежали совсем другому существу.

Мэри замерла.

Это гнездо. Гнездо фэрлингов! А клочки рыжей шерсти на колючем кустарнике яснее всяких слов говорили о том, что оно не заброшено, и хозяева где-то поблизости.

Как ни мечтала девочка о ручном фэрлинге, ей совсем не хотелось нос к носу столкнуться со взрослыми зверями, защищающими своих котят. Молясь, чтобы её присутствие не было обнаружено, она поспешила ретироваться со всей прытью, на которую только была способна.

Мэри позволила себе остановиться, только зайдя в лес. Фэрлинги никогда не забредали в чащу, предпочитая жить и охотиться на открытых пространствах. Здесь, на безопасном расстоянии от гнезда, можно было отдышаться и поразмыслить, что делать дальше.

Густые кроны елей служили отличной защитой от дождя и ветра, но света здесь было так мало, что Мэри пришлось некоторое время стоять на месте, пока глаза не привыкли к сумраку. Предчувствуя грозу, круглые, как теннисные мячики, грибы-странники спешно зарывались в рыхлую лесную почву, стараясь держаться ближе к корням деревьев. В обычный день Мэри обязательно бы воспользовалась случаем и накопала грибов к ужину, но сейчас ей было не до этого.

Дождь припустил сильнее. Надо поспешить, пока дорогу не размыло. А, вот, наконец, и она! Мэри облегчённо вздохнула. Всем её треволнениям конец. Она бодро зашагала вперёд, на радостях не заметив, что с тропой что-то не так.

На самом деле, с ней всё было в порядке, если не считать одной малюсенькой детали: это была не та дорога.

Впрочем, девочка поняла это довольно скоро: внезапно тропа стала шире, деревья отступили в сторону. Она стояла на развилке. Здесь дорога раздваивалась: та, которая левее, вилась между высоких клёнов, выходила на поляну, а потом поднималась в гору; та, которая правее, сворачивала в тёмный ельник и терялась из виду.

«Куда же мне теперь идти?»

Мэри глубоко вздохнула, и закрыла глаза, силясь привести свои чувства в равновесие, чтобы разбудить интуицию. Технически это было несложно: нужно нарисовать в воображении конечную цель пути, представив всё очень-очень точно, вспомнив каждую мелочь, а потом осторожно потянуть за образовавшуюся ниточку… Она всегда пользовалась этим нехитрым приёмом, когда теряла свои игрушки. Но сейчас, похоже, её цель была слишком далеко: потому что, сколько Мэри не старалась, она не могла нащупать её. Впереди была лишь безликая, глухая темнота.

Девочка перевела дух и нахмурилась. Она не привыкла к неудачам. Сжав кулачки от усердия, Мэри снова и снова пыталась отыскать неуловимую нить, но тщетно.

В конце концов, ей пришлось оставить бесплодные попытки. От осознания собственной беспомощности Мэри громко всхлипнула.

«Ладно. Если с помощью магии определить верное направление не получается, попробую обойтись без неё. Но какой путь выбрать?»

Можно, конечно, вернуться домой. Но там, в холмах, бродят фэрлинги, и они наверняка учуяли непрошенную гостью, навещавшую их гнездо. Да и до хутора далеко, бабушкина усадьба гораздо ближе. Так что же делать? С первого взгляда, дорога слева была симпатичнее. Но она поднимается вверх, а значит, скорее всего, ведёт в холмы. К тому же, Мэри не помнила, чтобы раньше ходила мимо этих клёнов. А вот дорога направо, вероятно, ведёт как раз туда, куда ей нужно, только уж больно она… мрачная, что ли.

«Так что же делать?..»

Впервые в жизни в душу девочки закралось сомнение, которое привело с собой своих неизменных спутников: неуверенность, тревогу и страх. И в этот самый миг от неба до земли воздух прошила ослепительно белая молния, разделив пространство пополам. Басовые раскаты грома наполнили всё вокруг оглушительным грохотом, с могучих сосен градом посыпались прошлогодние шишки.

Мир раскололся надвое.

Вот что может наделать сомнение, впервые проникшее в чистую, безгрешную душу ребёнка.

Мэри никогда не боялась грозы, ведь для любого, кто владеет магией, молния не представляет ровным счетом никакой опасности: напротив, электрический разряд гигантской мощности может послужить неплохим источником энергии, — для тех, конечно, кто способен её усваивать. Подняв с земли свою корзинку, девочка поправила сбившийся защитный экран и, повернув налево, продолжила путь.

В эту самую минуту другая Мэри в другом мире шагала по дороге, ведущей направо.

Потому что линии вероятности, до этого момента шедшие параллельно, разделились, и единый, цельный мир, каким мы его знали, отныне перестал быть таковым. Из него возникло два мира, два совершенно самостоятельных мира. Два полноценных мира, неразрывно связанных друг с другом, как две стороны одной медали, как два листочка, проклюнувшиеся из одного семени. Однако уже сейчас между ними была разница: пусть незначительная, почти неуловимая, с каждой секундой она становилась всё больше. Их роднило общее прошлое, но каждый мир отныне писал своё собственное будущее.

Тысячи лет пройдёт, прежде чем родится та, в чьих силах будет изменить это.