По праву сильного (СИ)

Глава 18

— Нет, не знаю… — сглатываю я вязкую слюну.

Наверняка, это те люди. Как же так? Ящер обещал, что они больше не побеспокоят!

— Значит, извращенец какой-то, — морщится мама. — Я думала, прошли те времена, когда звонили эти грязные онанисты. Фу.

— Да, похоже, ты права, — соглашаюсь я с ней, но сама так не думаю. Паника опять меня захлестывает. Неужели все бесполезно, и на них нет управы?

— Ладно, я спать. Глаза слипаются. Тебя утром будить?

— Нет, встреча с научруком у меня на следующей неделе, — качаю я головой, не в силах сосредоточиться на чем-то кроме этих звонков.

Вернувшись в свою комнату, я беспокойно нарезаю круги.

Странные пугающие звонки.

Странные, потому что на том конце молчат. Те гады, начали бы запугивать. Или не угрожают на автоответчик, чтоб доказательств угроз не было?

Пометавшись немного, я решаюсь написать Гордееву.

«Мне домой названивают и молчат, последний звонок был пару часов назад, мне страшно», — набираю я и отправляю, пока не передумала.

Не проходит и минуты, как мой телефон звонит. Хватаюсь сразу, потому что рингтон у меня громкий, а уже поздновато. Мама, наверно, уже легла.

— Алло, — громко шепчу я в трубку.

— Что за звонки? — грозно спрашивает меня Ящер.

— Я не знаю, но кроме тех, из-за кого, я пришла к в… к тебе, некому в трубку молчать.

Гордеев вздыхает.

— Номер можешь прислать?

— Да, сейчас сделаю.

— Жду, — и отключается.

Рысью на цыпочках щемлюсь к домашнему телефону, фотаю номер с определителя и отправляю Гордееву. Подозреваю, что он опять просто перезвонит, поэтому закрываюсь в ванной и пускаю воду из крана, чтобы не слышно было голоса снаружи.

И оказываюсь права.

— Тебе что-нибудь говорит имя Николаева Мария Алексеевна? — без вступления начинает Гордеев сурово.

А на заднем фоне раздается женский голос:

— Деня, тебе еще пирожки погреть? С вареньем?

— Мам! Нет, я уже сам весь как пирожок! — рявкает в ответ Ящер.

Я закусываю щеку, чтобы не захихикать.

— Я слышу, как ты сопишь, — это уже мне. — Так что?

— Нет, я никаких Николаевых вообще не знаю, и с Машами у меня туго, — признаюсь я, пытаясь говорить серьезно. Пирожок! Это Ящер-то! Интересно, с чем варенье?

— Номер зарегистрирован на нее. Парни, с которыми имел разговор Макс, клянутся, что это не их работа. Так что успокойся и спать ложись.

— Я посмотрела, звонки начались, когда Лешка в больницу попал…

— Я проверю, что там за Маша-Даша, но думаю, это какая-то лажа. Не бери в голову.

— Ладно, я попробую, — обещаю я. Мне и вправду немного легче. Скорее всего, кто — то или балуется, или ошибся номером. В конце концов, кто сейчас вообще звонит на домашний? — Я уже почти легла. Спокойно ночи.

— Да уж. Спокойной, — ворчит Ящер. — У тебя там вода шумит, легла она.

— Я в ванной, — сознаюсь без задней мысли, а вот у Гордеева я ее, похоже, вызываю.

— Ты голая?

— Н-нет, — обалдеваю я.

— Уже переоделась ко сну? — допытывается Ящер.

— Да.

— Пустишь меня?

— Нет! У меня мама спит! Дверь громко лязгает! — паникую я. — Спокойной ночи?

Гордеев-пирожок выдает цветистую фразу на нецензурщине.

— У тебя балкон есть?

— Да, на кухне, — я не понимаю, к чему эти вопросы.

— Окна куда выходят? Во двор? Этаж какой?

— Второй, — растерянно отвечаю я.

— Через десять минут посвети мне, — и кладет трубку.

Я в недоумении смотрю на мобильник. Зачем ему светить? Но засекаю время и топаю на кухню, стараясь не греметь. По дороге подцепляю братов банный махровый халат и накидываю поверх пижамки.

В положенное время помигав светом, выхожу на балкон.

Вглядываюсь в темноту, но глаза успевают заметить только тень, метнувшуюся к дому. Потом странный вибрирующий звук. А несколько секунд спустя я чуть не начинаю верещать, потому что за поручень балкона цепляются мужские руки.

Слава богу, прежде, чем я выхожу из ступора, мужчина подтягивается, и я узнаю в нем Гордеева. Очень хочется его чем-нибудь треснуть за то, что напугал до смерти. Но с одной стороны — нечем, а с другой стороны — вдруг упадет. Этаж-то может и второй, но ногу можно сломать, и упав на ровно месте.

Когда Ящер уже садиться на бортик и перекидывает ноги внутрь балкона, я наконец задаюсь главной мыслью: с каких это пор бизнесмены и политики по балконам лазают?

— Ты зачем залез? — от удивления и волнения, я даже перехожу на «ты» без внутреннего заикания.

— Пошли в твою комнату, — отвечает он мне.

— Зачем?

— Ты плохо на меня влияешь, Ксюша. Я в детство впадаю. Надо срочно заняться чем-то взрослым! — ехидничает Гордеев.

— У меня мама спит! Мы ее разбудим! — шиплю на него я, красочно представив себе, чем таким взрослым может хотеть заняться Ящер. Чего вот ему понадобилось домой меня отвозить? Сейчас бы уже повзрослел и возмужал пару раз!

— Мы тихо, я ненадолго, — усмехается он.

У меня вытягивается лицо. Ненадолго? То есть он не за этим?

Гордеев посмеивается, глядя на меня.

— Давай уже, Ксюша. Показывай свою норку, — это звучит двусмысленно, и я кошусь на него подозрительно.

— Мы не можем ничем таким сейчас заниматься, — указываю я ему на очевидный факт.

— Прямо сейчас это и холодно, и неудобно, — соглашается Гордеев. — Ты сейчас отморозишь задницу, а я потеряю терпение.

Посверлив вторженца взглядом, я вынуждена смириться.

Не сбрасывать же его с балкона.

— Только тихо! — предупреждаю я его.

Ящер закатывает глаза.

Впускаю его на кухню, запираю балкон и осторожными шашками пробираюсь обратно в комнату. Гордеев ступает за мной практически бесшумно. Только скрипит кожа его куртки. В другом случае, я бы так не шифровалась, но если мама застукает в доме незнакомого взрослого мужика… Даже думать не хочу, что будет.

Занырнув в комнату, я запираю за Ящером дверь на замок, который по моим настоятельным требованиям врезали в дверь, когда мы с братом подросли, и мне захотелось личного пространства.

Оборачиваюсь на Гордеева, а тот уже сидит в кресле и вертит головой, разглядывая мою девичью обитель.

Но вот его взгляд останавливается на мне.

— Ты в этом бабушкином кошмаре спишь? — спрашивает он меня, указывая на халат брата.

— Нет, я его только на балкон надела.

В глазах Ящера вспыхивает интерес.

— Ну показывай, что там у тебя.