По праву сильного (СИ)

Глава 27

Я не знаю, правильно я все делаю, мной движет кто-то другой. Какая-то другая совершенно раскованная Ксения приоткрывает распухшие от поцелуев губы и пропускает головку во влажную мякоть рта.

Упругая плоть скользит по языку до самого горла и назад. Я смыкаю губы на члене, поражаясь тому, какой он нежный и гладкий, и, обхватив ствол дрожащей ладошкой, я перехватываю инициативу. Уже сама вбираю и посасываю, наглаживаю языком, толкаю в щеку…

Денис порыкивает с каждым погружением, и так немногословный, сейчас он кажется вообще потерял дар человеческой речи.

Острое удовольствие, на грани болезненности, которое дарят мне его пальцы, наталкивает меня на мысль и подстраиваюсь под ритм, задаваемый его рукой.

О какое наслаждение слышать его хриплые вздохи, когда я языком задеваю уздечку, видеть, как напрягаются мышцы на животе, когда губы скользят по стволу.

Я завожусь от этого даже сильнее, чем от того, что Денис творит у меня между ног. И напряжение все нарастает. Когда он кончает мне в рот, я тоже кончаю вместе с ним, там в своей голове. И мы падаем на подушки, дыша как загнанные лошади. Молчим.

Денис, потому что почти все время молчит.

Я, потому что пока не могу переварить то, что испытала.

Повозившись, Гордеев добывает из-под нас одеяло и закукливает меня в него до самого подбородка. Мне пока жарко, но слишком тяжело шевелиться. Поерзав, я вытягиваю наружу одну ступню. Так вроде лучше.

Глаза снова начинают слипаться.

И вот вроде засыпаю почти под мерное глубокое дыхание, а в голове мысли всякие бродят. И меня начинает надирать.

— Ну чего ты елозишь? — бурчит Денис. — Как уж на стекловате.

— А ты не спишь, да? — с надеждой спрашиваю я.

— Уснешь с тобой… Ну чего? Ты, видимо, не уймешься. Что там у тебя назрело?

— А ты вчера был такой… ну злой. И сегодня со мной почти не разговаривал…

Тяжкий вздох.

— Ты не отстанешь, да? — обреченно спрашивает Денис.

— Ну…

— Я был не злой, просто я не люблю делиться. С детства.

Офигеть объяснил, у меня даже глаза распахиваются. И как это понимать?

— Прекрати сопеть, — командует Гордеев недовольно.

Как это прекрати? У него там кто-то машинку отобрал, а прилетело мне!

Начинаю сопеть еще выразительнее.

Денис мужественно игнорирует все признаки очередного надвигающегося вопроса.

Естественно, я не выдерживаю.

— А кто покусился на твое?

— Не знаю, но если этот хмырь еще раз нарисуется рядом с тобой, то придется уделить ему внимание.

Хмырь? Какой хмырь?

— Это ты про кого? — осторожно уточняю я.

— Про того, кто терся возле тебя в больнице.

— Он меня просто подвез, мне к брату было надо. А ты откуда знаешь?

— За твоим братом приглядывают люди Макса, о любой странной активности мне докладывают.

— Так возле брата не было странной активности…

— Зато возле моей бабы была, — рявкает, разозлившись Денис. — Сладкий мамин пирожочек на черном внедорожнике, таскающий за тобой сумки, мне не нравится. И тебе стоит это учесть.

— Это мой временный научрук… — оправдываюсь я непонятно за что.

— Не колышит.

— Но ты уедешь, а я останусь. Мне, что, теперь ни с кем не общаться? — мне становится обидно.

— Ксюша, я все сказал.

Ставя окончательную точку в разговоре, Гордеев поднимается и скрывается за дверью, которую я раньше не замечала. Собственно, времени разглядывать все у меня не было, да и поза кверху задом огранивает обзор. Судя по звуку льющейся воды, там душевая.

Что-то жужжит в сброшенных на пол джинсах Дениса, но брать его телефон я не собираюсь. Вдруг и за это предусмотрена какая-то кара?

Но пока я роюсь в сумке, пытаясь найти расческу, начинает уже звонить мой телефон. Опять неизвестный номер.

Когда ж меня бросит триггерить? Как увижу незнакомые цифры, сразу в дрожь.

— Алло, — справившись с собой, отвечаю на вызов.

— Ксюша? — выясняет голос со знакомыми интонациями.

— Да, — сердце ухает вниз.

— Лютаев, — представляется мужчина, и меня немного отпускает, но тут же паника поднимает голову.

— Что с братом?

— Нормально с ним все. Я до Гордеева не могу дозвониться, он трубку не берет. Вы вместе?

— Он в душе, — говорю я и краснею.

Мне кажется, что сразу становится понятно, что Денис в душе после нашего секса, но Лютаев никак не реагирует на компрометирующую информацию.

— Пусть наберет меня. И по твоему вопросу кой-чего прорезалось, пока непонятно, что к чему пришить. Но машинку твоего брата мы проверили. Там повреждения однозначно рукотворные. Твой брат часто бросает машину где ни попадя?

— Нет, — сглатываю я. — Он и водит не так часто. На работе у них служебный транспорт. Машина в основном стоит под окнами.

— Это там, где Гордеевские предки живут? — уточняет Лютаев.

Я сначала киваю, а потом соображаю, что Максим этого не видит.

— Да, соседний дом.

— Ну ок, там камер понатыкано хоть жопой жуй. Посмотрим, может, еще не все затерли.

— Спасибо, — блею я.

Кто-то, кто повредил Лешке машину, знает, где он живет?

— Не за что пока. Давай, и скажи Гордееву, чтобы мне перезвонил.

Когда Денис выходит из душа, я все еще сижу на кровати с расческой в одной руке и с телефоном в другой.

— Тебе Максим Лютаев звонил, — прихожу в себя я.

Гордеев только кивает и начинает одеваться.

— Ты хотела уехать. Приводи себя в порядок, а мне надо с Мишкой переговорить, — в конце фразы тон Дениса становится угрожающим.

Я хоть и хочу, чтоб рога Михаилу пообломали, но ведь он все-таки не сделал ничего плохого. И тут вспоминаю, что Гордеев не любит делиться. Надо думать, приятель со школьных времен должен об этом знать. Так что пусть эти взрослые мужики сами разбираются. Я пойду погрею мерзнущую задницу в душе.

Поскольку во времени меня никто не ограничивал, я не ограничиваюсь быстрым душем и от души нежусь в горячей ванне. Разомлевшая после физических постельных упражнений и водного релакса, завернувшись в огромное полотенце я выплываю в спальню.

Где на разворошенной кровати со следами бурного секса уже ждет меня Ольга.