По пути в Архангельское

Альбина Нури По пути в Архангельское

— Ты готова умереть? — громко проговорил ей на ухо мужской голос.

Маша вздрогнула и открыла глаза.

Тело затекло от долгого сидения, шея была словно деревянная. Маша неловко пошевелилась, пытаясь сесть поудобнее, вытянуть ноги, и повернулась к брату. Шея при этом отозвалась болью.

— Выспалась немного? — спросил Гена, на секунду оторвав взгляд от дороги.

— Который час? — вопросом ответила Маша и по привычке потянулась к телефону, но вспомнила, что тот разрядился несколько часов назад.

«Говорила же, надо список составить, чтобы всё взять!» — мысленно укорила она Гену, который забыл дома автомобильную зарядку для телефона.

Брат слегка дернул углом рта — он всегда так делал, если нервничал.

— Мой сотовый тоже разрядился. Не знаю, что такое. Утром сто процентов было, он всегда нормально зарядку держал. А сейчас смотрю — не включается.

Наручные часы ни Маша, ни Гена (как и многие люди в наши дни) не носили, а автомобильные сломались задолго до того, как они поехали к тетке.

— Отлично, — пробормотала Маша. — Значит, мы не знаем, сколько сейчас времени.

— Да какая разница? Тебя что, на проходной караулят с секундомером? — Гена хотел, чтобы это прозвучало весело, но вышло язвительно, и Маша мигом вышла из себя.

— Ой, какой у нас тонкий юмор! Обхохочешься! Даже не знаю, что смешнее: вздумать поехать на машине вместо того, чтобы отправиться поездом, или решить сократить дорогу и оказаться хрен знает где? Или…

— Маш, ну хватит, а? Лежачего не бьют. Я ведь уже сказал, что виноват.

Злость на брата мгновенно прошла, Маше стало неудобно за свою вспышку. Они были очень близки, как это часто бывает с двойняшками, и ссорились исключительно редко, потому, наверное, что чувствовали боль и обиду другого, как свою собственную.

Да и потом, Маша и сама не хотела поездом, не любила в них ездить. На купе денег было жалко, а в плацкарте такие сквозняки и сифонит из окон, что Маша с её склонностью простужаться точно слегла бы с температурой.

— Прости, — покаянно сказала она. — Ты хотел как лучше. Мне просто сон дурной приснился, видимо, вот я и завелась. Представляешь, как будто кто-то сказал, что я скоро умру… или что-то в этом роде.

— Бывает, Машуль. Наверное, просто сидела нехорошо, неудобно, вот мозг и дал сигнал проснуться. — Гена протянул руку и потрепал её по колену. — Не переживай, сестричка, прорвёмся. Думаю, сейчас около одиннадцати. Или дальше меньше, темнеет-то рано. Скоро, если верить карте, будет Архангельское — то ли городишко, то ли поселок. Переночуем там, завтра к обеду будем у тети Вали. А обратно, честное пионерское, поедем другой дорогой!

Маша посмотрела в окно, но ничего не увидела. Темнота была непроницаемой: ни фонарей вдоль обочины, ни огонька вдалеке.

Автомобильные фары уверенно рассекали тьму, дорога (хорошо ещё, что асфальтированная!) уводила вперед, по обе стороны высился лес. Голые деревья стояли плотным строем, укрытые толстым слоем январского снега.

Послезавтра Рождество. Тетя Валя, мамина младшая сестра, которая вырастила Машу и Гену после смерти их родителей, постоянно звала племянников приехать, но они все не могли выбрать время, совместить графики отпусков.

В какой-то момент тётя Валя замолчала, перестала приглашать, и в этом чувствовалось нехорошее: не то обида, не то обреченность. Брат и сестра в один из дней одновременно (они часто думали одинаково) поняли: нельзя тянуть, по-скотски это и неправильно.

Собрались спонтанно и поехали. Решили сделать сюрприз.

— До чего же безлюдно тут, — сказала Маша. Сердце ныло, как от дурного предчувствия. -

Владимирская область, а такое впечатление, что глухая, дальневосточная тайга.

— Да брось, — неуверенно сказал Гена.

— Ты когда в последний раз хоть какой-то населённый пункт видел?

— На твоей карте тоже ничего не обозначено!

— На твоей карте только города более-менее крупные поселки. Но должны же быть мелкие деревушки, отдельные дома, полустанки. И станции заправочные. Если у нас бензин кончится, что тогда?

Гена посмотрел на сестру. Они 6ыли похожи: рыжеватые волосы, карие глаза, упрямые подбородки, веснушки на носу, которые Маша маскировала тональным кремом. Она в который раз порадовалась, что у неё есть брат: умный, добрый. А то была бы совсем одна на свете после смерти Марата.

«Ты готова умереть?» — вот что она услышала во сне, вспомнилось Маше.

Смерть всегда ходила рядом, сужая круги.

Сначала погибли родители — так же ехали по дороге и попали в аварию. Потом Марат разбился на мотоцикле через год после свадьбы. И всегда смерть подстерегала в пути.

«А если теперь наш с Геной черед?»

Мысль была пугающей, и Маша поспешно прогнала её.

— Бензин у меня есть, взял две канистры на всякий случай, — успокоил сестру Гена. — Да и в Архангельском точно будет заправка, не беспокойся.

Брат снова отвернулся, сосредоточившись на дороге.

— Как-то это ненормально, что машин нет. —

Маша внезапно осознала, что давно уже не видела ни встречных, ни идущих на обгон, ни едущих впереди автомобилей. Такое ощущение, что мы одни на этой дороге. А если там ремонт, поэтому никто не…

— Не было же знака про ремонт дороги, так что…

Ни Гена, ни Маша не закончили фразы.

От того, что они увидели, слова застряли в глотке, как кусок непрожеванного хлеба.

Впереди, в свете фар, прямо посреди дороги стоял человек в чёрном балахоне. Голова чуть опущена, так, что капюшон скрывал лицо. Машина была ещё далеко, о столкновении речь не шла, они запросто успевали объехать незнакомца, но Гена инстинктивно сбросил скорость.

— Что за придурок?

— Откуда он тут взялся?

Брат и сестра переглянулись.

Человек стоял неподвижно.

Гена посигналил.

— Уйди с дороги!

— Может, авария была? — предположила Маша.

— Где? Никаких машин поблизости, — сквозь зубы проговорил Гена.

Они приближались к стоящему, и Маша почувствовала, что вид недвижимой фигуры в чёрной хламиде и капюшоне наводит на неё ужас.

Даже если это просто местный житель, ему холодно и он, стоя посреди дороги, таким образом просит, чтобы его подвезли, — плевать!

Они не остановятся. Нельзя останавливаться!

Маша покосилась на брата, который, кажется, чувствовал то же самое, потому что сжал челюсти и приготовился объехать мужчину.

Но это не потребовалось.

Чёрная фигура посторонилась, уйдя прочь и освобождая машине путь.

Автомобиль проехал мимо. Маша и Гена смотрели на стоящего на обочине человека, лица которого так и не удалось разглядеть.

— Фу-ты, черт, — выругался Гена. — Дурачок деревенский, наверное. Нацепил монашеские тряпки и выперся на дорогу.

Но по голосу Маша понимала, как сильно тот напуган. И знала: брат, как и она сама, не считает, что это чокнутый сельский житель,

Тут и сёл-то никаких нет.

— Ты видел, как он шёл? — напряженно спросила Маша. — Как будто плыл по воздуху. — Не говори ерунды! Его ряса ноги скрывает, поэтому так показалось.

Значит, и Гена заметил.

Ага, значит, и Гена заметил.

— Дай воды, — попросила она.

Брат потянулся за бутылкой, и тут Маша завопила от ужаса, глядя на боковое окно. Гена выронил бутылку, посмотрел и тоже вскрикнул.

За стеклом плыло лицо.

Белое, бескровное, с глазами, обведенными красными кругами, оно больше не было скрыто капюшоном. Незнакомец, стоявший на дороге, которого они оставили позади, непостижимым образом увязался за ними.

— Тише, тише, успокойся! — Гена схватил Машу за руку, другой вцепившись в руль. — Окно закрыто! Оно сюда не проберется!

— Что это за тварь? — Маша плакала, закрыв лицо ладонями, боясь повернуть голову.

— Понятия не имею! Маша, послушай меня, всё будет хорошо!

Существо в черном по-прежнему маячило за окном.

Гена прибавил скорость, но оно не отставало.

— Хорошо, — сквозь зубы проговорил Гена и ещё сильнее вдавил педаль газа.

Теперь они мчались со скоростью сто тридцать километров в час. Ночью, зимой, на незнакомой дороге это было самоубийственно.

— Мы разобьемся! — простонала Маша.

Но самое страшное, что преследующая их тварь ничуть не отстала, по-видимому, обладая способностью передвигаться с любой скоростью.

Поняв, что оторваться не удастся, а вот вылететь с дороги и врезаться в дерево можно запросто, Гена чуть сбавил скорость.

— Что ему нужно? — Машу била дрожь. Руки были ледяными, а лицо, наоборот, горело.

Гена неожиданно повернул голову и выкрикнул:

— Отвяжись от нас! Отстань, сволочь! Иди… — Он грубо выругался, хотя почти никогда не матерился.

Существо за окном растянуло в ухмылке тонкие губы и, точно послушавшись, резко отпрянуло от машины. Секунда — и снаружи больше никого не было; только стоящие вдоль трассы деревья проносились мимо.

Несколько минут Гена и Маша молчали, не в силах выдавить ни слова. Потом она сказала:

— Я больше никуда не поеду ночью. И никогда в жизни не разрешу тебе съехать со знакомой дороги. Если ты попробуешь об этом заикнуться, я тебя убью!

— Узнаю мою милую, добрую сестричку, — хрипловато проговорил Гена.

Понемногу успокаиваясь, они переводили дыхание, пытаясь осмыслить, что с ними произошло.

— Может, такое случается, когда долго едешь? — неуверенно сказала Маша. — Начинает чудиться разное от перенапряжения.

— Ага, обоим одно и то же? Помнишь, как в мультике: только гриппом вместе болеют, а с ума поодиночке сходят. — Гена нахмурился. — Это нечисть какая-то. Они, говорят, мата не выносят: я выругался — тварь отстала.

— Как отстала, так и догонит, — пробормотала Маша, глядя прямо перед собой, боясь повернуть голову и увидеть белое лицо, плывущее во мраке.

— Не догонит! — Облегчение в голосе Гены было таким отчетливым, что Маша сразу поверила: все кончилось, все будет хорошо! — Вон, указатель впереди! Что написано?

— Архангельское, — послушно прочитала Маша и улыбнулась.

— Считай, приехали!

Архангельское вывернулось из-за ближайшего поворота, и Маша поверила, что неприятности остались позади. Автомобиль ехал по улице, вдоль которой стояли одно- и двухэтажные строения.

Кое-где тускло горели фонари, окна некоторых домов светились болезненным желтоватым светом. Промелькнула вывеска «Магазин 24 часа», рядом находилось «Кафе-бистро»; надпись «Аптека» испускала призрачно-зелёное сияние, а через несколько метров располагалась «Парикмахерская «Фея».

Небольшой городишко, затерянный среди лесов и полей средней полосы, скорее всего, доживал последние годы. Молодежь небось разъехалась кто куда в поисках лучшей доли, а коротающие свой печальный век старики скоро окажутся на погосте, мимо которого, кстати брат с сестрой тоже проехали.

— Кладбище чуть ли не в центре, — покачал головой Гена. — Креативно.

Не слишком весёлое местечко, подумалось Маше. Но, во всяком случае, находиться здесь намного лучше, чем на ночной дороге, рядом с тем, что на ней обитает.

Народу на улицах не было, но это и неудивительно, учитывая поздний час. Все сидят по домам, в тепле. Пора бы и им найти, где преклонить голову.

— Надо где-то переночевать, — сказал Гена. Как это часто бывало, он словно подслушал мысли сестры. — Вон там заправка, видишь? Дольем бензин и заодно спросим, где тут гостиница или гостевой дом какой-нибудь. А может, прямо у них есть комнаты, чтобы переночевать.

Гена говорил много и возбужденно: радовался, что все обошлось, а жизнь снова обрастает приметами «нормальности»: магазин, гостиница, дома и жители, что сидят в них, как улитки в раковинах.

Заправка, на которой не оказалось ни людей, ни машин, была ярко освещена. Автомобиль остановился, и Маша поспешно выбралась наружу, услышав, как хлопнула дверь с Гениной стороны.

— Спина сейчас отвалится! — сказал он.

Маша потопталась на месте, разминая ноги. Какое наслаждение стоять на земле, а не ехать в тесной железной коробке!

Они пошли к двери, за которой был маленький магазинчик. Гена открыл ее, на них пахнуло теплом и запахом кофе. Где-то в глубине помещения играла негромкая музыка: Селин Дион пела песню из «Титаника».

Колокольчик над входной дверью звякнул, но никто не вышел встретить посетителей. Правда, из подсобки раздался женский голос:

— Минуточку, пожалуйста! Я сейчас.

Голос показался Маше смутно знакомым, но она не могла вспомнить, напоминает ли он голос подруги, коллеги или какой-то актрисы.

— Давай поесть купим. — Гена окинул голодным взглядом шоколадки, печенье, чипсы и скучавшую на поддонах выпечку: булочки, рулеты с маком.

Маша кивнула и хотела уже заметить, что у них тут, наверное, карты не принимают, как из подсобного помещения вышла женщина. На ней было серо-синее форменное платье с белым воротничком, каштановые волосы уложены в высокую прическу.

— Доброй ночи, — поздоровалась она. — Поздновато вы путешествуете.

Маша и Гена стояли и смотрели на нее с совершенно одинаковым выражением потрясения на лицах.

— В чем дело? Почему вы так на меня смотрите, молодые люди?

Гена сумел взять себя в руки, откашлялся и проговорил:

— Простите, вы просто очень похожи на…

— Тетя Валя? — выговорила Маша. — Как ты тут оказалась?

Воцарилась тишина.

— Простите? — переспросила женщина. — Как вы сказали?

— Моя сестра имела в виду, что вы очень напоминаете нашу тетю. Мы как раз к ней сейчас едем.

Гена обнял Машу за плечи.

— Просто одно лицо, — глухо проговорила она.

Женщина засмеялась.

— Меня вечно с кем только не пугают. Просто наказание какое-то! А вы слышали теорию о том, что у каждого на планете есть двойник? Видимо, я двойник вашей тетушки.

Маша почувствовала, как понемногу успокаивается. Что она, в самом деле? Если подумать, эта женщина выглядит моложе, да и причёска другая: тетя Валя сейчас стрижется очень коротко.

— Простите, перенервничала в дороге, — смущенно проговорила Маша. — Мы хотели бы купить кое-что, заправить машину…

— А главное, узнать, где можно остановиться на ночь, — договорил Гена.

— С этим никаких проблем. В городе есть небольшая частная гостиница, ее держат муж с женой, замечательные люди. Сейчас я им позвоню и скажу, что есть желающие разместиться. Кто-то из них придет за вами, чтобы вы не заблудились в темноте. Хотя это совсем рядом, если знать дорогу.

В подтверждение своих слов женщина немедленно позвонила в гостиницу.

— Все в порядке, они сейчас придут, а вы пока скажите мне, что хотите купить.

— Что будешь есть? — спросил Гена.

— То же, что и ты, купи на свой вкус, — ответила Маша.

За дверью послышались шаги, и она обернулась, думая, что это кто-то из хозяев гостиницы, но в магазин вошёл молодой мужчина в комбинезоне.

— А вот и наш заправщик, — весело проговорила продавщица.

Маша взглянула на него, и сердце её пропустило удар. Она прижала руки ко рту, чтобы сдержать рвущийся наружу крик.

— Это что, шутка какая-то? — слабым голосом спросил Гена.

Хотя это могло быть чем угодно, только не шуткой.

Ночным кошмаром. Галлюцинацией. Порождением больного мозга.

Но пошутить так никто не мог.

Человек, что стоял перед ними, уже несколько лет покоился в могиле за шестьсот Вк километров отсюда. Маша сама сложила его руки крест-накрест на груди, в последний раз поцеловала холодные губы.

Теперь эти руки упирались в бока, а губы улыбались.

Перед ними был Марат, Машин покойный муж.

— Это что, тоже двойник? — Она сама удивилась спокойствию своего голоса.

Гена прижал сестру к себе в попытке уберечь, защитить.

Мужчина и женщина переглянулись и засмеялись, словно Маша выдала удачную остроту.

— Что здесь происходит? — беспомощно проговорил Гена, а в магазин между тем вошли новые посетители.

Уже почти не удивившись, Маша узнала родителей.

— А вот и владельцы гостиницы, — возвестила продавщица. — Устроитесь с комфортом, уверяю вас.

— Мы очень рады, что вы приехали, — сказала «мама».

— Вам у нас понравится, — вторил ей «отец».

Гена и Маша взялись за руки, будто снова стали детьми.

— Идем отсюда, быстро! — Он потянул сестру к двери.

Никто не пытался задержать их. Мертвые родственники смотрели им вслед, улыбки на знакомых лицах были не то сочувственными, не то злорадными.

Спустившись с крыльца, Маша с Геной хотели бежать к машине, но тут увидели, что все кругом изменилось. Не было ни улицы, ни зданий на другой её стороне, ни асфальта, ни заправочных колонок. Да и машина пропала.

Они стояли среди могил: их окружали кресты надгробия.

— Архангельское — город мертвых, а не живых. Это кладбище, — раздался за их спинами голос покойного Машиного мужа.

Брат с сестрой обернулись. Здание магазина — призрачный островок былого мира — пока ещё оставалось прежним. Свет лился из больших окон, и были отчетливо видны надписи на могильных камнях.

Маша увидела памятник Марата, кресты на могилах родителей, а совсем рядом…

— Тетя Валя, — выдохнул Гена. — Боже мой, как же так!

— Сегодня уже третий день, племяннички. Опоздали вы, — проговорила тетя Валя. — Но ничего, не страшно. Это вы ко мне к живой опоздали. А теперь вместе будем.

Маша затравленно поглядела на тетку.

— Мы живы! — выкрикнул Гена.

Тетя Валя и мама переглянулись, а отец сказал:

— Вы ведь его видели?

Маша сразу поняла, о ком он, но Гена не был готов так быстро сдаться:

— Кого? Нам все это просто кажется! Мы, наверное, спим…

— Не буду говорить о вечном сне — это слишком банально, — отозвался Марат. — Но ты и вправду заснул за рулем. Машина догорает на обочине. Вокруг суетятся пожарные, приехали полиция и «Скорая». Водителя и пассажирку кое-как вытащили: извини, дружище, но твой обгоревший труп пришлось доставать по частям.

Гена прижал ладони к ушам и закричал. Маша, прикусив губу, смотрела на мертвецов, стоявших внутри магазина.

— Он уже приходил за вами. И скоро придёт снова, я слышу его поступь, — сказала мама. — Никому ещё не удавалось убежать от Проводника.

Гена и Маша прижались друг к другу, всё ещё отказываясь верить.

— Нужно смириться, сказал Марат, улыбаясь жене. — Тогда переход будет легче.

Отец вскинул руку, указывая на что-то.

— Он идёт.

Через кладбище в их сторону двигалась знакомая высокая фигура. Чёрный балахон, капюшон, скрывающий бледное лицо…

— Пора, — сказала тётя Валя и погасила свет.

Архангельское погрузилось в темноту.

Внимание!

Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения.

После ознакомления с содержанием данной книги Вам следует незамедлительно ее удалить. Сохраняя данный текст Вы несете ответственность в соответствии с законодательством. Любое коммерческое и иное использование кроме предварительного ознакомления запрещено. Публикация данных материалов не преследует за собой никакой коммерческой выгоды. Эта книга способствует профессиональному росту читателей и является рекламой бумажных изданий.

Все права на исходные материалы принадлежат соответствующим организациям и частным лицам.