По ту сторону моста

Робин вынырнул из глубин душного кошмара, продолжая ощущать чьи-то обволакивающие, вкрадчивые прикосновения. Открыл глаза и обмер: рядом, в серой мгле, продолжением кошмара нависало над ним бесформенное чудище, растопырясь толстыми щупальцами. Отпрянув, Робин резко ударил ногой и метнулся в сторону. В ладонь скользнула рифленая рукоять скорчера, вспыхнул гневный свет — будто взметнулись языки пламени, и Робин пружинисто подсел, готовый к новому прыжку, удару, выстрелу, захлестываемый праведной и уже торжествующей яростью…

Возле стены вяло шевелилась Бетси, расплющившись по полу и крупно дрожа желеобразным телом, — жалкое, несуразное существо… Выругавшись, Робин опустил оружие. Его тоже трясло — от возбуждения и брезгливости.

Сбоку затрепетала, сминаясь, перегородка, и сквозь нее с усилием протиснулась массивная крабообразная фигура Шестинога.

— Что на этот раз? — сварливо осведомился он. — Отчего шум?

Робин отшвырнул скорчер — его поглотила стена — и упал в возникшее из пустоты кресло.

— Спроси у Бетси, — огрызнулся он. — Еще одно такое пробуждение, и я переберусь ночевать в лес.

— Да что стряслось, Робин? — уже с беспокойством спросил кибер.

— Похоже, у малютки наклонности вампира, — хмуро объяснил Робин. — А ты, помнится, клялся, что она безвредна, как мотылек.

Мгновенным движением кибер переместился к Робину, пробежал щупальцами по его торсу.

— Паникер, — сказал он с облегчением. — В целости твоя кровь, ни на каплю не убавилось.

— Тогда какого лешего?!.

Шестиног скользнул к Бетси, подобным же образом прощупал и ее. Проворчал:

— Лягаться было обязательно? Она никак не успокоится.

— Бедняжка! — Робин возмущенно фыркнул. — Предупреждаю: еще раз сунется — вышвырну ее из Дома!

— Давай, — не стал спорить Шестиног. — Только гуманнее убить ее сразу.

— Кто ей мешает жить? Пусть только меня не трогает.

— Я уже тебе объяснял. Снаружи она долго не протянет.

Робин долго молчал, постукивая ребром ладони по затвердевшему подлокотнику.

— Вот дрянь! — проворчал он наконец. — Мало мне было забот.

Рывком поднял себя с кресла и подошел к Бетси — она все еще вздрагивала. Поколебавшись, Робин присел на корточки и стал гладить ее темную гладкую кожу, ощущая, как с каждым его движением Бетси успокаивается.

— Видишь? — спросил Шестиног. — Ее тянет к живому, я не могу тебя заменить.

— А какой вообще от тебя прок? — раздраженно отозвался Робин, выпрямляясь. — За чужой счет легко быть добрым.

Вернувшись в кресло, Робин мысленно приказал ему трансформироваться в лежак и вознесся под потолок — досыпать.

Робину неправдоподобно, фантастично повезло: эта планета превзошла все ожидания, идеально подходила для колонизации и уж во всяком случае для размещения станции Моста. Планета настолько повторяла Землю, даже в мелочах, что иногда Робину начинало казаться, будто никуда он не улетал, и не было этого томительного семилетнего перелета. Но затем в поле зрения забредало мигрирующее в поисках лучшей почвы дерево, либо проносилась в отдалении шустрая стайка кочевых кустов, и сразу мир восстанавливал реальность. К тому же на планете полностью отсутствовала сухопутная фауна: видимо, именно необычная активность растений, среди которых хватало и хищников, воспрепятствовала выходу животных из моря.

И тем удивительнее было появление Бетси.

Они обнаружили ее дней через двадцать после начала строительства, точнее, Бетси сама нашла их. Выйдя утром из Дома, Робин увидел расплывшееся по стене странное существо, по мягкому телу которого пробегали медленные конвульсии. Безусловно, Бетси заслуживала изучения, и Шестиног охотно переключил на нее весь свой исследовательский пыл, который до сих пор растрачивал на окрестную флору.

Бетси оказалась совершенно оригинальным существом, чуждым как земной, так и местной жизни. Под ее тугой кожей размещались абсолютно идентичные клетки, связь между которыми, несомненно, должна была присутствовать, но проводилась на уровне, не поддающемся обнаружению приборами. Единственный смысл существования Бетси заключался, казалось, в достижении предельной близости к Робину. Претворением этой мечты в жизнь она занималась круглосуточно, в меру своих возможностей. Передвигалась Бетси не без изящества: перекатываясь, она будто струилась по траве, камням; но ей не хватало скорости. Пускаясь с утра в погоню за предметом своей страсти, она сразу безнадежно отставала, и возвращаясь с работы, Робин встречал Бетси, прилежно и неутомимо катившуюся по тропинке на полпути к стройке. Иногда он возвращался другой дорогой и тогда натыкался на Бетси, терпеливо поджидавшую его у порога, только утром. Как она определяла его местонахождение, оставалось загадкой, но где бы он ни оказался, верная Бетси безропотно катилась по кратчайшему пути в его направлении.

Когда через неделю Шестиног, удостоверившись в полной безобидности Бетси, предложил пускать ее на ночь в Дом, Робин не стал возражать. Он как-то упустил из виду, что силовые поля перегородок внутри жилой части Дома обладали, в отличие от практически неприступного внешнего купола, почти абсолютной биопроницаемостью — даже псевдоживые киберы пронизывали их беспрепятственно. Вдобавок Робин недооценил общительность новой соседки, а его попытки обезопасить свой сон, воспарив под потолок, успеха не имели, поскольку Бетси легко достигала любой точки спальни, вытягивая себя в удава.

Второе и последующие пробуждения Робина в объятиях инопланетного чудища были менее эмоциональны, тем более, что и Бетси с каждым разом становилась все аккуратнее. И он не очень удивился, когда проснувшись однажды утром, обнаружил, что торс его укрыт, будто одеялом, телом Бетси, прикосновения которого он однако не ощущал, так нежно и точно облегало оно его формы, даже колеблясь в такт дыханию. Сдерживая брезгливость, Робин осторожно выбрался из-под колыхающейся массы и направился в душевую.

Ничего, думал он, подставляя бока под яростные струи, человек ко всему привыкает… переживем.

В комнате мерцала и шелестела нежная цветомузыка, наполняя пространство радужным сиянием. Приспустив веки, Робин утопал в невидимом и почти неощутимом кресле, вытянутые ноги теплым облаком укутывала Бетси. На душе было покойно и уютно, как давно уже не было.

— Какой нынче год на Земле? — лениво спросил Робин. — А, Краб?

— Тебе не все равно? — отозвался Шестиног. — Годом больше, годом меньше… когда счет идет на века.

— Тоже верно, — со вздохом согласился Робин. Он шевельнул ногами, и потревоженная Бетси заколыхалась.

— Эта еще на мою голову! — пожаловался Робин. — Откуда только она свалилась?

— Ты у меня спрашиваешь? — осведомился Шестиног.

Робин засмеялся:

— Нужны идеи? Этого добра у меня навалом. В конце концов, Бетси могла возникнуть из единственной споры, а некоторые виды спор способны пережить и вакуум. Представь, кто-то решил засеять космос.

— Лихо, — признал кибер. — С размахом. Доказательств бы.

— Откуда? При нашем-то дефиците данных…

— Кстати, ты не заметил, что в присутствии Бетси становишься уравновешеннее? Странно: с одной стороны Бетси как-то использует энергию твоего биополя, с другой — улучшает его структуру.

— Серьезно? — насторожился Робин. — Я думал: привыкаю.

— Не смеши меня. Разве ты можешь к чему-то привыкнуть? Тебя же бесит постоянство.

— Ну-ну, не зарывайся! Мало тебе объектов для исследования?

— Меня беспокоят происходящие в Бетси перемены, — сказал Шестиног. Ее клетки перестраиваются функционально и, кажется, приобретают специализацию. Не представляю, во что это может вылиться.

— Где уж тебе — представить!

— Как ты проницательно заметил, у нас мало фактов, — сухо ответил кибер. — В конце концов, я не биолог и недостаточно оснащен для глубинного зондирования.

— Предположим, наша милая Бетси все-таки паразит, — сказал Робин. Что она у меня берет, пока неясно, но ведь непонятен и межклеточный способ связи.

— Мысли она у тебя берет, — мстительно проворчал Шестиног. — Умные. Осталась всякая дребедень.

— Тогда понятно, почему ее не интересуешь ты, — усмехнулся Робин. Но речь может идти и об эмоциях. Сам говоришь, я стал спокойнее.

— Не беспокойся, эти запасы у тебя без дна.

Робин наклонился, погладил Бетси и, осторожно высвободив ноги, встал.

— На кой черт мне подсунули тебя? — спросил он кибера. — Лучше б я взял собаку. Она, по крайней мере, молчит.

Робин приоткрыл глаза, успев заметить, как затянулась дыра в стене. И снова Бетси, подумал он устало. Скосил глаза на пол, но увидел не то, что ждал. Не текучий кожаный мешок. Возле входа переминалось на стройных ногах грациозное существо, очертаниями напоминавшее косулю. Склонив голову набок, оно разглядывало Робина крупными выпуклыми глазами.

Сон, подумал Робин. Это мне снится. На планете нет сухопутных животных. Кроме Бетси.

Бесшумно и невесомо, будто привидение, ночная гостья двинулась к нему — Робин не шевелился. Приблизившись, «косуля» мягко впрыгнула на лежак, осторожно, не потревожив прикосновением Робина, пристроилась рядом, затихла.

Вздохнув, Робин закрыл глаза. Все-таки это была Бетси.

Завтра, решил он. Пусть Краб разбирается. Сейчас я хочу спать.

Робин шагал по протоптанной им в лесу тропинке, млея от теплых лучей утреннего солнца и густого аромата листвы. Рядом, почти касаясь его бедра, легко бежала Бетси. За одну ночь она разительно преобразилась. Накопление изменений, о которых говорил Шестиног, выплеснулось в нечто непредвиденное, и теперь Бетси отличалась от земных млекопитающих разве что сказочным совершенством пропорций да безупречно золотистой шелковистой шерстью. Ее ясные глаза взирали на мир с радостным любопытством, но центром этого мира для нее по-прежнему оставался Робин. Иногда Бетси отбегала к обступившим тропинку кустам, срывала мягкими губами листья, но остальное время неотступно следовала за Робином — сбылась наконец ее мечта.

И вдруг Бетси напружинилась, по-кошачьи выгнув спину, чуть слышно заворчала. Сразу подобравшись, Робин повел глазами по кустам.

— Наконец-то, — прошептал он, плавно потащив из кобуры скорчер. Тихо, Бетси, тихо…

Один из ближних кустов, с виду неотличимый от других, безобидных и медлительных, с шумом распахнул мохнатые ветви и, вздыбясь, прыгнул на человека. Шагнув навстречу, Робин упал под атакующее чудовище, выстрелив в незащищенный снизу ствол, и перекатился на ноги, переводя скорчер на предельную мощность. Отчаянно бросилась на хищника Бетси, но, встреченная ударом узловатых щупалец, отлетела в сторону.

С треском разорвав ветки, на тропинку выскочил Шестиног. В следующем громадном прыжке кибер врезался в «лесовика», опрокинув его наземь. Робин снова выстрелил, всадив в открывшийся на мгновение ствол полный заряд. «Лесовик» подпрыгнул, волоча за собой Шестинога, и упал. Но шевелился еще долго, демонстрируя необыкновенную, растительную живучесть.

— Глубокий Космос! — восторженно произнес Робин, оглядывая «лесовика». — Это экземпляр!

— Спрячь скорчер, — проворчал Шестиног. — Дорвался!

Усмехнувшись, Робин сунул оружие в кабуру, огляделся, ища взглядом Бетси, и улыбка увяла: животное неподвижно лежало на траве.

— Брось это чучело! — приказал он. — Займись Бетси.

Удостоверившись в смерти хищника, кибер переместился к Бетси.

— Ничего серьезного — шок, — сообщил он спустя минуту. — Если ты уже натешился, я отнесу ее домой.

Бережно уложив животное на свою широкую плоскую спину, Шестиног двинулся по тропинке, сопровождаемый взволнованным шепотом листьев. Смущенно ухмыльнувшись, Робин сказал:

— Пожалуй, я пойду с вами. Не то ты опять с кем-нибудь сцепишься.

— Когда ты повзрослеешь? — отозвался Шестиног. — Охотничек!

— Спятил? Я, что ли, на него напал?

— Так я и поверил! Ты ведь умышленно ходил одним маршрутом, ситуацию создавал, разве нет?

Робин хмыкнул: кибер был прав, но раскусил его хитрость слишком поздно.

— Этим трофеем я украшу гостиную, — сказал Робин. — Интересно, на кого «лесовики» охотятся в бездушном лесу — друг на друга?

— Море рядом, вот и забредают сюда — от избытка активности. Но меня больше волнует Бетси. Она не отходит от тебя ни на шаг. И, кажется, это уже не вызывает у тебя возражений.

— Да ты ревнуешь!

— В меня не заложены подобные атавизмы, — возразил кибер. — Но разве я не прав?

— Что дальше?

— Скоро она станет тебе необходимой.

— Это плохо?

— Откуда мне знать? Зависит от того, где Бетси остановится.

Робин оцепенело сидел в темной комнате, перед прозрачной внешней стеной, бесцельно разглядывая подступивший к самому куполу лес, притихший и неподвижный сейчас, ночью. Лишь изредка тишину нарушал «лесовик», продирающийся сквозь заросли куда-то по своим загадочным делам.

Снова Робин вынужден был сделать перерыв в работе, оставив стройку на попечение Координатора. Снова череда дней начала тяготить однообразием и появилось отвращение ко всему будничному. Не хотелось видеть строительных роботов — исполнительных, туповатых и равнодушных; тягучий голос Координатора становился невыносимым, и все вокруг казалось безнадежным и напрасным, а заглядывать в будущее не хотелось вовсе. Подобные приступы черной меланхолии Робин старался одолеть, развлекая себя дальними полетами на флаере либо влезая в научные изыскания Шестинога, проводимые тем с основательностью и дотошностью, но без должной, как полагал Робин, фантазии.

Однако в этот раз депрессия оказалась настолько глубокой, что Робин погрузился в нее целиком. Абсолютно ничего не хотелось делать, и даже присутствие Бетси, преданно делившей его вселенскую тоску, не согревало. Несколько раз Робина пытался расшевелить Шестиног, подсовывая ему одну из своих многочисленных игрушек — задачку позаковыристее, но Робин отмалчивался, уныло усмехаясь. На время Шестиног сдался, оставив его в покое и удалившись в лабораторию, но довольно скоро вернулся снова, расположился — видимо, надолго — в углу и оттуда скрипуче осведомился:

— Бока не отлежал?

— Зануда, — со вздохом отозвался Робин. — Ну чего тебе?

— Да нет, если тебе уже и Бетси не интересна…

Похоже было, что кибер принес с собой свежие данные. В Робине шевельнулось наконец любопытство.

— Бетси? — вяло переспросил он. — Если бы не предыстория, она была бы неинтересна и тебе, верно?

Шестиног досадливо крякнул и сказал:

— Хотел бы я знать, как сумела она воспроизвести физиологию земных животных с такой точностью, где она раздобыла все эти сведения.

— Разумеется, во мне, — Робин усмехнулся. — Больше негде. Не зря же она потратила на меня столько времени.

— Почему тогда она не скопировала тебя?

— Ну, не такая она дура. Я сам себе достаточно опротивел, а тут еще один такой же… Ха! Да я б его собственными руками удавил! Нет, Бетси знает, чего мне не хватает. Разве смогу я теперь выгнать эту смазливую мерзавку? — Робин слегка пнул в бок «косулю», привычно греющую телом его ноги, и она, повернув к хозяину морду, ласково заворчала.

— Что ты плетешь? — озадаченно спросил Шестиног. — Ты хоть представляешь, какой глубинный зондаж для этого потребуется, сколько информации надо выкачать — на всех уровнях?

— Что делать: хочешь выжить — умей втереться в доверие, стать необходимым. И Бетси в этом преуспела — еще одно ярмо на мою шею. Ее способность к адаптации меня восхищает: такой организм — гибкий, текучий, цепко отслеживающий среду — практически неуязвим, может быть — вечен.

— Ну, понесло! Это у тебя называется полетом фантазии? — съязвил кибер. — А по-моему, Бетси просто растет, хотя нельзя сказать, что ей повезло с воспитателем.

— Я не набивался.

— Как и Алене?

— Тс-с! — с напряженной улыбкой сказал Робин. — Не вороши прах пятивековой давности.

— Запретная тема?

— Отчего ж…

— Тогда объясни, почему ты не взял ее с собой?

— Алену? Будто не знаешь, чего бы это ей стоило — с ее-то общительностью… и моим эгоцентризмом. Обойдемся без жертв, уже обошлись.

— Ну конечно, первопроходцу сантименты не к лицу!

Робин вскинул голову, рывком повернулся вместе с креслом. Бетси вскочила, будто подброшенная пружиной.

— Первопроходцу? — негромко и очень внятно спросил Робин. — Кому ты это говоришь? Мне?

— А с чего ты взвился? — удивился Шестиног. — Ну да, строительство Мостов расширяет жизненное пространство землян почти со скоростью света. А ты — на острие. Что тебе здесь-то не нравится?

— Философ, — процедил Робин, сдерживаясь. — Исследователь. Экспериментатор. Куда ты лезешь?

— Ладно, не заводись! Чего ты от меня хочешь — конкретно?

— Я хочу, чтобы ты забыл слово «первопроходец», — оно мне бьет по нервам. Почем знать, может, на Земле давно научились пронизывать пространство без помощи Мостов, и я ковыряюсь сейчас в глубоком тылу у истинных первопроходцев, а когда наконец дострою Мост, буду встречен потомками с вежливой озабоченностью во взоре: и чего же теперь с этим замшелым монстром делать?

— Эгоист! — с отвращением сказал Шестиног.

— Ну еще бы! А ты от меня другого ждал?

— Я — нет.

— Те, кто остался? Им уже все равно. А я жив — пока, — теряя остатки терпения, сказал Робин. — Улавливаешь разницу?

— Конечно, — сказал кибер язвительно. — Ты всегда был на особом положении.

Робину вдруг все опротивело. И прежде всего он сам. К чему эти излияния? Что тут изменишь?

— Оставь меня, — сказал Робин, пятясь к выходу. — Отвяжись. Изыди.

— Недаром тебе в напарники дали кибера, — заметил Шестиног. — У любого другого терпение кончилось бы в первые же сутки.

— Мне на это плевать! — сказал Робин. — Можешь ты оставить меня в покое?

Он придержал рванувшуюся было следом Бетси, напрягшись, продрался сквозь стену и побежал в темноту.

— Снова! — тоскливо думал Робин. — Когда-нибудь я этого не выдержу.

Приступы отчаяния накатывали на него внезапно, захлестывали, как смерч. Хотелось выть, рыдать взахлеб, разорвать пальцами грудь, бежать куда-то… Из всего этого веселого набора он мог позволить себе только бег. И он бежал, целясь на вздымавшуюся за верхушками деревьев громаду давно уснувшего вулкана.

Он уже выбрался из леса на поросший оседлым кустарником склон гигантского конуса, когда ночную тишину прорезали настойчивые гудки зуммера. Робин подавил желание зашвырнуть браслет-рацию в кусты: без веской причины Шестиног в такие минуты его не тревожил.

— В чем дело? — спросил Робин, не останавливаясь. — Ну, быстро!

— Думал, тебя это развлечет, — произнес ворчливый голос кибера. — Бетси умирает.

— Что?!

— Лежит у выхода, ни на что не реагирует. Жизненные процессы затухают катастрофически быстро.

— Нашла время, — сказал Робин. — Ладно, выпусти ее. Слышишь?

— Сделано.

— Ну, что?

— Мне следовать за ней?

— Можно подумать, ты этого не делаешь.

Ну вот, думал Робин, поворачивая назад, теперь и одиночества меня лишают. Много ли остается?

Через несколько минут из темноты материализовались две фигуры.

— Как мне вас не хватало! — желчно приветствовал их Робин. — Снова мы вместе!

Бетси метнулась к Робину, прижалась, дрожа, к ногам.

— Куда идем? — спросил Шестиног, благоразумно соблюдая дистанцию. — К озеру?

— Еще чего! Возвращаемся.

Робин открыл глаза и снова увидел ее — первую в списке потерь. Алена сидела на краю постели, пристально глядя в его лицо и положив легкие руки ему на грудь. Приподнявшись, он потянулся к ней… И вдруг окаменел от ужаса: это был не сон! В полном сознании он сидел в темноте своей спальни рядом с непонятно как появившейся здесь девушкой. Бред! Первым порывом было оттолкнуть фантом и бежать, бежать…

Сжав податливые плечи, Робин отодвинул девушку от себя, заглянул в мерцающие глаза.

— Кто это? — спросил, задыхаясь. — Что за шутки?

Из угла донесся вздох, зашевелилась темная масса.

— Это Бетси, — сообщил голос Шестинога. — С пробуждением!

— Свет! — почему-то вслух велел Робин. Стены зажглись мягким сиянием.

Нет, это была не Алена. Какое-то сходство несомненно присутствовало, но на этот уровень гармонии земляне еще не вышли — совершенство ее форм завораживало. Из груди Робина вырвался короткий сухой смех.

— Это мне награда за муки, — сказал он. — И что мне теперь с этой наградой делать?

Вздохнув вторично, Шестиног переместился вплотную к Бетси, привычно ее прощупал.

— Ну, дождались, — сказал он, отступая. — По всем доступным мне критериям, это человек.

Робин пересел в кресло, скорчился, сдавив кулаками виски. Его била дрожь. Я еще не сошел с ума? — подумал он. Какая дикая смесь сна с явью, прошлого с настоящим… какая трогательная пошлость!.. Бетси, Бетси, Бетси… Как хочешь ты мне угодить!

— Уведи ее, — попросил Робин. — Бога ради! Я хочу остаться один.

Кибер осторожно сомкнул зажимы щупальца вокруг запястья девушки, и она пошла за ним, растерянно оглядываясь.

Робин с силой растер грудь, усмиряя разбуженную боль, встал, бесшумно прошел через Дом, выскользнул в ночь. Он не особенно верил, что обманул Шестинога, но теперь тому придется выбирать, кого опекать.

Миновав притихший лес, Робин побежал по набирающему крутизну склону к вершине вулкана, в обширном кратере которого образовалось озеро, поддерживаемое частыми и обильными дождями. Излишки воды прорывались иногда сквозь изъеденные ветрами скалы, катились к морю.

Ночь, горное озеро… звезды вокруг… Не то озеро и звезды не те, но здесь все другое. Алена тоже. Улучшенная, модернизованная модель. «Алена-2 супер»…

Робин вернулся под утро — измученный, угрюмый, но присмиревший. Остаток ночи провел в гостиной, в кресле перед камином.

«Что же это? — думал он почти бесстрастно. — Остатки исчезнувшей цивилизации? Раса космических кукушек? Посредник? Просто существо с пугающей способностью к адаптации? Или кое-что похуже?»

Перед рассветом в комнату тихо вошла Бетси. Устроилась, как обычно, на полу, у ног Робина.

— Что, девочка? — вкрадчиво спросил он. — Выспалась?

Она неуверенно улыбнулась и прижалась к его коленям. Робин вскинул глаза на Шестинога:

— Тебе не кажется, что ей пора сменить эти собачьи привычки?

— Мне кажется, что тебе пора выбирать выражения, — отозвался кибер. Как будто ты не видишь, что твои слова ей неприятны.

— Пусть об этом она скажет сама. Я хочу знать, что скрывает ее роскошный фасад.

— Ты в самом деле этого хочешь?

Робин вопросительно поднял брови, но в следующую секунду растерянно усмехнулся.

— Ты прав, я этого боюсь, — признался он. — Помнишь, как быстро она нас нашла? Словно ее нам подбросили.

— Ого! — сказал кибер. — Зачем?

— Кому-то может мешать наш Мост… или Мосты вообще. И почему Бетси не может оказаться биороботом, автономным лишь в пределах заложенной в него программы? Сейчас какой-нибудь чужак смотрит на нас ее глазами, потом заговорит ее губами, а еще позже, — Робина передернуло, — ее руками устроит диверсию…

— Посмотри на нее, — вдруг сказал Шестиног.

Девушка съежилась на полу, закрыв лицо руками.

— Бетси! — позвал Робин.

Она вскочила и бросилась вон из комнаты. По лицу Робина пробежала болезненная гримаса.

— Беда в том, что я ей не верю, — сказал он через силу. — Все ее порывы кажутся мне фальшью.

— Знаешь, какова вероятность твоих домыслов?

— Знаю. Но от этого не легче, — Робин снова поморщился. — Ладно, мне пора, — сказал он, поднимаясь. — Останешься здесь. За Бетси отвечаешь головой… или что там у тебя вместо нее?

Вокруг была чернота. Абсолютная, непроницаемая. Робин будто завис в ней, отключившись от внешнего мира, предельно сконцентрировавшись на мыслях.

Главное — не глупить, говорил он себе. Отстраниться от обиды, вытравить из себя унизительное ощущение, будто меня намеренно выставляют идиотом, издеваются — нагло и изощренно, бьют по болевым точкам… Можно, конечно, эту благодатную планету представить и как просторную — весьма просторную! — и недурно обставленную клетку, где заскучавшему зверьку из жалости подселили самку… но и эта картинка не веселит, такая скотская идиллия не для моих нервов!

Спокойно! Спокойствие и рассудительность…

Что есть Бетси? Разумна ли она? Или это временная, полностью зависимая приставка к моему сознанию? И что лучше — для меня? Когда мысли воспринимает Дом — это комфорт. Когда на твой мозг настроено преданное животное — это тоже удобно, хотя и не всегда. Но когда тебя насквозь видит существо, равное тебе по разуму, но чужое, непредсказуемое — это страшно. Нет, если это лишь процесс адаптации, то Бетси явно перестаралась, последний ее шаг оказался избыточным… но не дай бог ей опять превратиться в «косулю»!

Робин попытался вызвать из памяти образ Алены, и это ему удалось… почти. Общие очертания были те же, но чем яснее проступали детали, тем больше видение походило на Бетси.

Я хочу ее видеть, понял он. Проклятье, я снова хочу ее видеть! Наваждение какое-то…

Почти против воли Робин послал Дому мысленный приказ, и окружавший его мрак смыло изумрудным светом голограммы. Теперь Робин будто лежал на песчаном морском дне, из которого выпирали причудливых форм скалы, поросшие длинными водорослями, а сверху, от мерцавшей под солнцем водной глади к нему скользило бронзовотелое золотоволосое существо. И снова у Робина перехватило дыхание от сладкого восторга и идиотской гордости, будто именно он был создателем этого чуда — инструмент, возомнивший себя творцом!..

Едва не задев Робина, златовласка гибко заструилась над самым дном, тревожа песок взмахами прозрачного моноласта, огибая валуны, бесстрашно исследуя ущелья и пещеры. Робин незримо следовал за ней, завороженный этой волшебной грацией, пока девушка, исчерпав запас воздуха, не устремилась к поверхности. Тогда он стряхнул с себя чары и переключился на парящий в вышине зонд, окинув единым взглядом всю эту живописную лагуну — свое излюбленное место купания, и плывущую к берегу девушку, и Шестинога, застывшего на мелководье прибрежным валуном и готового, при первом признаке опасности, двинуть в атаку гидрокибов, закопавшихся по самые окуляры в рыхлое дно.

Здесь все было в порядке — как и предполагалось, и Робин тихонько убрался с солнечного берега, вернувшись в темноту и пустоту Дома, к своим тягостным мыслям.

Не требовалось большого напряжения фантазии, чтобы на этом морском курорте рядом с златовлаской представить некоего мрачного субъекта. Стоит лишь чуть расслабиться и… идиллия состоится. А дальше что? Где я остановлюсь? Или меня остановят? Ладно, пока я сильнее, ситуация не выйдет из-под контроля… но куда девается моя сила, когда я вижу Бетси? А держать девочку на расстоянии невозможно, ибо губительно для нее… Что делать, что делать?!.

Нетерпеливо Робин щелкнул пальцами, и перед ним возникло зеркало — во всю стену. Из затененной комнаты в него уперлись тяжелым взглядом воспаленные глаза, превосходно гармонирующие с осунувшимся сумрачным лицом. Хорош!

Робин медленно и сильно провел по лицу ладонью, сдирая с него усталость и тревогу, будто коросту. И снова увидел себя, каким был семь лет назад, перед вылетом — решительным, непоколебимо уверенным, переполненным энергией и гордостью… Индивидуалист во всей красе, навечно впечатанный в электронную память Дома.

Они сидели друг перед другом, разделенные годами полета и невидимой границей экрана, но начинать разговор не торопились.

— Что, — наконец спросил Робин, — сильно я изменился?

— Не без того, — холодно подтвердило бывшее отражение. — А главное быстро.

Да, подумал Робин, глядя на себя предполетного, тогда-то казалось: запаса прочности на века.

— Я устал, — сказал он. — Устал балансировать между глупостью и подлостью. Как по-твоему, что такое Разум?

— Точнее: разумна ли Бетси? — «Робин» снисходительно улыбнулся. Существует старое правило: сомнение трактуется в пользу подозреваемого. Не можешь доказать отсутствие Разума, поступай так, будто он есть. Вспомни, как получили права гражданства киберы-универсалы.

— Самое время для исторических экскурсов!

— Да — самое время! Именно историческое развитие эгоцентризма привело к тому, что ситуация кажется тебе неразрешимой. Началось с особи, потом в понятии «свои» последовательно включались семья, род, нация, раса, — пока человечество не осознало себя единой общностью. А сейчас мы пришли к пониманию неприкосновенности Разума — любого, независимо от происхождения и степени развития.

Силы небесные! — уныло подумал Робин. Неужто и я когда-то вещал банальности с таким же идиотским глубокомыслием?

— Стало быть, выбора нет? — спросил он вслух.

— Увы, придется тебе принять разумность Бетси на веру и постараться вести себя достойно. В самом деле, нельзя же строить отношения на беспочвенных подозрениях?

— И что остается?

— Ждать.

— Чего?

— Новых фактов. Определенности.

— Стоять по пояс в болоте и ждать, пока тебя засосет с головой? Замечательно!

«Робин» пожал плечами:

— Насколько я в курсе, работать тебе не препятствуют.

— Еще бы! Бетси же идеал — во всем, в характере тоже. Женщина мечты. Мне не к чему придраться — это-то и бесит!

— Надеюсь, у тебя хватает ума не срывать зло на Бетси?

— Я не могу позволить себе такую роскошь. Стоит моим эмоциям превысить какой-то порог, как Бетси будто взрывается — это страшно! Я должен постоянно держать себя в узде, даже внутренне, даже во сне. Знал бы ты, как это изматывает…

— Она искренна?

— Откуда мне знать? Я не вижу ни малейшей фальши, но что это доказывает?

— Кажется, мы подошли к главному, — сказал «Робин», — к цели. У тебя есть предположения?

— Я думал… Конечно, вариант с диверсией ни в какие ворота. Мешать стройке, играя на моих нервах? Есть куда более простые и действенные способы, да и не остановится без меня стройка, киберы это дело добьют.

— Похоже, тебя хотят приручить.

— Кому я нужен? — Робин тускло улыбнулся. — Я ведь даже никого не представляю — так, осколок исчезнувшего мира, бездумно продолжающий исполнять свою функцию. На Земле обо мне уже могли забыть.

— Кто это может знать? Сам понимаешь, вероятность случайной встречи на чужой планете с посторонней жизнью исчезающе мала, но когда жизнь оказывается разумной, вероятность обращается в прах. Следовательно, встреча спланирована, и вряд ли ее цель совпадает с нашей.

— Логично, — сказал Робин. — Но и только. И все-таки, что есть Разум? Может ли он быть продуктом адаптации? В конце концов, мы ведь тоже в какой-то мере… Правда, у нас на это ушли миллионы лет, Бетси же управилась за месяцы, но что это меняет? Однако если над нею довлеет инстинкт выживания, то в процессе адаптации она от пассивного приспособленчества неизбежно перейдет к активным действиям, попытается меня подмять. И тогда роли поменяются, тогда уже мне придется угождать Бетси — и это станет смыслом всей моей жизни… Как тебе такая перспектива?

— В этом случае, советую не тянуть с «обновлением».

— Что, — ехидно спросил Робин, — не терпится внести посильный вклад?

— У каждого свои функции. Не опоздай: моя матрица может оказаться для тебя спасительной.

Робин вздохнул.

— Я надеялся на твою свежую и холодную голову, — сказал он, — но не услышал ничего нового. Отдыхай.

«Отражение» кивнуло и растворилось во тьме.

Это можно было предвидеть, подумал Робин. А чего ты ждал? Чтобы этот хронический победитель смог проникнуться твоей слабостью и дать совет единственно верный? Или ты хотел, чтобы за тебя решили?

Робин вдруг насторожился. Он не услышал ни звука, но по легкому и краткому движению воздуха понял, что в комнату кто-то вошел. Никто из киберов не стал бы его сейчас тревожить, стало быть, вернулась Бетси. Света Робин по-прежнему не хотел и мог только прислушиваться, но, кажется, и слух его предал: Робин ничего не слышал, только чувствовал всей кожей: Бетси приближается. И когда его плеча коснулись прохладные пальцы, он невольно напрягся.

Девушка долго стояла без движения, только чуткие пальцы вздрагивали, будто она страшилась чего-то, будто легкой своей рукой пыталась обуздать опасного зверя…

Рука Бетси затрепетала, но осталась у него на плече…

Чушь! — возразил себе Робин. Злой умысел исключен, программа адаптации этого не допустит. На сознательном уровне девочка искренно тоскует по общению. Но каким будет следующий этап?..

Бетси было больно и стыдно, и однако же она ничего не могла с собой поделать — Робин это понимал, чувствовал… но не верил. Если ей все еще необходим телесный контакт, к чему эта имитация роковой страсти?

Бетси чуть слышно всхлипнула, и это уже было для него чересчур. Осторожно убрав с плеча ее руку, Робин сказал:

— Краб, присмотри за девочкой!

И ринулся вон из комнаты, из Дома. Окунувшись в ночную прохладу оказывается, уже стемнело! — Робин побежал по привычному маршруту, изнывая от переизбытка сил и безадресной ярости. Но скоро ему пришлось остановить бег, потому что навстречу кто-то двигался — огромный, массивный, на всю ширину тропы. Что еще за явление?!.

Разглядев чужака, Робин хмыкнул: конечно же, это был «лесовик». Не такой исполин, как давешний попрыгунчик, любитель засад, но достаточно крупный, чтобы с ним считаться. Наверняка «лесовик» уже чуял Робина и теперь торопился поживиться. Эта тупая целеустремленность и полнейшее безразличие ко всему, кроме своей физиологической потребности насытиться, вдруг отозвались в Робине приступом холодной злобы, к которой примешивалось нечто вроде умиления: эта слепая растительная сила была откровенно враждебна всему животному, и ей можно было противодействовать решительно и беспощадно. И даже отсутствие скорчера было сейчас Робину на руку.

Оглядевшись, Робин вернулся на десяток метров назад — туда, где деревья чуть отступали от тропы, образуя крохотную поляну, — и остановился, поджидая «лесовика». Тот надвинулся и, не медля ни секунды, выбросил в него щупальце. Будто стремительная змея прорвала густую листву и бросилась на человека, только вместо головы — колючка, утыканная двумя десятками ядовитых шипов. Робин шагнул в сторону, затем еще, уворачиваясь от второго щупальца, потом пригнулся, избежав косого удара тяжелой ветви.

Сначала он только ускользал, переключив мышцы на полный автоматизм, ни на мгновение не разрывая дистанции, наслаждаясь этой игрой. Робин оставлял «лесовику» шанс, но тот был глух к намекам и явно готов был продолжать игру хоть до утра. И поняв это, Робин бросился вперед, свирепыми встречными ударами круша ветви, мгновенными захватами выдирая щупальца…

И вдруг отчаянный, задыхающийся крик ужаса и боли заставил его отпрянуть и оглядеться. Невдалеке, под деревом, корчилась смуглая фигурка, рассыпав по траве волны волос, блестевшие в лунном свете золотом.

— Ну что, что такое?!. - выкрикнул он в смятении. — Что же мне можно?

Бетси вскинулась и бесшумно скользнула в чащу. Подавив в себе яростное желание догнать, Робин сказал в запястье:

— Краб, ты где?

— Как положено: гоняюсь за Бетси, — доложил кибер. — И когда вы угомонитесь, лунатики?

— Ну, молодец.

Робин расслабился и оглянулся на «лесовика». Изувеченный, с поредевшей кроной и волочащимися следом ветками, тот наступал на него, подгоняемый все тем же неутоленным аппетитом. Чертыхнувшись, Робин отвернулся и затрусил к Дому, предоставив Шестиногу разбираться с Бетси. Ему уже ничего не хотелось. Даже драться.

Если это был сон, то слишком он походил на реальность. Но для реальности это было чересчур фантастично.

Было жутко и одиноко, холодно и страшно. Вокруг, на сотни световых лет, простиралась безжизненная пустыня, но и дальше жизнь ютилась лишь в крохотных оазисах, теряющихся в бесконечности Вселенной. С пронзительной ясностью, как когда-то в детстве, Робин ощущал свою крохотность и бренность перед этой неохватностью. И, как в детстве, хотелось кого-то рядом…

Он был слаб сейчас. Иначе не стал бы с такой готовностью откликаться на этот безмолвный зов. Но осторожности Робин не утратил. Постепенно, ступень за ступенью, он отпускал вожжи, расслаблялся. На каждом этапе останавливался, осматривался, обживался и — двигался дальше. Граница его мира ползла — невидимо, неощутимо, непонятно… Или, скорее, это был барьер, и Робин его понижал, пока через него не стали перехлестывать волны — сначала только верхушки их, рассыпающиеся по его миру ласковыми радужными брызгами; а затем волны стали проникать все глубже, подбираясь к центру, неся с собой тепло и покой. И, вдруг проникшись доверием, Робин снял барьер совсем. Его захлестнул океан, уютный и невесомый, почти неощутимый, но проникающий во все поры его сознания, растворяющий Робина в себе… Доли секунды длилось это странное, противоестественное слияние двух чуждых индивидуальностей, пока Робин, уже почти теряя себя, вдруг не увидел за сознанием Бетси нечто неясное, но подавлявшее огромностью и неисчислимостью… Его обжег ужас, и мгновенным отчаянным усилием Робин вздыбил барьер до неба, разом обрубив заполонившие его мир щупальца. Какое-то время эти обрубки еще метались внутри монолитных стен, рассыпаясь и испаряясь, оставляя после себя ощущение пустоты, потери, горечи… Потом в его бронированном куполе воцарилась тишина, мертвая и гулкая.

И только тогда Робин полностью и окончательно осознал, что не спит, что все это происходило наяву. Сотрясаясь в мучительном ознобе, он сжался на постели в тугой комок. Воздух в комнате услужливо нагревался, но это не приносило облегчения: холод шел изнутри, будто не крепость он там соорудил, а склеп.

Ты хотел знать, что скрывает ясный лоб Бетси? — спросил он себя. Идиот! Теперь попробуй разобраться в самом себе: что здесь твое, а что чужое, на что надеяться и от чего защищаться, — все смешалось. Бетси открылась — полностью, но заглядывать в нее страшно, голова кружится. И что там мелькнуло… такое бесконечное?..

Робин оскалился, застонал, потряс головой. И некого винить, подумал он, сам напросился. Теперь-то я попался. Стоит мне заснуть, и крепость рухнет. Что тогда меня ждет? Сольюсь со Вселенной, приобщусь к Вечности через Бетси? Но ведь нам не ужиться вместе. Когда она согреется, мне станет жарко, душно… так уже было на Земле.

Нет, пора уносить ноги — подальше от этой назойливой дружбы. На расстоянии биосвязь слабеет, может, так мне удастся продержаться?

Переселюсь на стройку, решил он. Посмотрим, как отреагирует на это Бетси.

Услышав гудки зуммера, Робин устало растер ладонями лицо и, повернувшись к экрану, нажал клавишу — здесь, на стройке, его мысли, к счастью, никто не читал, даже из соображений комфорта. Перед ним возник шестиног.

— Какие новости? — спросил Робин. — Что поделывает Бетси?

— Не валяй дурака, — проворчал кибер. — Будто я не знаю, как часто ты за ней подглядываешь.

— С ума сойти — все все про всех знают! Ты не пробовал прогуляться по городу нагишом? Хотя это за пределами твоего воображения.

— Кстати сказать, Бетси чувствует себя нормально, — сказал Шестиног. — Как это ни странно.

— Стало быть, мне теперь позволительно выгуливаться на длинном поводке? Балуют, балуют…

— Не надоело юродствовать?

— Послушай, тебе-то чего от меня надо?

— Ясности.

— Всего-то? Ну, спрашивай.

— Чего ты добиваешься?

— Я? — Робин вымученно засмеялся. — Господи, ничего! Я только пытаюсь остаться самим собой.

— Получается?

Робин молча пожал плечами.

— Когда-то ты уже ставил перед собой такую задачу. Не жалеешь теперь?

— Ты про Алену? Смело!

— А почему не сравнить? Та же история, только на новом витке. И твое поведение мало в чем изменилось.

— Чего ты ждал? Я такой, какой есть, и именно поэтому здесь. Другой общительный и контактный — просто не выдержал бы одиночества.

— Здесь нет другого. Здесь только ты, и именно с тобою Бетси приходится иметь дело. В чем ее вина? Девочка боится даже показаться тебе на глаза.

— Чушь! Этого боюсь я. Видеть ее постоянно, в натуре? Я не сумасшедший — пока. Чтобы потом бегать за ней, как собачонка, повизгивая от восторга, и лобызать ей ноги? Тебе, железная чурка, не понять, что за страшная сила — красота!

— Молчит Бетси по той же причине?

— Вероятно. Представляешь, какой у нее может оказаться голос? Музыки не захочешь.

— Ну так выгони ее вон! По крайней мере, это последовательнее, чем кидаться из жалостливости в злобность.

— Я не знаю! — резко сказал Робин. — Я ничего не имею против Бетси, она, видимо, милое создание и все такое, но я не терплю, когда играют на моих слабостях и выставляют меня идиотом, ненавижу чувствовать себя прозрачным. Я не создан для симбиоза, я такой есть! В чем моя вина?

— В эгоизме, наверное. Ты можешь быть добрым, но до известных пределов. Жертвовать собой ты не согласен.

— Жертвовать? Ради кого? Ты что же, Краб, призываешь меня слиться сознанием невесть с кем, чтобы затем самому превратиться неизвестно во что? И все это во славу гуманизма?

— Всем, что в ней есть, Бетси обязана тебе. Уж не себя ли ты так боишься?

— Хватит с меня потерь! Довериться ей, раствориться в ней, а потом свихнуться, наблюдая, как она превращается в чудовище?..

— Бедненький, — участливо сказал кибер. — И пожалеть-то тебя некому.

— Много вам воли дали, — сказал Робин, наливаясь кровью. — Смотри!..

— Переходим на личности? Славно!

Взъярившись, Робин ударил кулаком по клавише, отключив видеофон.

— И что ты доказал? — спросил Шестиног через динамики Координатора. — Ну правильно: меня обесточить, Бетси на костер…

— Замолчи! — крикнул Робин. — Это приказ!

Кибер умолк. Робин крайне не любил пользоваться правом «последнего слова», но дольше сдерживаться не мог. Несколько минут он остывал и расслаблялся, затем попытался выбросить из головы все постороннее, отвлекающее, снова погрузившись в кропотливые будни стройки: в жесткий контроль работы разношерстной и многочисленной бригады строительных роботов, три дня назад переведенных им на форсированный режим, и в мелочные споры с нудным и чванливым Координатором.

— Поступило сообщение, — объявил надменный голос Координатора.

— Ну? — сказал Робин. — Не тяни!

— Зондом-семь в квадрате 117–403 обнаружена металлическая конструкция неустановленного назначения.

Робин подскочил:

— Что?!

— Повторяю. В квадрате…

— Умолкни! — рявкнул Робин. — Изображение!

Экран вспыхнул, превратившись в залитый солнцем горный пейзаж. Робин не сразу разглядел в одном из бесчисленных ущелий слабый металлический отблеск.

— По-твоему, у меня линзы вместо глаз? Ближе!

Изображение надвинулось, словно Робин плавно опустился к скалам, заглянул прямо в ущелье.

Это был огромный аппарат настолько странной формы, что глаз с трудом угадывал в ней правильность искусственного сооружения.

— Глубокий Космос! — потрясенно воскликнул Робин. — Это звездолет!

Судя по глубоким застарелым шрамам на стене ущелья, посадка не была мягкой.

— За шесть веков в Системе многое могло измениться, — сказал Робин, но я сомневаюсь, что это чудо оттуда. Что скажешь, Коорд?

— Современные методы прогнозирования технических достижений не дают оснований предполагать, что…

— О господи! Скажи внятно: корабль — чужак?

— С вероятностью 93,6 %…

— Я должен взглянуть, — сказал Робин вскакивая. — Готовь флаер.

— Без тебя, конечно, не обойтись, — раздался из динамиков ворчливый голос. — Робин Вездесущий!

— Краб! — обрадовался Робин. — Ты где?

— Готовлю твоему величеству флаер. Куда прикажете подать?

— Фигляр! — рассмеялся Робин. — Ладно, полетели.

Через минуту флаер несся над поросшими лесом холмами. Упиваясь скоростью, Робин все разгонял и разгонял машину, пока местность внизу не превратилась в однородный голубовато-серый фон. Меньше, чем через час флаер уже парил над горной страной, выискивая замечательное ущелье. Увидев звездолет, Робин круто направил флаер вниз. Машина лихо ухнула в пропасть, в последнюю секунду с усилием затормозила, опустившись на уступ, торчащий в десятке метров над бегущим по дну ущелья ручьем.

— С прибытием, — сказал Робин.

— Спасибо, — отозвался Шестиног. — Доиграешься когда-нибудь…

Откинув колпак, Робин выпрыгнул на камень. Вблизи звездолет выглядел еще внушительнее. С момента катастрофы прошли, наверное, века, но время и падение повредили исполинский аппарат меньше, чем можно было ждать.

— Зонд! — позвал Робин. — Где зонд?

Из-за витой, вросшей в камень трубы выполз автомат. Специализированный на полетах, по скале он передвигался с трудом.

— Сделал анализ? Сколько лет этому мастодонту?

— 200, — ответил зонд скучным голосом Координатора. — Ошибка 2,3 %.

— Ишь ты! — сказал Робин. — Выходит, мы чуть припозднились?

Ближе ко дну стены ущелья сужались, звездолет плотно заклинило между ними. По карнизу Робин подошел ближе, оглянулся на наблюдающего за ним Шестинога.

— Что? — немедленно спросил тот. — Есть новости?

— Не верю я в совпадения, — сказал Робин негромко. — Что-то тесно стало на планете.

— О! — заинтересованно произнес Шестиног. — Чувствую: зреет гипотеза.

— Что ты можешь чувствовать, железка! — отмахнулся Робин и спросил:

— Почему звездолет упал в горах?

— А у них был выбор?

— А если был? Зачем они направили его сюда, да еще так точно угодили в ущелье? — Робин еще раз оглядел звездолет. — Сможешь под него подлезть?

— Самое приятное ты, как всегда, оставляешь мне, — Шестиног перевалился через борт, мягко упал на камень, с пугающей для такой массы легкостью пробежал по стене ущелья, вскарабкался на звездолет и исчез. Секунду спустя до Робина донесся шумный всплеск, а в следующее мгновение поверхность потока вспорола серая, тускло поблескивающая спина, и Шестиног без усилий взлетел по отвесной стене к Робину.

— Уф! — произнес кибер очень натурально. — Насморка мне не хватало.

— Не кривляйся! — нетерпеливо потребовал Робин.

— Люк в самом низу, — сообщил Шестиног. — И он открыт. Как ты догадался?

— Они сумели добраться до подходящей планеты, — сказал Робин, — но затормозить не смогли. Единственное, что еще было возможно, — выбрать место падения.

— В горах? — удивился кибер. — Смелый ход.

— Именно в горах, — взволнованно подтвердил Робин. — Вспомни: нас удивляло, откуда взялась Бетси и как она нашла нас так быстро. А ты представь себе существа — чрезвычайно жизнестойкие существа! — которые в случае смертельной, неотвратимой опасности способны распадаться на клетки, причем каждая клетка несет в себе информацию о всем организме.

— Так ты думаешь…

— Да! Скорость падения не позволяла уцелеть организму хоть сколько-нибудь сложному, но клетки, а тем более споры, должны были выжить. Притормозившись о стены ущелья, звездолет упал открытым люком в ручей, и споры разнесло по огромной территории. За тысячи лет они могли рассеяться повсюду. Миллионы, миллионы спор! Планета засеяна и ждет своего часа. А потом в зону чувствительности одной из спор попадаю я, и возникает Бетси. Удивительно еще, что она одна, — Робин усмехнулся. — Представляю, что здесь начнется, когда через Мост хлынут колонисты!

— В общем, это, конечно, Контакт, — озадаченно сказал Шестиног, — но какой-то странный. Слушай, а почему Бетси не выросла в того, кем была?

— Это удивительная, чудесная раса, — сказал Робин. — Наверняка стремительно прогрессирующая. Они лепят детей не по своему образцу и подобию, но по своему идеалу, давая им то, чего не хватает самим, с каждым новым поколением полностью приспосабливаясь к изменившимся условиям существования. Кто мог предположить, что Бетси попадет под влияние моего ущербного, одичалого биополя?

— Откуда столько пыла? — удивился Шестиног. — Разве что-нибудь изменилось?

— Да почти все! Теперь мне можно не опасаться длительного симбиоза: судя по всему, Бетси близка к завершению взросления. И тогда мы освободимся друг от друга — если захотим.

— Она-то наверняка захочет. Кстати, ты уверен, что Бетси еще не выросла?

Робин застыл, потом круто повернулся к зонду:

— Коорд! Как там Бетси?

— Нет информации.

— Свяжись с Домом, тугодум!

— Бетси покинула Дом.

— Что?! Когда?

— В двадцать часов пятьдесят три…

— Через семь минут после нашего вылета, — заметил Шестиног. — Еще одно совпадение?

— Коорд! Немедленно: все резервные зонды — на поиски. Ты понял?

— Приказ принят. Выполняю.

Перемахнув борт, Робин упал в кресло. Секундой позже флаер качнулся под тяжестью Шестинога, взвыл и рванулся в небо.

— Между прочим, — сказал Шестиног, ерзая по полу кабины, — погода в районе стройки сейчас отвратительная.

Сейчас же, будто спохватившись, забубнил Координатор:

— Низкая плотная облачность, гроза с ливневым дождем, сильный порывистый ветер…

— И уже темнеет, — заключил Шестиног. — На зонды надежды мало.

Робин вполголоса выругался, кляня конструкторов, сделавших из Координатора идеального исполнителя, но недодавших ему инициативы.

— Кто-нибудь из киберов способен взять след? — спросил он на всякий случай.

— Нет, — с сожалением ответил Шестиног. — Обонятельные рецепторы встроены только в меня.

— Черт тебя дернул за мной увязаться!

— Да кто мог знать? Все эти дни Бетси вела себя образцово.

— Глупец, ты забыл Алену!

— Ого! — сказал Шестиног.

— Ладно, без комментариев!

Они уже подлетали к Дому, когда вдруг подал голос Координатор, сообщив, что одним из зондов обнаружено платье Бетси. Уточнив координаты, Робин мысленно провел прямую линию в направлении от Дома к месту находки и чертыхнулся — линия упиралась в вершину вулкана. Дрянная девчонка! Что она замыслила?

Вздрагивая под ударами ветра, флаер круто спланировал на узкую полосу, отделявшую лес от кустарниковых зарослей. Шестиног выпрыгнул первым и закружил по траве, отыскивая след. На секунду застыл, удовлетворенно хрюкнул и двинулся на кусты, круша мощным корпусом ветки. Робин нырнул под хлещущие с черного неба тяжелые струи, мгновенно промокнув насквозь, в три прыжка догнал кибера и вскочил на его просторную спину, уцепившись за скобы. Шестиног сразу прибавил в скорости, игнорируя густоту зарослей. Они помчались через кустарник, оставляя за собой просеку, прямую, как полет пчелы.

— Быстрее! — понукал Робин кибера. — У тебя что, ревматизм?

— Поменяемся? — предложил Шестиног. — Покажешь, как надо.

— Не потеряй след, болтун!

— Не твоя забота. Держись крепче, сейчас начнется.

Кибер вырвался из зарослей на изъеденный оврагами склон вулкана и понесся дальше, прыгая через рытвины. Робин болтался на скобах, как тряпичный, надеясь, что Шестиног и сопровождавшие их по воздуху зонды что-то различают в этой кромешной мгле, наполненной воем ветра и гулом падающей с неба воды. По его расчетам они могли нагнать Бетси в любую минуту, но и времени почти не оставалось: пролетая над оврагами, Робин в мгновенном свете молний видел струящиеся по дну ручейки — предвестники тех бурных потоков, которые хлынут по склону, когда озеро переполнится.

Робин похолодел, услышав рев, перекрывший раскаты грома. Вода пошла! Ну где же Бетси?!.

— Вот она! — крикнул Шестиног, вытянув щупальце.

Вскинувшись, Робин с трудом различил светлое пятно в кроне неосторожно забредшего сюда дерева.

— Не успеваем! — сказал Шестиног с отчаянием. — Нет, не успеть!

— Молчи! — прорычал Робин. — Что ты понимаешь?!

Содрогаясь от форсажа моторов, Шестиног мчался громадными прыжками наперерез грохочущему водяному валу. В последнюю секунду кибер взвился в воздух, пропустив основную массу водного сброса под собой. Вал ударил в дерево, переломив ствол как спичку, и покатился дальше. Робин увидел, как от дерева отделилось, кувыркаясь, хрупкое тело, упало в воду. Через несколько секунд на волнах замелькала светлая точка.

— Догнать! — крикнул Робин. — Ну же, Краб!

Кибер не нуждался в понуканиях: на предельной скорости он гнал сейчас по сплошной воде, безошибочной памятью угадывая мели, — к той точке, где их пути должны были пересечься. И они оказались возле кренящегося, но еще цепляющегося за почву дерева на секунду раньше девушки.

— Бетси! — крикнул Робин. — Бетси, сюда!

Ему показалось, что он увидел обращенное к нему лицо, слабый взмах руки, и видение затерялось в кипящей пене.

Робин спрыгнул со спины Шестинога, пробежал по скользкому стволу, упал в бурлящую воду. Поток подхватил, закружил его. В несколько взмахов Робин вырвался на поверхность, увидел Шестинога, громадным пауком мчащегося по мелководью. На него сейчас было мало надежды: кибер слишком тяжел для операций на воде.

— Где она? — крикнул Робин, отплевываясь. — Я не вижу!

Сейчас же из мрака вывалилось легкое каплевидное тело зонда и зависло над водой неподалеку от Робина. Он рванулся туда, но поток вдруг сорвался с уступа и Робина бросило вниз, протащило, полуоглушенного, через камни. Хлебнув воды, он снова выплыл, увернулся от летящего на него ствола, напрягая остатки сил, догнал и оседлал дерево. Оглянувшись, пробежал по веткам, повис над водой, вытянул руку.

— Бетси! — прохрипел Робин, готовясь прыгать. — Ну, Бетси!..

Девушка вцепилась в его руку, и он втащил ее на дерево, в гущу веток.

Поток, соединившись со многими другими, превратился уже в полноводную реку, несущуюся по накатанному руслу к морю. Измученные и озябшие, люди летели вместе с деревом сквозь ночь в ожидании, пока река, растеряв по дороге скорость и буйство, вынесет их в долину.

Робин не мог знать, что именно этой грозой в окрестности стройки было занесено одиннадцать новых спор.