По замкнутому кругу

Глава 28

настоящее

Кофемашина тихо гудела, наполняя чашку ароматным напитком. Дана глубоко вдохнула, наслаждаясь любимым запахом, и с интересом следила за процессом. Капсульную кофемашину она вблизи впервые видела, хотя слышала немало, даже думала, что не разберется поначалу, что к чему, но все оказалось еще проще, чем с ее собственной.

— А как же турка? — немного с ностальгией поддела Данила, когда он показывал ей, где и что стоит.

— Времени не хватало, — улыбнулся мужчина, так при этом глядя на нее, что у Даны сердце заходилось. Будто насмотреться не мог, каждую мелочь, любое выражение лица и смешинку в глазах запоминал, впитывал. — Экономил каждую минуту, просто не успевал варить, пахать нужно было. А тут быстро, — пожал плечами. — Ну и на этой плите моя турка не варит, — признался со смехом, кивнув на одинарную переносную индукционную поверхность. — Другой не разжился пока, а в доме газ не предусмотрен.

Да, сейчас, наблюдая за процессом, с удобством и скоростью сложно было не согласиться. Да и у Данила все вокруг было нацелено на «быстро». Сами капсулы лежали у кофемашины, в шкафчике минимум посуды, чашка, и то одна! С остальной посудой та же беда. Раньше за Данилом такого не замечала. Быть может, дело в том, конечно, что ранее посуда у него в съемной квартире «в комплекте» имелась, а теперь та, что он покупал, видимо… Короче, вдвоем кофе не выпить и не позавтракать.

Вот Данил и выскочил в ближайший магазин, по его словам, расположенный на углу дома, где по мелочи это все можно было купить. Хотя Дана подозревала, что его иная немного потребность и нехватка наружу гонит… Но и сама ведь не высказала желания уходить, а презервативы у Данила, не ошибся, просроченные оказались. А они оторваться друг от друга были совершенно не в состоянии!..

В общем, хорошо, «поверила», что он за чашкой да продуктами какими-то помчался, ага.

Машина отключилась, закончив цикл, и Дана, взяв с подставки ту самую единственную чашку, сделала первый глоток: неплохо, очень даже! Облизнув с губ пенку, обернулась, осматривая заново это огромное пустое пространство квартиры Данила.

Все-таки создавалось ощущение, что ремонт здесь был чисто номинальный и только для того, чтоб скорее перебраться. Ни о комфорте, ни о толковом зонировании и речи не шло. Как и об отделке. Кажется, Данил только пол сделал… Подошла, проверяя догадку, потрогала пальцем стену с финишной штукатуркой, с которой некоторые застройщики свои объекты и сдавали. Ну да, права же… Покачала головой, вновь кофе отпив, посмотрела на входную дверь, за которой Данил исчез, — странно это все.

Он Дану запер тут, кстати. Закрыл дверь снаружи. И ключи забрал.

— Боюсь, что исчезнешь, уйдешь, и я тебя не застану, вернувшись, — глядя в сторону, а не ей в глаза, признался Данил, предупредив, что так сделает.

Она не спорила и не отрицала. Нет, не знала сама, убежит ли? Но и исключить подобную вероятность не могла, особенно, оставшись одна и сосредоточившись на всяких умных доводах и мыслях, которые ему еще пару часов назад в кафе перечисляла… А сердце и тело, в отличие от разума, настоятельно требовали остаться с этим мужчиной. Потому Дана и промолчала сейчас, хоть и понимала, что в этот раз им нужно говорить! Много, обо всем, постоянно… И до того, как чувства закрутят сердца и души в водоворот, уже однажды перемоловший в костную муку их обоих.

Продолжая осматриваться и пить кофе, неожиданно заметила в изголовье кровати какое-то яркое фото в рамке, просто стоящее на полу. В доме, где не было даже краски на стенах и занавесок на окнах, это привлекло внимание. Подошла, присматриваясь к тому, на что раньше просто внимания не обратила: карточка, на которой запечатлена девушка… Узнать себя было не сложно, как и вспомнить, когда фото сделали.

Это не Данил снимал…

На фото Дана держала в одной руке большой букет красных роз, прижав к себе, а в другой — открытую коробочку с сережками, которые и теперь в ее ушах блестели. Лица Даны на этом фото видно не было, уткнулась тогда в цветы носом, чтобы скрыть слезы от курьера и охранника, доставивших ей этот подарок рано утром в День рождения. Самое первое поздравление, до родителей даже. Разрыдалась, как дурочка, но им нужно было отчитаться перед заказчиком, имя которого ей не сообщили, понимала, слишком дорогой дар…

И вновь все вспомнила: и тяжесть букета, и собственный эмоциональный раздрай, душевную измотанность, когда была на грани депрессии (осознавала прекрасно), и внутреннюю боль…

А еще трусость — так и не решилась позвонить Данилу, ни «спасибо» сказать, ни заявить, что не будет подарок принимать. Не потому, что серьги «те самые» и дорогие очень, вообще не в стоимости дело! Просто дико нуждалась в связи с ним, а говорить… Не заладилось у них с этим после той первой и единственной ссоры, ставшей их точкой излома. Любой разговор после превращался в упреки, приводя к новым обвинениям и обидам. Так и не сумели нормально все обсудить…

Кофе вдруг горьким показался. Отставила чашку на пол, присела на ковер у этого фото, подняла дрожащей рукой рамку, почему-то страшно. И тут замок в двери щелкнул, на пороге Данил появился с пакетом, точно купив все, что он там ни собирался, и… с огромным букетом сирени… Просто охапка цветов, не сказать иначе!

Дана резко обернулась, всполошившись внезапно так, будто он ее за чем-то постыдным застал, уставилась с недоумением на эту сирень… Как-то совсем неожиданно! Не в его стиле…

— Какая-то бабулька у дома продавала, представляешь? Я и не знал, что уже распустилась, — улыбнулся Данил тоже немного растерянно, поймав этот взгляд, снял обувь, проходя дальше, поставил звякнувший чем-то пакет на столешницу, а сам сел на пол возле Даны. — Если честно, хотел купить тебе розы, но цветочный не работает сегодня, оказывается. И тут, у самого продуктового, эта старушка стояла. Наверное, из частного сектора, что на той стороне улицы, пришла… Волновалась, что у нее сдачи нет, а я торопился так к тебе, сказал, чтоб и не думала. Вот, держи, красавица! — немного сбивчиво и с эмоциями рассказывая, Данил протянул ей эту охапку еще почти не распустившихся гроздей сирени, но уже источавших одурманивающий аромат!

И Дана уткнулась в эти цветы почти так же, как в те розы на фото, только вот внутри кардинально другое чувство!

— Спасибо, Даня! Сирень ничуть не хуже! — как-то не задумавшись, выдохнула дрожащим голосом, еще не справившись со всем, что всколыхнулось от тяжелых воспоминаний. — Даже наоборот!

И сама не поняла, как внезапно оказалась в его руках! Данил в один момент сгреб ее в объятия вместе с этой сиренью! Да, больше сбоку старался, чтобы цветы не раздавить, скорее всего, но все равно, обоих пробило, как искрой.

— Ты слишком давно меня так не называла! — хрипло прошептал ей в самое ухо, пока Дана еще в себя приходила, не совсем поняв, что на него нашло. И такой голос у Данила, что ее всю затрясло…

Господи! Ничего не решили, просто поддались импульсу… Но Дана уже не представляет, как сумеет с ним расстаться? На какой невероятной силе воли держалась эти проклятые пять лет, убеждая себя, что переболела? А сама же любит так, что сил вдохнуть сейчас нет! Грудь от избытка этих чувств сжало…

Только вот и помнит, как больно и обидно было тогда, будто предательство, когда отверг ее позицию, обвинив в чистоплюйстве.

Промолчала, прижавшись лицом к его шее, тяжело дыша и пряча слезы, которые сами собой накатили от всех этих эмоций.

— Почему ты это распечатал? — сиплым и ломаным голосом, выдающим ее с головой, спросила вместо ответа, показав фото, которое все еще держала другой рукой. — Там точно был второй кадр, когда я все-таки в объектив смотрела, — заглянула ему в глаза с интересом.

А Данил как потемнел лицом, между бровей пролегла глубокая складка, которой не помнила раньше.

— На том кадре видно было, что ты рыдаешь, красавица, — отозвался тихо, устроившись щекой у нее на макушке. — А тут кажется, что ты счастлива… Это — моя визуализация, — хмыкнул с чуть слышимой иронией, погладив ее висок носом. — То, ради чего я пахал пять лет, все перекраивая в жизни. Везде у меня есть. Самая сильная мотивация, чтоб ты знала, — вновь хмыкнув, он вытащил из кармана мобильный и включил, показав Дане экран. Там точно это же фото установлено было, не обманывал. — И на ноуте такая же заставка на рабочем столе. Ты со мной была везде, — в этот раз его жаркие губы накрыли мочку уха, нежно целуя так, что задевал сережки.

— Давай, я и тебе кофе приготовлю, — повернулась, уткнулась лицом в его шею, разыскивая равновесие внутри. Слишком много за последние сутки на нее обрушилось, такие эмоциональные качели, что в голове разум просто брал тайм-аут. — Да и цветы нужно в воду поставить… — глянула на эту охапку, что так к груди и прижимала, почему-то расплылась в улыбке, вновь глубоко запах вдохнув.

— Кофе — давай! — не спорил. — А вот остальное — проблема… Вазы-то у меня и нет, — вдруг хмыкнул Данил, проследив этот взгляд, но обнимать ее слабее не стал. Осмотрелся по сторонам, словно рассматривая или прикидывая в уме что-то. — И я не пойду опять на улицу, красавица, чтобы еще и вазу покупать, хотя сразу надо было подумать, конечно… Блин, я дико соскучился по тебе за эти двадцать минут! — жарко, но коротко поцеловав ее в губы, Данил вновь на мгновение задумался. — О! У меня ведро небольшое есть, для уборки, думаю, пока прокатит! — даже с каким-то восторгом нашел, похоже, решение.

Поднялся, направившись к ванной. И Дана встала, чтобы ему кофе приготовить… А сама в голове все прокручивала то, что только что случилось…

Интересно, а Данил сам понимает, как изменился?

Подарил ей сирень, а не самые дорогие розы, вместо вазы — ведро вон ищет, махнув рукой на то, как это со стороны выглядеть может. Эти вот мелочи говорили Дане куда больше, чем все его заверения и клятвы. Очень показательно.

И хоть делать окончательные выводы еще весьма и весьма рано, а в голове у нее отложилось и нечто перещелкнуло, изменив, сделав отношение к вероятному сближению (не только физическому, но и полноценному, так сказать) более лояльным. Потому что для Данила всегда раньше, и в школе, в чем-то, и тогда, когда они жили вместе в прошлом, основным было внешнее.

Он всегда ориентировался на то, как все его поступки, подарки, действия «со стороны видятся. Выбирал максимально красивое и эффектное из того, что мог, пусть и руководствуясь искренними порывами. Но, как ни крути, делал упор на «казаться», главным считал то, «что не хуже, чем у других».

Потому и возникло у них тогда разногласие, которое не могли решить. Оттого и ввязался в дело, в которое не стоило, опираясь не на мораль или совесть, а на желание заработать быстрее.

На разное они тогда упор делали совершенно, и никак не могли объединить эти взгляды! Потому что для Даны главным «быть» являлось, и не важно, как оно со стороны будет кому-то смотреться, лишь бы внутри гореть от всего, что чувствуешь! И не в количестве денег или стоимости подарка его основная ценность.

Ведь разве эта охапка сирени хуже букета роз? Да ни в жизни! К тому же, не купить ее круглый год, тем приятней в сезон! Возможно, не настолько престижное, не такое изысканное… Но ведь основное то, что от огромных эмоций и чувств ей эти цветы подарил! И его нежелание оставлять ее ради покупки вазы, куда красивее и важнее для Даны чем то, что ведром ту самую вазу заменит. Какая разница, куда они сейчас цветы поставят?!

Отложила пока букет в сторону. Нашла в пакете, который Данил принес, еще одну чашку, быстро сполоснула и включила приготовление кофе и для него. Улыбнулась, увидев упаковку пластмассовых одноразовых вилок и чайных ложек. Видимо, иных столовых приборов не имелось, в отличие от керамики. Тех же тарелок, которых Данил прикупил в количестве двух штук.

Еще он купил презервативы (она так и думала!), зубную щетку, пачку сосисок, хлеб, сыр, огурцы и апельсины. И два стаканчика йогурта… Дану по-новой накрыло внутренней дрожью! Ведь точно для нее, ее любимой фирмы.

— Вот, вполне сгодится пока, как считаешь? — Данил появился в комнате, держа в руках небольшое, литров на пять, серое пластиковое ведро.

Судя по тому, как он то держал, уже успел набрать воду.

— Я думаю, что это шикарная ваза! Самая лучшая! — с трудом протолкнув трепетный ком, перекрывший горло, заявила Дана. И, не в силах прекратить улыбаться во весь рот, протянула ему кофе.

А сама взяла букет, аккуратно пристроив тот в ведре, водрузила всю эту красоту у окна, покрутила, любуясь, расправила ветки.

— Тебе точно нравится, красавица? — Данил подошел, на ходу отпив из чашки. И в его взгляде точно появилось сомнение. — Потому что я теперь не уверен… Сейчас, лучше, доставку закажу, розы для тебя куда более достойные цв…

— Остановись! — вскрикнула Дана со смехом, даже руку выставила, словно призывая Данила одуматься. — Эта сирень — самые достойные для меня цветы! И самый лучший букет, хоть и в ведре, понимаешь? Потому что не в их стоимости дело, а в том, что ты с чувством мне подарил, хотел мне радость доставить, а не просто показать, что можешь достатком блеснуть и не хуже кого-то другого! Это же огромный шаг вперед, Даня… Ко мне, к той точке равновесия, которую тогда мы не сумели для обоих найти, — чуть грустно вздохнула, но не отвела взгляд.

Открыто демонстрировала, что да, готова поддаться и попытаться еще раз. Дать ему ту «третью» попытку, о которой мужчина со вчерашней ночи твердил.

— Только мы теперь будем все обговаривать, Данил. Абсолютно… И слушать мнение друг друга, даже если нам то не нравится, договорились?

— Что захочешь, любимая! — с таким воодушевлением заявил Данил, буквально бухнувшись на колени на пол рядом с ней, что Дана против воли опять рассмеялась, хоть вроде и о сложном говорили.

Говорить с ней? Данил был готов на это день и ночь тратить, лишь бы Дана согласилась вновь вместе быть! Ну или рассчитывал, что сумеет перебороть себя в этом.

Раньше думал, что не обязан оглашать или обсуждать то, что собирается делать и как планирует общие вопросы по жизни решать, но теперь пересмотрел позицию. Годы одиночества и упрямого, болезненного пути к нынешней точке, когда любимая вновь в кольце его объятий, заставили изменить подход. Да и повзрослел, наверное, многое осознал, и намек ее последний понял…

Тогда Дана трижды пыталась с ним поговорить, а он… Что ж, Данилу тоже казалось, что он старался и пробовал свои мотивы донести. Только, по факту, сейчас, спустя все это время и множество ночей самокопания, оставалось признать, что лишь больше замыкался и упрямо огрызался на все ее попытки вывести его на разговор. Даже когда сам позвонил, уговаривая Дану вернуться… Плохо все закончилось, очередными упреками и обвинениями, в которых не так и много правды было, если здраво поразмыслить.

Блин, ладно, не хотелось думать, плохо закончился тот раз. Именно тогда Дана и забрала свои вещи окончательно…

— Ты не голодный? А то, смотрю, продуктами запасся, и у нас же еще сырники остались, — еще раз с видимым удовольствием вдохнув аромат сирени, отчего у него по груди жар прокатился (угодил!), предложила Дана, ворвавшись в его мысли. — Можем перекусить…

— Сырники тебе, я и так большую часть зажаренных съел, — наклонился, просто не в состоянии не целовать ее, когда так близко, чмокнул в щеку. Вновь своего кофе глотнул. — Хотя, вообще, перекусить не против. Могу еще яиц сварить, они очень быстро на этой плитке готовятся, — предложил от души.

— Я так понимаю, это завуалированное признание, что омлет ты так и не научился жарить, — рассмеялась девушка, поднимаясь следом. — Могу помочь, если сковородка есть.

— Есть! — наверное, слишком радостно отозвался он…

Но, кто бы знал, как Данил соскучился по тому омлету, что только Дана умела жарить! Сам, сколько ни пробовал, ничего толкового сообразить с этим не смог, хоть руки вроде и из правильного места.

— Но я не хочу тебя утруждать, — постарался все же дать ей путь к отступлению. А то как-то неудобно выходило, только домой привез и едва-едва мостики в общении наладили, а уже готовь.

— Не волнуйся, это будет моя благодарность за сирень, — все еще широко улыбаясь, отмахнулась любимая.

Ему такое ее настроение настолько по душе было, что аж кровь в голову била счастьем!

— Тебе точно понравились цветы? — тихо спросил Данил, обняв Дану со спины, когда уже достал и яйца из холодильника, и сковороду.

— Очень, Даня! — отозвалась она, откинувшись на него всем телом на секунду. Но тут же отвлеклась, занявшись готовкой.

К счастью, омлет не занимал много времени, и уже через десять минут они сидели на том самом ковре, на углу у ведра с сиренью и с потрясающим видом на город. Заодно и тарелки обновили. Нормальную вилку Данил отдал любимой, сам и пластиковой справится, не беда, и наслаждались этим незамысловатым обедом.

— А я могу к тебе на работу попасть? Поболтать с Семеном Петровичем? Старые времена вспомнить? — глядя в окно, неожиданно спросила Дана, вроде как без привязки к чему-то. — И где Георгий сейчас, кстати? Он воплотил свою мечту стать известным журналистом? Или отцу помогает? — тут же словно бы на иную тему переключилась, и от его омлета кусочки похищая, и своими сырниками явно готовая с ним поделиться.

— Воплотил. Он в Штатах работал долго, да и сейчас журналистом в ВВС работает, и у нас статьи, и для англоязычных версий пишет. Международная политика всегда манией Георгия была, — усмехнулся Данил, поняв ее уловку. Но был совершенно не против все обсуждать, да и рассказать Дане о себе, о том, как жил все эти пять лет, хотелось. — А вот с бизнесом, нет. В принципе, особо интереса к делу отца никогда не проявлял, и все эти годы не погружался. Мы с ним несколько раз пересекались, чисто по-дружески, когда я устроился к Семену Петровичу, но в дела он совсем влазить не хотел. И отец его перестал тянуть. На меня в этом плане переключился.

Данил рассказывал, а сам кайфовал от каждого кусочка на своей тарелке, кому такое объяснить? Ведь утром уже ели тоже омлет в кафе, а вообще все иное! И сколько бы тот завтрак не стоил, это блюдо, его Даной приготовленное, — для Данила бесценно!

Права она и в этом оказалась, что уж спорить? Стал осознавать, что дело вовсе не в деньгах чаще всего.

— Иногда мне кажется, что Семен Петрович, как моим опекуном себя считает, что ли, в глубине души, — со смешком поделился. — Наставником по жизни, так сказать. Да так и есть, если честно. Он мне много чего в голову вложил, что в юности, что сейчас, когда в основном по делу учит. И, знаешь, ему очень моя цель и мотив, то есть ты, к рвению в работе по душе были, вечно меня подгонял. Так что он и сам с удовольствием с тобой встретится. Можем в понедельник и поехать, я тебе все покажу, в офисе экскурсию устрою, затащу потом на производство, — подмигнул Данил, отложил вилку и поймал руку Даны. Поцеловал пальцы, глядя в полные затаенной тревоги глаза. — Я все показать, рассказать и открыть готов, красавица. В этот раз… не повторю прошлых ошибок, слово даю! А если начну чудить — одергивай, теперь готов слушать. Но дальше без тебя жить не могу и не готов! — смотрел решительно и открыто.

И Дана всматривалась в него внимательно, пристально, будто в мозгах через глаза разобраться пыталась.

— А как ты с прошлым… С автосалоном покончил? Со всеми теми… проблемами? И что твои партнеры? Никита? — медленно, явно подбирая слова, но точно не допуская больше и мысли о том, чтобы оставлять хоть какие-либо, а тем более острые, темы за бортом, уточнила Дана.

И замолчала, выжидательно глядя в упор на Данила.

Умела она в суть смотреть, не откажешь. Самое непростое и тяжелое сходу наверх вытащила. То, что исполосовало и размозжило Данила в свое время так, как и вообразить не мог.

Глубоко вдохнул, шумно выпустив воздух сквозь сжатые зубы. Посмотрел в окно, не видя вида, если откровенно. Но руку Даны не отпустил. И это чертовски помогало ему держаться, да и решимость говорить подстегивало, хотя от одних воспоминаний противная горечь из живота накатывала.

— Никита… Не знаю толком. Мы не общались все эти пять лет, — заставил себя начать.

Потому что сам только что сказал — готов все обсуждать. Даже если от темы выворачивает.