Самуил Бабин По заветам Лукича

Денег, заработанных на Кремлевской елке, Сидору хватило только до мая, чтобы платить за съемную квартиру и на покупку продуктов в недорогих сетевых магазинах «Медный Грош». Его драмкружок, который он вел за небольшую плату, в ДК «Металлург» прикрыли, отдав помещение под секцию новомодного фитнес клуба. Раньше ему работу подбрасывала Алиска-снегурочка, с которой он выступал на Новогодних елках и корпоративах. Но она нашла какого-то крутого ухажера, в ранге замминистра финансов, и совсем забросила актёрство. Какой-либо другой постоянной работы он так себе и не нашел, перебиваясь подрабатывая то курьером, то грузчиком на рынке и в основном проживая новогодние накопления. А в мае неожиданно нагрянула хозяйка квартиры за расчетом. Она решила провести лето в Геленджике и затребовала предоплату сразу за три месяца. Уговорить хозяйку подождать с оплатой не удалось. У нее оказывается уже была договоренность на сдачу квартиры по этим условиям бригаде из Казахсада, укладывающих тротуарную плитку в городе. И гарантом ее уверенности, был знакомый полицейский – участковый, проживающий в соседнем подъезде. Поэтому Сидору, было предложено в течение трех дней, собрать вещи и освободить квартиру.

Найти какое-то временное жилье ему за эти три дня не удалось. К знакомым он обращаться постеснялся. Да и не было у него таких, у кого можно было бы остаться на долго. И он, собрав все немногочисленные вещи, уложил их в рюкзак и старенький портфель, и поехал на вокзал. Какой- то осмысленной цели у него не было. «По крайней мере, здесь можно провести ночь», – подумал Сидор, заходя в зал ожидания. Он расположился на жесткой лавке, среди многочисленных пассажиров, ожидавших свои поезда. Под потолком висел экран большого телевизора, по которому транслировали какое-то политическое шоу связанному с допинговым скандалом, из-за которого часть наших спортсменов не допустили к Олимпиаде, а тем, которые поехали, запретили выступать под национальным флагом. Народ в студии, какие-то постоянно мелькающие на ТВ, политологи, депутаты, с пеной у рта осуждали действие олимпийского комитета. Они грозили ответными мерами, и во всем видели происки западных стран, которые хотят выиграть больше медалей, вот наших и наказали. И еще, для поднятия патриотического градуса, показывали фрагмент с выступление нашей чемпионки по прыжкам Ханбатыевой, на приеме наших спортсменов в Кремле у президента, где она со слезами на глазах рассказывала, как готовилась, ничего не принимала, в отличие от других, но ее все равно не пустили. Смотреть это больше было невозможно, и Сидор опустив кепку на глаза и вытянув насколько возможно ноги, скоро задремал под однообразное переругивание гостей в телестудии.

***

(Сон Сидора). Ему приснилось, что он сидел на лавочке в сквере, недалеко от метро, и включив планшет просматривает новости в соцсетях. И все новости там были про то, как нашу великую прыгунью Ханбатыеву которую из-за допинга не допустили к олимпиаде. Досмотрев очередной сюжет, он написал в комментарии к видео, что было бы справедливо заставить после этого скандала, наших министров, выпить всю допинговую мочу наших спортсменов, и щелкнув на Enter, выключил планшет и отложил его в сторону. В это время на аллею медленно выехал милицейский мотоцикл с коляской, в котором сидели два милиционера. Один рулил, второй внимательно в бинокль разглядывал сидящих на лавочках граждан.

– Вон он, – опустив бинокль, милиционер рукой указал на Сидора.

Они подъехали к нему и второй милиционер, достав из полевой сумки, висевшей на плече планшет, протянул его Сидору: «Это ваш комментарий?». Сидор увидел на экране беззвучное видео с Ханбатыевой, а внизу свой коммент в ярко красной мигающей рамке с надписью: «Опасность!»

– Мой, кажется, – неуверенно произнес Сидор.

– В таком случае, вы арестованы. Садитесь в коляску, – отчеканил милиционер и навел на Сидора пистолет.

– На каком основании, – удивился Сидор.

– Вам, там все объяснят. Наше дело арестовать, – и милиционер лихо спрыгнув с мотоцикла, нацепил на Сидора наручники и запихал его в коляску.

Они проехали через сквер и выехали к большому стеклянному зданию. Здесь раньше находился торговый центр «Калейдоскоп», а сейчас вверху неоном светилась новая вывеска – «Министерство кузькиной матери». Сдав Сидора вышедшему из здания здоровенному мужику в одежде официанта, увешанного спортивными медалями, милиционеры уехали. Официант, взяв Сидора рукой под мышку, словно рулон линолеума, поднялся легкой трусцой на третий этаж и остановился перед большими дверями с надписью наверху «Суд кузькиной матери», поставил его на пол. Через некоторое время раздался голос из репродуктора: «Сидора Сидорова, для определения наказании, ввести в зал заседания» и тут же автоматически открылись двери. Официант отпустил легкий подзатыльник Сидору, отчего тот бегом влетел в зал заседания и остановился у большого дубового стола, за котором сидела женщина в судейской мантии. Чуть в стороне от нее, на стульчике, расположился унылый мужчина в парике, с табличкой «адвокат» на шее. Сидор оглянулся по сторонам. Сзади стояли ряды золоченых кресел, в которых сидели известные спортсмены и министры спорта. Все было точно так же, как тогда во Дворце Сама, когда тот выступал перед олимпийцами.

– Повернитесь к суду, – раздался строгий женский голос. Сидор снова посмотрел на женщину в мантии и с удивлением узнал в ней прыгунью Ханбатыеву. Над ее головой с портрета смотрело на Сидора веселое лицо молодого еще Сама.

– На основании поручения президента о выявлении лиц виновных в недопущении наших спортсменов к олимпиаде в Лио. Вы проходите как соучастник преступления, – прочитала по бумажке Ханбатыева.

– В чем моя вина, – с удивлением произнес Сидор.

– Своим негативным комментарием в интернете, в соответствии с законами Кукурузы-Яровой, вы фактически поддержали это решение чуждых нам западных политиков и таким образом признаетесь предателем интересов нашей Родины, – отчеканила Ханбатыева и стукнула деревянным молоточком по колену рядом сидевшего мужчину в парике. Мужчина громко вскрикнул, вскинул вперед ногу, и сняв с головы парик, тихо заплакал, вытирая им слезы.

– Ваш адвокат, признает все предъявленные вам обвинения, – и Ханбатыева снова замахнулась молотком, целя мужчине в голову, – Да?

– Да, ваша светлость, – через слезы произнес адвокат.

– Учитывая, что ваш комментарий набрав всего пять лайков. При необходимых десяти, для ссылки в рудники нашей великой Родины, суд назначает вам более щадящие, спортивные методы перевоспитания. – Ханбатыева взглянула на Сидора и спросила, – Каким видом спорта вы хотите быть перевоспитаны?

– Я не знаю, – растерянно произнес Сидор.

– Проведите его по нашим спортивным секциям. Пусть выберет себе, что захочет, – наклонившись к встроенному микрофону, произнесла Ханбатыева, и в зале снова появился здоровяк-официант. Он подошел к Сидору, по-борцовски обхватил его сзади за туловище и, звеня медалями под бурные аплодисменты собравшихся, вынес его из зала суда.

Они прошли, таким образом, по длинному коридору и остановились у двери с вывеской «прыжки в высоту».

– Это самое любимое наказание у судьи, – сказал официант и втолкнул Сидора в зал.

Внутри Сидор увидел следующую картину. Это был обычный сектор для прыжков. Только сзади, метров в двух от перекладины стояла высокая кирпичная стена. Осужденные брали в руки шест и разбегаясь прыгали вверх. Пролетев таким образом, над перекладиной, они с глухим стуком ударялись об стену и сваливались на лежащие внизу маты. Тут же врачи и массажисты приводили их в чувства, и им назначалась следующая попытка. Кого не удавалось привести в себя, того куда-то увозили на скорой помощи.

– Нет, это не мой вид спорта, – выдавил со страхом из себя Сидор, выходя из зала прыжков.

– Ладно, – беря его снова в захват, согласился официант, – Пойдем тогда в борцовский зал. Это мой любимый вид спорта.

Он пронес его вперед по коридору и втолкнул в открытую дверь зала для борьбы. Здесь картина была уже другой. На застеленных по всему залу коврах, несколько доходяг в полосатых костюмах, судя по всему заключенные, боролись с огромными накачанными бородачами. Точнее сказать бородачи использовали их вместо тренировочных манекенов. Хватая и подбрасывая доходяг над землей, с силой роняя на ковер. Или скручивали их в партере так, что доходяги кричали и молили о пощаде. Сидор вжал голову в плечи и вышел из зала.

– Нет. Это тоже не мое, – он с ужасом посмотрел на официанта.

– Хорошо, – равнодушно ответил официант и понес Сидора дальше.

На этот раз они вошли в большой, залитый светом бассейн, по дорожкам которого взад-вперед плавали люди в резиновых шапочках. Здесь вроде никто не кричал и не бился об стены. Только вот запах был немного странный.

– Здесь. Я здесь хочу отбывать наказание, – умоляюще посмотрел на официанта Сидор.

– Как скажешь, – равнодушно ответил тот и, взяв его под мышку, вернулся в зал суда.

– Он выбрал плаванье, – торжественно произнес официант, ставя Сидора на пол перед Ханбатыевой.

– Принимается,– сказала судья, что-то пометив в лежащей перед ней бумаге, и стала читать приговор:

– Назначит в виде наказания ежедневное десятичасовое плаванье в бассейне, заполненного пробами мочи спортсменов, пойманных на допинге. Срок наказание – пять лет. Приговор обжалованию не подлежит, – строго закончила она и встала.

– Я не хочу в моче. Не хочу, – закричал в ответ Сидор пытаясь вырваться из объятий официанта. Он вдруг почувствовал, как тошнота подкатывается к его горлу, еще раз вскрикнул и открыл глаза.

***

Он все также сидел на лавке в зале ожидания, а над ним склонившись, стоял какой-то пожилой мужчина и тряс его рукой за плечо. «Вам плохо, молодой человек?», – увидев, что Сидор открыл глаза, с сочувствием произнес тот.

– Нет, нет, все нормально, – пришел окончательно в себя Сидор. – Телевизора насмотрелся и сон неприятный приснился. – Кивнул он в сторону светящегося экрана телевизора, у которого кто-то догадался выключить звук.

– У вас свободно, – пожилой указал рукой на пустующее рядом с Сидором место.

– Да, конечно, – чуть подвинулся в сторону Сидор.

Мужчина, снял с плеча сумку и присел рядом, положив ее на колени.

– Я телевизор теперь не смотрю. Опасно для здоровья, – добродушно улыбнулся он.

– Согласен, – зевая, потянулся Сидор.

–Я теперь все из компьютера черпаю, – похлопал рукой по сумке пожилой, и протянув руку, представился, – Аристарх Иванович.

– Сидор, – натянуто улыбнулся ему в ответ Сидор, пожимая руку.

– И куда едите, Сидор, – поинтересовался Аристарх Иванович, явно желая продолжить разговор.

– В никуда, – пожал плечами Сидор.

– Это где такое место, – с любопытством взглянул на него Аристарх.

–Есть, наверное, где-то, – неопределенно ответил Сидор, явно не желает продолжать разговор на эту тему.

– А я вот к старинному другу решил поехать. В Гудок. Решил пожить у него некоторое время, вдали от цивилизации.

– Что-то знакомое название, – вспоминая, потер рукой лоб Сидор.

– Да, это тут не далеко от Квасквы. Пару всего часов на электричке.

– И давно он там живет? Просто у меня тоже один знакомый там жил когда-то. Но это давно было.

–Кузьмич, то, – переспросил старик, – Не-е. Он с полгода переехал. Раньше тоже в Кваскве жил. Но потом вдруг решил в Америку уехать. Да, что-то там у него с документами не вышло, он и осел в Гудке.

– А может мне тоже с вами в Гудок поехать, – вдруг оживился Сидор, – Может, и мой знакомый еще там живет?

– А, чего, поехали, – обрадовался Аристарх Иванович, – Вдвоем веселей. А если твоего знакомого не найдем. Можно у Кузьмича будет остановиться.

– А удобно, – с надеждой спросил Сидор.

– Даже, не сомневайтесь, – обрадовался Аристарх Иванович, вставая со скамейки, – Пойдемте за билетами. Туда электричка, через час отходит.

И они, подхватив вещи, бодро направились к пригородным кассам покупать билеты в Гудок.

***

По дороге Сидор рассказал Аристарху свою историю, как потерял работу и жилье. На что, тот ободряюще приобнял Сидора и воодушевлённо, сказал: «Проживем. В Гудке сейчас работу найти можно. Много дачников из Квасквы приезжают, которые дома в деревнях скупили. Будем шабашничать». Аристарх был, оказывается мастер на все руки. Он в советское время на стройке работал. И еще он предложил Сидору, называть его просто Аристарх, как его звали все и всегда, с самого детства.

В дорожных разговорах время прошло незаметно, когда вдруг из динамика раздался хриплый голос машиниста: «Станция Гудок». И они, подхватив вещи, выскочили на перрон. Уже вечерело. Кроме них на перроне никого больше не было. Единственный тусклый фонарь освещал полу заржавевшую вывеску, на которой с трудом читалось название станции.

– А где же Гудок то, – оглянулся по сторонам Сидор, где вокруг расстилались лишь заросшие высокой травой поля, уходящие куда-то, в темноту ночи. И только несколько огоньков мерцали где-то вдалеке.

– Да, тут везде Гудок, – с наслаждением вздохнув, насыщенный травостоем воздух, ответил Аристарх. – Там Березовка. Там Сосновка, – махнул рукой он в стороне редких огоньков. – За ними, километров десять, райцентр. За ним еще зверосовхоз. А еще дальше Еть. Старинная деревня. Но там уже кажется давно никто не живет. А нам прямо, вдоль путей идти, километра три. Там в низине, как раз одноименное дачное товарищество Гудок и располагается. Пошли, – и он, закинув за спину рюкзак, стал спускаться с платформы.

– А вы откуда так хорошо местность эту знаете, – не отставая, идя за Аристархом, поинтересовался Сидор.

– Так, я в молодости, здесь работал от ПМК-5. Мы железнодорожную ветку сюда тянули и платформу эту строили. А жили на той стороне, в бараке, – Аристарх махнул куда-то рукой в темноту, – Давно, правда, это было. А товарищ мой, Кузьмич, дачей здесь обзавелся. Приезжал к нему раза два, по грибы. Но это уже потом было.

Они еще прошли вдоль железнодорожной ветки, а потом свернув налево и по прибитой грунтовой дороге пошли через поле, заросшее бурьяном. Наверное, минут через сорок, дойдя до пригорка, дорога стала спускаться вниз, к пунктирным линиям уличных фонарей, разбивающих темноту внизу на прямоугольники дачного поселка.

– Вот мы и добрались, – остановившись, произнес Аристарх, и достав мобильный телефон стал медленно выискивать чей-то номер. Найдя, наконец, он поднес трубку к уху и замер в ожидании.

– Але. Привет, – радостно произнес он в трубку, – Я на месте. Так, что, давай подходи к воротам, встречай.

Они спустились вниз, и через калитку в ржавых воротах прошли на территории дачного товарищества. Через несколько минут, на дороге в тусклом свете уличных фонарей показалась фигура в длинной плащ-накидке, и скоро к ним подошел пожилой, но не старый мужчина. Он по-приятельски обнялся с Аристархом и тот представил товарищу Сидора.

– Кузьмич, – представился хозяин дачи и, развернувшись, повел их за собой по слабо освещенной улице.

Это было обычное дачное товарищество, со стандартными участками на шести сотках земли, обнесенных сеткой рабицей, засаженное старыми фруктовыми деревьями, кустами крыжовника и смородины, грядками картошки и помидорными теплицами, стоящими как приведения под побелевшей пленкой. Домик Кузьмича представлял собой, типичный образец дачной архитектуры советской эпохи, – деревянная коробочка четыре на шесть метров, с пристроенной стеклянной верандой и шалашиком мансарды второго этажа. С отдельно стоящим деревянным туалетом и летним, уличным водопроводов, что считалось уже шиком.

– У тебя же еще одна дача была, рядом с Квасквой, – входя в домик и скептически рассматривая нехитрую обстановку, произнес Аристарх, – Дом там, кажется кирпичный и побольше был?

– А-а, – махнул с чувством рукой Кузьмич, – Я же в Америку собрался уезжать. На постоянное место жительства. Надоело тут все. Вот и продал, и Квасковскую квартиру, и дачу.

– А к кому ты в Америку собрался? Я не помню, что у тебя там родня была, – удивился Аристарх.

– Нет. У меня друг в Анадыре на Чукотке живет. Он мог на Аляску, на лодке перевести и там пристроить у местных чукчей. Но не сложилось. Ладно, потом расскажу. Присаживайтесь, давайте к столу. Поужинаем сначала. Я картошечки свежей отварил, – Кузьмич показал на круглый стол, стоящий по центру комнаты под старым тряпичным абажуром, – Располагайтесь, – а сам вышел на веранду.

Аристарх, поставив рюкзак на гнутый венский стул, и стал выкладывать на стол привезенные продукты. Здесь была бутылка водки с зеленой этикеткой, какие-то консервы и пряники в прозрачном пакете.

– Зачем привез? У меня еды хватает, – вошел с эмалированной кастрюлей в руках Кузьмич, от которой ароматно пахло вареным картофелем. Потом он еще несколько раз выбегал на веранду, возвращаясь, то с миской салата из помидоров и огурцов, то с пучками огородной зелени и редиски. А напоследок, открыв настенный шкаф, достал бутылку с беловатой мутной жидкостью, заткнутой пробкой из газеты. – Вот, наш, местный продукт. Его в Березовке одна старуха гонит. Почему-то называется, «Утро стрелецкой казни». Может из-за того, что до слез пробирает, – разглядывая удовлетворенно стол и потирая руки, закончил сервировку Кузьмич. – Прошу, всех к столу.

Они расселись. Кузьмич сначала разложил по тарелкам целиковые картофелины, посолив их и обильно посыпав рубленой петрушкой с укропом, спрыснул сверху постным маслом и, вытащив зубами газетную пробку, разлил самогон по небольшим, стеклянным, граненым стопкам.

– Ну, со свиданьицем, как говориться, – поднял он радостно свою стопку.

Они звонко чокнувшись выпили и с удовольствием стали закусывать нехитрой дачной, но такой аппетитной, едой Кузьмича. Потом еще несколько раз повторили «Утро стрелецкой казни», а Аристарх, вскрыл раскладным ножом пару банок рыбных консервов, привезенных из Квасквы. А уже после четвертой рюмки, они вернулись к начатому разговору.

– Так, я не понял, а почему ты в Гудке, а не в Америке оказался, – подкладывая ему в тарелку килек из банки, вернулся к разговору Аристарх.

– Догадался, перед вылетом позвонить в Анадырь, другу, – откашлявшись немного, ответил Кузьмич, – Оказалось, они уже как два года назад всем стойбищем ушли на Аляску. Вместе с оленями. А в его квартире, в соседней комнате, мент какой-то живет. Он мне про это и рассказал.

– Может, соврал мент, – явно проникшись историей Кузьмича, с сомнением спросил Аристарх.

– А зачем ему врать, – пожал плечами Кузьмич.

– По пьяни, – не унимался Аристарх.

– Может, – не весело согласился Кузьмич, – Как его проверишь. В общем возвращаться в Кваскве было уже не куда. Вот я и решил махнуть в Гудок. Благо дача эта за мной числилась.

– А теперь вот и мы к тебе подселились, – делано бодрым голосом, произнес Аристарх, потянувшись за бутылкой, но та уже была пуста. – Может, водочки тогда Квасковской выпьем. Беря зеленую бутылку и отвинчивая крышку, предложил Аристарх и, не дожидаясь ответа, разлил по стопкам.

– Предлагаю выпить за Аляску, – он поднял стопку.

– Почему за Аляску, – поднимая свою рюмку, спросил Кузьмич.

– Как за символ нашей мечты, – добавил Аристарх, – Что-то мне подсказывает мой внутренний голос, соврал твой мент. И твой друг чукча, так и живет в Анадыре. Просто может его на пятнадцать суток тогда задержали, за распитие спиртных напитков в неположенном месте.

– В каком это, – не понял Кузьмич.

– В тундре, – весело ответил Кузьмич и они, радостно засмеявшись удачной шутке, быстро допили зеленую бутылку и в хорошем настроение, отправились спать.

***

Сидор проснулся от щебета птиц за окном. Его вчера как самого молодого отправила спать на мансарду, попасть на которую можно было по приставной лестнице с улицы. Кузьмич, по-хозяйски расположился на топчане, на веранде. А Аристарха, положили на старинной железной кровати с панцирной сеткой, в доме.

Открыв окно, он увидел Кузьмича, копающегося в грядках и поздоровался: «Доброе утро».

– А, проснулся, – распрямился Кузьмич, – Давай слезай. Умывайся. Скоро Аристарх вернется, завтракать будем.

– А где он?

– За грибами пошел. Тут недалеко рощица березовая.

Сидор перелез через подоконник, и по деревянной лестнице, спустился вниз. Кузьмич сорвал и протянул ему крепкий пупыристый огурец: «На, пока еще тепленький»

– Хорошо, тут у вас, – откусывая огурец и вдыхая ароматный огородный воздух, счастливо произнес Сидор.

В это время скрипнула калитка, и появился Аристарх.

– Нет, еще грибов, – помахал он пустой корзинкой.

– Я же тебе говорил. Дождей не было давно, – покивал головой Кузьмич, – Ничего. Я сейчас яичницу на сале пожарю. Наше фирменное блюдо, – и он, сполоснув руки, под рукомойником, висевшим на яблоне, пошел в дом.

Сидор помахал рукой Аристарху, забежав в деревянный тубзик и ополоснувшись потом по пояс под уличным краном, поднялся на веранду, откуда уже шел изумительный запах жареного сала с луком.

Завтракали со сковородки, подбирая хлебом со дна расплавленный жир. Потом Кузьмич принес большой, зеленый чайник и разлил по металлическим кружкам, темно-красный, почти ржавого цвета, чай со зверобоем.

– Ну, что отдохнете несколько дней, а потом работу искать будем, – выйдя после завтрака во двор, поинтересовался Кузьмич.

– Чего отдыхать. Пока нет дождей, самое время поработать, – закуривая сигаретку без фильтра, и раздувая дым, ответил Аристарх, – У тебя вон огород есть. А нам, какой смысл без дела топтаться.

– Тогда надо к Мишке-милиционеру сходить. Он кажись, тут на космодроме работу какую-то нашел. Может и вас возьмут, – подумав, предложил Кузьмич.

– Что еще за космодром, – удивленно спросил Аристарх.

– Так, строить тут у нас его начали. Может, помнишь, большой луг был, за Березовкой. Там раньше коровы колхоза «Заветы Лукича» паслись, – стал, не спеша рассказывать Кузьмич.

– Ну, – кивнул Аристарх.

– Так вот. Коровы, нерентабельные, колхоз убыточный. И тут кому-то, в Кваскве, в правительстве, в голову пришло, построить на его месте космодром. Ну, а название, «Заветы Лукича», оставили для конспирации, наверное.

– И что, построили,– удивился Аристарх.

– Какой там. Вот уже пятый год, то строят, то не строят. Кажись в этом году, снова строить начали. А вон, кстати, и Мишка-милиционер едет, – Кузьмич указал рукой на улицу, по которой на громко дребезжащем велосипеде катил худой, загоревший до черноты мужичек в майке Адидас не понятного цвета.

– Мишка, стой, – закричал Кузьмич и побежал к калитке.

Мишка затормозил и остановился, опустив на землю ногу: «Привет, Кузьмич. Чего хотел?»

– Я слышал, что ты на космодроме работаешь теперь, – выйдя через калитку и поздоровавшись с Мишкой за руку, спросил Кузьмич.

– Не в самом космодроме. В ООО «Атлант 21-й век», – солидно произнес название Мишка.

– Это что такое?

– Строительная компания. Мы временный забор строим для них. Вокруг котлована пускового комплекса. Чтобы суслики туда не лазили. Ну и все, кому не положено, – вытаскивая из пачки, протянутую Кузьмичом, сигаретку, пояснил Мишка.

– А вам там рабочие не нужны? А то ко мне друзья как раз из Квасквы приехали. Подзаработать хотели, – Кузьмич оглянулся и замахал Сидору с Аристархом, чтобы подошли.

– Из Квасквы, – прищурился Мишка, – А чего в Кваскве работы не стало?

–У них сокращение, – нашелся Кузьмич, и представил подошедших, – Это Аристарх, а это Сидор.

–А делать что можете, – поздоровавшись за руку, поинтересовался Мишка.

– Я на стройке всю жизнь отпахал, – ответил Аристарх, – А Сидор, он вообще… метростроевец.

– Такие, наверное, нам нужны, – поплевал на сигаретку Мишка, – Вы вот чего. Вы в офис лучше подойдите, через час. Как раз к этому времени генеральный наш подъедет. А я там предупрежу, секретаршу насчет вас.

– Кто подъедет, – переспросил Кузьмич.

– Генеральный директор ООО «Атлант 21-й век», – закидывая ногу на раму велосипеда, ответил Мишка, – Он, кстати, тоже сюда приехал, откуда-то из Сибири. А до этого в Кваскве работал. Сейчас в Березовском Эдеме живет, и дом себе новый строит.

– Где живет, – переспросил Кузьмич.

– Не знаешь, что ли, – усмехнулся Мишка, – Там за Березовкой, уже третий год, квасквичи, не дачники такие как вы, а кто пообеспеченней конечно, стали земли колхоза Рассвет скупать и загородные усадьбы строить. Теперь там поселок Березовский Эдем. Ну, бывайте, – и Мишка, щелчком выбросив окурок, оттолкнулся ногой и чуть петляя, поехал дальше по улице.

– Подожди. А офис то ваш где находится, – крикнул ему вслед Кузьмич.

– В Березовке. В правлении бывшего колхоза «Заветы Лукича», – крикнул через плечо Мишка, нажимая на педали.

– Вот, видите, как удачно складывается, – облегченно произнес Кузьмич, – На космодроме то, и платить должны как положено.

– Как космонавтам, – пошутил Сидор, и все дружно рассмеялись.

Время у них еще было. Березовка находилась в трех километрах от дач. И они, прежде чем выйти, помогли Кузьмичу наполнить бочки водой для полива и, приведя себя в порядок, направились в офис Атланта 21-й век.

– А почему Мишку милиционером зовут, – поинтересовался Сидор, когда они вышли за забор дачного товарищества и стали подниматься по склону, в сторону видневшейся на верху Березовки.

– Так он раньше в милиции работал. Давно, в советские времена. Когда еще здесь и колхоз «Заветы Лукича» был в Березовке и совхоз «Рассвет» в Сосновке. Тогда еще в этих краях много народа жило и молодежи. Сельский клуб был, очаг деревенской культуры, – с грустью вспомнил Кузьмич, – А в Сосновке опорный пункт правопорядка находился, где Мишка и служил участковым милиционером. Но не смог природу свою перебороть.

– Какую природу, – не понял Сидор.

– Человеческую, – вздохнул Кузьмич и поведал Мишкину историю.

***

(История Мишки – милиционера, рассказанного Кузьмичом от Третьего лица).

Отслужив срочную в танковых войсках, Мишка вернулся в родную Сосновку, и стал налаживать гражданскую жизнь, устроившись трактористом в родной колхоз. Мать, уже преклонного возраста женщина, хотела сосватать его за соседскую девушку Валю, работающую почтальоном и два раза в неделю, привозившую на велосипеде письма и газеты из райцентра в деревню. И Валя действительно нравилась Мишке. У нее были красивые блестящие коленки, которые мелькали из-под развивающейся фирменной юбки, когда она, проезжая на велики, развозила почту по единственной в Сосновке улице. Мишке очень нравились ее коленки, и он страстно мечтал стать их обладателем. Но Валька не выделяла Мишку среди молодых парней из близлежащих деревень, то же работающих кто трактористом, кто шофером. Вальку больше интересовали люди солидные, образованными или при должности, агрономы, бухгалтеры, на крайний случай зоотехники. «Я не собираюсь всю жизнь прожить с человеком, от которого вечно пахнет соляркой», – как-то ответила ему Валька, на предложение выйти за него замуж. Но тут подвернулся удачный случай. Мишку вызвали в райцентр, в военкомат, для перерегистрации. И военком, пожилой майор с крупными, желтыми зубами, прочитав Мишкину положительную характеристику, написанную замполитом полка, в котором служил Мишка, и предложил ему поступить на службу в милиции. Тут как раз собирались открыть опорный участок в Сосновке, и требовался морально устойчивый, не пьющий, отслуживший армию комсомолец. Мишка сначала замялся, зная, как деревенские парни относятся к ментам, приезжающим иногда вечером из райцентра к сельскому клубу на мотоцикле Урал с коляской, и обязательно увозя кого-нибудь особо буйного с собой в КПЗ для профилактических побоев. Но услышав, от майора, что милиционером сейчас быть, не менее почетно, чем агроном или зоотехником, тут же согласился, подумав в первую очередь о блестящих Валькиных коленках. Он там же в военкомате написал заявление и через неделю его вызвал начальник райотдела милиции и направил в город N- ск на двухмесячные курсы младшего оперативного состава. И вот через два месяца Мишка вернулся в родную Сосновку, в новенькой синей милицейской форме, вкусно пахнущей кожаной портупеей, в блестящих хромовых сапогах и красных погонах с одной маленькой золотистой звездочкой. Ему в райотделе выделали тот самый желтый мотоцикл Урал с коляской, стол в красном уголке правления совхоза «Рассвет» и Мишка приступил к несению нелегкой милицейской службы в отдельно взятой деревне. И тут надо отдать должное, Валька стала благосклонно относиться к Мишке. Вечером иногда она выходила из дома, посидеть с ним на лавочке, щелкая семечки. На танцы в клуб, он конечно ее не мог пригласить. Должность не позволяла. Но вот раза два, подвозил на мотоцикле к райцентру за посылками, которые иногда приходили к кому-нибудь из сосновских и на велосипеде их доставить было затруднительно. В общем Валька не отвергала его как раньше, но свободного времени на нее у Мишки почти не оставалось. При том, что никаких конечно особых правонарушений в Сосновке как до, так и при Мишкиной службе никогда не случалось. Ну, подерется иногда кто-то из молодежи на танцах в клубе. Или какой подвыпивший колхозник, жену с матюгами прогонит вечером по деревенской улице. Ну, или еще корова, чья-нибудь не вернется вечером с луга, загуляв с бычком из колхозного стада. Вот и вся уголовщина местного значения. Зато писательской работы было хоть отбавляй. Каждую неделю вези отчет в райотдел и планы мероприятий по предупреждению правонарушения. Оформляй протоколы про драки и пьянки, и про пропавших коров. Мишка и раньше без особой любви относился к родному языку и литературе, и письмо давалось ему с большим трудом, чем работа в поле на тракторе. Поэтому почти все свободное время он тратил на писанину. А тут еще чуть ли не через день стали вызывать в райцентр на усиления. В общем никакого времени на личную жизнь совсем не оставалось. И видеться ему с Валькой удавалось все реже и реже. И вот однажды, после очередного ночного дежурства в райцентре на слете передовиком животноводческого комплекса, он подъехал на мотоцикле к своей хате, и увидел следующую картину. Возле Валькиного дома стоял грузовик с опущенным задним бортом, в который дядя Вася, отец Вальки с соседским мужиком грузили домовую утварь. – Что здесь происходит то, – слезая с мотоцикла и протирая внутренность фуражки, спросил Мишка, у стоящей возле штакетника старушки-матери, которая приложив ладонь ко лбу, наблюдала за погрузкой машины. – А ничего хорошего, – вздохнула мать, печально посмотрев на Мишку, – Уезжает твоя Валька. – Куда, – опешил Мишка. – В Камякино. Замуж выходит за Толика –тракториста. Свадьба уже на завтра назначена. – Да я им сейчас такую свадьбу покажу, – рванулся, было, Мишка в сторону грузовика. Но мать, цепко ухватила его за руку и язвительно произнесла: «Поздно. Брюхатая она. Какой месяц уже ходит. А ты не видел, что ли?». – Нет, – оторопело остановился Мишка.

– Надо было сразу ее в стог тащить, а не на мотоциклетках катать, – покачала головой мать. И тут дядя Вася закрыл борт машины, которая тут же завелась, выпустив клубы сизого дыма, и проехали мимо них. И через опущенное стекло Мишка увидел слившихся в поцелуе Вальку с Толиком.

– Привет, Миш, – подошел к ним дядя Вася, протягивая Мишке руку. – Вот укатила моя дура в Камякино. Тут не могла себе тракториста, что ли найти, – и он в сердцах махнув рукой, развернулся и пошел к своему дому.

Мишка долго переживал предательство Вальки, и на него все больше морально стала давить его милицейская служба. Мало, того, что с ним практически перестали общаться деревенские, которые теперь игнорировали его, а некоторые даже не здоровались и увидев издалека, обходили стороной. Так его еще все чаще стали припахивать в районе, как самого молодого. Иногда вечером возвращаясь на мотоцикле из райцентра, проезжая мимо деревенского пруда, он с завистью наблюдал, как Сосновские пацаны, трактористы, шофера и комбайнеры, в компании пели песни, и пили самогон на берегу после трудового дня. А кое-кто и кувыркался с девчонками на свежесобранном сеновале. И его все больше тянуло к этой привычной деревенской жизни, понятной и расписанной десятилетиями по временам года. И вот один раз, после того как начальник райотдела милиции, приказал ему подменить в выходные другого офицера, с которым тот вместе собрался на рыбалку, Мишка не выдержал и прилюдно послал начальника на юг. А сам сел в мотоцикл, заехал по пути в магазин, набрал водки, лимонаду, разных консервов и приехал к Сосновскому пруду, просит прощенье у пацанов.

После двухдневной непрерывной пьянки, Мишка вернулся в райцентр и написал заявление на увольнение из органов. Его не стали отговаривать. Тем более, что поступил приказ о сокращение опорных пунктов правопорядка. А Мишка вернулся в родной колхоз и еще несколько лет проработал трактористом, пока не наступили новые времена. Колхозы позакрывали, а молодежь разъехалась в поисках лучшей жизни. Милицию переименовали в полицию. А вот Мишка никуда не уехал, и продолжал жить в Сосновке, перебиваясь своим хозяйством и случайными заработками. Но с тех, еще не таких уж далеких времен, за ним так и осталось прозвище Мишка-милиционер.

***

Подойдя к правлению бывшего колхоза «Заветы Лукича», одноэтажному, барачного типа, давно некрашеному зданию, они увидели Мишку, сидящего на корточках у поваленного штакетника и еще с десяток деревенских мужиком, задумчиво куривших у входа. Чуть в стороне, у полуразрушенного павильона автобусной остановки, стоял старенький автобус «Пазик» без заднего колеса на домкрате. Рядом, с ним крутился водитель, пытаясь снять монтировкой покрышку.

– Повезло вам, – увидев их обрадовался Мишка, – У нас автобус сломался. Может успеете оформится и вместе поедем.

– Куда, – не понял Кузьмич.

– На космодром. Тут километров двадцать еще.

В это время к правлению совхоза, оставляя клубы пыли подкатил не первой свежести Джип, из которого вышел полноватый мужчина в рубашке с коротким рукавом, соломенной шляпе канапе, с потертой кожаной папкой под мышкой.

– Вот и Акакий Акакиевич, собственной персоной, – вставая и снимая в приветствии пляжную панаму с выцветшей надписью: «Ялта», почему-то засмеявшись, произнес Мишка.

– Кто, – переспросил Кузьмич.

– Генеральный, – шепотом ответил Мишка.

Акакий Акакиевич, подошел к входу, о чем-то переговорил с мужиками и прошел внутрь здания.

– Пошли, – замахал рукой Мишка и они все быстрым шагом направились к двери.

Пройдя по длинному, прохладному коридору, они вошли в большую приемную, переделанную, похоже, из актового зала. У обшитой дерматином двери, сидела за секретарским столом, пожилая дама и что-то считавшая на счетах. В приемной в деревянных горшках росли высокие фикусы, пахло чем-то кислым, деревенским. С потолка свисали ленты мухоловок, обклеены мухами и еще одна муха, пока еще живая, билась об оконное стекло.

– Что надо, – не поднимая головы, спросила дама.

– Вот, в бригаду народ набрал. Как Акакий Акакиевич приказывал. На строительства забора, – заискивающе произнес Мишка.

– Пусть пишут заявление, – дама вытащила из стола исписанный лист бумаги, и положила на стол, – Это образец. Чистая бумага и ручки, на столе для посетителей. – Она указала пальцем шаг длинный стол заседаний, стоящий у окна заваленный подшивками старых газет и партийными журналами. С самого края лежала пачка чистых листов. Они подошли к столу и Мишка, протянул Сидору образец: «Ты, напиши за всех. А вы паспорта давайте». Сидор быстро заполнил одинаковый текст и отдал Мишке. Тот на цыпочках подошел к секретарше, продолжавшей считать, и положил заявления на стол. В это время дерматиновая дверь приоткрылась, и из нее выглянул тот самый человек, приехавший на Джипе, только без шляпы.

– Здравствуйте, Акакий Акакиевич, – Мишка стащил с головы панаму Ялта.

– Тебе чего, – поморгав, посмотрел на него Акакий.

– Вот, людей в бригаду набрал на забор, – бодро ответил Мишка.

– Хорошо. Идите, работайте, – кивнул головой генеральный, и обратился к секретарше, – Алевтина, чаю приготовь.

– Сейчас, – подскочила секретарша и выбежала в небольшое подсобное помещение.

– Акакий Акакиевич, – выдавил из себя Мишка, теребя в руках панаму. – А зарплату, когда обещают?

– Не пришли еще деньги из Квасквы, – недовольно поморщился Акакий.

– Ничего. Подождем, – махнул рукой Мишка и повернулся к выходу, – Пошли ребята, кажется, автобус починили.

Они вышли из правления. Мужики, все также молча, курили. Водитель автобуса, подкатив колесо, пытался надеть его на ось.

– Ну, все. Теперь мы бригада, – радостно произнес Мишка. – Надо будет вечером отметить это дело.

– Я вот только насчет зарплаты не понял, – посмотрел на него выжидательно Кузьмич. – Не платят что ли вовремя?

– Ну, почему не платят, – закуривая, возразил Мишка, – Я с марта работаю. Считай третий месяц пошел. Аванс уже два раза выдавали, – и добавил уже более напористо, – А где сейчас вовремя платят? В Кваскве что ли?

– Да, и в Кваскве постоянно задерживают, – поддержал Аристарх, – У меня зять, на стройке там работает. То же самое.

– То-то и оно, – назидательно произнес Мишка, – А у нас тут и хозяйство свое, и лес. С голоду не умрем.

– А лес то причем, – не понял Кузьмич.

– Грибы, ягоды, – почему-то загнул один палец Мишка, – И за отопление не надо платить.

«Готово. По автобусам»,– посигналив, крикнул из автобуса водитель, и мужики, побросав недокуренные сигаретки, медленно пошли к Пазику.

– Ладно, выбора у нас тут особого нет. Надо с чего-то начинать, – бодро предложил Аристарх.

– Я согласен, – поддержал его Сидор.

– Посмотрим, – неуверенно согласился Кузьмич.

Проехав по грунтовой, сельской дороге километров двадцать, автобус стал периодически останавливаться, высаживая по два-три человека, которые уходили куда-то в сторону стоящих не вдалеке от дороги, строительных вагончиков.

– А они, что там строят, – поинтересовался у Мишки-милиционера Сидор.

– То же забор. Стройка века. Это же весь космодром обнести надо. Там знаешь, сколько народных ценностей, – со знанием дела пояснил Мишка.

Наконец, когда в салоне остались только они, автобус выехал на пригорок и остановился.

– Все выходим, – скомандовал Мишка, и они вылезли наружу. – Это наш периметр.

Перед ними в большой низине, где сходились когда-то три деревенских луга: Березовский, Сосновский и Камякинский, расстилался огромный котлован, на дне которого стояла пара гусеничных кранов и несколько рабочих монтировали фанерную опалубку. Чуть дальше работали военные тягачи, расширяя котлован, вынимая грунт и свозя его к лесу, в огромный отвал. По бортам котлована в навал лежали какие-то металлоконструкций, и стояли железнодорожные контейнеры. Все это было свезено сюда судя по всему, по одноколейной железнодорожной ветки, которая приходила к котловану по свежей насыпи откуда-то, со стороны станции. На противоположной стороне котлована тянулся ряд одинаковых военных палаток, откуда слабо доносилась маршевая солдатская песня: «Через две зимы, через две весны, отслужу как надо и вернусь…». А на небольшом зеленом клочке, оставшегося луга, между палатками и лесом паслись с десяток худых, деревенских коров.

– Что-то не похоже это на стройку века, – скептически произнес Кузьмич, глядя на картину внизу.

– Это только нулевой цикл, – бодро ответил Мишка, – То ли еще будет. А это наше хозяйство, – и он указал в сторону старенького вагончика бытовки, полинявшего голубого цвета за которым располагался большой открытый навес, с мешками цемента, штабелем крашенного профнастила и связками стальных труб. Из-за навеса выглядывали две кучи, песка и щебня, и стояла небольшая бетономешалка возле столба деревянной линии электропередачи.

Они подошли к вагончику, вдоль наружной стены, которого были вкопаны два деревянных столба и лежал кусок обрезной доски, образуя скамейку и присев на нее, закурили.

–Наша задача, – тоном знатока стал объяснять Мишка, – Отрыть траншею, глубиной полметра. Замесить бетон и залить ленту. Вставив через три метра закладные для стальных труб. Приварить трубы и соединить их жердями. А к ним уже крепятся листы профнастила. Наш участок отсюда и до двадцать второго пикета, – и он, встав ногами на лавку и вытянувшись, ткнул пальцем в сторону железнодорожной ветки. –На это нам на месяц работы осталось. Дальше следующий участок.

– Это сколько метров, получается, – критически прищурился Кузьмич.

– Метров шестьсот. Может чуть больше, – прикинул Мишка.

– Не уложимся за месяц, – покачал головой Кузьмич.

– Чего это не уложимся, – презрительно выплюнул Мишка окурок, – Я уже половину длины траншеи считай, один выкопал.

– Это за два месяца, – иронично усмехнулся Кузьмич.

– Ну, меня еще на другие работы привлекали, – помявшись, ответил Мишка.

–А оплата как, – продолжал наседать Кузьмич.

– Сдельная. За этот участок сорок тысяч обещал Акакий Акакиевич. Я, правда, пять тысяч, авансом уже взял.

– Это, что же получается. Если на четверых поделить. Меньше десяти тысяч выходит, – быстро прикинул Кузьмич, – Да и вряд ли мы за месяц успеем.

– Это только за этот участок. А дальше, больше. А еще шабашку нам подбрасывают периодически, – спрыгнул со скамейки Мишка и произнес с независимым видом, – Я кстати вас не звал, сами напросились. Другой работы все равно в округе не найдете.

– А в котловане кто работает, – поинтересовался Аристарх.

– Гостарбайтеры с Казахсада. Да еще военные строители. В общем решайте. Или я в зверосовхоз съезжу. Там тоже мужики без работы сидят.

– Я в принципе согласен, – в наступившей тишине, произнес Сидор.

–Да и мне тоже все равно делать нечего, – поддержал его Аристарх.

Загрузка...