Побег Надежды Кораблевой

Глава I. Рыжий

КИРИЛЛ

Машина медленно, крадучись, вкатила во двор. Дорогой «иномаристый» внедорожник слишком бросался бы в глаза, поэтому для конспирации Кирилл Медный взял на прокат жигули дедушки-охранника.

- На газульку без толку не дави, – напутствовал Семеныч, ревниво поглаживая раритетное авто.

Кирилл давно отвык от «ручника» и немного вспотел от напряжения, а может это просто глупое волнение? Машина ревела и поскрипывала при каждом переключении скоростей, жалуясь на дерзкого захватчика. Кирилл завертел головой в поисках удобной для наблюдения стоянки. Какая удача – проектировщики, наконец-то, стали в новых районах планировать не только жилые коробки, газоны, детские площадки и мусорные контейнеры, но и парковки! Легко выбрав хороший наблюдательный пункт, Кирилл заглушил двигатель.

Вот он, третий подъезд, а рядом игровая площадка с горками, качелями и низенькими скамеечками. Мамочки и бабули либо монотонно качали коляски, либо сторожили копошащихся в свежем снегу детишек. Нужной мамы с дочкой среди гуляющих не было.

Кирилл нервно гонял за зубами жвачку, если бы курил, наверное, затянулся бы. Каждый раз, когда открывалась дверь подъезда, он вздрагивал и приникал к стеклу. А дверь работала почти без остановки, выпуская жильцов: военной выправки пенсионер с бойкой лайкой, скрюченный парень с зажатым в руке телефоном, старушка с напыщенным шпицем, мальчик лет десяти с ледянкой, молодая мамочка в голубой куртке с вертлявым «кульком» в руках… Стоп! Мамочка в голубой куртке! Надя? Сердце глупо зачастило.

Она немного изменилась, лицо покруглело, черты стали мягче, но все такая же красивая, с прямой спиной балерины. Из-под шапки с шаловливым бубончиком выбивались тёмно-русые пряди. Надя улыбнулась и приветливо помахала рукой соседям, торопливо подошла к детской площадке (она никогда медленно ходить не умела) и поставила «кулек» на землю. Но тот, опасно зашатавшись, упал на попу. Надя наклонилась, что-то заворковала, стянула с «кулька» капюшончик, под ним оказалась головка в розовой шапочке с таким же озорным бубоном, как и у мамы.

Надя попыталась водить дочку за руку, но та была крайне своенравна (вся в отца) и норовила вырваться на волю. Молодые мамы окружили Надежду, показывая что-то в телефонах, наверное, фотки. Надя отвлеклась, и девочка тут же, уверенно перебирая ножками, направилась к нарезавшей вокруг горки круги лайке. «Вот что за мамаши пошли, уткнутся в смартфоны, а дети…» Кирилл уже готов был рвануть к площадке, но пенсионер-отставник первым подхватил ребенка на руки, не давая глупой лайке его обнюхать. Надя подбежала к старику, они начали что-то весело обсуждать, как старые знакомые. «А дед-то хвост распушил!» – отчего-то разозлился Кирилл.

Малышка все тянулась к собаке, до парковки долетел надрывный плач. Девочку спустили ниже и дали погладить мягкий бок лайки, собака от удовольствия завиляла хвостом, а ребенок задрыгал ножкой. Надя продолжала весело щебетать со стариком. «О чем можно говорить с этим пеньком?»

Почему-то Кириллу казалось, что Надежда будет выглядеть подавленной, грустной, как тогда на остановке, при их первой беседе. Вот из-за потери любимой работы больше двух лет назад она впадала в депрессию, а сегодня из-за потери его, Кирилла, как-то нет. Может потому, что тогда кроме работы у нее ничего не было, а теперь у нее есть Соня; а может у нее и мужчина уже есть? Хотя Терентьев вроде бы докладывал, что нет…

Надо выйти, поговорить… попросить прощение. Но слишком много народу в этот воскресный день толпится у детской площадки. Все эти мамаши, бабки, отставники. Не то, что бы Кирилл трусил, но было как-то неприятно выяснять отношения при посторонних. Что она сделает, увидев его? Подхватит дочь и убежит в подъезд, надуется и отвернется, а может по морде съездит. Да нет, она же такая воспитанная, интеллигентная, дочь актеров и все такое, не должна при всех по морде. Хотя, кто их знает, интеллигентов. Кирилл почувствовал, что ладони стали неприятно липкими от пота. Дожил, взрослый мужик прячется в чужом автомобиле и не может подойти к своей дочери и к… своей женщине. Любимой женщине.

Надя взяла дочку из рук старика, прижала к себе, как самое ценное сокровище, потом поставила на снег и, достав телефон, стала фотографировать: одну, с лайкой, с дедом (дался ей этот дед), с другими детьми, с бабкой и надменным шпицем (этот аристократ погладить себя не дал). Надя кружила, отходя то ближе, то дальше, щелкала с разных ракурсов - на фоне подъезда, на фоне горки. Ох, уж современные мамаши!

«Сейчас подойду и предложу сфотографировать их вместе с Сонечкой, и будь что будет», – Кирилл решительно взялся за ручку, но тут Надя, изменившись в лице, уставилась куда-то на угол дома, где располагалась еще одна парковка. Лицо стало встревоженным, испуг был заметен даже из отдаленного наблюдательного пункта. Надя, в мгновение подхватив дочку и махнув всем «Пока», скрылась в подъезде. Чего она испугалась? На соседней парковке стояли две припорошенные снегом машины, у одной возился крупный парень лет двадцати пяти, стряхивая с капота сугроб, и больше никого. «Ну не этого же увальня она испугалась? Если обидел, прибью… А может просто вспомнила, что утюг включенным дома забыла или суп на плите. Ладно, сейчас поеду, куплю цветочки и игрушку там какую-нибудь, а как стемнеет, позвоню сразу в дверь квартиры, без посторонних, так лучше будет». Кирилл с трудом завел жигуленка и выехал из колодца новостройки. «И машину свою возьму, хватит в шпионов играть».

Двумя годами ранее

С Надей их познакомил таракан. Да - да, самый обыкновенный таракан, светло-рыжей масти, размером с фалангу пальца. Он выполз внезапно из-под листа салата, пробежался по дольке помидора, побуксовал немного на оливковом масле и застыл на краю тарелки, философски шевеля усами. Кирилл от удивления несколько раз моргнул, пытаясь избавиться от наваждения. С такими «друзьями» он не встречался со времен общаги, сколько же он передавил их тогда, на заре мятежной молодости. И вот духи убиенных, воззвав к мести, материализовались в этом рыжем прямо во время обеда.

Таракан, соскочив с ободка тарелки на стол, попытался проститься с хозяином салата, но не тут-то было. Перевернув пустой стакан, Кирилл ловко накрыл насекомое и махнул рукой девочке-официантке.

- Это что-о-о? – сладко пропел он, и эта липкая сладость не предвещала ничего доброго.

- Стакан, – робко ответила Оля, так было написано на бейдже маленькой курносенькой официантки.

- А под стаканом? – постучал пальцем по дну Медный.

Оля слегка приподняла стакан и с легким визгом бросила его назад.

- Администратора, живо! – рявкнул Медный.

Вадик прилетел в считанные секунды, нервно поправляя очки в тонкой позолоченной оправе:

- Кирилл Эдуардович?

- Почему в моем ресторане, в моем салате это?! – Медный, гневно раздувая ноздри, указал на злосчастный стакан.

Вадик бесстрашно приподнял стеклянную тюрьму и выпустил узника на волю. Холеное лицо администратора тоже слегка дернулось, но профессионал есть профессионал: уйти беглецу далеко не удалось, Вадик казнил его краем стакана и брезгливо кивнул официантке:

- Унесите.

Оля краем салфетки в дрожащей руке убрала труп и забрала стакан.

- Слушаю, – накрыл Кирилл администратора тяжелым хозяйским взглядом.

- Кирилл Эдуардович, это какое-то недоразумение, – Вадик снял очки, глядя на хозяина честным открытым взглядом, – у нас никогда, мы дезинфекции регулярно проводим…

- Дезинфекцию? Я вам сейчас устрою дезинфекцию! – прорвало плотину напускного спокойствия. – Я вам сейчас такую дезинфекцию устрою, не унесете!!! А если бы не мне, а клиенту в тарелку эта дрянь попала, а если клиентке особо чувствительной, а если ресторанному критику?! – продолжал распалять себя Кирилл. – По миру меня пустить хотите?! На конкурентов из соседней пельменной работаете, место себе подыскиваете?!!

- Мы проведем служебное расследование, все выяснится, – Вадик с завидным стоицизмом противостоял буре.

- Я сам проведу расследование, – вскочил Кирилл, зло кидая на пол салфетку. – Кто готовил? – и не дожидаясь ответа, танком попер на кухню.

- Кораблева, старательная сотрудница, – летел за ним Вадик. – Ни одного нарекания.

- Все терпеливо тараканов жрали, протеина беднягам не хватало?

Кирилл с колена распахнул дверь поварской.

- Кто?!! – заорал он.

Команда поваров разом замерла, слышно было только как шкворчали сковородки и подпрыгивали крышки кастрюлек.

- Кораблева, выйдите к нам, – срывающимся голосом позвал Вадик.

Из-за большого котла вышла девушка, на вид совсем молоденькая, чуть за двадцать. Немного вытянутое с выраженными скулами лицо, упрямый изгиб бровей, большие светло-карие медовые глаза в обрамлении длинных ресниц, небольшой прямой носик, пухлая нижняя губа. «Смазливая кукла», – сразу приговорил Кирилл. Гордо выпрямленная спина, расправленные плечи, тонкая талия и ноги, непроизвольно поставленные в третью позицию, наводили скорее на мысль о профессии танцовщицы, чем повара. Если бы не кокетливый белоснежный колпачок на голове, вылитая балерина.

- Вот. Надежда, Кирилл Эдуардович… – начал объяснять ей Вадик.

- Это повариха? – язвительно скривился Медный.

- Да, – махнул администратор.

- А я тогда – Римский Папа!

Девчонка обиженно прикусила пухленькую губку.

- Кирилл, чего бушуешь? – в дверях появился директор ресторана, большой крупный дядька с добродушным выражением лица.

- Михалыч, если тебе баба нравится, своди ты ее в ресторан, театр, баню, цацку какую купи. Зачем ее на кухню тянуть? Потому что молоденькой дуре блажь в голову пришла, сериалов насмотрелась? – Кирилл упер руки в бока.

- Кирилл, что случилось? – настойчиво повторил Михплыч.

- Таракан в моей тарелке случился! Вот что! По вине этого чудо «повара»!

- Я не виновата, – прошептала девушка, в глазах сверкнули слезы.

- А кто виноват? – слегка наклонил голову на бок Кирилл.

Девушка беспомощно оглянулась, словно надеясь на поддержку окружающих, но никто за нее не заступился.

- Я не знаю, – опять прошептала она.

- Вон отсюда! Вон! Чтобы духу твоего здесь не было!

Девушка развернулась и, заливаясь слезами, выбежала из комнаты.

- С плеча рубишь, – покачал головой Михалыч. – Вадик, догони ее, скажи, чтобы за трудовой через неделю приходила.

- Через неделю, – передразнил Медный, – сейчас выдайте и основание – несоответствие занимаемой должности.

- Кирилл, пойдем чайку с сушками попьем, – Михплыч бесцеремонно взял Медного под руку. – Соляночку будешь?

- С тараканами или с пауками? – надул губы Кирилл.

- С сальцем. Работаем, работаем, – махнул Михалыч поварам. – Шмаков, заказы Кораблевой подхвати.

- Распустились тут, – проворчал Кирилл, но уже более миролюбиво.

- Может простим девочку? – подмигнул директор.

- Таракан ваш или пришлый?

- Пришлый, пришлый, конечно, – замахал пухлой рукой Михалыч, – с овощами, наверное, сегодня закинули.

- С овощами? – сузил глаза Кирилл.

- Ну, да.

- Значит, твоя девочка либо овощи совсем не мыла, либо плохо ополоснула? Чуешь куда ветер дует? Простить?

- Ну, нет, так нет, – добряк Михалыч все же не был из Дон Кихотов.

Кирилл, насытившись, довольным откинулся на спинку кресла. Солянка просто божественна, ни убавить, ни прибавить. Настроение приподнялось.

Ресторан славянской кухни был побочным делом Медного, пробное капиталовложение: пойдет – не пойдет. В ранней молодости (а Кирилл в свои тридцать восемь считал себя по-прежнему еще «огурцом») он занялся гастрономическим бизнесом. «Мода приходит и уходит, а есть всегда хочется». Сначала сеть овощных киосков, потом небольшие, шаговой доступности магазины. Дела шли неплохо. Кирилл женился на красавице-однокурснице, родился сын. Будущее рисовалось самыми радужными красками. Медный уже планировал открыть торговый центр, но тут его маленьким бизнесом заинтересовались дяди из администрации. За четыре месяца Кирилл Медный из успешного бизнесмена превратился в банкрота с вагоном долгов и пустыми карманами.

Жена терпела, сочувствовала, смиренно распродавала норковые шубы и золотые побрякушки, но, когда Кирилл, чтобы «встать с колен», предложил продать трехкомнатную квартиру в центре и съехать в двушку на окраине, не на шутку взбрыкнула. И ее можно понять. Это сейчас Кирилл ее понимает, но тогда крепко обиделся, собрал вещи и ушел из хорошей квартиры в ночь.

Квартиру согласилась продать мама. Вдвоем они съехали на старенькую дачу, зимой топились дровами. Но денег все равно не хватило, пришлось влезть в кредит. Из случившегося Медный вынес один важный урок: наш бизнес строится на дружбе, связях и «своей крыше» там. Нет, не в уголовном мире, на дворе не девяностые, бери выше, еще выше. Ну, как-то так. Подарки, откаты, рыбалки и банкеты за счет Кирилла. Пришлось научиться рыбачить и охотиться, играть в преферанс, втереться в дружбу к лучшему банщику города, к лучшему массажисту, к лучшему проктологу. Избегал только, в силу природной брезгливости, связываться с девочками по вызову. А так сводил кого надо с кем надо, поил, парил, помогал учиться, лечиться, судиться.

В окончательного урода ему не позволяли превратиться мамино воспитание и дворовое понятие чести. Когда мэр города, изгнанный новой партией очередного губернатора, попал в опалу, был снят со всех постов и хлебнул в полной мере предательство друзей, Кирилл единственный не удалил его номер телефона:

- Серега, как дела? – позвонил он изгою. – Наплюй, поехали на рыбалку. Я домик арендовал, банька, уха. Все наладится.

Через четыре года бывший мэр стал губернатором, и Кириллу «поперло»: скупил земли нескольких убыточных сельхозпредприятий, открыл коровники и свинокомплекс, молокозавод, потом другой, сеть молочных магазинов, свои гастрономы, ресторан… И планов было громадье.

Жена предложила попробовать еще раз, Кирилл согласился, у них ведь сын, да и чувства еще не остыли. Но трещина так и не срослась, склеить семью не получилось. Промучившись пару лет, осыпая друг друга взаимными упреками, они расстались. Теперь Кирилл – завидный холостяк, циник, холерик и немного хам.

Медный, пройдя через служебный ход, вышел к парковке. Лето в этот год не заладилось, дождь поливал каждый день – то мелкий моросящий, то мощным ливнем, и тем приятней было увидеть: выплывшее из-за тучи солнышко, клочок чистого голубого неба и яркие блики на мокрой листве бордюрного кустарника. Вдохнув полной грудью петрикор[1], Кирилл окончательно успокоился, теперь инцидент казался забавным анекдотом. «Может простить пигалицу, все поначалу ошибки делают, никто профессионалом не рождается. Скажу, пусть за ней приглядывают получше и к вип-клиентам не допускают». Кирилл, прошел мимо курилки, где дымили два повара, достал телефон и собрался позвонить Михалычу.

- Спасибо, Кирилл Эдуардович, - окрикнул его один из поваров.

Медный удивленно оглянулся.

Крепкий широкоплечий мужик лет тридцати пяти отшвырнул в сторону сигарету и шагнул к Медному, протягивая большую натруженную руку. Кирилл не был снобом и ответил рукопожатием. В открытом добродушном лице повара светилась искренняя благодарность.

- Мы с ребятами после смены за ваше здоровье выпьем, такую занозу нам из… вынули.

- Заноза – это ваша уволенная коллега? – ехидно скривился Кирилл.

- Она, хозяйка, а мы ее холопы крепостные.

- Да ладно, Толян, чего теперь-то, – подал голос второй повар, тоже большой, на вид не дюжинной силы, детина, – ушла и ушла. Выдохнули.

- Да погоди ты, Илья, я-то что, мне за тебя обидно, – горячился Толик.

- Это что ж за хозяйка такая? – заинтересовался Кирилл.

- Ее Михалыч за смазливую мордашку взял, опыта ведь никакого, а она давай им обоим с Вадиком глазки строить. Задом покрутила и уже су-шеф, это в двадцать четыре годика, такая зубастая, говорят, на место Илюхи в шеф-повара метила. Что за страна-то дураков у нас? Блат один, хоть ты золотой, а придет такая фифа фигуристая Кораблева и все, – Толян устало стянул с головы колпак. – Вкалываешь-вкалываешь, а никому не надо. Мы готовили, а она свои салаты строгала, а когда довольный клиент просил повара пригласить, то всегда ее звали: ах-ах, какой талант, старательный сотрудник, – при этом Толян довольно похоже передразнил рафинированного Вадика.

- Таракана вы, работяги, хозяину подкинули? – ухмыльнулся Кирилл.

- Да мы вроде не мальчики, чтобы такими вещами заниматься, – обиделся Толик.

- А кто тогда? – прищурил левый глаз Медный.

- Да кто угодно, ее здесь никто не любил. Официантка, если симпатичней ее, долго не задерживалась. Даже посудомоек допекла – радости мало за ней сгоревшие кастрюли оттирать.

- Да Ольга это вам таракана в тарелку сунула, – сознался Илюха, – чтобы Кораблеву подставить. Олька в Вадика влюблена, а эта ему голову дурила. Дурехи, чего с них возьмешь. Вы не подумайте, что мы за спиной у начальства постукиваем, мы про Надьку Александру Михайловичу открыто в глаза говорили, а он: «Талант, молодое дарование, вы из зависти наговариваете». Вот и наговорились до тараканов, – Илюха отбросил сигарету.

Мужики выглядели измученными и подавленными.

- Ладно, бывайте, – Кирилл заспешил к своей машине, обеденный перерыв заканчивался, его в офисе уже ждали заказчики, и окунаться сейчас в проблемы ресторана ему не хотелось.

Усевшись в свой любимый «танк», он все же набрал Михалычу и не без ехидства спросил:

- Кораблева – талант?

- Да, очень талантливая девочка, – тут же услышал обрадованный голос директора.

- Кобель ты старый, – хмыкнул Кирилл, – и Олю эту тоже уволь к чертовой матери, – и не дожидаясь ответа Михалыча, отключился. – Развели тут бразильские страсти!

Машина выехала с парковки на дорогу, опять начал накрапывать противный дождь. Между снующими туда-сюда дворниками Кирилл различил одинокую фигуру на остановке. Поверженная королевна сидела на скамеечке и рыдала, сливаясь в своем унынии с впавшей в глубокую депрессию погодой. И сам не осознав зачем, Медный подъехал и вышел из автомобиля. Обогнув урну, Кирилл зашел под навес и сел рядом с Кораблевой.

- Сама виновата, чего теперь слезы лить? – нудным воспитывающим голосом произнес он.

- Я не знаю, как он туда попал, – простонала девушка, глядя куда-то себе под ноги, – не знаю.

- Зато я знаю, овощи и зелень надо мыть.

- Но я мыла, я каждый листочек промыла! – встрепенулась Кораблева, глядя на Кирилла чистым медовым взглядом. – Я старалась.

«Ну меня ты этим, голубушка, не проймешь, можешь хоть обсмотреться», – насупился он.

- При такой старательности тебя ни в один ресторан города не возьмут, – подлил он масла в огонь.

Девчонка совсем погасла, Медный почувствовал себя мерзавцем: «Чего меня запугивать-то понесло?»

- Мне теперь за квартиру нечем платить будет, – опять зарыдала Кораблева, очень театрально, как показалось Кириллу, обхватывая голову руками.

«Артистка. Зачем она в повара пошла?»

- Так ты что ж, приезжая?

- Нет, – шмыгнула носом девушка.

- А-а-а, от родителей во взрослую жизнь ушла, и тут на тебе – опять возвращаться, – догадался Кирилл, – не бойся, мамка назад примет.

Девушка вдруг резко собралась, вытерла слезы, лицо стало жестче и старше:

- А это не ваше дело, – сухо сказала она, окатывая Кирилла ледяным взглядом.

- Конечно не мое, – встал с лавки Кирилл. «Вот и показала избалованная кукла свое истинное лицо, а то сидит здесь – обиженную разыгрывает». – Найдешь себе работу. Посудомойки, например, иногда неплохо получают, если на сверхурочные остаются после банкета, – он сделал паузу, выжидая реакцию, но девчонка, гордо отвернувшись, разглядывала теперь урну. –Уборщица тоже почетная профессия, чистоту людям дарит, – тоже посмотрел на набитую бумажками урну Кирилл, девушка упорно на его подколы не отвечала. – Я вот домработницу ищу – есть готовить, трусы мои стирать и туалет мыть, пойдешь в домработницы, а?

- Пойду, – вдруг заинтересованно обернулась Кораблева. – А сколько платить будете?

«Вот это номер! Поприкалывался, Кирюха?!»

- Да не обижу, - все же надменным барином произнес он.

- Тогда я согласна, - Кораблева тоже поспешно соскочила со скамейки.

- Ты стирать-то, убирать умеешь, я очень придирчивый? – попытался отыграть назад Кирилл.

- Конечно, умею. Не пожалеете, – встрепенулась Кораблева.

«Не пойму я эту блажную, зачем она соглашается? А-а, надеется меня охмурить и хозяйкой стать? Нехилый план. А девка и вправду зубастая, акулушка!»

- Только, – девица покраснела, – вы приставать ко мне не будете, очень не хотелось бы смешивать личную жизнь и работу?

- Гляди-ка ты, звЯзда, – хлопнул в ладоши Кирилл, – мужики штабелями сами укладываются. Я похож на человека, который бабу не может найти и от отчаянья домработницами интересуется?

- Нет, – еще больше покраснела Кораблева.

«Скромницу изображает, по плану будет действовать. Ничего, я ее заставлю туалеты драить и полы мыть, за всех братанов, Толянов и Илюх, отомщу. Мы из нее хорошую хозяйку сделаем и маме на руки сдадим. «А укрощение строптивой» – вообще моя любимая пьеса».

- Если согласна, то завтра к восьми вот по этому адресу с вещами, - он набил текст в блокноте телефона и показал Кораблевой. - Жить будешь в отсеке для прислуги, готовить завтрак и ужин (обедать я буду в ресторане), ну и все прочее, что домработнице полагается, за тобой. На расходы заведу тебе отдельную карточку, все траты будет проверять моя бухгалтерия, это если ты присвоить чего захочешь.

- Да, что вы, – улыбнулась девушка.

- Вот именно, что я. Завтра к восьми как штык, опоздаешь – работу потеряла.

- Хорошо, – и снова обворожительная медовая улыбка.

Так у Кирилла появилась домработница.

[1] Петрикор – запах после дождя.