Почему мне нужна только ты?

Ч. 1 Гл. 8

Глава 8

Выйти Леэль из пещеры заставил голос, или это шум ветра так причудливо складывался в слова: «И-и-иди-и-и». И снова качнувшаяся ветка указала ей направление, куда ее звали. В этот раз пришлось идти долго, или это ей так показалось? Он едва могла переставлять ноги, от голода и слабости кружилась голова, хотелось сесть под первым же попавшим деревом и больше не двигаться, но приходилось идти, поскольку кто-то звал ее вперед.

Она остановилась у огромного дерева. «Освободи их», - прошелестел ветер.

- Кого освободить? – не поняла Леэль и стала оглядываться по сторонам. Где-то высоко в кроне она услышала жалобный писк. – Мне надо освободить птенцов? – не уверенно спросила она, со страхом глядя на ровный гладкий ствол, на котором не было ни одной ветки, расположенной достаточно низко, что она могла на нее взобраться. «Забери их жизни», - дохнул ветер ей в лицо. – Жизни? – с ужасом переспросила она. – Вы хотите, чтобы я убила птенцов? Я… я не смогу. Я не буду этого делать.

В ответ на ее слова ветер закружился вокруг нее, с каждой секундой становясь все сильнее. Листья, ветки, маленькие камушки бешено крутились вокруг, царапая лицо, руки, путаясь в волосы. – Я не могу! – в отчаянии закричала она. – Я не могу никого убить. Я почувствую чужую боль так, словно убивают меня, я не могу! «Их мать погибла. Они очень страдают. Пожалей их, - тихо подсказал ветер. – Просто позови к себе».

Леэль ничего не поняла из этих слов и посмотрела вверх, стараясь увидеть гнездо.

- Бедненькие, - тихо прошептала Леэль, воочию представив, маленькие, дрожащие, голодные комочки, такая жалость сдавила сердце, что она дальше шептала, почти не понимая то, что говорит: – Бедные, брошенные малыши. Идите ко мне. Со мной вам будет хорошо и не страшно. Боль уйдет, страданий не будет, вы станете свободными.

И тут она увидела, как сквозь листву к ней движутся три полупрозрачные темные тени. Они врезались ей грудь и растворились внутри нее, а Леэль закричала от боли, которая нахлынула на нее. Нет, это была не физическая боль, это была боль, которую испытали эти детеныши, прежде чем умерли.

- Все прошло, все прошло, - тихо, словно баюкая ребенка, приговаривала она. – Больше нет боли, больше нет страданий, все прошло, все прошло.

«Отпусти их», - прошелестел ветер, и Леэль глубоко вздохнула, глядя вверх в синее небо. Три полупрозрачных, но уже не темных, а три искрящихся силуэта вырвались вверх и бесследно растворились. «И-и-избранная», - прошелестел ветер и мягко коснулся ее волос, словно погладил.

- Избранная… - повторила Леэль и в эту секунду поняла, что ее избранность на самом деле проклятие: она способна забирать жизни. – Я не хочу… - запинаясь, сказала она. – Я не хочу забирать жизни! Я не хочу быть избранной! – кричала она изо всех сил. Но никто не слышал ее. Вокруг никого не было. Хотелось заплакать и рыдать пока не останется сил, но слез не было. Даже чувство голода притупилось. Она беспомощно оглянулась: – Что мне делать? – тихо, скорее самой себе сказала она. – Что делать?

И снова ветер принес ответ: «Иди за мной», и Леэль шла, хотя ее качало из стороны в сторону и казалось еще чуть-чуть, и она потеряет сознание. «Храм», неожиданно услышала она, и от удивления встрепенулась и широко раскрыла глаза, настолько необычно прозвучало это слово. «Здесь жила избранная, пришедшая из другого мира», - шепнул ей ветер.

Ей бы даже в голову не пришло назвать храмом пещеру, очень похожую на ту, в которой она провела первую ночь. Леэль осторожно вошла внутрь. Пещера состояла из нескольких небольших комнат, даже скорее ниш, что располагались почти по кругу. В одной нише были навалены ветки прикрытые полуистлевшей тканью, во второй – в центре стоял большой камень, а рядом камень поменьше, очевидно бывшая владелица пещеры использовала эту комнату в качестве столовой или кабинета, В следующей стояли емкости самой разной формы, по виду похожие на высушенные тыквы, и Леэль догадалась, что в них хранили воду, рядом лежал острый осколок камня, с одной стороны обмотанный тряпкой, чтобы было удобнее держаться, очевидно, это был самодельный нож. Здесь же лежали два небольших камешка, и Леэль каким-то сверхчутьем поняла, что они служили и служат для добывания огня. Закопченная стена и грубые камни, лежащие кругом, указали ей место очага. Но наиболее интересное ждало в последней, самой большой нише, расположенной слева от входа. У самой стены пещеры из земли выступала верхушка кристалла. Острые углы с зазубринами казались лучами или иглами какого-то животного, сам цвет камня слегка зеленоватый, прозрачный с темными вкраплениями.

Леэль протянула к камню руку и прикоснулась к кончику иглы, и в ту же секунду ее словно пронзила молния. Острая боль мгновенно распространилась по всему телу, заставив ее сжаться в комок… а потом пришла эйфория. Все ее существо напитывалась энергией, каждая клеточка тела наполнялась жизнью. «Магический источник!» - ахнула Леэль. Она знала какую ценность он представляют и какая идет война за право обладать таким источником.

Она чувствовала такой прилив сил, что хотелось бежать, кричать, смеяться. Не было ни голода, ни жажды, только упоение жизнью. Леэль еще раз осмотрела пещеру. «Интересно, кто здесь жил до меня? - подумала она и подошла к большому камню, служившему столом. Его поверхность была исчерчена палочками, вероятно означающими дни, что та, другая избранная провела в этом лесу. Леэль стало страшно, черточек было слишком много. – А куда делась эта избранная? Умерла? Ее забрали назад в ее мир? – замелькали мысли одна за другой, и тут Леэль увидела выцарапанное имя «Сэласиль».

- Сэласиль?! – закричала Леэль. – Здесь до меня жила Верховная Жрица?! – Леэль чуть не затанцевала от радости. Если ее предшественницей была Сэласиль, то это означало, что ее заберут обратно, как только она выполнит и пройдет все испытания. Почему-то в эту секунду Леэль была твердо уверена, что справится. Однако как показала жизнь, испытания Леэль на этом не закончились.

До вечера она пребывала в счастливом и радостном возбуждении. Голода не было, пить не хотелось, она еще раз осмотрела все свои богатства, натаскала побольше веток, вытрусила старый плащ, которым была прикрыта постель, и когда стемнело, легла спать. Проснулась она от дикого визга. В страхе забилась в угол, понимая, что в эту минуту какой-то зверь (скорее всего дикий кабан) прощается с жизнью. Так и было. На рассвете ветер снова куда-то позвал ее. Леэль остановилась около растерзанной туши молодого кабанчика. «Это тебе», - донеся едва слышный шепот.

- Мне?! – голос Леэль дрогнул от брезгливости и отвращения. – Я должна это съесть?!

- Если не будешь есть – умрешь от голода. Время сбора плодов еще не наступило, - тихо донеслось в ответ.

- Я не буду это есть! В моем мире наш народ не ест мяса, уже несколько сотен лет.

- Тогда ты умрешь, - еще раз тихо прошелестело в воздухе, и наступила тишина. Леэль поняла: ей предоставили выбор, как она решит поступить – так и будет. Никто не будет ее умолять и уговаривать. Не хочешь жить – не живи!

Она села на землю спиной к останкам, прижала колени руками, не в силах переступить через себя. Как-то незаметно жалость к самой себе сменилась жалостью к разорванному животному.

- Зачем нужны хищники? – с ненавистью крикнула она в пустоту. – Если их всех уничтожить, то никто не разрывал бы и не уничтожал бы несчастных животных!

Едва она выкрикнула это, как злой ветер закружился вокруг нее, снова бросая ей в лицо листья и щепки. «Иди за мной», - раздалось в этой круговерти, и она пошла. Ветер привел ее к норе, вырытой под корнями могучего дерева. Рядом раздался рык, и Леэль увидела волчицу, сидящую недалеко от входа. Они посмотрели в глаза друг другу. Леэль в первую секунду застыла от ужаса, не в силах пошевелиться, не в силах даже закричать, а потом… а потом она почувствовала, что волчица ничего ей не сделает, поскольку сама боится ее до дрожи. Леэль пристально смотрела в глаза животного, и волчица не выдержала. Заскулив от страха и отчаяния, она отползла в сторону, а ветер толкнул Леэль к зияющему входу. Четыре крохотных волчонка, тесно прижавшись, замерев, смотрели на нее. «Убей их!», - еще раз толкнул ее в спину ветер. Леэль растерянно посмотрела на малышей, потом на скулящую и воющую от горя и безысходности волчицу и поняла, что не только не сможет этого сделать, но если бы кто-то другой попытался убить этих щенков, она защищала бы их, даже если бы на кону стояла ее жизнь. Леэль села около норы и вытянула ноги.

- Иди ко мне, - позвала она волчицу, почему-то полностью уверенная, что может так делать. И волчица подошла, и положила ей голову на колени, а Леэль гладила ее, успокаивала, а малыши копошились, отталкивая друг друга, пытаясь выползти из норы, чтобы добраться до матери.

Леэль сидела и думала о том, что мир намного сложнее, чем виделся ей из комнат дворца, думала о том, что родители делали большую ошибку, закрывая, защищая ее и сестер от внешнего мира.

С этого дня началась новая жизнь. Леэль не дрогнувшей рукой откромсала от туши кабанчика несколько кусков, натерла их пахучими травами и зажарила на костре. Она даже не скривилась от отвращения, впервые попробовав мясо. Внутренний голос сказал: «Так надо», - и Леэль жевала ароматные, пахнущие дымом костра кусочки мяса, представляя, что это просто тушеная морковка.

Познакомилась она и с тем чудовищем, так напугавшим ее в первую ночь. Случилось это так. Под утро в лесу раздался визг животного полный непередаваемого ужаса. Леэль заткнула уши руками, понимая, что ничем не может помочь умирающему. Однако визг все не прекращался и не прекращался. Взяв в руки каменный нож, Леэль решительно вышла из пещеры. Солнце уже вставало, она без труда приблизилась к источнику крика. Приблизилась и замерла на месте, понимая, что сейчас она распрощается с жизнью. Огромное животное похожее на льва игриво гоняло по поляне маленького поросенка. Как только поросенок прекращал визжать и останавливался, мягкий удар лапой снова заставлял его бегать по кругу.

Леэль стиснула нож, готовясь дорого продать свою жизнь.

«Не убивай его, - шепнул ветер. – Это малыш каллара. Мать слишком рано прогнала его, он не умеет добывать себе пищу. Помоги ему».

- Помочь вот этому… - Леэль запнулась, не зная как назвать малыша размером с хорошего осла. В это время каллар заметил ее, и, отпустив на свободу поросенка, двинулся к ней. «Мать каллара когда наказывает детеныша бьет его лапой по носу», - подсказал ей ветер. Леэль с сомнением посмотрела на нос, находящийся в опасной близости от пасти полной острых зубов, но выхода не было, тем более что каллар осторожно потянулся к ней мордой, видимо, желая обнюхать.

- Нельзя, - закричала Леэль и хлопнула каллара по носу. То ли удар оказался слишком сильный, то ли голос слишком резкий и громкий, только животное бросилось наутек и спряталось в ближайших кустах, продолжая внимательно следить за нею. И только в эту самую минуту Леэль поверила, что перед ней малыш, поскольку, спрятав голову в кусты, он совсем не подумал о толстой попе, возвышающейся над чахлыми растениями. Так они поступали с сестрой, когда были маленькими, закрывали ладошками глаза и думали, что их никто не видит. «Помоги ему», - вновь прошелестел ветер, и Леэль раздраженно передернула плечами. Как она будет помогать? Убивать мелких зверюшек, и складывать у ног этого зверя? Будет учить его охотиться, прыгая по кустам, как антилопа? Как она ему может помочь? И тут ей в голову пришла идея: волчица – вот кто может помочь! Она этого детеныша и охотиться научит и накормит. Надо только их познакомить.

- Барсик, Барсик, - сюсюкающим голосом позвала Леэль. – Иди за мной! – но «Барсик», продолжал следить за ней из-за кустов, видимо, помня о взбучке и выходить не собирался. Тогда она, стараясь не оглядываться, двинулась к логову и с облегчением, какое-то время спустя, услышала неуклюжий бег за спиной.

- Гилла, Гилла, - тихо позвала Леэль. Она назвала волчицу Гиллой, как ни странно, но зверь сразу стал отзываться на это имя. – Гилла, - просящим голосом обратилась Леэль к волчице, когда та подбежала к ней. – Этому малышу нужна помощь, - но волчица думала по-другому. Шерсть на загривке вздыбилась, она оскалила зубы, готовясь напасть. – Гилла не надо! Он не причинит тебе вреда… ну, по крайней мере, осознанно не причинит, - добавила она тихо. – Посмотри, какой он глупый и несмышленый, - но Гилла не переставала рычать. Леэль не видела, что делает за ее спиной каллар, она не могла отвернуться от волчицы, боясь потерять с ней зрительный контакт. И тут за ее спиной раздался такой отчаянный скулеж, такой горький и такой безутешный. Гилла перестала рычать и стала рассматривать незваного гостя, только тогда Леэль повернулась к каллару. Какой же он был смешной и милый. Круглые лохматые рыжие уши, несчастные глаза. Леэль погладила его по голове и тут же об этом пожалела, когда рыжая с черными пятнами туша в порыве счастья свалила ее с ног. С Гиллой такой номер не прошел. Она лизнула его в морду, но потом резко осадила, щелкнув зубами возле его любимого носа. Но самое главное – она его приняла. Леэль шла назад довольная, что все так хорошо устроилось, не подозревая, что ее заботы только начались. Не прошла она и полпути, как скулящий визг заставил ее бежать обратно. Всего-то и проблемы: Гилла залезла в нору кормить щенков, а у новоиспеченного приемыша в нору проходила только голова, а вся остальная часть никак не помещалась. Потом он провалился в расщелину, потом обломилась ветка и он упал с дерева, потом, пытаясь охотиться с Гиллой был атакован лосем, потом, потом, потом…

Прошла всего неделя, а Леэль всей душой полюбила этот мир: Гиллу, ее детенышей, этого неуемного каллара… Леэль любила и отца, и мать, и сестер, но любовь, что она испытывала здесь, была другой. Она отвечала за тех, кто был рядом с нею, она ощущала себя защитницей, ощущала себя хранительницей, и чем больше она узнавала этот мир, тем сильнее ей не хотелось возвращаться назад.

Когда она впервые это поняла, то мысленно обозвала себя дурой, но потом поняла. Здесь ей стало казаться, что дома она спала и все те мелочные проблемы, что у нее возникали, были такими ничтожными, такими ненастоящими. Здесь все было по-другому. Здесь кипела настоящая жизнь. Но самое главное у Леэль получилось выжить, получилось влиться в этот мир и стать его частью. Как ни странно, но отсутствие комфорта ее вовсе не тяготило. И сучья перестали давить бока, и босые ноги легко топали по траве и камням, и на них не оставалось ни ссадин, ни ран. Смотреть как растут птенцы, как взрослеют волчата, как распускаются цветы ей казалось намного интереснее, чем выбирать платья, и подбирать к ним украшения. А еще она чувствовала растущую в ней силу. Ее интуиция обострилась настолько, что она заранее предчувствовала, в какую сторону лесу ей следует идти, чтобы помочь, облегчить страдание или упокоить кого-то, кого уже невозможно спасти. Она могла забрать жизнь не только одним касанием, она могла забрать жизнь, лишь только этого пожелав. Вот только при этом, вместе с жизнью ненадолго она чувствовала и чужие страдания. Это было так больно и так тяжело, что Леэль только два раза отважилась на такое, только когда жалость к чужим мучениям перевешивала страх испытать это самой.

Кто бы ни был Хозяином этих мест, он был явно доволен ею и благодарил Леэль первыми созревшими ягодами, первыми грибами и постоянной заботой.