Почти Баба-Яга

17. И. О. Кащея.

— Гриша, помогай!

— Ох-тиш, бяда-т какая! Чичас, хозяюшка, подмогну!

Носилки быстро внесли в дом, на смотровой стол. Раздеть. Срезаем одежду. Как он до сих пор жив? Только бы продержался! И что случилось? Так, это после. Фонтанов крови нет. Уже легче. Пощупать все кости. Обезболивающее. А теперь, самое сложное. Определить, есть ли внутренние кровотечения. Внешних не вижу больше. Я только начала учить эту тему! Значит, будем по книге!

— Ари, помогай, всё, что знаешь о практике определения внутренних кровотечений! Коротко. И ясно.

— Пульс. Учащение пульса! Ещё кожа бледная, конечности холодеют и учащенное дыхание. Обморок, слабость… Всё. Больше без приборов не определить.

— Ясно. Книга. Слушаю. Чётко и быстро.

— Руки на солнечное сплетение, пускай силу маленькими порциями и жди ответы. Совсем тонкими лучиками. Без окраски. Не стихию. Чистую силу. По часовой стрелке. Не должно быть задержек ответа. Но если есть — запоминай места. Потом более подробно эту часть посмотришь. Локализуешь, тогда можно лечить.

— Принято.

Делаю все по инструкции. Как же страшно! Руки дрожат. Нельзя бояться! Сосредоточились и работаем. Гриша занял мелких, что б не мешались. Отправил вестник нашему Хотабычу. Придёт. Я работаю. Такое ощущение, что везде нет отклика! Закрыла глаза. Ещё раз! Пока не получится.

— Нашла! Как перекрыть?

— Вена или сосуд?

— Сосуд.

— Фиксируй. Заглушки ставь. Срастить не сможешь. Опыта нет. Сначала просмотри крупные вены, потом мельче. Артериальные ты сразу просмотрела. Правильно. Если вены, фиксируй скобками разрыв.

— Принято.

Работала кропотливо, просматривала. Всё, что находила фиксировала. Голова уже кружится, но он не приходит в сознание! Работаем, не отвлекаемся! В этом мире скорая помощь — это я! Больше никого нет рядом. Неожиданно, стало легче. В меня полилась Сила. И я продолжила работать. Импульс, ответ, импульс, нет ответа, смотрим ближе, ставим заглушку. Работала до ночи. Обмыть, раны продезинфицировать, зашить, перевязать, всё сломанное сложить, шины наложить, зафиксировать, перевязать. Работала, как машина. Когда Антион открыл глаза, я уже падала с ног. Рядом такой же зелёный, как и я, был Хотабыч. Это он вливал, сколько мог. Самой не хватило бы сил.

— Гриша, плотный ужин. Нам с Хотабычем. И бульон. Спасибо, — благодарно сжала ладонь старика. Он кивнул.

— Прости, подвёл тебя, — Антион слабо улыбается.

— Не говори ерунды. Что болит и где?

— Всё и везде. Я сейчас не могу сказать. Сильнее всего голова, ноги, рука правая.

— Правильно. Переломы и сотрясение. Ты на месяц к кровати теперь привязан. Как умудрился-то?

— Дурак потому что. Нечего было в разборку влезать.

— Кого с кем?

— Они не виноваты. Инстинкты. Меня смахнули, не успел отскочить. Слишком всё быстро произошло. Даже защита не успела сработать. На меня не нападали. Несчастный случай.

— Могли бы хоть сказать, сообщить. Так, сбежали все. Никто ничего не сказал. Хорошо, кошак какой-то показал место. А то, так бы и пропал. Ты голодный?

— Пить хочу только.

— Сейчас, чуть отдохнём и уберём всё лишнее. У тебя крови полно, не там где надо. Я так перепугалась! — разревелась и тихонько взяла за руку, обнимать боюсь. Вдруг, ему больно будет, — Пока лежишь, подумайте, как сделать, что б была площадка для приёма. А то появляются, где хотят. Давай, выдели какую-то площадь, долину, не знаю, что-то огороженное стенами или горами. И порталы только там пусть открываются. Разделить её на несколько частей, что б не дрались между собой. Я второй раз такое вряд-ли переживу. Купола, парализаторы, что б обратно отправить можно было, если агрессивное что полезет. Разговаривать из-за купола можно. Те шерстяные шарики, они не из этого мира. Я ведь правильно поняла? А если, что полезет не такое няшное?

— Лика, я принёс, — вбежал Горыныч, и протягивает яблоко.

— Зачем?

— Если съест, то лучше будет. Он же старый, больной, вот, на молодом всё быстрее заживёт.

— Горыныч, не смеши, мне смеяться больно, — Антион затрясся от смеха.

— Дело говорит, сможешь съесть?

— Тоже считаешь меня старым и больным?

— Не говори глупости! Я думаю, так можно запустить регенерацию. Быстрее поправишься.

— Если совсем маленькими кусочками. Жевать сейчас не смогу.

— Гриша, сделай сок с мякотью.

Гриша метнулся на кухню. Через пять минут я поила Антиона соком. Синяки сходили сразу. Мелкие раны затягивались. Общее состояние стало лучше. Провела диагностику ещё раз, уже выжимая остатки сил. Лишней крови внутри нет. Регенерация работает на полную. Переломы есть, глубокие раны и сотрясение, но уже не такие страшные.

— Больше нельзя, — Он схватил меня за руку, — Их по схеме едят. Иначе смерть. Это яд. Своеобразный. Были случаи.

— Главное, что стало лучше. Про схему потом расскажешь. Когда можно следующее?

— Быстрее само восстановится. Раз в месяц, не более одного. За год, десять лет скинуть можно примерно.

— Сколько же ты их съел уже?! Давно последнее ел?

— Много. Иначе не протянул бы столько. Давно. Не беспокойся.

— Надеюсь, их хватит.

— Она цветёт и плодоносит постоянно, если правильный уход. Горыныч — молодец. Она у него хорошо прижилась.

— У нас ещё росточки появились. Я их рассадил подальше. Вокруг озера, — Горыныч залез на спинку кровати и внимательно рассматривал Антиона, балансируя на узкой деревяшке. Сняла и посадила в ногах, что б не сверзился. Тяжёлый уже какой!

— Ангел, я посплю. Устал.

— Спи. Мы рядом, если что.

Вышли из палаты.

— Гриш, надо организовать рабочее место. А то ж, с ума можно сойти всё время лежать. Это сейчас он спит, а неделя пройдёт и захочет активности. Передвигаться ему нельзя. А просто лежать он не будет. Наверх нежелательно. Может, в соседнюю? Мне теперь на выезды надо будет вместо него. Давай думать.

— А чаво надоть-то?

— Зеркало его. Что-то чем писать, или что запоминает и само пишет. Так даже лучше. На чём писать. Переговорники. С казначеем, на границе… Не знаю, с кем ещё. Чем больше, тем лучше, наверное. Детей займи, что б не беспокоили пока. Я в крепость. Приму душ только. И Хотабыча устрой. Тоже, отдохнуть надо человеку.

Гриша понятливо кивнул. В ванной разревелась опять. Выходил страх. Привела себя в порядок, а то лицо опухшее. И на работу. Зевс, с удовольствием, со мной прогулялся. Застоялся, друг мой. Я в последнее время на метле носилась.

В кабинет мужа вошла спокойно. Он давно на меня настроен. Просмотрела, над чем он сейчас работает. Помогать надо. Некоторые вопросы решила сразу. Чего там думать? Посольства? Не нужны они нам. Пусть у Кости будут. Ему дополнительная головная боль, а мне приятно. Отказано. Соседи хотят обменять свой кусок земли в Кукуево, на наш, с ними рядом. Молодцы, прям. Отказано. Прислали ноту протеста. Просят убрать с границ "неадекватных, агрессивных животных, мешающих честным людям жить" Так… Кто это у нас там?

— Ари, кто живёт вот тут?

— Браконьеры. Там весь город промышляет. Промышлял. Раньше.

— Отлично. Отказано. И в ответ напишем… "Ещё раз к нам полезете, пограничники не будут настолько милыми. Съедят. У нас закон такой. Браконьеров можно есть. Раз полезли — сами виноваты. Считайте, что вас предупредили. Подпись. Жена Кащея." Отправить. Это я не знаю, оставим Тише. Налоги… Тоже не знаю. Отнесём домой. Это что у нас? Какая занимательная бумажка. Надушенная вся. И кто нам пишет?

" Любезный друг мой, Антион. Спешу сообщить, что прибуду на встречу в воскресенье, вечером. Ты ведь, будешь меня ждать? Ах, я вспоминаю наши встречи с трепетом и надеждой на продолжение! Надеюсь, что твоя, Изабелла."

Не поняла?! Что за Изабелла? Ладно… Встретим. Будет ей сюрприз. Разобрала по кучкам документы, выдала задание камердинеру. Пусть соберёт нужное. Иду теперь в тронный зал. Сажусь на место Антиона. Народ в шоке.

— Слушаю. Кто первый?

— А Государь где?

— Почивает. Устал от вас. Я за него. Слушаю.

— Так, мы подождём, как проснётся.

— У него отпуск. Месяц ждать будете? Тогда я пойду, — делаю вид, что ухожу.

— У нас есть вопросы, требующие срочного решения!

— Излагайте. Коротко, и по существу.

— Жалобы, просьбы, предложения. Много чего тут. Первого кого запускать-то?

— Предложения в письменном виде изложить и на стол в кабинет. Рассмотрим позже. Просьбы тоже позже. Жалобы на что?

— Разные. На всё есть.

— Разделить по категориям. Споры, обиды, условия проживания, налоги. На что там ещё можно жаловаться? Обиды первые разберу. Споры позже. Остальное может подождать. На условия, по-моему мнению, жаловаться нечего. Получше, чем в других местах. Налоги Антион разберёт, как вернётся. Могу добавить ещё один, на трату бесценного времени Государя по глупым претензиям. Взиматься будет поминутно. Запускайте обиженных.

Народ притих. Вперёд вытолкнули троих. Мамаша с дочкой и мужик.

— Ну-с, граждане, слушаю.

— Мы сюда с Государем приехали. Дочка невеста уже. Сговорились, всё как положено. А этот соблазнил. Попортил девку, а теперь жениться не хочет. Как её выдавать замуж теперь? Пусть женится!

— Снасильничал? — обращаюсь к девке. Та покраснела и замотала головой.

— Сколько лет?

— Да выросла уже. Восемнадцать будет, — вперёд вышла мамаша.

— Мамаша, какую воспитали, такая и есть. Всё было добровольно? — теперь вопрос к служивому.

— Так точно. Но жениться не обещал. Не было такого.

— Не люба? А что ж в постель потянул?

— Она сама пришла.

— Так… Если будут дети, будешь содержать наравне с девкой. А ты, что ж к нему полезла, раз сговорена уже?

— Не люб жених.

— Ясно. Не иди замуж, в чем проблема? Ты взрослая, раз под мужика залезла. Отдельно живи. Сама. Насильно никого женить не буду. А ты, служивый думай в следующий раз, с кем любовь крутишь. Учти, в этот раз ты легко отделался… — хорошо, что враньё чую, — Свободны. Следующий.

— Вот, поймали. Караван ограбили. Подкарауливали у выхода с наших земель.

Вывели несколько заросших мужиков. Опросила по очереди.

— Виноват?

— Неа.

— Убивал?

— Нет, — и смотрит нагло.

— Врёт. Убийца. Повесить.

— Виноват? — следующего спрашиваю.

— Не виновен я! Не убивал! Не грабил!

— Повесить. Убивал. Грабил.

Разобралась быстро с ними. Невиновен, почти, молодой паренёк оказался. Попал по дурости к ним. Определила на общественные работы. Пусть убирается на благо страны пару лет, может, поумнеет. Жалости к убийцам не было. Совсем. Они не исправятся. Отпускать? Вернутся. В других странах, я посмотрела, тот же приговор. Цивилизованное отношение? Права человека? Пока тебя не коснётся.

— Для тех, кто не понял, — обвожу тяжёлым взглядом полный зал, — Я не добрый Кащей. А его злая жена. Чую ложь. Врать бесполезно. Следующий.

Ох, как же не хотели некоторые личности со мной говорить. Наивные. Думали, дура, баба, ничего не поймёт, если ей уши заговорить. Споры за имущество были. Вот тут было сложно. Они сами не знали. Отложила, пока не будут предоставлены документы. Изменения в законах. Спрашивала до тех пор, пока не понимала, зачем они нужны и будет ли от них польза. Оставила на подпись Антиону, со своими комментариями. Решим вместе. С казначеем получилось очень занимательно.

— Воруешь?

— Нет, — отвечает, с честным лицом. А глаза прохиндеистые.

— Не верю. Подворовываешь?

— Нет.

— Ага! Врешь. Я знала! Мало платят?

— Мало.

— Очень странно… А сколько твоё мало?

— Золотой в месяц.

— Да ты охренел? Ещё, и из казны берёшь?! Значит так… Я не скажу мужу, если вернёшь всё, что спёр. Проверю через неделю. Не вернёшь — скажу ему. Знаешь, что он с тобой сделает, если узнает? Ты в курсе, что внизу готовится специальный зал? Пыточный. Не комната. Зал! На всю южную часть. И нужен будет испытуемый. Надо же проверить, как всё работает…

Он закивал и покрылся испариной.

— Рисковый ты мужик. У самого Кащея воровать… Прям уважаю, — тот приосанился, — Но дурак, — он сдулся, — Отчёт мне на стол. Проверю до медяшки. Свободен.

Во всех мирах мужики одинаковы. Сначала Антион храбрился, стискивал зубы, терпел и молчал. Как стало полегче, началось… Понимаю, что ему плохо и скучно. Прихожу потому к обеду. Вроде, взрослый, опытный, умный…

— Ты надолго? — душераздирающий вздох. Артист.

— Нет, возьму документы тебе, пару часов разберу жалобы, и домой. И так полдня работаю. Если, никто не появится заселяться. У тебя есть переговорник, когда соскучишься.

— Не заселяй. Подожди, пока я поправлюсь, — смотрит в окно, с видом мученника.

— Тиш, ты же понимаешь, что ждать они не могут. Часто бегут и раненые. Кстати, ты в курсе, что казначей ворует? — стараюсь его отвлечь, а то ведь не отпустит. Пару раз уже было такое.

— В курсе. Хотел казнить уже. Обнаглел.

— Зачем? Через неделю должен вернуть всё, что наворовал.

— С чего бы?

— Если не вернёт, я тебе скажу. А тебе нужен доброволец, испытывать твои адские машинки в подвале…

— Запугала до мокрых портков? — улыбается, и смотрит уже нормально.

— Нет. Мужик, кремень, прямо. Так, немножко взмок. Я сейчас, с интересом, понаблюдала бы за ним, что возьмёт вверх, жадность или чувство самосохранения. По моим прикидкам, должно быть занимательное зрелище. Очень острая борьба, захватывающие эмоции. Жаль времени нет.

— Гляну, — хохотнул Антион.

— Недолго, а то голова болеть будет. С перерывами. Камердинер тебе тут собрал всякого. Приставлю зачитывать бумажки, что я принесла. Сам не читай. Совсем без дела хреново мужику. Пусть работает. У тебя же нет секретаря. Вот, пусть будет занят. Читать он умеет. Большое зеркало твоё я принесла. Гриша на стену повесит. Самописку нашла. Будешь диктовать, она запишет. Бумагу подложит твой старичок. Я, хорошо, если десятую часть понимаю. Свои комментарии на полях оставила. Если что не понимаю, оставлю тебе решать. Тут есть пара законов, проверь. Может, я чего не вижу. И казни. Подписать. Там уже всё ясно. Проверила.

— Кого казним?

— Как обычно. Грабители, разбойники, убийцы. На выходе от нас стали караулить. Не первый раз собираются. Это уже третья банда. Хотабыч к тебе зайдёт. С ним поработаете.

После обеда посидели с бумажками и я к вечеру начала собираться к свиданию.

— Куда это ты в таком виде? — ревниво вопросил Антион.

— Да, сегодня должна мадам одна на свидание к тебе вечером прийти. Так я приму. Всё, я пошла.

— Какая мадам? — понёсся в спину вопрос.

— Изабелла.

— Опять она! Достала. Вот ведь упёртая баба!

— Милый, не переживай. Я с ней поговорю. Хочешь посмотреть наш разговор? — подмигнула и ушла.

Кабинет освещён лишь свечами. На столе вино и фрукты. Я одета в чёрный корсет и кожаные шортики. Завернула их по самое немогу, на ногах ботфорты с умопомрачительными шпильками. Кой черт дёрнул меня их купить? Ноги болят, но антураж наше всё. Хоть раз пригодятся. Накрасилась в стиле "вамп". Сижу в кресле, спиной к двери. Что б не видно сразу было, кто тут сидит. Медленно открывается дверь и слышатся шаги.

— Милый, я вижу, что ты ждал меня! — какой противный голос у этой тётечки. Визгливый. Как пенопластом по стеклу. Молчу. Она проходит и плюхается мне на колени. Полураздета, декольте чуть не до пупа. Шнуровка распущена. Отлично!

— Здравствуй, дорогая Изабелла, я тебя ждала, — мурлыкнула на ей ушко и прикусила за шею, хватая за талию.

Она завизжала и попыталась встать. Фигушки, от меня не уйдёшь. Я на избушках тренировалась.

— Куда же ты, милая? У нас много времени с тобой, что б познакомиться очень близко. Я подготовилась, — и киваю на соседнее кресло, а сама руку ей на грудь и сжала посильнее. Её взгляд опускается туда, и слышится ещё более пронзительный визг. Ещё бы… Я туда собрала по всем конюшям, хлевам, стеки и хлысты, из подвала притащила кандалы, рулон верёвки, ножи…

— Не нужно так нервничать, тебе понравится, я постараюсь. Ты ведь за этим сюда пришла. Правда, лапочка моя? — и шлёпнула её по заднице.

Она вырвалась и упала но пол, а я встала над ней, подхватывая с кресла первый попавшийся предмет. Слегка помахала им, и провела по её щеке. Щёлкнула по сапогам. Хороший звук, прямо такой, говорящий. Как красиво она отползала на заднице, каким ужасом были наполнены глаза.

— Милая, раздевайся. Я устала ждать, — выдала с придыханием, и безумным блеском в глазах.

Первый раз видела, что б с такой скоростью ползли к выходу.

— Дорогая, куда же ты? — кричала ей вслед, — Возвращайся, я всегда тебя жду! Можем, и втроём поиграть! Антион обязательно меня позовёт, когда ты приедешь! Он такую комнату внизу сделал, тебе понравится!

Спринтер прямо. Так быстро ползает… Из переговорника послышался громкий ржач.

— Родная, а тебе идёт этот стиль…

— Хочешь, что б тебя тоже отшлёпали? — в ответ, ещё более громкий ржач.

К выздоровлению Антиона крепость ходила на цыпочках. Я рычала, и грозилась повесить всех скопом. Встречали его со слезами на глазах, и радостными улыбками. Нет у меня столько терпения, как у мужа. Я беситься начинаю, если не могут доходчиво изложить проблему, в трех словах, максимум двумя предложениями.

Вопль казначея: "Родимый, вернулся!" меня немного озадачил. Неужели, так напугала? Вроде, нет. Странно. Ох, сколько же я выслушала про себя! Какая я нехорошая, злая и не даю людям жить спокойно. Работать заставляю! Какой кошмар! Антион посмеялся и… Подтвердил все мои распоряжения. Народ резко скис. Наивные, они думали, что он ничего не знает. Последние две недели каждый день смотрел приём. А потом огорошил их ещё больше. Подписал указ, что в случае его отсутствия, я буду управлять их дурдомом. Так что, теперь у меня официальная должность: "И. О. Кащея". Вот, делать мне нечего больше! Ну их, сам пусть разбирается.

Изабелла молчала неделю, и вдруг, написала письмо, где очень вежливо отказала Антиону во встречах. Как буд-то её приглашали. Странная женщина. Мы решили закрепить результат, и написали ей письмо совместно. Что, ждём её в гости с нетерпением, можно сказать, на троих застрелили кровать, и только она всё не едет. Но, мы в любой момент. Описали в подробностях, какие занимательные аттракционы её ожидают. Кое-что из молота ведьм сплагиатили, но вышло душевно. Даже у меня мурашки бы пошли, если б меня ждало подобное. Я добавила сердечек и завитушек в послание, а наверху оставила смачный оттиск губ вишневой помадой. Больше писем не было. А жаль. Занятная дамочка.

Насчёт посольств, Антион одобрил моё решение. Он хотел более красиво всё написать. Политически грамотно, как он сказал. Но так вышло даже лучше. Коротко и понятно. Мою мысль о безопасности приняли. Пытаемся ограничить площадь открытия порталов. Пока получается не очень, но мы стараемся. Если раньше из порталов шли животные, и всякие насекомо-пресмыкающиеся, то теперь пошли существа другого порядка… А это, уже проблема.