Подарок на совершеннолетие [СИ]

13 глава

13 глава.

Когда я появляюсь на пляже, Бастиан уже там: потягивает апельсиновый сок через длинную соломинку и блаженно щурит глаза от яркого солнца.

— В этом месте что-то есть! — провозглашает он с полуулыбкой. — То ли дело в первозданной красоте горных склонов вокруг, то ли в минимальном количестве туристов… Сам пока не разобрался.

— Где Алекс? — только и отзываюсь я.

Бастиан приподнимает брови.

— Надевает плавки, как ты и велела? Предается убийственной тоске по Эстер? — и совсем тихо: — Сговаривается о тайной встрече в лесу?

— С кем? С белками? — хмыкаю я. — Перестань говорить глупости. — И одариваю парня насмешливым взглядом.

В этот момент замечаю коляску Алекса, направляющуюся в нашу сторону.

— Проблемы в раю? — осведомляется он, и я не сразу понимаю, о чем речь.

— Пустяки, — первым находится Бастиан. — С девушками всегда так: они вечно всем недовольны. Разве нет?

Алекс бросает на меня многозначительный взгляд.

— Извини, Стеф, не могу с ним не согласиться.

Мне хочется окунуть их обоих головой до самого дна: вот ведь спелись, птички, однако вместо этого срываюсь с места и бегу в воду сама… Та кипятком ожигает кожу, и я почти перестаю дышать.

— Ну как водичка? — интересуется Бастиан.

Молча поднимаю вверх большой палец, потом ложусь на воду и раскидываю в стороны руки…

Хорошо-то как. Позволяю себе отрешиться от реальности… пусть и на недолгие пять минут!

— Стефани?

— Да? — Бастиан рассекает воду руками. — Алекс не собирается плавать…

— Да я уж как бы догадалась… Что он тебе сказал?

— Сказал, что не хочет.

— Ясно, — переворачиваюсь на живот и плыву к берегу.

Алекс сидит на том же месте и наблюдает за купающимися, и я почему-то начинаю паниковать из-за своего мокрого купальника-бикини, в котором должна вот-вот появиться из воды… С чего бы вдруг такая стыдливость? Обхватываю себя руками и бегу к полотенцу.

— Замерзла?

— Есть чуть-чуть. — Присаживаюсь на шезлонг и стремительно обтираюсь. — Не хочешь тоже поплавать? Очень бодрящая водичка.

Алекс только и делает, что качает головой. Насмешливо так качает.

— Что? — любопытствую я. — Ты хорошо плаваешь.

— Ага, в бассейне, где для этого предусмотрены все условия.

И тогда я говорю:

— Бастиан может помочь тебе…

Но Алекс продолжает качать головой, только теперь еще яростнее.

— Нет уж, покорно благодарю.

— А если сам… — Договорить мне не удается: Алекс так и прожигает меня взглядом.

— А сам я ни на что не способен…

— Способен, и мы оба знаем это, — не выдерживаю я.

Парень отмахивается от меня, плотно стиснув бескровные губы.

— Не начинай! Давай не будем ссориться.

Молчу, оглушенная и расстроенная собственной неспособностью достучаться до него…

— Молодой человек. — Мы с Алексом оборачиваемся одновременно: перед нами пухленькая старушка в ярко-желтом неоновом купальнике, протягивающая моему собеседнику свернутую газету. — Должно быть, вы обронили… Нашла ее в двух шагах, на земле. Держите, не стесняйтесь.

— Это не мое, — отвечает Алекс без единого намека на улыбку. — Я не читаю газет…

Старушке бы обидеться на подобную неприветливость, а она только всплескивает руками.

— И правильно делаете, молодой человек! Ничего путного там нынче не пишут. — И без всякого перехода: — Хайди Риттерсбах. Приятно познакомиться! — свернутая в трубку газета перекочевывает в левую руку, а правую, теперь уже свободную, старушка протягивает Алексу.

Тот абсолютно безэмоционально пожимает руку вынужденной теперь уже знакомой.

— Алекс Зельцер, — называется он, а та спешит пожать руку и мне: — Вы так прекрасно плаваете, дорогая. — Почти смущенно: — Простите, что немного наблюдала за вами. Сама я плаваю, как бревно… и даже хуже. Кристина говорит, что если меня утопить, то даже камня не понадобится: я и сама пойду прямехонько на дно. Бултых и — готово! Кристина! — машет она высокой старушке в полосатом купальнике. — Смотри, у меня новые знакомые. — И снова нам: — Кристина Хаубнер — моя подруга, не так, чтобы давняя, но очень близкая, мы втроем… вон там, видите, — тычет она пальцем в третью старушку на другом шезлонге, — это Мария, так вот, мы втроем путешествуем по очень важному делу. Мы собираемся откопать клад! — заканчивает она почти шепотом.

Алекс закатывает глаза — мне же едва удается сохранить серьезное выражение лица.

— Откопать клад? — переспрашиваю я, и говорливая старая леди открывает было рот, чтобы ответить, однако Алекс опережает ее:

— Что-то мне напекло голову на этой жаре. Пойду-ка я отдохну в тенечке! — и без лишних церемоний устремляется в сторону гостиницы.

Я как раз размышляю над тем, не стоит ли мне попросить прощение за его бестактность, когда Хайди Риттерсбах произносит:

— Такой милый молодой человек… разве что чуточку несчастный. Это ведь не вы его обидели, не так ли?

У меня пропадает дар речи… буквально: произношу односложное «а» и таращусь на старушку странными глазами.

— Хайди, — окликает ее та, что зовется Кристиной, — ты, верно, совсем заговорила бедную девушку… Здравствуйте! — и она приветливо мне улыбается. — Как долго планируете пробыть в этом чудном месте? Мы завтра, к сожалению, отбываем. — И снова: — Давайте вместе поужинаем… если вы не против, конечно… Всегда приятно пообщаться с молодежью.

Когда они отходят, оставив меня одну, я оказываюсь не только сбитой с толку, но еще и сговорившейся о совместном ужине в придачу.

Не представляю, как парни к этому отнесутся…

Бастиана новое знакомство лишь забавляет: три милые старушки, путешествующие в компании ланкаширского хилера по кличке Бутерброд, кажутся ему хорошим предзнаменованием для нашей кампании по спасению Алекса от разбитого сердца.

— Рядом с ними я уже не чувствую себя странным парнем с нелепейшей миссией на свете, — шепчет он мне во время аперитива, состоящего из шипучего лимонада. Пузырьки так и ударяли мне в нос…

— Потому что они страннее? — любопытствую я.

— Вот именно, — улыбается Бастиан, снова вслушиваясь в застольную беседу. А нетривиальное трио между тем бомбардирует Алекса вопросами:

— Значит, вы из Нюрнберга? Как интересно. Мы с вами почти соседи… А как зовут вашего отца? А ваша матушка, сколько ей лет?

— Двадцать четыре, — брякает Алекс в крайнем раздражении. — Они со Стеф большие подруги.

Пухленькая Хайди Риттерсбах округляет глаза:

— Двадцать четыре? Как такое возможно? Не понимаю.

И более рассудительная фрау Хаубнер произносит:

— Должно быть, его отец женат вторым браком, не так ли, молодой человек?

Алекс отвечает пожатием плечами, и я спешу отвлечь внимание на другое:

— А как же вы сами, расскажите нам о себе. Давно ли вы дружите? И куда направляетесь? Слышала, вы собираетесь на поиски клада… Звучит весьма интригующе.

Изображаю вежливый интерес и готовлюсь внимательно слушать. И прежде, чем неугомонная фрау Риттерсбах начинает потчевать нас рассказом о себе и своих подругах, третья участница трио с собакой — щупленькая фрау Ваккер — издает протяжный вздох, который вполне мог бы принадлежать какого-нибудь средневековому привидению из готического сборника литературы девятнадцатого века.

Это первый реальный звук, который мы от нее услышали (не считая приветствия в виде негромкого «не правда ли какой прекрасный вечер»), и, боюсь, я гляжу на нее во все глаза… Даже Алекс перестает изображать скучающего светского денди и посматривает на соседку по столу заинтересованными глазами.

Впрочем, больше она ничего не произносит, только вдруг улыбается смущенной полуулыбкой и глядит на свою подруга… Фрау Риттерсбах тут же частит скороговоркой:

— Ох, вы не представляете, какая это история! Просто божье провидение, не иначе. — Обводит нас горящими глазами: — Так вот, началось все с краткого объявления в газете: «Приглашаю для совместного проживания одинокую пожилую даму». Вслушайтесь только, «Одинокую пожилую даму»… — И с непередаваемой грусть: — На тот момент я лишь месяц как овдовела, ходила по опустевшим комнатам и бесконечно вздыхала. — Представить веселушку Хайди Риттерсбах бесконечно вздыхающей у меня получается плохо, но я продолжаю внимать ее рассказу: — Дети выросли, обзавелись собственными семьями, а мне что, куковать свой век в одиночестве… Нет, так не пойдет, сказала я себе и решительно набрала указанный в объявлении номер…

— Так чья это была идея с объявлением? — решаюсь уточнить я.

— Ах, так это все Мария! — отвечает пухленькая рассказчица. — Она у нас такая изобретательная. — Смотрю на безгласную фрау Ваккер и с трудом могу представить ее изобретательной. Похоже, я плохо разбираюсь в людях… — Она всю жизнь проработала учительницей немецкого языка… пишет стихи, — как бы поверяет нам важную тайну Хайди Риттерсбах, и щупленькая поэтесса смущенно отводит глаза. — Она никому их не читает… только нам с Кристиной, да и то, если мы хорошенько надавим на нее… например, пригрозим лишить сладкого, — и еще тише: — У нее конфеты под каждой подушкой. Они, якобы, помогают ей творить. — И тут же одергивает себя: — Ну да ладно, речь не о том, что-то я отвлеклась. Кристина, а ты почему решила позвонить по объявлению?

Высокая леди в кардигане изумрудного цвета отвечает:

— Скука — коварнейший враг любого пенсионера. Я поняла, что, выйдя на пенсию, банально не знаю, куда себя деть, и потому, увидев объявление в газете, решила… развеять скуку, так сказать. Чем черт не шутит…

— Так просто? — удивляюсь я. — Вас свело вместе одно-единственное объявление?

— Это было не просто объявление, юная леди, — возражает Кристина, — это был своеобразный крик о помощи… SOS… Mayday и так далее и тому подобное. — И тут же поясняет: — У нас с Хайди хотя бы есть наши дети, а Мария, она абсолютна одна в этом мире, и когда ей пришлось оставить работу, одиночество ее стало непереносимым…

— О, — только и могу произнести я, а Бас дополняет остальное:

— Так вы, выходит, созвонились и… решили жить вместе?

— Именно так, — подтверждает Хайди Риттерсбах с улыбкой, запихивая в пасть Бутерброда кусочек колбасы. — Теперь у нас есть все необходимое для полноценной жизни: ежедневное общение, старенький «опель-адмирал» 1937 года и возможность путешествовать в любое время года, было бы здоровье. А оно, к счастью, нас не подводит! — и жизнерадостное трио с улыбками переглядывается.

Наше трио — о да, нас тоже трое: удивительное совпадение! — перекидывается не менее занимательными взглядами. Бастиана так и распирает от едва сдерживаемого веселья:

— А поиски клада, — интересуется он, — каким образом они связаны с темой вашего дружного сожительства? — И с ироничной полуулыбкой: — Неужели во время отпуска в Маракеше вам продали настоящую карту сокровищ?! Должно быть, азиатские базары — настоящая кладезь невероятных возможностей.

Даже простушка Хайди Риттерсбах улавливает далеко не завуалированную насмешку в словах собеседника, и ее бровки слегка приподнимаются:

— Этот молодой человек, девочки, изволит принимать нас за каких-то выживших из ума старух! — провозглашает она почти с пафосом. И «девочки» осуждающе качают головами…

Бастиан даже слегка краснеет, и это веселит меня еще больше; гляжу на Алекса — он кажется тоже вполне довольным происходящим. Хлипкий намек на улыбку слегка изгибает его красивые губы…

— Не думаю, что Бастиан хотел вас обидеть, — примирительно произношу я, вступаясь за незадачливого братца. — Просто разговоры о кладе растревожили его авантюристскую жилку… Скажу вам по секрету: его любимая книга — «Остров сокровищ».

Это не совсем так, но покривить душой ради этих вот недовольно сведенных бровей (Бастиан) и восторженных улыбок (кладоискательное трио) было очень даже забавно…

— Какое удивительное совпадение! — всплескивает руками Хайди Риттерсбах. — Вас нам сам Господь послал! Мария, можно я расскажу им?

— Да ты вроде как бы уже, — произносит та с легкой улыбкой, и ее подруга, так и исходящая видимым нетерпением, подхватывает… С губ срывает.

— Ну да, ну да, не сдержалась. — И тише: — Мы вовсе не выжившие из ума старухи… Кристина, подтверди! — старушка в изумрудном кардигане снисходительно прокашливается в кулак. — Вот так-то, — глядит на нас пухленькая ораторша светло-карими глазами — похоже, покашливание фрау Хаубнер считается в их кругу истиной в последней инстанции.

Мне приходится приложить Бастиана носком ботинка по ноге, слишком уж веселит его вся эта ситуация с забавными старушками. А мне любопытно послушать про клад… Не каждый день тебя потчуют подобного рода историями.

— Итак, слушайте, — продолжает говорливая леди. — Наша Мария, — кивок в сторону фрау Ваккер, — наполовину итальянка: ее отец был родом с Сицилии, а точнее: из маленькой деревеньки близ Эриче — Мария была там однажды: купила замечательный веер ручной работы — так вот, ее отец благополучно бежал оттуда еще будучи двадцатилетним парнишкой. Сам он никогда не рассказывал, что послужило тому причиной, только мы полагаем, что он мог быть членом мафиозной группировки и что именно страх за собственную жизнь и погнал его прочь от родных берегов.

— Что заставляет вас предполагать такое? — решаюсь перебить рассказчицу.

И маленькая старая леди с поспешностью выдает:

— Наличие карты с обозначением места захоронения давнего клада.

— У вас есть карта?! — восклицает Бастиан.

— Самая что ни на есть настоящая.

Алекс, Бастиан и я дружно переглядываемся. Звучит, как история из детской книжки…

— И где же вы ее нашли?

— Это все Мария, — подает голос Кристина Хаубнер. — Ее отец скончался несколько лет назад, и все его вещи так и лежали неприбранными в одной из комнат их дома… Когда же мы решили съехаться, Мария решила освободить комнату отца и отдать ее одной из нас, тогда-то она и нашла старую карту с красным крестиком посередине.

— И почему вы решили, что это не какая-нибудь забавная стилизация…

— О нет, — вступает в разговор сама обладательница итальянских предков, — мой отец никогда бы не стал заниматься подобными вещами… Он был крайне серьезным человеком, к тому же, — замолкает она на секунду, — любил повторять одну и ту же фразу: «Мое сердце зарыто под вербами». Я думала это строчка из какого-то стихотворения, но, возможно, он говорил совсем о другом.

— И вы отправились в путь, чтобы…

— Откопать таинственное сокровище Энрико Росси, — подхватывает мои слова Хайди Риттерсбах. — Энрико Росси — отец Марии, чтобы вы знали.

Бастиан пихает меня локтем в бок, мол, забавная вышла история, не находишь, а я гляжу на Алекса: мне нравится едва заметная улыбка, блуждающая по его лицу.