Подчиненная с приветом

20

— Вика, мы так и продолжим делать вид, что ничего не произошло? Ты можешь не рассказывать мне все в подробностях, но хотя бы обрисуй ситуацию. Потому что мое воображение цветет буйным цветом. Я должна знать, что он не посмел поднять на тебя руку или…

— Насилия не было. Просто Артем оказался не тем человеком за кого себя выдавал.

— Что это значит?

— Деньги, которые он зарабатывал в последнее время, он добывал не честным трудом, — произносит шепотом, словно нас кто-то может услышать. — И не просто нечестным. Отвратительным. Я этого не знала. Он… он… чудовище. Пожалуйста, не спрашивай больше ничего. Давай сделаем вид, что его никогда не было в моей жизни. Его просто не существовало.

За последние три дня Вика не проронила ни слезинки, ходила тихая и бледная, словно привидение. Это еще больше настораживало. Рисуя в голове жуткие предположения. Правда облегчения от ее пояснений тоже не испытала. В глубине души я надеялась, что между ними просто произошло недопонимание. Разволновались перед свадьбой, перенервничали. Мало ли.

— Хорошо. Как скажешь. Но я всегда готова выслушать. Обещаю никак не комментировать, не давать советы. Просто подставить плечо и побыть жилеткой.

— Спасибо, солнце. Я знаю. Мне просто самой надо все переварить. Так, а теперь можешь смотреть.

Вика отложила помаду на столик, сделала шаг назад, с улыбкой рассматривая результат своих трудов. Но глаза все равно грустные, потухшие. Я, конечно, и сама умею краситься. Подруга давно меня научила, и все же до ее мастерства мне расти и расти. К тому же таким образом надеялась хоть как-то отвлечь ее от гнетущих мыслей.

Встала со стула и медленно подошла к напольному зеркалу в углу комнаты. Классического ночного столика у меня нет. Уже издалека я начала улыбаться своему отражению.

С Викой у нас один размер, разве что грудь у нее больше. Но лифчик с пушапом помог скорректировать фигуру и потому шелковое платье село, как влитое. С длинными рукавами, простое, но подчеркивающее изгибы тела. Закрытое спереди, вырез сзади до середины спины вполне целомудренный и в то же время пикантный. Насыщенный алый цвет подчеркивает огненный оттенок моих волос, которые Вика несмотря на короткую длину умудрилась собрать в элегантный пучок. Стойкая красная помада, как ни странно в самый раз. Нет ощущения перебора. А мои янтарные глаза приобрели хищный блеск благодаря изящным стрелочкам. Завершают образ классические лодочки с острым носом, нюдового оттенка.

— Вика, я тебе говорила, что я тебя люблю?

— Да, три минуты назад. Но я не против услышать это еще раз.

— Вика, ты моя волшебница. Я тебя просто обожаю.

— Обращайся. О такси, как раз вовремя. Но помни, что ты мне обещала.

— Да-да. Сделаю сто тыщ фотографий. Я побежала.

— А ну повесь обратно, — прошипела Вика, когда я схватилась за пиджак в прихожей.

— На улице уже довольно прохладно по вечерам.

— Мероприятие проходит в роскошном ресторане, а не под открытым небом. Ты едешь на такси. А пиджак портит образ. Да и не так уж на улице холодно. Ничего с тобой не случится.

Официальная часть благотворительного вечера начинается в 19.30. Но негласное правило требовало прибытия гостей на полчаса раньше. Поэтому я отпросилась с работы на два часа раньше, чтобы успеть собраться.

Ресторан, в котором проводится мероприятие, находится в центре и добираюсь я довольно быстро. Весь боевой настрой, как-то неожиданно затухает, когда я оказываюсь в холле. Я раньше слышала об этом месте, но бывать мне конечно не приходилось. Здесь собрался весь столичный бомонд. Эти лица я видела в интернете, в телевизоре. Люди чинно друг друга приветствуют, ведут оживленные беседы, смеются. Здесь куча фотографов, которым позируют гости, у кого-то уже берут интервью журналисты.

Чувствую себя лишней на этом празднике жизни. Нервно тереблю сережку в ухе, активно кручу головой в поисках неандертальца и его пары. Интересно с кем он пришел?

Не найдя его в холле быстро перехожу в банкетный зал. Он просто огромен. На сцене идут активные подготовки. Известный шоумен в компании актрисы стоят на сцене, что-то репетируют, видимо они сегодня исполняют роль ведущих вечера. Рабочая группа проводит последние настройки звука, света, гигантских операторских кранов, которые установлены с двух сторон.

— Опаздываешь, рыжая, — бурчит знакомый голос с боку. Поворачиваюсь к источнику звука и моих страданий, и вижу его в компании пышногрудой блондинки. Но стоит признать девушка довольно милая и улыбается мне вполне доброжелательно.

— Я не опаздывала, просто долго вас искала, — отвечаю спокойно, хотя на деле хочется неприлично присвистнуть, как гопота в подворотне, при виде красивой девушки. На работе неандерталец придерживается дресс-кода. Ему очень идет классический стиль. Рубашки, пиджаки на нем смотрятся сногсшибательно. Но в этом смокинге он просто великолепен. Ух!

Озёрский в свою очередь придирчиво осматривает меня с головы до ног и недовольно поджимает губы, мои же наоборот расплываются в торжествующей улыбке.

Да-да! Вика изрядно постаралась, чтобы не дать неандертальцу поводов для издевательств. Выгляжу я прекрасно, уж точно не хуже его спутницы.

— Давайте я вас сфотографирую, — предлагаю, когда неловкое молчание между нами затягивается. Озёрский по-своему обыкновению закатывает глаза, будто это не часть моей работы, а личная прихоть. Зато девушка заметно оживляется.

Мучаю и гоняю их по залу, и делаю это не без удовольствия. Я же знаю, как он не любит позировать. Его страдальческое выражение лица доставляет мне массу радости.

— Вау! Шикарные фотки! Вы фотограф? — пищит девушка, восторженно листая фотографии. До сих пор не знаю ее имени, ведь Озёрский даже не удосужился представить нас друг другу.

— Не профессиональный. Я только учусь. Меня, кстати, Лада зовут.

— Алина.

— Очень приятно.

— Кирилл Александрович, добрый вечер.

— Привет, Матвей.

Появление коллеги вводит в ступор на некоторое время, впрочем не только меня. Матвей тоже изумленно таращится на меня во все глаза.

— Ну, привет, рыжий кролик! Шикарно выглядишь, — его взгляд из удивленного трансформируется в плотоядный. Даже губы облизывает, словно трапезничать мной собрался.

— Привет! Спасибо. Ты тоже ничего. И я сто раз просила меня так не называть.

Матвей ничего не отвечает, но наглая ухмылка говорит о том, что внимать моим просьбам и требованиям он не собирается. Спорить и отстаивать свою позицию не вижу смысла. К тому же сейчас не время.

— Пока есть время предлагаю заняться делом. Кирилл Александрович, пройдитесь по залу, пообщайтесь с людьми. На меня не обращайте никакого внимания. Сделаем серию псевдослучайных фотографий.

Мой босс едва заметно кивает, но на меня даже не смотрит. Все его внимание приковано к Матвею. Не знаю о чем думает Озёрский, но судя по выражению его лица там что-то на матерном. На короткий миг в голове мелькает совершенно сумасшедшая мысль, что моему начальнику не по душе то, как Матвей откровенно облизывает меня глазами. Но быстро отметаю этот бред. С чего бы неандертальцу вообще из-за этого негодовать?

Молча следую за неандертальцем, пока он гуляет по залу, общается с гостями. Играю роль его хвостика с камерой. Но я не жалуюсь. Видео и фотографии получаются очень атмосферными, живыми. Мне уже не терпится опубликовать их в сети. Правда чувствую необъяснимый укол раздражения, когда ловлю себя на мысли, что Алина и Озёрский отлично смотрятся вместе.

А еще бесит, что у меня самой образовался хвостик в лице Матвея. Нет, мне очень приятны его комплименты и внимание. Мое женское нутро и самолюбие ликуют. Но я не позволяю всем этим сладким речам запудрить мне голову. Прекрасно понимаю, что ему просто покоя не дает фееричный проигрыш в Марио Карт.

Минут через двадцать организаторы просят занять свои места.

— За каким столиком твое место? — спрашивает Матвей.

— За пятым, со мной, — цедит Озёрский вместо меня.

— Вообще-то нет. Мое место за столиком для прессы.

— Он же на галерке. У самого входа, — хмурится коллега.

— Какого черта? — тихо рычит мой начальник, заставляя меня недоуменно выпучить глаза.

— Ну, ваше приглашение плюс один. Соответственно для вас и Алины. А мне организаторы смогли найти место только за столиком для СМИ.

— Значит была недостаточно убедительна, — Озёрский отчитывает меня так, словно это какая-то проблема.

— Да мне в принципе все равно, где сидеть. Я же ненадолго. Только отснять материал.

Вижу, что неандерталец собирается сказать какую-то гадость, но Матвей лишает его этой возможности.

— Значит сядешь со мной, за моим столиком как раз есть одно свободное место.

Не успеваю и слова сказать, как Матвей хватает меня за руку и тянет к столикам на первой линии, там где лучшие места. Неловко оборачиваюсь, и сталкиваюсь с испепеляющим взглядом начальника. Ну, вот что он вечно недоволен всем? Хлебом не корми, дай только порычать на меня.

А вот Матвей абсолютно доволен собой и обстоятельствами. Еще и стул мне галантно пододвинул. Робко оглядев остальных сидящих за столом, приветливо улыбаюсь и киваю. Ой, мамочки. Если расскажу родителям с кем я сидела за одним столом, в жизни не поверят.

— Мам, пап, познакомьтесь — это моя коллега Лада, — голос Матвея такой бодрый, а я от неожиданности опасливо озираясь по сторонам. Взгляд цепляется за статную пару, довольно взрослую, видимо Матвей поздний ребенок.

— Здравствуйте! Очень приятно, — моя улыбка медленно сползает с лица, когда понимаю, что отвечать взаимностью они не собираются. От холодности в их взгляде позвоночник покрылся корочкой льда. Одарив меня скупым кивком, они чванливо вздернули подбородки и демонстративно повернули головы в сторону сцены.

Минуту назад я считала, что Озёрский образец высокомерия и надменности. Что ж, чета Васильевых однозначно получает пальму первенства.

— Не обращай внимания. Они у меня классные. Но уверены, что не родилась еще женщина достойная меня.

— Понимаю, — улыбаюсь миролюбиво. Все же это его родители. К тому же мои папа с мамой придерживаются той же позиции. Искренне считая, что даже мечта миллионов Генри Кавил недостаточно хорош для меня. Смешные.

— Что у вас за терки с Озёрским? Чего он все время на тебя гонит? — возмущение Матвея выглядит вполне натуральным, но я воспринимаю это как лицемерие.

— А когда он подговорил тебя устроить мне коллективную травлю, он не рассказал за что невзлюбил меня?

Матвей морщится, словно лимон надкусил.

— Ну, что ты такая злопамятная? Ладно, извини, не красиво вышло. И он ничего не объяснял. Просто сказал, что будет благодарен, если я найду способ избавиться от тебя. Кто же откажется заиметь начальника в должниках?

— Молодец. Можешь гордиться собой.

— Да ладно тебе. Не дуйся. В итоге же я отказался от этого плана.

— Ага, чтобы затащить меня в постель.

— Лада-а-а, кто старое помянет…

— Иди к черту! И вообще, скоро придет твой черед платить по счетам. Ты и твоя шайка ответите за все! Ты же не забыл про фотосессию и желание, которое мне должен?

— Марина уже намекнула, что вы придумали нечто ужасное.

— О, да-а! Мы уже заказали реквизиты для съемок, ждем доставочку, — вдаваться в подробности я не стала. Хочу увидеть его лицо, когда придут костюмы. К тому же началась торжественная часть, и отвлекаться совсем не хотелось.

Благотворительный вечер организован в помощь кризисному центру для детей и женщин, пострадавших от семейного насилия.

В начале мой занудный внутренний голос нудит о том, что мероприятие можно было бы провести и с меньшим размахом, но здравый смысл берет верх. А как еще собрать такое количество богачей в одном помещении и вынудить попрощаться с денежками?

Помимо добровольных пожертвований, между выступлениями звезд различной величины, организаторы устраивают аукцион. Лоты самые разные, начиная от футбольного мяча, подписанного лучшим в мире футболистом-красавчиком, заканчивая предметами искусства. Все лоты предоставлены коллекционерами, неравнодушными к чужой беде.

За пару часов фонд собрал сумму, которая вполне может сравниться с годовым бюджетом небольшого городка. Люди охотно тратили деньги и выглядели при этом вполне довольными и гордыми собой. И доброе дело сделали, и мешками денежными померялись. Красота!

Меня приятно удивили родители Матвея, которые выложили крупную сумму за неизданную рукопись современного автора. Озёрский тоже не остался в стороне — в ожесточенной битве за картину художника начала двадцатого века, которого я к своему стыду знать не знаю, он таки одержал победу. Ох, там такие деньжищи.

По сравнению с ними, мои десять тысяч, которые я пожертвовала по qr-коду, указанному на брошюре фонда кажутся мне капелькой в море. Ну, и ладно. Я же не для бахвальства это сделала. Как говорит мама — в благих делах нет единиц измерения, если идут от сердца.

Как только объявили танцевальный перерыв бегом направилась к Озёрскому, чтобы уточнить пару моментов, а заодно сбежать от Матвея. За столом он вел себя просто отвратительно. Все время, что-то шептал на ухо, хотя необходимости в этом не было. В зале было не так шумно. Безуспешно пытался приобнять, погладить руку, заправить локон за ухо. И все это на глазах у родителей, которые тоже были не в восторге от того, как неприлично тесно жался ко мне их сын.

Наши с Озёрским столы располагались параллельно, нас разделял только проход из красной дорожки, по которому можно было пройти к танцевальной площадке и сцене.

— Кирилл Александрович, вы планируете еще что-нибудь приобретать на аукционе?

— Думаю с меня на сегодня достаточно благотворительности. А что?

— Тогда могу я поехать домой? Материала отсняла достаточно.

— Хорошо. Я сегодня с водителем. Он отвезет, — кивает он.

Достает телефон из кармана, видимо чтобы набрать водителю. Как ни стараюсь сдерживать лицевые мышцы, но против воли на лице расцветает глупая улыбка. Воу, а куда делся неандерталец? Неужто смокинг на него так действует? Эволюционировал от гомо эректуса до гомо сапиенса?

— А то знаю я тебя. Вляпаешься по дороге в какую-нибудь историю, — скалится надменно.

А нет. Показалось. Все тот же ходячий примат.

— Спасибо! В этом нет необходимости,

— Я тебя подвезу, — уверенно произносит неожиданно появившийся Матвей, кладет руку на мою талию и рывком прижимает меня к себе так, словно имеет на то право. От такой наглости теряю дар речи.

Пребывая в шоке перевожу взгляд на босса, и замираю, предчувствуя недоброе. Озёрский прожигает взглядом лапу Матвея на моей талии. Да так рьяно, что я и сама сейчас воспламенюсь.

— Не надо. Я вызову такси, — рычу, пытаясь освободиться из тисков нахала, а сама краснею. И не от злости. Меня вдруг накрыло смущением, как будто это я вешаюсь на коллегу.

— Не переживайте, Кирилл Александрович, я довезу вашего бесценного инстаменеджера в целости и сохранности, — ухмыляется Матвей, словно это Озёрскому решать, а не мне. А еще чудится вызов в голосе Матвея. Босс и коллега сцепляются глазами в молчаливой битве. Напряжение между ними такое, что еще чуть-чуть и всех замкнет.

Испуганно отшатываюсь и сжимаюсь вся, когда они одновременно переводят взгляды на меня. И главное уставились требовательно и с претензией. Обалдели что ли совсем? Я то, что сделала? Чего им надо вообще от меня?

— Я короче поехала, — шепчу, и тихонько пячусь назад. — Доеду на такси.