Подчиненная с приветом

22

Игра заканчивается и впрямь быстро. Команда синих раскисает, хотя разрыв был незначительный, боролись они достойно. Пришло время вручать кубок победителя и подарки. Их оказывается очень много.

Так вот почему, когда мы ездили на склад машина Озёрского была завалена игрушками.

— Фотки и видео делай, но так, чтобы я не попал в кадр. Ослушаешься — уволю по статье. Поняла?

— Ой, да! Иди… те уже, — отмахиваюсь, закатывая глаза.

Напоследок окинув меня скептическим взглядом Озёрский все же отпускает мою руку и движется в центр поля. Тренеры уже вынесли большую коробку с игрушками.

Неандерталец поздравляет ребят, вручает маленький кубок, все же матч был дружеским. И одинаковые подарки обоим командам. Ребята искренне радуются, рассматривают роботов и безумно красочные энциклопедии.

Камера фиксирует яркие эмоции. Замечаю, что ребята в синей форме, хоть и улыбаются, но на их лицах читается грусть.

С сочувствием смотрю на поникших ребят, они явно приняли поражение близко к сердцу. Ловлю взгляд неандертальца, и в молчаливой просьбе намекаю, что неплохо было бы их приободрить. И он не заставляет ждать.

— Ребята, поражения, как и победы — это не финишная черта. А часть жизненного опыта. Как ни странно, но именно неудачи помогают нам становиться лучше. Именно они позволяют нам понять, кто мы есть и на что способны. Сейчас у вас есть выбор: жалеть себя и опустив руки сидеть на жопе ровно, либо взять себя в руки и настроиться на победу в следующей игре. Все в ваших руках.

Мне нравится, что Озёрский говорит с ребятами, как со взрослыми, а главное во взгляде нет привычного высокомерия и презрительности, и он смотрит на них не с сочувствием, как я, а с уважением. Дети это видят и безусловно это их подкупает, внушает доверие.

Напоследок обмениваюсь адресами электронной почты с тренером и обещаю скинуть все отснятые материалы.

— А теперь мы поедем есть мороженное? — спрашивает Вадим радостно, когда мы втроем идем на парковку. Озёрский к слову вновь вцепился в меня своей клешней.

— Прохлодновато уже для мороженного, не считаешь? — скептично выдает неандерталец. — Сначала поедим нормально, а потом уже сладкое.

— Тогда хочу эклеров с какао. Много эклеров. С шоколадной посыпкой.

— У кого-то сегодня жопка слипнется, — усмехается мой босс.

— Я заслужил. Я два гола забил, — гордо отмечает мальчуган.

— Будут тебе эклеры.

Молча иду рядом, пытаюсь вырвать руку из захвата, но Озёрский лишь крепче ее сжимает. Еще немного и кровь перестанет поступать в кисть руки, так и гангрену заработать можно.

— Я уже такси вызвала, увидимся на работе, — произношу невинно, делаю еще одну попытку освободить свою несчастную конечность, но безуспешно.

— Куда же ты, рыжая? Поехали с нами, пообедаем. Ты тоже заслужила. Вышла на работу в свой заслуженный выходной, — улыбается неандерталец. Я бы может и повелась на эту сладкозвучную интонацию, но я уже достаточно хорошо его знаю. Глаза метают молнии, а лицевые мышцы нервно подрагивают. При племяннике ему приходится играть роль добродушного дяденьки, не будь его поблизости скорее всего обглодал бы мне лицо.

— Ну, что вы, Кирилл Александрович, мне в радость. Да и дел на сегодня по горло. Так что до понедельника, — подражаю своему боссу, скалюсь такой же маньячной улыбкой.

— Мы не договорили, Чокнутая. Дернешься — пожалеешь! — тихо шепчет склонившись ко мне. Битва взглядов быстро обрывается из-за детского хихиканья.

— А вы друзья? Или жених и невеста? — Вадим смотрит на нас обличающе, словно раскрыл секрет взрослых.

— Много лишних вопросов, малой. Так и без эклеров остаться можно, — бурчит Озёрский, открывая дверь машины. Следит, чтобы племянник пристегнулся, затем открывает переднюю пассажирскую дверь для меня.

— Да ладно, дядя Кир, — миролюбиво произносит Вадим, когда неандерталец занимает водительское место, — не стесняйся, у меня тоже невеста есть, — деловито сообщает мальчик.

— Че? Не рановато тебе невестами обзаводиться? — Озёрский разворачивается корпусом назад, его губы подрагивают, он едва сдерживает смех.

— Я не виноват, это Настя так решила, — горестно вздыхает пацан, и философски изрекает: — девчонки такие странные.

— Это уж точно, — усмехается мой босс, окидывая меня красноречивым взглядом. В ответ демонстративно закатываю глаза. Знаю я, что он обо мне думает. Я уже даже на чокнутую не обижаюсь.

По дороге в кафе мы болтаем с Вадимом, я сообщаю ему, что была на его дне рождения, и я та самая Белль, с которой он играл в приставку. Мальчик сначала не верит. Его сбивают с толку мои рыжие кудри, я объясняю, что на мне тогда была тонна грима и парик.

— А дядя Кир мне новую игру купил для приставки. Но я играю в нее только у дяди дома. Папа с Илоной не разрешают. Fortnite называется, слышала? Сыграем? — предложение на самом деле заманчивое. Мне жутко интересно посмотреть, как живет неандерталец, но это было бы неуместно. Уже готовлюсь вежливо отказаться, сославшись на дела, но Озёрский меня опережает.

— Рыжая… кхм… то есть Лада не сможет, малой. К тому же не стыдно тебе будет выигрывать у девчонки? Вдруг расплачется еще? — снисходительно кривится неандерталец.

Что?! Это что за сексизм? Чему он ребенка учит? Козлина! Женщины давно доказали, что ни в чем не уступают мужчинам во многих сферах.

— Вадим, я бы с радостью, но твой дядя мой начальник. Как-то неудобно ему нос утирать в игре, его мужская гордость может пострадать, а поддаваться я не умею. Если играю, то на всю катушку.

— Ой, дура, Лада, — вопит внутренний голос и инстинкт самосохранения.

Неандерталец прожигает меня взглядом обещающим вечные муки, а Вадим задорно смеется. Слава Богу мы быстро добираемся до кафе. Когда мы входим внутрь во мне просыпается внутренний ребенок. Завидую я современному поколению детей, особенно столичным. В моем детстве таких заведений не было. Это не кафе, а мини Дисней Лэнд.

Мы садимся за стол, и открываем меню. Яркое, красочное с объемными картинками. Я выбираю салат и стакан сока. Я очень голодна, но не уверена, что мне кусок в горло не полезет, ведь неандерталец хоть и болтает только с племянником, не сводит с меня глаз. Думает сбегу?

Но на мое удивление к моему заказу он еще добавляет блюдо из рыбы, пропуская мимо ушей мои протесты.

— Ладно, пока наш заказ готовится можешь бежать к игровым автоматам, — кивает Вадику. Мальчугану два раза предлагать не приходится. Вылетает из-за стола со скоростью света, на ходу бросив «спасибо».

Проводив его теплым взглядом Озёрский тяжело вздыхает и обращает глаза-сканеры на меня. Под его колючим взором становится неуютно. Но сегодня я вновь убедилась в том, что неандерталец не так прост. Чаще всего он ведет себя, как засранец, но в его душе и сердце есть место добру, и свету. А значит можно и договориться.

— Кирилл Александрович, я понимаю — ситуация неприятная. Мне бы тоже не понравилось, если бы за мной следили. Но… мы с Валерий Леонидовной не хотели ничего плохого. Она переживает за вас, к тому же, как пиарщик до мозга костей понимает важность хорошего имиджа. А вы на контакт не идете…

— Со своей тетей я сам разберусь, она в адвокатах не нуждается. А вот ты какого хрена лезешь во все это? Не припомню, чтобы в твоих должностных инструкциях был пункт, позволяющий проворачивать секретные операции за моей спиной, — он не рычит, как обычно. Голос тихий, вкрадчивый и до жути пугающий. — А теперь слушай меня внимательно, рыжая. До сих пор я позволял тебе многое, потому что крестный и тетя за тебя просили. Признаюсь, временами меня даже забавляло наше противостояние. Но сегодня ты перешла красную черту.

Дыхание спирает от волнения. Умом понимаю, что физически он мне вредить не станет, увольнение как-нибудь переживу. Реальной угрозы он не несет, но ладони все равно потеют от страха.

— С сегодняшнего дня ты на испытательном сроке. Малейший косяк и ты не просто вылетишь с работы. Я превращу твою жизнь в ад. Сделаю все, чтобы вытурить тебя из столицы. Вернешься в свой мухосранск и пиком твоей карьеры станет должность продавца в ларьке. Будешь продавать алкашам водку и сигареты в долг. Усекла? И даже твой хахаль Колосов тебе не поможет, — скалится, как животное.

Возмущенно вскидываю глаза, хочется возразить, сказать, что Матвей не мой хахаль. И то, что он вчера все-таки подвез меня после благотворительного бала до дома ничего не значит. Я же не виновата, что он выбежал за мной из банкетного зала, отпустил мое такси. Но вовремя приходит здравая мысль, что уж за это я точно оправдываться не обязана.

— Да, — бурчу обиженно.

— А теперь рассказывай, откуда узнала о том, что я детскому клубу помогаю и что еще на меня нарыла?

— Говорю же, Валерия Леонидовна как-то узнала, — шепчу, отводя глаза. Мы с моей бывшей начальницей обещали Анне Олеговне не сдавать ее.

— Рыжая, — цедит он требовательно. Не верит. А врать под его пристальным взглядом не так просто.

— Кирилл Александрович, а можно вопрос? — произношу тихо, Озёрский явно не это ждал от меня услышать. От неожиданности у него даже брови подпрыгивают. Немного помолчав он кивает.

— Почему вы не хотите, чтобы ваша помощь детскому футбольному клубу получила огласку? Я понимаю, в соцсетях много злых людей и непременно найдутся те, кто обвинит вас в хайпе и использовании детей в корыстных целях. Но разве вас волнует чужое мнение? И… знаете, несмотря ни на что я вас очень уважаю, — мое признание заставляет неандертальца недоверчиво фыркнуть.

А еще помимо сомнений я вновь вижу, как на суровом лице мелькает смущение. Всего на мгновение, но для меня это уже говорит о многом.

— Это правда, — искренне заверяю я, — золотой мальчик, который творил просто жутчайшую дичь из тусовщика и зажравшегося мажора превратился не просто в серьезного человека, а в настоящую акулу бизнеса и мецената. Такая кардинальная смена образа жизни говорит о том, что вы сильный и волевой человек. А таких людей я уважаю по умолчанию. Но больше всего восхищает то, что вы делаете это по-настоящему, бескорыстно.

— Чокнутая, только не говори, что ты меня кадришь, — усмехнулся он криво.

— Можете ерничать сколько угодно. Но я вас раскусила.

— Да ну? Интересно послушать.

— Я думаю, что вы привыкли быть злодеем. Вам легче огрызаться и бунтовать, чем пытаться доказать всем, что вы выросли, как личность.

— Чушь.

— Взять хотя бы случай на парковке клуба. Вам ничего не стоило самому раздобыть то видео, которое доказало вашу невиновность и мое спасение. Вместо этого вы стиснув зубы сносили то, как весь интернет поласкал ваше имя. Да вы хоть замечаете с каким восхищением на вас смотрит Вадик?

От этих слов мышцы на его лице дрогнули. Он упрямо мотнул головой, не соглашаясь с моими словами.

— Вот смотрите, — быстро достаю телефон, нахожу видео на котором запечатлён момент, когда мальчуган не отводит от дяди взгляд наполненный гордостью за дядю. Озёрский не мигая смотрит короткое видео и его кадык нервно дергается. Е-мае, судя по реакции он и впрямь не догадывался.

Черты лица неандертальца смягчаются и он медленно переводит взгляд на Вадика, пока тот увлеченно пытал игровой автомат.

— Вы для него и так самый близкий, добрый и значимый человек на свете, авторитет, пример для подражания, но ему будет приятно, если и другие увидят вас в лучшем свете.

— Это удар ниже пояса, рыжая. Не пытайся манипулировать мной через малого, — цедит раздраженно, но я вижу, что попала в цель. Поселила сомнения, переламывая тупое упрямство неандертальца.

На этом наш разговор закончился. Вадик вернулся, когда принесли заказ. Мальчик болтал без умолку даже с набитым ртом. Ни я, ни Озёрский не смогли вдоволь насладиться обедом, хотя блюда были выше всяких похвал. Без особого энтузиазма поковырявшись в своих тарелках, задумчиво переваривали тяжелый разговор.

Когда мы вышли на улицу Озёрский предложил меня подвезти, чем приятно удивил. Но к счастью, мой отказ принял спокойно. Они вдвоем с Вадиком дождались вместе со мной такси. Мило попрощавшись с ними обоими уехала домой. Всю дорогу с моего лица не сходила улыбка. Ведь напоследок мой босс попросил не публиковать пока фото и видео с футбольного матча. Вроде бы ничего особенного. Но вежливая просьба и само слово «пока» означало, что мне удалось пробить брешь в его броне.