После того нападения и возвращения с боев Зур’даха заботило одно: чувство постоянной опасности, которое теперь появилось в пещере. В тот день в Ямах случилось что-то нехорошее, и на это «что-то» Прожора впервые отреагировал сильным всплеском ярости. Зур’дах даже смог уловить некую осмысленность в его сознании, а не просто инстинкты. Но это был лишь одиночный всплеск, потому что Прожора будто успокоился и затихарился. Единственное, что изменилось — он начал требовать жрать тьму. Постоянно. Если раньше это происходило раз в день, то теперь чувство голода и страха передавалось Зур’даху в течении всего дня. Будто повисшее в ямах ощущение незримой опасности подстегнуло Прожору к развитию, принуждая как можно скорее стать сильнее, крупнее, накопить в себе еще больше тьмы.
Благо, возможность скармливать капли Тьмы у Зур’даха была. Он тоже вдруг понял, что нужно использовать каждый свободный момент, чтобы во-первых тренировать скорость владения тьмой, и одновременно увеличивать в размерах Прожору. Маэль стоял на страже, поэтому он не волновался.
Он рассказал другу о случившейся стычке и подробно описал ее моменты: кто и как действовал, какие навыки использовал, сколько было нападавших, как двигался и убивал Старший Наставник, и как важно оказалось преимущество во владении тьмой, когда один Варгус положил, по сути, всех, спасая Наставника.
Вспоминая это, Зур’дах не мог не заметить отличий того, что использовал Варгус от тех техник, которые использовал сам Зур’дах или те дроу, которых он видел. Они и выглядели и действовали иначе. Но гоблиненок понял, что бессмысленно пытаться повторить это не зная деталей. Он должен был улучшать уже то, что умел. И приоритетным навыком он считал путы Тьмы, которые сильно подпортили жизнь во время того боя его Наставнику.
Кольца, плети, веревки, жгуты — как их не называй, принцип создания у всех них был одинаков, различалась только форма и размер. Создание подобных сдерживающих жгутов Зур’дах и начал постоянно тренировать. Как на Маэле, так и просто в воздухе.
Теперь он знал, что делать. Во время тренировки тьмы за казармой он окутывал плетью ногу Маэля, тот начинал сопротивляться, при этом сам гоблиненок в это время пытался удержать друга и дергать на себя, чем значительно усложнял себе задачу.
Опытным путем они выяснили, что обычная, неизмененная конечность слабее сопротивляется плетке Тьмы, нежели измененная. Причиной видимо было то, что измененная после Поглощения конечность была значительно сильнее обычной. То есть физическая сила играла важную роль в сопротивлении тьме.
С каждой тренировкой плеть тьмы подчинялась всё лучше. Теперь процесс ее создания умещался в пять мгновений: сначала Зур’дах формировал кристаллики тьмы, а затем расплющивал их в пылинки, из которых он уже формировал полупрозрачную плеть. И чем сильнее ее он сжимал, тем больше она уплотнялась.
Но, вместе с тем, были еще и обычные тренировки от однорукого на выносливость, и тренировки Старшего Наставника — и вот на последних его выжимали по-настоящему.
Черный гоблин устроил ему не тренировки, а сущий кошмар на истощение.
Теперь его целенаправленно натаскивали на будущую Бойню. Это было больше похоже на бесконечный бой. Победи одного соперника, потом второго, потом третьего…четвертого…пятого — и так пока у тебя силы не закончатся, потому что противники не заканчивались.
На гоблиненка буквально работала половина группы Старших и отряд взрослых гноллов с тренировочным оружием.
— Выклавайся на полную! — кричал Старший Наставник, — Не выложишься тут — ляжешь на арене трупом. Ты этого хочешь? Давай, поднимайся! Сражайся дальше! Времени на отдых нет! Отдых — смерть! Нападайте на него, неважно, что он лежит. Бейте!
Уроды!
Старшие нападали вместе с группой гноллов. Конечно, не все вместе, но всегда не меньше, чем вчетвером. Больше они просто мешали бы друг другу.
Зур’дах ловил удары и отвечал тем же. Под конец тренировки сил встать не было, но приходилось защищаться, драться.
Бам!
Очередной удар заставил гнолла потерять половину зубов.
Хрусть!
Нога следующего Старшего была сломана в захвате.
— Хах…хах…хах… — тяжело дышал гоблиненок.
Использовать Кровь уже сил не было. Дальше шло бы уже сжигание.
Вжух! Вжух! Вжух!
Три вспышки боли заставили Зур’даха дернуться и подставиться под удар очередного гнолла. Это Наставник своим хлыстом усложнял тренировки.
— Не зевай! Твои мысли должны быть только тут. Ты должен думать о том, как уничтожить врагов и ни о чем более. Понял?
Похоже, Хозяину кровь из носу нужна была победа Зур’даха на Бойне, потому что никого и никогда еще так не готовили. Так ему, во всяком случае, казалось. Впрочем, Зур’дах понимал, что у него нет выбора: Бойня — это бой до последнего выжившего. Тут все кроме выжившего — проигравшие. И проигрыш — это смерть.
Старшие сражались в полную силу, пусть и с тренировочным оружием — удары никто не сдерживал. Нападали четверкой. И едва гоблиненок выводил двойку из строя, как их место занимала следующая, свежая пара, и так до бесконечности. Одни сражались — другие готовились и отдыхали. И так поочередно его мучили почти восемь пар Старших, не считая отряда гноллов. Честно говоря, им всем тоже доставалось: когда Зур’дах терял копье, то становился еще опаснее. Это при том, что его руки обмотали тряпками, чтобы его удары случайно не убили кого-то.
Некоторые тренировки были на выносливость, а другие — на чистоту боя. Требовалось пропустить как можно меньше ударов до конца боя.
Конечно же, это было невозможно. Если выбывали все пары, то в дело против обессиленного Зур’даха вступал Наставник.
— Учись правильно расходовать силы! — приговаривал он, когда плеть в очередной раз оставляла кровавую ссадину на спине, — Не трать все сразу. Самые сложные противники в конце. Самые слабые выбывают сразу.
Зур’дах, стиснув зубы, продолжал уклоняться. Использовать Кровь и Баланс разрешалось. Вот только бои длились больше десятка минут в совокупности, что превышало все его лимиты использования Крови. А после ее использования он, наоборот, был еще и сильно ослаблен, чем Наставник всегда пользовался, нанося болезненные, хлесткие удары хлыстом.
Собственно, именно такими действиями Наставник учил точечному использованию Крови.
— Используй Кровь только в один миг: ускориться, усилиться и убрать одного противника. Потом возвращайся в обычное состояние. Против слабых ты и вовсе можешь обходиться одним балансом, который, хвала богам, не требует сил.
Это было правдой — Баланс требовал лишь определенной концентрации и расслабленности одновременно.
Все эти истязания не шли ни в какое сравнение с ранними тренировками. Даже когда Наставник гонял против гноллов и Старших одновременно перед последними боями, это и близко не стояло с тем истощением, которое наступало после таких тренировок. Через одну две тренировки Наставник вдобавок стал бросать в него камни и тупые кинжалы, заставляющие его постоянно дергаться, находиться в движении. Каждый такой пропущенный удар оставлял после себя синяк.
Зур’дах впервые ощутил себя на грани. После каждой такой тренировки он не мог встать почти час. Просто тупо смотрел в потолок пещеры.
Наставник ставил его в максимально невозможные условия. Но даже при том, что его атаковали со всех сторон и постоянно зажимали, не давая пространства для маневров, две трети ударов уходило мимо.
— Привыкай, что удар может прилететь откуда угодно!
Бам!
Наставник запустил одновременно дюжину камней, заставив гобилненка крутиться, как жука на углях.
В первые недели было особенно тяжело и он с трудом выдерживал больше десяти минут боя такой высокой интенсивности, сразу выдыхаясь. Но с каждым разом его выносливость и способность вести такой бесконечный бой увеличивалась. Он учился по-другому расходовать силы, по-другому двигаться. Более экономно, продуманно.
И несмотря на эти тяжеленные тренировки, после которых его откармливали двойной порцией смеси ядер, — у него всё еще не хватало меток для участия в Бойне. Смертельных меток. Нужно было еще два десятка.
Поэтому в течении следующего полугода, который оставался до Бойни, его вместе с другими детьми продолжали вывозить каждую неделю на Бои в чужие Ямы. И если другие дети проводили одну-две схватки, и то не всегда Смертельные, то он — как минимум четыре, из которых две обязательно шли до гибели противника. Да, ему мало попадалось разумных противников: почти всё время либо насекомые, либо животные подземелья. То ли это было желание Хозяина его обезопасить до Бойни, чтобы прыткие соперники не решили его убрать в удобных условиях, то ли это они сами не решались выставить против него своих бойцов — Зур’дах не знал.
А может до Бойни Наставник решил его испытать против максимально разнообразных противников.
Но самым удивительным было то, что после того нападения с ними всегда ездил на Бои сам Айгур. Каждый раз. Четверка стражей была формальностью. Когда повозки сопровождает такой Практик Тьмы как Айгур, напасть решится только безумец. Поэтому неудивительно, что ни в один выезд на них никто так и не напал. Впрочем, было ощущение, что ездил Айгур не для этого. Похоже, у него были какие-то свои дела в Ямах с другими Хозяевами, потому что он даже ни разу не присутствовал на боях своих бойцов.
А вот кто больше с ними ни разу не поехал, так это Варгус. Он теперь безвылазно сидел в Яме и никто его не видел. Зур’дах сразу понял, что возможно то странное чувство опасности и брезгливости, которое он начал испытывать, как-то связано со старым дроу.
Это подтверждало и то, что едва они покидали пещеру, как мерзкое ощущение резко исчезало и Прожора моментально успокаивался. При этом от Айгура никаких подобных ощущений Зур’дах не улавливал, лишь чувство опасности как от сильного монстра — и всё.
У Зур’даха, по сути, не было времени на отдых. Его и раньше было мало, но теперь каждую свободную минутку он уделял тренировке тьмы, каким бы уставшим не был. Жгуты тьмы — они занимали всё его внимание. Уже через два месяца он мог удерживать Маэля секунд тридцать-сорок, при том, что друг сопротивлялся измененной ногой изо всех сил. И если в первые разы он мог формировать лишь один жгут, — на управление вторым не хватало концентрации, — то уже через месяц тренировок удалось увеличить количество до трех. Как это было и раньше: любой принудительный рывок в развитии Тьмы сопровождался кровью из носа и жуткой головной болью, но оно того стоило. Плеть формировалась всё быстрее и быстрее, становилась плотнее, крепче, и теперь уже Маэль не мог вырваться из его хватки.
Единственное, что расстраивало — так это неспособность драться и одновременно удерживать плетями Маэля. Зур’дах не мог делать две задачи одновременно. Но он надеялся, что это лишь пока. Увы, прогресс шел совсем не быстро.
Но даже такими маленькими шажками, на третий месяц он научился и держать Маэля и делать выпады копьем. Теперь плети Тьмы стали словно продолжение его рук, так хорошо он их ощущал.
— Ты прям как дроу, — заметил во время одной из тренировок Маэль.
Зур’дах нахмурился, — это сравнение ему совсем не понравилось.
— Ладно-ладно, — исправился друг, — Я не то имел в виду. Я о том, что ты становишься таким же сильным. Гоблинистее тебя гоблина не найти. Не то, что твой Наставник.
После этого Маэль сплюнул и Зур’дах уже знал почему: у друга имелись на то свои причины. За прошедшие месяцы он рассказал гоблиненку много о себе –то, чего никогда и никому не говорил: об их маленьком племени, которое жило на окраинах Верхнего яруса, скрываясь в целой сети маленьких пещер, куда дроу со своими ящерами проникнуть просто не могли.
Рассказал и о предателях среди своих, которые снюхались с дроу, которые пошли на это ради лучшей жизни, ради места надсмотрщика в обычных дроуских селениях. Плата была небольшой — сдать своих. Предатели, по меркам племени Маэля, не были даже полноценными Охотниками — для этого их сил не хватало. Но в вылазки они тоже выходили, и во время таких вылазок они наладили контакт с дроу.
Этих гоблинов пугали опасности Подземелья: они знали, насколько часто погибают Охотники и как коротка их жизнь, и знали, что в тоннелях можно умереть от какой-то мелкой и незнакомой твари. А дроу поступили хитрее: они показали им свои небольшие селения с другими гоблинами и пообещали сделать их не рабами, а надсмотрщиками. А те увидев, что в Подземелье есть безопасные места, где не нужно бороться каждый день за свою жизнь, чтобы в итоге погибнуть, быстро приняли решение. Они захотели такую жизнь — и получили ее. В этом плане дроу не обманывали: кто будет следить за рабами лучше тех, кто их сделал рабами? Ненависть между ними гарантирована навсегда. Подобные поступки не прощаются. Цена была невелика — всего лишь племя, численностью до шести сотен гоблинов. Маэль говорил, что раньше племя было в несколько раз больше, но Подземелье не жалело никого.
Зур’дах в тот момент понял, насколько до поры до времени вольготно и безопасно жило его племя.
— Они убили очень многих, — глядя в пол сказал Маэль, и в словах его гоблиненок впервые слышал такую неприкрытую ненависть, — Моих родителей тоже. Мы сопротивлялись, в отличии от других, мы не собирались сдаваться, становиться рабами. У нас были сильные Охотники, поэтому дроу заплатили цену. Несколько десятков этих тварей погибло.
На пару мгновений Маэль умолк, а потом сжал кулак:
— Я добил одного.
— А?
— Убил одного дроу. Сам. Его, правда, сильно ранили, но он всё еще не воспринимал нас как серьезных противников. Он только ухмылялся, глядя как одних вяжут, а других, самых неуступчивых, убивают. Я пошел будто бы сдаваться, а потом кинжалом перерезал ему горло. Я уже тогда был быстрым.
После этих слов Зур’дах как-то неосознанно стал иначе смотреть на своего друга.
— И если б не эта сраная тьма, мы бы убили больше. Без неё они не такие уж и хорошие воины. Только тьма дает им слишком сильное преимущество.
Взгляд Маэль скользнул по двум жгутам, которыми Зур’дах его держал, и тот тут же отпустил.
— Самое мерзкое, — стиснул зубы Маэль, — Что они убили стариков. Старики дроу не нужны, они никому не нужны. От них толку нет. Старый Харук и Ыргай — их просто задушили тьмой. Они меня учили метать камни. Старики могли сбежать, но не сбежали. Они всё равно там, в глубоких тоннелях, не выжили бы. Старые Охотники никогда не сбегают — они всегда дерутся насмерть. Настоящие Охотники.
Зур’дах сглотнул.
— Но хуже всех черные гоблины. Такие, как твой Наставник. Я таких видел часто, когда мы стали…рабами. Главные надсмотрщики всегда они и только они. Знаешь, те же дроу никого и никогда просто так, ради удовольствия, не бьют. Только за провинность. Ну там не сделал что-то, или сделал не так, или убрал плохо — причин может быть куча…но у них всегда есть причина. А эти….эти выродки считают, что такие как мы, зеленокожие, низшая раса. Что раз они крупнее, выше, умнее, выносливее — то они лучше. Мол, поэтому они не рабы, а мы — рабы.
— А они не рабы?
— Да, они не рабы. Дроу им доверяют. Не знаю почему. Но знаешь, что самое смешное?
Маэль ухмыльнулся.
— Многие из них считают, что они почти что дроу! Типа между ними разница небольшая.
— Но…– вдруг задумался ЗУрДАх, — Я никогда ничего такого от Старшего Наставника не слышал.
Маэль пожал плечами.
— В Ямах всё по-другому. Я рассказываю, что было там…
Зур’дах погрузился в мысли о черном гоблине.
Значит…Старший Наставник такой же? Как те черные гоблины?
Гоблиненок сомневался. Вел тот себя совсем по-другому, не так как в рассказах Маэля. Более того, на самом деле жесткости было больше в одноруком, чем в черном гоблине.
Кроме того, Наставник Харт учил его не только во время тренировок, а и во время отдыха, разговора, ставя перед ним небольшие логические задачи:
— Представь ситуацию: против тебя выпустили огромную сколопендру. Ты без оружия. Ее ноги — острые, опасные, но… довольно хрупкие. Руками ее броню не пробить, до уязвимых точек без острого оружия не добраться, чтобы поразить стыки брони тоже нужно что-то острое. Что ты будешь делать?
— Ээээээ… — Зур’дах немного запнулся, не зная, как правильно ответить.
— Ответ прозвучал в самом начале! — черный гоблин покачал головой, — Зур’дах, ты должен выломать ее конечности и ими же убить ее. Если у тебя нет оружия, то его нужно сделать. А на Арене ВСЁ — оружие. Всё должно стать твоим оружием для победы.
— Но…это же…не ответ, — ответил Зур’дах, — Это в принципе в бою невозможно. В Бою сломать ногу? Она же меня схватит и сожрет прежде, чем я это сделаю! Вы сказали, что сколопендра огромная!
— Для этого тебе нужна ловкость, да и никто не сказал, что это будет легко. Но это более, чем возможно.
Зур’дах как-то недоверчиво покачал головой. Он уже сталкивался с многоножками, а они были быстрыми и опасными тварями. Сколопендры отличались, но суть оставалась та же.
— Зря не веришь, — вздохнул Харт, — Когда я был чуть постарше тебя, я оказался именно в такой ситуации.
— И вы выломали у сколопендры одну из ног и убили ее ею?
— Нет, я лежала со сломанной ногой, как и двое других гоблинов.
— Тогда…
— Тогда самый старший из нас сделал именно то, что я тебе сказал. Он не обладал сильной мутацией как ты, или как другие бойцы, но у него хорошо работали мозги…а еще…
Взгляд Наставник погрузился куда-то вглубь души.
— А еще он хотел спасти нас троих…
Зур’дах молчал.
— Он убил ее, — закончил историю Харт, — Спас нас. Вот только сам не выжил. Если бы не он, я бы тут тебя сейчас не учил. Поэтому запомни одну вещь, Зур’дах. Не спасай на Арене никого. Желание кого-то спасти обязательно закончится твоей собственной смертью. Я видел потом такое не раз.
— Но если бы не он…
— Молчи! Таких как он больше нет. Будь тварью, которая хочет выжить, понятно? По-другому тебе не выжить ни в Бойне, ни потом. Нет у тебя близких ни на арене, ни в Ямах — я же вижу, вы — каждый по отдельности. Вы даже не родные. Тебе, малец, никого не нужно спасать. Более того, каждый из твоей группы, если вы останетесь на Арене, и будет бой до последнего, без сожалений вонзит тебе копье в горло, чтобы выжить самому.
Зур’дах покачал головой, не соглашаясь. Он не представлял, чтобы Кайра или Маэль…
— Нет, так не будет.
— Я тоже так думал, Зур’дах. Арена всегда показывает кто есть кто. Я просто готовлю тебя к тому, что неизбежно произойдет.
— Вы о чем?
— Переживешь Бойню — расскажу, а пока у тебя простая задача — не сдохнуть в мясорубке на Арене. Поднимайся, отдохнул уже. Посмотрим, как быстро ты можешь разогнать Кровь до предела.
Зур’дах давно заметил, что первые Обращения Крови были всегда медленными, разгоняя к концу. А значит, в первые мгновения, до того как Кровь потекла по всему телу, скорость и сила значительно меньше пикового момента.
И именно это резкое включение после основной тренировки и заставлял его отрабатывать Старший Наставник. Чтобы разогнаться до своей максимальной скорости Зур’даху сейчас требовалось от семи до десяти Обращений. А значит в первые пять-шесть секунд он особенно уязвим.
Вот и заставлял его черный гоблин разгоняться быстрее, к третьему-четвертому обращению.
— Ты должен сократить эти моменты уязвимости. Если бой скоротечен — это неважно, но на Бойне…
Каждый выезд на бои детей сопровождал Старший Наставник. Никакого однорукого или других надсмотрщиков. Только Айгур и черный гоблин, да четверка стражей на ящерах.
К радости Зур’даха, за эти полгода больше ни разу во время боев на него не накатывали чужие жизни. Не было этой раздвоенности сознания, из-за которой можно просто погибнуть на Арене, пропустив случайный удар.
Но это, увы, вовсе не означало, что переживания других жизней не приходили к нему вообще. Нет, приходили. Более того, стали даже чаще. Но, в основном, эта раздвоенность возникала либо перед сном, либо во время занятий тьмой, либо когда они ехали в повозке на бои в чужие Ямы. Во время этих поездок он не единожды переживал жизни насекомых и животных.
Никакой логики и смысла в них он не видел. Да, в тот раз, когда он «стал змеей», он сумел использовать это себе во благо в технике копья, начав имитировать броски-атаки этого хищника. Вот только не похоже, что это было «целью переживания», если она вообще была. Никаких идей, почему он переживает чужие жизни у него не было. Одно он понимал ясно — это вообще никак не связано с паучьей кровью внутри него. Потому что в переживаниях не было никаких пауков.
Количество «видений» уже перевалило за десяток. И Зур’дах думал лишь об одном — когда они прекратятся? И прекратятся ли вообще? Потому что более десяти раз он переживал смерть и перерождение. Каждое видение обычно разбивалось на куски, но всегда заканчивалось одним — смертью существа. И каждое такое переживание незаметно что-то меняло внутри Зур’даха.
Он и сам заметил, что перестал бояться смерти. Каждый раз после смерти в теле животного, он возрождался в новом, и ни разу тварь не повторялась. Будто это был какой-то зацикленный, бесконечный процесс перерождения.
— Пора, Зур’дах.
Гоблиненок и не заметил, как к нему подошел Старший Наставник.
Прошло отведенных до Бойни полгода, и теперь у него на руке было четыре десятка черепов. Четыре десятка смертельных боёв.
Зур’дах вздохнул. Страха не было. Только ожидание. Увидеть, к чему его, собственно, так долго готовили.
Через полчаса он уже трясся в повозке, а впереди на ящере с серьезным лицом ехал Айгур, всматриваясь в тоннель перед ними.
И вот сейчас Зур’дах ощущал напряжение не только в себе, а и в остальных. Даже Старший Наставник явно нервничал.
В этот раз ехали они не в те Ямы, в которых были. А вообще в другое место. В город дроу, расположенный на Промежуточном Ярусе.
Путь шел почти два дня, и это при том, что они довольно быстро мчались по ровным тоннелям, за которыми явно следили, так как не было ни нагромождений камней, ни хищников, ни каменных наростов.
Никто на них не напал и скоро гоблиненок понял, что волнения их были связаны исключительно с Бойней.
Когда они въезжали в подземный город, размерами больше чем любая из Ям которую они посещали, Наставник Харт сказал:
— Хараз’Арух — второй по размерам после Тхер Гхола город на этих двух Ярусах.
Слова были обращены к Зур’даху.
Гоблиненок, тем временем, рассматривал раскинувшийся перед ним город, расположенный в такой же огромной пещере, как и его родная. Тут было большое количество высоких, вытянутых построек. Это разительно отличалась от Ям Айгура, где подавляющее большинство строений было казарменного типа — одно-двух этажных коробок.
Во всех постройках этого города была какая-то хищная красота и сразу становилось понятно, что этот город строили дроу. Даже ворота были красивыми, а не просто железными решетками как обычно. Их впустили внутрь и они по дороге спустились в город. Зур’дах сразу понял, что весь город строился вокруг Арены, которая располагалась в центре.
— Огромная… — выдохнул он. Даже отсюда было видно этот здоровенный кратер, по бокам которого были устроены трибуны.
Значит там и придется драться.
Несмотря на другой вид построек, в остальном этот город ничем не отличался от тех же Ям. Такие же гоблины с ошейниками, нюхающие воздух гноллы, передвигающиеся на ящерах дроу и бесконечная толчея. И в этот раз все потоки стекались к Арене в центре, вокруг которой располагались стрелоподобные четырехэтажные здания, выстроенные кругом. Чем-то они напоминали Особняк Айгура, только утонченнее.
А вот дальше пошло всё то же самое. Их выгрузили возле Арены, а Айгур, взяв одного стража как носильщика, с двумя наполненные чем-то тяжелым мешками двинулся в сторону тех самых особняков. Зур’дах же с Наставником спустились в подземные помещения в сопровождении тройки стражей, ведомые проводником.
В этот раз на Бои отправился только он. Других детей не брали.
Судя по всему, сегодня ожидалось только одно событие — Бойня.
Подземное помещение представляло собой комнату-площадку, где можно было размяться, а из нее вел выход тоннель наверх, на Арену.
Похоже, Арены везде одинаковые…
Наставник кинул ему копье. Боевое.
— Разминка.
Зур’дах взмахнул копьем. Что будет дальше он знал: разминка, Баланс, Кровь, легкий спарринг, чтобы прогнать сонливость с дороги.
Так было перед каждым боем. Так было и в этот раз.
— Ты готов. — сказал Старший Наставник, опуская второе копье, — Теперь всё зависит от тебя самого.
Глаза черного гоблина пронзительно посмотрели на него, словно прошивая насквозь.
— Кто будет против меня? — спросил Зур’дах, нарушив молчание.
— Мы не знаем. Это у Айгура не было выбора — все знали, кого он выставит, слишком явно мы тебе набирали метки. Но это для нас не важно. Как и тебя не должно волновать кто против тебя. Какая разница — кого убивать?
Зур’дах сглотнул.
— Поверь, таких мелких как ты там не будет, только у Айгура маленькие бойцы сильнейшие, у остальные — взрослые чемпионы, — горько улыбнулся Наставник, — Скорее всего, в количестве кругов они тебе уступать не будут.
— Понятно.
— Помни — никого не недооценивай. Относись к каждому противнику как к самому сильному, — бей насмерть. После твоего удара он уже не должен встать. На кону твоя жизнь, а не деньги. Каждый из противников будет рвать тебе горло, лишь бы выжить. Ты должен делать тоже самое.
Зур’дах кивнул. Впервые за все бои он ощутил легкое волнение и…напряжение.
— Тварей будет очень много. Очень.
— Много? — переспросил гоблиненок.
— Да, даже не считай сколько их. Просто убивай всё, что движется. Всё! Даже когда тебе покажется, что ты остался один на Арене — не расслабляйся! В таких боях всегда есть место… — Наставник на мгновение замялся, подыскивая слово, а потом сказал, — Подлости.
Черный гоблин схватил его за плечи и посмотрел пристально в глаза:
— Используй всё. Баланс. Силу Крови. Не время ничего скрывать. Ты меня понял? Используй все козыри.
Зур’дах кивнул.
Кажется…он имеет в виду «запугивание»?
— Да, я про силу твоей Крови. Она необычная, но может спасти тебе жизнь. Поверь, со стороны она незаметна.
Он еще так много перед боем никогда не говорил, – подумал Зур’дах. Именно это и напрягало, — беспокойство Наставника, раньше всегда невозмутимого.
Однако речь черного гоблина оказалась преждевременной. Им пришлось ждать еще несколько часов. Лишь когда толпа на Арене, похоже, собралась окончательно и прибыли все участники, к ним в комнатку зашел дроу, держа в руках песочные часы. С ними он и сверялся.
— Пора. — прозвучал сухой скрипучий и неприятный голос, — Боец. На выход.
Решетка тоннеля поднялась наверх.
Наставник подтолкнул его вперед, словно подбадривая.
Зур’дах шагнул вперед. В тоннель. Через мгновение решетка с лязгом вернулась на место, отрезая его от остальных. Теперь был только он и Арена. И, поднимаясь, он вдруг подумал, что что-то было неправильное в том, что его бросили на Бойню. Но что именно — объяснить не мог. Будто самом слове было что-то страшное. И неприятное.
Зур’дах ощущал босыми ступнями легкую дрожь, которая доносилась от шумной толпы наверху. Два десятка шагов вверх — и вот перед ним уже открывается черный песок арены, а шум становится всё сильнее и оглушительнее.
Словно отдаваясь на это, внутри Зур’даха всё завибрировало. Это не было страхом — это было ожиданием боя.
Через пару мгновений ноги гоблиненка оказались на песке арене. Нос вдохнул густой, плотный воздух, в котором смешались тысячи запахов и в том числе застарелый запах крови, который невозможно убрать. Он пропитывал Арену везде. На миг у него перехватило дыхание.
Огромная! — вскинул взгляд Зур’дах на трибуны вокруг, где мельтешили тысячи и тысячи неразличимых фигурок.
Над Ареной висел большой красный шар, окрашивающий всё вокруг в цвет крови.
Что это? — он никогда не видел такого, это не было светильником. Шар казался живой субстанцией.
Однако в следующее мгновение всё его внимание переключилось на выходы из тоннелей. Оттуда один за другим осторожно выходили участники будущей бойни. Было еще несколько десятков тоннелей, но они были забраны решетками. Восемь открывшихся ходов выпустили восемь участников, включая Зур’даха.
Справа от него вышли два матерых, покрытых шрамами и татуировками гоблина-мутанта. Гоблиненок это определил по измененным частям тел, покрытых практически кусками хитина. Он уже знал, что подобное изменение считалось неудачным.
С того конца Арены выходил дроу с двумя длинными клинками в руках. Слева, в странных кольчужных доспехах, был громадный гнолл. Таких огромных Зур’дах не видел даже в родной яме. Не гнолл, а настоящий Монстр подземелья.
Каменному троллю, со здоровенной и тоже каменной дубиной, Зур’дах не удивился. Такая тварь была его первым убитым противником на Арене. Вот только эта особь была шустрая и…крупная, и хитро поглядывала вокруг, никуда не спеша. Между каждым из участников было расстояние больше пятидесяти шагов. Незаметно не подберешься.
Оставшимися двумя участниками были черный гоблин и…непонятный человекоподобным мутант. То, что это мутант — без всяких сомнений. Не кожа, а сплошной панцирь.
Восемь. Столько, вместе с Зур’дахом, было разумных участников.
Немного. Всего восемь. — подумал Зур’дах. Он ждал, что противников будет намного больше.
В принципе, все участники были в защитных доспехах разной степени тяжести и плотности. Один Зур’дах был в плотной набедренной кожаной повязке.
Оружие! — вдруг заметил гоблиненок.
По всей Арене хаотичным образом было воткнуто самое разнообразное оружие: десятки мечей, копий, секир, топоров.
Все ждали и оглядывались, присматриваясь к соперникам. Невольно все взоры обратились на Зур’даха. Потому что он был единственный ребенок на Арене.
От такого количества жаждущих его смерти взглядов у гоблиненка аж мурашки пошли по коже. Он стиснул зубы и покрепче сжал копье — своего единственного союзника здесь. Да, с ним по-прежнему был спрятанный в руке Прожора, но его задачей на сегодня было прятаться.
Некоторые из участников, тот же дроу и гнолл, довольно ухмылялись, видимо считая себя тут сильнейшими.
Однако громкий лязг, прошедший по Арене, заставил всех вздрогнуть.
Напротив каждого участника открылись провалы в полу, прежде скрытые. И откуда выскочили твари. По твари на участника.
Бойцы моментально стали в боевые стойки.
Зур’дах пригнулся, выставив вперед копье.
Арена наполнилась звуками боя. До кого-то твари добрались раньше, до кого-то — позже. Трибуны ликующе загудели. Наконец-то началось зрелище, которого они ждали. Невесело стало только бойцам.
Слева кто-то столкнулся с многоножкой, длинной шагов в десять, на кого -то высыпал рой летающих жуков-мясоедов, каждый из которых был больше ладони. Против гнолля выпустили здоровую кошкоподобную тварь матово-темного цвета, размером не меньше его самого.
Всех тварей Зур’дах не успел рассмотреть. Просто потому, что против него выпустили огромного игольчатого спрута. Мерзкая тварь. Он знал кто это — Наставник, да и однорукий, рассказывали. Поэтому он знал, что против нее делать. Тварь хоть и не быстрая, но щупальца ее выстреливают не хуже пущенного копья, а уж если попадет, учитывая острые костяные иголки, покрывавшие его щупальца, длинной с палец, — проткнет насквозь.
Единственное, что он никак не ожидал — что длина каждой из дюжины конечностей твари будет едва ли не десяток шагов. Глаз у нее не было, поэтому и поразить это, обычно уязвимое у тварей Подземелья, место было невозможно. Однако, пасть его, усыпанная острейшими зубами, всё еще была достаточно уязвимым местом. Вот только попробуй до нее доберись.
Вшух!
Едва тварь оказалась на расстоянии удара от гоблиненка, как, не раздумывая ни секунды, резко выстрелила своими щупальцами одна за другой.
Уворот.
Еще уворот.
Зур’дах увернулся от пяти щупалец поочередно. Его пока «прощупывали». Потому что всеми щупальцами одновременно тварь еще не атаковала.
Началось, — мелькнула мысль, — Первый противник.
Где-то на Арене уже пролилась кровь и толпа радостно взревела.
Бойня началась.