Подземелье

Глава 38

Ксорх уходил от Драмара раздраженным и одновременно удовлетворенным.

Раздраженным, потому что старик оказался настолько силен, насколько он себе и представить не мог, а удовлетворенным потому что он теперь знал, на ком выплеснет всю ярость и злость, накопившуюся за эту неделю.

И благодарить за это следовало как раз таки этого безумного, выжившего из ума старика, который вдруг стал вести себя как разумный, взрослый гоблин. Даже заговорил нормально, получше многих молодых.

А может…может старик просто играет роль? — подумал Ксорх, — Может он всегда умело делал вид, что у него не все в порядке с котелком, а на деле все прекрасно соображал? Как знать…как знать…

Мальчишка Айры…что ж, оставить его в покое не проблема. Теперь Ксорху было все равно что с ним случится, жив он будет или мертв. Это уже не имело никакого значения.

Всю дорогу до дома его мысли занимали размышления о сказанном и о том, как поступить с тем, что он узнал. Откладывать ничего он не собирался. Теперь ему было плевать и на деда с его запретами, и на остальную семью. Вдруг стало настолько безразлично на любые последствия, что он удивился самому себе. Удивился тому, что раньше не понял одного — надо было жить как он хотел, а не как ему говорили. Это оказывается так просто.

Но прежде нужно зайти к шаману, а уже потом разбираться с остальным. Вернее…с остальными участниками. С виновными.

Хмель покидал его сознание окончательно, и за это следовало бы поблагодарить старика, удары которого хорошенько отрезвили Охотника, приведя его в чувство.

Шаман с явной неохотой отозвался на его просьбу, но все же согласился спуститься и проверить, все ли в порядке с Предком. Не пришлось даже его долго убеждать. И этим Ксорх остался удовлетворен, он боялся что старый шаман окажется несговорчивым, и понимал почему — спускаться к Предку лишний раз никто не хотел, а особенно дряхлеющий шаман, слишком уж сильное напряжение для его организма.

Однако чего Ксорх не знал, так это того, что шаман ни за что бы не согласился выполнить просьбу, если бы не его собственное, тревожное беспокойство, не покидавшее его в течении двух недель с момента проведения Испытания.

— Хорошо, — кивнул головой шаман, — Сегодня же спущусь.

В голове шамана вертелось одно, — что они сделали не так, что упустили, и почему его беспрестанно гложет эта необъяснимая тревога? Ответа он не знал. Но сегодня он точно должен убедится, что внизу все в порядке.

Конечно, по обычаям спускаться он должен был один, но…без помощников одолеть этот холодный тоннель, покрытый коркой льда он бы не смог.

Охотник тем временем пошел к выходу. И в него почти тут же влетел мальчуган лет шести, — один из учеников шамана. Чтобы не упасть, он ухватился за его одежду, чуть не сдернув с него накидку.

— Эй! — недовольно рявкнул на него Ксорх, который был все еще не в духе после рассказанного Драмаром.

— Извините… — пробормотал мальчишка и побежал дальше.

Охотник отряхнул одежду и вышел за полог.

Из складок его одежды тихо и незаметно выпал светлячок, а затем вспорхнул на ближайшую стену, где спрятался в глубокой тени за полкой.

Ксорх в тот же день достал личинок-плотоедцев. Для него это не составило труда. Он знал где их взять. И знали это только Охотники, выходящие за пределы родной пещеры — больше никто. Все понимали какие это опасные твари. Приносить их в пещеры было нельзя. И кто-то нагло нарушил этот запрет наплевав на последствия.

Что ж, — подумал Ксорх, возвращаясь обратно с каменным сосудом в который наловил десяток таких личинок, кто — то сегодня почувствует то же самое, что и Айра.

— Говори. — Ларка сидела связанная, с горящими ненавистью глазами.

— Кто помогал? — проходясь возле нее совершенно спокойно, спрашивал Ксорх.

Старик открыл ему глаза на произошедшее. На то, что случилось прямо перед его носом, и на то, на что он бы и не обратил внимания.

На самое очевидное.

Ведь больше всех ненавидела Айру его собственная жена. И только она могла договориться с кем-то из Охотников, чтобы ей достали тех самых злосчастных личинок.

— Хорошо, дорогая.

Она его не боялась даже несмотря на побои. И это хорошо.

Ксорх осторожно достал одного червя из бутылки, и осторожно зажал его пальцами, хоть тот для него опасности не представлял.

Одной рукой он запрокинул ей голову, а второй приблизил извивающегося червя прямо к открытому глазу жены.

Вот теперь в глазах ее заплескался настоящий, неподдельный страх. Вот теперь Ксорх был доволен.

— Ты этого не сделаешь. — зло процедила она.

Он только пожал плечами и опустил личинку на ее лицо. Эта подлая тварь даже не представляла, насколько ему все равно, что с ней будет. Не представляла.

Уже через несколько мгновений она начала вырываться, но он крепко держал и ее лицо, и червя который оставлял болезненные кровавые бороздки на лице.

— Убери! Убери!!! Я все скажу! Пожалуйста! — взмолилась она под конец и начала громко всхлипывать.

— Кто⁈ — резко спросил Ксорх, — Кто достал тебе их⁈

Ларка тихо прошептала имя Охотника.

Ксорх удовлетворенно кивнул. Долгих истязаний этой женщине не потребовалось, как он и думал, боль от личинок была неимоверная, — выдержать сложно.

— Сказала бы сразу, могли бы обойтись и без этого, — уже как будто добрее сказал он.

Но то была откровенная ложь, он не смог бы устоять перед желанием сделать тоже самое, что они сделали с Айрой.

— Эта тварь все равно заслужила это! — выплюнула Ларка, — Ты не представляешь как я рада, что она сдохла!

Что-то омертвевшее шевельнулось в Ксорхе. Похороненная память о любимой женщине. И трогать ее было нельзя никому. Запрещено.

— Лучше б ты этого не говорила, тварь. Лучше б не открывала свой вонючий рот.

Кувшинчик с личинками опрокинулся и они посыпались на связанную Ларку, сразу же вгрызаясь в податливую, мягкую и вкусную плоть.

А сам Косрх вышел чтобы не слышать воплей, и чтобы наказать последнего виновника.

Охотника, который раздобыл личинок и пронес внутрь племени.

— Старший? — удивленно спросил Корин.

Конечно, — подумал Косрх, приближаясь к нему, — Кто это мог быть, как не Охотник из собственного рода. Никого другого упросить Ларка бы не смогла, никто бы не согласился, только свои.

Он бы совсем не удивился, окажись, что к этому приложил руку дед — дав молчаливое одобрение. Хоть формально Ксорх и являлся сейчас главным в роду, дед по силе не уступал ему, и кроме него, Старших, отошедших от дел, хватало. Ему просто доверили возглавлять вылазки на Охоту и все.

Впрочем, это все было неважно. Молодые должны отвечать за свои поступки. И не только молодые.

— Знакомые насекомые?

Ксорх вытряхнул остатки личинок из кувшинок на пол. Корин в момент побледнел, и казалось подавился словами, которые хотел произнести.

— Ну-ну, мальчик, — оказался прямо перед ним Ксорх, — Не стоит беспокоиться.

— Я не…не знал что она с ними будет делать.

— Знал…или не знал… — равнодушно сказал Ксорх, — Мне уже без разницы. Что случилось — то случилось. Сделанного не воротишь.

Его кулак влетел в грудь Охотника и того отбросило.

Подхватив лежащее у стены копье, он метнулся к уже поднимающемуся Корину.

Удар. Вскрик. И нога по колено отваливается будто чужая, забрызгивая все вокруг кровью.

— Аааа!!! — гоблин попытался поймать ногу, и тут же неловко, как маленький ребенок, потерял равновесие.

Чирк!

Копье прочертило круг и рука, как и нога отвалилась на пол. Кожа Охотников была крепка, крепче чем у обычных гоблинов в несколько раз, но все равно не настолько, чтобы выдержать мощный и направленный удар острейшим лезвием.

Ксорх стал перед лежащим в крови гоблином, опираясь на его же копье.

— Теперь впредь будешь думать, прежде чем что-то делать. Или слушать кого-то.

Отшвырнув копье прочь, он ушел.

Конечности не отрастут, но если оказать помощь, то гоблин выживет.

А вот что там с Ларкой…впрочем, он не сомневался, что ей уже помогли либо дети снующие вокруг, либо соседи. Впрочем, он надеялся что раны на лице черви успели проесть порядочные.

Несмотря на эту быструю и спонтанную месть, душа его не была удовлетворена. Довольствоваться столь малым он не мог, не хотел, но приходилось. Даже его самовольству есть границы, и он их знал.

Месть не было неравноценной. Потому то Айра умерла, а они нет.

Но…Айра сама ушла из жизни, ее не убили. А значит и он не мог никого убить. Такая вот глупость. Такие законы.

Легче не стало, поэтому он решил продолжить начатое. Пить. Это вновь казалось не самой плохой идеей.

Жук-светляк уцепившись за большое существо ждал. Ждал, пока появится тот чудесный запах. И запах появился неожиданно. Его принесло с собой другое существо, еще более крупное, чем поймавшее жука. Оба существа были увлечены издаванием громких и неприятных звуков, но жук все же сумел улучить момент, и прицепиться именно ко второму существу, да так, чтобы его не заметили. Было еще третье существо, но оно вообще пахло чем-то другим, непонятным, и опасным.

Удачно прицепившись к носителю запаха, он почти не двигался, боясь что его обнаружат. Как вцепился своими лапками, так и не отпускал.

Существо куда-то спешило и передвигалось очень быстро. Жука потряхивало.

Светляк боялся что от такой тряски свалится. Обошлось. Но главное, от этого существа все еще шел запах растения, пусть слабый, но еще ощутимый. Если подождать, он обязательно выведет к нему.

Так и случилось.

Жук-светляк спрыгнул на землю и осторожно переместился в темное место, где его было не разглядеть.

Большое существо принесло его прямо сюда, в эпицентр запаха. Здесь все им пропиталось, но он был где-то надежно спрятан. И пока что жук никак не мог определить, где именно.

Через некоторое время ему удалось определить, что источник был где-то там, внизу.

Он осторожно подполз поближе к отверстию, все время следя за передвижениями больших существ. И сразу замирал если они направлялись в его сторону. Щель, из которой сочился запах, была слишком тонкой — не пролезть.

Услышав грохот идущих к нему существ он нырнул вправо, под какую-то вещь и стал ждать. Существа подошли к щели и стали возле нее возиться. С грохотом открылся проход.

Один за другим существа спускались вниз.

Светлячок вдруг понял: вот он — нужный момент!

Вспорхнув, и начав бешено махать крыльями, он разогнался и сиганул вниз, на лету прицепившись прямо к одежде одного из существ. Незаметно и тихо. Его не услышали.

Светляк затаился.

Холод. Вот что он почувствовал. Сильнейший, от которого нигде не спрятаться, не скрыться, но зато запах…тут был запах, а учуяв его, светляк просто не мог вернуться обратно. Он должен был добраться до его источника.

Они двигались вперед. Жук оцепенел на некоторое время, привыкая к такой резкой смене температуры.

Шли существа недолго, и скоро остановились. Начали вновь издавать громкие звуки.

Светляк быстро осмотрелся повел вокруг усиками и глазками бусинками.

Запах наполнял эту большую пещеру и висел в воздухе плотным облаком. Светляк сразу заметил растения-цветы.

Тело тут же затрепетало в предвкушении блаженства, вспоминая ощущения от первого употребления. Светляк прилетел на стену и спрятался в небольшом углублении.

Существа почти сразу пошли обратно, оставив его одного.

Еще некоторое время жук ждал, пока звуки совсем исчезнут и наступит тишина.

Он взмыл вверх. С трудом, из-за холода крылья совсем плохо слушались. Но короткого перелета хватило на то, чтобы добраться до источника, — рассыпанных на камне цветов. Под ними лежал какой-то труп, но на него жук внимания совсем не обратил.

Окунувшись в туман одурманивающего запаха, он чуть не умер от экстаза, пронзившего все тело. Но это продолжалось недолго. Тело постепенно привыкало к запаху, и такой сильный почти ошеломляющий эффект пропадал. Светляк пополз к цветку. К первому из трех. Именно столько тут их было. Они уже начали темнеть, и запах от них исходил гораздо слабее, чем от того цветка, кусочек которого он откусил несколько недель назад.

Один цветок потемнел меньше других, лишь слегка, по краям. Вот с него светляк и решил начать.

Тело настолько сильно тянуло к лепесткам цветов, что он даже не сопротивлялся этому желанию. Проснувшиеся зачатки сознания и те совсем отключились, покинув его, отдав на власть инстинктов.

Он помнил только, что его маленькие резцы оторвали первый кусочек лепестка, холодный и мягкий он пах немного разложением. Тем не менее, это не помешало его поглотить. Через мгновение лепесток оказался внутри и его наполнила странная, будто взрывавшая каждую клеточку тела эйфория.

Светляк потряс головой пытаясь прогнать помутнение. Но тело уже ело дальше, само. Жвалы щелкали перемалывая цветок, сжирая его кусок за куском. И с каждым кусочком его все больше распирало изнутри от удовольствия. Еще…еще…Остановиться было невозможно.

Светляк не знал сколько прошло времени. Он только понял одно — с ним что-то не так. Брюхо было набито до отвала, аж выпирало, и двигаться он вообще не мог. Да и не хотел.

Глазам вернулось нормальное зрение.

У изголовья каменной плиты с мертвым существом не уцелело ни одного цветка — валялись только жалкие огрызки.

Вот теперь настоящий сон начал одолевать его.

Если бы светляк ел свежий цветок — то издох бы не догрызя его до половины. Но цветки за это время уже выпустили небольшую часть пыльцы и сока, который хранился в лепестках. Холодная температура совершенно по-особенному действовала на цветок забвения, поначалу замедляя и ослабляя его парализующие свойства, но через длительный промежуток времени наоборот многократно усиливая их.

Жук-светляк больше не проснулся. Вечный сон забрал его к себе.

Вокруг Предка витали остатки пыльцы, которые еще воздействовали на него и продолжали поддерживать сон. Впрочем, это был лишь вопрос времени когда действие распыленных пылинок прекратится, потому что без трех целых и свежих цветков, нужная концентрация пыльцы так и не была достигнута.