Подземелье

Глава 64

На каждой из остановок старый Драмар сидел и думал, думал и вспоминал. Дети спали, и ему приятно было на них смотреть.

Да, они все спаслись, пусть и чудом, но что теперь будет дальше? Он полностью понимал сомнения некоторых из детей в том, куда он их ведет. Их страхи был обоснованны.

В конце-концов он для них все еще полоумный старик — единственный из выживших взрослых, и у них просто нет выбора, кроме как слушаться его.

Некоторое время он и сам сомневался в том, куда и как им идти.

Но….опасность грозившая им отовсюду обострила его чувства до предела и временно пробудила дремлющие силы его тела. А вместе с прибывающими как волны силами становились четче и яснее воспоминания.

За эти месяцы он вспомнил многое.

Почти все воспоминания относились к тому периоду, когда он вел племя в пещеру. Новые воспоминания дополнили старые, и картина стала цельной. Но самое главное — благодаря обновленным воспоминаниям он смог точно восстановить в своем мозгу путь по которому они добрались пещеры с Предком, а значит — мог и привести всех обратно.

Именно из-за недоверия к собственной памяти он рисовал карту каждую остановку, отпечатывая путь глубже и глубже, чтобы не забыть ни в коем случае. Это помогло — дорога четко выбилась в мозгу. Первым заметным ориентиром были каменоломни — такую местность никак не пропустишь. Они же дали и материал для изготовления хоть какого-то подобия оружия. А уже с оружием можно было добывать какие-никакие ядра. Без них, без усиления — детям в дальнейшем не выжить. Ну проживут они сейчас на месяц-другой дольше, зато потом любая тварь их сожрет. И если дети Охотников, даже с одним кругом справлялись с нагрузками, то дети-изгои…они уставали вдвое быстрее, не говоря уж обо всем остальном.

Поэтому, по-честному — надо было добыв первое ядро давать его не девочке, не Кайре, а любому из мальчиков-изгоев.

Драмар не рискнул.

Он прекрасно понимал — шансы обычного гоблиненка выжить после Поглощения, особенно после Первого — минимальные. С большей вероятностью дети Охотников выживут и усилятся. С кровью камнекрабов или могильщиков внутри, — они были уже подготовлены к новым ядрам, это не считая того, что до Поглощения часть этой крови была в них, переданная через отцов и матерей.

Каждый из детей стал дорог Драмару. Каждый. Они стали ему больше чем родными, потому что родных у него никогда не было, и увидеть смерть любого из них он не хотел, хоть и знал, что это рано или поздно случится. Иначе не бывает. Это неизбежность, просто кому-то повезет, кому-то — нет.

Всем детям придется принимать ядра — других способов стать сильнее он не знал.

Сейчас же…он старался максимально оттянуть этот момент. Возможно, удастся найти ядра послабее, как делали это Охотники: ядра менее агрессивных существ и меньшего размера, может хоть тогда у мальчишек появится шанс пережить Поглощение.

За свою долгую жизнь Драмар видел сотни погибших детей, погибших именно во время Поглощения, и добавлять к этим воспоминаниям еще дюжину он хотел.

Пока что им везло, вернее как везло…

Драмар вздохнул. Их всех спасало его невероятное чутье на опасность, оно работало почти так же хорошо как и раньше. Но ведь и его силы не бесконечны — если в каждой схватке он будет сжигать собственные круги, восстановить их уже будет нечем. Хорошо хоть запас его сил, накопленный за сотни лет полудремотного существования в пещере не израсходовался.

Самым важным было дойти до старого гоблинского поселения — там будет легче и проще. Надо лишь выдержать несколько месяцев этого бешеного темпа и все.

Драмар вернулся мыслями к детям и настроение его немного улучшилось. Девочка, Кайра, удачно прошла Поглощение — это не могло не радовать. Впрочем, она ведь уже облагадала кровью Охотников, так что шансы ее изначально были довольно высоки. И все же — не только это определяло кто выживет, а кто нет, — Драмар по своим наблюдения понял, — Воля к жизни самое главное. Чья Воля сильнее, ребенка или твари из ядра, — тот и выживет, и даже размер ядра тут не был определяющим фактором.

Собственно живой пример этого сидел перед ним — Зур’дах.

Ксорх, «по доброте душевной» скормил ему такое ядро, которое и взрослого Охотника гарантировано убило бы, — а гоблиненок все равно выжил. И толщина его первого круга была, как целых пять у некоторых. Таких толстых линий Драмар еще никогда прежде не видел. А толщина линии — прямой показатель количества полученной крови.

Крови паука в мальчишке было…много, очень много.

Двигались в умеренном темпе. Драмар был даже осторожнее обычного.

Пройдя приличный кусок расстояния он останавливался и прислушивался ко всему вокруг. Смотрел на новые, необычные растения, брал в ладонь насекомых, будто это могло ему о чем-то сказать, подсказать о скрытой опасности и через минуту-другую шел дальше, а дети — за ним.

Тоннель довольно скоро из прямого превратился в сильно петляющий.

Зур’дах поначалу пытался запомнить все эти повороты, а потом воспроизвести в голове, но больше двадцати запомнить просто не получалось. Ведь сворачивали они и вправо и влево, и уже непонятно по отношению к какому тоннелю считать эти повороты. Потому что самый крупный, основной тоннель остался далеко позади.

Первые два дня они шли без перерыва на сон, будто старик решил отыграться за тот день, когда они ждали Кайру.

Остановки были всего минут по десять; выпить воды и перекусить. Даже тренировки с копьем в эти дни старик не проводил. Видимо понимал, что сил и на то, и на то, детям просто не хватит.

Зур’дах справлялся с тем темпом, который задавал старик, но вот дети-изгои шли под конец дня буквально на последнем издыхании, поэтому он поддерживал то Сарика, то Кракха. Выдыхались они слишком быстро.

Точно так же помогала и Кайра, только Дракху.

Зур’дах невольно вспомнил, как тот на него напал в родной пещере вместе с двумя другими мальчишками и сколько изменилось с тех пор. Собственно изменилось все. Изгои, прежде ненавидящие детей Охотников, теперь принимали их помощь. Инмар иногда тоже помогал Сарику.

Помощь Кайры, Дракх не отвергал. Да и было бы странно отвергать — больше бы ему никто не помог. Тарк по-прежнему нес Каю и Зур’дах в который раз поражался его выносливости и силе. Он нес и заполненную запасами корзину и девочку. Гоблиненок понимал, что сам он подобной нагрузки не выдержал бы.

Скоро растительность на стенах из привычной стала уж совсем незнакомой. Теперь Зур’дах даже предположить не мог съедобен тот или иной гриб, или непонятные маленькие плоды, свисающие с колючих вьющихся нитей.

Старик в этих местах начал более активно собирать растения: как только находил подходящее — сразу забрасывал к себе в корзину.

— Полезная штука. — говорил он в такие моменты, отвечая на взгляды малышни. — Но не для еды, — уточнял чуть позже.

Иногда он останавливался, чтобы показать им съедобные растения ну и дать попробовать заодно. Один из таких плодов они повстречали через неделю после того как Кайра поглотила ядро.

Старик остановился у стены и подозвал детей к себе.

— Вот это, — показал он на небольшой плод, висящий на тоненькой ниточке прямо из стены, — Очень вкусная штука.

Кракх протянул вверх, к плоду, руку.

Старик тут же шмякнул его по руке, и та повисла.

— Ай! — Крахк уже тряс и прижимал к себе пульсирующую от боли конечность.

— Куда лезешь, идиот⁈ Ты дослушай сначала что говорят. Там тварь сидит, защищает плод! Его не рукой нужно брать, а срезать чем-то длинным — копьем например, даже кинжал не подойдет, коротковат будет.

Драмар поднял копье и прицелившись, сделал молниеносный выпад.

Чирк!

И плод упал в подставленную ладонь старика.

Почти одновременно с этим ударом, из стены вокруг места где плод рос, со свистом высунулись четыре острейших костяных отростка.

Они опоздали.

— Видишь! — хлопнул мальчишку по лбу Драмар, — А брал бы рукой — проткнули бы насквозь. А с твоим ростом, тебе бы и в лицо попали.

Кракх побледнел от представившейся перспективы.

— Если в глаз попадут — сразу помрешь. Так что…давайте отойдем подальше, оно злое.

Отростки действительно словно взбесились, раздосадованные тем, что никого не поймали, и стали то прятаться, то обратно высовываться с невероятной скоростью, в надежде, что хоть в кого-то все же попадут.

— А вообще, запоминайте на будущее — это чхуры. — Драмара похоже начали раздражать высовывающиеся отростки, и он бахнул по ним копьем. Те сразу попрятались и больше не высовывались.

— Это только часть их, основное тело спрятано внутри, в стене. А отростки протыкают животное и высасывают из него кровь. Так что приглядывайтесь к стенам, нет ли там парных ямочек: вполне возможно, что там как раз притаилась такая вот тварь.

Старик отвел детей в сторону и дал сначала понюхать плод, а затем разрезал его на десять частей и раздал каждому по кусочку.

Это был, пожалуй, первый сладкий плод, который попробовали дети за всю свою недолгую жизнь.

Когда Зур’дах забросил его в рот, то ощутил совершенно необычный и незабываемый вкус — от удовольствия он закрыл глаза, наслаждаясь им. Длилось это совсем недолго — кусочек был совсем маленький.

— Как вкусно! — промычала Кая. — Еще! Еще хочу!

Старик развел руками.

— Плод, как видишь, один, вот попадется еще — получишь. А пока…

Кая надула губки.

Впрочем, Зур’дах ее понимал. По сравнению с прежней пресной пищей — это было слишком разительное вкусовое отличие.

Отряд после этого перекуса почти сразу двинулся вперед — тут больше делать было нечего.

Ближайший день пути подобных плодов им больше не встретилось. Хотя, конечно, каждый из детей надеялся, что это все-таки произойдет.

Старик по-прежнему избегал как больших пещер, так и больших тоннелей. Если им такие встречались — они их тут же обходили. Теперь раз в день старик давал детям несколько часов на сон.

Драмар стал чаще разговаривать с Инмаром и чему-то его учить.

Зур’дах вначале не понимал, чему старик его учит, а затем до него дошло.

Старик учит Инмара нюхать!

Он заставлял мальчика определять на разном расстоянии запахи. Относил особо пахучие растения подальше, за десяток шагов и заставлял Инмара как-то по особому напрягать нос. Для Инмара это странное действие, похоже, было нормой.

Зур’дах через пару дней таких занятий успел убедиться, что Инмар действительно мог ощущать запах за десяток шагов от себя, и с каждым днем старик старался увеличивать это расстояние. Сначала растения он ставил за десяток шагов, затем за два, а потом и вовсе на все пять.

— Как он это делает? — спросил Зур’дах старика на одной из остановок.

— Это его родовая особенность, я же уже говорил об этом, ты чем слушал? — Драмар покачал головой, сетуя на невнимательность мальчика.

— Главной способностью рода могильщиков является нюх, и первым делом с поглощением ядер усиливается именно он — так что уже сейчас Инмар может использовать его. Просто нужно натренировать его и использовать постоянно.

— Это как мои глаза?

— Нет, твои глаза что-то совершенно другое, и я не знаю как точно с ними работать, а вот с подобным нюхом могильщиков я уже не раз имел дело — так что знаю, как ему помочь.

Зур’дах немного приуныл.

— Не волнуйся, когда мы окажемся в безопасном месте мы займемся и твоими глазами. Пока же не смей их использовать, понял?

Гоблиненок кивнул. Но через мгновение вспомнил, что уже два раза использовал глаза на паучках, когда пытался установить с ними контакт.

— А вот его способности нам сейчас необходимы. Его нюх нам может помочь там, где мое чу… — старик вдруг умолк, оборвав себя на полуслове, — Ладно, встаем малец, пора!

Драмар поднялся и скомандовал другим детям собираться.

Если мы зависим от нюха Инмара, — подумал Зур’дах, — То видно старику совсем плохо.

Он стал позади. Почти две недели он шел с Инмаром, а теперь тот шел впереди, со стариком, которых заставлял его постоянно использовать свой обостренный нюх.

Теперь с Зур’дахом шел вечно молчавший Тарк. Поскольку теперь они сбавили скорость передвижения, нести Каю уже было не нужно. Идти с Тарком было даже в чем-то неприятно. Еще совсем недавно гоблиненка болтливый Инмар занимал разговорами, а теперь пришлось идти в постоянном молчании и прислушиваться к собственным шагам. Он остался один на один с собой.

Пару раз он пытался завязать разговор с Тарком, но тот никак не отреагировал. Делал вид будто не слышит. Зур’дах пожал плечами. Нет, так нет.

Без отвлекающих разговоров Зур’дах сильнее почувствовал тяжесть за плечами и небольшую усталость. Но наверняка тоже самое чувствовали и остальные.