Подземелье

Глава 8

Проведя избитого гоблиненка к шалашу его матери, Драмар развернулся, и опираясь на посох, побрел обратно. На окраины. Непривычные мысли начали посещать его. Каждый раз, пребывая рядом с этим мальцом, он словно бы ощущал некоторое внезапное просветление рассудка, в голове вспыхивали воспоминания, которые давно позабылись. Сегодня и вовсе промелькнуло такое, о чем следовало как следует поразмыслить, и даже более того, зарыться поглубже в воспоминания.

Драмар не дошел до своей норы на окраинах. Пришлось остановиться на полпути. Тяжесть в ногах свалила, заставила остановиться.

Кругом были разбросаны другие норы изгоев, выдолбленные в камне двухъярусные помещения, ни шкур ни костей для возведения жилищ изгои не использовали, — денег не было. Кости и шкуры были уделом той, другой части племени, которая жила побогаче и могла себе это позволить.

Плодились изгои так же быстро, как и все гоблины. В этом никаких отличий не было. Вокруг каждой из нор, и сейчас на исходе дня ползала малышня, совсем еще карапузы не умеющие разговаривать.

Вот только смертность…смертность тут была в разы выше. Мало пищи, никакого присмотра взрослых, многие рождались сразу калеками, другие становились таковыми в результате несчастных случаев. Для такой беспризорной малышни многого не нужно, достаточно и тех насекомых, которые для взрослых не представляли опасности, зато спокойно могли покалечить какого-нибудь незадачливого карапуза.

Найдя камень по пояс, Драмар привалился к нему и глубоко вздохнул.

Самое неприятное было то, что усталость наваливалась всегда внезапно, в момент, лишая сил. Вот мгновение назад он идет, и еще вполне бодр и даже чувствует силу в руках, а уже через еще одно мгновение, хоть вались прямо тут на пол, — даже шаг сделать сил нет.

А вообще, Драмар очень устал. Не конкретно сегодня. И не оттого, что пришлось обойти пол пещеры или повалять в пыли зарвавшегося мальчишку, — нет.

Он вообще устал от жизни.

Сейчас, когда он остановился, тяжесть в ногах усилилась, доходя почти до боли. Хуже всего то, что и к этой боли он привык. Это была знакомая, родная боль. Драмар не мог вспомнить времени, когда бы ноги не болели, — это продолжалось будто бы всю жизнь. Всегда приходилось двигаться через не могу, через усилие, непонятно где находя для этого силы.

Глядя на беззаботно ползающую и кувыркающуюся малышню, он пытался вспомнить свое детство. Бесполезно. Не мог он вспомнить никакого детства.

Он помнил себя только вечно старым с болящими ногами, руками, и периодически накатывающей слабостью по всему телу.

Ни детства, ни молодости, ничего. Только вечная и необратимая старость.

Несколько следующих минут он напряженно всматривался в себя, в свои воспоминания. Ведь что-то же должно быть? Воспоминания последних лет были на месте. Пусть смазанные, однообразные, — как и вся жизнь в племени, — но были. А где же то, что происходило с ним десять лет назад, двадцать, тридцать?

Где, где же они?

Уже не первый раз он вдруг осознавал, что целые куски памяти просто исчезли из его сознания, куда-то утекли, растворились бесследно.

В руке лежал посох-клешня. Старик погладил его отполированную временем, но с засечками поверхность. Иногда, какая-то случайная вещь, или ребенок, помогали ему вспомнить прошлое, натолкнуть на мысль. Иногда, от таких случайных вещей, на поверхности сознания вдруг всплывали куски воспоминаний, казалось, почти что чужих.

Проблема с памятью была старая, — больше нескольких лет точно. Он то вспоминал о ней, то вновь забывал.

Когда вспоминал, то какое-то непродолжительное время мучил себя,пытался выдавить из памяти ворох прошлых воспоминаний, — но хватало его максимум на неделю.

А потом…потом это и проблемой уже не казалось. Обычные, повседневные дела вновь затягивали в омут бесконечного круговорота.

Ощупывая свой посох по всей длине, он чувствовал сморщенным пальцем глубокие засечки…И в этот раз будто бы что-то промелькнуло в голове. Какое-то знание…Знание о том, что же действительно значит для него этот посох.

Как давно с ним посох? Очень давно.

Он выставил его перед собой, глядя на него, как в первый раз.

Что же значили эти насечки?

Голова напряглась и ответ всплыл сам собой, — годы.

Каждый прожитый год — одна насечка. Как просто и очевидно. Почему же он вдруг об этом забыл?

Драмар решил пересчитать, сколько лет там получится. Ему и самому стало дико любопытно. Что-что, а считать он, — в отличии от подавляющего большинства гоблинов, — умел.

Десять. Двадцать.Тридцать.

Для облегчения счета, он на каждом десятке загибал палец.

Насечки были с каждой стороны четырехгранного посоха.

Сорок. Пятьдесят. Шестьдесят.Семьдесят.

Драмар все считал и считал.

Пошла третья сотня. Насечек было много, они испещряли посох по всей длине мелко-мелко, почти вплотную друг к другу.

И сейчас у него сердце похолодело, от возникшей вдруг мысли. Он никогда прежде не задумывался о том, сколько же их тут на посохе насечек. Да, в голове иногда мелькала мысль о том, что надо бы выцарапать на посохе прожитый год, но это был просто какой-то неизвестно откуда взявшийся инстинкт, о котором даже никогда не задумываешься.

А сейчас…Сейчас Драмар насчитал более пяти сотен насечек.

Пяти сотен!

Нелепость. Невозможно!

Столько гоблины ведь не живут.

Сорок лет — это уже много. Для Охотников средний срок жизни был конечно же длиннее, — шестьдесят.

А памяти о прошедших годах не сохранилось, даже за последний десяток лет.

Какие-то обрывки воспоминаний, по которым он не мог понять ничего путного. Слишком уж похож был, каждый день его жизни, на предыдущий, и один день постоянно накладывался на другой. Будто жил он один бесконечный день.

От бессилия, он скрипнул еще достаточно крепкими зубами.

Перед глазами неподалеку все так же пробегала и возилась гоблинская малышня.

Драмар глядя на них не мог не попытаться снова вспомнить и своей детство, тот период когда он бегал голозадым малышом, копошась как и эти изгои, в грязи…

Почти час Драмар сидел, насупив брови, глубоко погруженный в себя.

Пора вставать.

С трудом он поднялся. Однако немного сил все-таки появилось. Надо было проверить кое-что, но для этого нужно совершить совсем не стариковский переход до границ племени, до межевых камней, обозначающих выход в открытое Подземье.

Драмар двинулся прочь с окраин. Путь предстоял долгий, придется изрядно поднапрячь свои старые ходули.

Драмар так громко вздохнул, что аж несколько изгоев, лежащих на полу повернули к нему головы. Впрочем, почти сразу же отвернули.

Обойти стражу оказалось непросто.

Пускать в дальние проходы дряхлого старика она не собиралась. Так что Драмар просто нашел другой выход, где стража была менее бдительна и с азартом играла в кости, распивая на троих какое-то ободряющее дух зелье.

Собравшись с силами, одним рывком Драмар сумел незаметно прошмыгнуть. После чего шумно выдохнул. Этот небольшой рывок бесшумным шагом отнял силы.

Отойдя на сотню — другую шагов, он уже мог опираться на палку, не опасаясь что его услышат.

Вот теперь начиналось самое тяжелое. Путь до границ племени.

Опасностей ему не встретилось. Повезло.

Все-таки, Охотники совсем недавно подчищали близлежащие к пещере тоннели, и новые твари еще не успели появиться, наплодиться. Поэтому его путь, против собственных ожиданий, был больше похож на очень длинную, но безопасную прогулку.

Каждый крупный тоннель заканчивался межевым камнем. За него заходить запрещалось всем без исключения. Напрасное предупреждение, учитывая, что желающих окончить свою жизнь в пасти дикого зверя не было.

Драмар стал за двадцать шагов от камня. Он знал, что камень поставили не гоблины.

Тот стоял посредине тоннеля, однако и справа и слева места вполне хватало, чтобы и пройти и даже проехать. Заброшенное место. По всему видно, что никто сюда не ходил, дорога и стены заросли мелкой растительностью, а в ней мелькали такие же мелкие и, похоже, совсем безобидные насекомые. Никакой зримой опасности.

Двадцать шагов.

Десять шагов.

Старик был все ближе.

Сердце начало бешено колотиться.

А потом…

Дикий страх. Неизвестно откуда взявшийся, он в секунду хлынул на Драмара сшибая с ног. Навалился, не давая даже возможности подняться.

Попытка сделать еще шаг закончилась ничем. Камень словно источал из себя волны страха, заставляя приближающегося гоблина сворачивать обратно. Желание свернуть, было практически неодолимым.

Драмару, переборов себя, удалось сделать шаг, но платой за это стала бешеная боль в голове. Посох упал, выпущенный из рук, и старик обхватил голову ладонями пытаясь унять боль.

Вот почему тут не нужны стражи, — тут никто и так не пройдет. Не выйдет и не зайдет.

Старик отполз обратно. Еле-еле.

Десять шагов.

Вот оно, безопасное расстояние.

Страх исчез так же внезапно как и возник.

Первые десяток мгновений старик оглядывался, сомневаясь, может где-то было опасное существо из за которого так вспыхнуло чувство опасности?

Это было легко проверить.

Вторая попытка подобраться к камню, к выходу, — оказалась повторением первой.

Страх, вызывал такое чудовищное по скорости сердцебиение, что старик боялся, как бы его сердце не разорвалось. И плохо было то, что он даже не мог никак контролировать реакцию своего тела. Внушить себе сам, что страх мнимый, что никакой опасности нет, — он не смог.

Тщетно.

Но за этим Драмар и пришел, — когда он ходил к светлякам с мальцом той зуры, — у него откуда-то появилось воспоминание, вернее его фрагмент, как раз связанный с этим камнем. А значит, надо было прийти сюда, и проверить, вдруг память всколыхнется и выдаст новую порцию картин из прошлого.

Для себя старик кое-что все же прояснил, но этого было мало.

Надо проверить еще одно, — все ли камни так работают, все ли вызывают такие волны страха, — или может есть прореха? Может есть камень-пустышка?

Оказалось пустышек нет.

Драмар конечно же не успел бы проверить все за день, просто бы сил не хватило, — он проверил лишь три ближайшие тоннеля которые он обошел за пяток часов. Эта четверка тоннелей лежала близко друг к другу, и везде был активно работающий камень отпугивающий волнами непреодолимого страха.

И именно на четвертом камне он сильнее всего расстроился.

Потому как никаких старых воспоминаний не всплывало.

Тогда то он и решил, — раз страх мнимый, то его можно преодолеть. Раз он не настоящий, можно убедить себя, что его не существует.

Он шагнул дальше. Девятый шаг. Восьмой.

Нога застыла, давление на старика уже было колоссальным. Каждое мгновение тело так и норовило против воли взять, и со всей прыти рвануть обратно, подальше от этого проклятого камня.

Еще один шажок. — с трудом и кряхтя убедил он себя.

Оставалось всего семь шагов до камня и тут его согнуло.

Пот резко полился градом, глаза будто кто-то пытался выдавить, а в голову бросали сотни невидимых камней со всей дури.

Пять мгновений, — столько выдержал старик.

После этого, в голове словно что-то с хрустом треснуло, и весь мозг пронзила ярчайшая вспышка заставившая его в миг ослепнуть. Драмар потерял сознание.

После этого наступила тишина. Все вокруг было белым. Вернее, кроме белого цвета, вокруг ничего и не было.

Такого чистого белого цвета старик никого не видел, он слепил само сознание, и в голове не осталось ни единой мысли. А затем появилось оно — воспоминание. И не как раньше, рваные непонятные куски, по которым ничего нельзя понять, а цельное, понятное воспоминание целого дня.

Длинная, почти в несколько тысяч, — цепочка гоблинов тянулась из одной пещеры в другую и искала надежного прибежища. Впереди шел старик с посохом клешней и полностью, по плечо татуированной рукой. Отряд молодых Охотников, все в боевом снаряжении сопровождал его устраняя малейшую опасность. Его оберегали.

Это же я!

Запоздало пришло к Драмару осознание.

В целом это было лишним. Драмар своим звериным чутьем знал, где опасность есть, а где ее нет. И для этого ему не нужны были глаза, он ощущал это всем телом.

Именно поэтому он и вел всех их, именно поэтому он искал дорогу в глубоком подземелье, где таким слабым существам как гоблины выжить почти невозможно.

Все эти несколько тысяч гоблинов, от молодых до старых полагались на него, на его чутье. Впрочем, другого выбора у них не было.

Сцены возвращались не только картинками, но осознанием того, почему так происходило.

Драмар искал убегающему племени новый дом. Новую пещеру. Безопасную зону, — такие места были раскиданы по всему подземью, — хорошие просторные пещеры, источники воды, вокруг которых, тем не менее, крупных хищников и большой опасности не наблюдалось. В основном мелкая живность. Идеальные места для такого небольшого племени.

Драмар же ощущал любую опасность, — такова была одна из его способностей.

И сейчас он нашел похожее место.

Посреди тоннеля торчал небольшой, в половину его роста камень. Старик подошел к нему, осмотрел…и двинулся дальше.

Кажется это действительно оно. Нахлынуло невероятное чувство облегчения, и так редко испытываемое ощущение безопасности.

Драмар с передовым отрядом прошел еще несколько часов пути пока они наконец не наткнулись на пещеру. Большую, просторную. Ту самую пещеру, которая и источала это редкое, ни с чем несравнимое чувство безопасности.

Драмар выдохнул.

Пять месяцев скитаний, пока, наконец, они не наткнулись на что-то действительно подходящее.

— Вождь, — обратился к нему Охотник, — Она подходит?

Драмар почесал подбородок. Уверенность и была и не была. Что-то странное было в самом факте того, что настолько хорошее место пустовало. Да, безопасные зоны существовали, но они никогда не бывали таких размеров.

По пещере то тут, то там,бегали какие-то мелкие создания с плотным панцирем защищающим их тела, а со стен на них спикировала стайка весьма агрессивных, но мелких и совсем неопасных ящерок.

Охотник смотрел с надеждой.

Устали все.

— Похоже, что подходит. — ответил Драмар, однако, какое- о неприятное ощущение все же не покидало его все то время, пока он находился в пещере.

Вместе с отрядом они отправились проверить окрестности и еще по одному охотнику отправили разведывать тоннели вокруг пещеры.

Нужно было убедиться, что все действительно безопасно, и тогда уже водить племя внутрь.

Это заняло с десяток часов. Подтянулись остальные отряды которые и разбрелись разведывать местность вокруг. Нашлось и несколько источников воды, и несколько поменьше, но тоже просторных пещер.

Это казалось чудом.

Племя тонкими растянутыми цепочками медленно вливалось в пещеру с каждым мгновением все больше и больше ее заполняя. Поднимался неизбежный от такого скопления гоблинов, гул. Вскоре четверть пещеры была занята.

Гоблины были счастливы, особенно старики и дети. Наконец у них случился долгожданный привал.

Когда последние старики и женщины оказались внутри, — только тогда Драмар присел.

Усталость свалила.

Ноги от постоянной ходьбы устали. Старик привалился к камню. С его плеч снялась колоссальная ноша, которая немилосердно давила все это время. Можно было даже прилечь вздремнуть. Все-таки время не щадило никого.

Драмар погладил посох. Старый он где-то потерял, а на этом была только одна насечка, — ровно год с того момента, как он повел племя искать место для спокойной жизни.

Поспать ему не дали.

— Вождь? — обратился к нему молодой Охотник с татуировкой скорпа на ладони, представитель агрессивного и вспыльчивого рода Скорпов.

— Чего? — недовольно повернул голову Драмар, с трудом поднимаясь с насиженного места.

— Проблемы. — коротко сказал он, и повел старика за собой.

Нехорошее предчувствие заклубилось где-то в середине живота у старика, заставляя сильно нервничать.

— Дерьмо. — констатировал Драмар.

Он и Старшие Охотники стояли напротив камня, который они так легко и беспрепятственно миновали прежде.

Охотники молчали.

— И такие везде? — спросил он.

— Разведали сорок тоннелей, — везде вот так. Может есть еще. — доложил молодой Охотник.

Камень не выпускал. Драмар не знал, что это такое, но совершенно очевидно, какая-то неведомая ему ловушка.

Пускает, и не выпускает.

— Но вы же возвращались после того как мы дошли до пещеры и помогали дойти старикам и женщинам? — спросил Драмар.

— Да. — подтвердил Лакас, Охотник из рода Камнекрабов, — никаких проблем не возникло. Я сам пересекал этот тоннель с камнем туда и сюда десятки раз. И ничто меня не останавливало.

— Значит, — констатировал измученный Драмар, — нас впустили, подождали пока войдут все, и заперли.

Охотники закивали.

— Что ж, мы можем только одно, — ждать что это поле страха которые испускают камни не продержатся долго. Нужно постоянно проверять каждый проход.

— Это значит, — спросил еще один Кайлас, глава рода Синеглазых, — старый, но все еще крепкий гоблин, — если откроется, то снова искать?

— Может, кроме этого, — он указал на камень, — никакой опасности и нет?

— Увидим. — уклончиво ответил Драмар. Никаких хороших предчувствий теперь у него не было, только плохие. Вот только почему же они, его предчувствия, раньше молчали?

И тем не менее, было рано что-то говорить и делать какие-то окончательные выводы, кроме одного, — они в ловушке.

— Нужно продолжить искать, не может быть такого, чтобы не было хоть одного выхода отсюда, — вождь окинул всех взглядом, — а если и нету, разве проблема продолбить новый выход?

Если нас конечно что-то не сожрет до этого, — подумал он.

Драмар был ошеломлен. Волны страха все еще давили, но на четвереньках он умудрился отползти подальше.

А когда отполз шагов на тридцать, — чтобы уж точно на безопасное расстояние, — то распластался на полу. Его вымотало как никогда. Будто взяли и прокрутили.

Увиденное, — если это только правда, — означало одно, он когда-то привел в эту пещеру племя, и он был вождем, ведущим.

Драмара одолевали сомнения, увиденное казалось чьим-то чужим воспоминанием.

Да, в воспоминание был точно он, в этом он был уверен, но кто знает, не привиделось ли ему это, не придумалось ли? Тем более, когда волны страха от камня, прямо таки давят на мозги, помутняя рассудок, кто может поручится, что увиденное правда?

Он посмотрел на камень, — с одной стороны, это все объясняло. С другой…с другой нет.

Как же было бы проще, если б я помнил, что произошло дальше?

Совершенно очевидно, что племя никуда не ушло, — вот оно, на том же месте, и очевидно, — никакой реальной опасности не было, — иначе бы за столько лет, племя бы погибло. Значит они, вернее он, — действительно нашли безопасное место.

Драмар встал, и с удивлением обнаружил, что совершить это привычно тяжелое действие, оказалось просто.

Будто всего лишь одно воспоминание резко прибавило ему физических сил.

Вдруг он ощутил легкую вибрацию стен. Словно с запозданием раздался знакомый Бум!

Будто удар огромного барабана. Удар от которого вокруг пещеры расходились звуковые волны,

Предок, вдруг пришло осознание, в новом, вернее старом воспоминании не было никакого Предка!

Просто не существовало!