Подземелье

Глава 92

— Опять Зур’даха наказывают… — вздохнула Кайра, едва гоблиненка увел Дах-надсмотрщик.

— Да ничего с твоим Зур’дахом не случится! — буркнул недовольно Саркх, — В прошлый раз же не случилось. Его даже не били! Может там не такое уж и тяжелое наказание. Может для виду только. И вообще, этот придурок сам долбанул тварь — если б не делал такого, никто бы его не наказал. Сила появилась,а мозгов не прибавилось.

Тарк как-то неодобрительно покачал головой.

Другие дети тем временем просто прислушивались к их разговору, не вмешиваясь. Внутренняя иерархия уже выстроилась, и эти четверо новичков, если считать Зур’даха, заняли лидирующие места.

Однако, Тарк молчал недолго:

— Перестань вести себя так, будто всё осталось как раньше, Саркх. Все изменилось. Ты теперь не сильный, и не сын Охотника как и я. У нас никого не осталось.

— Да, Саркх, ЗУрдах среди нас всех, — она кивнула на детей, — Самый сильный, пора это признать.

— Пффф… — фыркнул Саркх, — Тоже мне, самый сильный. Нажрался где-то халявных ядер. Ему просто повезло! Еще и Каю потерял…

— Саркх! Ни слова о Кае не говори! — стиснув зубы сказал Тарк.

— А то что?

— Мне — ничего, а Зурдаху в лицо скажешь тоже самое? Или теперь уже побоишься?

— Тебя от Турхуса Зур’дах спас. — выпалила Кайра.

— Меня? Нет, это он за тебя вступился.

— Заткнись уже, Саркх, достал! — поднялся Тарк, — Сам ты защитить себя от того Турхуса не смог, так что просто заткнись и сиди. Мы и так теперь рабы…

Саркх оглянулся и всё же заткнулся, не произнеся ни слова в ответ. Ему, конечно, хотелось наговорить побольше, и обидного, но вокруг стояли все эти дети и внимательно слушали. Чужие.

Ненадолго повисло молчание, которое прервал Саркх:

— Интересно, а что теперь с Драмаром?

— Ой, как будто тебе не все равно! — вспыхнула Кайра, — Тебе он никогда не нравился, так что не надо тут.

Сакрх скривился.

— А он ведь всех нас спас… — заметил Тарк.

Отношение Даха удивляло гоблиненка. Тот явно был положительно настроен к нему, особенно в сравнении с одноруким. Зур’дах думал, что надсмотрщики должны быть жесткими и мерзкими, как тот здоровенный гнолл. И, тем не менее, к этому надсмотрщику Зур’дах не испытывал никакой неприязни. Да, он мог потянуть вдоль спины хлыстом, но даже это делал он как будто неохотно. Просто потому, что так надо.

И теперь они шли к Разлому для наказания, будто просто вышли прогуляться, взрослый с ребенком.

После слов надсмотрщика Зур’дах полез в яму, цепляясь за звенья цепи. Теперь страшно не было. Страшно было в первый раз, но теперь гоблиненок знал, что его ждет. И теперь он также знал, что может противостоять тьме с помощью Крови и измененных рук.

И уж точно он не собирался кричать.

Это была возможность для него понять, что он может делать с Тьмой.

Оказавшись внизу, он вновь ощутил прохладную влажность ямы и легкая дрожь пробежала по телу. Цепь медленно поднималась вверх, отрезая путь к возможному бегству.

Гоблиненок сделал несколько шагов и вновь прикоснулся к стенам ладонями. Пока что тьма еще не хлынула внутрь и можно было рассмотреть выдолбленные в давние времена стены. Наверное, тьма сюда возвращалась, когда чувствовала живое существо, из которого можно высосать энергию.

Как и в первый раз минут пять ничего не происходило. Просто воздух становился гуще и плотнее. А вот потом…потом первые ручейки тьмы начали просачиваться в яму.

Сейчас Зур’дах успел рассмотреть противоположную стену, и заметил три небольших, толщиной с палец отверстия, через которые внутрь и просачивалась тьма, вытягивая в яме свои щупальца. За минуту из этой тьмы успело образоваться целое облако тьмы, которое с каждым мгновением расширялось всё больше и больше.

Вот она, тьма. — подумал Зур’дах, глядя на то, как тьма уже начала дотрагиваться до его ног. Полное заполнение Ямы был вопросом минуты-другой. Тогда тьма окутает его тело полностью и начнет душить.

Вот только сейчас всё будет по-другому.

Гоблиненок специально выставил руки вперед, чтобы посмотреть, что с ними произойдет и как будет вести себя тьма.

Тьма же не обратила на его руки никакого внимания. Просто огибала их как неживое препятствие. Зато когда струйки тьмы нащупали его тело, то сразу стали в разы агрессивнее. Кровь Зур’дах не пробуждал.

На мгновение он запаниковал, когда тьма просто в секунду попыталась задавить его, задушить, лезть в уши, рот, нос. Он, ради интереса, попробовал просто отмахиваться от нее руками — ничего.

Значит…использовать паучью кровь обязательно.

Миг — и кровь хлынула в глаза и руки. Всё вокруг привычно потемнело, хотя казалось — куда уж темнее?

Вот теперь руки как и в тот раз спокойно разорвали тьму и она надолго отступила.

Зур’дах выдохнул и успокоился. Всё было под контролем. Бояться нечего. Разорвав первые облака тьмы гоблиненок вернул обычное зрение. Он помнил, как сильно устал под конец той ночи в Яме, и не хотел повторения этого. Паучью кровь нужно было использовать по чуть-чуть.

Первый наплыв тьмы рассеялся и она вновь собиралась в облака и щупальца.

Что я могу сделать?

Новые струи тьмы вползли в яму, дополняя уже существующие. Тьма уплотнилась, стала еще гуще, как кисель.

Тьма вползала и вползала, а Зур’дах застыл, размышляя. Он хотел не просто отмахиваться от тьмы, как это было в первый раз, — не для того он двинул Шустряка, — сейчас он хотел попытаться управлять тьмой. Вот только как это сделать?

Может…

Он вытянул руку и представил что тьма стягивается к ней. Неожиданно он ощутил некое сопротивление. Как если бы он тащил за веревку питомца, а тот упирался лапами. Зур’даха мысленно увеличил усилие. У него в висках застучало как от неожиданного перенапряжения.

Но, к его удивлению, через несколько мгновений подобных усилий, крошечные частички тьмы из которых состояло ближайшее облако, притянулись к его руке. гоблиненок приблизил ладонь с тьмой к лицу, рассматривая ее. Частицы тьмы кружились, будто стая мошкары. Одновременно с этим Зур’дах ощутил как из него вытягиваются жизненные силы, будто он делал тяжелую физическую работу. Каждое мгновение удержания тьмы истощало его.

Хватит. — остановил себя гоблиненок

Едва он перестал думать о том, как тьма притягивается к его ладони, как частички прыснули в разные стороны, примыкая к остальной тьме в яме.

Пару мгновений отдохнув, гоблиненок повторил опыт. Тьма вновь собралась вокруг измененного участка руки и для этого было достаточно сильного мысленного усилия. Не требовалось даже направлять в руку паучью кровь.

Я могу управлять тьмой? Как дроу?

Тьма после его опытов будто стала спокойной и уже не пыталась его душить.

Может это временно…

Однако, когда он попытался заставить тьму окутать не Измененный участок тела, — ничего не произошло.

Странно…

Между попытками приходилось отдыхать по нескольку минут, из-за усилившейся головной боли. Чем больше он делал попыток управлять тьмой, — тем сильнее боль становилась.

Окутать тьмой обе руки не вышло, будто ему просто не хватило сил. После парочки таких попыток он перестал это делать — ограничился одной ладонью.

После двух десяток попыток он понял, что больше определенного количества тьмы охватить своим вниманием не может.

Тьма клубилась в яме и ее количество продолжало увеличиваться. Впрочем, теперь Зур’даху это ничем не угрожало. Она была везде вокруг него, но ни разу теперь не атаковала.

Как оказалось — временно. Едва ее скопилось еще больше, она предприняла попытку задушить его.

Однако, теперь Зур’дах знал что делать: он пробудил кровь и прогнал душашую его тьму.

Это вновь сработало. Ни щупальца, ни облака тьмы больше не лезли к нему.

Через время гоблиненок понял, почему тьма накинулась на него. Если он надолго прекратил опыты с тьмой, то она старалась вновь его душить, будто забывая что он свой.

При всем при этом, не отдыхать он не мог: чем дальше — тем тяжелее становилось удерживать даже небольшое количество частиц тьмы. Если поначалу это было как поднять небольшой камень, то под конец — уже как поднять булыжник. И всё это давление валилось на голову, будто Зур’даху повесили на шею здоровую гирю.

Он отпустил тьму и в голове вновь воцарилась легкость.

— Фуф… — выдохнул он с облегчением.

Тем не менее, это не заставило его прекратить попытки. У него было не так много времени на опыты с тьмой. В отличии от прошлого раза, сейчас его отправили в яму всего лишь на пару часов и надо было использовать это время с пользой.

Интересно, а если окутать руку тьмой и кого-то ударить, удар станет еще сильнее?

Он вспомнил как дроу, окутав кинжал тьмой, легко разрезал многоножку, встретившуюся им по пути.

Время летело незаметно, но тьма, временно бездействующая, снова задвигалась.

В этот раз Зур’дах решил дать ей окутать себя и прислушаться к тому, что будет происходить в его теле. То, что он в любой момент может прогнать тьму, он знал. Поэтому и не боялся.

Тьма, не ощутив в этот раз никакого сопротивления, начала его душить, но гоблиненок задержал дыхание и через пару мгновений он весь, с головы до ног, исчез в живом облаке тьмы.

Ничего не видно.

Везде кружилась только тьма.

Он все еще не делал вдох. И так было гораздо легче переносить удушье тьмы. Уши он закрыл руками. Глаза открыл, одновременно пробудив в них паучью кровь.

Тьма становилась все гуще и гуще и почти окутывала его плотным коконом.

Он всматривался в тьму и стен ямы видно не было, только влажные кристаллики блестящей тьмы.

А вот еще через миг Зур’дах дернулся и сердце на миг застыло от страха. Потому что гоблиненок увидел во тьме громадный и четко различимый блестящий глаз.

В тоже мгновение в нем вспыхнуло узнавание.

Паучиха!

Он уже видел этот глаз — хоть и в другой ситуации, и другой форме, — но спутать его ни с каким другим было просто невозможно. Он был один такой.

Глаз Паучихи.

Тьма будто радостно закружилась еще быстрее и еще плотнее. Темный кокон надежно скрыл его от окружающего мира.

Паучья кровь внутри Зур’даха затрепетала и сердце забилось быстрее.

Пару мгновений казалось, что глаз смотрит мимо него, куда-то вдаль, но еще через миг между ними установилась связь, а гоблиненка от этого будто прошибло ударом молнии.

Кровь Зур’даха вскипела от какой-то неожиданной радости прикосновения к Матери. Он не понимал — это он вызвал Паучиху тем, что пробудил кровь в глазах и взглянул так вглубь тьмы, или же это она сама вышла с ним на связь?

Однако, было в нем ощущение, что паучья кровь была некой линзой, через которую он мог найти Праматерь среди скопления тьмы или…или она его.

Вижу…

Голос звучал далеко и доносился с запозданием.

Еще через миг Зур’дах понял, что Паучихе тяжело произносить слова, тяжело облекать их в разговорную, понятную ему форму, и что от нее для этого требуется неимоверное усилие.

Видимо поэтому она прекратила попытки говорить, а стала делиться образами.

Первым стал образ странного и жутковатого существа. Лицо и верхняя часть туловища были от дроу, а вот низ…будто огромный паук. Не дроу и не паук, а глаза этой твари были сплошным сгустком тьмы. И этот странный образ сопровождался четким и понятным смыслом, который Праматерь передавала ему прямо в голову:

Друг. Не враг. Свой. Не тронет.

Зур’дах сглотнул. Поверить, что подобное существо — друг он как-то не мог. Он еще недавно и представить-то подобное существо себе не мог.

А вот дальше было нечто странное…

Не сражаться. Не убивать. Пропустить.

И эти слова, вернее мысли, были предназначены явно не для него. Потому что убить подобное существо он бы точно не смог.

А еще он заметил, что не может передать ничего ответ, как это получилось в Святилище. Будто бьется об сплошную стену.

Однако, предыдущий образ сменил новый.

Он увидел себя. Он сидел в странной позе, и вдруг к нему поползли песчинки тьмы, будто направляемые дуновением ветра. Миг — и они сформировались в крупную каплю тьмы, которая зависла перед ним.

Зур’дах поначалу ничего не понял. Однако образ повторился раз пять, вбиваясь ему в голову.

Это что-то связанное с тьмой, с тем, как ею овладеть!

Еще миг — и образ пропал, а он будто вновь очутился в огромной пещере, где лежало тело Мертвой паучихи. У каждой ее лапы все так же сидела тень, окутанная мраком и присосавшаяся к тьме, испускаемой Паучихой.

Это место Зур’дах уже видел во сне. Тогда, давно. Вот только сейчас пошли отличия.

Миг — и словно в глубокую темную воду нырнул он вглубь тела Паучихи. Тут кругом был беспросветный мрак, ставший полупрозрачным через пару мгновений. И теперь он мог рассмотреть внутренности паука, внутри которого лежало тело женщины-дроу. Таких прекрасных женщину Зур’дах никогда прежде не видел. На ее голове были обычные глаза, которые в упор смотрели на него, а сбоку, на лбу и висках — еще по две пары совсем небольших глаз. И это не было страшно или некрасиво, — это было завораживающе. От головы тянулись длинные белоснежные волосы, окутывающие ее тело словно защитный кокон, и уже более тонкие нити паутины оплели все остальное пустое пространство внутри мертвого тела Паучихи.

Спасти. Помощь. Новое тело. Старая оболочка. Клятва.

Зур’дах понял одно — Праматерь звала на помощь, и этот образ был послан не только ему, или может вообще не ему, а он принял его случайно. Образ был словно обезличен и посылался в разные стороны и всем кто мог его уловить. Однако, еще одно требовалось от любого — это Клятва. И тут гоблиненок насторожился, и даже паучья кровь внутри приумолкла, послушная его мыслям. Уж спасти и помочь Праматери точно не в его силах. Более того, ему бы самому выжить.

Это послание не мне.

В голове начал формироваться следующий образ. Образ какого-то светлого мира. Он разительно отличался от мрака Подземелья. Зур’дах затаив дыхание пытался рассмотреть это чудо. Везде свет, яркие цвета, странные звуки, и светлая энергия кругом. И никакой тьмы!

Что это?..

Насладиться видением странного мира ему не дали. Сквозь кокон тьмы донесся громкий голос:

— Зур’дах, ты там живой? Все! Вылезай! Пора.

Рядом громко плюхнулась, звякнув, сброшенная цепь.

Тьма распалась на облако и контакт резко прервался. Зур’дах мысленно выругался. Он не успел досмотреть. Возможно, там были еще послания или образы. Однако, прокручивая в голове те образы он понял, что лишь один образ предназначался ему, — образ его самого и висящей капли тьмы перед ним. Это было важно. Это надо было понять.

— Ну, ты лезешь там? Или совсем обессилел?

Гоблиненок схватился за цепь и хотел уже сам лезть наверх, однако ему помогли, — надсмотрщик сам быстро втянул его наверх вместе с цепью.

Время для Зур’даха пролетело незаметно, поэтому он удивленно оглянулся.

Разве время наказания уже прошло? Так быстро?

— Ты как, малец? — покрутил его надсмотрщик, — Тьма не сильно потрепала?

— Но…нормально… — выдавил Зур’дах, мыслями пребывая все еще в том, что показала ему Паучиха.

— Что-то ты таким пришибленным в первый раз не был. Досталось наверное… — сочувственно покачал головой Дах.

Гоблиненок же прокручивал раз за разом в голове показанные сцены.

Это точно было? Мне не показалось?

Дах его приобнял и подтолкнул вперед.

— Сам идти можешь?

Зур’дах кивнул.

— Так пошли, нечего задерживаться тут, или тебе мало досталось? Ну вот…

Они вместе зашагали вперед и обратный путь прошел довольно быстро. Может потому, что в этот раз Зур’дах не обращал внимания ни на что вокруг, оставаясь мыслями в Ямах Тьмы.

— На однорукого, — сказал ему Дах, когда они миновали большую часть пути, — Обижаться тебе нечего. Поверь мне, он переживает гибель каждого ребенка как родного, и меньше всего он хочет, чтобы вы погибали в Ямах. Именно поэтому он так жестко всех тренирует — увеличивает ваши шансы выжить.

Зур’дах кивнул, возвращаясь в реальность.

— И вообще, не доверяй тут особо никому — особенно взрослым. Большинство относится к вам просто как кускам мяса, и Тарлах — исключение.

— Ну и я, естественно, — добавил он через мгновение.

Совершенно неожиданно для самого себя, Зур’дах задал вопрос:

— А вы как сюда попали?

— Я? — удивился гоблин, — Так же как и вы четверо — меня поймали. Я тоже когда-то был свободным. Ты со временем заметишь разницу между немногими Дикими и рожденными в рабских поселениях. Они отличаются, они злее. Они не понимают нас. Они другие. Если не веришь мне — просто присмотрись к ним.

А потом Дах-надсмотрщик повернул руку внутренней стороной.

— Видишь эти татуировки? — спросил он.

Зур’дах кивнул.

— А знаешь, что они значат?

На секунду гоблиненок застыл, вспоминая. В голове что-то плавало, кто-то уже ему говорил об этих полосках, но мозг отказывался соображать после опытов с тьмой. Но через секунду воспоминание всплыло на поверхность.

Точно! Турхус же показывал свою руку! Как я мог забыть?

— Метка значит победу в бою. Турхус хвастался. — выпалил Зур’дах

— Кто бы сомневался, он всем показывает их! — Дах фыркнул, — Да, верно, каждая такая вытатуированная полоска, — это выход в Арену или Яму. Успешный выход. Поэтому присматривайся к тем взрослым, у кого они есть, те же надсмотрщики или тренера у кого руки чистые…

Дах зло сплюнул.

— Это редкие гниды, Зур’дах. Дерьмо в шкуре гоблина. Они не выживали в Ямах, они не понимают что такое быть бойцом, они только и могут что плеткой хлестать всех, кто что-то сделал не так.

Гоблиненок взглянул на полоски плотно покрывающие руку до локтя.

— Это сколько? — спросил он.

Кое- где полосы сливались, поэтому так просто сосчитать их так было нельзя.

— Тридцать. — гордо ответил Дах и резко погрустнел.

Наверное, это много. — подумал Зур’дах.

Спросить об этом он почему-то не решился.

Через пару минут они дошли до казарм.

Дах заглянул внутрь и кивнул, убедившись, что дети не поубивали друг друга в его отсутствии; половина детей спала, а другая либо тихо переговаривалась, либо играла в свои игры.

Зур’дах нашел взглядом Кайру и остальных. Возле них пустовало его место. Туда он и пошел.

— Ну как ты? — спросил Тарк, а следом вопросительно уставилась и Кайра, ожидая что он расскажет как всё прошло.

— Нормально всё. — плюхнулся на циновку Зур’дах и больше ничего не сказал.

Ему не хотелось разговаривать. Не сегодня. Он хотел уснуть и понять, что же он увидел.