Поэтическое искусство

Во вселенских потёмках, среди казарм и спален девственниц,

я, оснащённый собственным сердцем и грозными снами,

стремительно бледный, с увядшим лицом,

я, в трауре вдовца из-за каждой умершей ночи,

не утоливший ни разу мучительной жажды

невидимой влагой своих сновидений,

я, в леденящем жару от каждого звука,

который врастает в уши, наливая всё тело неясной грустью

и страхом, словно это шаги провидения или убчйцы;

я, запертый в непроницаемой скорлупе враждебного пространства,

будто официант, получивший пощёчину, или же хрипловатый колокол,

или треснувшее зеркало, или, наконец, заброшенный дом,

в который затемно вваливаются бродяги

и где вместо цветов пахнет скинутым на пол бельём, —

впрочем, пожалуй, мне ещё менее грустно —

внезапно я чую ветер, бьющий в лицо,

и невероятие ночи, упавшей на письменный стол,

гудение жертвенного костра, в котором сгорают дневные звуки, —

и всё это взывает к моей пророческой силе,

и я различаю молящий голос вещей, которому нет

ответа, и неустанный ропот вокруг, и ещё невнятное слово.