Поиск Анны

Руна 2

«Удержать его мать хочет,

Остеречь его, старушка:

Не ходи ты, мой сыночек,

В села Похъёлы далекой,

Не ходи без чародейства,

Без премудрости могучей

К избам Похъёлы суровой,

На поля детей лапландских.

Запоет тебя лапландец,

Заклянет тебя турьянец,

По уста положит в угли,

В пламя голову и плечи,

В жаркую золу всю руку,

На каменьях раскаленных».

Калевала

1997 год, Париж

В библиотеке было тихо. Шелестели пожелтевшие страницы древних фолиантов, которые переворачивали тонкие пальцы. С каждой новой страницей оживало то, что давно почило в бездне времен.

И в то же время нечто должно было воскреснуть.

В катрене Х-72 Вера наконец-то нашла то, что искала.

«L’an mil neuf cens nonante neuf sept mois…»

Вера водила пальцем по строкам, шевеля губами.

«Тысяча девятьсот девяносто девятый год и семь месяцев…»

Меньше, чем через два года. Все эти люди, беспечно живущие во грехе, предающиеся страстям — никто из них даже не подозревает о том, что их ждет. Нострадамус знал это 450 лет назад.

«Du ciel viendra vn grand Roy d’effrayeur…»

Некоторые переводчики утверждали, что крылатое выражение «Venir du ciel» — поэтическая метафора, означающая возвышенное состояние духа. Другие говорили о идиоме, о том, что пророк имел в виду «спуститься с небес на землю» — увидеть реальное положение вещей. Но в сочетании со следующей частью строки невинная фраза приобретала угрожающий оттенок.

«Grand Roy d’effrayeur» многие переводили как «король-искупитель». Но Вера знала истинный перевод.

«С небес придет великий король устрашающий…»

Король устрашающий был не кем иным, как Королем Ужаса. Вечным Турсосом. Сотни лет он спал во мраке глубин, и теперь должен был пробудиться. Он придет для того, чтобы…

«Resusciter le grand Roy d’Angolmois…»

…воскресить великого тоскующего короля — короля Ангулемского. Речь шла о Франциске I, противоречивом короле Франции, правящем во времена Нострадамуса. Как бывало со многими правителями — кто-то его боялся, кто-то боготворил. Но было бы ошибкой считать его просто человеком. На личном гербе Франциска была изображена саламандра, объятая пламенем — существо, возрожденное из огня. На гербе правителя было сказано: «Nutrisco et extinguo», что означало «Я питаю огонь, и я гашу его». Ходили слухи, что Франциск был алхимиком. Что имел в виду пророк, предсказывая воскрешение того, кто вел опустошительные и бессмысленные войны?

«Auant apres Mars regner par bonheur.»

«…а после счастливо возродиться.» Слово «Mars» могло с равной долей вероятности означать как «Марс», так и «март». Только это было непонятно Вере — произойдет возрождение после Марса или после марта?

Вера слышала версию, что речь идет всего лишь о солнечном затмении, и опасаться нечего. Но те, кто так думал, упускали важную вещь: древние почитали солнце как живое существо, как истину. И затмение еще никогда не предзнаменовало что-то хорошее.

Вера отложила отсканированные листы и взглянула на круглые окна в потолке, сквозь которые пробивались лучи солнца. Были те, кто утверждал, что Нострадамус не мог предсказать затмение на 450 лет вперед. Глупцы, подумала Вера с пренебрежением. В пределах драконического периода или сароса, в который солнце восемнадцать раз проходит цикл смены времён года, затмения повторялись с математической точностью, известной еще со времен Древнего Вавилона. Неужели за эти века люди настолько отошли от истинной природы вещей, что не понимают таких простых законов мира?

Большинство считает, что человечество неуклонно прогрессирует, но Вера знала правду: мир катится в регресс уже тысячи лет. Как иначе можно объяснить то, что религия, которую большинство считает истинной — всего лишь калька с более древних верований? Вере доводилось читать египетскую «Книгу Мертвых», и она была удивлена и возмущена, осознав, что заповеди Моисея вчистую списаны из «Сказания о восхождении во свет», которому больше трех с половиной тысяч лет. А Иисус подозрительно похож на Митру — не только историей и деяниями, но даже внешне.

Человечество не хочет развиваться, люди не хотят думать. Они хотят слепо идти туда, куда их ведут.

Что ж, это их право.

Вера встала из-за стола — все, что нужно было сделать во Франции, она сделала. Пора было возвращаться. Пусть точный смысл фраз ускользал от ее понимания, но главное было ясно — Король Ужаса придет, и не так важно в каком обличии.

Времени оставалось совсем немного.

— Он называет меня милфой.

Света рассмеялась. Они сидели в единственном кафе в районе, где подавали хороший латте.

— Что смешного? — обиделась Анна. — Я начинаю подозревать что все вокруг знают что-то, чего не знаю я!

— Ань, это называется паранойя! — смеялась Света. — А милфами подростки называют сексуальных дам в годах. Так что поздравляю — твой хакер тебя хочет!

— Тоже мне радость, — поморщилась Анна. — Он мне в сыновья годится.

— Как бы то ни было — он хорош. Информацию достал ценную.

— Знать бы что теперь делать с этой ценностью, — вздохнула Анна.

— Собирать пазл дальше, пока картинка не сойдется.

— Я уже не уверена, что хочу это делать, — призналась Анна.

Света положила горячую ладонь на ее руку.

— Ань, я понимаю — ты еще не отошла от событий с Ленкой. Но я тебе говорю как психолог — это никуда из твоей головы не денется. Пока ты не пройдешь путь до конца — Машенька не исчезнет из твоих снов.

Смолина мрачно смотрела на остывающий кофе, под молочной пенкой которого скрывалась чернота. Вот так бывает и с человеком — снаружи кажется белым и пушистым, а как копнешь глубже — потеряешься во мраке.

— Знаешь, что пугает больше всего? — добавила Света. — То, что об этом никто не знает. Люди спокойно пьют свой кофе, а в ста метрах от них в лесопарке лежит труп девочки. Прямо сейчас кого-то насилуют, а чьего-то ребёнка сдают на органы.

— Уроды! — скрипнула зубами Смолина. — Всех бы передушила своими руками.

— В этом и проблема. Пока они продолжают разгуливать на свободе, никто не в безопасности. Ни ты, ни я. Ни Ленка.

Анна изучающе посмотрела на Свету. Ничего необычного не было в ее глазах — все то же искреннее сочувствие, желание поддержать, мягкость и теплота. Но никогда раньше Смолина не слышала подобных слов от своего бывшего координатора. В городе происходят десятки преступлений в год. Почему ее зацепило именно это?

Словно в ответ не ее немой вопрос, Света сказала:

— Убийцы детей самые страшные существа на свете. Их просто не должно существовать.

Анна была полностью согласна, но именно это ее и смущало. Странное чувство неестественности происходящего не покидало ее. Как будто Света говорила ровно то, что хотела слышать Смолина. Вот только зачем?

— Никогда не поверю, что тебе безразлична судьба детей! — вновь словно прочитав мысли Анны сказала Света. Как-то быстро сказала. Словно уговаривала Смолину.

— Ты как будто насильно хочешь втянуть меня в это дело! — заметила Анна.

— Ань, а кто, если не мы? Ты же была в милиции. Как они искали Ленку? А как они искали Аню Ларину? Если бы они нормально делали свою работу — нашей организации в принципе никогда бы не существовало!

— Из вашей организации я ушла три года назад, — заметила Анна.

— Да ладно, Ань. Я тебе обещаю: больше никаких трупов.

— Откуда такая уверенность?

— Ну пока за три года новых случаев не было.

— Может просто мы о них не знаем?

Света покачала головой.

— Мимо меня ни одна пропажа человека не проходит. Так или иначе — нужно понять, кто это сделал.

— Почему я?

— Ты один из лучших поисковиков, Ань.

— Это не ответ.

— Это вопрос, — Света смотрела прямо в глаза, и сейчас от мягкого психолога осталось одно воспоминание. Анна увидела, что Света может быть другой — жесткой и решительной. — Вопрос, который нам всем нужно решить. Но без тебя мы не справимся. Потому что в тебе есть то, чего нет в других.

— И что же это?

— Неравнодушие. Большинство предпочитают оставаться в стороне. Они бы и рады наказать зло, да только не своими руками. Потому что страшно и опасно, да и жопку с дивана поднять ого-го сколько усилий стоит! А с утра на работу, детей в школу вести, а еще в отпуск на морюшко надо съездить… когда же тут со злом бороться? Я насмотрелась на это за годы работы координатором. Но ты не такая. Тебе не все равно. И ты всегда идешь до конца.

Какое-то время они молча смотрели друг другу в глаза.

— Если это не сделаешь ты — не сделает никто, — повторила Света. — Машеньку просто забудут. Похоронят в памяти и сотрут следы. Убийца останется безнаказанным. И одному богу известно, сколько еще будет подобных жертв.

— А ты? А Резнов?

— Я координатор, — развела руками Света. — Я привыкла работать в штабе. Могу принимать звонки, отмечать зоны поиска, вести документацию…

— Понятно. Резнов?

— Резнов мужик незаменимый. Он пойдет за тобой и сделает все, чтобы тебя защитить. Но он не лидер. Сам он в такое не ввяжется.

Анна шумно выдохнула. Вот какого черта, спрашивается? Нахрена ей это лидерство? Хватает проблем и без этого острого чувства несправедливости! Так теперь еще тяни эту телегу с добровольцами, возжелавшими покарать зло, но не знающими как, и даже в какой стороне это зло искать.

Смолина закурила, выпустила густой дым в потолок, и подумала, что иначе она не может. Света, как всегда, оказалась права. Как бы ей самой ни хотелось — но она действительно всегда лезла туда, куда не просят. Восстановить справедливость, найти виновных, защитить уязвленных. И не было ни разу — ни разу! — чтобы она не получила за свою смелость по башке.

— Кстати, ты в курсе, — аккуратно начала Света, — что курение — это проявление сценария «не живи»?

— Что еще за бред? — поморщилась Анна и затянулась.

— Этот сценарий часто закладывается родителями, если ребенок нежеланный. Проявляется у всех по-разному — от селфхарма до заедания сладким. Сигареты, как и алкоголь — медленное самоубийство.

— Может и кофе туда еще запишешь? — огрызнулась Смолина. — Тогда жить вообще незачем будет!

За окном проревел Ленд Крузер Резнова.

— Ты только Резнову не вздумай говорить про эти сценарии, — Анна недовольно посмотрела на Свету. — Он родился с сигаретой в зубах.

Хлопнула дверь машины и через полминуты старый поисковик вошел в кафе.

— Хорошая компания собралась! Ну что, как в старые добрые? — подмигнул Резнов, подходя к столику.

— Давай без старого, — кисло ответила Смолина. — Ничего доброго там не было.

— Как знать… — Резнов грузно опустился на стул, жалобно скрипнувший под ним.

— Оценить это мы сможем только по прошествии времени, — добавила Света. — По крайней мере прошлое уже случилось, оно понятное, знакомое. А вот что ждет в будущем — большой вопрос.

— Кому понятное, а кому и нет, — буркнула Анна.

— Дьявол, которого ты знаешь, лучше того, которого ты не знаешь, — подтвердила Света.

— А можно выбирать не между двумя дьяволами? — взмолилась Анна.

— В нашем случае вряд ли, Ань.

Смолина залпом допила кофе и бросила в стакан недокуренную сигарету. Как бы то ни было, она была не одна перед невидимым врагом который — Анна чувствовала это непонятным чутьем, и от этой мысли холодная дрожь пробегала по телу — незримо присутствовал неподалеку и наблюдал за ней.

— Так что? — Резнов покосился на Анну. — Делаем?

Анна вздохнула и положила на стол смятый листок, полученный от Виталика.

— Это то, что я думаю? — уточнил Резнова.

Смолина кивнула.

— Пока все, что у нас есть по этому делу — диск с загадочной игрой, название фирмы-производителя и имя несуществующего директора. Самое странное то, что фирма числится как религиозная организация, но имеет несколько бизнесов.

Резнов надел очки и принялся читать вслух.

— Сеть автозаправок, салоны связи, фотостудия, производство пищевой продукции… — он удивленно поднял брови. — Зачем все это религиозной организации?

— Отмывание денег?

— Вообще больше похоже на братков, — хмыкнул Резнов.

— Думаешь, ноги из девяностых растут? — спросила Анна.

— Да сейчас у всех если ноги в тепле, то они из девяностых, — Резнов принялся читать дальше. — В 1992 году члены организации летали в Заир с гуманитарной миссией. Хм, да они прям святоши!

— Что еще мы можем узнать про них? Может, наведаться к ним в офис?

— И что ты им скажешь? Не вы ли убили маму с маленькой девочкой три года назад?

— Но что-то же мы можем узнать! — настаивала Анна. — Что-то о владельце компании?

Резнов задумчиво вздохнул и обвел взглядом девушек.

— Попробую разузнать, — сказал он и подмигнул Анне: — У нас с ними ноги из одного места растут.

— У ментов?

— К ментам пока лучше не соваться.

— Это почему?

— Дело неспроста на паузе. Так что лучше лишний раз не святится.

Над столиком кафе повисла тишина. Возможно, только сейчас участники встречи поняли, что все серьезнее, чем они думали.

— Диск у тебя с собой? — спросила Света. Анна кивнула. — Покажи Резнову символ.

Смолина совсем забыла о символе на внутреннем обороте страшного диска.

— Что это может быть, как ты думаешь?

— Понятия не имею! Я даже не знаю, что такое это «Kuolenda muailmu».

— Похоже на карельский, — пожала плечами Света.

— И кто знает карельский? — спросил Резнов.

— Карельцы, — вновь пожала плечами Света.

— Я знаю кто.

Анна встала и начала собираться.

— Ань, ты куда? — удивилась Света.

— В музей.

— С возвращением в мир духов, Айно.

Смолина вновь окунулась в запах пыли и старины. Книги и древности обступили ее со всех сторон. Хельви вышла ей навстречу и легко улыбнулась.

— Я рада, что с Леной все в порядке. Мы, хранители, должны заботиться о подрастающем поколении. Наша задача — сохранить то, что было, чтобы пронести это в будущее, туда, где будет.

Хельви внимательно посмотрела на Анну.

— Что ты ищешь здесь, Айно?

— Я ищу ответы.

Хельви неспешно покивала головой.

— Люди испокон веков искали то, что даст ответы на вопросы мироздания. Знания — это сила. И зачастую эта сила заключена в предмете.

Анна подумала, что ее амулет — это Тим. Всегда с ней, и уже не раз спасал жизнь. Но, конечно, этой странной тетке она о розовом зайце со шрамами не расскажет.

Хельви подошла к картине, висящей на стене.

— В традиции каждого народа есть волшебные предметы. В «Калевале» это Сампо — волшебная мельница. На картине ты можешь видеть процесс ее изготовления.

Смолина мельком бросила взгляд на холст — на нем бородатые мужики в лесу разжигали гигантский костер. Ей не хотелось задерживаться в музее надолго, но хранительница не закрывала рта.

— Помните старика Вяйнямёйнена, которому так и не удалось соблазнить красавицу Айно? Вяйнямёйнен похитил Сампо, принадлежащую старухе Лоухи, владычице Похъёлы, и в отместку она наслала болезни на страну Калевалу, похитила Солнце и Луну. Древние не понимали многих вещей, поэтому списывали болезни и солнечные затмения на происки злых духов.

Хельви продолжала, не давая Анне вставить слова:

— Имя Лоухи встречается в старинных заклинаниях. Некоторые считают, что имя Лоухи произошло от «lovi» — щель в земле, где обитает подземный дух. Отсюда название состояния шамана, который в трансе «падает в расщелину» — «lankeaa loveen». Другие говорят, что Лоухи произошла от имени скандинавского божества Локи или его матери Лауфей. Да, если вы не знали — в нашей крови много общего со Скандинавами. Мы все — народы севера.

Хельви остановилась на долю секунды, чтобы набрать воздуха для следующей тирады. Анна поняла, что такого момента может еще долго не представиться, и выпалила:

— Вы можете помочь с переводом фразы?

Хельви замерла с открытым ртом, так и не успев ничего сказать. Она заинтересованно подняла брови и Смолина протянула ей бумажку с текстом.

— «Kuolenda muailmu»… интересное словосочетание, — задумчиво произнесла смотрительница. — «Kuolenda» значит край, предел. «Muailmu» — земля, мир. Похоже, фраза означает «край света».

— Зачем фирме, производящей компьютерные игры, брать такое название, к тому же на карельском?

— Что вы знаете о нашей культуре, Айно? — спросила Хельви.

— Я из Петербурга, — ответила Смолина и тяжело вздохнула — это было похоже на начало новой лекции.

— Вы чужеземка, и вам никогда не понять нас. Названия на родном языке важны тому, кто ценит свои корни. Человек, как дерево — питается через землю. Земля — это наши предки, наша память, наша культура, — в голосе Хельви внезапно зазвучали грустные нотки. — Когда в сорок первом Петрозаводск заняли финны, русских сгоняли в концлагеря. Город переименовали в Яанислинна — Онежская крепость, — Хельви подошла ближе и заглянула Анне в глаза. — Моя мама родилась в концлагере. До сих пор не знаю, как бабушка смогла ее выходить. Еды не было, и иногда приходилось есть мертвых лошадей, трупы которых лежали на улице по две недели.

Хельви внезапно замолчала, словно волна воспоминаний накрыла ее.

— Вы верите в истинное зло, Айно?

— А что, есть те, кто не верит? Вокруг полно злых людей.

— Как насчет другого зла, что идет не от людей?

— А от кого же тогда?

— Как будто есть чистое, выкристаллизованное зло… Оно абстрактно, его нельзя увидеть или потрогать, но его можно ощутить внутри себя, — Хельви положила руку Анне на живот, и Смолина почувствовала дрожь. — Оно вторгается откуда-то извне, а может восстаёт из каких-то наших непознанных глубин… как наркотик, который принимают люди, прежде чем сделать что-то ужасное.

— Все зло от человека, — Анна отстранила руку Хельви. — Нет никакого сверхъестественного духа зла. Есть только человек и его ответственность, его выбор — творить добро или зло. И никак иначе.

Хельви загадочно улыбнулась.

— Вы спрашивали — зачем я здесь? — спросила Анна. — Да, я чужеземка. Но теперь здесь мой дом. Здесь растет мой дочь. И я хочу, чтобы этот город больше не накрывало волной зла.

— Думаешь, тебе это по силам? — склонив голову набок спросила хранительница.

— Если каждый будет думать, что он ничего не может, то в итоге случится так, что никто ничего не сделает, когда наступит решающий момент.

— Ты не понимаешь сути, Айно. Ты лезешь сломя голову в такие глубины, о которых даже не подозреваешь… Не боишься сорвать покровы с того, что не стоит обнажать?

— Если бы это не касалось меня и моей дочери — мне было бы искренне плевать что там под этими покровами. Но сейчас это моё личное дело.

Хельви кивнула.

— Это путь смелости, Айно. Достойный путь. Но опасный, — она легко дотронулась до плеча Смолиной, словно благословляя ее. — Что я еще могу для тебя сделать?

— Вы можете сказать что это за символ? — Анна достала диск и раскрыла его.

— Карельская свастика. Сердце Турсоса.

— Кто это?

Хельви внезапно воздела руки вверх и громко провозгласила:

— Ику-Турсо, ты, сын Старца! Подними главу из моря, подними из волн макушку, Калевы мужей низвергни! Утопи друзей потоков, пусть те злобные герои в глубине валов погибнут! В Похъёлу верни ты Сампо, захватив его с той лодки!

Хельви победно опустила руки, словно только что спела свой лучший хит перед многотысячной толпой фанатов.

— У него много имен, так же много, как и рогов. Вечный Турсо, Турсас, Ику-Турсо. Сын бога-громовержца Укко. В Калевале он описан как «тысячерогий», хотя из-за разниц переводов он может быть и с тысячью щупалец. Он очень силен, способен управлять сразу двумя стихиями — огнём и водой. Карелы верят, что он скрывается в бездне Ладоги, до поры до времени, пока не придет его час. Именно Вечный Турсос нагоняет шторма и топит суд на Ладожском озере, скрывая от путешественников остров мертвых.

— Что еще за остров?

— Остров Маналы на окраине мира в Похьёле. От земли живых её отделяет река мертвых. Погружение в воды реки ведёт к неминуемой гибели.

Хельви многозначительно посмотрел на Анну.

— Древние испытывали экзистенциальный ужас перед непознанным, а что может быть более непознанное, чем океанская глубина? Но если смотреть глубже — это страх перед самим собой.

— Люди боятся сами себя?

— А вы нет? Как существо подводной бездны в легендах Вечный Турсос символизирует глубины нашего подсознания, самого грозного противника, с которым предстоит сразиться человеку — себя непознанного. А вообще структура осьминогоподобного чудовища подобна мирозданию. Все имеет начало от которого ответвляются ростки. Дети от прародителя рода, ветви от дерева, ручьи от истока. Так устроена вселенная, и древние знали это.

— Как это может быть связано с игрой?

— Смысл, который закладывал творец в игру, известен только ему одному. Могу сказать только, что бескрайний океан опасен для путника. Отправившись в плавание на утлом суденышке, он рискует попасть в лапы Вечного Турсоса, который увлечет его в глубины… себя самого.

Хельви смотрела Анне в глаза, и ее зрачки были расширены, словно у наркомана. Смолина решила, что это от недостаточного количества света.

— Символизм образа спрута в мифологии имеет особое значение — спрут выполняет две роли. Первая — создание водоворота как трещины миров, переходного состояния. С помощью водоворота спрут утягивает человека в другой мир.

— Какая вторая функция?

— Охрана сокровищ, которые находятся за водоворотом. Только в сказках там находятся сундуки с золотом. На самом деле искателя ждут сакральные сокровища — тайные знания.

— Какие сокровища могут быть в мире мертвых?

— Мир мертвых тоже понятие образное, Айно. Смерть — это перерождение.

По мнению Смолиной смерть не могла являться ничем иным, кроме как смертью. Концом всего. Но спорить с Хельви было себе дороже — слишком уж длинный язык у смотрительницы.

— Спасибо, Хельви. Мне пора.

Анна убрала диск в сумку. Хельви проводила ее до дверей.

— Помни, Айно: однажды Вечный Турсос придет, чтобы уничтожить твой мир.

И Хельви закрыла дверь, оставив Анну одну во мраке осенней ночи.