Поиск Анны

Руна 8

«Коль рассудок мой потерян,

Так мечом его найду я!

Ну-ка, старый Вяйнямёйнен,

Ты, певец со ртом широким,

Станем меряться мечами

Поглядим, чей меч острее!»

Калевала

2006 год, 10 октября.

Петрозаводск.

В кафе было немноголюдно. Резнов и Смолина снова сели в углу, подальше от людей — последнее время они особенно раздражали Анну. Улыбчивые, красиво одетые, весело о чем-то болтающие, строящие планы на будущие. Они даже не догадывались, что происходит в их городе. И что их ждет.

— Меня хотят лишить родительских прав. Прислали повестку в суд.

Резнов тяжело вздохнул. Смолина безжизненно смотрела в остывающий кофе.

— Я… я никогда не говорила, — с трудом сказала Анна. — Я… я не могу иметь детей. Никто не знает, почему. Просто… не могу.

Было слышно, как шумит дождь за окном, а за соседними столиками переговариваются посетители. Недалеко от Анны и Резнова сидели молодые родители с маленькой дочкой лет пяти. Они ели мороженое деревянными палочками.

— У меня никогда не было нормальной семьи, — призналась Анна. — Я рано ушла из дома. С мужчинами… не складывалось. Я не простая, ты знаешь. Лена — моя единственная надежда. Надежда почувствовать себя матерью. Надежда обрести смысл в этой жизни. Надежда почувствовать что я вообще живу.

— Ань, я… — неловко начал Резнов.

— Не говори ничего, — остановила его Смолина. — Здесь нечего сказать, и ты ничего не можешь сделать. Они заберут у меня Ленку. Я… Если ей будет лучше в другой семье — я приму это. Но я не могу спать спокойно, пока знаю, что на земле существует ублюдок, который руководит сектой убийц детей.

Анна посмотрела Резнову в глаза и тихо сказала.

— Он должен быть уничтожен.

— Ань, я все понимаю… Но что ты от меня хочешь?

— Чтобы ты подключил свои связи.

— Они и так подключены.

— Ты не понял. Нам надо переходить на новый уровень. Предавать все огласке.

— Хочешь как Листин с Лисинцевой кончить?

— По-другому никак! — покачала головой Анна. — Нам не хватает ресурсов. Нужно обыскать остров, и сделать это официально, с камерами. Чтобы все увидели…

— Увидели что? — с нажимом спросил Резнов. — Что увидели, Ань?

— Я не знаю, — потупилась Смолина. — Но я знаю точно: на острове творится что-то, чего быть не должно.

— Мы ходим по кругу, — скривился Резнов. — Опять домыслы, одни домыслы!

— Да какие к черту домыслы! — взорвалась Смолина. — Карелия трупами завалена! Детей сжигают, люди пропадают! У меня дочь на реабилитации со вскрытыми венами! Какие тебе еще нужны доказательства?

С соседнего столика на них испуганно смотрела семейная пара. Девочка застыла, не донеся мороженое до рта, и мама прижала ее к себе. Резнов сидел, словно нахохлившийся голубь.

— Все сказала? — хмуро спросил он и кивнул на ошеломленных посетителей кафе. — Ты погромче ори, они еще послушают.

— Нет, не все! — Смолина ударила кулаком по столу, так, что кофе выплеснулся из стаканчика. — Я могу долго об этом говорить! О том, как мужики не могут защитить женщин и детей! О том, как какой-то безумный старик создал секту в сердце Карелии! О том, как в рабстве держат людей, милиция не делает ровным счетом ни хрена, а журналисты запуганы! Что еще ты хочешь услышать?

— Ты понимаешь, что если мы предадим это огласке — нам конец? Назад пути не будет. Либо мы, либо они.

— А для меня и так нет пути назад. Ровно с того момента, как я нашла в овраге обгоревшую Машеньку Лисинцеву. И я тебе еще кое-что скажу: все эти люди, — она обвела взглядом кафе, — весь город, вся Карелия — у них тоже нет пути назад. Они в огромной опасности, просто не понимают этого. А мы понимаем. И должны донести до всех.

Резнов молча встал, его желваки ходили ходуном. Он молча бросил на стол несколько купюр и вышел на улицу.

Анна какое-то время тупо смотрела на эти деньги, рассыпавшиеся по столу, а затем встала и вышла за Резновым.

Он стоял около двери и нервно курил.

— Ты идиот? — она выхватила сигарету из его рта. — Хочешь прямо здесь умереть?

Резнов покраснел от злости. Он открыл рот, чтобы ответить, но молча закрыл его. Анна грустно смотрела на него.

— Резнов, какого черта?

— Все мы смертны. Скажи мне, Смолина, — медленно сказал он. — На хрена так жить?

— Ты мне еще нужен.

— А когда ты найдешь убийцу — все? — усмехнулся поисковик. — На свалку Резнова?

— Не говори глупостей!

— А куда еще? Не в ЗАГС же, — Резнов проницательно на нее посмотрел, и Анна почему-то смутилась под его взглядом.

— Давай к делу, — негромко попросила она.

— Как скажешь, ты же у нас капитан! — усмехнулся Резнов. Он какое-то время смотрел на нее. — Поехали.

Резнов быстро направился к Ленд Крузеру.

— Куда? — Смолина не успевала за ним.

— Куда, куда… — проворчал Резнов. — Предавать дело огласке.

Ленд Крузер ехал по проспекту Ленина. Огромные колеса, созданные месить грязь в непролазных лесах, сейчас вращались медленно, словно пытаясь остановить своего хозяина, уберечь от совершения страшной ошибки. Резнов хмуро смотрел на дорогу.

— Я думала, ты правда меня в ЗАГС сейчас повезешь, — пошутила Смолина, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.

— Смотри, может и повезу, — серьезно ответил Резнов.

— Смотри аккуратнее, а то вдруг соглашусь.

Повисла неловкая пауза.

— Так куда мы едем? — неуверенно нарушила паузу Анна. — К одному из твоих контактов?

Резнов кивнул.

— Ломов Артур Эдуардович, депутат партии карелов. Я еще помню его как Артур Лом. В свое время он научил меня одной простой, но важной вещи: думай не о том, что спросили, а о том зачем спросили. В политике без этого никак. Как и в братве.

— Он поможет?

— Ты хотела предать дело огласке? Вот и предадим.

— Резнов… А он надежный?

— Понимаю, о чем ты думаешь, Смолина. Менты продажны, дело тормозят, Светорожденный баллотировался в мэры… Люди вообще суки, не люди — крысы. Но Артурик не такой. Мы с ним огонь и воду прошли. У братков все по-другому, понимаешь? Кодекс чести, братство.

— Он уже давно не браток, — заметила Анна.

— Он ярый христианин, Смолина, и ни за что не влезет во всю эту мракобесную грязь. Я в нем уверен не меньше, чем в себе.

— Значит, пора нанести удар?

— Вопрос только в том — куда? Чтобы бить врага, нужно сначала его узнать!

— Я его знаю, — зло сказала Смолина. Резнов хмыкнул:

— А еще кто-то сказал, что прежде чем узнать врага, надо узнать себя.

— Здесь у нас проблемы…

Резнов спокойно держал руль, глядя на дорогу и неспешно вел машину. Глядя на его сильные руки, слушая уверенный голос старого поисковика, Анна успокаивалась.

— Резнов, почему у тебя нет семьи? — вдруг спросила она.

— Не сложилось, — тот пожал плечами.

— Ты бы был хорошим отцом. Я уверена.

— Да? — удивился Резнов. Потом помолчал и добавил: — Спасибо.

— Нет, — Анна покачала головой, потом потянулась к нему и поцеловала в щетинистую щеку. — Тебе спасибо.

В кабинете пахло Советским Союзом. Анна помнила это запах с детства. Тогда он был повсюду — в общежитии института, в котором она училась; на работе у мамы; в парикмахерских и магазинах. Это был запах старых деревянных шифоньеров, четко прописанных правил и иерархической служебной лестницы. Сейчас он остался только в домах творчества, старых кинотеатрах, да в кабинетах чиновников.

За массивным столом сидел крупный лысеющий человек с круглым лицом и внимательными маленькими глазами. Над его головой на вошедших с портрета смотрел Ленин. Лик вождя революции очень странно сочетался с висящим рядом крестом, словно Ильич находился в раздумье — а не отринуть ли идеи коммунизма и не принять ли веру в Христа?

На большом дубовом столе стояла золоченая клетка с пестрым попугаем, который внимательно уставился на вошедших.

— Проваливай отсюда! — прокричала птица.

— Че-то не ласковый у тебя тут прием, Артур Эдуардович! — заметил Резнов.

— Когда ты ко мне на прием записался, я сначала не поверил, — проворчал Ломов.

— И тебе не хворать.

Резнов и Ломов какое-то время хмуро смотрели друг на друга, словно это была борьба взглядов. Потом вдруг уголок губы Ломова пополз вверх и они оба рассмеялись. Депутат вылез из-за стола и обнял Резнова.

— Вот так, девушка, — смеясь, сказал Ломов. — Раньше в армрестлинг выясняли, кто сильнее, а сейчас статус не позволяет — остается только битва взглядов!

Смолина улыбнулась в ответ.

— А ты еще неплох, Эдуардыч, — похлопал его по спине Резнов. — Взглядом стены не прожигаешь?

— Стены казенные! — шутливо погрозил ему пальцем Ломов.

— Птица тоже казенная? Ты бы ее воспитал, что ли!

— Не обращай внимания, — махнул рукой депутат и многозначительно поднял глаза к потолку: — Подарок оттуда. Пришлось оставить! Повторяет как заведенный то, что часто слышит.

— Проваливай отсюда! — подтвердил попугай и зашагал по клетке.

— Понятно, как ты общаешься с избирателями! — усмехнулся Резнов.

— Да ты бы видел этих избирателей! — недовольно пробурчал Ломов. — Ладно, забудь. Познакомь с дамой!

— Анна, — Смолина протянула руку, и Ломов с обворожительной улыбкой пожал ее. — Спасибо, что приняли, Артур Эдуардович.

— Ну, свои люди, как не принять! — Ломов уселся в кресло и указал им на удобные стулья. — Резнов, не обессудь, время — деньги. С чем пришел?

Резнов посмотрел на Анну и кивнул ей.

— Артур Эдуардович, — начала Смолина. — У нас есть все основания полагать, что в Карелии и, в частности, в Петрозаводске орудует секта, промышляющая убийствами и похищением людей.

В кабинете повисла тишина, улыбка слетела с лица Ломова.

— Кто?

— Светорожденный.

— Боже, да у него же обычная религиозная организация! — удивился Артур Эдуардович.

— А где проходит эта тонкая грань между религиозной организацией и кровавой сектой? — уточнила Анна.

— Ни разу не видел у обычных религиозных организаций вертолет в частном пользовании, — саркастически заметил Резнов.

— Какой еще вертолет? — не понял Ломов.

— Пассажирский Ми-8. На частном острове.

Депутат забарабанил пальцами по столу.

— Вы хоть понимаете, кого пытаетесь обвинить? — нахмурился Ломов. — Это известный религиозный деятель, занимающийся благотворительностью!

— И не только ей, — парировала Анна. — У нас есть доказательства, что фирма, принадлежащая Светорожденному, выпустила игру смерти. Слышали же?

— Слышал. Только при чем тут…

— Моя приемная дочь пыталась покончить жизнь самоубийством после этой игры.

— Артур, на его организацию зарегистрировано несколько бизнесов, — вступил Резнов. — Они же некоммерческая организация!

— Тебе ли не знать, как у нас все делается! — пробурчал Ломов. Он вылез из кресла, достал из шкафа бутылку дорого коньяка, плеснул в рюмку и залпом выпил. Ломов обвел взглядом пришедших: — То, что вы тут говорите, это очень небезопасные слова.

— Что есть, то есть, — вздохнул Резнов.

— У него во владении есть остров. В запретной зоне, где запрещено движение судов.

— Это основания для обвинений в убийствах? Анна, вы даже не представляете, против кого вы прете!

— Артур, дело серьезное, — сказал Резнов. — Выслушай ее.

Ломов устало махнул рукой и бухнулся в кресло.

— Три года назад убили целую семью, тела сожгли и выбросили в лес, — начала Анна. — Одна из жертв — известный журналист. Еще двое числятся пропавшими без вести. Одежду одного из них мы нашли в Обители Рассвета — деревне сектантов. Еще один бывший участник секты потерял все, и теперь даже боится выйти из дома. Он даст показания, если необходимо. Игра, которую выпустила секта, уже привела к нескольким детским смертям. Есть основания полагать, что на острове посреди Ладоги они держат рабов.

Ломов молча смотрел на Смолину и моргал, словно его оглушили молотом.

— Это немыслимо! — наконец проговорил он, вытирая пот со лба. — Вы уверены в том, что говорите?

Резнов взглянул на Анну, и та кивнула. Ломов судорожно принялся перебирать бумажки на столе, схватил трубку телефона, но тут же положил обратно. Он глубоко вздохнул, пытаясь прийти в себя.

— Я инициирую проверку этой организации, и если выявится хоть одно нарушение… — он покраснел от натуги. — Если хоть что-то из ваших слов подтвердиться — им конец. У меня есть все необходимые рычаги. Мы сотрем их в порошок.

Резнов победно посмотрел на Анну.

— Мы можем чем-то помочь? — спросила Смолина.

— Вы уже помогли, — Ломов встал и пожал им руки. — С вами свяжутся, покажете все доказательства, какие у вас есть. И потом просто наблюдайте. Процесс будет громким.

Резнов и Анна встали.

— Только Резнов! — насупил брови Ломов. — Без самоуправства! А то я тебя знаю. Анна, вас это тоже касается. Теперь этим делом займутся мои люди.

— А что делать нам? — спросила Анна.

— Ждать.

Лето выдалось горячим, и к концу августа жара ни в какую не желала спадать. Иссохшая земля просила дождя, так надоевшего Анне той страшной осенью. Но дождя не было. Как не было никаких изменений по делу Светорожденного. Были все основания полагать, что дело вновь заморозили. Но и деятельность сектантов замерла — Смолина не знала, причастен ли к этому Ломов, но больше Светорожденного по ТВ не показывали. Впрочем, ей сейчас было не до него.

Казалось, мир отпустил боль, и вместе с ним отпустила и Анна. Что-то произошло в её организме после того дня, когда они с Резновым вышли от Ломова. Тогда, стоя под дождём, они переглянулись и рассмеялись с облегчением. Губы сами потянулись друг навстречу другу. Анна вспомнила о том, что в этом мире есть что-то ещё, кроме горячих рук Резнова только глубокой ночью в его постели.

Сейчас, почти год спустя, она лежала на кушетке в окружении медсестер и верной Светы.

— Анька, тужься! — Света сжимала её вспотевшую ладонь. — Ты сильная! Ты сможешь!

Смолина была сильной. Боль была сильной тоже. Анна крепче сжала ладонь Светы.

— Выходит ребеночек! — послышался радостный голос медсестры.

— Анька, молодец! — воскликнула Света.

Смолина попробовала улыбнуться через завесу боли, но получилось не очень. Зато через минуту мучений в руках у медсестры уже был живой комочек, завернутый в полотенце.

— Боже, какой он милый! — прослезилась Света.

— Это она, — поправила медсестра.

— Дайте ее мне, — слабым голосом попросила Анна.

Медсестра аккуратно передала сверток Свете, и та, не переставая умиленно улыбаться, протянула его Смолиной.

— Почему она не плачет? — словно сквозь сон спросила Анна. — Разве дети не должны плакать?

— Она свое уже отплакала, — улыбаясь произнесла Света.

Анна аккуратно взяла сверток в руки, и почувствовала под руками полиэтилен. На пальцах осталась кровь. Она с удивлением увидела, что ребенок завернут не в полотенце, а в полиэтилен. Анна с ужасом развернула его. Внутри была мертвая Машенька Лисинцева.

Смолина проснулась от резкого крика.

— Эй, спокойно, это был просто сон, — услышала она голос Резнова и почувствовала, как он трясет ее за плечо.

Анна в ужасе огляделась. Она сидела на пассажирском сиденье Ленд Крузера. Машина стояла на обочине, дождь лупил по стеклам.

— Какого черта… — она обхватила голову руками. — Где я?

— Мы около твоего дома. Тебя сморило в машине, после того как мы вышли от Ломова, — пояснил встревоженный Резнов. — Я решил тебя не будить.

— Дерьмо… долго я спала?

— Минут тридцать стоим. Ты перенервничала, это бывает. Теперь отдохнешь, Ань. Теперь они пусть нервничают.

— Да, конечно… — устало сказала Смолина. Перед глазами все еще стоял сверток с Машенькой. Она взглянула на свои руки — они тряслись, но крови на них не было.

— Тебя проводить?

Анна посмотрела на Резнова. Настоящий мужчина. Мог бы быть заботливым отцом.

— Дойду сама, не маленькая.

Она распахнула дверь и вышла под никогда не кончающийся дождь. Серое небо нависло над ней. Анна обернулась к Резнову.

— Чертова осень. Когда она уже закончится.

Она захлопнула дверь и вошла в подъезд.

Еще поднимаясь по лестнице Анна почувствовала сильный запах ладана.