Поиск Анны

Руна 9

«Вот на третьи сутки Хийси

Вдруг хватает топорище,

Лезвие хватает Лемпо,

Топорищу придал силы,

И топор к скале стремится;

Лезвие несётся к камню;

Отскочил топор от камня,

Лезвие вонзилось в тело,

Мужу бедному в колено,

В палец на ноге у Вяйнё;

Лемпо режет старцу тело,

Жилы Хийси разрывает,

Кровь, тут хлынула потоком,

Потекла со всею силой.»

Калевала

2006 год, 11 октября.

Петрозаводск.

Резнов настоял, чтобы она оставила пистолет у себя.

— Только храни его там, где никто не найдет, — подмигнул он.

Анна не особо противилась. Каждый угол теперь грозил опасностью. Она поймала себя на том, что постоянно принюхивается, где бы ни оказалась, с ужасом ожидая вновь почувствовать знакомый ненавистный запах. Кто-то невидимый всегда был рядом. Она чувствовала его взгляд, кожей ощущала его присутствие.

Время шло, но ничего не менялось. На все вопросы Смолиной Резнов лишь разводил руками и говорил, что нужно ждать. Казалось, мир застыл. Последние дни даже нескончаемый дождь и холодный ветер прекратились. Город замер в ожидании.

— Внутри урагана всегда спокойно, Смолина, — говорил Резнов. — Ты его не замечаешь, но он есть. И воронка сужается, чтобы рано или поздно стиснуть тебя в смертельных объятиях.

Лена тоже была без изменений. Анна сбилась с ног, ища лучших докторов, но все лишь разводили руками. Кома она и есть кома — говорили они. Либо выйдет из нее сама, либо…

Суд по делу о лишении родительских прав был назначен на двадцатое октября. Анна взглянула на настенный календарь — эта дата уже была обведена. О ней говорилось в игре смерти. Что случиться в этот день? Одно Смолиной было ясно: ее жизнь в этот день закончится. Но это было уже не важно. Важно было спасти Лену.

Иногда звонила Хельви и спрашивала, как дела у Лены, но Анна лишь тяжело вздыхала в трубку.

— Айно, помните про лабиринт?

— Хельви, мне сейчас не до легенд!

— Это не легенда, — назидательно сказала хранительница музея. — Это древний ритуал.

— Я не интересуюсь обрядами и не верю в предсказания.

— Это и не обязательно. Есть вещи, которые работают независимо от нашей веры. Лена в мире духов, за гранью миров. Вернуть оттуда ты ее не сможешь…

— Нахрена вы мне позвонили? Чтобы сыпануть соли на рану?

— …но есть тот, кто сможет.

Анна сильнее сжала трубку.

— Кто?

— Чем ты готова пожертвовать ради своей дочери?

— Всем миром.

— Аккуратнее с такими словами, Айно! Духи возьмут жертву.

— Какие еще к черту духи? — разозлилась Смолина. — У меня дочь в коме! Хватит нести этот бред!

— Ты хочешь ей помочь? Я знаю, кто может вернуть Лену. Приходи вечером в музей.

Небольшая девичья грудь девочки едва заметна двигалась. Глаза по-прежнему были закрыты, и Лена была похожа на спящую принцессу из сказки. Вот только где тот принц, что ее разбудит?

— Она где-то там, за гранью этой реальности, — тихо произнесла Анна. — Что ее там держит?

Света нежно сжала ладонь Смолиной.

— Никто не знает что там, Ань.

— Я смотрю на нее, и понимаю, что ничего не могу сделать. Это невыносимо…

— Это реальность, которую нужно принять, — сказал Света. — Принятие сейчас твой самый верный друг.

— Свет, а если это я виновата? — Анна посмотрела на психолога.

— Ты о чем вообще, подруга?

— Ну если это все из-за меня? Я влезла в дело с этой сектой, забросила Ленку…

— Даже не смей так думать! Это не твоя вина!

— А диск? Это же я принесла его в дом! А откуда взялась летучая мышь на стене ванной? А ритуал пхоа, о котором Ленка говорила в бреду? Ты понимаешь, что я заварила эту кашу?

— Ань, не бери на себя ответственность за все, что происходит вокруг! Не вывезешь.

— Может, и не вывезу. Но я это заварила, мне и расхлебывать, — твердо сказала Анна и встала. — Посидишь с ней?

— А ты куда? — спохватилась Света.

— Если не работают обычные методы, нужно попробовать необычные.

— Из куколки вылупляется бабочка. Знаешь ее циклы жизни? Сначала яйцо, затем гусеница, потом куколка….

— Хельви, я знаю! — нетерпеливо оборвала хранительницу Анна.

— Тогда ты знаешь и про имаго? — подняла брови Хельви.

— Что за имаго?

— Так называется взрослая стадия бабочки, — довольно продолжила хранительница. — Переход от одной стадии к другой называется метаморфоз. Трансформация. Жаль только, что срок жизни имаго всего пара недель.

— К чему эта биология?

— Лена хрупка, словно бабочка. Она порхает вокруг пламени, не боясь обжечься, потому что не знает, что огонь может спалить ее дотла. И сейчас бабочка залетела не туда, где ей стоит быть.

Хельви прошлась вдоль стены и подвела Анну к фотографии на стене.

— Это Воттоваара — гора духов. Место силы Карелии. Не всякий способен попасть туда. Но если уж духи пустят — они могут помочь.

По мнению Смолиной, Хельви была еще той сказочницей. Духи, обряды, легенды… Но сейчас, когда Анна перепробовала все доступные методы, она понимала: нужно делать хоть что-то. Иначе она просто сойдет с ума.

— Тебе нужен Лембо, — сверкнула глазами Хельви. — Так зовут шамана, который сможет провести тебя на Воттоваару, в царство духов.

Смолина не верила в духов. Но что-то в глазах хранительницы музея заставило ее содрогнуться. Как будто вновь приоткрылась дверь в прошлое, из которого пахнуло ледяным ветром и запахом дождя с прелыми листьями.

Хельви внимательно наблюдала за ней.

— Прохождение метаморфозы — это маленькая смерть.

Анна подумала что смерть — есть смерть, и все. Ничего больше. Конец жизни, тьма, могильные черви.

— Помни, Айно: центр лабиринта — это смерть. Смерть — это переход.

Когда Смолина добралась до дома, была уже глубокая ночь.

Аня открыла дверь, и лес исчез. Вместо этого она увидела перед собой знакомый кухонный стол, шкафчики на стенке и желтые шторы.

— Что будем делать?

В дверях стоял отец. Он явно только что пришел с работы — даже не успел снять плащ и положить портфель, который сжимал в руке. Шторы на окнах окрашивали кухню в желтый цвет, играющий на осколках разбитой тарелки с выгравированной надписью «рубль восемнадцать копеек». Отец оторвал взгляд от осколков и посмотрел на Аню. Девочка внутренне сжалась.

— Мама расстроится, когда узнает, — спокойно сказал отец. Он скинул плащ, положил портфель на стул и встал над осколками.

— Незачем расстраивать маму, как считаешь? — подмигнул он Ане. — Мы же ей не расскажем, правда?

Аня быстро кивнула. Ей до сих пор не верилось, что отец не накричал на нее из-за любимой тарелки. Каким-то чудом ураган миновал.

— Давай-ка ты соберешь осколки в мусорное ведро, а я его вынесу, — улыбнулся он.

Аня быстро смела осколки веником, и высыпала в мусорку. Через полминуты хлопнула входная дверь, и отец вернулся с пустым ведром.

— Ну что, мы молодцы! — бодро похвалил он самого себя. Аня улыбнулась. Отец прошел в комнату и сел на диван. — Иди сюда. Поговорим.

Аня робко подошла ближе и встала напротив. Отец посмотрел на нее.

— Почему ты не хочешь общаться со мной?

Аня почувствовала, что ей стыдно и страшно одновременно. Комнату заливал желтоватый свет из-за дурацких желтых штор, и все выглядело каким-то нереальным. Аня опустила глаза.

— Я… мне…

— Почему ты не смотришь мне в глаза, Анна? — строго спросил отец. — Подойди ближе.

Аня послушно сделала шаг и оказалась прямо перед ним. Отец пальцем приподнял ее подбородок.

— Я уделяю тебе слишком мало времени?

Аня кивнула. К горлу подступил ком. Он спросил это! Она так давно ждала, что он будет уделять ей внимание! Наконец-то! Аня смотрела в пол и молчала — боялась что заплачет от радости, если проронит хоть слово.

— Хорошо, — кивнул отец. — Я буду уделять тебе больше внимания.

Аня подняла на него глаза. Неужели? Отец будет любить ее больше, чем мать?

— Закрой дверь, — ласково, но твердо сказал он. — Нам никто не должен помешать.

— Ты уверена, что хочешь ехать одна? — Света заботливо смотрела на Анну.

— Я уверена что вообще не хочу туда ехать, Свет, — вздохнула Смолина, захлопывая багажник и усаживаясь за руль верного Пинина.

— Может хотя бы Витальку возьмешь с собой? — Света поиграла бровями. — Тем более ты ему явно не безразлична.

— И что мне с ним там делать? Он собственной тени пугается! Да и это было условие — приехать одной.

— Резнов не одобрит, — покачал головой Света.

— Поэтому мы ему не скажем, да? — Анна подняла брови. Света вздохнула.

— Я тебя прошу: будь осторожна!

— У меня есть, чем защитить себя, — Анна кивнула на бардачок, в котором лежал пистолет Резнова. С заднего сиденья послышалось недовольное кудахтанье.

— А это зачем? — Света удивленно заглянула в салон. Там стояла небольшая клетка с живой курицей. Птица непонимающе смотрела на Свету.

— Это еще одно условие.

— Ох, Анька, не нравится мне все это! — тревожно сказала Света.

— Да мне вообще все это дело не нравится, Свет! — нетерпеливо сказала Смолина. — Что теперь — лечь и умереть? Мне нужно хоть что-то делать, понимаешь? Иначе я сойду с ума.

Света вздохнула и обняла ее через окно.

— Лети, Мотылек! Только обязательно возвращайся

Деревня Гимолы, затерянная среди карельских болот, выглядела так, что Анна невольно подумала, будто попала в прошлый век. Разбитая дорога. Покосившиеся дырявые сараи. Железнодорожное полотно, уходящее в никуда. Впрочем, за последнее время Анна уже насмотрелась на подобные полупокинутые деревни. Выгодно отличалась от них только «Обитель Рассвета».

— Жируют на чужой крови, ублюдки, — сквозь зубы процедила Смолина, заворачивая в Гимолы.

Она остановила Пинин возле древнего запорожца зеленого цвета. Капот, находящийся у этой машины сзади, был открыт, в моторе копался помятый старичок в кепке набекрень. Он неотрывно следил взглядом за Анной с тех пор, как Пинин вынырнул из-за поворота. Смолина подумала, что так всегда бывает в глухих деревнях — стоит появиться кому-то новому на пустых улицах, как он тут же приковывает все внимание немногочисленных местных.

Старик с любопытством смотрел на Анну из-под густых бровей. Смолина поздоровалась.

— Вы знаете человека по-имени Лембо?

Старик подозрительно смотрел на Смолину.

— Ну! — кивнул старик.

— Как мне его найти?

— Не надо тебе его искать, — покачал головой старик.

— Это почему?

— Не любит Лембо пришлых.

— И все же?

Старик хитро прищурил глаза.

— На бутылку дашь?

Смолина усмехнулась. Значит дело не в том, что там любит или не любит Лембо, а в бутылке. Удивительная жидкость, открывающая дороги в глубины самопознания — воистину шаманское зелье!

Анна достала из кошелька несколько бумажек.

— Добро! — кивнул старик. — Как из деревни выйдешь, так дорога одна будет, никуда не вертай, — он взглянул на Пинина. — Дорогу залило, но ты может и пройдешь. Но коли застрянешь — пиши пропало! Места тут гиблые, ни людей, ни зверей, ни птиц, ни даже муравейников.

Анна кивнула. За свою жизнь она из каких только мест не выбиралась с верным Пинином.

— Камень черный увидишь, на нем надпись — Воттоваара. Путь от него прямо в гору идет, а тебе левее, по тропе еле заметной. Там найдешь ты своего Лембо.

Сказав это старик вновь уткнулся в мотор запорожца. Анна поблагодарила и уже садилась в машину, когда старик окликнул ее вновь.

— Только все же не надо его искать, Лембо-то.

— Почему?

Старик замялся.

— Места тут гиблые…

— А человек тут при чем?

Старик торопливо оглянулся, а затем и сказал вполголоса:

— Лембо на карельском значит «леший».

Когда Анна доехала до черного камня с указателем на Воттоваару, Пинин был в грязи по самую крышу. Вокруг простирались мхи да болота, дорогу подтапливало, и иногда машина по самые двери проваливалась в ямы, заполненные черной жижей. Из темной воды болот торчали раздетые стволы елей без единой ветви. Покосившийся знак ограничения скорости с цифрой сорок выглядел не более чем насмешкой — даже на своем внедорожнике Смолина не рискнула бы набрать такую скорость. Один раз Пинин пересек шаткий мост из бревен.

Дальше было не проехать. Едва заметная тропа петляла среди деревьев и пятен болот. Смолина вышла из машины с живой курицей подмышкой. Как в тот раз, три года назад, ей предстояло одной войти в лес по едва заметной тропе. Анна поежилась. Куда приведет ее эта дорога?

Смолина замерла, прежде чем шагнуть в лес. В тот раз этот шаг изменил ее жизнь до неузнаваемости. А что было бы, если бы она тогда послушала Свету? Если бы не она нашла Машеньку? Уменьшилось бы зло в этом мире? Нет. Просто ей, Анне, было бы чуть спокойнее, пока у других матерей убивают детей. Но если бы она сейчас вновь оказалась на той тропе, сделала бы она этот шаг?

Сейчас ей нужно было пройти по тропе не для того, чтобы спасти незнакомую ей молодую мать с годовалым ребенком. На том конце тропы ее ждала Лена. Анна не видела ее, но чувствовала, что дочь рядом.

Смолиной было не привыкать ходить по лесам, даже таким заболоченным. И все же у нее ушло не меньше часа пока она добралась до избушки.

Анна совсем иначе представляла себе жилище шамана-отшельника. Наверное, сказались детские книжки, в которых шаманы, словно индейцы, жили в каких-то вигвамах из веток и шкур животных. Сейчас же перед Смолиной стояла добротная избушка, правда, изрядно поросшая мхом.

Покатая крыша, застеленная дерном, одним концом уходила в землю. Над крыльцом был большой навес, под которым чего только не валялось — прохудившиеся ведра, полусгнившие тряпки, котлы, лопаты, разобранный советский велосипед «Аист». Сбоку приютилась большая поленница с нарубленными чурками.

Анна трижды постучала в дубовую дверь, но ответа не последовало. Возможно, хозяин избушки ушел в лес за… зачем? Смолина не знала, что шаманы делают в лесу. Наверное, собирают какие-то травы и корешки для обрядов, а может охотятся. Или приносят жертвы мрачным северным богам?

Анна испытывала некий трепет перед этой дверью. Хотя она не верила в шаманов, духов и загробный мир, и все же что-то заставляло ее кожу покрываться мурашками. Да и что она делала здесь, если не верила?

Лена. Все это ради нее. Если для того, чтобы ее спасти, нужно поверить в духов — она готова. Пойти в царство мертвых, убить дракона, совершить обряд. Все что угодно, лишь бы Лена пришла в себя.

С этой мыслью Анна толкнула дверь, оказавшуюся очень тяжелой, словно была сделана из цельных бревен, и окунулась в царство неведомых запахов.

Чем здесь только не пахло — травами, старым бельем, дымом от костра, который неспешно тлел в каменном очаге. Его свет был единственным, что освещало внутренности приземистой избушки, не считая узкого окошка, мутное стекло которого затянуло сетью паутин. А еще… внутренности. Анна поняла, что это слово не зря пришло ей на ум. Во-первых, она ощущала себя словно мореплаватель, угодивший в пасть невиданного морского чудища и оказавшийся в его брюхе. Вроде именно так пересекал океан герой древних мифов. А во-вторых — на столе посреди комнаты в колышущейся полутьме Смолина разглядела эмалированный таз с кишками. И только после этого она почувствовала, как на нее кто-то смотрит из мрака.

— Подаяние для Хийси, — послышалось негромкое из тьмы. Затем мрак зашевелился, и Анна увидел силуэт шамана.

— Кто такой Хийси? — брякнула Анна. Надо было поздороваться или извиниться за вторжение или что-то еще, но голова Смолиной вдруг стала пустой при виде содержимого таза.

— Дух леса, — сказал шаман. Голос его был низким и хриплым, словно он выкуривал в день по пачке сигарет без фильтра. — Есть еще Тапио. Его тоже не стоит обделять подаянием. Но он живет в Тапиоле, светлом лесу. Здесь только Хийси.

Шаман говорил негромко, но Анна хорошо его слышала. Спокойная неторопливая речь — да и куда ему тут торопиться, среди лесов, болот и вечных богов?

— С тех пор, как пришли христиане, жертвенники заброшены. Кто-то из стариков если и носит, так еду, пиво, одежду. Хийси не доволен. Злится. Потому я ношу ему кровь.

— Чью кровь?

Шаман вышел из тени и, не глядя на Анну, подошел к столу. Он запустил руки в таз, помешал его содержимое с чавкающим звуком, и показал Смолиной руки — они были покрыты красным.

— Оленя, если удается добыть, — пояснил шаман. — Если нет — зайца, белки. На худой конец сойдет гадюка.

— Без крови никак? — спросила Анна, чувствуя, как ей плохеет

— Metsä по-карельски значит лес. В лесу у каждого из духов свои заботы: кто-то следит за порядком на болоте, кто-то пасет лесные стада. Нельзя только брать у леса. С теми, кто соблюдает баланс, Хийси щедро делится лесными богатствами. Те же, кто только берет, остаются в этих лесах навсегда, став его частью — мхом, кормом для зверей.

— А может человек остаться в… — Анна замешкалась, подбирая слова.

— Во тьме? — шаман взглянул на нее. Смолина кивнула. — Надо понять, зачем он туда пошел.

— Хийси поможет?

Шаман покачал головой. Он неспешно подошел к Анне почти вплотную и посмотрел на курицу, зажатую у Смолиной подмышкой.

— Что ты готова сделать ради той, что во тьме?

— Все.

Шаман кивнул и взял у нее из рук курицу. Лембо привязал ее за ногу к ножке стола, а затем исчез во тьме избушки. Когда появился в его руке блеснул нож, в другой виднелся кусок старой коровьей кожи. Анна поняла, что со страхом ждет развязки, но против ожидания шаман даже не обратил внимания на курицу. Смолина с тревогой наблюдала за его действиями. Шаман зачерпнул деревянным ковшом крови из таза и сел перед очагом.

— Принеси дров. Костер должен гореть, — сказал Лембо, глядя в огонь. — Пусть духи видят.

Анна повиновалась — она чувствовала, что сейчас не время задавать вопросы. Через минуту костер разгорелся. Шаман сидел на коленях перед огнем и точил нож о толстую коровью кожу. Костер высвечивал его острые скулы и внутреннее убранство избы. В углу стояла жесткая лавка, на которую были наброшены шкуры — видимо, спальное место Лембо. С потолка на нитках свисали травы и тканевые куколки-куватки, высушенные корешки, амулеты. Полки на стене были забиты всевозможной утварью от чугунных кастрюль и сковородок до бубнов и потрепанных книг.

Шаман похлопал по месту рядом с собой, и Анна послушно опустилась на колени перед огнем. Лембо какое-то время сидел с закрытыми глазами, слегка покачиваясь и что-то бубнил себе под нос. Потом внезапно открыл глаза и взглянул на Смолину.

— Твоя дочь заблудилась в лабиринте. Как и ты сама. Если хочешь спасти ее — придется идти за ней самой.

Анна кивнула.

— Ритуал на крови требует жертвы. Будут последствия. Ты готова?

— Что будет?

— Знают только духи. Они возьмут плату.

Он зачерпнул в ладонь кровь из ковша и плеснул в очаг. Огонь хищно зашипел, поглощая дар.

— Она не твоей крови, — молвил шаман.

Анна кивнула. В горле стоял ком.

Лембо взял ее руку и сдвинул рукав, обнажив белые шрамы.

— Ритуал крови?

— Ошибка детства.

Лембо покачал головой.

— Ошибки не случайны и несут гораздо больше, чем ты думаешь.

Он достал сбоку от себя какие-то тряпки и передал их Анне.

— Плети.

— Что? — не поняла Анна.

— Куватку, — мерно пояснил шаман и кивнул за плечо, туда, где с потолка свисали несколько тканевых куколок. Такие же, какие висели в доме бабушки Виены.

Руки сами плели куклу, словно Смолина делала это всегда. Иногда она украдкой бросала взгляд на Лембо, на лице которого плясали отблески багряного пламени.

Когда куколка была готова, Лембо проверил заточку ножа, чиркнув им по ткани, которая с легкостью разошлась. Он мертвенным взглядом посмотрел на Анну.

— Хийси не поможет, потому что он дух леса. Но есть те, кто стоят на границе жизни и смерти. Мы обратимся к ним.