Поиск Анны

Руна 2

«О ты, мудрый Вяйнямёйнен!

Вековечный прорицатель!

Вороти назад заклятье,

Жизнь оставь мне дорогую,

Отпусти меня отсюда!

Затянула топь мне ноги,

От песку глазам уж больно!

Если ты возьмешь заклятье,

Злой свой заговор воротишь,

Дам сестру тебе я Айно,

Дочку матери любимой.»

Калевала

Нож мягко вошел в тело. Человеческая плоть податлива — Аня знала это по экспериментам с собственным телом. Сейчас же лезвие кухонного ножа, вырванное девочкой из окровавленных рук отца, пронзило его тело.

— Что ты наделала? — прохрипел отец. Растерзанный Тим вывалился из его рук и упал на пол. Аня в ужасе схватила плюшевого зайца и кинулась к двери. Уже взявшись за ручку она услышала сзади тихий, пробирающий до дрожи смех.

— Ты правда думаешь, что сможешь сбежать?

Она обернулась. Отец все также сидел на диване, но крови на нем не было. Он улыбнулся.

— От кого ты бежишь, Анна?

Аня с ужасом крутанула ручку и дернула дверь на себя — но та не поддалась. Она дергала ручку раз за разом, била дверь ногами, но без толку. Сзади послышались шаги.

— Ты не сможешь уйти, — проникновенно прошептал отец. — Потому что ты бежишь от самой себя.

Он протянул руку к девочке, и Аня закричала. Она ударила в дверное стекло кулаком. Стекло разлетелось фарфоровыми осколками с синей каймой и выгравированной на них ценой — «рубль восемнадцать копеек». Но за разбитым стеклом оказалась кирпичная стена.

Аня развернулась, прижавшись спиной к двери, обняв разодранного Тима. Кровь текла из разбитой руки. Отец приближался.

— Зачем ты так поступаешь со мной? — спросил отец. — Я же люблю тебя!

— Большинство людей спят. Вспомните свою жизнь и оглянитесь вокруг. Кого вы видите?

Анна дернулась и открыла глаза — она опять уснула посреди лекции! В надежде, что никто этого не заметил в полутьме зала, Смолина завертела головой. Впрочем, не нужно было оглядываться, она и так отлично знала, что увидит — слева от нее сидел Арсен, справа — Нина, дальше еще десятки таких же, как они заблудших душ.

— В своей обычной жизни я вижу то, что тебе и не снилось, дядя, — недовольно буркнула Нина. Анна отметила, что девушка была явно из богатой семьи, избалованная жизнью и наверняка никогда не работавшая. Что она ищет здесь? Потеряла смысл в бесконечных хождениях по тусовкам среди золотой молодежи?

Сиджа поднял одну из женщин.

— Кто ты, сестра? С каким вопросом ты пришла к Детям Рассвета?

— Меня зовут Ирина…

— Ирина — это имя, — оборвал ее Сиджа. — Кто ты?

— Я — мать…

— Ты мать? — вновь перебил ее Сиджа. — И все? Ты идентифицируешь себя так, потому что не знаешь, кто ты в отрыве от этой роли. Кто ты, когда одна, когда ты не мать?

Ирина замялась — она явно не знала, что сказать.

— Вы вешаете ярлыки сами на себя, но кто вы без этих ярлыков? Без своих машин, дорогих вещей, детей, достижений? Что останется от вас, если убрать все наносное?

Анне так и хотелось вставить, что называть детей лишними это кощунство, но она сдержалась.

— Вам не кажется, что мир сошёл с ума? Всё чего-то ищут, куда-то бегут, к чему-то стремятся… каждый думает что он — кто-то. Мать. Отец. Дочь. Рабочий. Бизнесмен. Преподаватель. Философ. Художник. Но если снять этот верхний пласт заблуждений о собственном эго, если копнуть глубже — станет понятно, что никто не может ответить на вопрос, — здесь Сиджа сделал паузу и обвел взглядом зал: — Кто ты на самом деле?

Смолина почувствовала, как на этот вопрос что-то внутри отозвалось тупой болью. Так бывает, когда что-то долго и упорно запихиваешь внутрь, чтобы спрятать подальше от глаз, но тут кто-то подсвечивает ярким фонариком.

Сиджа словно услышал ее мысли.

— Вот взять тебя, сестра, — он указал на Смолину, и та почувствовала, как деревенеют мышцы. — Встань. Кто ты на самом деле? И зачем ты пришла сюда?

Анна встала.

— Я — Мария.

— Кто такая Мария?

— Я… — начала Анна и запнулась.

— Ты не можешь сказать, кто ты, потому что ты не знаешь. Роли, ярлыки, правила — все это поглотило тебя, Мария. И в итоге ты не та, за кого себя выдаешь, — Сиджа внимательно смотрел на Анну. Она почувствовала, как по виску катится капля горячего пота. — Кто ты на самом деле?

Анна не выдержала его взгляд и опустила глаза.

— Я не знаю…

— Громче.

— Я не знаю.

— Еще громче!

— Я не знаю, кто я! — вдруг заорала Анна.

— Давайте поаплодируем Марии!

Зал взорвался аплодисментами.

— Признание проблемы есть первый шаг к ее решению. Я благодарю тебя, сестра, — Сиджа сложил руки лодочкой и слегка поклонился Анне. — Садись.

Анна села, чувствуя, как ее поддерживающе хлопают по плечам. Она заставила себя улыбнуться. Но внутри съежилась маленькая, потерянная девочка.

На третий день Анна поняла — что-то происходит. Поняла она это не по своему состоянию, а по Нине, которая встала во время лекции и сказала:

— Простите меня.

Смолина с удивлением посмотрела на нее. Холеная девица со вздернутым носом, смотрящая на мир свысока, вдруг решила извиниться. А главное — за что?

— Продолжай, сестра, — мягко улыбнулся Сиджа.

— Я не верила вам, — по щекам Нины, размывая дорогой макияж, текли слезы. — Но теперь я вижу, что та жизнь, который я жила за пределами центра — сон. Только здесь я пробудилась!

Зал аплодировал, и Анна аплодировала вместе со всеми. Кто знает, может жизнь этой золотой девочки действительно была похожа на сон, только вот вряд ли он был таким же, как сны Смолиной. Скорее всего, Нине было просто скучно.

Анна начала понимать, что люди сдаются. Никто ни к чему не принуждал, все происходило естественно, само собой. Смолина отметила, как посветлело лицо Нины, разгладились ее вечно недовольные морщинки на лбу. Как блаженно сияет Арсен. Атмосфера в зале действительно располагала — в какой-то момент Смолина осознала, что вокруг царит аура дружелюбия и открытости. Анна натягивала улыбку в ответ на искренние улыбки соседей, обнималась с незнакомыми ей людьми, вставала по указке Сиджи и ждала — ждала пятого дня. Потому что по окончании вводного курса всех желающих обещали пригласить на курс для продвинутых, который пройдет на частном острове. Острове Хейнясенмаа.

Сиджа стал чаще поднимать людей из зала и общаться с ними на задушевные темы. Анна с напряжением ждала, когда очередь дойдет до нее — нужно было следовать легенде и при этом казаться искренней. Но почему-то Сиджа все время обходил ее вниманием.

На следующий день в полутемном зале играла расслабляющая музыка, слышался успокаивающий плеск волн. Как и остальные участники тренинга Анна лежала на спине с закрытыми глазами.

— Расслабьтесь, — звучал мягкий голос Сиджы. — Пройдитесь вниманием по телу и расслабьте каждую мышцу. Если чувствуете где-то зажим — это самскары, ваши негативные эмоции, укоренившиеся в теле. Просто позвольте им быть. Отпустите мысли, представьте, будто они легкие облачка, которые сдувает свежий ветер…

Анна не собиралась расслабляться. Это бы означало поддаться словам Сиджи. Она просто лежала с закрытыми глазами.

— Сестра Мария, где твои мысли? — услышала она над собой спокойный голос Сиджи и вздрогнула. — Отпусти их. Позволь яду негативных убеждений уйти из твоей головы. Не держись на старое.

Смолина почувствовала, как Сиджа опустился на пол рядом и мягко положил ей руку на живот.

— Дыши…

Под мягким давлением руки Сиджи Анне пришлось расслабить живот.

— Скользи вниманием по телу. Чувствуешь зажимы?

Она с удивлением обнаружила, что даже когда пытается расслабить затвердевшие мышцы, они не желают становиться мягче, словно внутренне напряжение стягивает их жгутами.

— Отпусти мысли, Мария, — голос Сиджи звучал издалека, хотя он был совсем рядом. — Именно они создают напряжение.

Постепенно тьма начала окутывать разум Анны.

— Вы плывете на корабле по бескрайнему океану. Дует теплый ветерок, светит солнышко. Вы расслаблены и в полной безопасности.

Смолина пыталась сопротивляться видению, но разум затянуло внутрь картинки. Она словно опять оказалась на Ладоге, только теперь все было иначе. Бирюзовая гладь воды отражала бескрайнее синее небо, слышался плеск волн. Впервые за долгое время Анна почувствовала себя умиротворенно.

Внезапно картинка стала меняться. На воде появилась рябь, поднялись волны. Мир спокойствия задрожал, грозя рассыпаться на части. Сквозь вой ветра Смолина услышала голос Сиджи:

— А теперь налетает ураган!

Краем сознания Анна осознала, что картинка в медитации изменилась из-за внешнего воздействия. В зале замигал свет, музыка сменилась на нагнетающую. В какой-то момент ей показалось, что из-под стальной глади воды вверх поднимаются щупальца… Вечный Турсос!

— Ваш корабль начинает тонуть! На борту есть спасательная шлюпка, но только на двух человек. Мы можете отдать оба месту кому-то из группы, или же спастись сами и решить, кого возьмете на борт.

— Что будет с другими участниками группы? — послышался голос.

— Остальные умрут, — жестко сказал Сиджа.

Щупальца Турсоса приближались к тонущему кораблю. Анне не нужно было раздумывать, она отлично знала, кого возьмут в свою лодку: Лену. И пусть весь мир летит в бездну!

«А как же Света? — мелькнула мысль в голове. — Как же Виталик? Хранительница музея Хельви? Людмила Лисинцева? Бабушка Окку из Лумиваары и ее внучок Пашук? Сергей из забытой богом Лахты и его мать? Все эти люди не заслуживают спасения?»

Анна попыталась отогнать мысль.

«А как же Тим? Верный Пинин? Любимое латте? Этот мир тоже пусть летит в бездну или в нем тебе еще что-то дорого?»

— У вас очень мало времени на раздумье, — донесся до нее голос Сиджи. — Корабль погружается в воду.

«А твой отец? Ты бы взяла его с собой в лодку?»

Смолина почувствовала, как по щекам катятся крупные слезы. Может, легче самой выйти из чертовой лодки, чтобы не принимать такое сложное решение?

Музыка резко окончилась, в зале зажегся свет.

— Время вышло! Откройте глаза.

Анна с трудом разлепила глаза, которые тут же резанул свет. Первые секунды она не могла понять, где находится. Смолина как в тумане оглядывалась вокруг, не в силах остановить катящиеся по щекам слезы.

Она видела, как рыдающая Нина обняла пожилого грузина, сквозь слезы сбивчиво прося у того прощения за то, что не взяла в лодку.

— Ну что ты, родная, — тот по-отечески нежно гладил ее по голове, другой рукой утирая собственные слезы. — Я бы и так отдал тебе свое место.

Рядом с Анной сидел Арсен с опустошенным взглядом.

— Я никого не взял, — произнес он, и Смолина увидела одинокую слезу, катящуюся по его щеке. — До этого момента я не осознавал, что в этом мире у меня никого нет. Не осознавал, насколько я одинок…

Анна притянула его к себе и крепко обняла.

Они продолжали каждый вечер встречаться со Светой. Смолина честно рассказывала об увиденном на тренинге. Больше всего ее поражала разительная перемена в участниках группы.

В последний день тренинга Света все-таки уговорила Смолину проверить запись с диктофона — и оказалось, что звук был безвозвратно испорчен. Кроме шумов не было слышно ничего. Света была опечалена и испугана этим — она потеряла последнюю надежду узнать, что же творилось в зале, пока Анна засыпала.

— И что нам теперь делать? — в отчаянии спрашивала Света.

— Ничего, — пожимала плечами Смолина. — Я продолжу то, что начала.

Глаза Светы были наполнены страхом.

— Они повезут вас на остров? — спросила Света. Анна кивнула. — Ты понимаешь, что там ты останешься без моей поддержки?

— Будем на связи, — Анна показала небольшой кнопочный телефон.

— Уверена, что Лена там?

— Я сейчас вообще ни в чем не уверена, — призналась Анна. — Но я чувствую, что она на острове.

— А если нет?

Взгляд Анны похолодел.

— Я найду способ разнести их сраную обитель на куски.

Они обнялись.

— Я буду держать телефон выключенным и выходить на контакт ежедневно в восемь вечера. Не пропусти!

— Не пропущу — заверила ее Света. — Как только увидишь что-то подозрительное — сразу дай знать!

2006 год, 18 октября.

Хейнясенмаа.

На пароме их было около двадцати — тех, кого кураторы благословили на посещение острова с целью прохождения дальнейшего обучения. Все эти лица примелькались Анне еще во время тренинга — Арсен, Нина, пожилой грузин. Разительные перемены в своих сокурсниках Смолина заметила еще на материке. После прохождения базового курса взгляд людей стал спокойнее, чище. Они уже не были похожи на тех нервных городских, в их глазах не было тревоги.

Паром не спеша плыл по спокойной воде Ладоги, и Анна невольно вспоминала свое прошлое посещение острова, бегство и шторм, в который они попали с Виталиком на обратном пути. Сколько она не всматривалась в стальные воды Ладоги, щупальца вечного Турсоса никак не появлялись из недр озера.

— Красиво, правда? — сказала Нина, глядя на безбрежную гладь.

— Умиротворенно, — добавил старый грузин.

— Интересно, что ждет нас на острове? — размышлял вслух Арсен. — Как думаешь, Маш?

Анна задумалась и не сразу сообразила, что Арсен обращается к ней.

— Ты мне?

— Ты забыла, как тебя зовут? — улыбнулся Арсен. Анна изобразила на лице улыбку. За нее ответила Нина:

— Уверена, все будет отлично!

Глаза Арсена, как и остальных учеников, горели любопытством и жаждой знаний. Анна с ужасом смотрела на них, и думала о том, насколько все это просто — вот так заманить в ловушку рабов, которые добровольно отдают тебе не только деньги, но и свои жизни.

— Интересно, каково это — попасть во внутренний круг? — спросила Нина.

— Об этом узнают только избранные, — рядом, словно из ниоткуда, появился Сиджа. Анна подумала, что куратор всегда где-то неподалеку — незаметно контролирует все, о чем говорят его подопечные.

— Как стать избранным? — спросил Арсен, явно привыкший во всем быть первым.

— Это решает только Светорожденный.

— О, как бы я хотела его увидеть! — с нежностью произнесла Нина.

— Увидишь, — улыбнулся Сиджа. — Если будешь преданно служить и молиться.

Нина радостно захлопала в ладоши.

Через час паром остановился на уже знакомом Анне причале среди скалистых берегов, поросших соснами. Впрочем, это помнила Анна Смолина, которой больше не было. Сейчас на дощатый причал ступала Мария Костенко.

В хижине на берегу их вещи проверили. Как сказал Сиджа — на остров нельзя проносить ничего запрещенного, то, что связано с миром лжи и насилия. Анна подумала, что ей в таком случае на Хейнясенмаа точно вход воспрещен. В список «запрещенки» помимо сигарет и алкоголя входили также сотовые телефоны и любые предметы развлечения — даже книги.

Послушник в белом одеянии достал из сумочки Смолиной кнопочный телефон.

— Вообще у нас не приветствуется…

— У меня сестра больная, — Анна сделала смиренное лицо. — Нужно быть на связи…

— Ладно, только не светите им повсюду. А там что? — послушник указал на топорщащийся карман куртки.

Смолина извлекла на свет потрепанного Тима.

— Детство кончилось, сестра. Все, что касается чувственных удовольствий, запрещено на острове.

— Память об отце… Подарок. Я с ним никогда не расстаюсь, — Анна посмотрела ему в глаза. — Пожалуйста!

Послушник внимательно посмотрел на зайца и махнул рукой. Никем не узнанная Анна наконец достигла своей цели и проникла в святая святых Детей Рассвета — остров Хейнясенмаа.

Их разместили в общинном доме — большом двухэтажном строении, поделенном на несколько комнат. Рядом Анна заметила еще с десяток таких домов, каждый из которых вмещал, наверное, человек по сто. Народу было много — как объяснил Сиджа, помимо старых послушников в последние дни к ним потянулось много новых, и сейчас на острове была уже почти тысяча учеников. Среди них могла быть и Лена. Или ее, как рабыню, держат в ангаре?

Им на четверых выделили одну комнату размером с гостиную в квартире Смолиной. Раньше Анна и представить себе не могла, что люди могут жить вот так — по несколько людей в комнате. Но, видимо, это никого не смущало — все улыбались и были очень любезны друг с другом.

Обстановка комнат была более чем скромная — четыре кровати по числу новых послушников, у каждой тумбочка, один шкаф для верхней одежды на всех. Не было даже стола. Как объяснил Сиджа, послушники принимают пищу в столовой, медитируют и молятся в молельном зале, а также трудятся на свежем воздухе.

— В комнатах вы будете бывать разве что для сна, — пояснил он.

— А где мы будем работать? — спросила Анна.

— Все узнаешь завтра, сестра, — улыбнулся тот.

Про себя Смолина подумала что черта с два она будет ждать завтра. Она все узнает сегодня.

До молитвы у них был час, за который нужно было получить белье и разобрать свои вещи. Ученики заполнили общий зал общинного дома, возбужденно переговариваясь. Сегодня им выдадут белые одеяния и проведут посвящение.

Анна всматривалась в каждое лицо, ища Лену. Она незаметно проверила все комнаты, но дочери нигде не было.

Воспользовавшись всеобщей суетой, Смолина тихо выскользнула в сгустившиеся сумерки. Она порадовалась что белую одежду еще не выдали, иначе весь ее камуфляж пошел бы коту под хвост — Анна сменила надоевшие каблуки на кроссовки и накинула темную куртку. На фоне темнеющего леса и вечно серых скал ее силуэт почти не был виден. Смолина слилась с Хейнясенмаа, призраком растворившись в сумерках. Она вновь была в привычной для себя роли — роли поисковика.

Первым делом Анна осмотрела соседние домики, но Лены нигде не было видно. Оставалось куполообразное здание в центре, видимо, предназначенное для молитв, несколько изящных домов на отшибе — явно для учителей, а не для черни, и огромный ангар под самыми скалами. Тот самый, в котором Смолина заметила курящих людей в первый приезд на остров. Если Дети Рассвета не курят, то кто же тогда в ангаре? Анна решила осмотреть его первым.

Смолина старалась держаться как можно ближе к скалам. На улице почти никого не было, лишь изредка вдалеке проходил кто-нибудь из кураторов, сверкая белыми одеждами. Света на острове было мало — освещены были здания, да несколько гирлянд с лампами уличного освещения было провешено между домами. Новоприбывшим ученикам было запрещено разгуливать по острову, и Смолина опасалась, что ее заметят. Тогда весь план мог полететь к чертям.

Ангар был огромен — наверное, размером с футбольное поле. Анна подобралась вплотную к его стене, изъеденной ржавчиной. Насколько она могла видеть, внутрь вел всего один вход, у которого в полумраке постоянно мелькали огоньки сигарет. Если здесь всего тысяча человек — наверняка те, кто на входе, знают в лицо каждого, и она точно вызовет подозрения.

Смолина огляделась, и заметила, что с дальнего торца на землю падают несколько пятен света. Возможно, там были окна.

Она неслышно пробралась к торцу. Окна действительно были, но на высоте больше человеческого роста. Анна огляделась вокруг в поисках какой-нибудь опоры, когда рядом хрустнула ветка. Смолина замерла.

Ее осветил яркий луч фонаря, и из темноты вышел темный силуэт.