Пока ты спишь - враг качается. Часть 2. Дикий гринд

6

6.1

Напор холодного воздуха врывался сквозь щели старого тентового «Урала», задувал через неплотно запахнутую одежду и, забирая остатки тепла, вылетал из машины на морозный весенний воздух. Десять грузовых машин мчались по едва расчищенной дороге, подпрыгивая на неровностях, оставляя за собой клубы снежной пурги, которая вздымаясь к небу, медленно оседала, закрывая собой следы проехавшего транспорта.

Дорога была не долгой. Заскрипев тормозами, «Урал», свернул с трассы, проехал пару сотен метров и остановился. Хлопнула дверь кабины и тут же в кузов застучали: всё, вылазь, мясо, выходи строиться.

Откинули тент. Зажмурившись от яркого солнца, вылезли, перепрыгивая через гулкий, металлический борт. Откинуть его, конечно же, никто не додумался.

С удивлением осмотрелся.

Место, в которое нас привезли, я знал. Бывал тут несколько раз. Поселение в несколько сотен жителей со странным названием «Сто первый квартал». Несколько пятиэтажек, одна школа, с десяток магазинчиков.

Правда, сейчас тут все сильно поменялось. Мы стояли перед воротами, сделанными из колючей проволоки, что преграждали въезд в поселок. Влево и вправо уходил забор, высотой метра в четыре, состоящий из той же колючки. Вдоль него на расстоянии метров в сто стояли вышки, возвышающиеся над ним еще метра на три.

Одна из вышек стола прямо у ворот и я с интересом разглядывал ее. Грубо сваренная из металлических уголков, с будкой, обшитой толстенными листами металла. Вместо окон тонкие, сантиметров в двадцать, вытянутые прорези, напомнившие мне бойницы у ДЗОТов. Из прорези, смотревшей в сторону поселка, торчит… Ствол пулемета?

Пригляделся к дальней вышке: там все также. Оружие, направленное внутрь огороженной зоны.

Нас выстроили в линию, сразу перед машинами, напротив нас встал начлагеря и еще пара человек в камуфляже. За его спиной гордо топорщилась, поблескивая металлом на утреннем солнце, вышка.

— Зыбай, — ткнул мне в бок Иван, глазами показывая наверх.

Я глянул. Толстенный ствол пулемета, что минуту назад был развернут в сторону зоны, теперь одноглазо пялился на нас. И ствол был очень внушительным. Это точно не семьшисятдва. Крупный калибр, двенадцать миллиметров, не меньше.

— Там, — стоящий напротив нас мужчина ткнул пальцем на огороженную зону, — ваш пропуск в Систему! Заключительное испытание. Но Системе не нужны неудачники и неумехи. Не нужны солдаты, которые боятся крови, которые боятся заглянуть смерти в глаза. Системе нужны солдаты, готовые пойти на все, лишь бы защитить ее. Целый месяц мы готовили вас к этому испытанию. Теперь ваше время пришло!

Начальник замер, торжественно глядя на нас. «Да он псих» — подумалось мне.

— Десять! — продолжил псих. — Системе нужно только десять человек! Только они будут подключены, только они станут настоящими защитниками и воинами! Десять сильнейших, прошедших через боль и смерть! За этими воротами вы сами решите, кому жить, а кому умереть. Кто будет служить Системе, а кто пойдет на корм. За этими воротами вы найдете оружие и аптечки, амуницию и припасы. Они разбросаны по всей зоне и тот, кто будет быстрее и ловчее сможет первый найти их, тем самым повысив свои шансы.

Я молча офигевал от его речи. Ничего себе они устроили тут развлекаловку. Я в такой ПУБГ на телефоне только играл, а они решили провернуть это все в реальной жизни. И как минимум уже в третий раз, вспомнил я о предыдущих выпусках. Вот почему никаких вестей от выпускников не поступало. Большинство из них были уже мертвы.

Впрочем не все из группы отличались терпением.

— А если я не хочу такого? — раздался крик из строя. — Не желаю я убивать или быть убитым! Да я половину группы знаю, как я могу их убивать? А вот с этим я вообще в садик вместе ходил! И ты предлагаешь мне его убить?

— Таковы правила. Или ты, или он. Изменить их нельзя, — начлагеря не сдвинулся с места. И только ствол пулемета слегка качнулся в сторону говорившего кадета.

Но тот, казалось, не заметил явной угрозы:

— Да хрен-то там! Никого я не буду убивать! И вообще я ухожу отсюда! Уроды! Завтра все в городе узнают, что вы тут творите!

Растолкав строй, мужчина пошел прочь от зоны. Я кинул взгляд на вышку. Оружие медленно следило за его перемещениями.

Он отошел на пару десяток метров от строя…

ТУ-ДУ-ДУМммммм!

…короткая очередь разорвала нависшую тишину. Звук метнулся до ближайшей пятиэтажки и эхом вернулся обратно.

Крупнокалиберные пули насквозь пробили хрупкую преграду из кожи, мяса и костей. Три рваных отверстия, сквозь которых можно было увидеть забрызганный кровью снег, появились на теле бывшего кадета. Тело кулем повалилось на землю.

Тишина. Никто не кричал от страха, никто не истерил. Сотни изматывающих тренировок на Умирайке приучили их к боли и страданию.

— Еще раз повторяю! Системе нужны только десять человек! Десять выживших, доказавших, что они самые лучшие. Выбора у вас нет! — начлагеря делал вид, что ничего не произошло.

Ствол пулемета снова направлен в нашу сторону. И ствол пулемета на соседней вышке тоже. Что для крупнокалиберной пули расстояние в сто метров? Ничто!

Выбора нет, говоришь? Я обдумывал варианты. Убежать не получится, это понятно. А если под ускорением ломануться к вышке, мечом вскрыть дверь и убить пулеметчика? Что будет делать стрелок со второй вышки? Будет стрелять? Пробьют его пули броню будки?

К сожалению, ответ на оба вопроса «да». По крайней мере я бы так и поступил. А там сидит человек, готовый стрелять по живым людям, так что вопросов к его действиям нет.

Смогу я выжить, если в меня попадет несколько таких пуль?

Без гарантий. В зависимости от количества и места попаданий. Но лучше такого избегать.

Я стоял и размышлял. Слева понурился Иван, справа прищурила глаза Лена.

Какие у нас варианты?

— Вам необходимо разбиться на группы. По десять человек, — продолжал человек, посылавший нас на смерть. — Система отследит вас и будет считать людей внутри группы вашими союзниками. Их можете не убивать. Также обратите внимание, что сама зона поделена на три части. Три концентрических круга, вложенных друг в друга. Каждая окружность меньше предыдущей по площади. Они помечены краской на зданиях, не заблудитесь. Зеленая окружность — самая большая. В ней вы можете находиться три часа. Затем будет два долгих гудка. После которых вы в течение пяти минут должны перейти в другой, внутренний круг. Он оранжевый.

Начлагеря указал на вышки:

— Такие же стоят внутри зоны. Если вы не покинете зеленую в указанное время, они будут стрелять. И уверяю вас, бетонную стену такие пули пробивают как картонку.

— Нахождение в оранжевой зоне два часа, — продолжал он. — После этого вы переходите в следующий внутренний круг. В красный. Если спустя час в зоне останется больше десяти живых — пулеметы открывают огонь. До тех пор, пока вас не будет нужное количество. Правила сказаны. Сейчас вам дается десять минут на формирование группы и после вы заходите в зону. Все, время пошло!

Никто не стал делать ему замечаний, что круг и окружность это все же разные вещи. Не до этого сейчас.

Я вертел головой, рассматривая стремительно формирующиеся группы. Вспоминал, кто лучше других кадетов справлялся на полосе препятствий, кто лучше стрелял.

Вон тот. Вроде его зовут Павел. Но к нему уже примкнули три девушки, которые всегда плелись в хвосте. Отбрасываем. Дальше.

Не то. Не то.

Так. А вот с этими можно. Три откровенно сильных, еще три середнячка. Я махнул своим: пошли за мной.

Ага, облом. Чуя свою силу, нас попросту не приняли в группу. Разве что Ивана согласились взять. Но нет, мы идем только вместе, втроем. И я их понимал. Кто мы такие? Новички, пришедшие в последнюю неделю. Ничего не умеем. Явная обуза. Ладно. Ищем дальше.

Мы еще попробовали примкнуть к двум группам, но везде получили отказ. Идите нафиг, новички.

— Кароч, выбор только один, — Иван ткнул пальцем. В Павла.

Похоже он прав. Формирование групп заканчивалось. Одиночками остались только неудачники вроде нас, да и они постепенно находили себе знакомых и вливались в коллективы. И только Павел с группкой испуганных девушек всё крутился вокруг, отчаянно приглашая к себе. Но к нему никто не шел. Потому что кроме него все остальные в его группе были явные неумехи. Три девушки, что примкнули первые, явно неровно к нему дышали. Затем тощий парень, который положил глаз на какую-то из девушек. И тетушка лет пятидесяти.

— Ну что, — подошли мы к нему, — похоже мы с вами.

— Похоже, — кисло согласился парень.

Я бы на его месте тоже не радовался. Шансы выжить такой группы очень малы.

Системный имплант ожил. Он предлагает вступить в группу. Я ответил положительно.

Наши Наездники сумели сохранить функции медблоков, что нам установили и, как оказалось, не зря.

Контуры наших союзников стали подсвечиваться зеленым светом. Забавно. Я поднял руку, закрывая глаза. Очень интересно — контуры просвечивали и сквозь ладонь. Это достаточно удобно — я всегда могу видеть, где находится человек из команды.

Кинул взгляд на другую команду. Их силуэты ожидаемо подсветились красным. И красный не просвечивал сквозь преграду.

Интересно, у стрелков на крыше есть Система? Таким образом они смогут отслеживать наши перемещения по зоне. И гарантированно поражать, если мы задержимся в неположенных местах.

Девять человек в группе. Десятый лежит вон там, с тремя дополнительными отверстиями в груди и животе. Мало того, что у нас самая слабая группа, она еще и самая малочисленная.

— Формирование завершено! — закричал начлагеря. Его и его подручных Система никак не подсветила. — Еще вам пара вводных. Оружие, боеприпасы и прочую амуницию вы найдете только в зеленой зоне. В оранжевой — только боеприпасы и амуницию. В красной зоне ничего нет. К тому же вход в красную зону запрещен ближайшие пять часов. И да, первый лут вы найдете метров через двести-триста от ворот. Всё, испытание началось!

Он махнул рукой и ворота стали медленно открываться.

6.2

Ворота открывались, а в нас полетело еще одно напутствие. Или совет:

— Можете не беспокоиться о местных жителях. Там никого нет. Мы их… эвакуировали.

В конце фразы он ухмыльнулся с таким выражением лица, что мне сразу вспомнился последний день у Отказников. Вот, значит, как это называется. Эвакуация.

— Так, — взял слово Павел, — нам нужен командир. Предлагаю себя. Возражения есть — возражений нет.

Лена вроде как начала прочищать голос, чтобы сказать свое веское, но я тихонько ткнул ее локтем. Молчи. Хочет быть командиром — пусть будет.

Группы начали забегать внутрь зоны, разбегаться по сторонам. Павел, махнув рукой, задал направление, в котором мы стали выдвигаться.

Я же задумался, в очередной раз спрашивая себя, способен ли я на убийство обычного человека. Не кровожадного Системщика, что готов нести смерть ради пресловутого кача. А того, кто вчера ел со мной рядом. Того, кому я вчера помогал пройти очередной этап Умирайки. И который вынужден убивать. Только чтобы не быть убитым.

Девушка из нашей группы (вроде ее зовут Наташа) с криком полетела в сторону. Мы как раз пробегали мимо другой команды, что сгрудившись стояла вокруг своего лидера, и кто-то пнул ее из толпы. Тут же подскочил другой парень, с размаху залепив ей тяжелым берцем по лицу.

Они решили не ждать входа в зону, начав устранять конкурентов прямо тут. С удивлением я узнал тех парней, к которым мы хотели присоединиться в первую очередь. Остальные с криками бросились на нас.

Зря.

Я подскочил к парню, лупившему Наташу по лицу. Короткий, быстрый удар. Еще один, еще.

В горло. Сминая кадык. Вбивая. С хрустом. До упора. До позвоночного столба.

Булькая кровью, мужик начал оседать на землю.

Я в развороте схватил за горло следующего. Туда же. Без фантазий. Стальные пальцы порвали тонкую кожу, обхватывая хрустящий пищевод. Рывок. Отбрасываю в сторону вырванные хрящи и мясо.

Кровавые капли летят на мою следующую жертву. Хватаю ее за грудки, разворачиваю к себе. Мужик кричит от ярости, вскидывает кулак. Уворачиваюсь, без способностей. Просто слегка сместив голову, отчего его удар проносится мимо.

С размаху на максимальной скорости, что могут выдать мои видоизмененные мышцы, бью его раскрытыми ладонями по ушам.

Скорость в конечной точке 71 м\с

Воздух, толчком загнанный в узкие ушные каналы, в клочья порвал тонкие пленки барабанных перепонок, разрушил хрупкую структуру улитки, с силой вгоняя остатки слухового нерва в мозг. Превращая его в вязкое, неструктурированное желе.

Развернулся, уходя от следующего неловкого, неумелого удара. Мой кулак со свистом врезался в нос нападавшего. Еще раз. Сминая, запихивая хрящи внутрь черепа. Из глаз нападавшего брызнули кровавые слезы.

Быстрый взгляд вокруг.

Справа Иван долбит высокого громилу. Там все в порядке. Бугай уже почти висит на Вано, явно теряя сознание.

Что слева?

Лена испуганно уворачивается от наседавшего на нее мужика. С размаху впечатываю ногу в ботинке ему в живот. Добиваю свернувшегося от боли ударом кулака в затылок.

— Сражайся! — рычу на Лену, — или сдохнешь!

Она кивнула. В глазах страх напополам с решимостью. Зажмурилась, тряхнув руками. И я увидел их. Две небольшие серые прямоугольные пластины в ее ладонях. Выглядящие как школьные линейки. Сантиметров десять в длину Гравиножи.

Резко выдохнув, Лена подскочила к одному из нападавших, наотмашь полоснув по корпусу. Мужик взвыл, когда его ребра вдруг раскрылись как страшный кроваво-красный цветок, открывая свое содержимое: быстро сдувающиеся легочные мешки и трепещущий комочек, гоняющий кровь по уже перерезанным сосудам. Взвыл и повалился на землю, пытаясь быстро немеющими руками дотянуться до вскрытой спины.

Лена пару мгновений оценивала свой труд, а затем ее вывернуло в жестком спазме. Она упала рядом с трупом, исторгая из себя куцый завтрак и желудочный сок.

Но все уже заканчивается. Нападавшие, испугавшись потерь, стремительно отступали за ворота, оставив лежать в снегу пятерых из своей группы.

Поздравляем! Вы получили достижение «Убийца». Вы безнаказанно убили человека, неспособного причинить вам вред. Награда +1 Восприятие.

Поздравляем! Вы получили достижение «Маньяк». Вы безнаказанно убили четырех человек, неспособных причинить вам вред. Награда +1 Выносливость.

«Да иди ты в жопу»

Кровавая пелена медленно сползала с моих глаз. Остатки команды потрясенно смотрели на меня. Лена смотрела с одобрением. Иван ошарашенно переводил глаза с меня на трупы.

Я помог Наташе подняться. Она ревела, сплевывая сквозь разбитые губы, кровавые сгустки.

— Ладно, группа, — ошарашенно произнес Павел, — заходим в зону.

Мы поплелись внутрь. А двое наших изломанными куклами остались лежать на снегу, согреваемом теплым весенним солнцем. Женщина и девчушка. Нас семеро.

Я бежал последним. И с яростью вопрошал себя: что это, мать твою, было?

Я обнаружил моральные сомнения в твоих мыслях. В момент смертельной опасности они могут привести к твоей гибели. В кровь был выпущена повышенная доза видоизмененного под твое тело норадреналина, гормона ярости.

Ясно. Ясно. Больше так никогда не делай. Я хочу полностью контролировать свое сознание.

Принято.

М-м-мать!

Знал бы ты сколько опыта тебе насыпал АСК Системы за эти убийства…Уровня на три точно.

Я бежал за группой, зачерпывая хрустящий, липкий снег. Стирая кровавые разводы с кулаков и одежды.

Остановился осмотреться.

Справа вроде как сады, за которыми виднелось здание местной железнодорожной станции. Вышка и пара мостовых кранов в наличии. Слева, чуть поодаль, несколько пятиэтажек и ярко блестевший купол церквушки.

«Улица Долонина» прочитал я на здании. Небрежно намалеванное зеленое пятно, в паре метров от земли дало понять, где мы. В разрешенной и одобренной сверху зоне.

Группа сворачивала направо, углубляясь в лабиринт садовых улочек, уходя с открытого пространства. Мысль неплоха. Уйти от преследования там ничего не стоило. Узкое переплетение одинаковых с виду перекрестков гарантировало быстрый результат. И с таким же быстрым результатом там можно и заблудиться.

— Ищем припасы, — скомандовал наш лидер, — делимся на две команды и идем параллельными улицами. Встречаемся у железки.

Я проследил его взгляд. Павел смотрел на здание станции. Метров триста-четыреста. Ладно, вроде логично.

Группа поделилась быстро и вполне себе логично. Я, Иван и Лена идем по одной улице, остальные — по другой. Павел задумчиво посмотрел вслед Вано, но промолчал.

— Блин, чувак, ты конечно крут, но не перебор ли? Стоило ли убивать тех, нападавших? Да и Ленка что-то переборщила, — заявил мне Иван, стоило нам остаться одним.

Посмотрел на него оценивающе. Он еще не понял. Его мышление слишком инертно, оно привыкло к сытной безопасной жизни. И даже последние изменения не нашли в нем отклика. Человек привык жить по правилам и новые принимает очень тяжело. Через боль, через лишения, через смерть. Надеюсь, что мой друг сможет понять их до того, как лишится чего-либо.

Но ему я сказал лишь короткое:

— Стоит.

И тут же обратился к Лене:

— Сколько у тебя КД ножей?

— Два часа, — девушка позеленела, вспомнив страшное действие своего оружия.

— Ок. Давайте. Вы идете по одной стороне улицы, я — по другой. Ищем оружие. Поймите — нас будут убивать. Те люди, с которыми вы вчера находились в одной казарме. Без жалости и сожаления. Только чтобы выжить самим. А сдохнуть самому и дать сдохнуть вам в мои планы не входит. Так что вперед, мясо!

Забежать в дом, предварительно пару мгновений послушав, не сидит ли там кто, нет ли там засады, быстро прочесать его и бежать к следующему. Но пока пусто. Я находил лишь пустые, уже выпотрошенные кем-то ящики. Иван нашел штык-нож да россыпь патронов, Лена могла похвастаться парой медицинских бинтов. Скромно, очень скромно.

А вдали уже трещали выстрелы. Что-то скорострельное, часто-часто. Это подстегивало, ускоряло. Смогу ли я противостоять такой трещотке? Ускользну ли от огненной струи?

Пусто. Бежим дальше.

В конце улицы нас поджидают Павел с остатками группы. В его руке револьвер, правда патронов маловато, но Иван вывалил свои парню в руку. Подошли! Живем!

Куда теперь? Возвращаемся обратно на центральную улицу, вон по тому проулку. Оглядываюсь назад, смотря на забор и на вышку за ним. Ствол пулемета медленно отслеживает наши перемещения. Сможет ли пуля из нагана пробить металл будки?

А еще подумалось, что посторонний наблюдатель, отслеживая перемещения стволов на вышках может предсказать, где какая группа находится. Надо учитывать это.

Подбежали, замерев за сарайчиком, наблюдая за пространством меж домов. Широкая полоса из асфальта пополам перерезала поселок. Справа, на нашей стороне, пара двухэтажек, остановка дальше какое-то непонятное здание. Через дорогу магазин и пятиэтажная панелька.

— Так, — произнес Павел, — Я перебегаю первым, осматриваюсь там, потом бежите вы. По одному!

Он потряс пистолетом, набираясь смелости и оторвался от стены. Побежал, скользя по льду, перепрыгивая невысокие навалы из снега.

ТРРрррррррр..

Очередь из чего-то безумно скорострельного. Словно стрелявший пытался поставить рекорд по скорости опустошения обоймы. Откуда-то справа, вроде бы с нашей стороны.

И Павел упал. Прямо посреди асфальтированной дороги.

Упал, будто споткнувшись, прокатившись пару метров по стылой луже.

— АААААА! — закричал. Тяжело, страшно. — Мама!!! Мамочка! Как больно!

Горячая кровь, толчками выплескивалась из его перебитых бедер, плавила лед, перемешивалась с водой, ручейками стекая в ближайшую впадину на дороге.

— Пашааааа! — в исступлении ломая руки, одна из девушек, что стайкой следовали за своим кумиром, бросилась к упавшему.

— Стой, — ломанулся за ней следом Иван, но я успел его перехватить. Схватить за воротник, повалить в сугроб.

Схватить девчушку я не успел. Очередь, такая же длинная, такая же безумная, вмиг опустошающая магазин, срезала бегущую. Из пробитого черепа плеснуло красным. Ломанным манекеном девушка упала в паре метров от орущего от боли парня.

Стреляли оттуда же. Я засек отлетающие, сверкающие яркими солнечными зайчиками гильзы. Остановка. Бетонная плита и небольшое сооружение над ней, слепленное из гофрированного листа жести, защищающего от дождя и ветра. Но никак не от пуль. Плохое укрытие. Его выбрал человек, явно не понимающий физику. Интересно, его кто-то прикрывает?

Сейчас проверим.

Ускорение

Я стал молнией, я стал чертовым Флешем.

Олимпийский чемпион пробегает стометровку чуть больше чем за девять секунд. Эти шестьдесят я пронесся за две.

Стрелок сообразил, что к нему кто-то бежит. Он даже успел сменить магазин. Но это его не спасло.

Я не стал оббегать остановку, заворачивать за угол. Я бежал прямо. Ускоряясь, увеличивая темп.

Гравимеч разрубил тонкий лист железа, вороненый металл пистолета-пулемета и голову убийцы одним движением. Порубленные пальцы упали в снег.

Только тогда я повернул. Потому что за углом ближайшего дома стояла группа прикрытия. И они тоже опаздывали.

К тому же из оружия у них был только пистолет. Первый выстрел из которого ушел в молоко. В воздух, в небо.

А второго выстрела не было. Гравинож уже отсек руку стрелявшего. Его мозг еще подавал импульсы на сгибание указательного пальца. Электрические импульсы летели по нервам, обрываясь у локтя. Обратно летели импульсы боли. Но они бесконечно опаздывали.

После второго движения двумерным оружием этот мозг умер. Так и не узнав об участи руки. Третье движение убило третьего человека. Он пытался отпрыгнуть, но это получилось только его верхней половине. Ноги с бедрами с идеальным срезом упали рядом со вторым трупом, забрызгивая красным стену дома.

Человек заорал. Скорее от непонимания ситуации, чем от боли. Он еще не видел, что стал короче в два раза. Я не дал ему такого понимания. Еще один взмах и мужчина замолк.

Оглядываюсь, выискивая остальных из этой команды. Но нет, их тут всего трое. Трое идиотов, устроивших идиотскую засаду. В которую, впрочем, мы очень качественно попали.

Красные контуры, что обрамляли трупы, медленно теряли яркость, тухли. Что интересно, пока я визуально не обнаружил противников, никаких подсветок не было видно. С одной стороны жаль — врагов можно видеть издали. С другой — тебя так же засекут, стоит только появиться в прямой видимости.

Взял пистолет, в кармане убитого нашел пару обойм. Сбоку, на внутреннем взоре, скромно вылезло поздравление с повышением уровня. Двадцать девятый. Скоро юбилей.

Оглядываясь, крутя башкой во все стороны, подбежал к затихшему Павлу. Поздно. Он еще дышал, но жизнь толчками выходила через десяток отверстий в его ногах. Стекала вниз, окрашивая красным прозрачный лед.

С трудом вытащил из зажатых пальцев револьвер и побежал к своим. У нас впереди еще длинный день.

6.3

За каждое убийство Система дает просто нереальное количество опыта. Такое ощущение, что вам установили элитарные АСК со всеми снятыми ограничениями по прокачке.

«И что это значит? Оставшиеся десять человек будут качаться быстрее, значит и смогут быстрее набрать опыт и уровни-ступени?»

Вероятнее всего данное правило может действует только в пределах этого ретранслятора. Стоит им войти в зону действия другого ретранслятора, подключенного к общей сети, как все их уровни обнулятся. Ни одна из противоборствующих сторон не допустит такого бешеного набора опыта. Именно для этих целей и был создан институт АРБИТРов. У них, кстати, блоков-ограничителей нет.

«Но в чем смысл такого кача, если все в итоге обнулится?»

Я не знаю.

Мы все же пересекли эту проклятую дорогу.

Перебегали мимо трупов Павла и Наташи. Умирая, девушка тянула руки в сторону парня. Словно надеялась, что прикосновение что-то изменит.

Глупый необдуманный поступок, лишивший ее жизни.

Пустые пятиэтажки, мимо которых проходила наша куцая группа, безмолвно изучали нас выбитыми глазницами окон. Какое-то время назад, совсем недавно, здесь кипела жизнь. Бегали дети, играя на новенькой площадке с яркими горками и лестницами, старушки сидели на скамейках рядом с подъездами, обсуждая всех входящих и выходящих. Курили мужики на балконах.

Сейчас это мертвое место. Выщербленные пулями стены, выбитые окна. От резких порывов ветра с грохотом захлопываются стальные двери подъездов. Забытое постельное белье трепещет на натянутых веревках.

Я шел впереди группы, сканируя пространство. Повышенное восприятие усилило не только зрение, но и слух. В полной тишине я могу услышать биение сердца живого существа за пару десятков метров. Сейчас, конечно, не те условия, но шанс обнаружить врага у меня гораздо выше, чем у любого остального члена нашей команды.

Лена кралась метрах в пятидесяти от меня, дальше стараясь не шуметь Игорь с Юлей, а замыкал все шествие Иван.

Я аккуратно заходил в подъезд, старательно прислушиваясь, ища признаки постороннего присутствия и, не найдя таковых, давал знак остальным. После чего они играли в веселую саранчу, быстренько обыскивая квартиры. Правда, осмотреть удавалось далеко не каждую: часть жилищ была закрыта на вполне себе сейфовые двери, вскрыть которые можно было либо ключом, либо гравиножом. Лена в принципе открыла таким образом пару замков, попросту отрубив их, чем вызвала немое восхищение у остальных, но дальше ее оружие ушло на долгую перезарядку, так что минимум половину мест мы не осмотрели.

Правда, после второго подъезда мы плюнули на это занятие — все найденные ящики были облутаны нашими конкурентами. Уж слишком близко от входа в зону располагались дома. Надо идти дальше. За многоэтажками, через небольшое поле опять тянулись длинные ряды садов, и, возможно, там нам повезет больше.

С оружием был полный бардак — два пистолета с десятком патронов на пятерых. Один я отдал Ивану, второй сначала предложил Игорю, но тот отдал его Юле, объяснив это своей близорукостью.

Наша группа собралась на углу дома, с торца, рассматривая поле, которое предстояло пересечь. Нам повезло — прямо в центре возвышалась огромная куча снега, скрывшись за которой, мы могли спокойно преодолеть как минимум половину расстояния. И я не знаю, почему ЭТО первый увидел Иван, а не я.

— Так, подождите, — едва слышно, бледнея на глазах, пробормотал он и побежал к куче.

Я проследил взглядом место, куда он побежал и чертыхнулся. Ох, зря мы сюда пошли.

Рука.

Из кучи торчала изящная женская кисть с яркими, разноцветными ногтями.

Иван торопливо, словно не веря своим глазам начал счищать снег рядом с рукой. Ох, зря мы сюда пошли.

— Да подождите. Да подождите, — шептал парень, счищая и стряхивая снег с кучи.

Открытый в немом крике рот. Располосанное на куски застывшее тело. Обрубки ног. Человеческих ног.

Это оказалась не куча снега.

Это были «эвакуированные» жители поселка, засыпанные снегом. Здесь тоже качались Системщики. Оттачивали свои навыки, применяли способности, иначе как объяснить эти буквально разорванные пополам тела, набивали горы «халявного» опыта.

На живых людях, не способных как-либо ответить на эту безумную агрессию.

Огромная куча человеческих, замерзших тел. Убийство было совершенно давно — в самом начале зимы, затем их трактором столкали по-плотнее да и оставили так. Представляю какая тут будет вонь после того, как все растает.

Рядом рвало Лену и Юлю. Игорь скромно блевал за углом. Иван держался, но бледнел все больше и больше.

— Это что же это, Стасян, — шептал он. — Кто такое сотворил?

— Системщики. Те, у кого мы проходили службу.

— Вот ведь срань-то какая. В сети ходили слухи про зачистки, но прямых доказательств не нашли, да и смысл в этом. Зачем?

— Прокачка. Дикий гринд. За убийство людей дают неприлично много экспы.

— Это же зверье, это же нелюди, — шептал Вано, горящими, безумными глазами уперевшись в гору трупов.

— Ребяяяяят, — позвал Игорь.

Я оглянулся. Из-за другого угла дома выходила, направив на нас пару пистолетов-пулеметов, группа бывших курсантов.

Вот болван! С разговорами отвлекся и проморгал появление противника.

Семь человек. Четыре парня, три девушки. У двоих пп, трое держат в руках пистолеты. Последний с пистолетом остался у угла, посматривает за дом, чтобы никто не подошел незамеченным.

— Быстро стволы на землю кинули, — зашептал ближний к нам мужик. Ствол его оружия мелко дрожал, по лицу несмотря на прохладу тек пот. Я собрался — мгновение и активирую Ускорение. Они идут слишком кучно. Так что, чтобы всех покрошить, мне не придется много двигаться.

— Пацаны, — окрикнул их Иван. — Вы реально не туда воюете. Зыбайте, че я нашел.

Потный мужик быстро глянул в сторону Вано и так же быстро перевел взгляд на нас. Затем в его глазах появилось непонимание и он снова посмотрел на кучу. Замер, опуская оружие. Рядом блевали его согруппники, сумевшие рассмотреть мертвые тела раньше.

— Это че, млять, такое? — осипшим голосом спросил он.

Я объяснил.

— Так, — мужик усиленно тер виски, — предлагаю перемирие. Надо поболтать.

Кто ж против? Мы зашли в ближайший подъезд, в первую попавшуюся открытую квартиру и начали обсуждать.

— Помните пацана на Красной площади, что порезал Системщиков на запчасти? — с жаром начал Иван. — Это он.

Все посмотрели на меня. Я вздохнул. Я активировал гравимеч и рассек кресло. Иногда лучше и проще показать, чем долго и упорно говорить.

— Система, установленная в ваших телах, не активирована и действует только в пределах ретранслятора. Так что весь опыт, что вы тут набьете, стреляя в своих же, аннулируется, стоит вам покинуть зону покрытия. Я пока не понимаю зачем это, но думаю, что все выяснится там, в красной зоне.

— И что ты предлагаешь?

Две наших группы расселись на диванах друг напротив друга. Недоверие все еще витало в воздухе, но судя по моим ощущениям уменьшалось с каждой минутой. С каждым моим словом.

Я проконсультировался с Наездником.

Наездник ответил положительно.

— Помимо того, что ждет нас внутри красной, есть еще одна проблема, — я отодвинул потрепанную штору, указывая пальцем.

— Вышки, — просипел мужик.

— Вышки, — повторил я. — Уверен, что они могут видеть нашу подсветку и даже если мы решим сбежать, они смогут засечь наши перемещения и перехватить нас на выходе из зоны.

— И что же делать?

— Каким цветом я у тебя выделяюсь?

— Красным, так же, как и я у тебя, — он пожал плечами.

— А сейчас? — я щёлкнул пальцами. Люблю дешевые спецэффекты.

— Ох ты, — сказал мужик. — Ничего себе!

6.4

До длинных гудков, означающих переход в другую зону, я привел в наше убежище еще одну группу.

Отследил ее по дернувшемуся стволу пулемета на вышке. Все, как я и предполагал.

Попросив собравшихся никуда не уходить, быстро побежал в ту сторону. Скрывшись за длинными рядами гаражей, дождался подхода испуганной кучки курсантов, а затем в Ускорении быстро обезоружил. Один девятимиллиметровый пистолет-пулемет и два пистолета. Пять секунд и опешившие люди, которые были уверены в том, что контролируют ситуацию, растерянно лежат на земле, не совсем понимая, как тут оказались. Оружие я вернул после пятиминутной беседы и короткой демонстрации кучи убитых людей. Справившись со спазмами своих желудков, они решили выслушать, что мы там все напридумывали.

Так что теперь нас двадцать человек. Три потрепанные группы.

Общими усилиями предположили количество вышек. Получилось следующее: десять в зеленой, четыре в оранжевой и две в красной. По крайней мере, с самой высокой точки нашей пятиэтажки было видно только две. Если предположить, что диаметр конечной зоны не превышает двести-триста метров, то это более чем достаточно. Более того, даже одного пулемета хватит, чтобы положить весь наш отряд. И я просто уверен, что наверху в бронированных будках, которые не пробить нашими слабенькими стволами, сидят Системщики. Возможно самых начальных уровней, главное, чтобы они могли видеть подсветку наших контуров.

Так что способность наших Наездников ее выключать очень даже пригодилась. Особенно сейчас.

Я медленно, в режиме Маскировка крался в сторону ближайшей вышки. На ярком солнце это получалось не очень, но меня прикрывали сугробы и отсутствие какой-либо подсветки.

Именно она была Ахиллесовой пятой в плане Системщиков. Уж слишком сильно они полагались на выделение яркими цветовыми контурами бывших кадетов. Это основной кирпич в их конструкции и стоит его убрать, как безопасность самих системщиков станет большим вопросом.

Поэтому я крался к одной вышке, а Иван с Леной — к другой. Им было проще. Их цель стояла посреди безумного лабиринта садовых домиков. Куча кустов, теплиц, сараев и прочих построек давала без особого риска подойти почти вплотную к вышке.

Да нам, собственно, никто и не запрещал к ним подходить. Уверен, что бронированные будки запираются изнутри, а оружия, способного вскрыть засов, у нас просто нет. Ну, это они так думали, Системщики.

Пять часов подходили к концу и с минуты на минуту должен был раздаться сигнал, призывающий ко входу в запретную, красную зону. До этого, два часа назад, мы всей группой, соблюдая максимальную осторожность, перебежали в оранжевую часть нашей испытательной площадки и так же засели в одной из квартир двухэтажного дома.

Все это время, что мы отсиживались в убежище, вокруг раздавались выстрелы. Частые, редкие, перемежаемые криками и проклятиями, воплями боли и горькими рыданиями. Там на улице убивали и умирали. Часто, с удовольствием.

Однажды мимо прошла девушка и громко, во весь голос выла от горя. Она звала какого-то Мишу и буквально захлебывалась своим несчастьем. Ее голос отдавался от стен, терялся в глубинах садов и вновь возвращался. Уже ослабевший, но так же продирающий до костей. Что-то дикое было в этом рыдании, просыпались какие-то древние инстинкты, от которых хотелось забиться поглубже и, выставив оружие, молиться, чтобы ужасные твари, что бродят по ту сторону светового кольца, пройдут мимо.

К сожалению, через пару минут нервная очередь оборвала ее страдания. А может быть и к счастью. По крайней мере мне стало легче. Как бы зло это ни звучало.

И вот они, длинные, выматывающие все нервы, сигналы.

Стараясь не шуметь, аккуратно взбираюсь по лестнице. Холодный металл остужает разгоряченные ладони. С этой стороны петли, значит, с этой должен быть засов. Ну да, вон головки болтов, что держат его. Слегка обварены, чтобы их нельзя было подцепить ключом. Но мне это и не надо.

Воткнул серую плоскость рядом с болтом и, не встречая какого-либо сопротивления, обвел гравимечом вокруг. Теперь засов держит себя и малую часть двери, а остальное полотно совершенно ничем не закреплено.

Рывком, схватившись за острые грани, распахиваю тяжеленный, можно даже сказать люк, оглядываюсь и отсекаю все лишнее системшику, что начал поворачиваться, реагируя на внезапный свет сзади. Тут же подхватываю медленно оседающее тело и выбрасываю его из будки. Ногой выпнул остатки черепа, внутри которого булькало что-то красное. Одновременно отметил толщину металлического листа — сантиметра полтора. Его точно не пробьют наши пукалки.

Огляделся. Пулемет на треноге, рядом ящик с патронами, табуретка и небольшой откидной столик. На нем термос и рация. Рация. Что будет, если кто-то не выйдет на связь? По идее должны выслать патруль, чтобы проверить что здесь случилось. Как скоро это произойдет? Фиг его знает. Ладно, в очередной раз понадеемся на авось. Надеюсь, всё закончится гораздо раньше, чем обнаружат смерть пулеметчика.

Прильнул к смотровой щели, ища глазами вторую будку — как там мои адепты, справились или нет? Смогла Лена вскрыть дверь?

Так, вон она, в трехстах метрах прямо напротив меня. И в обычно темной, непроглядной бойнице мигает свет. Словно кто-то открывает и закрывает дверь. Ага, значит девчушка смогла. А уж в Иване я был уверен. Силушкой он изначально не был обделен, а сейчас дак и подавно. Правда он так и не успел вырастить гравиорган, но под действием бустов Наездника его сила и ловкость росли просто стремительно. Так что участь того системщика была предрешена.

Высунувшись из двери, замахал рукой. Тут же от угла дома отделилась шустрая тень, что стремглав понеслась в мою сторону. Юлька только ойкнула, увидев разрезанное тело, а в следующую секунду уже бодро, гремя подошвами, забиралась в будку. Осмотрела пулемет, умело взвела и прильнула к прицелу.

— Постарайся как-то запереться и будь готова к стрельбе. Не забыла сигналы?

Она затрясла головой, сверкнув смешными конопушками на носу, и схватилась за табурет, на котором некогда нес свою вахту системщик. Ну да, если засунуть ножку вот сюда, то открыть двери не получится. По крайне мере внезапно.

Подергал дверь (а, сойдет), проверяя надежность импровизированного запора и побежал в оговоренную точку сбора.

Ожил громкоговоритель, вновь, с карканьем, поднимая в воздух испуганных ворон, что только успокоились после сирены:

— Внимание всех выживших! Для заключительного тура пройдите на стадион школы. Стрельба запрещена! Повторяю: стрелять нельзя! Нарушивших ждет наказание! Время на сбор — десять минут. Если вас не будет на стадионе через это время, пулеметы откроют огонь.

Ага, откроют. Я усмехнулся.

Встретился с группой. Глазами отыскал Лену с Иваном. Парень показал большой палец. Все в порядке. Махнул рукой — пошли. Надо заканчивать этот дурацкий спектакль.

Так всей толпой мы и вышли на стадион. И судя по всему, мы пришли последними.

Человек пятнадцать бывших кадетов. Озлобленные, израненные, с ненавистью смотревшие как на нашу большую группу, так и на встречавших системщиков.

Впереди стоял начальник лагеря. За ним пять человек. Пять человек, в теле которых, невидимыми нитями раскинула сети ненавистная Система. Подтянутые, поджарые. Начлагеря одет в тяжелый бушлат, а эти же в легкие спортивные костюмы.

Что-то это мне напомнило. Очень сильно напомнило.

Вон тот серый ящик, что стоит в закутке у трансформаторной подстанции — ретранслятор Системы.

Поискал глазами. Ага, серый контейнер, от которого в чрева гудящей электрической будки уходили толстенные кабели. Просто серый куб без антенн, рукояток и прочей техногенной атрибутики. Гладкий, с чуть зализанными углами.

— Вы удивили меня, — обратился к нашей группе бывший начальник. — Никогда прежде группы не умели объединяться. Надо изменить правила, чтобы такого впредь не происходило. Впрочем, это не важно. Объявляю турнир. Вас тут тридцать четыре человека. Нам нужно только десять. Десять живых. Битва все против всех! Вы може..

— НЕТ! — я орал во всю мощь своих легких. — Хрена вам лысого, а не турнир. Больше смертей не будет!

— Вот как, очень интересно, — начлагеря изогнул бровь. — Ты, мальчик, видимо не понял. Вы никто. Вы мясо, цель которого — умереть. Только мы устанавливаем правила.

Он сжал кулак, затянутый в тонкую, рыжую кожу.

— Вот вы где у нас. Если я захочу — вы плясать тут будете, пока не подохнете от жажды. Ясно?

— Нет, — я помотал головой, — сейчас все закончится. И это будет плохой конец. Для вас.

— Не говори гоп, сопляк. Бунт карается мгновенно. Вот так.

Начлагеря щелкнул пальцами.

Видимо тоже был любителем дешевых спецэффектов.

Кадеты, стоявшие гурьбой позади меня, беззвучными кулями начали валится наземь.

6.5

На АСК Системы пришел сигнал. Он «отключает» все скелетные поперечно-полосатые мышцы. Кадеты живы, они видят и слышат, но не могут пошевелиться.

Начлагеря смешно, по-птичьи, наклонил голову вбок, рассматривая нас троих, стоящих посреди кучи безвольных тел.

Я, Лена и Иван.

Я стою чуть впереди, Лена положила ладонь на мое левое плечо, Иван ухмыляется справа. Герои, матьеёити.

— И кто же вы такие, что можете противостоять зову Системы? — он медленно оглядывает нас. Пятерка «спортсменов» переглянувшись, начала снимать куртки.

— Великий Вал.

Всего два слова, которые могут произвести эффект разорвавшейся бомбы.

Начальник в испуге, с расширенными от ужаса глазами, отпрыгивает назад, за спины своих архаровцев. Те же наоборот быстро сокращают между нами расстояние, рывками срывая с себя ненужные спортивки.

Слишком быстро.

Наш план «поговорить» и выманить хоть какую-то информацию летит к чертям.

Спортсмены стремительно приближаются. И я не успеваю контролировать их всех.

Ускорение

Лена отпрыгивает от меня. Я вижу, как в полете она активирует свои гравиножи.

Слишком медленно.

Ее сносит. Словно поезд сбивает легковушку, застрявшую на путях, так и системщик почти на грани моего восприятия атакует ее. Сломанной куклой девчушка летит на кучу бездвижных кадетов.

Но моя реакция догнала его. Двумерная плоскость чиркнула по телу, вырывая кровавые капли, выдавливая их на белоснежную футболку.

Мало! Недостаточно быстро!

Системщик уходит от следующего удара, теряя равновесие, а я уже заношу свое оружие над его кувыркающимся телом, чтобы разуби…

Уворот

Уворот

Мое тело швырнуло в сторону. Сразу два системщика одновременно атаковали меня, не давая добить первого. Они тоже движутся очень быстро. Возможно, так же быстро, как и я.

Отмахиваюсь гравимечом, разрывая расстояние. Отпрыгиваю в сторону, выигрывая время.

Быстрый взгляд на Ивана. Увы, пока парень бесполезен. Четвертый вбивает в него свои пудовые кулаки. Плохо дело.

Разрывая ткань одежды от слишком быстрых движений бегу к нему. Буквально в последнее мгновение сношу кулак атакующего, превращая его сильную руку в аккуратную культю. По инерции врезаюсь в Ивана, уводя его от удара системщика. Хотя еще не известно, кто ударил его сильнее. Я лечу в одну сторону, Вано кувыркается в другую.

Но мне не до размышлений, довершаю кульбит, вспарывая живот нападавшего. Он еще не понял, что у него нет руки. Он еще не понял, что он уже мертв. Он еще рычит, предвкушая быструю победу.

Мне некогда объяснять ему это. Буквально на доли секунды от меня отстают два моих преследователя. Руки одного из них словно окутывает дымок от сигареты. А у второго (о черт!) — гравинож!

Отпрыгиваю, уходя от замашистого удара, быстро сканируя пространство вокруг. Где там пятый?

Вот он, стоит нервно облизывая губы. Из-за его спины выглядывает испуганный начлагеря.

Что будет, если встретятся два гравиножа? Я рубанул своим клинком, системщик попытался парировать мой удар, подставив плоскость ножа.

И видимо, мой уровень гравиоргана больше, чем у него. С легким нажимом, продавив вражескую гравитационную линзу, я рассек нападавшего.

Обрубки руки и тела еще валились на землю, а я снова…

Уворот

Броня

Мне показалось, что в меня врезалось ядро, выпущенное из Царь-пушки.

Противник применил силовой удар. Зафиксирован разрыв селезенки. Проводится регенерация.

Оказалось, что я лежу на земле в трех метрах от системщика, что ударил по мне. И он уже бежит ко мне, чтобы окончательно добить. Но его Ускорение уже закончилось.

А мое — нет.

Моя очередь.

Вскочив на колени, встречаю преследующего своим Силовым ударом. Хватаю перелетающее через меня тело и с хрустом доворачиваю его голову до плеча. Мертвец падает позади меня.

И мое ускоренное время тоже закончилось. Бок сворачивает от острой боли. Этот гад вдарил мне от души.

Первый системщик, потратив на удар по Лене свое умение, медленно выставив вперед кулаки, отступает к своим. Его бок, туда, до куда я дотянулся своим оружием, почти перестал кровоточить. Интересно, сколько времени у него перезарядка того дикого ускорения, что даже я с трудом отследил его перемещение? Пятый спортсмен, единственный еще не участвовавший в бою, держит в руке нож. Обычный, остро наточенный кусок металла.

Хватаюсь за бок и, изображая на лице дикие мучения, падаю на колени.

Сработало!

Это словно инстинкт у диких животных.

Системщики рванули в мою сторону. КД моего силового кулака всего двадцать пять секунд. Поэтому недобитка я встретил именно им. Не вставая с колен, всадил ему в бочину. Именно туда, где чиркнул гравимеч. Резаная рана не выдержала сильнейшего удара. Мой кулак пробил кожу и мышцы, застряв в теле системщика. Я схватил внутри что-то склизкое, теплое, сочащееся, дернул изо всех сил, вырывая руку. Кровавый поток хлынул из разорванного живота «спортсмена». Бросив выдранный орган в лицо второму нападавшему, с размаху, выпрямляясь, вставая на ноги, впечатал коленом в лицо умиравшему. Его отбросило на спину и он, схватившись за рану, затих.

Мой прямой удар остановил пятого. Он, отмахиваясь от летящих кишок, пропустил момент и это стало его приговором. Мгновение судьбы, когда отвлекаясь на второстепенное, упускаешь главное.

Я не стал выдумывать. Не стал разыгрывать дешевые спецэффекты.

Поймал голову скрючившегося от боли системщика в захват. Крутанул.

Но даже услышав хруст не стал останавливаться. Я помнил, как воскрес Солдатов.

Опершись ногой в обмякшее плечо мертвеца, тянул его потяжелевшую голову вверх. Что не выдержит первым?

Сначала порвалась кожа у основания шеи. Затем не выдержали мышцы и вены с артериями. Еще бившееся сердце выплескивало кровавую жидкость на некогда белоснежную футболку. Затем порвались позвонки.

Наконец в моих руках оказалась голова системщика. Часть позвоночного столба торчала из разорванной шеи. Искаженное страшной болью лицо покойника начало разглаживаться. Кровь выходила из напряженных мыщц, снимая напряжение, выливаясь на начавшую таять землю.

Начлагеря побелел. Его ноги отказали и он безвольным мешком повалился в сугроб.

— Нет, нет, нет, — повторял он. — Я никого не убивал. Нет, нет.

Я бросил неожиданно тяжелую голову ему под ноги. Виляя, словно хвостом, обломанным позвоночным столбом она, подкатившись, уперлась ему в подошву. Скуля, размазывая сопли и слезы по пухлым щекам, наш бывший начальник пытался отползти от страшного шара.

Ткнув в него пальцем:

— Сиди, сука, и не рыпайся, — побежал к Лене.

Мне посыпались системные сообщения, но я убрал их, даже не читая — некогда.

Девушка уже поднималась, неуверенно, схватившись за ушибленные места, но поднималась. Под ней начинали ворочаться бывшие кадеты. Иван, стоя на корячках, сплевывал кровавую слюну. Но раз шевелится — жить будет. АСК в этом плане творят чудеса. Да и не в этом тоже.

Подошел к скулящему начлагеря. Тот, уставившись в мертвые глаза прикатившейся головы, все шептал: «Я не убивал, я не убивал».

— А что ж ты делал, родной? — я плюхнулся рядом с ним в сугроб, стряхивая с бороды какие-то кровавые ошметки. Достала она, надо побриться.

— У меня другая специализация, — затараторил системщик. — Они солдаты, они качаются убийствами. Я специалист в управлении. Я набираю опыт, руководя лагерем. Я не убивал.

Он быстро успокаивался. Аккуратно оттолкнул голову, утер слезы.

— Куда забирают тех десятерых, что остаются в живых после королевской битвы? — отплевавшись, Вано задал свой вопрос.

Начлагеря усмехнулся:

— Никуда. Я ж говорю — солдаты качаются на убийствах.

— В смысле? — я соскочил, — десятерых последних выживших тоже убивают?

— Да.

— Но смысл? Почему сразу не убить сотню? Ведь за убийство сотни дадут больше, — задавая вопрос я внезапно понял, что знаю ответ.

Ответ начлагеря подтвердил мою догадку.

Простая математика. Сухой и практичный расчет. Икс плюс игрек равняется зет.

Да, убив сотню людей получишь опыта больше, чем убив десятерых.

Но за обученных солдат АСК дает больше опыта. Поэтому целый месяц кадеты проходят начальную военную подготовку.

А за человека с АСК опыта дается раз в десять больше, чем за обычного солдата.

А за убийство десятерых людей двадцатого-двадцать пятого уровня, экспы насыплется в разы больше, чем за уничтожение сотни одноуровневых нубов. Вот поэтому в установленных медблоках сняты все ограничения — чтобы опыт тек рекой. Чтобы за выполнение любых действий давалось в разы больше, чем обычно. Вот поэтому тут стоит ретранслятор, не связанный с сетью. Уверен, что его отключают, когда системщики начинали убивать десятку. Это сейчас мы испортили им все планы, и они попросту забыли это сделать.

Этим уродам дали на растерзание, на свою собственную прокачку, целый город. Небольшой, но все же. Они вольны делать в нем все, что угодно. Всё население этого городка — все шестьдесят тысяч человек заочно приговорены к смерти ради того, чтобы десяток системщиков качнуло себе несколько уровней.

Все очень просто. Это просто гринд экспы. Ничего более.

Дикий гринд экспы.