Пока ты спишь - враг качается. Часть 2. Дикий гринд

7

7.1

— И чем вы лучше их? — Петр ткнул рукой в вышку.

Бронированная будка, стоящая на металлических распорках сварена ужасно, буквально на скорую руку. Видимо эту «дверь» клепали на ходу, чтобы она хоть как-то закрывалась. Поэтому между входным люком и низом осталась щель.

Сквозь которую сейчас тягуче-медленно капала густая, замерзающая на ледяном полу кровь. Пятнадцать пробоин от крупнокалиберных пуль не давали сомневаться, что тот, из которого он вытекала, с вероятностью в сто сорок шесть процентов, мертв.

Позади нас дымилась зона. Некогда волне себе удачный полигон для набора опыта и уровней-ступеней пары десятков системщиков. Интересно, какая у них была очередность, кому сидеть в будках, а кому убивать? Наверное, жребий кидали.

Впрочем, мой интерес весьма поверхностен. Все они мертвы.

Первый умер начлагеря. Гравимеч лишил его жизни быстро и весьма гуманно. Правда некоторых затошнило от казни.

Странные люди. Их всех только что хотели убить, население всего города обрекли на смерть, а они жалеют своих палачей. Пара девушек даже пустили слезу. Не понимаю.

А вот системщикам, сидящим в будках, по периметру зоны не повезло.

Вначале мы уничтожили работающий ретранслятор. Лена порубила его на куски своим оружием, за что и заработала уровень, о чем она сразу мне с гордостью поведала. Зеленые и красные контуры на наших внутренних взорах исчезли. Мы стали невидимками для наблюдателей, выискивающих нас через прицелы.

Затем в дело вступили два крупнокалиберных пулемета, Лена и я. Будочники были обречены. Четырнадцатимиллиметровые пули прошивали металл вышек насквозь. Затем я вскрывал двери и отсекал головы. Я помнил возможности регенерации.

Стреляли Иван и хриплый Денис. Осторожно подтаскивали тяжелые пулеметы поближе и прошивали очередью бронебойных пуль удобные, высокорасположенные цели насквозь. И я не знаю почему, но ни один из системщиков, сидящих в будках, не попытался сбежать. Возможно, ждали подмоги, возможно надеялись на броню. Не знаю. Это их проблемы.

Должен остаться только один. Такая фраза вспомнилась мне при очередном обезглавливании. А что, очень в тему:

Here we are. Born to be kings.

We're the princes of the universe.

Here we belong. Fighting to survive

In a world with the darkness powers.

(Вот и мы. Рождены, чтобы быть королями.

Мы — принцы Вселенной.

Мы часть этого мира. Сражаемся, чтобы выжить

В мире, полном темных сил.) (Фильм «Горец»)

Зона умерла. Зона, полная кровавых тайн, смертей и человеческих страданий. Мы разрушили ее. И самое главное: мы убили тех, кто ее организовал.

Сорванные ворота довершили разгром. Иван снес их голыми руками. Сложно даже представить, когда он начнет прокачиваться по-настоящему.

А сейчас Петр стоял на фоне разгвозданной будки и задавал мне вопрос, на который у меня не было ответа.

Что я мог ответить человеку, который не проходил этапы поощрений и наказаний от Системы? Не осознавал, что теперь будет вечно жить с человеком, которого ему выбрала Система? Что будет вечно работать там, где ему указала Система. Что только Система решает, будешь ли ты жить или умрешь. Что весь выбор за тебя делает именно она, Система. Всегда. Всю свою жизнь. Вечную жизнь.

Мы — я, Лена и Иван стояли напротив остальных. И между нами словно пролегла черта. И словно мы теперь стали для них, тех кто стоял за этой невидимой линией, посланцами зла. Тех, что творят ужасные вещи, говоря при этом сладкие слова.

И в чем-то я их понимал. Только что мы убили множество людей. А теперь предлагают стать такими же. Убийцами.

Так чем мы лучше Системы?

Ничем. И всем.

Она хотела вас убить, мы предлагаем вам жизнь. Вот и вся разница.

Почему-то я не сомневался, что Юля и Игорь первыми перейдут черту. Первыми присоединятся к нам. Следующим был Денис, тот хриплый мужик, что так удачно поймал нас у кучи мертвых тел.

Затем еще один. Еще два. Еще один. Потом сразу четверо.

Всё? Всё.

Больше желающих не нашлось.

Они были согласны установить себе АСК Системы ради денег. Но бороться против нее ради жизни не согласны.

Люди — странные существа.

Но никто их заставлять не будет. Великий Вал другой. Ему плевать на тебя. Он даст тебе инструмент, способный превратить тебя в равного богам и забудет о тебе. Тебе надо — ты и старайся. Делай себя лучше. Никто не будет тебя заставлять. Подталкивать, указывать, уговаривать, мотивировать.

Не хочешь изменить себя ради себя же — оставайся в жопе.

Одиннадцать человек решились изменить себя. Остальные остались тешить себя надеждами.

Их выбор, их право.

Десять «Уралов» ожидали нас. Их водители навечно нашли свой покой в железных вышках.

У тех, кто решил остаться, выбора не было — они уехали в свой городок. Расселись по двум машинам и, выпуская клубы дыма, уехали навстречу безнадеге.

А вот у нас выбор был.

Ехать в депрессивный городок никто не захотел. Одни — потому что не видел там никаких перспектив и вообще я главный мне и решать, а я, потому что да, никаких перспектив там уже не осталось. Наиболее инициативные уже уехали из него. Кто в большой Город, кто в тренировочный лагерь. Остальные так и будут ждать чуда, прозябая в нищете.

Так что мы решили для начала ехать в Город. Там с помощью Телеграма найти сторонников, тех, кто решил бороться с Системой. И дальше по обстоятельствам.

Единственная проблема — в город надо ехать с установленными АСК Наездник. Кто знает, как пойдут дела. Надо быть готовыми ко всему.

— Да фигня делов, — сплюнул Денис. — Мой батя живет в Озерном. Отлежимся там пару суток, придем в себя, да и двинем дальше.

Озерное. Маленький глухой поселок, затерянный в гуще лесов. Три улицы, с пяток деревянных двухэтажек и пара десятков изб. Пара сотен жителей. Километров двадцать отсюда. Там нас точно искать не будут. Поехали!

А то, что будут искать, я не сомневался. Уверен, пропажу, а затем и смерть такого количества Системщиков обнаружат очень быстро. Так что исчезнуть мы должны в кратчайшие сроки.

7.2

Погода испортилась внезапно.

Вот только полчаса назад светило теплое весеннее солнце, плавя своим жаром сугробы, а сейчас ветер надул тучи, кидавшие в лобовое «Урала» гроздья холодных льдинок. Март во всей своей красе.

Печка работала во всю свою мощь, но никак не могла справится с непогодой и обзорные стекла постепенно затягивались изморозью. От чего приходилось останавливаться и, преодолевая напор ветра, с матом и проклятиями соскребать нелепым скребком настывший до состояния камня лед.

Вскоре от дороги осталась лишь небольшая колея, сквозь которую мог прорваться только наш вездеходный грузовик. Не повезло тем, кто сейчас на легковушках. Дорогу заметает просто с бешеной скоростью и застрять на ней — дело пяти минут и легкой неопытности. И я очень сомневаюсь, что МЧС приедет на помощь. Если она, эта служба, еще существует.

А мы ехали. Вздымая клубы снега, тут же относимые сногсшибающими порывами ветра куда-то вдаль. Бурили белое безмолвие темно-зеленым клином. Прорывались, пробивались.

Видимость упала почти до ноля. Денис, единственный кто мог вести грузовик, часто останавливался, буквально ногами нащупывая дорогу.

Наконец, сквозь прореху в буране, мы заметили указатель «Озерск». Вроде как приехали.

Денис уверенно повернул налево. Там даже не дорога уже, так, направление, по краям которого вздымаются уже самые настоящие сугробы. Покружив по узким улочкам, он наконец остановился около покосившегося домика, слегка укрытого дощатыми, невысокими воротами.

Разгребав ногами заметённую снегом калитку, открыл ее, тяжело налегая всем телом, чтобы распахнуть побольше, а затем проскользнул внутрь. Скрип входной двери я расслышал даже сквозь завывания ветра.

Через пару минут вновь увидели его фигуру, что приветственно замахала нам рукой, зовя внутрь. Я застучал по борту грузовика, пытаясь открыть замёрзшие засовы, наконец это удалось, и тяжелая железяка с клацаньем упала вниз.

— Давайте, выходим, — позвал я закутанных во все что можно, тесно прижавшихся друг к другу, сидящих внутри людей. — Сейчас отогреемся.

Медленно, заторможенно они начали шевелиться, подниматься, спрыгивать с борта. Я помогал, поддерживал, показывал направление и в дом зашел последним, плотно закрыв завывшую в несмазанных петлях дверь.

Мои последователи (можно ведь их так уже называть?) кучкой сгрудились напротив хозяина дома. В грязном распахнутом ватнике, коротких валенках с седой щетиной на щеках, напортив нас стоял дед. Сгорбленный, шевеливший сухими губами, с усталыми от долгой тяжелой жизни глазами. Ими он изучал нас, подолгу рассматривая каждого. И взгляд этот был тяжелый, от которого вновь возвращался озноб.

— Вот, бать, тут все. Мы перекантуемся у тебя пару-тройку ночей, а потом уедем, — Денис развел руками, показывая на нас. — Часть тут поспит, часть в бане. Объедать тебя не будем, в магазине все купим, да еще и тебе оставим.

— А закрыт магазин, — впервые заговорил дед. И голос скрипел также как его дверь. Тяжело, с надрывом. — Давно уж закрыт. С самой осени.

— Ну по соседям пробегусь, куплю что нужно. Не переживай.

Теперь-то я понял, почему Денис так хрипит — весь в отца.

— Не надо по соседям ходить. Мор у нас. Уж пятеро семей померло. А от чего — непонятно. В погребе вон картошки полно, доставайте да ешьте. Чай не баре.

— Мор? А что за мор, дедушка? — мне стало интересно. Неужели тут осталась корона?

— Какой я тебе дедушка, шкет? Батя я! Так и зови! Понял? — тусклые зрачки седого деда полыхнули внезапной яростью. Полыхнули и погасли.

— Понял, батя! Что с мором-то?

— А хрен его знает. Вчера вон ходили, а сегодня глядь: все мертвые лежат. И помирают-то кто где. Кто в огород вышел да там и свалился, кто дрова рубил, так с топором и преставился.

— А медики что говорят? Узнали причину?

— Какие нахрен медики, сынок? Фельдшерский пост с осени как закрыли, так и не видывали никого здесь боле. Катаверная-то приехать не может. Нету, говорят, бензина. Так что тела мы в одну избу сложили, в ледник, так и лежат там, прости господи. Как земля растает, так и похороним, коль сами раньше не помрем.

— И давно у вас мор пошел?

— Да, почитай, с месяц назад, как Свиридовы преставились, так началось это, — старик медленно, держа пальцы троеперстием, перекрестился, задерживая руку в каждой из точек. — Сын к ним тогда приехал, дак они и ходили по домам, самогонку искали, свою-то уж выпили. А через день мы их и нашли, покойничков. Правда Митьку, сына ихнего, так больше и не видывали. Да вы не стойте, печь вон затопите, дрова принесите.

Дед, потеряв к нам всякий интерес, отвернулся и пошел в угол, где виднелась старая, панцирная кровать. Там, кряхтя, снял валенки и фуфайку, лег.

Я осмотрелся. Обычная изба. Маленькие оконца, наполовину заметенные снегом, давали удручающе мало света, но так даже лучше. Видно, что помещение давно не убиралось. Какие-то тряпки, бумаги валялись по углам, на широком, рубленном из грубых досок столе вповалку лежали предметы утвари. Дырявая клеенчатая скатерть сиротливо загнута.

Через полчаса в печке, весело потрескивая, занялись огнем, притащенные из сенок, дрова. Девушки, брезгливо морщась, навели какой-никакой порядок. Слазили в погреб, натаскав пару ведер подмерзшего картофеля. Затем все быстро, по очереди, помылись в растопленной бане. Воды натаскали мало, поэтому хватило разве что на смыть грязь и кровь, но и на этом спасибо.

Собрались за уже чистым столом, зажженные лампы разгоняли тьму по углам, а мы хватали пальцами прямо из раскаленного горшка горячие вареные клубни, запивая терпким чаем. Тепло, уютно, хорошо.

Только ледяной взгляд из самого темного угла не давал расслабиться окончательно. Дед, как мы его ни звали, так и не подошел к нашему столу, мрачно смотря сквозь кустистые седые брови.

Но плевать.

Я рассказал все, что знаю про Великий Вал, а так как знал немногое, рассказ вышел коротким. Затем показал, что умею. Не всё, а только самое эффектное. Гравинож, который покрошив на солому ближайший чурбачок, вырос в размере и так же легко разрубил здоровую сучковатую корягу. И маскировку. Превратив свою руку в полупрозрачную субстанцию.

Адепты охали и ахали в нужных моментах, трогали пальцами срезы на деревяшках и в общем были весьма впечатлены. Идеальная презентация. Рекламщики были бы мной довольны.

И она сработала. Четыре человека захотели прямо сейчас принять капсулу с Наездником. Остальные вроде бы были и не против, но пока колебались. Хотя я находил это, конечно, странным. Они без сомнений приняли капсулы с Системой, там в лагере, а тут вдруг такая неуверенность.

Мой Наездник, после вопроса ответил, что так как Система у них не активирована, то никаких проблем с установкой АСК Великого Вала возникнуть не должно.

Я также заглянул в свои логи, что мне там насыпали за убийство Системщиков. Там все стандартно. Очередная ачивка «Нашинковать как капусту», дающая плюс один к ловкости и левелап.

Этим же вечером четыре капсулы были проглочены. Нас стало еще чуточку больше. Подумаешь, что против нас вся планета. Зато последователей Великого Вала уже семь!

Буря все не успокаивалась. Выла, заметала, бросала комьями снежной пурги, засыпала двери и дороги. И только к ночи ее напор стал утихать. По крайней мере видимость стала больше. Впрочем тьма, ложащаяся на поселок, убрала все преимущества чуть стихшей непогоды.

В домик мы все не влезли. Не хватило ни лавок, ни теплых вещей. Так что часть ушла в баню. Аккуратно подтапливая печь, там вполне возможно переночевать в тепле и уюте.

На лавках размещались по двое, валетом. Лена взглядом, не терпящим возражений, легла рядом со мной. Укрывшись фуфайкой, слушая завывания метели и треск сгоравших в печи дров, мы попытались уснуть.

И это даже удалось. Лена, аккуратно обхватив меня за грудь, тихо сопела и я тоже провалился в глубокий сон. Лишь где-то в середине ночи услышал ворчание вставшего деда, да скрип входной двери.

Разбудило меня неприятное чувство. Открыв глаза, увидел потухший взгляд Дениса.

— Батя умер, — одними губами прошептал он.

7.3.

Он умер, прислонившись к косяку входной двери. Не упал, не согнулся. Как оперся на деревяшку, так и скончался. В руке осталась обгоревшая до самых зажимавших ее пальцев, самокрутка.

Буря закончилась ночью и не заметенные снегом следы показывали, что отец Дениса ходил к воротам, затем подходил к бане, заглядывая в окно, и только потом пошел обратно к дому, чтобы, закурив, уже никуда не пойти.

Деда положили в сенцах. Раскатав вязаный половик, уложили мертвеца на пол, закрыв голову и тело демисезонным пальто.

Денис молча сидел рядом с телом, пытаясь понять наступившую действительность. Обдумать, что произошло и что делать дальше.

Мы не мешали. Это его время.

Тихонько перешептывались. Я сходил в баню, проверил инициированных. Там все в норме: высокая температура и зуд.

От нечего делать взялся за лопату — надо расчистить от снега дорожки, подходы к воротам и загнать "Урал" во двор. Хоть буря и закончилась, но тяжелые тучи продолжали висеть над посёлком, зажимая пространство, словно пытались расплющить его. Это давило, напрягало. Поэтому и взялся за работу — хоть как-то отвлечься, забыться в тяжелом труде.

Накинув фуфайку на плечи, из избы вышел Денис.

— Пойду, узнаю, куда они трупы девают, да и вообще поговорю что да как тут. Поможешь потом батю отвезти? — казалось, его голос стал еще осипшее.

— Конечно, братан. Все сделаем как надо, не переживай, — я похлопал его по плечу, пытаясь хоть как-то поддержать в горе.

Снега намело море. В некоторых местах сугробы стали почти по пояс. И это учитывая, что до этого тут все было убрано. Иван пытался помочь, но деревянная лопата была одна, а расчищать рыхлый снег штыковой не самое лучшее времяпровождение, поэтому надолго его не хватило. Плюнув, Вано ушел, в очередной раз заскрипев входной дверью.

Ну и ладно, сам справлюсь. Мне спешить совершенно некуда.

Наконец, закончив, засунул лопату под крыльцо, с удовольствием потянулся и дернул дверь. Прошел мимо мертвого тела, зашел в горницу, протянув замерзшие руки к горячей печи.

И понял, что что-то не так.

Встал, медленно проматывая в сознании события пятиминутной давности. Что мне не понравилось?

Выглянул в сенцы. Пальто слезло с головы покойника и его мертвые раскрытые глаза смотрели прямо в потолок.

— Ребят, зря вы так прикалываетесь. Уважать надо умерших.

Все посмотрели на меня:

— Ты о чем? — спросила Лена, чистившая кожуру с картошки.

— Да вон, глаза деду открыли. Пальто стащили. Так себе шуточки.

— Ты в своём уме? Кому придет на ум так прикалываться? Ветром, наверное, сдуло.

— Хм, ну возможно.

Я оглянулся на покойника. Скорее всего так и было. Сквозняк стащил укрывающее его пальто, а когда оно двигалось, открылись веки. Да, очень логично и понятно.

Подошел к мертвецу, присев перед ним на корточки. Осторожно протянул руку к лицу. Тело уже начало деревенеть, поэтому чтобы закрыть веки пришлось приложить усилий гораздо больше, чем я думал. Холодная, шершавая кожа покойника, вызывала неприятные ощущения на кончиках пальцев.

Наконец мне это удалось. Брезгливо одернул руку, вытирая ее о штаны. Казалось бы, чего тут такого? Скольких ты уже убил, причем самым жестоким образом. А тут, поглядите-ка, мерзко ему стало.

Потянулся за краем пальто, но тут глаза мертвеца снова открылись. Черные зрачки слепо уставились в темный, засаленный потолок.

— Да пля, — я отпрянул в сторону. Сердце колотилось, отдавая в висках.

Глубоко задышал, пытаясь успокоиться.

— Это просто спазм в мышцах, так бывает, не гони пургу, чувак, — зашептал сам себе. Мозг лихорадочно искал объяснение случившемуся и, конечно же, находил его.

Вновь закрыть глаза я не решился. Натянул несчастное пальто повыше, чтобы полностью скрыть голову и с некоторым облегчением торопливо, не оглядываясь ушел внутрь.

Обед был снова картофельный. Как и завтрак. Но никто не жаловался. Все понимали, что это ненадолго, так что можно потерпеть пару дней. К тому же горячая, рассыпчатая, чуть сладковатая картошка со сливочным маслом была действительно вкусна. А под пару рюмок самогона так и вообще казалась пищей богов. По крайней мере пока.

— Неуютно тут, страшно, — вдруг сказал Юлька. — Уезжать отсюда надо. У меня мурашки от всего этого.

— Согласна, — кивнула еще одна девушка, вроде ее зовут Лиля. — Еще сон сегодня такой приснился, что до сих пор отойти не могу.

— Что за сон? — облизывая ложку, спросил Иван.

— Что бабулька моя, давно уже умершая, зовет меня. Приходи, говорит, ко мне, внученька. Я тут недалеко. И друзей своих с собой бери. Вам тут хорошо будет. Ласково так звала, сердешно.

— Баааааалин, — протянул Игорь, стремительно темнея в лице. Будто туча нашла. — Мне такая же фигня снилась. Только прадед звал. Накормлю, сказал, напою. Все горести забудешь.

— Черт, и мне тоже мама снилась, — с расширенными от ужаса глазами прошептала Лена, — звала, ревела, говорила, что плохо без меня.

— И мне тоже бабушка снилась, — еще один парень. Василий.

Повисла тишина. Почти мертвая. Мы смотрели друг на друга, соображая, что это может значить.

В голову лез всякий сверхъестественный бред. Но я понимал, что это вот именно, что бред. Скорее всего эти сны приснились под впечатлением от всего происходящего. Утренние убийства, холодная поездка через бурю, суровый страшный дед. Вот мозг и выдал нечто подобное. Да, именно так. Все понятно, все объяснимо. Не надо плодить лишних сущностей и искать то, чего тут нет.

Спустя полчаса пришел Денис. Долго грелся у печи, растирая озябшие ладони. Затем поел и только хлебая горячий чай произнес:

— Батю надо отвезти. Туда, к другим покойникам.

Я кивнул:

— Увезем. Нашел с кем поговорить? Дорогу показали?

— Нашел, — сквозь зубы прохрипел он. — Пуганные все, млять, какие-то. Дверей не открыли, так, через стекло поговорили. Примерно понял куда надо.

— Да фигня, главное знаешь куда ехать.

— Ага. Сейчас чуть погреюсь и поедем. Тут недалеко, да тут в принципе все недалеко, но дорога просто жопа. Замело по самые помидоры.

Вскоре начали собираться. Закинули в кузов лопаты, аккуратно, держась за края половика погрузили тело. Закрыли борт, зашнуровав тент.

Поехали втроем. Денис, я и Иван. Втиснулись в кабину, дыша паром, оттирая вмиг запотевшие стекла. Мотор, натужно заревев, вырвал тяжелый корпус грузовика из снега.

Дорога и в самом деле была полный атас. Рыхлый снег, попадающий под колеса, вырывал руль из рук, бросал «Урал» из стороны в сторону. Хоть и ехали с небольшой скоростью, но все равно пару раз машину выносило в сугроб. Везло в том, что грузовик выбирался сам, и нам не пришлось его выталкивать.

Спустя двадцать минут остановились рядом с очередной избой.

— Вроде эта, — просипел Денис, разглядывая дом.

Это жилище явно побогаче. Высокие ворота, покрашенные в синий цвет, рядом палисадник, за которым торчали голые скелеты кустов.

Слегка разгребая снег, прорвались к калитке. Раскачав, сумели сдвинуть ее, попутно отодвигая сугробы.

Пока прогребали к дому, вновь пошел снег. Медленно. Огромные белые хлопья плавно опускались, засыпая все плоды наших усилий.

— Давайте быстрее, — пробормотал Иван, — а то щас дорогу назад засыпет.

Односельчане превратили дом Свиридовых в морг. Раскрыли окна на чердаке и с торца, чтобы холод сохранял тела, да и заносили тут все прибывавшее количество покойников.

Мы наконец-то догребли до дома, и я заглянул в окно. Темнота внутри помешала разглядеть подробности. Я видел только свое отражение да начало пола под окном.

— Иван, у тебя вроде фонарик был?

— Ага, сейчас, — Вано воткнул лопату в сугроб и начал хлопать себя по карманам. — Блин, похоже забыл. Спички вот только.

— Ну давай хоть их, — я поймал ловко брошенный коробок. Достал одну спичку.

Чиркнул серной головкой.

Короткий всполох света на миг вырвал из темноты пространство по ту сторону окна.

Я смотрел на пол, ища покойников. Их там не было. Странно. Вроде тут одна только комната и они должны быть где-то тут.

Поднял горящую спичку вверх, увеличивая площадь освещения, отодвигая границу света и тьмы еще чуть дальше от окна.

Тут были покойники. Все тут.

Они стояли в центре комнаты и их открытые глаза отслеживали огонек горящего пламени.