Полёт мотылька

Глава 20

«Я дышу тобой» — слова, не выходящие из моей головы на протяжении всей последующей недели.

Не могла думать ни о чем, витала в облаках и улыбалась, как глупая по поводу и без. По вечерам, уезжая якобы гулять с Сандрой, мы с Артёмом встречались с Давидом и Мартой.

Я очень скучала по другу и его девушке, поэтому была рада нашим встречам. И с каждым новым проведённым днём с Давидом, я всё больше набиралась смелости, и уже четко осознавала, что в ближайшее время сообщу родным о своём желании развестись.

Моё сердце никогда не примет другого мужчины рядом. И я не могла и не хотела больше мучить себя, находясь под одной крышей с Альбертом.

— Родной, что с тобой? — спросила у Давида, услышав его сиплый голос на другом конце провода.

— Немного приболел, — раздался сухой кашель. — Все в порядке, моя хорошая, через пару дней встретимся.

— Ты в родительском доме или у себя?

— У себя. Не надо маме знать о моей хандре, — рассмеялся, а после вновь закашлял.

— Мне очень не нравится твой кашель, — вымолвила строго. — Ты что-нибудь выпил?

— Выпил-выпил, — ответил вскользь, желая избежать разговора.

Мы поговорили совсем немного, а потом Давиду поступил важный звонок по второй линии, и нам пришлось прервать общение. Как только наш разговор завершился, я прошла к гардеробу, чтобы переодеться и поехать навестить его. Так как по его интонации было ясно, что он не собирается предпринимать никаких действий для своего выздоровления.

— Амели, — без стука вошёл в комнату Альберт. — Поможешь с запонками?

Я выглянула изо дверцы шкафа и, положительно кивнув, спокойно прошла к нему. Его взгляд мгновенно изменился, и он стал оценивающе разглядывать меня с ног до головы. И вспомнив, что нахожусь перед ним в одном лишь свитере Давида, который прикрывает только мои ягодицы, я смутилась и попыталась слегка приспустить кофту.

— Не первый день женаты, пора бы прекратить смущаться меня, — улыбнулся он, внимательно следя за каждым движением моих рук, которые стали умело закреплять запонки.

Я промолчала, слегка усмехнувшись. Ведь глупо, находясь в таких отношениях, предполагать, что я буду с ним более раскована.

— Ты снова куда-то поедешь сегодня? — предположил он.

— Да, к Сандре, — закончив с одним рукавом, подняла взгляд на мужчину, который продолжал внимательно разглядывать меня. — Ты ведь не против?

— Нет, конечно. Развлекайтесь.

— А ты? Судя по всему, тоже куда-то собираешься.

— Да, на вечеринку пригласили.

Я натянуто улыбнулась и взялась за второй манжет.

— Наверное, стоило тебя пригласить с собой, — произнёс задумчиво. — Только сейчас подумал об этом.

— Нет-нет, не думай об этом. Все замечательно, — ответила без интереса. — Хорошо провести тебе время.

Закончив с запонками, я поспешила отойти от него, а он, поблагодарив меня, прошёл к выходу из комнаты.

Чуть позже, взяв машину у Артёма, я поехала в супермаркет, где накупила для Давида много фруктов и витаминов. И, узнав адрес у Марты, поехала к нему. Я была уверена, что окажусь у какой-нибудь красивой высотки в центре города, где будет находиться его квартира, но я ошиблась. Навигатор привёз меня загород, в очень тихое, спокойное месте, где дома можно было посчитать по пальцам одной руки.

Я подъехала к нужным высоким воротам, и ко мне навстречу вышел мужчина из охраны.

— Вы к кому?

— К Давиду Эдуардовичу, — ответила спокойно.

— Как вас представить?

— Амели.

Мужчина прошёл обратно к своей будке, и спустя полминуты ворота стали открываться.

Передо мной раскрылась широкая дорога, вдоль которой расстилались клумбы из красиво стриженных кустов и деревьев, а вдали виднелся настоящий дом холостяка, сделанный в современном стиле в коричнево-чёрном оттенке.

Я улыбнулась, когда на крыльце появился мужской силуэт, и к нему подбежала большая белая собака, кажется породы Кувас. Как только я припарковала машину рядом с машиной Давида и вышла из неё, собака помчалась ко мне. Я заулыбалась ещё шире и, аккуратно присев на корточки, протянула руки для объятий с пушистым другом.

Пёс долго нюхал меня и ласкался, а я в свою очередь обнимала его и смеялась, увиливая от его попыток меня облизать.

— Бэн, прекращай, а то я начинаю ревновать, — улыбаясь, подошёл к нам Давид. — Привет, — нежным голосом поприветствовал меня и протянул мне руку.

— Здравствуй, — вложила ладонь в его, и в последующую секунду уже стояла в его объятиях. — Надеюсь, я не потревожила?

— Нисколько, — ответил чуть тише, не сводя глаз.

Бэн стал прыгать на Давида, просясь поиграть, и мужчина, переведя взгляд с меня на него, не смог ему отказать.

Я не переставая улыбалась, наблюдая за тем весельем, которое создавали Давид и чудеснейшая собака. В эти минуты, от чего-то, сердце наполнялось ещё большей любовью. И об этой любви хотелось кричать ему вслед. Но я молча улыбалась, наблюдая за любимым мужчиной и покусывая нижнюю губу.

Вскоре, Давид провёл меня в дом. И если изнутри все было тёмных цветов, то внутри все сияло светлыми оттенками.

— Как светло в доме, — первое, что вырвалось из моих уст.

— Переобувайся, я покажу тебе дом.

Снимая туфли, я заметила, как вальяжной походкой к нам направлялась серая пухлая кошка.

— Ты, я смотрю, любитель животных, — улыбнулась сему факту.

Иметь в доме кота — это была мечта моего детства, но увы, у мамы аллергия на шерсть, и животные были у нас под запретом.

Кошка подошла ко мне и покрутившись вокруг моей ноги, вильнув надменно хвостом, прошла к хозяину.

— Это девочка?

— Да, — улыбнулся он и взял ее на руки.

— Как зовут? — подошла к нему ближе и стала гладить её.

— Стройняшка — вымолвил так серьёзно, будто бы сказал "Екатерина Великая".

— Стройняшка? — еле сдержала смех.

— Именно, — закатил глаза. — А что?

— Она ведь толст…

— Не советую, — перебил меня. — Если тебе дороги твои туфли, то лучше не произноси этих слов при ней.

— Я вас поняла, господин Арутюнов, — взглянув на толстушку, что довольна лежала у него на руках, я усмехнулась. — Теперь понятно, какие у вас идеалы.

С этими словами я стала медленно проходить в дом. И разинула рот, как только оказалась в его сердце. Широкий коридор плавно переходил в просторную гостиную, а гостиная в уютную кухню. И не было никаких дверей, — лишь арки. А тёплые оттенки интерьера действовали на меня крайне успокаивающе. Но ни это важно. Панорамные окна, за которыми виднелись десятки деревьев, что создавали настоящий лес во дворе — вот что показалось мне просто изумительным.

— Я надеюсь это ни 3D картина, — вымолвила зачаровано.

— Нравится? — подошёл сзади и обнял меня.

— Это невероятно, Давид, — взглянула на него через плечо.

— В этом доме не хватает только одного.

— Чего?

Он прижал меня ближе к себе и уткнулся кончиком носа мне шею.

— Тебя, — прошептал, касаясь губами моей кожи.

Дыхание сперло от его слов. Я знала о его чувствах, что уж, чувствовала их всем сердцем. Но каждый раз, засыпая, мне казалось, что после моего замужества, он никогда больше не станет воспринимать меня так серьёзно, как когда-то раньше.

А эти слова. Они в секунду создали безграничный океан счастья внутри.

Он взял меня за руку и провёл на задний двор, чьих границ не было видно за созданным им лесом. Все расцветало и пахло под птичье пение и звуки воды, что растекались в необычном фонтане, стоящем посередине.

Это было идеальное место для жизни в Петербурге — свой отдельный мирок с чудесными домашними питомцами и природой, что восхищала своим буйством красок. Мы совсем забыли об экскурсии по дому. Я прошла на кухню, чтобы приготовить ему поесть. А после, мы прошли на уличную веранду, где я накрыла стол. И просидели мы так очень долгое время.

— М-м-м, — вымолвил Давид с наслаждением, кладя очередной кусок яблочного пирога в рот. — После этого, ты обязана стать моей женой.

Только он может одной лишь фразой перевернуть всё внутри меня, воскрешая мертвые клеточки души.

— Папа вернётся из Европы через неделю, — заговорила я, чуть помедлив. — Я собираюсь поговорить с ним о разводе.

— Хорошо, родная, — он взглянул на меня и улыбнулся, взяв меня за руку.

Настроение было замечательным. Весенним — расцветающим. И лишь Стройняшка ходила вокруг и недовольно глядела на меня.

— Кажется, она ревнует, Давид, — отметила очевидный факт.

— Ты, кстати, так же выглядишь, когда ревнуешь. Ходишь, носиком шмыгаешь, — засмеялся в голос.

И, увидев, что я тянусь его побить, он вскочил и убежал, и я, без раздумий, вскочила вслед за ним. Знает ведь подлец, как я злюсь, когда он шутит, касаемо моей ревности. Знает, но все равно шутит.

Забежав в дом, я не успела оглядеться, а Давид уже поймал меня сзади, обнимая и придерживая мои руки.

— Ах ты жук, — сморщила наигранно лицо.

— Останься сегодня здесь… — вымолвил, проигнорировав мою мнимую злость.

Я понимала, что должна сказать "нет". Должна, но не хотела. Не хотела больше возвращаться в чужой дом, где проживала около трёх месяцев. Поэтому, поддавшись сердечной воли, я приняла его предложение. И предупредила Альберта, что сегодня вновь останусь с ночёвкой у сестры.

Поздно ночью, после душа, обёрнутая в одно лишь полотенце, я вспомнила, что мне нечего надеть на ночь и поспешила позвать Давида.

— Я здесь, — раздался его голос из соседней двери.

И пройдя к ней, я вошла в неё. Это оказалась его спальня, исполненная с отменным вкусом, с сочетанием чёрных и серых оттенков. В воздухе я уловила нотки аромата его парфюма, которые начинали кружить мне голову. Но, кто заставил меня и впрямь потерять рассудок, так это сам Давид, что стоял в одних лишь шортах с оголенным торсом и сушил полотенцем волосы.

— Д-давид… Мне нечего надеть, — вымолвила с трудом, сглотнув нарастающий комок в горле и продолжала наблюдать за каждыми движениями его чётких рельефов тела.

Мужчина поднял глаза и застыл, увидев мое, еле прикрытое, обнаженное тело. Пройдясь медленным взглядом по мне, он выпрямился и прошёл к двери, за которой открылась мне гардеробная.

В его отсутствие, я стала неспешно прогуливаться глазами по комнате, изучая каждую в ней деталь. Сдержанность и минимализм — первое, что я отметила. Весь акцент шёл на роскошную большую кровать, которая смотрела прямо на панорамные окна, за которыми был виден фонтан, освещённый ночными фонарями.

И, наблюдая за всей необычностью простоты, я только в конце заметила картину, висящую на стене. У меня перехватило дыхание и я замерла, не веря своим глазам. Картина была полностью списана с фотографии. С фотографии, где на рассвета я стою у берега моря и наблюдаю за морской гладью.

Помню этот день и помню, о чем думала в эти секунды. Марта просила меня забыть о ней и вести себя естественно. И, послушавшись её, я погрузилась в свой мир, полностью поглотившись мыслями о Давиде.

Интересно, догадывается ли он, что на данном изображении, висящем у него на стене, нарисована не только я, но и моя влюблённость к нему?

— Держи, — послышался мужской голос позади меня.

Обернувшись, я встретилась взглядом с Давидом, который стоял с протянутой рукой, держа в ней футболку.

— С-спасибо, — с благодарностью приняла майку.

И вновь перевела взгляд на картину, продолжая не верить в то, что на ней изображена я.

— Давид, — вымолвила дрожащим голосом и коснулась кончиком пальцев картины. — Я не достойна подобного.

Почувствовала, как он подошёл сзади и, приложив руку к моей талии, потянулся губами к уху:

— Ты достойного целого мира.

И не дав сказать больше ни слова, он развернул меня к себе и, прислонив к стене, впился в мои губы, лишив последней капли рассудка. Я выронила все, что держала в руках, и обвила руками шею Давида, боясь потерять равновесие.

Он взял меня на руки и, через считанные секунды, я уже лежала на мягкой шёлковой постели. Сердце застучало в бешеном ритме, и в комнате стало слишком мало воздуха для меня.

Его губы скользнули вниз по шее, а руки, нежно поглаживая мои ноги, медленно поднимались вверх по ним. Все тело содрогалось от этих прикосновений. И с каждой секундой хотелось большего.

Почувствовав, как он стал сжимать мои бедра, я изогнулась от наслаждения, а губы мои задрожали в ожидании его поцелуя. И будто читая мои желания, Давид потянулся к моим губам и заключил нас в страстном поцелуи. А его руки, поднявшись вверх, стянули петель на полотенце и, открывая для себя более широкую пристань для поцелуев, лишили мое нагое тело единственного прикрытия.

Заставив меня своими уверенными движениями лишиться связи с реальностью, он вновь отпустил мои губы, спускаясь вниз. Его взгляд застыл на груди, которая теперь была полностью открыта для него.

— Мне страшно, — прошептала очень тихо, боясь лишний раз вздохнуть.

Он остановился и посмотрел на меня настолько успокаивающим и тёплым взглядом, что все страхи растворились в пучине наших чувств.

— Не стоит, родная, — прошептал он на ухо и, подняв взгляд на меня, коснулся моего лица. — Моя? — спросил, улыбнувшись.

Я лишь кивнула, прикусив нижнюю губу. Страх, стыд и тысяча желаний смешивались воедино, сводя меня с ума. Моё тело, сердце, разум — все хотело принадлежать ему одному. И я отдалась своим желаниям.

Я его. Всецело. И теперь, каждой клеточкой души ощущала это. Ощущала его, моего единственного мужчину.

Никакая боль и никакой дискомфорт не сумели затмить то, что было важнее всего. Это непередаваемое чувство — дарить себя любимому и видеть, с какой любовью он смотрит на тебя в ответ.

Давид — он та самая Моя Вселенная, в которой я готова растворяться без остатка. Моё небо, усыпанное миллиардами звёзд. Он тот, с кем моя жизнь превращается в сказку.

— Теперь я тебя никуда больше не отпущу, — прошептал перед сном он, обняв и прижав меня к себе.

Несколько дней пролетели, как одно мгновение. Давид не отпускал меня обратно в "чужой" дом, а я, вкусив радость жизни с любимым человеком, больше и не хотела уезжать.

Меня окрыляла такая жизнь. Мне нравилось возиться на кухне, готовя что-то вкусное для Давида, пока он работал, сидя за ноутбуком. Мне нравилось безумие наших игр и заливной смех, просачивающийся в каждый уголок дома. Нравилось сидеть на веранде и наблюдать, как играются Давид и Бэн, порой скрываясь за пущей деревьев. И забавляло наблюдать за тем, как ревностно сопит Стройняшка в минуты, когда Давид обнимал и целовал меня.

А та страсть, что пылала между нами и днём и ночью, просто сводила с ума… Это однозначно и есть та самая идеальная семейная жизнь, которую я рисовала в своей голове. Нет, вру… Она в тысячи раз лучше.

— Да-а-ав, — заныла я. — Твоя толстушка поцарапала меня!

Я прошла к нему в гостиную и протянула руку, где виднелись три красные полоски от когтей его кошки.

— Я ведь говорил, не приставай ко мне на её глазах, — рассмеялся он, вновь защищая свою любовницу, так я её величала.

— Да ты что? — замурлыкала ехидно и, медленно проходя к нему, села на его колени. — То есть не приставать к тебе?

Его мышцы мгновенно напряглись, а руки скользнули под мужскую футболку, которая служила мне домашней одеждой. Мне казалось, что сумею, найду силы, отпрянуть, дабы немного помучать его, но как только его руки коснулись моей груди, я поняла, что все только под его властью.

Наши губы слились в поцелуе, а руки стали неистово ласкать тело. Так бы и растворились друг в друге, но нас прервал звонок на мой телефон. По мелодии поняла, что звонит мама, поэтому не сумела не принять вызов.

Встав с Давида поспешила к свежему воздуху, привести разум в порядок.

— Здравствуй, дорогая, — услышала радостный голос мамы, как только ответила на звонок.

— Привет, мамуль. Как ты?

— Хорошо, моя принцесса. Очень соскучилась по тебе, ты ещё не дома?

— У Сандры, — непроизвольно вырвалось из уст.

— А я уже собираюсь ехать к вам в гости, Елена ждёт меня. Приедешь?

— Может встретимся у Сандры?

— Почему? У вас что-то случилось с Альбертом? — заволновалась мгновенно.

«Нет, не случилось, но я больше не могу ступать за порог того дома…»

Я не говорила ей о разводе, понимая, что она очень болезненно воспримет эту новость. Хотела изначально сообщить об этом отцу, который более рассудителен и трезв в трудных ситуациях, а уже после, вместе с ним, деликатно преподнести это всей семье.

— Нет-нет, все хорошо, мамуль — постаралась успокоить любимую.

— Тогда почему ты уже третий день ночуешь у сестры, а я узнаю об этом от Елены? — поинтересовалась ещё более обеспокоено.

— Мы с Сандрой никак не можем наговориться, — слукавила я. — Не думай понапрасну, родная. Я через пару часов буду.

Мы попрощались и, тяжело вздохнув, я прошла обратно в дом. В объятия Давида.

— Мне нужно будет поехать в дом Альберта. Мама едет в гости, — вымолвила, обвив его шею, а по его лицу стало читаться явное нежелание и отрицание моего решения. — Не хочу, чтобы она заранее переживала. Да и папа уже со дня на день прилетает.

— Как только ты сообщишь отцу о своём решении, я приеду, поговорю с ним.

Его бархатный голос и прикосновение рук дурманили меня, и я всей душой предвкушала день, когда мы официально объявим всем о наших отношениях.

Не знаю, как я сумела себя оторвать от Давида, но уже через час, сидя за рулём машины, я ехала обратно в "реальность". Я улыбалась, не сдерживая эмоций, возвращая себя мысленно в безумные дни, проведённые с самым прекрасным мужчиной. И желала всем сердцем, чтобы предстоящие несколько дней пролетели незаметно.

Приехав к дому, я поприветствовала всех и прошла в комнату, чтобы переодеться. Стены дома теперь казались ещё более мрачными и, давя своей внутренней пустотой, лишали меня кислорода. В дверь постучали и, как только я позволила стучавшему войти, в комнате появился Альберт. Я сразу заметила ссадины на его лице и, встревожившись, подошла к нему.

— Что с тобой? — поинтересовалась, разглядывая раны.

Они были небольшими и не особо заметными. Но они были, и мне стало не по себе.

И пусть он мне безразличен, как мужчина, но человечность никто не отменял.

— Весело отдохнул, — коснулся царапин у виска и усмехнулся. — Как провела дни?

— Неплохо, спасибо.

Он улыбнулся и, с непривычной для него заинтересованностью, разглядывал меня.

— Альберт, а можно мне сегодня поехать с ночёвкой в родительский дом? Побуду немного с мамой, пока папа не вернётся, — решила воспользоваться моментом и была полностью уверенна, что он даст положительный ответ.

— А может хотя бы немного побудешь дома? Я хоть и гуляю по ночам, но спать всегда возвращаюсь сюда, — вымолвил с непривычной для него строгостью.

— Но я ведь буду у родителей, а не в клубах и ресторанах.

— У меня пару дней выходных. Давай проведём их вместе? — поинтересовался, подойдя поближе и коснувшись рукой моей ладони.

Сердце пало к полу и я, рефлекторно отдёрнув руку, отошла на шаг назад, испугавшись подобного поведения мужчины.

«Альберт, приди в себя, ты выбрал самое неудачное время.» — судорожно молвил разум.

«Для него никогда не было этого удачного времени» — констатировало сердце.

— Прости, если испугал тебя.

Он смотрел на меня удивлённо и, бродя взглядом в моих глазах, искал ответы на вопросы, которые не посмел задать вслух.

— Оставишь меня одну? — не желала даже обсуждать происходящее. — Мне нужно переодеться.

— Ответь мне только на один вопрос, ладно?

Я лишь кивнула ему в ответ и прошла к тумбе, где лежала заколка, чтобы собрать волосы к ужину.

— Почему от тебя пахнет мужскими духами?

Его слова заставили мои руки замереть в воздухе, а сердце забиться в бешеном ритме.

— Наверное это от Сандры, — взволнованно улыбнулась, развернувшись к нему лицом. — Пока Арсена нет дома, она постоянно душится его духами.

Никогда не думала, что мне придётся искусно врать, чтобы скрыть свои "скелеты в шкафу". Его улыбнули мои слова, а после, кивнув мне на прощание, он вышел из комнаты. А меня всю затрясло от страха. Я не хотела, чтобы всё открылось раньше времени, ведь тогда на имя отца пал бы позор.

Позже, мы все собрались за роскошным столом, где я сидела рядом с любимой мамой, улыбка которой действовала на меня зеркальным образом.

К середине вечера, мне пришло сообщение от Давида:

— Все хорошо, любимая?

Я расплылась в улыбке, читая последнее слово и вспоминая его бархатный голос.

— Да, родной. Безумно хочу к тебе, — ответила незамедлительно.

— Приезжай. Хочу, чтобы аромат твоего тела вечно витал в моем доме.

— Скоро, совсем скоро. Что нам эти пару дней, если впереди у нас целая жизнь, проведённая вместе?

— Главное, не выкрасть тебя за эти дни.

— Держите себя в руках, Давид Эдуардович! На этот раз я не сойду с пути и сообщу всем о разводе!

Мама пробыла у нас очень долго, а после, отказавшись от моего предложения остаться на ночь у нас, уехала домой. А я поспешила запереться в комнате и уснуть.

Пару дней, я не выходила из комнаты, притворяясь больной. Не хотела общаться ни с кем, тем более, с Альбертом. Он, как мне сообщала помощница, с самого утра уезжал куда-то очень взвинченный. А по вечерам, возвращаясь домой, пытался пообщаться со мной. Но я, ссылаясь на недомогания, делала вид, что ложусь спать, не желая поддерживать, вдруг вспыхнувший, интерес Альберта ко мне.

Последний день перед возвращением отца, я стала чувствовать себя очень плохо. Душевно плохо, тревожно. Давид не отвечал на сообщения. Звонила ему на мобильный, но раз за разом слышала, как женщина голосом робота сообщает мне, что абонент временно недоступен. Домашний не отвечал. Ничто не отвечало.

И это все было на него не похоже, ведь до этого дня, мы постоянно были на связи. И все было хорошо. Я не находила себе места. Звонила Сандре, но ни она, ни Арсен не знали где он, и сами не могли до него дозвониться. Звонила Марте, которая так же была не в курсе того, где же её друг.

Я старалась держать себя под контролем и не паниковать, но чувство страха начинало просачиваться в каждую клетку моей души. Весь день я не могла найти себе место, изводя себя разными мыслями. А к вечеру приехали Альберт с Артёмом, который хотел забрать машину, находящуюся у меня уже неделю.

Они оба заметили моё состояние. И если Артём знал причину, то для Альберта глаз была скрыта истина. Он отвёл меня в сторону, чтобы поговорить:

— Скажи честно, ты ведёшь себя так, потому что я не разрешил тебе ехать к родителям?

— Д-да, — решила воспользоваться моментом.

— Когда вернёшься обратно? — поинтересовался устало.

— Ты отпускаешь меня? — взглянула на него с надеждой.

— Куда мне деваться, когда ты сама не своя? — повёл руками. — Езжай с Артёмом.

— Спасибо, — обрадовалась и поспешила к лестнице, ведущей в мою комнату.

— А ты так и не ответила, когда вернёшься, — сказал, усмехнувшись, будто бы не ожидая моего ответа.

— Я сообщу тебе попозже6 — вымолвила торопливо и, не желая больше медлить, поспешила к комнате.

Быстро собравшись, попрощалась со всеми и вышла на улицу, где меня уже ждала заведенная машина, за рулём которой сидел Артём.

— Едем к Давиду, — проговорила нервно, как только захлопнула за собой дверь.

— Я уже понял, — сдержано ответил друг и стал незамедлительно выезжать со двора.

Мы ехали молча около получаса. И с каждой минутой, Артем, по непонятным мне причинам, становился все более напряжённым и взвинченным. И это нагнетало и так уже раскалённые мои чувства.

Вдруг, нас стал ослеплять яркий свет фонарей и стали слышаться скрипучие звуки шин.

— Амели, пристегнись, — прокричал Артём, пытаясь развернуть машину.

Но не дав мне даже среагировать, отпустил руль и бросился прикрывать меня всем своим телом. И в следующую секунду, я почувствовала мощнейший удар по нашей машине.