Полёт мотылька

Глава 25

Я неуверенно открываю глаза и вижу перед собой незнакомую мне комнату. Не помню, как здесь оказалась, но в памяти медленно начинают просыпаться воспоминания, как я увидела Альберта перед тем, как потеряла сознание. Его взгляд казался мне животным, и на миг я испугалась, что он только ускорит мою смерть, а не поможет. Но увидев меня, лежащую на полу с разрезанной веной, он в миг поменялся в лице.

Я встаю с постели и обхожу комнату, которая совсем не похожа на больничную палату. Выглянув в окно, вижу густой лес, без дорог и тропинок. Это начинает пугать меня, и я стремительно направляюсь к двери.

— Ну конечно, — вздыхаю злобно. — Заперта!

Поражаюсь тому, как Альберту удаётся, который день держать меня взаперти, и ему сходит это с рук.

Позже, меня навещает врач. Проверяет мое самочувствие и задаёт вопросы, касаемо моей попытки самоубийства. Мужчина не вызывает у меня доверия, поэтому отвечаю ему нехотя и с опаской. Все кажется мне ужасным сном. Как можно было довести все до такого абсурда, я ума не приложу. И никогда не пойму, как я умудрилась из спокойной, умеренной жизни сотворить такой бардак.

Глубокой ночью, как и полагается Альберту, он появляется в моей комнате. Когда ко мне входят, я уже и не ожидаю увидеть кого-то, кроме него. Он словно мой личный хранитель ада.

Мужчина садится у моих ног, а я аккуратно подбираюсь к стенке кровати, чтобы ненароком он меня не коснулся.

— Как ты? — спрашивает заботливо, будто бы не он недавно пытался насильно заполучить меня.

— Теперь ты будешь держать меня здесь? — срываюсь, игнорируя его вопрос, так как уже нет сил быть с ним деликатной.

— До тех пор, пока не буду уверен в твоей разумности.

— Что для тебя есть моя разумность? — интересуюсь язвительно.

— Принятия реальности, без попыток самоубийства.

— До этих крайних мер довёл меня именно ты!

— А как ты хотела, Амели? Муж и жена спят друг с другом. Я уже хочу воспитывать своих наследников. Своих, а не чужих, которыми ты можешь обзавестись в тюремных стенах.

— Альберт, ты сумасшедший! Нет, честно, ты сошёл с ума! — у меня начинается истеричный смех, меня приводит в бешенство его толстокожесть. — Ты не слышишь меня? Я говорю, что хочу развестись с тобой, а ты мне говоришь о наследниках!

Эмоции вновь накрывают с головой. Этот человек невыносим, и достойный диалог с ним невозможен! Он начинает медленно тянуться ко мне. Его взгляд, движения, абсолютно все напоминают мне о недавнем событии. О его грязных прикосновениях и тяжелом дыхании. Становится дурно, и я вскакиваю с постели и бегу к открытому окну.

— Только подойди ко мне, и я прыгну! — произношу решительно.

— Я не собираюсь сейчас что-либо делать. Просто подойду, — поднимает руки вверх, мол сдаётся.

— Нет, Альберт! Не подходи! — я встаю на подоконник.

Честное слово, мысль о десятке переломов кажется мне намного привлекательней, нежели ощущение его тела рядом.

— Хорошо, — он останавливается. — Только слезь!

— Слезу, как только ты уйдёшь!

— Я люблю тебя. И видит Бог, я не хотел быть таким, но ты меня вынудила.

Я смотрю на него и продолжаю испытывать злость. Его слова не успокаивают, наоборот, приводят в ещё большую ярость. Я не хочу его признаний, я не хочу его чувств, я лишь хочу освободиться от него и быть свободной.

— Двадцать один день, — прерывает наше недолгое молчание. — Говорят за двадцать один день ко всему привыкаешь. Ну что ж, осталось всего две недели, и ты привыкнешь.

Вздыхает, разворачивается и идёт к выходу.

— Мама будет искать меня! — срываюсь вновь.

— Никто не будет искать, — улыбается, обернувшись. — Будь в этом уверена!

— И что дальше, Альберт? Всю жизнь меня тут не удержишь!

— Время покажет, — бросает сухо.

Выходит из комнаты и хлопает за собой дверью. Слышу, как закрывается замок и прыгаю с подоконника обратно на пол. Возвращаюсь к постели. Всю распирает от злости. Хватаю подушку и начинаю, что есть силы, кричать от боли.

Мне так не хватает родителей рядом. Их объятий и нежных слов. Мне не хватает Давида, его крепких плеч и слов любви. Мне не хватает моих друзей, их улыбок и смешных историй. Мне так хочется оказаться среди них, обнять каждого и сказать, как они мне дороги.

От чего-то верю Альберту, что никто не ищет меня, и от этого очень больно. Сейчас, как никогда раньше, я чувствую себя одинокой и покинутой.

* * *

Дни сменяются один за другим. Альберт привез мне книги с моей комнаты. И это, наверное, единственное, за что я ему благодарна. Так как, кроме чтения, мне нечем больше заняться в этом доме, который находился на отшибе городе, и из которого невозможно сбежать. Точнее, возможно, но куда бежать мне неизвестно — повсюду лес.

С Альбертом мы почти не общаемся. Обычно все наши попытки спокойной поговорить друг с другом не венчаются успехом. Кто-то обязательно срывается и начинает обвинять другого во всех грехах.

Однако я потихоньку стараюсь смягчиться и завоевать доверие Альберта. Сопротивление и колкие фразы не помогают мне выбраться отсюда, поэтому решаю, что возможно смирение и принятие его реальности сумеют стать моим счастливым билетом на свободу.

Утром ко мне наведывается врач, обследует меня зачем-то и задаёт уж слишком много вопросов, а я продолжаю нагло ему врать во всем, так как понимаю, что все мои переживания и слова дойдут до ушей Альберта. Единственное, начинаю ему жаловаться на бессонницу, в надежде в скором времени получить таблетки снотворного.

Как только мужчина уезжает, в дверях появляется Альберт, что кажется мне подозрительным, так как обычно он приезжает только вечером.

— Ты сегодня рано.

— Решил провести с тобой весь день, — как ни в чем не бывало, подходит ко мне и целует в щеку.

Сдаюсь, даже не пытаясь бороться. Это бесполезно. Кажется, он живет в своём мире и вывести его оттуда будет ох как сложно.

— Я приготовила блины, будешь? — отстраняюсь от него и направляюсь на кухню.

— С радостью.

Мы завтракаем молча. И я украдкой наблюдаю за тем, как он неуклюж сегодня. У него все валится из рук, он витает мыслями где-то за пределами этого дома, но продолжает при встрече со мной взглядами натянуто улыбаться. И это меня настораживает, ведь обычно мужчина всегда открыто проявляет свои эмоции, а сейчас он явно пытается скрыть от меня своё состояние.

Ему кто-то звонит, он нервно встаёт изо стола и выходит из кухни. Любопытство берет вверх надо мной, и я аккуратно следую за ним. Замечаю, как он выходит на улицу, и спешу в ванную комнату, где есть форточка, которая выходит как раз во двор. Забираюсь на унитаз и начинаю прислушиваться к шагам мужчины.

— Я уехал к Амели!

Радуюсь, что все слышно, и удобнее устраиваюсь у стенки.

— Слушай, давай оставим все, как есть. Я люблю её, — отчаянный шёпот Альберта не мог меня не встревожить.

— …

— Теперь так получилось, что прикажешь мне делать?

— …

— Я не хочу, ты не понимаешь? Что, если оставить все, как есть. Мы ведь не обеднеем.

— …

— Я придумаю что-нибудь, и он ничего не узнает.

–.

— Слушай, я решу вопрос и с Нареком, и со всем остальным, ты главное позволь закрыть дело с Георгием!

Услышав имя отца, я не на шутку пугаюсь. Чувствую, что что-то неладное кроется в этом диалоге, но по обрывчатый ответам Альберта не понимаю, что происходит.

— Пап, ты серьёзно? Что тебе стоит отказаться от своих планов ради меня?

— …

Теперь мне становится совсем плохо. Этот разговор не сулит ничего хорошего, и я начинаю панически бояться за свою семью!

— Плевать мне на это, я хочу быть с ней, — шипит он злобно, из последних сил сдерживая голос.

— …

— Раз так, я отказываюсь в этом участвовать! Я не позволю ни тебе, ни другим обстоятельствам встать у меня на пути!

— …

— Глупец ты, раз готов ради денег потерять сына!

Решаю больше не слушать этот накалённый разговор отца и сына. Из слов Альберта я ясно делаю выводы, что свекр что-то замышляет. И единственное, что теперь мне нужно сделать — это заполучить телефон Альберта. Любым способом.

Вернувшись на кухню, начинаю спешно убирать все со стола, думая о том, как усыпить бдительность псевдо мужа.

— Ты все убрала? — раздаётся позади голос Альберта, когда я мою посуду.

— Да, — поворачиваю голову в его сторону. — Мне показалось мой завтрак не пришёлся тебе по вкусу.

— Ты ошиблась, — он натянуто улыбается и направляется ко мне.

— Накрыть заново?

— Нет, не нужно утруждаться, — он подходит очень близко ко мне и нежно касается моего лица.

Замечаю в его глазах некую опустошенность. Кажется, что вот-вот и в них я увижу слезы. Забавно говорить такое о Альберте, но это так. Он будто бы находится в отчаянии, и, от чего-то, мне становится не по себе.

— На улице хорошая погода, может прогуляемся? — интересуюсь с заминкой.

Лицо мужчины искажается в удивление, и он даже не пытается скрыть это.

— Я просто не могу больше сидеть дома, когда за окном светит такое яркое солнце. Знаю, что одну не отпустишь, так может пойдёшь со мной? — пожимаю плечами, смотря на него с надеждой на согласие.

Он соглашается, и уже через полчаса мы прогуливаемая по тропинке вдоль широких лесов. Наконец-то за долгие дни в заточении я ощущаю привкус лета, благодаря запаху трав и разогретой солнцем древесины. Закрываю глаза, вдыхаю ароматы лета и представляю чудесные времена в Эз. На душе становится хорошо-хорошо и, чувствую, как на лице моем рисуется долгожданная улыбка.

— Давно не видел, как ты улыбаешься, — возвращает меня к реальности голос Альберта.

Считаю про себя до трех, чтобы успокоится и не съязвить ему на этот счёт, а после открываю глаза.

— О чем ты думаешь? — интересуется с особым любопытством.

— Ни о чем, просто наслаждаюсь природой. Давно не бывала на улице, — говорю частичную правду.

Он останавливает меня, поворачивает к себе лицом и нежно прикасается двумя руками моего лица. Все внутри сжимается. Я не готова к тому, что он хочет сделать, поэтому опережаю его:

— Ты оказался прав, — вырывается из уст.

— О чем ты?

— О родителях. Я не смогла тогда их опозорить, отказавшись от побега, не смогу и сейчас. Их счастье очень важно для меня!

— А мне важно твоё счастье.

Хочется рассмеяться прямо в лицо и спросить его: «Если важно, тогда почему ты делаешь все, чтобы сделать меня несчастной?», но я молчу. Не хочу снова ссориться. Это не поможет.

— И я сделаю все, чтобы сделать тебя счастливой. Хоть и не сейчас, — обнимает и крепко прижимает к груди.

Сначала думаю аккуратно вырваться из его объятий, а потом решаю действовать более решительно и обнимаю его в ответ. Замечаю, как от моего прикосновения, его тело тает в умиротворении. И я начинаю чувствовать себя очень низко даже для самой себя, ведь по сути, я сейчас играю его чувствами.

Он первый отпускает меня, и мы молча продолжаем нашу прогулку. Хочется развернуться и сбежать отсюда, от него, но понимаю, что я взаперти и мне никуда сейчас деться.

— Какие ты любишь цветы? Мне кажется, розы тебе не нравятся.

Удивляюсь такой инициативе, но решаю подыгрывать ему:

— Тюльпаны — говорю первые попавшиеся цветы, к которым не испытываю никаких негативных эмоций.

Не могу сказать ему о ромашках. Боюсь, что он решит подарить мне их, ведь они стали для меня символом наших чувств с Давидом и очернять их Альбертом я не хочу.

Позже мы возвращаемся домой. Альберт удобно устраивается на диване и предлагает мне присоединиться к нему. Соглашаюсь и сажусь рядом. Время рядом с ним тянется очень долго, тем более за просмотром фантастического фильма, где роботы порабощают людей. Ужасное времяпрепровождение.

В этот день, как и в последующие, Альберт решает оставаться со мной. Однако, с лёгкостью соглашается спать на диване в гостиной. Ведет он себя достойно и крайне редко пристает с поцелуями, от которых, увы, мне не скрыться. За эти дни он расслабляется и перестаёт видеть во мне угрозу, и это безгранично радует меня, ведь я прикладываю к этому массу усилий.

И вот, наступает день, когда врач, наконец-таки, выписывает мне снотворное от моей мнимой бессонницы, и я решаю действовать. Готовя ужин, подсыпаю в порции Альберта прописанную норму снотворного, чтобы без лишних проблем выкрасть его телефон. Мужчина ничего не подозревает и спокойно вместе со мной ужинает.

Общаемся мы легко, и я стараюсь чаще улыбаться, задабривая его этим. Он хороший человек, и жаль, что все складывается так, что теперь мне приходится делать плохие вещи по отношению к нему. Меня отвлекает мелодия звонящего телефона. Такая мелодия раньше стояла на черно-белых Nokia, и этот звук возвращает меня в далекое прошлое, где такими телефонами пользовались мои родители.

Удивляюсь, откуда сейчас в этом доме мог появится такой телефон, но, как только Альберт резко встаёт и выходит из кухни, понимаю, что у него есть второй телефон. И раз уж за эти дни я его не видела, значит он его скрывает. И это интригует меня.

Как только мужчина засыпает, и я убеждаюсь, что спит он крепко, я начинаю искать не только его смартфон, но и второй телефон. На поиски второго я трачу чуть больше десяти минут, но в итоге нахожу его. Разблокировав с помощью пальца Альберта смартфон я бросаюсь звонить маме. Но раз за разом абонент не отвечает, и только тогда я замечаю, что на часах уже два часа ночи и сильно расстраиваюсь.

На навороченном телефоне не нахожу ничего интересного и приступаю к более простенькому устройству. Понимаю, что это одноразовый телефон, как и номер, так как в нем присутствуют лишь два абонента, но только с одним из них есть небольшая переписка:

— Я с Амели, что нужно? — пишет Альберт неизвестному неделей ранее.

— Что если снова запугать этого гада? Почему расследование вообще возобновилось?! Позвони мне сразу, как освободишься!

— Мы что-нибудь придумаем, успокойся!

— Успокоится? Ты помешался на своей благоверной, и сомневаюсь, что ты позволишь отцу второй раз помочь мне!

На этом переписка обрывается, а после начинаются лишь непонятные буквы и цифры. Предполагаю, что какой-то шифр, но это мало волнует меня, ведь даже эти несколько сообщений настораживают меня. Все кажется подозрительным: одноразовый телефон, номера, переписки, связанные со мной и разговор о расследовании, а так же разговор Альберта с отцом.

Я пытаюсь все собрать воедино, но понимаю, что не могу это сделать обрывками фраз.

Решаю написать сообщение маме и предупредить её:

«Мамочка, это я, Амели. Не знаю, что сказал вам Альберт, но уверена, что неправду. Он держит меня в непонятном домике в лесу уже пару недель. Я делаю все, чтобы усыпить его бдительность и вернуться домой. Но меня встревожил его разговор с дядь Вартаном и переписка с неизвестным братом. Пожалуйста, пусть папа проверит их, мне кажется, они что-то замышляют.

Не звони и не пиши сюда, так как я тайно выкрала телефон. Если Альберт узнает, то взбеситься не на шутку. Я вас очень всех люблю, скоро увидимся!»

Отправив сообщение, сразу удаляю его, так же, как и все остальное, что может указать на то, что я пользовалась телефоном.

К счастью, на следующий день все идёт своим чередом, и Альберт ничего не подозревает. Мои родители не звонят ему, и это радует. Но я надеюсь, что они восприняли мои слова всерьёз, и сейчас папа проверяет на порядочность людей, с которыми мы однажды сроднились. Ещё два дня всё протекает в спокойном ритме, меняется лишь то, что Альберт вновь начинает выезжать в город и возвращается только за полночь весь на иголках. Не трогаю его, но тревожусь, что могло что-то произойти.

И вот наступает третья ночь. В комнату бесцеремонно врывается Альберт, и я резко просыпаюсь от страха.

— Вставай, — нервно произносит он, и открывает шкаф, где лежит небольшое количество моей одежды.

— Зачем? — спросонья не понимаю, что происходит.

— Мы уезжаем.

— Возвращаемся домой? — наивно предполагаю я.

— Нет, улетаем из страны, — произносит на автомате и продолжает собирать мои вещи в небольшую сумку.

— Что? — вскакиваю с постели. — Почему?

— Собирайся без лишних вопросов.

Я в страхе подхожу к мужчине и хватаю его за руку, желая остановить хотя бы на минуту.

— Альберт! — повышаю слегка голос, желая докричаться до его затуманенного разума. — Скажи, что происходит? Как я могу улететь, не позвонив родителям!

— Забудь о них.

— Ч-что? — меня передёргивает от его слов и я ошарашено смотрю ему прямо в глаза.

— Ты не будешь с ними пока что общаться.

— Почему? — еле сдерживаюсь, чтобы не заплакать.

Понимаю, что что-то произошло, и, возможно, он что-то натворил, от чего меня бросает в холодный пот.

— Так надо. Придёт время, и я позволю тебе позвонить им.

— Зачем? Зачем ты отбираешь у меня всё?! — начинаю истерично плакать. — Я соскучилась по ним. Соскучилась по своей семье!

— Я твоя семья! И ты будешь рядом со мной!

Набрасываюсь на него с кулаками, в надежде покалечить его так же, как он калечит меня изнутри.

— Ненавижу тебя, Н-Е-Н-А-В-И-Ж-У! — кричу, что есть сил, сквозь слезы.

— Заткнись, мразь! Заикнись! Это я должен ненавидеть тебя за все, что ты вытворяла с нашей семьёй!

— И буду вытворять до тех пор, пока не получу развод! — срываюсь с цепи и больше не желаю церемониться с ним. — Сколько не пытайся удержать меня, я все равно буду с Давидом!

Он хватает меня за волосы и, оттягивая, швыряет в стену. Вскрикиваю от больного удара и падаю на колени. Он приближается, хватает меня за плечи и прижимает к стене.

— Если ещё хоть раз с твоего рта вырвется это имя, я задушу тебя! Клянусь, задушу!

Отпускает меня и идёт обратно к шкафу. Все внутри разрывается на части. Хочу пасть от бессилия на пол и молить его остановиться, но гордость не позволяет. Поэтому, я просто разворачиваюсь и начинаю убегать, что есть сил. Уже плевать, пусть лучше звери загрызут меня в лесу, нежели я ещё хотя бы день проведу рядом с этим обезумевшим человеком.

Но успеваю лишь выбежать из дома, как сзади меня резко хватают за руку и выворачивают её. От боли издаю истошный крик и пытаюсь из последних сил вырваться "из плена". Но чем больше я сопротивляюсь, тем больнее мне становится. Он грубо тащит меня к машине, но как только мы выходим из ворот, замечаем, как на земле лежат двое наших охранников.

— Какого черта? — возмущается Альберт и на миг забывает обо мне, расслабляя хватку.

А в последующую секунду я вижу, как какой-то неизвестный мужчина бьет арматурой по спине Альберта, и тот падает. Вскрикиваю от страха и с ужасом смотрю на высокого мужчину, в ожидании такой же участи, как и у Альберта.

— Не бойтесь, Амели, я от Давида.

От этих слов начинаю плакать сильнее. Но теперь это слезы радости и облегчения. Имя Давида звучит, как услада для моей души, и теперь я чувствую себя в безопасности.

— Вон там моя машина, — указывает взглядом.

Оборачиваюсь следом за ним и вижу чуть поодаль припаркованную машину. Заметив, как Альберт начинает приподниматься, я рефлекторно начинаю убегать в её сторону. Что-то мне подсказывает, что с незнакомцем, который уложил троих мужчин на пол, мне будет безопаснее, нежели с "мужем".

Сев в машину, начинаю судорожно молить Небеса о моем возвращении к родителям. Думаю сейчас только о них и о том, что могло произойти, что Альберт вновь так резко изменился. Через несколько минут дверь в машину открывается, и я вздыхаю с облегчением, когда вижу неизвестного.

— Все хорошо? — интересуется он, садясь за руль и заводя машину.

— Надеюсь, что теперь да.

— Я сейчас отвезу вас домой к родителям, — протягивает мне бутылку воды и влажные салфетки. — Приведите себя в порядок, они не должны видеть вас в таком состоянии.

— Спасибо вам большое! — делаю небольшую паузу, переводя дыхание от слез. — Они живы? Альберт с охраной…

— Да, — отвечает спокойно.

— А Давид? Как он?

— Все хорошо.

— Откуда он узнал, что мне нужна будет ваша помощь?

— Он не знал. Просто попросил присмотреть за вами.

На лице появляется лёгкая улыбка от мысли, как вовремя Давид решает обезопасить меня. Не знаю, что ещё может произойти в моей жизни, но уверена, ничто не сумеет вырвать из сердца мою любовь к этому мужчине. Она вросла в меня пожизненно и теперь является частью меня.

Андрей оказывает довольно таки приятным и забавным человеком. Он заставляет меня забыться о случившемся, и погружает в мир интересных историй его жизни. И до самого дома, он не позволяет мне и на миг задуматься о другом и загрустить.

Доехав до дома, я благодарю мужчину за свое спасение и увлекательное путешествие по его жизни, а после спешу выйти из машины, чтобы поскорее встретиться с семьёй.

Увидев родные ворота, начинаю безустанно радоваться. Даже не верится, что я стою у своего дома, где за дверями находятся мои мама и папа, по которым я с тоской и болью скучаю. Одна мысль, что я могла их сегодня потерять, возможно, раз и навсегда, приводит меня в ужас, и на глазах появляются слезы.

Стремительно направляюсь к входу во двор, желая поскорее увидеться с родными и забыть обо всем случившемся, как о страшном сне.

Войдя во двор, меня встречает охрана и сразу же сообщает об этом по рации.

— Как вы, Амели Григорьевна?

— Спасибо, Дмитрий, все хорошо. Как вы? Как дети?

Не успевает мужчина ответить, как из парадной двери выбегает мама и, увидев меня, начинает бежать ко мне.

— Извините, — прошу прощение у Дмитрия, чтобы удалиться.

Он с пониманием кивает, и я быстрым шагом направляюсь навстречу к маме. Я так скучала по ней, так болела за неё душой, и не представляла, как бы я смогла прожить без неё свою жизнь.

Как только подбегаю к ней, сразу же кидаюсь в её объятия.

— Мамочка, как же я скучала, — вдыхая любимый аромат её волос, вздыхаю с облегчением.

Все позади. Теперь уж точно.

— С тобой все хорошо? — она нервно начинает рассматривать мое лицо и в это мгновение я вижу, как к нам подбегает побледневший папа.

— Папуль, — радуюсь его возвращению.

Я не видела его слишком долго и скучала до изнеможения. Он кажется сломленным и опустошенным, и это пугает меня. Неужели это из-за моего недавнего сообщения?!

— Моя родная, — он заключает меня в свои объятия. — С тобой все хорошо? Что он делал с тобой?

— Теперь все хорошо. Но я не хочу больше жить с ним, — произношу со всей уверенностью в голосе. — Он сошёл с ума!

— И не будешь, родная! Я этого подонка…

— Георгий — перебивает мама, чтобы он не продолжал.

— Пап, не стоит. Главное, что я теперь снова с вами, — улыбаюсь и заключаю их двоих в свои объятия.

Мы проходим в дом, и там меня встречают все родные люди, среди них я замечаю и Марту. Все кажутся слишком обеспокоенными, а увидев меня, бросаются ко мне с объятиями и возгласами облегчения. Удивляюсь такой реакции. Неужели одно мое сообщение собрало на целых три дня всех этих людей вместе, и все они так взвинчены и встревожены?

— Что происходит?! — интересуюсь, как только мы все присаживаемся на диваны.

Из-за неожиданных слез тёти и мамы, которые пытаются их спрятать руками, я начинаю чувствовать себя очень виновато. Жалею тысячу раз, что написала тогда это сообщение и довела родных до такого состояния.

— Доченька, тебе нужен покой, иди ложись спать, а завтра мы обо всем поговорим — заботливо проговаривает папа, игнорируя вопрос.

— Нет, объясните. Альберт что-то натворил? Поэтому в такой спешке собирался улетать?

Замечаю, как все начинают переглядываться, и понимаю, что права. Что-то, помимо моего сообщения, произошло за эти дни, и поэтому Альберт хотел увезти меня из страны.

Но что же?