Понтиак, вождь оттавов. Искатели каучука. Лагерь в горах

Глава 1. НОЧЬ НА РЕКЕ

Пограничный пост Детруа в течение нескольких месяцев был в осаде. Его осаждал знаменитый Понтиак, вождь Оттавов. Заветной мечтой его было объединить все племена индейцев, старинных владетелей края, восстановить их против белых и начать беспощадную войну, которая должна была окончиться только с исчезновением с границ охотничьих владений краснокожих последнего белолицего. Капитан Хорст, командуя маленькой шхуной «Глэдуйн», поднялся вверх по реке Детруа, направляясь к осаждаемому посту.

Тот, кто читал и следил за историческими событиями в Америке, конечно, знает, что по окончании войны между Францией и Англией первая формальным договором отказалась от всех своих владений в Новом Свете. Предварительно, еще до начала войны, Франция устроила целую цепь военный постов на западе. Тайной мыслью ее было — основать великую империю в долине р.Миссисипи. Но захват Квебека, в 1759 г., явился слишком ясным предзнаменованием конца, и в следующем году знаменитый охотник майор Роберт Роджерс был послан, в сопровождении эскорта, принять от Франции все ее военные посты на западе. В ноябре сдался и пост Детруа, в присутствии сотни индейцев, которые решительно не могли понять, почему столь значительные силы французов послушно починились небольшой горсти английски солдат.

Но умный Понтиак, находившийся среди зрителей, составил себе особое мнение об этой странной сцене.

— Англичане победили французов, — сказал он себе, — и теперь обратятся к нам, чтобы сделать нас своими рабами, но этого никогда не будет!

Страшный вождь Оттавов начал втихомолку организовывать тонко обдуманный заговор.

Этот заговор представляет собой один из наиболее драматичных эпизодов истории.

Американские индейцы владеют собой в совершенстве. Они умеют затаить в себе желание и с удивительным терпением выжидать момента, благоприятного для действия. Шли недели, месяцы, прошло целых два года, пока наступил день, удобный для нанесения решительного удара.

Индейцы должны были атаковать ближайший военный пост. План вполне удался бы, если бы комендант Детруа, майор Глэдуин, не получил предостережения от одной девушки из племени Ожива и не принял всех мер предосторожности.

Тогда Понтиак сделал вид, что питает самые дружеские намерения к англичанам. Но когда этот маневр оказался бесполезным, он сбросил маску и начал уже правильную осаду форта Детруа. Племена, собравшиеся под его командой — были Оттавы, Ожива, Поттаватомы и Виандоты.

Форт Детруа был построен в форме правильного четырехугольника, обнесенного высоким частоколом. На каждом углу частокола возвышался деревянный бастион с торчащими в нем пушками, а над воротами помещались блокгаузы. Около 80 деревянных домиков, находившихся внутри форма, разделялись узкими переулками. Гарнизон состоял из ста тридцати человек; две вооруженные шхуны стояли под рукой, у берега.

Осада форта Детруа началась в мае и продолжалась около 3–х месяцев. В промежутках осады индейцы пытались поджечь деревянные строения поста, но безуспешно. Не удалось им также сжечь и уничтожить плоты и шхуны на реке. Тогда они отрезали путь вспомогательному отряду, пытавшемуся пробраться к форту Детруа со стороны озера, и произвели ужасающий разгром. Около 60 человек было убито и ранено, включая и майора Дальзель, начальника английского отряда.

Прошла неделя с этого рокового дня.

Капитан Хорст на своей маленькой шхуне, экипаж которой состоял из 10 человек, успел подняться вверх по реке для доставления из форта Ниагара в осажденный форт майору Глэдуин провизию и депеш. Форт Детруа, действительно, ощущал настоятельную необходимость в подкреплении и не мог держаться дольше без посторонней помощи.

Главнейшим желанием капитана было добраться до форта раньше наступления ночи. Сильный ветер гнал судно вперед. Лесистые берега реки служили отличными тайниками, где прятались сотни свирепых краснокожих воинов, внимательно следивших за судном. Несмотря на очевидную малочисленность экипажа, они боялись атаковать его, выжидая ночной темноты.

После полудня бриз начал дуть ужасающими порывами. Спустились сумерки. Ветер стих. Легкие паруса судна беспомощно повисли. Поверхность реки казалась гладким зеркалом и походила на мельничный пруд в этот тихий летний вечер.

Капитан Хорст был слишком опытен, много плавал во всех туземных водах и мог безошибочно по всем этим признакам предсказать погоду. Он знал, что ветра не будет вплоть до следующего утра, до восхода солнца.

— Бесполезно! Мы будем окружены ранее, чем достигнем форта!

— Вы правы, капитан! По обеим сторонам реки толпится масса дикарей, словно пчелы на медовых сотах! — подтвердил старый охотник, Джо Спайн.

— Я не видал ни одного!

— Я видел! — был спокойный ответ. — Они не показываются теперь потому, что это им неудобно, но я заметил не одного, ползавшего по берегу.

«Глэдуин» была меньшая из двух шхун, которые находились в форте во время осады и уцелели, несмотря на все старания Понтиака сжечь их. Она была послана в форт «Ниагара» с письмами и депешами и теперь возвращалась обратно, с 10 человеками экипажа, не считая капитана Хорста и штурмана Якова. Среди них находилось шестеро дружественных индейцев Ирокезов, которым было позволено ехать в качестве пассажиров. Когда брошен был якорь, Ирокезы попросили позволения высадиться на берег, ссылаясь на то, что они спешат добраться до цели своего назначения. Эта просьба, видимо, не понравилась капитану, а ветеран Джо Спайн, покачал головой.

— Это подозрительно! — произнес он.

— Вы полагаете, что они хотят присоединиться к Понтиаку?

— Не уверен, но полагаю, что это возможно. Я часто имел сношения с дикарями, и все они одинаковы. Эти, наверное, отправятся к Понтиаку и сообщат ему, насколько мы слабы и малочисленны!

— Разве сам он не знает этого?

— Нет. Откуда же? Он видел наших людей мимоходом, но не знает, все ли тут, с нами. Он может думать, что у нас имеется в виду еще значительный резерв, который мы приберегаем, чтобы почувствительнее пощекотать его, если он со своими воинами вздумает напасть на нас!

— Что же делать, Джо?

Шестеро Ирокезов, закутанных в шерстяные одеяла, угрюмо стояли на носу судна и смотрели прямо перед собой.

— Вам ничего не остается, как отпустить их!

Капитан при этом замечании не мог удержаться от удивления.

— Вы советуете мне сделать то, что я вовсе не должен делать!

— Все равно, вы тут ничем не поможете. Надо развязаться с этими краснокожими, потому что иначе они захотят отделаться от нас во время битвы. Так будет лучше для нас!

— Пожалуй, лучше отпустить их теперь. Если мы откажемся отпустить их, они скроются незаметно и в отместку присоединятся к неприятелю!

Джо кивнул головой.

— Верная мысль. Но мне страшно досадно, что они хотят оставить нас именно теперь. Я прислушивался к их разговору между собой, говорил с ними. Начальник их, Красное Перо, и с ним другие повторяли, что они наши друзья и в случае тревоги вернутся обратно и будут биться за нас. Что я ни говорил — напрасные слова!

— Что ж, дать им лодку или пустить вплавь?

— Не думаю, чтобы удобно было заставить их плыть, это оскорбит их. У них будет извинение, если они обратятся за помощью к Понтиаку?

— Да нужно ли им какое–нибудь извинение?

— Быть может, я ошибаюсь! — произнес Джо, после минутного размышления, бросая взгляд на угрюмые фигуры индейцев, неясно выделявшиеся в быстро сгустившемся мраке ночи. — Я могу ошибаться, но надеюсь, что эти индейцы со своим вождем хлопочут вовсе не о том, чтобы пойти к Понтиаку и сказать ему, что нас только 12 человек!

— Откуда у вас взялась эта надежда?

— Вы знаете, что эти Ирокезы всегда стояли за нас, а так как это племя довольно многочисленно и сильно, то ясно, что они делали это добровольно, а не по какому–нибудь принуждению. Понтиак страшно обрадовался бы, если бы мог втянуть в свой заговор Ирокезов, но у этих дикарей слишком достаточно здравого смысла!

— Все же отпустить этих ирокезов на берег — довольно рискованная вещь!

— Я их свезу на берег сам! — спокойно возразил Джо.

Джо прошел на нос шхуны, где шестеро мрачных пассажиров стояли отдельно от экипажа, разговаривая между собой вполголоса. Джо Спайн обладал исключительной способностью говорить и понимать индейские наречия и поэтому разговаривал с воинами так свободно, как будто бы принадлежал к их племени. Кроме того, он отлично умел ладить с Оттавами и другими краснокожими.

Ирокезы стояли наклонив головы друг к другу и переговаривались. Волосы рассыпались у них по плечам. Перья развевались на макушке головы. Это была очень живописная группа. При виде подошедшего к ним белого, они бросили быстрый взгляд в его сторону, и при приближении знаменитого воина, казалось, почувствовали живое удовольствие.

— Мои братья хотят высадиться на берег? — спросил Джо, обращаясь непосредственно к вождю Ирокезов.

— Это наше желание, но Ирокезы — братья англичан! — ответил Красное Перо.

— Вы много раз доказывали это, — последовал дипломатический ответ Джо, — пусть будет, как вы желаете. Мы сядем в лодку, и я доставлю вас на берег. Идите за мной!

Глава 2. У БЕРЕГА

Джо прогуливался на корме шхуны, когда была подана маленькая лодка. Капитан Хорст раскланялся с индейцами и пожелал им счастливого пути. В ответ они что–то проворчали и осторожно уселись в лодку.

Джо должен был войти в лодку последним, и прежде, чем войти, он отцепил канат.

Затем, вместо того, чтобы взять два весла, как обыкновенно, он прикрепил только одно, в виде гребка, следуя обычаю индейцев, и действовал им то с одной, то с другой стороны лодки.

Поместившись на корме, он, благодаря такому маневру, мог видеть, лицом к лицу, всех своих опасных пассажиров.

Джо был не только в полной власти этих шести ирокезов, при которых имелись ножи и винтовки, но приближался к земле, где его могли встретить враждебно настроенные дикари. Возникал вопрос, захочет ли Красное Перо и его спутники спасти его от опасности со стороны индейцев, и как поступят они в данном случае, когда все шансы на их стороне?

К удивлению капитана Хорста, Джо оставил свою винтовку на шхуне. Он поступил так, конечно, не без цели. Явись опасность, это единственное оружие не спасло бы его, а только стеснило. Если же Ирокезы поступили бы с ним, паче чаяния, по–рыцарски (допуская предположение, что индейцы обладают этой добродетелью), оружие оскорбило бы их гордость, как сомнение в их честности.

Покинув шхуну, Джо направил лодку вправо, к острову, стараясь плыть на виду у шхуны, но Красное Перо сказал ему, что они хотели бы пристать к материку влево.

— Пусть будет так, как вы желаете! — ответил Джо, немедленно поворотив лодку кругом и направляясь влево.

Джо был занят критическим вопросом, действительно ли существует полное соглашение между Ирокезами, которые находились в его лодке, и Оттавами, на материке? Если это был факт, то знал, что участь его решена. Но природная проницательность и подозрительность подсказывали ему, что едва ли могло состояться подобное соглашение. Шхуна все время подвигалась вперед, пока не наступило безветрие, и за это время не могло быть никакого общения между индейцами. Нельзя было также предполагать, что уговор состоялся раньше, чем судно ушло из форта Ниагара, так как никто не мог предвидеть настоящего положения дел.

Он усердно работал веслом, и в скором времени неясные контуры высоких деревьев, рисовавшиеся невдалеке, подтвердили близость берега. Джо держал свой курс под прямым углом до тех пор, пока ветви деревьев не задели его головы. Потом ловким движением весла он сразу подвинул свою лодку на пятьдесят шагов вперед по течению реки.

— Зачем брат мой сделал это? — сердито спросил его Красное Перо, обратив к нему свое суровое лицо.

— Эта почва неудобна для ног моих братьев! — последовал спокойный ответ Джо.

— Всякая почва удобна для ноги Ирокеза!

— Отлично, тогда мы пристанем здесь!

Не успел он произнести это слово, как нос лодки с такой силой врезался в берег, что индейцы зашатались.

Это была затруднительная минута. Джо прислушался и ждал сигнала или появления краснокожих.

Ирокезы медленно поднялись с мест и покинули лодку. Джо послал им в след: «Прощайте!». Смело подавив свои опасения, моментально оттолкнулся он от берега и налег на весло со всей силой, на какую только был способен.

Да, это был критический момент для всех!

Резкий тон вопроса, заданного Красным Пером, выдал его чувства, и Джо почти ожидал, что все шестеро быстро накинутся на него.

Джо опустился на днище лодки, где он был в полной безопасности от выстрела, который мог последовать с берега.

Но выстрела не было, и Джо заключил из этого, что Красное Перо и его спутники нисколько не интересовались тем, что могло приключиться с ним в дальнейшем.

Вдруг Джо услышал легкий всплеск воды. Все звуки имели значение в такое опасное время, и Джо подумал, что неприятель плывет прямо на него. Его тонкий слух определил место, откуда доносился шум. Он выжидающе смотрел через борт лодки, надеясь подстеречь врага.

— Одно верно, — думал охотник, — если ружье с ним, то он не может стрелять в воде. Подождем!

Джо Спайн не носил с собой пистолета, потому что это оружие в то время представляло из себя неуклюжий и неудобный инструмент. Охотники обыкновенно запасались неизменной винтовкой и ножом, когда приходилось встречаться лицом к лицу с врагом.

Джо не мог подметить ничего подозрительного и успокоился на мысли, что легкий всплеск воды произвела какая–нибудь рыба.

В тихие летние ночи рыба часто играет и плещется в воде.

Острые глаза охотника продолжали пристально оглядывать воду, пока он быстро плыл к шхуне.

— Это вы, Джо? — спросил капитан, понизив голос.

— Я! — ответил Джо, подводя лодку под корму судна. Вскарабкавшись наверх, он прочно прикрепил ее.

— Право, я очень рад, что вы вернулись невредимым! — возразил капитан. — Ведь вы проделали рискованную вещь. Мне показалось, что вы подъехали со стороны материка!

— Когда мы обогнули остров, Красное Перо сказал мне, что им нужно пристать к другому берегу, и я исполнил их желание. Что будет с нами в конце концов, я не знаю, но радешенек, что отделался от них.

Капитан Хорст не терял времени и приготовился к встрече неприятеля. Некоторые предосторожности были приняты сейчас же, как спустили якорь. Маленькая пушка на борту шхуны была заряжена картечью и казалась очень внушительным орудием.

Все двенадцать человек были вооружены винтовками. Три или четыре винтовки имелись в запасе.

Амуниция была в полном порядке. Большая часть экипажа имела еще ножи, несколько топоров и секир. Было очевидно, что осаждающие встретят приличный прием.

Все, что можно сделать, было сделано. Джо Спайн прохаживался с капитаном по корме шхуны. Они тихо разговаривался между собой.

Закаленный в боях и тревогах капитан Хорст был деятельнейшим партизаном в англо–французской войне, крепко убежденным человеком, и едва ли кто лучше его знал и понимал вероломную натуру индейца. Он был твердо убежден, что без отчаянной борьбы с краснокожими им не видать никогда форта Детруа.

Экипаж шхуны, приготовляясь к ночи, невольно проявлял страх и опасения.

Скрытый обмен взглядов, поспешное перебеганье с одного места на другое, встревоженные лица — все эти признаки страха были так очевидны, что капитан неоднократно высказывал товарищам свое порицание.

Показывая им пример твердости, он стоял прямо и смело, словно его шхуна стояла в родной гавани.

— Как вы думаете, когда они нападут на нас? — спросил он у Джо.

Охотник покачал головой.

— Любимое время у краснокожих — до восхода солнца, когда белые привыкли сладко спать, но, конечно, они не всегда выжидают так долго. Все зависит от обстоятельств. Теперь они выжидают, надеясь, что мы забудем о них, а потом явятся и обрушатся на нас, как горящий дом!

— Мы не должны допустить их явиться на судно! — произнес капитан Хорст с внезапным блеском в красивых серых глазах.

— Нет, капитан, потому что тогда мы погибли! Они нападут такой огромной толпой, что им нечего бояться неудачи. Тогда прощай — мы все! Они не пощадят ни одного скальпа!

— Когда я потеряю всякую надежду, я взорву на воздух судно! Если уж отправляться к праотцам, то сперва надо послать индейцев по другому направлению!

В устах капитана это не было пустословием или хвастовством. Он не замедлил бы осуществить свое намерение.

— Мне это нравится, — заметил охотник, как бы говоря сам с собой, в то время, как его беспокойный взор бродил с одного берега на другой, — когда мы увидим, что все погибло, не все ли равно, как умереть! Думаю, что здесь найдется достаточно пороху, чтобы пустить на воздух, к небесам, наше старое судно!

— Да, у нас есть несколько сотен фунтов пороха для майора Глэдуин. Уж лучше взлететь на воздух, чем позволить индейцам покончить с нами томагавками или еще хуже…

— Без сомнения. Не надо забывать, что, вместе с тем, мы нанесем большой ущерб племени Понтиака… а вот Ашер… Он смотрит на нас, словно хочет что–то сказать.

Лица обоих ветеранов просветлели, когда к ним подошел молодой человек, не старше 18 лет, и сделал им полувоенный поклон, как бы оправдываясь за свое вмешательство. Впрочем, он знал, что ему рады, так как был любимцем всего экипажа, а в особенности капитана и старого Джо.

Ашер Норрис приходился племянником Джо Спайну. Его родители и друзья находились в форте Детруа. Он уехал из форта несколько месяцев тому назад, вместе с дядей, и совершил долгое путешествие по Ниагаре. Майор Глэдуин настоятельно требовал подкрепления и провианта. Результатом этой экскурсии была попытка шхуны доставить по назначению крайне нужный провиант. Почти у самого входа в форт шхуне и ее экипажу грозила серьезная опасность.

Глава 3. СМЕЛАЯ ЭКСКУРСИЯ

— Как жаль, что ветер не продолжался часом–двумя дольше! — сказал со вздохом молодой Ашер Норрис. — Мы стоим в 8 или 9 милях от форта, и маленький ветерок отлично помог бы нам добраться туда!

— Мало толку горевать о пролитом молоке! — был философский ответ капитана. — Все мы, и я, Джо, и, ивы, должны быть готовы к тому, что сегодня ночью у нас будет жесточайший бой с индейцами!

— Я был убежден в этом, как только мы бросили якорь. Но — добавил Ашер, очевидно, касаясь дела, с которым он пришел на корму, и хмуря брови молодого красивого лица, — почему мы не можем спустить лодку, в которой ездил дядя Джо, и попробовать общими силами, сколько тут нас есть, буксировать судно с этого опасного места?

Охотник покачал головой.

— Этого нельзя сделать!

— Я тоже думал об этом! — заметил капитан. — Конечно, это будет тяжелая работа, но мы можем дотащить шхуну в форт при дневном свете!

Джо еще решительнее покачал головой.

— Чем же это кончится? Оба берега кишат краснокожими, они видят ночью, как совы, и слышат, как падает лист с дерева. Мы очутимся в безвыходном положении. Если бы мы пожелали угодить дикарям, то могли бы исполнить все, что предложил сделать мой племянник. Конечно, он желал принести пользу всем нам, заинтересованным в деле.

Охотник задумчиво взглянул на юношу, который сильно покраснел, выслушав скорее добродушный, чем колкий упрек дяди. В словах старого ветерана было так много смысла и значения, что ни капитан, ни Ашер не решились оспаривать их.

— Я полагаю, — добавил молодой человек, помолчав немного, — что единственное, что нам остается — это лечь отдохнуть и ждать нападения.

— Вы подводите итоги, а я много думал и пришел к убеждению, что не все еще потеряно и мы в силах кое–что сделать…

Друзья беспокойно посмотрели на него.

— По разным признакам, наблюдая сегодня за дикарями, я заметил, что они скрываются по обеим берегам реки, но большая часть их — на левом берегу материка. И вот я хочу плыть туда и посмотреть хорошенько!

— Ну, это рискованно… и что из этого выйдет?

— Капитан, помните вы, когда мы сражались под начальством полковника Вашингтона? Он всячески старался узнать, что затевает Франция. Когда он узнал, то мог приготовиться к отпору. Если мне удастся узнать, сколько краснокожих воинов Понтиака засело в лесу, и удастся подслушать их беседу, тогда я могу сделать вам ценное донесение!

Капитан Хорст отнесся к этому предложению весьма серьезно. Отсутствие Джо было очень важно для него в такое время, когда он нуждался в каждом человеке, ожидая нападения врага. Джо стоил двух–трех лучших людей из его команды. Поэтому он был в нерешимости относительно предложения старого охотника и молчал.

Словно угадав его мысли, Джо сказал:

— Я вовсе не хочу огорчать вас, капитан, и надеюсь вернуться обратно раньше, чем загремит первый выстрел!

— Я не сомневаюсь в вашем добром намерении, Джо!

— Тогда я отправлюсь!

На эти слова, сказанные с особым ударением, капитан только пожал плечами.

— Если вы, Джо, направитесь к левому берегу, то не успеете побывать на острове, а настоящая опасность грозит именно с этой стороны!

— Я побываю везде!

— Прежде, чем вернетесь?

Охотник молчал с минуту, как будто этот вопрос не приходил ему в голову.

— Нет. Я отправлюсь на левый берег; узнаю там все, что можно узнать, приплыву опять назад к вам, чтобы сообщить результаты моего первого визита, затем снова поплыву к другому берегу. Может быть, я еще раз натолкнусь на Красное Перо!

Ашер Норрис молчал. Он был молод и не так опытен, как его родственник. Но слова старого охотника обратили его мысли в другую сторону, и он составил себе план действия, свой собственный, который не считал нужным пока сообщать другим.

Все небо было покрыто тучами. Даже мерцания звезд не было видно. Только робкий лунный луч украдкой скользнул сквозь разорванные клочья облаков. Но свет его был слишком слаб, и окружающая темнота казалась еще непроницаемее.

Пока все трое беседовали между собой вполголоса, остальные группировались то там, то сям, на палубе шхуны, шептались, прислушивались. Маленькая шхуна стояла неподвижно.

Глубочайшая тишина царила кругом. Со стороны форта Детруа донесся слабый отзвук выстрела. Вероятно, выстрелил часовой в какого–нибудь бродившего около ограды индейца. Выстрел напугал, вероятно, краснокожего, потому что больше не повторился.

Со стороны реки откуда–то донеслось тявканье лисицы и долгое, отвратительное завыванье волка.

Джо Спайн не хотел медлить ни минуты. Он надел обычную охотничью рубашку и старые истасканные мокасины, необходимые людям, которые большую часть своей жизни проводят в лесах.

История сохранила память о подвигах майора Робертса и его знаменитых охотниках. Помимо них, не было храбрее, бесстрашнее и искуснее человека, чем Джо Спайн, уроженец Нью–Гампшира, который с беззаветной отвагой служил англичанам вплоть до рокового дня сдачи форта Детруа.

Джо прикрепил свою винтовку на спине, дулом вниз, так что ствол торчал над плечами и над головой.

— Ну, я готов! — спокойно заметил Джо, когда оружие было укреплено на месте.

— Да сохранит вас Господь! — тихо произнес капитан.

Охотник вскарабкался на шкафуть–корму и, опершись ногой, одетой в мокасин, на руль, тихонько спустился в реку. Течение было не сильно, и в душную летнюю ночь холодные объятия реки освежили и ободрили охотника.

Капитан Хорст и Ашер стояли на корме и смотрели ему вслед. Во мраке они разглядели его фигуру, когда он отделился от шхуны и поплыл вперед, его голову, покрытую кожаной шляпой. Потом все исчезло.

— Не разберешь ничего! — пробормотал капитан. — Мне досадно и не верится, что выйдет какой–нибудь толк. Между тем Джо пошел на верную опасность!

— Он и раньше не раз проделывал это!

— Да, этот человек слишком часто подвергается опасности. Он так привык к удачам, что воображает, что ему вечно будет все удаваться, и вдруг «пуф!» какой–нибудь индейский мальчишка в одну минуту сотрет его с лица земли!

— Не думаю! — спокойно возразил Ашер. — Вначале его предложение мне не понравилось, но теперь я убежден, что дядя придумал умную вещь.

— Хорошо, увидим и скоро узнаем! Дело выяснится само собой!

Тем временем Джо Спайн как нельзя лучше воспользовался благоприятной минутой.

Он плыл тихо, ловко, со всевозможными предосторожностями. Глаза его хорошо видели всю поверхность воды, и это было очень удобно в его положении. От природы острое зрение давало ему возможность не упускать из виду ничего подозрительного.

Он был готов ежеминутно нырнуть в воду при первой опасности.

Линия деревьев и мелкого кустарника окаймляла берег. Эти кусты, густо разросшиеся и почти погруженные в реку, были отличным местом, где могли укрываться индейцы. Ни глаз, ни ухо пока не могли заметить в воде ничего подозрительного, и белый человек, усердно плывя вперед, уже наметил место на берегу, где он мог выйти. Вдруг он услыхал легкий плеск и журчанье, словно кто–то украдкой шел по воде.

В мгновенье ока Джо исчез из виду, как будто какое–нибудь чудовище вынырнуло из воды, схватило его за ногу и увлекло в пучину.

Около берега река была не глубока, и мокасины старого охотника коснулись мягкого дна реки.

Вместо того, чтобы выйти на берег и ступить на землю, он подплыл прямо к кустарнику, который скрывал его от подозрительных глаз.

Несколько секунд он простоял, высвободив голову и плечи из воды, и чутко прислушивался. Ничего не было слышно. Зрение едва ли могло помочь ему в его положении, и он не рассчитывал на свои глаза в окружающей темноте. Потом Джо вышел из реки и сел на берегу в своей промокшей насквозь одежде.

Глава 4. ЛЕВЫЙ БЕРЕГ

Нелегко было разрядить и снова зарядить старинную винтовку в глубочайшей темноте, но Джо сделал это в силу необходимости.

Дальнейший путь охотника лежал вниз по реке, и он справедливо полагал, что большая часть врагов находится именно в этом направлении. Следующий момент показал, в каком критическом положении он находился. Тонкий слух его уловил слабый, похожий на птичий, свист, раздавшийся недалеко от него, по берегу. Джо знал, что это свист индейского воина, бродившего в лесу.

В ответ послышался такой же свист и так близко позади него, что он боязливо затаил дыхание, опасаясь, что его откроют. Среди густо разросшегося леса, при слабом свете молодого месяца, едва пробивавшегося сквозь тяжелые облака, темнота была совершенно непроницаемой. Охотник не видел никого, и никто не мог видеть его.

Джо полз по земле, ощущая каждую неровность берега. Его рука коснулась шероховатой коры дерева. Он выпрямился и, насколько возможно, прижался ближе к дереву, где ему меньше грозила опасность от мрачного индейца, скрывавшегося поблизости. Минута была критическая, потому что он сейчас уже ясно ощутил присутствие врага, по другую сторону дерева. Даже рука его почти касалась грубой ткани платья индейца, и Джо выпрямился еще больше и ближе прижался к дереву. Белый человек и краснокожий стояли, разделенные только стволом дерева. Джо готов был усомниться, что краснокожий ощущает его близость. Если бы он знал о присутствии белого человека, то наверное не ответил бы так быстро на зов товарища. Следующий момент подтвердил догадку охотника, потому что индеец, не дождавшись второго сигнала, сам повторил его. Ему ответили издали, за несколько шагов. Сейчас же к нему подошел другой индеец, и они начали разговор, своей обычной манерой. Охотник был очень доволен, что вместо языка Ирокезов они говорили на языке Оттавов. Джо слишком хорошо знал это наречие. Понятно, что индейцы говорили тихо, но находились так близко от него, что ни один звук не пропадал для охотника. Благоприятный случай помог ему. Он полагал, что придется долго скитаться по лесу, ожидая удачи, но едва ступил на землю, как ему удалось все, чего он добивался. Первый индеец спросил:

— Мой брат пришел с другого берега реки? Где находится могучий Понтиак? С ним ли его воины?

— Да, он там со своими вождями, с ним также храброе племя Ожибва.

— Видал ли он лодку белолицых, большую лодку, которая плавает по воде, когда дует ветер?

— Понтиак видел эту лодку и сторожил ее, когда она шла по реке. Он знает, что Великий Дух передаст лодку ему в руки, так же как всех белых людей, когда наш отец проснется от сна и с другого берега великой воды придет к нам, чтобы прогнать всех англичан из земли краснокожих!

— По этой стороне реки много наших воинов. Они пойдут с Понтиаком, когда его пироги придут сюда, чтобы отнять лодку у белолицых и умертвить их всех!

— На этом берегу не так много воинов, как на острове. Как только месяц спрячется, мы пойдем на белых!

Даже такой опытный охотник, как Джо Спайн, испугался смысла последних слов. Капитану Хорсту и его экипажу надлежало быть настороже. Много значения имело то, что Оттавы ни словом не упомянули об Ирокезах, живших по ту сторону реки.

— Знают ли белые о нашем приходе? — продолжал один из воинов.

— Нет, — ответил его товарищ, — их глаза закрыты. Они не знают что этот лес полон храбрых Оттавов и Ожибва. Они будут спать. Только один из них держит глаза открытыми, но и его клонит ко сну!

— И вот в этом–то вы и ошибаетесь, цветные друзья! — тихо прошептал белый человек. Оба воина начали смеяться. Их забавляла мысль, как испугаются белые, которых было слишком мало на шхуне, чтобы отразить совместное нападение Оттавов и Ожибва.

Этот наглый смех раздражил охотника и зажег пламя в его сердце. Ему невыносимо было слышать, как эти два негодяя издевались и радовались, предвкушая убийство всех белых на спокойно стоявшей шхуне. Винтовка Джо находилась за плечами, руки его были свободны, и крепкие, словно железные, пальцы крепко сжали рукоять ножа, когда он подвинулся вперед, чтобы уловить дальнейший разговор.

— Белолицые видели Понтиака и его воинов? — проговорил один из индейцев, который, очевидно, находился постоянно по эту сторону реки.

— Они никого не видели! — уверенно ответил другой. — Понтиак объявил, что убьет первого, который покажется белолицым!

— Я желал бы, чтобы Понтиак сделал это, — прошептал подслушивающий охотник, — потому что я видел около 30 индейцев, и всех их надо бы перестрелять!

— Так мы будем ждать сигнала от Понтиака! — индейцы вдруг оборвали разговор. Несколько минут продолжалось молчание. Джо Спайн ждал, что будет дальше.

Впрочем, он узнал все, что ему надо было знать. Он знал, что огромная масса индейцев намеревается атаковать шхуну ночью, когда по их мнению белые будут спать. Воины появятся с обеих сторон реки, а, быть может, с низовья, чтобы застать врасплох.

Больше ждать было нечего!

— Мой христианский долг — уменьшить число индейцев, насколько я могу,

— думал Джо, вынимая свой ужасный нож, — и клянусь Богом, я это сделаю!

Охотник поднял сильную правую руку, присел и сделал легкий, верный прыжок, замахнувшись на врага со всей свирепостью, на которую только был способен. Только благоразумие заставило его сдержаться и не испустить торжествующего крика.

Страшный нож, однако, скользнул в пустое пространство. Индеец исчез. Значит, не один он, Джо Спайн, умел двигаться в лесу, ночью, при абсолютной тишине.

— Итак, Джо Спайн свалял дурака! — бормотал охотник. — Я доволен, что никто не видел меня. Если я расскажу об этом моим друзьям, то они вытаращат на меня глаза!

Он порешил войти опять в реку не там, где он вышел на берег, а несколько выше. Прошло однако, немало времени, пока его мокасины ощутили окраину берега. Он рассчитывал, что кустарник не густ и направился прямо, напролом, пока не наткнулся на большую, индейскую пирогу, стоявшую у берега. Он обошел ее кругом, чтобы узнать, нет ли кого поблизости.

— Одно верно, — подумал охотник, — когда краснокожие усядутся в свои проклятые пироги, то увидят, что одна из них никуда не годится!

С помощью ножа, он сделал несколько больших дыр в плохо сколоченной лодке. Журчавшая в ней вода должна очень опечалить индейцев, которые пожелают отправиться в этой лодке к шхуне.

Джо пожалел, что у берега на было больше ни одной пироги; он наверное проделал бы с ними все то же самое.

Со всеми предосторожностями он вошел в реку, и когда вода покрыла его плечи, спустился ниже и поплыл, как ему казалось, по направлению к шхуне. Но пока контуры берега рисовались во мраке, он обращал больше внимания на то, что оставил позади себя. Почти на середине реки, убежденный, что скоро присоединится к друзьям, он вдруг заметил, что ошибся, приняв за корабль что–то другое. Несмотря на свою изумительную ловкость и искусство распознавать предметы и направление, даже при отсутствии верных признаков, охотник потерял корабль.

— Но это должно быть недалеко! — думал он, уверившись, что уплыл вперед. — Я должен найти судно.

Пять минут спустя, он приостановился и добавил:

— Я не понимаю, где я, смешал ли я с чем–нибудь судно, или потерял его, но верно то, что я не знаю, где оно находится!

Охотник с силой поплыл по противоположному направлению. Он знал, что потерял много дорого времени, и оставил свое намерение посетить остров. Атака индейцев произойдет раньше, чем он предполагал сначала.

Глава 5. ПРАВЫЙ БЕРЕГ

Капитан Хорст несколько минут стоял на корме, после того, как Джо Спайн спустился в реку и исчез в ночной темноте. Потом он начал ходить взад и вперед по судну и тихо разговаривал со своими людьми.

Все они были теперь бодры и спокойно ожидали нападения.

— Сдаться, молодцы, вы знаете, не трудно, но, помните, что от Понтиака и его воинов нельзя ждать пощады!

— Краснокожие не умеют щадить, — проворчал дюжий боцман из Нью–Йорка,

— разве я не был в их руках три года тому назад, близ Ниагары? Ведь они привязали меня к дереву и собирались поджечь, когда один французский офицер пробрался сквозь лес и дал мне возможность спастить бегством. Я хорошо знаю эту подлую породу!

— Не надо, капитан, и говорить нам о сдаче, — сказал штурман Яков, — хотя бы их было втрое больше, чем нас. Что надо делать, когда они явятся?

— Все ли готово у вас в крюйт–камере?

— Да, капитан, все готово!

— Когда я крикну вам: на «воздух!» валяйте!

— И сделаю. Это также верно, как то, что меня зовут Яков Кэрсон!

— Отлично. Мы вполне понимаем друг друга!

Капитан отправился снова на корму, где, у каюты, стоял Ашер Норрис.

— Что вы думаете обо всем этом?

Капитан Хорст предложил этот вопрос своему молодому другу, когда подошел к нему и заметил, что винтовка привязана у него на спине, точно также, как у Джо Спайна, когда он уходил со шхуны.

— Я отправлюсь на берег! — спокойно ответил ему Ашер.

— Вы забыли, что Джо отправился туда?

— Нет, он поплыл к левому берегу, а я отправлюсь на остров!

— Я положительно не одобряю вашего плана, — серьезно возразил капитан, — нас остается только 10 человек, а ведь нам необходимо большее число людей!

— Дядя рассчитывал вернуться раньше, чем придут индейцы, и я уверен, что точно также успею обделать все и вернуться вовремя!

— Намерение Джо было узнать и сообщить нам, что делается на берегу, а также на острове. Он сделает это лучше, чем вы, потому что много опытнее вас!

— Было бы глупо с моей стороны спорить с вами, капитан, но Джо может задержаться на берегу и не успеет побывать на острове. В то время, как он делает дело и хлопочет, я хочу также поработать, насколько могу!

После этого убедительного аргумента, капитан замолчал, хотя вовсе не был убежден. Если бы Ашер Норрис состоял в числе экипажа шхуны, капитан мог бы просто не позволить ему этой экскурсии. Но Ашер и его дядя были просто пассажирами, которые ехали на шхуне из форта Ниагара. Конечно, он был очень рад их обществу, так как они были люди верные и достойные, но поступали они, по своему усмотрению, не нуждаясь в его распоряжениях. Только один Джо мог удержать Ашера, но его не было на судне. Будь он здесь, он наверное не допустил бы племянника рисковать собой. Теперь, никто не имел права ничего сказать ему.

— Хорошо, поступайте как вам угодно, Ашер, но по моему мнению, все это не так необходимо, а между тем опасно!

— Может быть, вы правы, капитан, — возразил юноша, на которого произвел впечатление серьезный тон капитана, — но это нам покажет будущее!

Затем, пожелав капитану «доброй ночи», Ашер проделал все то, что его дядя, отправляясь на берег: вскарабкался на нос судна, уперся ногой на руль и тихо спустился в воду. Минуту спустя, он исчез в темноте. Капитан долго смотрел ему вслед, с тяжелым чувством на сердце.

— Теперь нас осталось только 10, — сказал он штурману, который подошел к нему, — быть может, мы никогда не увидим их больше, ни того, ни другого!

— Ведь это сумасбродство, капитан, — нетерпеливо заметил штурман. — Мы все должны ожидать нападения индейцев — и это всем известно. Трудно полагать, что Понтиак или кто–нибудь из его воинов назначит Джо или его племяннику точный час своего нападения. Я знаю, что Джо имел основание покинуть судно, он желал помочь нам, но относительно этого мальчишки я сомневаюсь…

— Почему это?

— Да потому, что он просто хочет пробраться через лес, в форт. Когда дело идет о спасении собственной шкуры, какое ему дело до нас?

Капитан не хотел согласиться с этим.

— Я уверен, что ничего подобного у него нет и в помыслах. Ашер — честнейший человек, мне редко приходилось встречать такие благородные натуры, как у него. Разве вы забыли, как несколько дней тому назад, мы высаживались на берег, чтобы запастись дровами? Ашер усердно хлопотал и помогал нам открыть убежище, где приютились вы с Джемсоном?

— Да, я отдаю ему справедливость, он храбр, но ведь многие из людей выказывают удивительную храбрость, когда опасность является неожиданно. Он хорошо обдумал свое положение и решил, что самое лучшее — удрать!

— Ну, вы становитесь несправедливы к молодому человеку!

— Может быть. Но, если он ушел, отчего бы нам всем не сделать то же самое?

Вопрос удивил капитана.

— Вы хотите, чтобы каждый из нас тихонько улизнул с шхуны, плыл бы дальше по реке, насколько сил хватит, и, таким образом, Понтиак был бы обманут?

— Ну, да, что же мешает нам?

Капитан решил прежде обдумать план, показавшийся ему странным. Несколько минут он размышлял и сразу принял решение.

— Я не покину шхуны, пока буду в силах защищать ее. Мы должны остаться здесь до конца. Мы взялись доставить порох майору Глэдуин. Затем, отдать весь этот порох Понтиаку, значит помочь ему взять форт Детруа!

— Да, об этом я и не подумал, это правда. Положим, порох можно забросить в реку!

— Об этом нечего и думать, — заметил капитан спокойным и настолько решительным тоном, что никто не осмелился возражать ему. Весь экипаж обратил все свое внимание на предстоящее нападение; все прислушивались, ожидали, готовились.

Между тем, Ашер Норрис, молодой, деятельный, проворный, неслышно плыл вперед, сильными взмахами рук подвигаясь вперед к берегу, совершенно незаметный в окружающей темноте.

Когда контуры и деревья берега неясно обрисовались перед ним в темноте, он умерил свою поспешность, и позволил себе отдохнуть, плывя по течению. Путь его был ясен. Снова, несколькими сильными взмахами, он двинулся вперед и скоро вступил на землю. Путаясь в кустах и густой растительности, он ощупью побрел дальше. Оба берега, окаймленные густой растительностью, представляли мало разницы между собой. Здесь Ашер ровно ничего не мог услышать, но надеясь сделать какое–нибудь важное открытие, начал пробираться дальше, сквозь деревья, держась правой стороны. Вдруг прямо перед ним блеснул огонь. — Это наверное, индейцы, — решил он, внимательно вглядываясь, — они видимо развели здесь огонь нарочно для того, чтобы его не было видно с реки.

В самом деле, это было так далеко от него, что он видел только слабое мерцанье огня сквозь густую растительность. Более благоприятного момента трудно было ожидать, а ему не хотелось отставать от Джо Спайна. Шаг за шагом, останавливаясь, оглядываясь вокруг себя, в непроницаемой темноте, Ашер шел вперед и остановился только в 5 шагах от огня. Огонь был разведен в яме, среди деревьев.

Молодой человек оказался очевидцем замечательного зрелища.

Вокруг огня скучилось около тридцати человек Оттавов. Некоторые сидели на земле, другие уместились на трех поваленных деревьях. Здесь не было и признака какого–нибудь пиршества; почти все индейцы, за исключением двух–трех человек, курили свои длинные трубки. В середине группы стоял замечательный индеец. Он что–то говорил, постоянно обращаясь к окружающим. Ночь была жаркая; индеец откинул назад свое покрывало. Тело его было обнажено, но разрисовано так же, как и лицо. Это раскрашиванье не было в обычае у американских индейцев, но в данном случае указывало на мрачного оратора, как на вождя, призывавшего воинов к нападению.

Ашер Норрис с первого взгляда узнал вождя. Он видел его и говорил с ним в то время, когда все еще было мирно в округе Детруа, и майор Глэдуин отказывался верить предостережениям, которые давались ему с разных сторон, из разных источников.

— Это Понтиак. Он глядит таким же, каким был прошлой зимой, когда приходил в форт и жаловался майору, что гадкие люди врут ему на белых и что он всегда будет братом белолицых!

Ночь была так тиха, что до слуха Ашера доносилось тихое журчанье реки. Он мог слышать каждое слово индейцев, но так как они говорили на языке Оттавов, то он понимал не все.

Норрис подозревал, что Понтиак объяснял воинам наилучший способ нападения на шхуну. Сильная жестикуляция индейца подтверждала это подозрение, тем более, что он несколько раз указывал рукой по направлению к шхуне. Воины кивали головой, в знак одобрения, некоторые ворчали, а большинство неподвижно курили свои трубки. Очевидно было, что индейцы из племени Оттавов, которые должны были принять участие в нападении на шхуну, собрались здесь, устроили лагерь и теперь слушали инструкции своего вождя.

— Их всех около 30 человек. По другому пути придет еще много индейцев, я в этом уверен. Джо говорит, что многие переедут через реку. Следовательно, на нас нападет около полсотни индейцев — это верно. У них есть ножи и винтовки, и когда Понтиак позовет их, они бросятся драться, как фурии. Больше узнавать нечего, отправлюсь назад и скажу капитану все, что видел на острове!

Конечно, индейцы не особенно опасались подслушиванья. Но их обычай ставить везде часовых заставил Ашера быть очень осторожным при уходе от опасного соседства. Хорошо, что он поспешил, потому что иначе, через несколько минут, он попал бы в неожиданную и тем более опасную беду.

Глава 6. «НА ВОЗДУХ, ЖАК!»

Осторожность, с какой Ашер старался убраться подальше от опасного лагеря индейцев, замедляла его путь. Прошло почти два часа, пока он успел вернуться назад, и шаг за шагом приблизился к реке. Тогда он остановился и оглянулся вокруг. Его проницательные глаза ровно ничего не видели в непроглядной тьме. Не было видно даже мерцанья огня в лагере индейцев.

— Это, по меньшей мере, странно, — подумал Ашер. — Джо говорил мне, что когда индейцы ночью снимают лагерь, то тушат огонь, чтобы не осталось никаких следов в темноте. Можно подумать, что теперь они сделали так же. Если так, то они, вероятно, направились к реке!

Мысли его были прерваны гортанным восклицанием, подхваченным другими индейцами. Звук донесся до Ашера за несколько ярдов расстояния. Несомненно, что индейцы, под предводительством Понтиака, двинулись к реке, держались того ж направления, как и он, и буквально следовали за ним по пятам. Положение его было очень опасно; волосы юноши стали дыбом от ужаса. Если он повернет вправо или влево, то, благодаря темноте, может произвести шум; обладающие удивительным слухом индейцы непременно услышат это. Если идти все прямо, к реке, они скоро настигнут его. Попытаться идти быстрее — значит, обнаружить свое присутствие сейчас же.

Вдруг руки его, ощупывавшие дорогу, наткнулись на огромный дуб. Ствол был очень широк и мог вполне скрыть его; Ашер встал позади дуба, неподвижно, прямо, словно это был щит между ним и врагами, и в душе молился, чтобы индейцы прошли, не заметив его.

Ни одно живое существо не могло бы ничего разглядеть в окружающем мраке, куда не попадал ни один луч света. В такой темноте только индейцы могли руководиться своим удивительным чутьем. Пока молодой человек прислушивался к шороху мокасин, он ясно почувствовал прикосновение одного из дикарей к дереву, ствол которого служил ему убежищем. Прикосновение было довольно ощутительно. Цепляясь за дерево, воин двинулся дальше, между тем как целая толпа дикарей, словно привидения, проскользнула ближе к реке. Ашер выждал несколько минут, пока все тени прошли мимо. Тогда он последовал за ними, полный страха, стараясь не отделяться от толпы. Когда Ашер достиг, в конце концов, берега реки, оказалось, что он далеко ушел от того пункта, где вышел из воды. Поразительной и характерной чертой всей этой сцены было то, что она происходила в глубочайшей тьме.

Как Джо, так и Ашер, оба были уверены, что осада шхуны произойдет не раньше утра; но краснокожие были так уверены в успехе, что не желали ждать долее. Ашер был сильно озабочен мыслью скорее вернуться на шхуну, предупредить капитана и его людей и помочь им обороняться против отчаянного натиска индейцев.

Он отправился вброд по воде, но едва успел сделать два шага, как с шумом провалился в яму. Опасаясь, что шум может привлечь внимание индейцев, он поплыл возможно дальше, стараясь держаться под водой, и когда вынырнул наверх, чтобы перевести дыхание, то берег исчез из вида.

Вдруг какая–то масса впереди неясно обрисовалась перед его глазами. Он нырнул под воду, пока не сообразил, что это такое. Конечно, это не шхуна, но настоящая индейская пирога, за ней другая и третья. Вероятно, индейцы не видали его, хотя он плыл быстро и без особых предосторожностей. Они так искусно и тихо двигали веслами или «гребками», что, только выставив голову из воды, молодой человек мог уловить едва слышный всплеск воды. Обыкновенный слух, конечно, не мог уловить приближения дикарей к шхуне.

Как только пироги двинулись диагональю по тому направлению, где был Ашер, он немедленно отплыл несколько влево и пустился по прежнему пути, надеясь добраться к своим друзьям ранее, чем нагрянет опасность.

Это ему отлично удалось. Знакомые контуры судна ясно выделялись в темноте, и в следующую минуту он уже вскарабкался на корму.

— Дядя Джо здесь? — спросил он шепотом.

— Я здесь! — ответил охотник, стоявший рядом с капитаном и готовый стрелять в неприятеля.

— Я рад этому, потому что скоро придется посчитаться с ними!

— Ладно. Мы так и сделаем, как только увидим что–либо подозрительное. Неужели это все новости, какие ты принес?

Ашер Норрис ловко и умело разрядил свою винтовку, снова зарядил ее, продолжая разговаривать с дядей, капитаном и штурманом. Все прочие оставались на своих местах. Джо Спайн, с большим трудом добравшись назад на корабль, также принял все предосторожности.

— Понтиак и его люди на реке; несколько минут тому назад я видел их пироги!

Это была важная новость, и Джо немедленно оставил свой насмешливый тон. Он обстоятельно расспросил племянника о разведке. Ашер рассказал все, в мельчайших подробностях.

— Вы правы, — заметил капитан, — они нас окружили и бросятся со всех сторон!

— Только не с верховья реки, — поправил Ашер, — этого не надо забывать!

— Ты видел только три пироги. Не в обычае краснокожих начинать осаду так рано!

— Нет, это совершенно верно.

— Какая же тут выгода для нас? Сейчас, или после… тс… тс…

Свист, похожий на птичий, такой же, как слышал Джо на берегу, раздался и повторился вокруг судна.

— Кажется, это слышится с берега! — прошептал матрос.

— Нет, это не с берега, а с реки. Мальчик прав. Через 10 минут краснокожие нападут на нас. Понтиак думает, что это очень легко и просто. Это будет его первой ошибкой!

Дальнейший разговор не привел бы ни к чему, и мужчины расстались. Каждый встал на корме, на носу или на борту судна, так что ни один пункт не остался незащищенным. Охотник, в силу обстоятельств, оказавшийся в роли капитана или начальника, не стоял на месте, а двигался туда и сюда, предостерегая одних, ободряя других и убеждая стрелять, как только в воде покажется что–либо подозрительное. Все удвоили внимание. Кто–то из стоявших на борту судна услышал ответный свист с левого берега, а минуту спустя еще несколько сигналов с разных точек реки. Не было сомнения, что Понтиак приводил свой план в исполнение.

Джо Спайн направился на нос корабля, когда заметил, что один из людей прицеливается из винтовки. Не спрашивая о причине прицела, охотник, быстрым взглядом окинул реку, и разглядел что–то, похожее на индейскую пирогу. Но в такой темноте даже его острые глаза могли ошибаться.

Ни слова не было сказано, но матрос не опускал оружия. Через минуту грянул выстрел. Никакого шума. Когда матрос опустил винтовку и наклонился, вглядываясь в темноту, подозрительный предмет исчез.

— Все равно, Джим, это был хороший выстрел, — сказал Джо, — краснокожего больше не видно; я думаю…

Слова его были прерваны новым выстрелом из винтовки. Это с кормы судна стрелял капитан Хорст. Джо быстро бросился к нему, но едва успел сделать несколько шагов, как увидал индейские пироги, с быстротой птиц летевшие к шхуне. Пироги кружились у носа и у кормы судна, со всех сторон. Все видимое пространство было заполнено индейцами.

Они украдкой пробрались к судну, окружили его и, по сигналу Понтиака, бросились вперед, рассчитывая убить часовых и взобраться на шхуну, прежде чем остальной экипаж начнет защищаться.

Ашер Норрис, отчасти и Джо Спайн, оба ошиблись, полагая, что нападение будет сделано не более, чем пятидесятью индейцами… Это — исторический факт, что в 1763 г., в длинную августовскую ночь, на шхуну Глэдуин напало более трех сот человек индейцев. Индейские пироги неслышно скользили в темноте. Невозможно было сказать, с какой стороны сделано нападение. Отовсюду лезли и подплывали индейцы.

Охотник бросился вперед и выстрелил из пушки. Громовой выстрел разбудил эхо на берегу и сопровождался криком плеском воды. В продолжении 10 минут все новые полчища дикарей лезли на нос, на корму, на борт судна, со страшными ножами в руках, осатанелых, жаждущих крови. Белые с яростью отчаяния дрались ножами, топорами, прикладами ружей. Все они знали, что плен у индейцев — хуже смерти и будет нескончаемой пыткой…

Стоны и крики сражающихся были ужасны и отвратительны в эту темную летнюю ночь. Многие из индейцев упали и не могли подняться. Некоторые из белых также были ранены, а капитан Хорст был убит наповал. Когда он умолк и лежал неподвижный и тихий, его люди страшно перепугались. Дальнейшая защита была невозможна.

Штурман Яков, храбрый и хладнокровный человек, выжидал только критического момента. И когда эта ужасная минута наступила, и положение белых было безнадежно, он воскликнул звонким и решительным голосом; «На воздух, Жак!»

Глава 7. ПЕРЕД РАССВЕТОМ

Кто мог думать, что это последнее отчаянное приказание, эти слова штурмана спасут судно? Однако, так и случилось.

Жак Кэрсон, матрос, услыша команду, бросился в крюйт–камеру, чтобы поджечь порох и взорвать судно на воздух, и вдруг остановился, пораженный удивительным зрелищем.

Между индейцами, успевшими взобраться на шхуну, было несколько Биандотов, которые отлично понимали английский язык. Поняв приказание штурмана, они сообразили, что в следующую минуту все взлетят на воздух, и, не медля, бросились в воду и поплыли, что было сил дальше от судна. В одно мгновение на шхуне не осталось ни единого индейца. Белые едва верили своим глазам. Отступление произошло так же быстро, как и атака. Несколько секунд тому назад всякая надежда была напрасна, а теперь всякая опасность миновала.

Но это дикое побоище не осталось без последствий. Двое из экипажа были убиты, а четверо серьезно ранены. Из индейцев — семь человек убитых, двадцать раненых; восемь из них умерло в короткое время. Капитан Хорст был убит первым. Другой убитый был матрос. Джо Спайн получил легкую контузию; Ашер Норрис был один из 6 защитников шхуны, не получивших даже царапины.

С глубоким сожалением смотрели они на убитых и раненых, но опасение новой атаки заставило всех быть настороже.

Пушку снова зарядили, винтовки были готовы, уцелевшие люди двигались взад и вперед, ожидая появления врагов.

— Я никогда не думал, чтобы мое приказание — взорвать судно могло произвести такое действие, — сказал штурман Яков охотнику, когда суматоха поулеглась. — Как жаль, что я не крикнул это, пока был жив бедный капитан!

— Это случилось, потому что индейцы поняли смысл слов. Краснокожий ничего так не боится, как взлететь на воздух!

— Как вы думаете, сделают они еще попытку?

— Нет, если мы будем поджидать их. Они отправят кого–нибудь узнать, не уляжется ли мы спать после всех тревог, и это надо помнить!

С этими словами охотник положил свою длинную ужасную винтовку на плечо, прицелился в темноту и нажал собачку. Загремел выстрел. В ответ раздался крик, подтвердивший подозрение охотника.

— А я ничего не видел там! — заметил Ашер, смотря в темноту. — Что там? Пирога?

— Нет. Это плыл индеец; он не так глуп, чтоб плыть в лодке. Удивляюсь, что он пытался плыть сюда! Ну, да больше этого не будет. Я уверен, что индейцы мало интересуются нами. Понтиаку известно, что на судне имеется порох, и он хочет завладеть именно им.

— Как вы думаете, был Понтиак среди нападающих?

— Думаю ли я? Да совершенно уверен в этом. Я узнаю его голос из тысячи. Было слишком темно и видеть ясно я не мог, но хорошо знаю его фигуру. Он вскарабкался на нос судна и первым появился на палубе. Понтиак

— не трус. Мы оба стремились к одной и той же цели — подстрелить друг друга, — как вдруг…

— Что же?

Вдруг Яков закричал: «На воздух, Жак!» — Никогда я не видал человека в таком ужасе, какой охватил Понтиака при этих словах. Ему не надо было объяснять их значения, потому что эта ракалия так же хорошо понимает английский язык, как язык Оттавов. Он сделал такой здоровый прыжок, словно хотел сразу очутиться на берегу. Больше я его не видел. Индейцы в страхе поспешили убраться с шхуны и, против обычая, оставили на ней своих убитых. Их трупы были немедленно брошены в воду!

На некоторое время индейцы прекратили всякие попытки к нападению. Но Джо Спайн был настороже. Он ходил взад и вперед по палубе, останавливался, вглядывался в темноту, прислушивался к малейшему шуму и разговаривал шепотом.

Свист, раздавшийся на одном берегу и повторившийся на другом, не оставлял сомнения, что дикари переговаривались между собой.

Прошло около часу. К общему удивлению, поднялся легкий ветерок. Штурман велел поднять паруса, чтобы не упустить удобного случая. Якорь сняли. Легкое журчанье воды у носа шхуны доказывало, что она двигается вперед, по направлению к форту Детруа; но движение было очень медленно. Судно подвинулось вперед менее, чем на четыре мили. Ветер снова утих.

Среди непроглядной темноты капитан и его экипаж не подозревали, что судно отнесено ветром в сторону и потеряло дорогу. Когда якорь был брошен, шхуна находилась далеко по течению реки. Эта ошибка могла иметь весьма серьезные последствия, если бы неожиданное обстоятельство не обнаружило ее. Как уже было сказано, тучи сплошной массой покрывали все небо, лучи луны изредка прокрадывалось сквозь тучи, бросая слабый, неверный свет. И когда луна на минуту выглянула из–за облаков, готовясь снова скрыться, Джо Спайн воскликнул: — «Пусть меня подстрелят, если я ошибаюсь. Бросайте якорь живее!»

Приказание было дано, и немедленно исполнено. Яков спросил охотника о причине.

— Мы находимся не более, как в 20 ярдах от острова!

— Силы небесные! — воскликнул капитан. — Я был уверен, что мы идем вперед, а нас отнесло в сторону. Это скверное место для стоянки!

Как раз в этот момент луна снова появилась из–за облаков, и все ясно поняли, что Джо был прав. Близко около них виднелись темные массы деревьев, сплотившихся в непроницаемую стену.

— Самое скверное в этом проклятом месте, — прибавил Джо, — что дикари могут застать нас врасплох!

— Они не посмеют лезть к нам!

— Им и не нужно этого; они спрячутся за деревьями и будут стрелять. Шансы на их стороне!

Это было очень невыгодное положение для судна, но хитрый охотник скоро придумал выход из него.

Трое из экипажа тихонько влезли в маленькую лодку, привязанную к корме и уцелевшую от разгрома, и взяли в руки три пары весел.

Направив нос судна не левый берег, они начали грести изо всех сил. Оставшиеся на шхуне стояли с ружьями, готовые стрелять при первом появлении индейцев. Шхуна была невелика и скоро почувствовала толчок. Она закачалась и начала двигаться по воде.

Важнее всего было не ошибиться и не уйти далеко.

— Довольно! — внезапно произнес Джо вполголоса. — Двигайся назад, молодцы!

Капитан находил, что они ушли от берега не далеко, но доверял охотнику и его уверенному, спокойному тону.

— Как глупо мы сделали, что не подумали об этом! — сказал он. — Я не сомневаюсь, что мы запутались и теперь находимся ближе к форту Ниагара и дальше от форта Детруа, чем в то время, когда дрались с Понтиаком и его воинами. Теперь мы снова бросим якорь и будем стоять до восхода солнца, если даже начнется шторм!

Никто не чувствовал расположения спать. Опасность, которой они избежали, была слишком ужасна, а присутствие двух холодных, безжизненных трупов слишком сильно напоминало все, что произошло недавно. Счастливая случайность спасла их, но опасность могла виться снова.

Опять слабый отзвук ружейного выстрела донесся через лес, сопровождаемый криком ночного ястреба и лаем лисицы.

Облака несколько рассеялись, и выплывшая луна ярко озарила молчаливую, гладкую поверхность реки. Слабые очертания лесного берега выделились из темноты.

В продолжение нескольких часов ни шума, ни единого звука не доносилось со стороны краснокожих.

— Джо, — сказал капитан, подзывая охотника к корме, — тут что–то такое есть около руля!

— Где это?

— Руль двигается не свободно!

— Кто–нибудь из дикарей карабкался здесь и, может быть, сдвинул его.

— Теперь скоро начнет светать, и мы увидим, что там такое!

Когда серый рассвет раннего утра озарил лес и реку, оба с любопытством посмотрели вниз, на руль, который приводился в движение посредством длинного согнутого румпеля.

Верхняя часть руля виднелась над поверхностью воды, и на ней качался мертвый индейский воин. Он лежал лицом вниз. Голова и плечи его находились на одной стороне, а вся нижняя часть тела и ноги на другой стороне руля. Вероятно, он умер уже давно и лежал здесь несколько часов, как только упал.

Охотник заботливо спустился вниз и повернул к себе лицо мертвеца.

— Увы! Я так и думал! — воскликнул он. Это были жалкие остатки Красного Пера, славного вождя Ирокезов.

Глава 8. ГДЕ ЖЕ ОНА ТЕПЕРЬ?

Начало светать. Ветер зарябил поверхность воды. Якорь подняли… Шхуна на всех парусах понеслась вперед, по реке, по направлению к форту Детруа. В короткое время остров остался сзади. Широкое водное пространство лежало перед ними, прямо к форту, мимо озера Сент–Клэр.

Джо рекомендовал экипажу держаться так, чтобы не быть на виду у индейцев. Мудрость этого совета скоро подтвердилась, так как вдруг послышались выстрелы с берега, и вокруг пули засвистели.

Шхуна проходила в виду французского поселения. Домики вытянулись линией по восточному берегу реки, в миле расстояния от форта, занимая почти такое же пространство, как форт Детруа на западном берегу. На полдороге, между верхним и нижним концом французского поселения, позади него, находился лагерь Виандоттов. К северу, далее, напротив форта, был лагерь Оттавов и близ самого форта, также на западном берегу, обитали поттаватомисы.

— Нас подстерегают с обеих сторон, — заметил Джо Спайн, как только они приблизились к лагерю, — нам надо лечь на пол.

Немедленно все послушались его совета. Шхуна находилась посередине реки; индейцы открыли сильный огонь, и не переставали стрелять, пока судно проходило мимо. Пули ударяли в кузов судна, в мачты, каюту, пробивали паруса и шлепались в воду около шхуны. Осторожность спасла людей от беды. Недалеко от лагеря Виандоттов весь экипаж проделал то же самое. Шхуна направилась к западному берегу и бросила якорь под защитой форта Детруа.

Прибытие судна было целым событием в истории осады форта. В тишине душной предшествующей ночи до форта ясно доносились звуки ружейных выстрелов с реки; майор Глэдуин и его гарнизон не смели надеяться, что экипаж судна уцелеет. Они пришли в отчаяние, когда один из французов, большинство которых состояло в тайной дружбе с американцами, прибежал в форт на рассвете с известием, что гонец из племени Виандоттов сказал ему, что судно захвачено индейцами, а весь экипаж погиб. И вот, шхуна — налицо!

Правда, она привезла двоих убитых и четырех серьезно раненных, но все же это было лучше, чем ожидали в форте. Прибытие большого запаса пороху встречено было с радостью: он был необходим, чтобы отражать постоянные атаки Понтиака и его людей. Умершие были заботливо похоронены, а за раненными установили такой тщательный уход, что все они скоро поправились.

Джо Спайн приходился братом миссис Пегги Норрис, матери Ашера. Она и ее муж радостно приветствовали бравого охотника.

Горячий и радостный прием встретил молодого Ашер в доме своих родителей.

Можно представить себе тоску и волнение их, когда они слышали звуки выстрелов и думали, что их единственное дитя находилось на борту погибающего судна. И вот сам Ашер, налицо, крепко обнимает их своими сильными руками и рассказывает все ужасы, которые пережил!..

Он находился в отсутствии несколько недель, — и когда оглянулся кругом, многое бросилось ему в глаза. Маленькие деревянные домики толпились кучкой, без всякой симметрии и порядка. Случись пожар — все они превратились бы в пепел.

Но часовые стояли бодро, пушка была заряжена. По виду, все говорило о том, что гарнизон форта, подкрепленный новым запасом провизии и амуниции, мог долгое время держать Понтиака в страхе.

Интересен сам по себе факт, что французские колонисты восточного берега оказали помощь в поддержку гарнизону. Это держалось в секрете, потому что Понтиак сумел бы строго наказать их, если бы узнал об этом. Незадолго до того времени, когда вождь индейцев сделал свой знаменитый визит майору Глэдуин, намереваясь убить и его, и весь гарнизон, несколько индейских воинов пришли к французскому кузнецу и требовали, чтобы он подпилили стволы их ружей.

Кузнец не знал, чем и объяснить такое странное требование, и послал сказать об этом в форт. Катерина, молодая девушка, из племени Ожибва, предупредила об опасности майора Глэдуин, и форт Детруа был спасен. Индейцам не удалось стереть его с лица земли.

Когда радостная суматоха поулеглась, и Ашер Норрис повидался со всеми своими знакомыми, он пошел бродить вдоль частокола, словно хотел убить время или хорошенько осмотреть все пустяшные перемены, которые бросились ему в глаза. В действительности у него была другая цель. Близ южной стороны крепости находился домик Гуго Линвуда, семья которого состояли из жены и дочери, Мэдж. Девушка была двумя годами моложе Ашера. Оба были так молоды, что никто не подозревал зародившегося в них нежного чувства. Да и сами молодые люди едва ли догадывались об этом. Ашер знал только, что у Мэдж были чудные глаза газели, свежие румяные щеки, гибкая, стройная фигура, прекрасные формы которой не скрывало простое, домашнее платье. Он любовался ее роскошными черными волосами, блестящими, белыми зубами, знал ее кроткий, веселый нрав и был уверен, что другой такой девушки не найдешь во всем свете. Ашер думал, что и в будущем, если бы ему понравилась какая–нибудь женщина, то непременно такая, которая обладала бы лицом, фигурой и характером Мэдж.

Что касается Мэдж, то она находила, что Ашер — самый красивый, храбрый и лучший юноша из всех, кого она знала в форте, в его окрестностях и колониях. Он призналась в этом себе, вся покраснев и блестя глазами.

Ашер Норрис с самым невинным видом подошел к домику Линвуда. Щеколда висела у двери. Ашер тихонько дернул тяжелую дверь. Она отворилась. Стоя на пороге, юноша ласково приветствовал супругов. Гуго обернулся при его входе. Он сидел на своем тяжелом стуле, покуривая трубку, и мрачно смотрел на ярко горевшие в камине дрова. Его жена была занята домашней работой.

Словно солнечный луч ворвался в простую комнату вслед за молодым атлетом. От всей его фигуры веяло силой и жизнерадостным весельем. Поздоровавшись с супругами, он сел и принялся рассказывать все, что испытал в прошедшую ночь. Они слушали с большим вниманием и интересом. Зная о прибытии шхуны, они не подозревали, что Ашер плавал на ней и вернулся домой цел и невредим. Болтая о том и о сем, молодой человек скоро заметил, что супруги чем–то огорчены, что у них есть какое–то горе.

Мэдж не являлась, и невольное уныние охватило Ашера. Конечно, не было ничего удивительного в том, что Мэдж не было дома. Она могла быть у соседей, так как была всеобщей любимицей. И в болезни, и в горе она спешила всем помочь, как милосердный ангел. Ашер кончил рассказ и, оглядевшись вокруг, вдруг спросил:

— А где же Мэдж?

Никто не ответил ему. Только мать покачала головою, с битым видом. Отец продолжал курить и смотреть на ярко горевшие уголья, словно его печаль нельзя было выразить словами.

Ашер повернулся на стуле, чувствуя, словно что–то застряло у него в горле, и с побелевшим, изменившимся лицом спросил хрипло:

— Она умерла?

— Нет, нет! — ответил отец. — Но каким дураком я был! А какую глупость сделала мать! О, как могли мы быть так слепы! Горе мне, горе!

Он опустил голову на грудь и застонал, словно сердце его было разбито.

— Но скажите же мне! Я хочу знать все, даже худшее! — нетерпеливо произнес юноша.

— Вы знаете Петра Мюр? Он живет по другую сторону реки, со старухой матерью. Они живут там с самого рождения Петра!

— Да, я знал Петра несколько лет тому назад!

— Вы знаете, что его больная мать очень любит нашу девочку?

— Ее все любят. Я иногда думал про себя, что Петр выказывает слишком уж большое расположение к Мэдж!

В другое время родители бы, конечно, обратили внимание на такое заявление, вызванное ревностью молодого человека, теперь же оно не произвело на них ни малейшего впечатления.

— Петр пришел к нам в отчаянии. Его мать была при смерти, и как милости, просила, чтобы Мэдж пришла повидать ее. Мэдж очень огорчилась, потому что горячо привязана к старухе. Она так просила нас, что мы позволили ей идти вместе с Петром!

— Когда это было?

— Две ночи тому назад.

— Где же она теперь?

— Один Бог знает!

Глава 9. ОНА ИСЧЕЗЛА

Ашер Норрис подавил, насколько мог, свою тревогу и нетерпение и принялся расспрашивать родителей Мэдж о всех подробностях ее отсутствия. Все, что они знали, поспешили рассказать ему.

Со времени сдачи форта Детруа французы и американские поселенцы находились в наилучших отношениях. Они посещали друг друга и устраивали свадьбы между собой. Мэдж Линвуд часто переезжала реку в маленькой лодке и целые дни и ночи проводила у своих друзей. Между ними она особенно любила миссис Мюр. Старая беспомощная женщина овдовела несколько лет тому назад. Ее сын, Петр, был значительно старше Ашера. Осада форта все это изменила.

Американцам было опасно появляться во французских колониях, так как индейцы могли накрыть их. Французы, конечно, меньше рисковали, посещая форт, но майор Глэдуин не особенно гостеприимно принимал их. Тяжелые уроки сделали его подозрительным. Один из немногих, кому он безусловно доверял, был Петр Мюр. Молодой человек часто помогал доставке провианта в гарнизон и однажды, в бурную ночь, переплыл реку, чтобы предупредить майора о намерении Понтиака сжечь обе шхуны, принадлежавшие гарнизону.

Замечательно, что Понтиак не меньше, если не более майора, доверят Мюру. Это доказывало несомненный ум и проницательность молодого француза. Таково было положение вещей, когда Петр Мюр переехал реку, беспрепятственно был пропущен в форт и направился к домику Гуго Линвуда. Он объяснил, что его мать при смерти, что ее последнее желание — почувствовать прикосновение нежной руки Мэдж к своему лбу и принять ее последний поцелуй. В просьбе француза отпустить Мэдж к матери звучало столько горя, что девушка была растрогана. Отец ее жалел больную старуху, но не забыл о том, что надо быть осторожным. Он попросил посетителя проводить Мэдж назад домой, тем более, что со времени осады она ни разу не переезжала реку. Девушку знал и сам Понтиак, и многие из его воинов. От индейцев можно было ожидать, что они нанесут удар отцу через дочь.

Петр Мюр чистосердечно ответил, что никогда не согласится подвергнуть Мэдж опасности, что Понтиак — его друг, или, вернее, считает его своим другом, и что никто не осмелится тронуть волос на голове у друга вождя Оттавов.

Смеркалось, когда Мэдж села в лодку Петра, которая стрелой полетела к восточному берегу. Мюр обещал, независимо от того, в каком положении находится его мать, вернуться с Мэдж следующей ночью, в тот же самый час, когда они вышли из форта. Хотя он был уверен, что и при дневном свете им не угрожает ни малейшая опасность, а все–таки дождался наступления темноты, в видах предосторожности.

Наступила и прошла вторая ночь, а о Мэдж и ее спутнике не было ни слуху, ни духу. С каждым часом тревога и печаль родителей Мэдж все возрастала, наконец, они пришли в полное отчаяние, когда к ним зашел Ашер Норрис и узнал от них всю правду.

Осталась надежда, что Мэдж благополучно добрался до домика Мюр и готова была в обратный путь, когда Петр нашел, что ехать опасно, и решил подождать удобного случая. Надеялись, что они явятся в эту ночь. Не будь этой надежды, отчаяние родителей Мэдж было бы безгранично.

Ашер не сказал им всего, что думал, боясь усилить их горе. Конечно, может быть, он ошибался. Но ужасные мысли терзали его.

Ашер думал про себя, что миссис Мюр была так же больна, как и прежде, что Петр был влюблен в Мэдж, а она ровно ничего не подозревала. Заметно было, что француз готов был съесть ее глазами.

Подметив расположение девушки к нему, Ашеру Норрис, француз решил похитить ее из дома, пользуясь благовидным предлогом. И вот он составил план, увел Мэдж из дома и задерживал ее у себя, под предлогом опасности возвратить ее обратно. Или же в прошлую ночь, согласно обещанию, оба отправились назад и попали в руки индейцев.

В последнем случае, дело осложнялось. Весьма вероятно, что Понтиак счел Петра шпионом англичан, схватил его и убил. Может быть, Петр был шпионом Понтиака и тайным врагом гарнизона (последнее предположение казалось Ашеру очень вероятным). Тогда вся эта проделка с Мэдж была заранее обдуманным планом, с целью поставить девушку в такое опасное положение, чтобы она вынуждена была умолять француза о спасении своей жизни и свободы. Каков бы ни был исход дела, Ашер не мог отделаться от мысли, что предательство и виновность Петра были неоспоримы.

Долгие часы соображал и обдумывал Ашер и не знал, на чем остановиться. Перед ним вставал серьезный вопрос: чем и как помочь девушке? И только один разумный план пришел ему в голову. Джо Спайн, охотник, говорил по–французски, как прирожденный француз. Он мог побывать во французской колонии и узнать правду. Конечно, это посещение было сопряжено с некоторым риском, потому, что его могли узнать и сказать Понтиаку.

— Я все думал, целое утро, — сказал Гуго Линвуд, когда Ашер сообщил ему свой план поручить дело Джо Спайну, — как бы мне помочь моей Мэдж. Мне надо скрепиться, сесть в лодку и перебраться через реку к дому Мюра!

— Это было бы хуже всего; вас все знают, как служащего в гарнизоне, и ваша жизнь будет в руках индейцев!

— Может быть, но это все равно!

Бессознательно отец Мэдж задел чувствительную струну в сердце Ашера. Несколько раз молодой человек задавал себе вопрос, возможно ли для него вступить в борьбу из–за той, которая стала еще дороже ему с тех пор, как он ее потерял.

— Джо хорошенько поразмыслит, когда я ему все расскажу! — произнес Ашер. — Знают об этом мои родители?

— Нет, я ровно ничего им не говорил!

— Хорошо. Раньше ночи Джо не двинется, и я полагаю, что ему понадобятся для этого верные люди.

Ашер понимал, что родители Мэдж нисколько не подозревают всей фальши Петра Мюр, и не решился пояснить им это. Зачем? Это прибавило бы им еще тревоги и горя.

Они успеют узнать всю правду, когда невозможно будет ее далее скрывать.

Когда Линвуд отправился исполнять свои служебные обязанности, Ашер пошел с ним. Жена Линвуда ушла навестить соседку.

По прибытии шхуны капитан Яков подал рапорт майору Глэдуйн обо всем случившемся. Порох и другие запасы были спрятаны не недосягаемом расстоянии от неприятельских выстрелов. Все обитатели форта искренне сожалели капитана Хорста и другого убитого и в то же время не могли не радоваться отбитой атаке индейцев. Едва успел Ашер переступить порог собственного дома, как узнал, что майор Глэдуин желает видеть его. Юноша не заставил повторять приказание начальника и поспешил к нему.

Майор выразил желание, чтобы Ашер рассказал ему свое пребывание на острове в прошедшую ночь.

— Спайн рассказал мне все, что узнал на западном берегу, и что вы наблюдали на восточном. Я вам буду очень обязан, если вы сами расскажете мне все!

Молодой человек рассказал все, что знал и видел. Майор внимательно слушал его.

— Итак, вы видели Понтиака и узнали его?

— Он призывал к оружию своих воинов!

— Вы предположили, что все индейцы, находившиеся по сю сторону реки, собрались около него?

— Я был уверен в этом, но ошибся. Ирокезы, которых мы высадили на берег, оказались первыми из всех осаждавших судно!

— Это надо было ожидать. Я надеюсь, что Спайн привезет мне ценные сведения!

— Разве он уехал из форта?

— Да, час тому назад.

— И долго пробудет в отсутствии?

— Трудно сказать. Может быть, несколько дней, а может быть, недель и более. Я дал ему очень важное поручение.

Глава 10. НА ВЫРУЧКУ

Со странным чувством выслушал Ашер Норрис известие о том, что Джо Спайн уехал из форта на некоторое время.

— Небу угодно, чтобы я сам сделал все это, — размышлял он. И несмотря на то, что впереди предстояло много труда, юноша испытывал необыкновенную бодрость и подъем духа, сознавая, что не может оставаться праздным, пока Мэдж в опасности.

— Я не буду спокоен ни днем, ни ночью, пока Мэдж не вернется сюда!

С волнением ждал он протеста со стороны своих родителей, но каково было его удивление и благодарность, когда оба, отец и мать, одобрили его намерение.

— Жаль, что Джо уехал из форта, — сказал отец. — Было бы ужасно оставить Мэдж в опасности и не постараться помочь ей. Иди, мой мой мальчик, иди, и да будет над тобой благословение Божие!

Ашер был уверен, что родители Мэдж также от души благословят его идти на поиски дочери, но разочаровался. Расхвалив его рыцарскую готовность вступиться за девушку, они оба продолжали утверждать, что он идет на верную опасность и не в силах будет помощь их дочери.

Все их убеждения не поколебали решимости молодого человека. Он решил только дождаться ночи, чтобы уйти из форта. Если бы и Петр Мюр вернулся домой с Мэдж. Никто лучше его не знал местности, где находился дом Мюра.

Линия французских поселений вытянулась вдоль восточного берега реки, на значительном расстоянии от форта. Мюр жил ближе к верхнему конусу поселка, позади лагеря Оттавов.

Вместо того, чтобы переправиться через реку прямо от форта, Норрис сел в свою маленькую лодку, которой он управлял с ловкостью настоящего индейца, и направился к западному берегу. Он держал прямо к кустарнику, нависшему над рекой, чтобы там выйти на берег, и в случае необходимости, спрятаться за кустами. На расстоянии 4 миль, близ восточного берега, лежит маленький островок. От него можно было добросить камень до жилища Петра Мюр. Ашер рассчитывал разыскать Мэдж в этом доме. Если же ее нет там, то соседи могли дать ему нужные сведения.

В короткое время Ашер добрался до островка и хотел повернуть свою лодку, чтобы войти в фарватер реки и грести к восточному берегу. Сидя неподвижно в лодке, он внимательно огляделся вокруг себя и прислушался. Непроницаемая темнота окружила его. Ночь была темная, душная и походила на предшествующую. Темные облака заволакивали небо. Только изредка сквозь них пробивались лунные лучи, давая трепетный, неверный свет.

Огоньки в домах французских колонистов мерцали, как звезды, среди непроницаемой тьмы. Частокол форта был закрыт густой растительностью. Всюду было мрачно и пустынно, как в могиле. Только часовые, наученные горьким опытом, бодрствовали в темноте.

Неприятельский разведчик не мог подкрасться к частоколу форта незамеченным. Различные звуки долетали по воде до Ашера. Слышался крик ночного ястреба, шорох птичьих крыльев так близко около лодки, что, казалось, Ашер мог задеть их веслом, лай лисицы и волка, голоса людей с другого берега, легкий рокот реки, журчанье ручья. Все эти «голоса ночи» нарушали окружающую тишину.

Молодой человек балансировал веслом, стараясь сохранить равновесие лодки, как вдруг, шагах в десяти от него, вода заколебалась, послышался всплеск, словно какой–то человек внезапно погрузился в воду и тихо поплыл по направлению к нему. Ашер моментально бросил весло в лодку и приготовил винтовку. Шум приближался к лодке. К счастью, в эту минуту луна выплыла из–за туч и осветила огромного медведя, плывшего по реке. Норрис убрал винтовку, взял весло и одним ловким взмахом был уже в нескольких шагах от медведя. И когда неуклюжий зверь очутился у самой лодки, готовый опрокинуть ее своей огромной лапой, Ашер поднял весло кверху и нанес ему страшный удар по голове. Медведь, казалось, удивился. Он засопел, повернулся в воде и вдруг направился обратно к берегу. Норрис слышал, как он карабкался на берег, отряхивал свою мохнатую шерсть и ломал кустарник. Ашер не хотел стрелять, боясь, что шум выстрела привлечет внимание индейцев, которые могут застать его врасплох. Тихо, осторожно плыл он по реке. Мерцающие огоньки в домиках, на другом берегу, служили ему путеводной точкой, но он не испытал бы затруднения без них, потому что слабый свет луны достаточно освещал ему давно знакомый путь. Приближаясь к берегу, он несколько умерил свою торопливость. Кто–нибудь из индейцев или сам Понтиак могли проходить по берегу. Повинуясь неодолимому предчувствию опасности, Ашер поплыл далее, намереваясь пристать к берегу на верхнем конусе поселка. Чуткое ухо его ловило всякий малейший звук и шум на воде. Молодому человеку казалось, что он слышит шум весла по воде. Действительно, от ближайшего берега отделилась лодка и направилась к западному берегу. Она приближалась к нему. Шум весел показывал, что в лодке сидело несколько людей. Сверкнула огненная точка, и Норрис ощутил запах табака. Двое из сидевших в лодке курили, видимо, далекие от страха и опасения. Эти люди могли быть канадцами или индейцами. Самое безопасное было считать их врагами. Тихо взмахнув веслом, Норрис, с проворством ласточки, скользнул в тень извилистого берега. Скрывшись из виду, он отлично различил большую лодку и четверых людей, из которых трое работали гребками, по обычаю индейцев. Остальные двое курили, но темнота мешала ему разглядеть, были ли они краснокожие, или белые люди.

Тонкий слух пришел на помощь юноше. Один из людей говорил, другой отвечал. Гортанные звуки говора изобличали в них чистокровных индейцев. Не было ничего удивительного в том, что вблизи берега все они ничего не боялись. Но едва показался западный берег, трубки индейцев погасли, весла не делали ни малейшего шума, ни один звук не вырвался из суровых уст. Куда они ехали и с каким поручением, Ашер не знал и не старался узнать. С него было довольно знать, что он счастливо отделался. Прислушиваясь, и вглядываясь в темноту, он повернул свою лодку, вытащил ее на берег и, осторожно ступая, прикрепил ее, чтобы не снесло течением. Потом он направился к поселку и через несколько минут стоял у дома Петра Мюр.

Глава 11. ДРУГ ИЛИ ВРАГ?

Все домики поселка были обращены фасадом к реке. Была тут и кузница, и лавка, маленькая католическая капелла и другие строения, рассеянные по всем направлениям. Большая часть домов была окружена заботливо обработанными клочками земли. Несколько лодок находилось у берега, свидетельствуя о привычке обитателей к реке. Большинство обитателей были путешественники, охотники, которые уезжали из дома на целые недели и месяцы. Французские колонисты вели первобытный образ жизни, по примеру первых пионеров. Одевались они в кожи и меха, хотя некоторые употребляли льняные и шерстяные ткани. В некоторых домах были даже прялки. Не мало было рогатого скота, кур и других домашних животных. Как и в прежнее время, когда промасленная бумага заменяла стекла в окнах, в французском поселке не было и теперь намека на стекло. Только огонь, горевший в очаге даже в теплую погоду, освещал внутренность жилища. Благодаря душной погоде, почти все двери домов были раскрыты, так что свет был виден с реки и озарял извилистую тропинку, которая вела к фасаду домов. По этой тропинке шел теперь Норрис. В такой поздний час даже собаки, которых тут было очень много, не обращали на него внимания. Одет он был, как канадец, вел себя спокойно, и в темноте собаки, вероятно, приняли его за своего. Ашер подвигался вперед, не торопясь, словно прогуливался, но был настороже и ничего не упускал из виду. Еще несколько шагов, и он стоял напротив дома Мюра.

Остановившись, Ашер издал невольное восклицание.

В доме было темно, как в могиле. Молодой человек старался уловить шум голосов изнутри, но звук доносился слабо и перерывами, словно там говорили вполголоса.

Пока Ашер стоял, пораженный этой неожиданностью, позади его послышались шаги.

Луна появилась на небе, и при свете ее Ашер повернул голову и увидал около себя канадца.

— Боже мой! Вы ли это, Норрис? — спросил тот вполголоса.

Ашер узнал Жана Шотен, который несколько раз был в форте и находился под подозрением у майора Глэдуин.

— Да, Жан, это я. Надеюсь, вы здоровы? — ответил Норрис, бессознательно понижая голос.

— Зачем вы пришли сюда? Разве вы не знаете, как велика опасностью?

— Я знаю здесь безопасные места!

— Вам грозит страшная опасность. Третьего дня назад Понтиак отдал приказание стрелять в каждого англичанина, который появится здесь даже, если он придет к нам в гости. И если, хотя один из нас увидит белого человека из форта и не убьет его или не возьмет в плен, то вождь рассчитается со всеми, кто не послушается его приказания!

— Отлично, Жан, я здесь. Исполняйте вашу обязанность!

— Если вы думаете, что я выдам вас, то ошибаетесь. Пойдемте немедленно прочь отсюда!

— Я не буду стоять долее, чем мне нужно. Скажите мне, Жан, почему в доме Мюра темно и все заперто?

— Разве вы ничего не слышали? Его мать умерла!

— Умерла! Когда? — удивился Ашер.

— Сегодня утром, на рассвете?

— Где же теперь Петр?

— Никто не знает!

Канадец пожал плечами, по привычке французов.

— Что вы думаете об этом?

— Петр сильно любил свою мать, как редкий сын. Он был так убит горем, что скрылся неизвестно куда. Может быть, он бросился в реку или застрелился; кто знает? Я уверен, что мы никогда больше не увидим его!

Когда он ушел?

— Прошлой ночью. С ним была дочь Гуго Линвуд, хорошенькая, очаровательная Мэдж. Он привез Мэдж к матери, чтобы побыть с ней последние минуты ее жизни, и обещал доставить ее домой. Оба они вышли из дому, когда смеркалось, и с тех пор мы не видали его более.

— Значит, он не был с матерью, когда она умерла?

— Как же это могло быть, если она мучилась до сегодняшнего утра? Впрочем, доброй женщине не нужно было присутствие сына.

— Почему?

— Ее чувства были парализованы. Она никого не узнавала, даже духовника, когда он пришел к ней! — Француз набожно перекрестился.

— В доме, вероятно, остались соседи у тела усопшей?

— Вы правы. Ее будут хоронить завтра!

— Вернется ли ее сын сюда?

— Я же сказал вам, что он никогда не вернется. Он, наверное, умер.

— Вы не можете утверждать это, потому что это ваша догадка!

Жан хотел что–то сказать, но сдержался и только пожал плечами.

— Если Петр Мюр умер, что же сталось с Мэдж Линвуд, которая отправилась с ним в лодке? — спросил Ашер.

Француз опять пожал плечами. Если он и знал что–нибудь о девушке, Ашер был уверен в том, что он знал, то, конечно, не сказал бы ни слова. Молодого человека мучило нетерпение. Он готов был схватить за горло француза и вырвать у него тайну, но осторожность помогала ему сдержаться. При слабом свете луны Ашер заметил что–то странное в поступках и манере француза. Оба они стояли лицом к лицу, но француз часто взглядывал по направлению к опушке леса и кустарника, как будто что–то заинтересовало его там. Ашер также повернул голову и заметил там очертание человеческой фигуры, которая стояла неподвижно, как статуя, внимательно следя за американцем и канадцем.

— Кто это? — спросил Норрис вполголоса.

Жан Шотэн ответил небрежно:

— Это Жак Файр, сосед!

Ашер не мог ясно разглядеть стоявшего человека и проверить слова француза, но сильно подозревал, что там находился индеец, который следил за ним, а может быть и узнал его.

— Вы в большей опасности, чем думаете, друг Ашер! — заговорил вдруг оживленно француз. — Вам не уйти теперь отсюда!

— Желал бы я знать, кто мне помешает! — спросил юноша, вспыхнув и еле сдерживаясь.

— Оттавы знают, что вы здесь. Если вы попытаетесь уйти, они возьмут вас в плен.

— Но я еще не пленник!

Ашер сделал движение, но Жан схватил его за руку.

— Пойдемте со мной, не медлите! Не оглядывайтесь, спешите, или вы пропали!

Молодой человек не успел опомниться, как уже шел за своим проводником, который нервно сжимал ему руку. Они прошли мимо дома Мюра и пошли по боковой тропинке, заменявшей улицу, оставив за собой три других дома. Проводник Ашера вдруг круто повернул налево, взошел на низкое деревянное крыльцо, отворил дверь и толкнул в нее Ашера. Дверь захлопнулась за ними. Комната, в которую они вошли, походила на комнаты, обычные в домах канадцев. Она помещалась в нижнем этаже дома и была жилой комнатой. Меблировка состояла из стола, деревянных стульев. По стене висели картины. Много было домашней утвари. В очаге горел огонь. Когда дверь захлопнулась за вошедшими, в комнате стало душно и жарко. Ашер увидел в ней жену Жана Шотэна, простую, грубую женщину, средних лет. Она была занята какой–то домашней работой. При входе их, она повернулась к ним навстречу. Муж что–то сказал ей по–французски.

Ашер плохо владел французским языком и не мог уловить смысла слов. Слова мужа, казалось, вполне удовлетворили женщину. Она кивнула головой, повернулась к стулу, осторожно села на него и сложила руки на платье, как образец кроткой и послушной жены.

Жан Шотэн не оставался праздным. Он торопливо запер дверь засовом, потом, когда этого ему показалось мало, взял тяжелый деревянный обрубок и припер им дверь, которую надо было пробивать теперь «тараном», чтобы войти.

Едва он успел сделать это, как кто–то несколько раз сильно стукнул в дверь. Голоса не было слышно. По лицу канадца, освещенному пламенем очага, видно было, что он сильно испугался и на минуту растерялся.

Он кинул беглый взгляд вокруг, словно ища выхода из затруднительного положения.

Ашер Норрис крепко сжал свою винтовку и, указывая на то место, где над очагом висело оружие Жана, вместе с парой дорогих оленьих рогов, сказал:

— Берите ваше ружье, Жан, и будем стрелять в них!

— Нет, нет! — отвечал взволнованный хозяин. — Из нас двоих я должен умереть. Бегите скорее!

Он указал молодому человеку отлогую лестницу, которая вела в верхний этаж. Ашер, ошеломленный неожиданным оборотом дела, не колебался и бросился по лестнице в темную комнату верхнего этажа. В следующий момент он сообразил, что сделал глупость и сам попался в западню. Если бы он оставался внизу он мог бы стрелять и, выбрав удобную минуту, улизнуть, теперь все погибло.

Основательное знакомство с постройкой канадцев подсказало ему, что здесь, вверху, были две комнаты, служившие, вероятно, спальней. Обе они освещались двумя маленькими окошками, которые были так узки, что туловище человека не могло пролезть в них. Ашера страшно интересовало то, что происходило внизу. Он остановился и прислушался. Сильный стук в дверь возобновился.

Теперь он не прекращался, и тот, кто стоял за дверью, вероятно, потерял всякое терпение. Чей–то грубый голос просил отворить. Жан Шотэн отворил дверь. Посетитель вошел в комнату. Как только он заговорил, по одному звуку голоса Ашер Норрис узнал индейца из племени Оттавов.

Глава 12. НАЗАД, НАЗАД!

Появление индейца объяснило Ашеру многое. Француз сказал неправду. Не было сомнения, что пока они оба стояли и разговаривали у дома Мюра, то привлекли на себя внимание индейца, бродившего по поселку. Острое зрение и чутье помогли ему узнать Ашера.

Эти мысли беспокоили Ашера, пока он стоял на верху лестницы, и прислушивался. Его мучило еще одно подозрение: не играл ли комедию француз с самого начала?

Он был искренен сначала, когда уговаривал Ашера бежать, но с той минуты, когда оба они оказались под наблюдением индейца, все говорило за то, что француз обманывал Ашера. Кругом стояла мертвая тишина. Молодой человек продолжал прислушиваться. Очевидно, женщина не принимала участия в разговоре, но индеец и канадец тихо говорили между собой.

Вдруг разговор затих. Как ни прислушивался Ашер, ничего не было слышно. Что там случилось? Побуждаемый страхом, юноша встал на колени и наклонил голову, желая увидеть, что делалось в комнате. К его удивлению, ни Шотэна, ни индейца не было там. Женщина одна–одинехонька сидела на стуле, со сложенными руками; казалось, она не двинулась с места с той минуты, как села.

Несмотря на внимание, с которым Ашер прислушивался к происходившему внизу, мужчины ушли, открыли дверь и снова заперли ее за собой, незаметно для него. Это было просто невероятно.

— Они пошли за помощью. Через несколько минут они вернутся, и я буду пойман, как крыса в ловушке! — думал молодой человек.

Он поставил ногу на ступень лестницы и спустился вниз так же быстро и тихо, как взобрался сюда несколько минут тому назад. С минуту женщина смотрела на него, когда он появился в комнате, и вдруг вскочила со стула и, сжав руки, вскричала:

— Назад, назад! Вы должны остаться здесь, пока они вернутся!

Она говорила по–английски хуже, чем ее муж, но все–таки слова ее были понятны и обнаруживали страх. Молодой человек немедленно принял решение.

— Я сейчас уйду из этого дома! — сказал он, помедлив минуту.

— Вы не должны уходить! Не должны! Они сейчас вернутся. Если они не найдут вас здесь, они убьют Жана и меня!

Она встала у двери и загородила ему дорогу. Глаза Ашера вспыхнули. Подняв винтовку, он сказал тихим, но решительным голосом:

— Уйди прочь, или я ударю тебя!

Перепуганная его взглядом и видом поднятой винтовки, она подняла руки, словно хотела отразить опасность, потом вернулась к стулу и упала на него в таком изнеможении, что стул затрещал. Она сделала все, что могла, чтобы остановить пленника, и теперь бозмолвно и неподвижно смотрела на него.

Нельзя было терять ни секунды. Ашер отбросил от двери деревянный обрубок, вытащил засов, выскочил за дверь и захлопнул ее за собой.

Он страшно боялся, что женщина начнет кричать и заставит вернуться своего мужа и индейца. Но перепуганная женщина даже не подумала об этом. Юноша постоял еще минуту, прислушиваясь и оглядываясь. Вправо он видел отблеск огня, горевшего в очагах домов и видневшегося сквозь открытые двери. Час был поздний, кругом было тихо. Ашер сполз вниз, стараясь быть незамеченным, и быстро пробежал расстояние, отделявшее его от опушки леса. Он затаил дыхание, пока не добрался до кустов и не укрылся в тени. Там он встал на колени, прислушался и ждал. Он успел убежать как раз во время, потому что едва спрятался в тень, как знакомое гортанное восклицание послышалось невдалеке. В ту же минуту он заметил четырех человек, между которыми, при свете луны, узнал Жана Шотэна. Остальные были вооруженные индейцы. Все было ясно теперь Норрису. Видя, что его накрыли, канадец объяснил индейцам, что привел к себе американца для того, чтобы удобнее захватить его (Ашер вполне верил этому), помочь вместе с индейцем отправился за помощью. Все четверо остановились у двери и через минуту были впущены. Ашер понимал всю опасность своего положения и шел вдоль берега, в тени кустов.

Он оставил лодку недалеко, и хорошо знакомый с местностью, скоро добрался туда. Но там его ожидал сюрприз: лодка исчезла.

При других обстоятельствах он подумал бы, что сам ошибся местом, но теперь, он знал, что его лодку взяли.

— Кто–то взял мою лодку, в таком случае я возьму его лодку! — философски заключил юноша, не теряя времени на оплакиванье пропавшей лодки. Он продолжал пробираться по берегу реки, зная, что вблизи найдет много лодок. Счастье благоприятствовало ему. Не прошел он и пятидесяти шагов, как его рука нащупала край лодки, которая лежала на тропинке, касаясь другим краем воды. Заботливо приподняв ее с земли, Ашер протянул ее несколько шагов и потом столкнул в реку так ловко и бесшумно, что только легкая рябь прошла по воде.

— Лодка не тяжелее, моей, очень приятно. Теперь она моя! — Несмотря на темноту, он различил подальше другую лодку, свою собственную, в которой вечером перебрался через реку и к которой привык, как к собственной винтовке. Ашер помнил, что надо быть осторожным. Кто бы не перетащил лодку, он мог вернуться сюда! Юноша уселся в лодку, направил ее вперед и скоро очутился в ста ярдах далее по течению реки, у берега. Рассчитывая, что враги не догадаются, где он находится, он остановил лодку, схватившись за нависшую над рекой ветку дерева. Небо очистилось от облаков. Месяц ярко светил, отражаясь на зеркальной поверхности воды.

— Зачем мне уезжать с этого берега?

Этот вопрос Ашер предложил себе. Он отправился искать Мэдж Линвуд и ровно ничего не узнал о ней. Она могла быть на восточном берегу или даже во французском поселке. Вернувшись в форт, Ашер мог сказать только, что Петр Мюр взялся доставить Мэдж домой 24 часа тому назад, и с тех пор никто и ничего не знал о них. Странствующий рыцарь должен был сознаться, что он ровно ничего не сделал для раскрытия тайны. Уверенный в том, что Шотэн мог сказать ему более, чем сказал, Норрис досадовал, что не мог воспользоваться его сведениями. Ему неудобно было встречаться с канадцем, который пытался отдать его в руки индейцев. Кроме злобы, которую он чувствовал к этому человеку, он не мог верить ни одному его слову.

Ашер много раз задавал себе вопрос: есть ли в поселке человек, который знал бы все и сказал бы ему? Норрис знал всех колонистов и мог назвать таких, которые были достойны доверия. Но как он мог теперь переговорить с ними?

— Ах, если бы дядя Джо был здесь! — подумал молодой человек. — Его нет, и когда приедет, — неизвестно. А участь бедной Мэдж будет решена в это время!

Сидя в лодке и держась за кусты, Ашер пытливо смотрел на берег, и вдруг убедился, что он не один. Кто–то подвигался вдоль берега у самой воды.

— Это один из Оттавов, — решил Ашер, но ошибся.

Глава 13. КАТЕРИНА

Река, казалось, спала. Кругом было тихо. Лодка Ашера неподвижно стояла в тени развесистых кустарников. Молодой человек сидел в лодке и прислушивался к движениям индейца. Каким образом этот преследователь мог узнать о его присутствии? Если существует шестое чувство у индейца, то оно, наверное, играло тут немалую роль.

Ашер удивлялся и выжидал.

Индеец прошил мимо. Он шел спокойно, нисколько не заботясь об осторожности.

Ашер слышал, как он пробирался через кусты, слышал шорох обутых в мокасины ног по мягкой земле, шелест кустарника. Незнакомец подошел близко к поселку. Прошло несколько минут.

— Он будет тут топтаться, пока это ему не надоест! — подумал Ашер, и не поверил своим глазам. Незнакомец вдруг остановился на минуту, словно заметив, что прошел далее, чем следовало, снова вернулся на прежний путь. Как он мог узнать это в темноте? От дяди юноша много раз слышал о необыкновенной чуткости индейцев, но никогда не видел ничего подобного и не верил до настоящей минуты.

Шаг за шагом, вернулся незнакомец назад и снова остановился.

— Чудеса, верно, не перевелись еще на свете, — подумал Ашер с глубоким чувством удивления и страха. Постояв несколько секунд, незнакомец направился прямо к лодке.

Положение Ашера было критическое.

Остаться на месте? — Но индеец мог стрелять в него или бросить свой томагавк.

Ашер готов был уцепиться за ветку и броситься в тихую реку, как вдруг услышал фразу: — Тут ли мой белый брат?

Если бы бесплотный дух заговорил с Ашером, он не был бы так поражен, как теперь.

Это был не белый человек, не индейский воин, но Катерина, индианка из племени Ожибва, которая предупредила майора Глэдуин о намерении Понтиака перебить весь гарнизон. Она следила за Ашером, и нашла его, выказав удивительное чутье и искусство.

Юноша притянул лодку к берегу около девушки, которая, казалось, ожидала этого. Было так темно, что они не видели друг друга и заговорили так тихо, что если бы около них находился сам Понтиак, то и он не услыхал бы ничего.

— Я очень рад видеть вас, Катерина! Как вы узнали, что я здесь?

Она говорила по–английски так хорошо, словно родилась англичанкой.

— Я видела, как мой брат вышел из дома Жана Шотэна!

— А видели, как я шел туда?

— Да. Вы шли с ним, потом он и Серый Волк ушли за другими воинами, чтобы убить моего брата. Но мой брат убежал, и если бы промедлил немного, было бы поздно!

— Вы правы, Катерина, я видел четырех людей, вернувшихся в дом, и знал, что они хотят получить мой скальп. Это вы перетащили мою лодку с того места, где я ее оставил?

— Нет, Катерина ничего об этом не знает. Она следила за вами. Ей надо что–то сказать вам; сердце моего брата жаждет узнать это! — Ашер не стал расспрашивать девушку о том, как она открыла его присутствие в лодке. Последние слова ее наполнили его сердце надеждой и страхом.

— Можете вы мне что–нибудь сказать о Мэдж Линвуд?

— Да, мне есть что сказать вам. Я видела, как она шла в дом больной женщины. Петр Мюр привел ее туда. Этого было не нужно!

— Если бы я находился тогда в форте, этого не случилось бы!

— Брат мой не понимает, что думает Катерина?

— Вы думаете, что Мэдж попала в большую опасность, когда пришла в дом Мюра. И это правда, потому что ее нет дома до сих пор.

— Это не то. Я думаю, что Петр Мюр любит белую девушку. Он хочет сделать ее своей женой!

Эти слова, словно острие ножа, пронизали Ашера Норрис. Его подозрение теперь подтверждалось словами разумной индианки. Петр любит Мэдж и под предлогом, что умирающая мать хочет ее видеть, привел ее к себе.

— Но Петр прошлой ночью решил доставить ее домой, как обещал!

— И не вернулся?

— Нет, может быть сегодня вечером…

— Он не вернулся и никогда не вернется. Но не один Петр любит красивую девушку.

Ашер покраснел, в темноте, думая, что индианка намекает на него.

— Понтиак, великий вождь Оттавов, любит белую девушку, а ее сердце отдано моему брату!

— Господи! Возможно ли это? Я никогда не думал этого!

— Понтиак любит бледнолицую девушку!

— Вздор! У него есть жена, какое отношение он может иметь к Мэдж Линвуд?

Катерина молчала, словно не зная, что ответить на вопрос. Ашеру казалось это просто невероятным. На Мэдж, скромную в своей девичьей прелести, устремлены отовсюду жадные глаза. Он сам, Петр Мюр, француз–канадец и даже Понтиак, вождь Оттавов, люди разных национальностей

— все заявляли притязания на нее.

— Петр Мюр прошлой ночью взялся доставить Мэдж домой. Видели вы, как они отправились?

— Катерина стояла на берегу. Белая девушка сидела в передней части лодки, а Петр начал грести. Они поехали по реке и мало помалу скрылись в темноте ночи. Катерина больше не видала их. Петр не вернулся, и бледнолицей девушки нет дома!

— Как вы это узнали, Катерина?

— Мой брат сказал это Жану Шотэну.

— А, вы подслушивали нас? Вы — удивительная девушка, Катерина. Можете вы мне сказать, где находится теперь Мэдж?

— Великий дух знает это. Катерина думает, что белая девушка — у Понтиака.

— А где Петр Мюр?

— Умер!

— Я не понимаю, как это может быть. Понтиак считал Петра своим другом!

— Когда Понтиак узнал, что Мюр любит бледнолицую девушку, он стал его врагом!

— Но прошлой ночью Понтиак со своими воинами находился в 9 или 10 милях отсюда. Я знаю это, потому, что был сам на шхуне, которую атаковали индейцы, и видел Понтиака своими собственными глазами.

— С тех пор Понтиак мог очутиться за много миль. Его воины могли доставить ему девушку.

— Может быть, — возразил Ашер. — Катерина, вы можете узнать, где находится Мэдж? Если вы сделаете это, вы очень порадуете сердце вашего брата!

— Катерина попытается!

Ашер хотел повторить свою просьбу, когда вдруг понял, что девушка ушла от него. Он услыхал легкий шорох. Индианка ушла молча, так же неслышно, как явилась.

Ей было нечего больше сказать Ашеру; Ашер узнал от нее, что в прошедший вечер Петр Мюр и Мэдж сели в лодку и направились в форт. Мать Мюра была при смерти и, несмотря на это, он оставил ее, чтобы возвратить девушку родителям, как обещал. Петр Мюр не забыл своего обещания, и поведение его было честно и безукоризненно. Являлся вопрос: что сталось с ними обоими, когда они ехали по реке в непроницаемой темноте ночи?

Ашер плыл вниз по течению, изредка пользуясь веслом, не забывая прислушиваться и вглядываться в темноту. Небо было ясно. Луна ярко светила. Он мог видеть далеко на гладкой, спокойной поверхности реки. Вскоре Норрис заметил невдалеке очертания лодки. Лодка плыла быстро, быстрее, чем он сам, хотя сидевший в ней человек не думал грести. Посредине течение было сильнее, чем у берега.

Словно тень, скользила лодка по воде. Побуждаемый любопытством, Ашер поближе подъехал к берегу, чтобы в случае опасности можно было укрыться в тени кустов или выскочить на землю.

В лодке находился один человек. Он сидел близ кормы, опустив голову и свесив руки. Насколько юноша мог рассмотреть, он, казалось, крепко спал. Привыкший к различным уловкам американских индейцев, Ашер двинулся вперед с крайней осторожностью. Что–то знакомое в облике человека, сидевшего в лодке, заставило его схватиться за весло и забыть об опасности. Подъехав ближе, Ашер невольно вскрикнул. Узнав незнакомца, он схватился за край его лодки и тихо назвал его по имени. Ни ответа, ни малейшего движения.

Петр Мюр, сидевший в лодке, с опущенной головой и бессильно свесившимися руками, был мертв.

Глава 14. СТРАШНАЯ НАХОДКА

Это была ужасная находка. Хотя Ашер Норрис достаточно свыкся со сценами жестокости и насилия, но ничто не производило на него такого подавляющего впечатления, как это безжизненное тело Петра Мюра в лодке, скользившей по реке. Первой мыслью молодого человека была — она, Мэдж, также ехавшая в этой лодке… Он нагнулся над лодкой и принялся шарить внутри. Слава Богу! Там было пусто. Ничего, кроме трупа несчастного Петра Мюра. Ашер прикоснулся к его лицу — оно было холодно. Бедняга был убит несколько часов тому назад. Весло выпало из его руки и уплыло. Его ноги были вытянуты. Все положение тела было так естественно, что остывший труп можно было легко принять за крепко спавшего человека.

При свете луны Ашер разглядел, что пуля попала в грудь, мгновенно причинив смерть.

Несчастный! Давно ли он был воплощением физической силы и мужества, а теперь соединился со своей матерью, а может быть, и раньше ее ушел в таинственное царство мертвых!

Сердце Ашера сильно забилось, когда он подумал о своей несправедливости к умершему.

Покойный мог любить Мэдж, и кто бы мог порицать его за это! Но он не забыл своего обещания доставить ее домой. Успел ли он объясниться ей в любви, или нет, он все–таки намеревался охранять девушку от опасности. Во время переправы через реку, его положили на месте.

— Он убит индейцем, в угоду Понтиаку, — думал Ашер; — они убили Петра и увезли Мэдж! — и ненависть к Оттавам еще сильнее разгоралась в его сердце.

Великодушное рыцарское чувство заставило юношу отдать умершему последний долг, хотя это было сопряжено с большим риском.

Отрезав ремни от своего платья, Ашер крепко привязал лодку Петра к своей собственной и начал тихо грести по направлению к тому месту, откуда он недавно бежал, полный ужаса. Была полночь. С математической точностью наметив точку остановки, Ашер скоро стоял уже на берегу. Затем он вытащил лодку Петра на берег близь его дома.

— Кто–нибудь найдет его завтра здесь и похоронит вместе с матерью! — решил Ашер. — Жаль, что Понтиака со всеми его воинами нельзя похоронить вместе с Петром!

Исполнив свой долг, Ашер снова сел в свою лодку с тяжелым чувством на сердце. Он ничего не знал о том, которая была для него дороже всего мира.

Но каких сведений он еще добивался?

Катерина уверяла, что Мэдж Линвуд находилась в индейской деревне, пленницей Понтиака. Инцидент с Петром Мюр подтверждал эту уверенность. Вероятно, француз был убит воинами вождя, который знал о его любви к девушке!

Лодка могла находиться близь берега, когда раздался роковой выстрел. Может быть, это был случайный выстрел в темноту! Таким образом, причина замедления была известна.

Если Мэдж действительно находилась в деревне Оттавов, найти ее было очень трудно.

У Понтиака было слишком много воинов, по обеим сторонам реки, и майор Глэдуин не имел ни силы, ни власти над ним! Несколько раз англичане обменивались пленниками с Понтиаком. Но если последний составил план, чтобы овладеть Мэдж Линвуд, майор Глэдуин не мог захватить такого числа индейцев, чтобы обменять на нее.

Какая же оставалась надежда спасти Мэдж?

Юноша, бодрый и полный сил, не упал духом и не пришел в отчаяние. Он надеялся, что Мэдж была смела и не труслива, следовательно, могла сама помочь себе. Она хорошо знала индейцев, у которых была пленницей, и могла воспользоваться этим в свою пользу. Затем, Катерина, индианка из племени Ожибва, вмешалась в дело.

Хитрая и умная, она сумела пронюхать тайный план Понтиака, замышлявшего убить гарнизон, и сделал это так ловко, что сам Понтиак не имел на нее ни малейшего подозрения. Если бы он узнал правду, то раздробил бы ей голову своим томагавком.

Это несколько упрощало Ашеру решение трудной задачи, хотя он не мог согласиться играть в ней роль простого зрителя. Искушение побродить вблизи лагеря Оттавов, с надеждой что–нибудь узнать о Мэдж, а, может быть, и переговорить с ней, было слишком сильно и заманчиво. Чем все это окончится, даже он, со своей сообразительностью, не мог себе представить! Пока эти мысли роились в его голове, он принял твердое решение вернуться в форт, с полученными вестями. Возможно, что, узнав эти новости, обитатели форта не откажутся помочь ему.

Лодка Ашера быстро понеслась к западному берегу по ярко освещенной поверхности реки.

Он не боялся преследования, хотя индейцы и шныряли всюду, около форта. Было позже полуночи, когда он остановил лодку у берега и вышел из нее. Без всякой тревоги, спокойно добрался Ашер до ворот, и, назвав себя, был впущен часовыми. Он вошел в свой дом. Двери не были заперты, хотя родители спали. Ашер добрался до своей комнаты. Дождавшись солнечного восхода, юноша снова спустился вниз. Мать его удивилась и обрадовалась. Отец уходил и вернулся, когда Ашер сидел за утренним завтраком. Молодой человек рассказал родителям всю историю и узнал в свою очередь, что о Мэдж нет ни слуху, ни духу. Впрочем, ночью могли придти еще известия. Прежде всего Ашер решил навестить огорченных родителей Мэдж. Они с живейшим интересом выслушали его сообщения.

— Бедный Петр! — сказал отец. — Он был убит, когда исполнял свой долг. Многие из наших попали в руки краснокожих и еще могут попасть, если проникнут в леса, где кишат индейцы!

— Понтиак, наверное, пощадит и пожалеет молодую и невинную девушку! — сказала мать, подобно мужу, не подозревавшая настоящей причины захвата Мэдж индейцами. Ашер не хотел увеличивать ее горя и сказать ей правду.

— Понтиак никогда не пользовался славой мягкого и добросердечного человека, — ответил юноша, — но я надеюсь, что он не сделает ей зла, иначе он не увел бы ее в плен!

— Может быть, индианка найдет возможность освободить ее, потому что обе они любят друг друга. Ашер, теперь ясно, что вам больше нечего тут делать!

— Я уверен, что вы с удовольствием останетесь дома, — прибавил отец Мэдж, — не можете же вы дожидаться, чтобы Понтиак захватил вас в плен!

— Ведь, до сих пор я еще не попал ему в руки! — возразил юноша.

— С чем вас надо поздравить; я уверен, что вы сами благодарны Богу за это. Но если вы не можете помочь Мэдж, то должны поберечь ваших родителей и друзей и не причинять им страшного горя своей смертью!

Ашеру было досадно слушать все увещания добрых людей. Если его собственные родители поощряли его на всякий риск ради спасения девушки, то ее родители, тем более, должны бы одобрить его! Он скоро простился с ними и ушел.

Раньше наступления вечера он ушел из форта и вернулся к тому месту, где оставил свою лодку. Лодка стояла спокойно, и когда он сел в нее, она легко понеслась по реке. После полудня небо покрылось тучами. Туман покрывал лес и реку. Собирался идти дождь. Все это только увеличивало неудобство положения Норриса, потому что трудно было найти убежище от дождя и сырости. Между тем Ашер должен был соблюдать крайнюю осторожность в виду наступающей ночи.

Он мог неожиданно встретиться с врагами на воде. Ашер опустил весло и прислушался. Индейцы умели так же бесшумно, как и он, плыть по реке. В продолжение целого дня он составил себе план действий и теперь решил выполнить его и довести до конца.

Глава 15. ПОПАЛСЯ

Это был безумно отважный план. Молодой человек намерен был отправиться в непосредственное соседство с деревней Оттавов и узнать, была ли там Мэдж Линвуд, и не может ли он помочь ей освободиться от индейцев и вернуться домой! Если бы кто–нибудь спросил его, каким образом он все это сделает, Ашер не знал бы что и ответить. Но молодость, любовь к исчезнувшей девушке и жажда деятельности давали ему уверенность, что задача его будет выполнена, что он сумеет освободить дорогую его сердцу Мэдж Линвуд.

Сырая, туманная ночь казалась ему благоприятным предзнаменованием. Люди его темперамента, обыкновенно, склонны видеть счастливые предзнаменования там, где их нет, и истолковывать их в свою пользу. Слишком поздно они убеждаются в своем заблуждении. С тех пор, как ночью в поселке его приняли по виду за канадца, а канадцы были друзьями индейцев, он надеялся обмануть их. Затруднение состояло в том, что он не владел наречием канадцев. Так как ему предстояло сделать длинный окольный путь вокруг поселения, он хотел направиться прямо туда. Юноша проехал уже половину расстояния, как тонкий слух подсказал ему, что приближается другая лодка.

Он перестал грести и прислушался. Почти неуловимый всплеск воды и скрип весел указывали, что другая лодка находилась между ним и восточным берегом и заграждала ему путь.

— Это или Оттавы, или канадцы, — решил Ашер, пустив лодку дальше по реке, — но кто бы там ни был, самое лучшее для нас — не встречаться!

Но прежде чем он сделал движение, большая лодка, в которой сидело 8 или 9 человек, вынырнула из тумана и темноты, очень близко, и — прямо на него. Он невольно отшатнулся назад и направил лодку влево.

Один из сидевших в лодке людей сказал по–английски:

— Теперь не время кататься! Вы — в опасности!

— Откуда? — спросил Ашер, недоверчиво смотря на канадцев, потому что подозревал, что между ними было много индейцев.

— Эта опасность от Понтиака и его воинов. Их много сегодня ночью на реке!

— Почему именно сегодня ночью, а не в другое время?

— Спросите его сами! — ответил канадец с усмешкой, словно вопрос забавлял его.

— Ни майор Глэдуин и никто из наших не боится Понтиака и всех его чертей!

— Не хвастайтесь, Ашер, — добавил другой человек из лодки, узнав его голос, — через несколько дней вы будете захвачены! Примите дружеский совет, поезжайте обратно в форт, пока есть время!

— Благодарю вас за совет, я сам сумею поберечь себя!

Пока происходил этот короткий разговор, Ашер продолжал подвигаться дальше от большой лодки. Это были последние слова, которыми они обменялись. Затем обе лодки потеряли друг друга из вида. Ашер начал размышлять над словами канадца, которого он не мог разглядеть, хотя голос показался ему знакомым. Вождь Оттавов, неутомимый воин, конечно, было недоволен, что ему приходилось стоять у форта Детруа и ждать, когда гарнизон сдастся ему.

Постоянные атаки не истощали ресурсов Понтиака. Его войско подкреплялось приходом новых индейцев, живших на далеком расстоянии. Пылкие речи Понтиака к своим воинам доказывали, что его надежды не уменьшились, несмотря на неудавшуюся атаку. Вследствие этого совет канадца был очень благоразумен. Но молодой человек, выждав, когда лодка скрылась из виду, поплыл дальше, гребя к восточному берегу. Туман сменился холодной изморозью, которая покрыла все платье Ашера. Трудно было представить себе более неприятную ночь. Но люди, живущие в пограничных местностях, слишком привыкли к невзгодам и лишениям, чтобы обращать внимание на пустяки. Лицо и руки Ашера были мокры, сырость пронизала его до костей, но он упорно продолжал грести. У него была привычка с птичьей ловкостью вертеть головой во все стороны. Благодаря этому, он очень скоро сделал неприятное открытие: впереди его плыла другая лодка. Ашер перестал грести, наклонил голову и стал прислушиваться.

К его удивлению, шум прекратился, словно та, другая лодка также остановилась. Молодой человек украдкой шевельнул веслом и поплыл дальше, не решаясь остановиться. Ничего не было слышно. Только один раз он уловил что–то вроде журчанья воды, в том же направлении, откуда слышался первый звук. Ашер решил, если его присутствие будет открыто, быстро гнать лодку к восточному берегу, который был ближе, выпрыгнуть из нее и бежать в лес, где он мог всегда укрыться от врагов. Туман спустился на поверхность реки и стал еще плотнее. Ашер с удивлением увидел странные фигуры, с поднятыми руками, все яснее выраставшие перед ним. Он решил, что эти люди направляли лодку прямо на него; конечно, они его заметили. В этой лодке находилось несколько человек. Юноша со всех сил налег на весло. Его лодка полетела, как птица. Ашер недаром считался искуснейшим гребцом. Ни одного звука не доносилось со стороны преследователей, но они, наверное, гнались за ним. Это была ужасная охота, и через несколько минут должно было решиться, кто останется победителем. Пока налицо был успокоительный факт: он плыл быстрее других. Мрачные фигуры в лодке постепенно исчезали, пока совсем не пропали из виду. Удача ободрила Ашера, который с удивительной ловкостью работал веслом.

Насколько благоразумен был совет канадца, в этом Ашер скоро убедился. Встреча была неожиданная. После минутного размышления Ашер полетел к берегу.

Индейцы не должны были знать, где он пристанет, потому что могли предупредить его прежде, чем он спрячется от них. Полный страха, он увидел, наконец, очертания берега с нависшими над водой кустами.

Взглянув назад, он заметил, что большая лодка была едва видна в тумане. Но, как только он направил лодку к большой, свесившейся ветке кустарника, третья лодка вышла из–за кустов, у берега. Его окружили со всех сторон: бегство было невозможно.

— Все пропало! — воскликнул Ашер, бросил весло и покорился своей судьбе.

Глава 16. В ИНДЕЙСКОЙ ДЕРЕВНЕ

Теперь можно было ожидать всего. Ашер задумал невозможную вещь и не только не помог Мэдж Линвуд, но сам попался в плен.

Появление третьей лодки перед ним, у самого берега, до которого он так спешил добраться, отняло у него всякую надежду на спасение. Это была единственная минута, когда его энергия обратилась в отчаяние. Враги окружили его. Он положил весло и винтовку на дно лодки и покорился неизбежному. Все три лодки быстро направились к берегу. Между индейцами Ашер узнал Серого Волка, который чуть не захватил его в прошедшую ночь. Серый Волк сидел в последней лодке, вынырнувшей из тени кустов, у берега. Казалось, он был доволен больше всех, потому что издал несколько радостных восклицаний на своем языке и жестикулировал около пленника с каким–то детским оживлением, мало присущим его расе.

Ашер сидел со сложенными руками и ждал удара томагавком по голове. В первой лодке находилось восемь человек индейцев, во второй — семь и в третьей — пять. Можно ли было поставить в вину безусловно храброму молодому человеку, что он сдался целой толпе вооруженных врагов? К счастью Ашера, никто из воинов не выказал жестокости по отношению к нему. Убить его — это был бы конец всему, а американские индейцы не любят спешить. Они предпочитают пытать пленника, что доставляет им много удовольствия. Кроме того, сам Понтиак пожелал бы распорядиться судьбой молодого человека. Один из воинов держал лодку Ашера, а остальные гребли. Наконец, лодки коснулись берега, и, повинуясь грубой команде на ломаном английском языке, пленник вышел на берег и последовал за воинами. Ему оставили винтовку. Никто из индейцев не дотронулся до него. Разговор, начавшийся между индейцами, несомненно, касался пути, по которому следовало идти. В заключение большая часть индейцев снова села в лодки и пустилась по реке. Пятеро же воинов остались с Ашером, и, немедля, отправились к лагерю Оттавов, который находился, как известно, позади французского поселения. Они прошли между домами французов вплоть до леса.

Краснокожие молча шли вперед, не поворачивая головы. Впрочем, они обменялись несколькими фразами со знакомыми поселенцами. Скоро добрались до индейской деревни, которая состояла из нескольких сотен шатров, сделанных из кож и древесной коры. В них жили воины со своими семьями. Привыкшие к кочующей жизни, которая составляет отличительную черту американских индейцев, они были готовы к походу во всякое время дня и ночи. Известно, что после начала осады форта Детруа Понтиак несколько раз перекочевывал со своим племенем. Большая часть индейцев занималась ловлей рыбы в реке или охотой в лесах, изобилующий дичью.

Во время осады форта индейцы никогда не страдали от недостатка пищи, в то время, как осажденные частенько нуждались в провианте.

Мало было привлекательного в лагере Оттавов. Этот народ никогда не отличался чистоплотностью, и их образ жизни мало чем разнился от жизни животных в лесу. Конусообразные шатры из кожи, иногда окруженные насыпью поддерживались несколькими шестами, которые были укреплены в земле и связаны на верхушке. Дым из шатра выходил в отверстие наверху, а дождь и снег попадали внутрь. Мех, а иногда и голая земля, служили постелью индейцев. Все лучшее было предоставлено хозяину шатра, который умел только курить, браниться, есть и спать, в то время как жена его возилась с хозяйством и исполняла все грязные работы. Оттавы, как и прочие племена по соседству, беспрестанно воевали.

Случалось иногда, что в деревне оставалось не более 20 воинов, хотя их было в 10 раз более. Слова канадца еще раз подтвердились, когда Ашер Норрис вошел в индейскую деревню. Там было мало народу, не считая женщин и детей. Большинство было с Понтиаком на реке. Ашер мирно прогулялся до лагеря, словно возвращался к себе домой.

Очевидно, индейцы уже наметили, куда поместить Ашера, потому что прошли мимо других шатров, в которых светились тусклые огоньки, к одному, находившемуся ближе к центру деревни. Шедший впереди Серый Волк откинул полу шатра и крикнул: — «Ступай туда, ложись!» — и Ашер кивнул головой в знак повиновения. Когда он вошел в шатер, индеец положил руку на его ружье.

Юноша надеялся, что ему оставят его винтовку, но такая снисходительность со стороны индейцев была невозможна. Он не протестовал, и любимое ружье его перешло во владение жесточайшего врага. Ему оставили только охотничий нож, который он далеко не так ценил, как свою винтовку. Один сюрприз следовал за другим. Ашер дума, что в шатре кто–нибудь есть, но, оказалось, что он был совершенно один. Шатер имел от 5–6 ярдов в диаметре и сделан был из шкуры буйвола, мехом внутрь. Через отверстие сверху капал дождь. Огонь был разведен на середине жилья. Тепло и свет наполняли внутренность шатра. Две выделанные кожи буйволы лежали у стены жилья. После короткого раздумья Ашер сел на них, со вздохом не то удивления, не то отчаяния.

— Хорошо, — печально произнес он, — я хотел добраться до деревни Оттавов, и добрался. Все было хорошо до сих пор, но что будет дальше? Да, это был серьезный вопрос для него.

Критическим взглядом обвел он жилье. Несмотря на горевший в очаге огонь, огромное бревно лежало под рукой, чтобы поджечь его, в случае надобности. По другую сторону огня, лежал томагавк, которым, повидимому, кололи топливо. Не было и признака стряпни. По одеялам, на которые сел Ашер, он решил, что жилье было обитаемо и только дожидалось своего владельца.

Там и сям стороны шатра были сшиты оленьими жилами вместо ниток. Они были прочны и достаточно плотны, только через отверстие вверху по–прежнему капал частый дождь. В общем, до сих пор, индейцы относились к нему лучше, чем он мог ожидать. Ашер Норрис был уверен, что его оставят одного до утра, или до тех пор, пока вернется Понтиак.

— Может быть, Мэдж поблизости, — думал он, поворачивая голову, словно ожидал увидать ее.

— Да, это возможно, — добавил он про себя, через минуту, но она, может быть, также и за милю расстояния отсюда, и я не могу ничего сделать для нее! — Он прилег на шкуре, половил голову на локоть и принялся смотреть в огонь, размышляя о своей ужасной участи.

Наступала ночь. Ашер решил не подкладывать дров; пусть будет темно. Когда деревня уснет, он убежит, сделает отверстие в шатре, позади своего ложа, бесшумно проскользнет в темноту и исчезнет, прежде чем часовые хватятся его. Вдруг Ашер услышал звуки голосов и шаги индейцев мимо шатра. Скоро шум смолк. Спустя некоторое время, деревня погрузилась в глубокий сон. Огонь потухал, слабо освещая внутренность шатра. Сначала Ашер подбросил в огонь несколько палок, но когда пламя стало потухать, он решил дать ему погаснуть совсем. Холодный дождь перестал. Ветер жалобно завывал в лесу. Настала мертвящая тишина. Ашеру было удобно раздумывать в тишине и одиночестве.

— Быть может, я попадусь, — думал молодой человек, нервы которого были слишком возбуждены, чтобы он мог спать, — а надо попытаться!

Глава 17. КТО ОНА?

Было около полуночи по предположению Ашера. Потухающие уголья в очаге слабо мерцали и бросали причудливые тени на меховые шкуры, образующие стены туземной постройки. Около часу Ашер не слышал ни звука, только ветер тянул свою песню и шумел между деревьями в лесу. В этой индейской деревне, против обыкновения, совсем не было собак.

По крайней мере Ашер не слыхал ни лая, ни воя собак. Пока молодой человек раздумывал, до ушей его доносились отзвуки ружейных выстрелов.

— Понтиак работает. Трудно угадать, что он придумал нового, но я уверен, что майор Глэдуин готов к осаде. За эти несколько месяцев он достаточно изучил все плутни этих бездельников! — думал Ашер.

План бегства был уже намечен. Нужно было сделать разрез в кожаной стенке шатра и пролезть туда. Этому благоприятствовала и непроницаемая темнота ночи. Главное же — он надеялся на свою ловкость. Прежде чем действовать, он придумал еще план. Надо было свернуть одну из шкур буйвола так, чтобы в темноте часовые могли ее принять за тело спящего пленника.

Ашер лежал на коже буйвола, лицом к огню, не упуская из виду откидной полы шатра. Вдруг эта пола заколебалась, словно от ветра. Впрочем, в темноте трудно было разглядеть и найти причину. Послышался легкий шум. Ашер не мог определить точно, откуда он доносился. Юноша поворачивал голову в разные стороны. Он долго вслушивался, и в результате через несколько минут определил место, откуда доносился шум. Это было на расстоянии не более 5 футов над его головой. Кто–то прорезал отверстие в стенке шатра! Эта мысль молнией мелькнула у него в голове. Сердце, казалось, перестало биться. Он знал теперь, что это за шум. Вместе с этим явилась уверенность, что это был таинственный друг, пытавшийся что–либо сообщить ему или помочь вырваться на свободу. Словно от толчка, Ашер поднял голову и внимательно смотрел в точку, откуда доносился шум.

Теперь он жалел, что огонь потухал. При слабом мерцании Ашер не в состоянии был что–нибудь различить, и боясь за свою неосторожность отклонился назад, стараясь сделать свое движение похожим на непроизвольное движение спящего человека. Юноша чувствовал, что должен выждать время, прежде чем дать понять, что он знает все, что происходит. Ведь это мог быть и друг и враг! Предположение Ашера о том, что кто–то усердно работает снаружи, было справедливо и подтвердилось в следующий же момент. Хотя сильный шторм свирепствовал снаружи, в закрытом шатре было тепло. Маленькое отверстие наверху шатра давало мало доступа наружному воздуху. Ашер ощущал теперь приток свежего воздуха над своей головой. Было ясно, что кто–то сделал отверстие в стенке шатра. Шум больше не повторялся, так как работа была кончена. Ашер мог подбросить дров в огонь, и вспыхнувший огонь осветил бы внутренность шатра и разъяснил бы вопрос. Но он боялся, что незнакомец окажется врагом и будет стрелять в него. В самом деле, может быть, это — злейший враг его придумал удобный способ, тайно от всех, подстрелить его. Это опасение, надежда, недоверие настолько возбудили его нервы, что он готов был сейчас же узнать правду, чего бы это ему ни стоило. Вдруг один из потухающих углей упал в сторону и на несколько секунд ярко вспыхнул. При свете его Ашер заметил в отверстии круглый блестящий предмет, в котором он узнал человеческий глаз. Кто–то пристально смотрел на него. Потом в отверстие просунулся палец, Ашер отлично рассмотрел его. Кто бы там ни был, друг или враг, но он желал узнать, заметили ли его. Юноша поднял голову и так же пристально смотрел на глаз. Опять воцарилась тьма. Он снова лег, размышляя о виденном. Неожиданное и таинственное вмешательство помешало ему выполнить свой план. Присутствие человека за шатром делало всякую попытку к бегству невозможной. И действительно, глупо было с его стороны предполагать, что Оттавы, забрав его в плен, предоставят ему возможность бежать!.. Прорезать стенку шатра и ускользнуть теперь было так же невозможно для него, как скрыться от 20 воинов, окруживших его в своих лодках. Ашер закатал одну из буйволиных шкур и сложил ее в углу, на подобие человека, чтобы обмануть дикарей. Они могли в темноте принять ее за пленника и выстрелить.

— Боже мой, как же это я не подумал об этом? — Его озарила новая мысль. Палец, просунутый в отверстие, был мал и тонок. Он это отлично заметил. Следовательно, этот палец принадлежал не воину, не мужчине, а женщине. Кто была она? Странно, что этот факт не произвел на него особого впечатления. Как он был слеп, что не обратил внимания на красивый, блестящий глаз! Быть может, это была Мэдж Линвуд? У юноши захватило дыхание. На минуту он готов был верить, что это была она. Поразмыслив, Ашер пришел к заключению, что это была не Мэдж. Но кто же?

— Если Мэдж в деревне, — думал Ашер, — она, наверное, не пользуется такой свободой, чтобы ей позволили идти сюда и проделать подобную вещь. Наконец, если бы это была Мэдж, она, наверное, сказала бы что–нибудь или нашли бы случай дать мне знать! — Ему пришла в голову другая женщина, Катерина, индианка из племени Ожибва.

Она обманывала Понтиака и была неоцененным другом белых людей из форта Детруа. Катерина пользовалась полной свободой, и не было ничего невероятного в том, что она придумала хитрость, чтобы взглянуть на несчастного пленника. К счастью, в это время угли разгорелись ярче. Ашер поднял голову, и Катерина, наверное, узнала его.

— Катерине, конечно, было известно, что Оттавы привели пленника. Когда она уверилась, что в деревне спят, она решила узнать, кто был этот пленник. Может быть, Мэдж услышала новость и послала ее?

Юноша был в недоумении. Раздумывая, как бы выйти из этого лабиринта, он заснул. Природа взяла свое. Когда он открыл глаза, солнце стояло высоко на горизонте.

Несколько минут Ашер собирался с мыслями, припоминал все события предшествовавшей ночи, соображал, где он находится. Когда он осмотрелся кругом, то увидел, что был не один. У очага стояла сгорбленная, очень худая и угрюмая женщина. Ей можно было дать около сорока лет. Она развела огонь и жарила мясо, повертывая его на вертеле, над огнем. Ашер встал и громко произнес:

— Доброе утро!..

Старуха, казалось, не слышала его слов и считала его спящим.

— Не одни только белые люди страдают глухотой, — подумал юноша, — мне нужно воды вымыть лицо и руки, но как я буду просить воды у человека, который не слышит ни одного слова? Потом, я голоден, а это кушанье так вкусно пахнет! — Ашер сел и молчал; старуха оглянулась и увидела его. Когда она подняла глаза, юноша кивнул ей головой. Но тусклые, круглые зрачки старухи, вероятно, были слепы, потому что она не ответила. Кушанье было готово. Старуха вдруг схватила его и понесла Ашеру.

Молодой человек набросился на него, как муха на мед, и ел с удовольствием и аппетитом, присущим юности и хорошему здоровью.

— Благодарю вас, это вкусно, бабушка!

Старуха начала есть сама и не могла покончить с едой так скоро, как юноша, который наблюдал за ней с большим интересом. Вдруг дверь отворилась, и индейский воин вошел в шатер. Одного взгляда было достаточно Ашеру, чтобы узнать его. Это был Понтиак, вождь Оттавов.

Глава 18. ПОНТИАК

Понтиак был среднего роста, коренастого сложения. Строгие, суровые черты его лица были мало привлекательны. Молниеносный блеск черных глаз, презрительно сжатые губы, нахмуренные брови, надменная походка, общий вид глубокой сосредоточенности — все это смягчалось печатью несомненного ума и величия на суровом лице вождя. Достаточно было взглянуть на него, чтобы понять его превосходство над другими. Он родился для роли вождя и повелителя.

Но этому знаменитому воину не доставало душевного благородства, которое отличало индейского вождя Текумсеха. Пылкий, самолюбивый, он задался целью уничтожить белых людей, и, стремясь к этой цели, забывал честь и совесть. Когда доверенные майора Глэдуина пришли к нему, по его требованию, для переговоров, он сделал их пленниками и одного велел предать смерти. Другого также убили бы, если бы он не успел убежать.

Понтиак уверял майора в своей дружбе и в то же время замышлял убить его и весь гарнизон. Его первый визит в форт, под маской доброжелательства, имел целью, как известно, убить всех белых людей в форте. Вождь был храбр, но вероломен, умен и способен, но бесчестен, проницателен, лукав и хитер. Мало кто так понимал и знал Понтиака, как Ашер Норрис. Узнав лицо и фигуру вождя, Ашер быстро вскочил и сделал ему военный поклон. Оба они часто встречались и хорошо знали друг друга.

Зная, что Понтиак хорошо знаком с английским языком, Ашер обратился к нему со словами:

— Приветствую моего брата, великого вождя Оттавов и других племен, которые гордятся таким вождем, как Понтиак.

Эти слова можно было принять за комплимент, до которых очень падки американские индейцы. Но Понтиак так привык к лести, что слова Ашера не произвели на него особого впечатления. Он пристально посмотрел в лицо юноши. Ашер не моргнув, выдержал этот проницательный взгляд.

— Зачем пришел белый человек в жилье Вамо–ака? — спросил Понтиак, как будто Ашер по своей воле явился в это негостеприимное жилице.

— Воины Понтиака взяли меня в плен прошлой ночью и привели сюда. Едва Понтиак пожелает, чтобы я ушел, я уйду!

Трудно было предположить, чтобы вождь проявил такое желание. Не в привычках Понтиака было освобождать пленников.

— Где был белый человек, когда мои воины взяли его?

— Я был в лодке, на реке!

— Почему в лодке и на реке?

— В форте Детруа один отец потерял свое дитя. Сердце родителей болит за дочь, которая до сих пор не вернулась домой. Я хотел поискать ее!

— Нашел ли ее белый человек?

— Нет, я не видал ее, я даже не знаю, где она!

Ашер сомневался, были ли благоразумны его последние слова. Если бы Понтиак узнал, что он любит Мэдж, его ненависть возгорелась бы с новой силой. Вероятно, вождь приказал убить Петра Мюра потому, что тот осмелился полюбить Мэдж.

— Белый человек не имеет таких острых глаз, как индеец. Он не может видеть ночью, как сова и как Оттав!

— Слова Понтиака правдивы. Я не видал дочери моего друга. Глаза Понтиака видят лучше, чем глаза белого человека!

Вождь, видимо, не хотел понять намека.

— Разве белый человек любит бледнолицую девушку?

Это был опасный вопрос, тайную цель которого отлично понял Ашер и поспешил отпарировать опасность.

— Все, кто знает дочь моего друга, все ее любят, потому что она добра и кротка. Индейцы и женщины также любят ее и готовы. Индейцы и женщины также любят ее и готовы помочь ей в беде!

Блестящие глаза Понтиака вспыхнули мрачным огнем. Тонкие губы крепко сжались. Его острый взгляд, казалось, пронизал пленника насквозь. Всякий другой сробел бы и сконфузился под этим проницательным взглядом. Но Ашер даже не опустил глаз. Ему хотелось показать вождю, что он доверяет ему и нисколько не подозревает его в фальши и двуличности. На самом деле, он смотрел на него, как на ядовитую гремучую змею, с которой волей–неволей приходилось считаться.

— Быть может, белый человек любит девушку сильнее других?

Вспомнив о родителях Мэдж, Ашер ответил совершенно правдиво:

— Нет, она добра ко всем, и потому все ее любят!

Лживый и фальшивый по природе, Понтиак не поверил этим словам, но видел, что продолжать разговор будет напрасным трудом.

— Майор Глэдуин — дурной человек! — произнес Понтиак, резко меняя тему разговора. У него двойной язык, он похож на змею, которая лежит в траве и ужалит, когда ее не видишь!

Это была заведомая ложь. Майор Глэдуин был человек испытанной честности и благородства и презирал двуличность. Сам Понтиак был лжив и двуличен. Ради спасения своей жизни Ашер Норрис должен был вывертываться.

— Все люди говорят двойным языком, когда Великий Дух приказывает им!

— пояснил он. — Когда индеец желает обмануть белого человека, он напускает туману перед его глазами, и белый человек не видит, что скрывается в его мыслях!

Быть может, Понтиак понял намек на себя, но не подал и виду.

— Форт скоро будет взят! — воскликнул он с внутренним порывом. — Все дома будут сожжены, а белолицые мужчины и женщины сделаются пленниками Понтиака!

Благородная натура Ашера возмутилась против этих слов. Он не мог не протестовать. И зачем ему стараться заслужить милость негодяя, который не понимает милосердия и честности?

— Понтиак несколько раз говорил это, почему он медлит?

— Понтиак щадит белых. Он дает белолицым людям время подготовиться к битве!

— Понтиак пытался нападать на форт, но потерпел неудачу. Майор Глэдуин теперь сильнее, чем прежде. У него много людей, много пороха и провианта!

— Это ложь! У него нет людей! Где Дальзель? Где сотня белых людей, которые умерли с ним? Белый человек лжет!

Понтиак был прав по своему, потому что форт был слабее теперь, чем до ужасной атаки Кровавого Ребра, но Ашер стоял на своем.

— Понтиак говорит странным языком. Много белых людей убито вместе с Дальзелем, так же как и индейских воинов, но вместо них пришли другие. Частокол форта прочен, часовые не дремлют. У них пуль и пороха больше, чем нужно. Они не боятся Понтиака и его воинов и сумеют спасти себя!

В тех обстоятельствах, в каких находился Ашер, эти слова, как нельзя лучше, выразили всю храбрость и гордость молодого человека. Вождь, казалось, был склонен к словопрению. Он снова заговорил: — Краснокожих столько, сколько листьев на деревьях. Все они придут к Понтиаку. Поттаватомы, Виандотты, Ожибва уже здесь. Сиуксы идут сюда. Вожди Криксов и Чоктавов со своими воинами плывут на тысяче лодок по Миссисипи сюда, к Понтиаку, Ирокезы идут от большой воды, через леса, по солнцу, прямо к Детруа. Когда все они придут сюда, то раздавят майора Глэдуина и его солдат, как насекомых!

— Толпа краснокожих не будет храбрее горсточки белых людей. Король Филипп пытался убить белых, но был убит сам, и воины его разбежались. То же будет и с Понтиаком. Неужели он может думать, что белые братья забудут майора Глэдуина? Нет, они пришлют тысячу воинов с большими ружьями, и краснокожие в ужасе разбегутся по лесам!

Вместо того, чтобы отвечать, Понтиак продолжал смотреть в лицо Ашера тем же пронизывающим взглядом. Ашер твердо выдерживал взгляд.

В это время, старуха, которую, вероятно, звали Вамо–ака, ушла из шатра. Они остались одни. Индеец сидел задом к двери, а Ашер лицом. Во время разговора юноша заметил, что пола у двери бесшумно открылась, показалось чье–то лицо и моментально исчезло.

Хотя это произошло очень быстро, но Ашер узнал лицо. То была Катерина, девушка из племени Ожибва. Он более не сомневался, что прошлой ночью она прорезала отверстие в шатре и узнала его при свете догорающих угольев.

Нож и томагавк Понтиака висели у пояса. Верхняя часть тела была обнажена. Его грудь и лицо были разрисованы черной и красной краской, что придавало ему отвратительный вид.

Руки вождя были спокойно опущены вниз, хотя он имел привычку часто жестикулировать в разговоре. Ашер держал руки сложенными, и правая рука его касалась рукоятки ножа, который был спрятан на груди, по обыкновению охотников. Юноша полагал, что вождь страшно рассердится на его слова и, быть может, кинется на него с ножом.

— Если это будет так, — думал он, — то Понтиак умрет прежде, чем Ашер Норрис покончит свои расчеты с жизнью. Я постараюсь бежать, но прежде убью его непременно!

Трудно предполагать, что Понтиак подозревал намерение пленника; несколько секунд он смотрел на него, затем повернулся и пошел к выходу. Там он остановился, отдернул полу шатра и сделал знак Ашеру следовать за собой. После минутного размышления пленник повиновался.

Глава 19. КУДА?

Во время разговора Ашер Норрис не выказал ни малейшего страха перед Понтиаком, во власти которого находился. С тем же независимым видом Ашер повиновался знаку вождя и последовал за ним.

Понтиак ждал его. Американские индейцы, обыкновенно, очень ценят твердость духа и храбрость. Если бы Ашер начал жаловаться и просить о пощаде, Понтиак, наверное, ударил бы его и повалил бы на землю. Но он стоял перед вождем спокойно и твердо, как перед равным себе. И Понтиак забыл на минуту свою злобную ненависть к белым, любуясь удивительным мужеством юноши. Солнце стояло высоко. По выходе из шатра Ашеру представилось странное и оригинальное зрелище. Шатры расположены были в лесу без всякого порядка и симметрии. Сквозь густую растительность деревьев пробивались солнечные лучи. Женщины ходили взад и вперед по деревне, дети играли и бегали между деревьями, воины собирались группами в разных местах. Большая часть их курила, многие занимались чисткой ружей, словно готовились к какой–нибудь экспедиции. Но во всем этом оживлении и деятельности не было и признака, как заметил Ашер, или следа вчерашнего предприятия. Если бы было сражение, были бы раненые и убитые. В прошедшую ночь он не слышал ни стонов, ни плача. Вероятно, атака почему–либо отложена. Личность Понтиака очень интересовала его подчиненных. Но страх, который он внушал им, сдерживал их неодолимое любопытство, с которым они глядели на пленника, шедшего вместе с вождем, по направлению к реке. Все глаза следили за ними, когда они проходили по деревне. Но все держались вдали, не смея подойти ближе. Никто не осмеливался заговорить с вождем, который шел молча. Они быстро прошли короткое расстояние между деревней и рекой и подходили к французскому поселку. Но вместо того, чтобы идти мимо домов, Понтиак повернул направо, словно хотел обойти кругом верхний конец поселка, чтобы избежать встречи с кем–либо из белых. Ашер следовал за ним. Мэдж Линвуд не выходила из его головы. Он бросал кругом быстрые взгляды, в надежде увидать ее. Но это ему не удалось. Вместо того он заметил, что несколько индейцев следовали за ними.

Двое держались правой стороны, и двое шли слева. Они так ловко прятались между деревьями, что их трудно было заметить. Неприятное чувство овладело пленником. Он подумал, что его ведут на казнь, и эта мысль еще более окрепла, когда он заметил между индейцами Серого Волка. Когда Понтиак и его спутник дошли до пункта, откуда должны были свернуть на прямую дорогу к реке, они очутились в маленькой прогалине. Понтиак круто остановился и сказал:

— Белый человек имеет нож, и Понтиак имеет нож. Они должны узнать, кто из них храбрее и кто будет лежать на земле!

Эти слова звучали как вызов на смертельный бой. Ашер Норрис ни минуты не колебался принять вызов, рыцарски брошенный ему вождем. Теперь он понял, зачем четверо воинов шли за ними. Они должны были выжидать исхода боя, и, в случае надобности, защитить вождя. Эта черта предательства вложена была в каждого индейца!

— Если я убью Понтиака, то не буду просить пощады. Но Понтиак говорил, что он честный человек. Зачем же он призвал воинов помочь ему убить убить белого человека?

Индейцы весьма редко выражают удивление. Но в эту минуту Понтиак был так удивлен, что, обернувшись к пленнику, спросил:

— О каких воинах говорит белый человек?

— Они шли за нами из деревни по приказанию Понтиака. Они прячутся за деревьями.

Прежде чем Понтиак собрался ответить, двое индейцев вышли из–за деревьев и приблизились к вождю. Одного взгляда Ашеру было достаточно, чтобы убедиться, что это были не Оттавы, а индейцы другого племени. Они явились неожиданно переговорить с вождем и привели с собой толпу воинов.

— Пусти Понтиака поговорить с его братьями!

Ашер спокойно ответил:

— Я подожду с удовольствием!

Обещание ждать было дано. Юноша поступал по–рыцарски, но ему мало доверяли. Конечно, он мог броситься бежать с быстротой при первом удобном случае. Понтиак отошел далеко от пленника, зная, что его верные помощники не спустят глаз с юноши. Ашер стоял спокойно, и пока тянулась беседа вождей, с живейшим интересом изучал Понтиака и его гостей.

Когда все три вождя сошлись вместе, они приветствовали друг друга вполголоса, причем Понтиак немного наклонил голову. Этому он научился у белых людей. Но между ними не было пожатия рук и каких–либо других приветствий. Раскрашенные лица сияли удовольствием, потому что вновь прибывшие были горячими сторонниками Понтиака и его планов. Одного из вождей, молодого индейца, Ашер видал раньше. Это был стройный, грациозный человек, с необыкновенно красивым и правильным лицом. Грудь и лицо его были раскрашены с редким вкусом и талантом, так что краска почти не безобразила его. Известно, что некоторые индейцы умеют мастерски владеть красками и удивительно изящно раскрашивают себя. Все трое беседовали оживленно жестикулируя.

Несомненно, это был военный совет, причем начальник объяснял своим помощникам план кампании. Прибывшие индейцы, вероятно, питали безграничное доверие к Понтиаку и его задачам, если пришли издалека со своими воинами, чтобы принять участие в осаде форта Детруа.

Вероятно, Понтиак решил уйти со своими посетителями, чтобы посмотреть, сколько воинов они привели ему. Он сделал уже несколько шагов, как вспомнил о пленнике. Ашер стоял, сложив руки, и спокойно смотрел на него, словно ожидая, что его пригласят на совещание. Понтиак вовсе не намеревался взять пленника с собой и вести его опять в деревню. У него была другая мысль. По его знаку, Серый Волк и его три спутника вышли из леса и подошли к вождю. Несколько минут продолжался разговор вождя с Серым Волком, который кивал головой в знак того, что исполнит все приказания. Затем Понтиак вернулся к своим гостям и скрылся между деревьями. Итак, Серый Волк оказался сторожем Ашера. Повинуясь его жесту, Ашер повернулся и пошел за ним обратно в деревню. В продолжение пути Серый Волк шел впереди пленника, остальные трое замыкали шествие. Ашер имел унижение видеть свою винтовку на спине отвратительного индейца, который шел впереди. Скоро они достигли деревни.

Теперь, когда Понтиак отсутствовал, шумная толпа индейцев обратила все свое внимание на пленника. Мрачные воины угрюмо следили, когда он проходил мимо, женщины и дети подходили близко с разными не особенно лестными замечаниями. Многие даже угрожали пленнику.

Вдруг, Ашер получил здоровый удар по плечу. Он сердито обернулся и увидел женщину, которая, с кривляньем и гримасами, держала перед ним палку, словно спрашивая, нравится ли это ему. Ашер промолчал и продолжал свой путь к шатру Вамо–ака со всем достоинством, которое дозволяло ему его положение. Бац! Новый удар! Его ударила другая женщина, которой, вероятно, понравилась такая забава. Затем несколько больших и маленьких мальчишек присоединились к ним.

Ашера окружили со всех сторон, дергали и дразнили. Разумеется, если он захотел повернуться и растолкать своих мучителей направо и налево, его сейчас же оставили бы в покое.

Но это было бы неблагоразумно, и Ашер философски выносил преследование, ускоряя шаги. Серый Волк и его спутники не обращали никакого внимания на все безобразия толпы. К счастью, шатер был недалеко. Через несколько минут, Ашер быстро юркнул в шатер, и никто не осмелился последовать за ним.

— Когда этому будет конец? — пробормотал молодой человек, падая на буйволовые кожи.

Раздались шаги. Он затаил дыхание. Пола шатра откинулась. Перед ним стояла Мэдж Линвуд.

Глава 20. МЭДЖ ЛИНВУД

Первым побуждением Ашера было броситься к Мэдж и принять ее в свои объятия. Но прежде чем он оправился от изумления, она сказала:

— Останьтесь на своем месте, Ашер! Вы не должны обнаруживать радость при виде меня. Нас окружают враги!

Ашер остался на своем месте, в нескольких шагах от девушки. Старуха ушла из шатра, но могла вернуться каждую минуту.

Пока Мэдж говорила, она заметила несколько глаз в отверстии шатра. Между зрителями происходили споры, каждому хотелось лучше видеть, что делается внутри шатра.

— Мэдж! — воскликнул Ашер, вполголоса. — Как вам удалось пробраться ко мне?

— Мое жилье недалеко отсюда… Вас не ушибли? Вся эта дикая толпа…

— Вы подумали об этом? Нет, все эти щелчки и щипки только привели меня в неприятное расположение духа. Вы только этот раз меня видели?

— Нет, я видела, как вы шли с Понтиаком, но не смела заговорить!

— Я искал вас всюду, Мэдж, и не знал, где вы! Мне тяжело видеть вас в этом проклятом месте! Когда вас притащили сюда?

— Сегодня — пятница. Это было в понедельник ночью!

— Какая ужасная ошибка была отпустить вас идти с Петром!

— Но его мать была очень больна. Я боялась, что она умрет!

— Она умерла на следующее утро!

— Хорошо, что она умерла, не зная об ужасной участи сына!

— Вы знали, что он убит?

— Его убили при мне. Он хотел доставить меня домой, как обещал. Мы тихо плыли. Как вдруг к нам приблизилась пирога, в которой были три индейца. Я не поняла, что они сказали Петру, но он испугался и старался грести скорее, чтоб уйти от них. Индейцы последовали за нами. Петр был вынужден грести к берегу, и так как умел мастерски править лодкой, то мы скоро потеряли из виду индейцев. Когда мы очутились в тени береговых кустов, Петр сказал, что мы спасены, и что Серый Волк не тронет нас.

— Сам черт вмешался в это дело! — воскликнул Ашер.

— Вероятно. Потому что не успел бедный Петр произнести эти слова, как около нас появилась индейская пирога. Серый Волк поднял свое ружье. Петр был убит. Меня взяли из лодки и принесли сюда!

— Скверное дело! Пирога, вероятно, подстерегала вас в кустах, потому что я видел ее там, в следующую же ночь!

Глаза Ашера наполнились слезами, когда он вспомнил свою ревность и несправедливость к Петру Мюр. Канадец сдержал свое обещание и был убит при исполнении долга.

Мэдж и Ашер стояли далеко друг от друга. Юноша предложил ей сесть, но она покачала головой и сказала, что безопаснее и осторожнее стоять на ногах. За ними следило много глаз, чтобы донести все это Понтиаку.

— В каком шатре поместили вас, Мэдж?

— С женой Понтиака. Он отсутствует. Индианка обращается со мной так хорошо, как я не вправе была и ожидать!

При этих словах сердце Ашера сжалось тоской. Он видел, что она ровно ничего не подозревает.

— Вы знаете, как я попал сюда? — спросил он.

Мэдж кивнула головой. В нескольких словах он рассказал ей все, что с ним случилось, когда он узнал об ее отсутствии.

— За себя я не боялась и не боюсь, — добавила Мэдж, — они не сделают мне зла, кроме того, что задержат меня здесь пленницей. Но, Ашер, сердце мое обливается кровью, когда я думаю о вас!

— Мы оба в опасности!

— Не думаю. Индейцы не причинили мне ни зла, ни обиды. Но я страшно испугалась, когда увидела вас с Понтиаком. Я думала, что больше никогда не увижу вас!

— Когда вы узнали, что я здесь, в плену?

— Катерина сказала мне, что в прошедшую ночь привели белого пленника, но не видела его и не знала. Предчувствие не обмануло меня. Я упросила ее увидать и найти пленника. Поздно ночью, когда никто не мог видеть ее, она прокралась сюда, прорезала отверстие и узнала вас!

— Да, — подтвердил Ашер, — вот здесь, в это отверстие я видел ее глаз и кончик ее пальца, но не подозревал, что это она. Мэдж, есть ли у вас возможность уйти отсюда?

Она удивленно взглянула на него.

— Вы думаете, что я не воспользовалась бы сейчас же этой возможностью? Эту ночь я не могла спать, я молилась и думала об этом. Я всегда настороже, я долго поджидала случая. Теперь я начинаю думать, что долго останусь здесь, у Оттавов, долго, до тех пор, пока они убедятся, что я примирилась со своим положением. Тогда они будут доверчивее, и мне может представиться удобный случай для бегства. Ах, отец, мать! Как я подумаю о них! Как болят их сердца за свою Мэдж!

Будучи не в силах справиться со своим волнением, Мэдж закрыла лицо руками. Слезы градом текли по ее лицу.

Ашер Норрис ясно понимал теперь, что Мэдж и не подозревает о настоящей опасности, о страсти к ней Понтиака. Юная и невинная, она не допускает и мысли о чем–либо подобном. Его долг — предостеречь девушку.

— Мэдж, Катерина — ваш верный друг. Она сделает все, чтобы помочь вам, и вы должны, в свою очередь, помогать ей спасти вас!

— Я знаю, вы говорите правду, никто из индейцев и не подозревает о сочувствии Катерины белым. Но ей не надо подвергать себя опасности!

Вся кроткая, прекрасная натура Мэдж сказалась в этих простых словах. Ее первая мысль была не о себе, а о других. Конечно, индианка могла много помочь ей, но Мэдж готова была отклонить всякую помощь, чтобы не подвергать опасности свою смуглую подругу.

— Мэдж, Понтиак влюблен в вас и хочет сделать вас своей женой!

Прелестное лицо Мэдж побледнело, темные глаза широко раскрылись от удивления. Она молчала несколько минут.

— Влюблен в меня? Хочет сделать меня своей женой?..

— Да, Он никогда не отпустит вас домой. Вы должны бежать и возможно скорее, иначе будет поздно!

— Ашер, у него есть жена!

— Что ж из этого? Разве индейцы не имеют по нескольку жен? У некоторых имеются три и четыре жены, которые служат им, вместо вьючных животных. Понтиак не потерпит никакого соперничества. Он велел убить бедного Петра Мюр, потому что знал о его любви к вам!

— Петр любил меня? Он никогда не сказал ни одного слова!

— Он был слишком благороден, чтобы говорить об этом, пока не имел надежды, но я знал, что он любил вас. И Катерина подтвердила мне это. Разве она не говорила вам?

— О Петре? Никогда. Она намекала один раз на Понтиака, но я ничего не поняла тогда!

— Теперь вы понимаете, Мэдж! Да защитит вас Бог!

— Но Понтиак никогда ничего не говорил мне о своей любви… ни единого слова!

— Он выжидает, но поверьте, он не будет долго ждать. Вы скоро узнаете всю ужасную истину из его собственных поганых уст!

Это открытие было слишком ужасно и поразило сначала молодую девушку. Ее женский инстинкт подсказал ей, что слова Ашера полны смысла и правды. Скорее, чем Ашер ожидал, она оправилась от удара.

— Если Понтиак чувствует любовь ко мне, то он будет относиться ко мне хорошо!

— Конечно, до тех пор, пока вы будете вынуждены сказать ему «да» или «нет»!

— О, лучше в тысячу раз умереть, чем сказать ему «да»! Одна мысль о нем!..

Мэдж содрогнулась словно от прикосновения к ядовитой змее.

— Ашер, — заговорила она снова, — как бы то ни было, но я спасена, хотя на короткое время, а вы… вы — в опасности!

— Думайте, Мэдж, о себе, а не обо мне! Катерина поможет вам бежать при первом удобном случае.

— Отчего Понтиак не вернулся вместе с вами?

Ашер не хотел сказать ей всего.

— Он встретил двух индейских вождей и ушел переговорить с ними!

— Понтиак хочет убить вас? О, Ашер, вы не должны оставаться здесь!

— Мудрый совет, дорогая Мэдж! Но как его выполнить? Разве я не воспользовался бы первым случаем, чтобы бежать отсюда?!

— А что ваш дядя Джо?

— Джо Спайн? Ах, это мое несчастье! Он уехал из форта раньше, чем я узнал о вашем отсутствии!

Мэдж замолчала. Глубоко задумавшись, она смотрела в землю перед собой. Ашер ждал. Он объяснил ей всю грозившую опасность, и больше ему нечего было говорить.

— Как это хорошо, что у Понтиака много новых забот и хлопот! — вдруг сказала Мэдж, словно говоря сама с собой. — День–два он меня не тронет, но он захочет распорядиться вашей судьбой, Ашер. Понтиак думает, что вы, что вы… любите меня!

Сильно забилось сердце Ашера при этих словах.

Еще в первый раз за все время Мэдж заговорил об этом. Подавив, насколько мог, свое волнение, молодой человек сказал ей:

— Понтиак спрашивал меня!

— Негодный! И что вы ответили ему?

— Я сказал «да», но не пугайтесь, Мэдж! Я ответил ему в том духе, что вас любят все, кто знает, даже его собственный народ. Почему же мне не любить вас? Я не знаю, насколько мой ответ удовлетворил его. Вы можете судить, как ревниво он относится ко всем, кто дерзает смотреть на вас влюбленными глазами!

— Это может быть, да…

Странное, глухое ворчанье прервало слова Мэдж, и в шатер вошла старая Вамо–ака. Она зорко посмотрела на молодых людей, словно не понимая того, что происходило перед ней, подошла к буйволовым кожам в углу и села на них.

— Поймет она нас? — спросил Ашер.

— Нет, она совершенно глуха и не говорит ни слова по–английски!

— Я забыл спросить вас, Мэдж, каким образом вам позволили уйти из шатра Понтиака и посетить меня?

— Я вам говорил, что Понтиак и его жена очень хороши ко мне. Они позволяют не уходить из жилья, куда я хочу, но я осторожна. Жена Понтиака знает порядочно по–английски. Я сказала ей, что пойду повидать белого пленника. Она не запретила мне.

— Долго вы можете еще остаться здесь?

— Я пробыла дольше, чем хотела. Но это пустяки, потому что Понтиак не вернулся.

— А когда он вернется и узнает, что вы были здесь?

— Что ж тут дурного? Белая пленница хотела повидать белого пленника, такого же несчастного, как она сама! Но мне надо идти, прощайте!

Ашер не успел сказать слова, как Мэдж уже исчезла из шатра.

И пока она шла к себе, в шатер вождя, оттенок величайшего ужаса сменялся отблеском радостной надежды на ее милом юном лице.

Глава 21. ПРОСЬБА МЭДЖ

Характерной чертой многих военных вождей, отмеченных в истории, является удивительная простота их вкусов и жизни, не отличающая их от простых солдат.

Понтиак, вождь Оттавов, одеждой и образом жизни почти не выделялся из тысячи своих воинов, готовых идти за ним на смерть, как на пир. Если бы какой–нибудь исследователь появился в индейской деревне и пожелал бы увидеть знаменитого вождя, он с трудом нашел бы вигвам понтиака. Шатер вождя ничем не отличался от других и находился невдалеке от шатра Вамо–аки, где содержался в плену Ашер Норрис. У Понтиака была одна жена, по крайней мере, во все время осады форта Детруа. Детей у них не было. Жена Понтиака была женщина средних лет, симпатичная и приятной наружности. Подруга жизни свирепого вождя хорошо изучила дикую и упрямую натуру его. Она не осмеливалась идти наперекор его воле и желаниям, как не смел ни один из его воинов.

Когда Мэдж Линвуд принесли в шатер вождя, жена Понтиака встретила ее, по виду, радостно и любезно. Она знала, что поступать иначе — значило рисковать своей жизнью. В душе, она, наверное, с большим презрением смотрела на девушку ненавистной ей белой расы, удостоившуюся любви ее супруга. Но так желал неукротимый и страшный Понтиак, и индианка не смела выразить своего неудовольствия. Мэдж была удивлена видимым добродушием и любезностью жены Понтиака.

Несколько дней и ночей провела она в шатре Понтиака. Только тоска по родному дому, по родителям, непрестанно грызла ее. Мэдж так глубоко любила их.

Эта жизнь в плену, далеко от родных, казалась ей каким–то нелепым кошмаром. Доброта вождя и его жены укрепляла в ней надежду, что ее скоро выпустят из плена и вернут домой. Но Понтиак был весьма разборчивым и хитрым человеком. Он редко бывал дома и нисколько не беспокоил бедную Мэдж своим вниманием, отлично понимая, что преследование вызвало бы протест и ненависть в девушке. Раньше он часто видел ее в форте, любовался ее юностью, красотой, и, по своему, страстно полюбил ее. Понтиак надеялся, что Мэдж узнает, каким уважением и почетом пользуется он у своего народа. Он твердо верил в то, что он избранный человек, которому суждено вести индейцев по пути торжества и славы и покорить всех белых людей в форте Детруа. И когда он спасет родителей и друзей Мэдж от неминуемой гибели и жестокой участи других и сделается еще более могущественным победителем и вождем, разве не встанет с гордостью рядом с ним эта прекрасная бледнолицая девушка, как настоящая королева? Необузданный варвар в душе, с головой, наполненной дикими и фантастическими планами, Понтиак намеревался завладеть девушкой кавказской расы и готов был в крайнем случае, употребить насилие.

Мэдж не теряла времени даром. Во время разговора с Ашером она обдумывала образ действий и придумала блестящий план. Она знала, что находилась пока в безопасности, между тем как Ашер мог каждую минуту ожидать смерти; следовательно, нужно было подумать о его спасении. И вот, Мэдж решила, что нужно обратиться к самому Понтиаку и просить у него, как милости, отправить молодого человека домой, к его родителям. Согласится ли Понтиак сделать такую простую вещь, чтобы заслужить ее благодарность и улыбку? Когда эта мысль — попросить Понтиака, впервые пришла ей в голову, она заранее была уверена в успехе. Но эта радостная надежда омрачалась страхом за Ашера. Конечно, было вполне естественно, что она просила за соотчича, кто бы он ни был, но умный вождь мог прочесть на ее лице глубокое и нежное чувство к пленнику. И одно подозрение, что юноша любит ее, подняло бы целую бурю ревности в необузданному сердце Понтиака. Если он велел убить Петра Мюра, только предполагая в нем любовь к Мэдж, как беспощаден и жесток был бы он к настоящему сопернику, красивому юноше! Щемящий страх за Ашера охватывал девушку и омрачал ее лицо, когда она шла в шатер Понтиака, только что простившись с пленником. Ей хотелось повидать Катерину, которой она могла вполне довериться. Она нуждалась в ее добром совете. Вдвоем они лучше обдумают весь план. Катерина находилась в шатре Понтиака, когда Мэдж вышла из него, чтобы повидать Ашера. Теперь Катерины тут не было. Когда Мэдж спросила о ней жену Понтиака, та ответила ломаным английским языком, что индианка куда–то ушла, вероятно, к своим, к племени Ожибва. Мэдж хотела задать еще несколько вопросов, как вдруг у входа в шатер показался сам Понтиак. Один взгляд на его суровое, раскрашенное лицо сказал ей, что вождь был в прекрасном расположении духа.

Вероятно, подкрепление, явившееся так кстати, когда он уже начинал раздражаться при мысли, что форт Детруа все еще не в его руках, произвело на него такое действие. Он заговорил с женой, которая торопливо приготовляла для него какое–то простое кушанье, потом обратился к Мэдж, которая стояла посередине шатра, и отвесил ей глубокий поклон. В ответ Мэдж подняла на него глаза и с прелестной улыбкой заговорил, пытаясь подражать языку индейцев, который она слышала, когда они посещали форт.

— Солнечные лучи сияют на лице великого Понтиака, он счастлив. Сердце Мэдж радуется, видя вождя веселым!

— Луч света и радости на лице Понтиака, это луч Утренней Зари, прекраснейшей из всех девушек ее народа. Если свет Утренней Зари исчезнет, небо померкнет, на нем не будет более ни солнца, ни звезд!

Это был величайший комплимент, когда–либо слышанный ею от Понтиака. Мэдж испугалась.

Но ведь надо было ожидать этого, надо скрепиться и приступить к просьбе.

— Понтиак — великий вождь. Он убил много из моего народа, и многих взял в плен. В шатре Вамо–аки есть белый пленник…

Девушка слишком быстро приступила к щекотливому вопросу, но вся душа ее возмутилась от комплимента индейца, и страх за своего друга охватил ее с такой силой, что она не в силах была выжидать. Лицо Понтиака омрачилось. Он пристально посмотрел на девушку, потому прошел к своему ложу и сел на него, приглашая ее жестом сесть рядом.

Мэдж сделал вид, будто бы не поняла его.

— Почему Утренняя Заря беспокоится о белом пленнике? — спросил Понтиак, пронизывая девушку взглядом своих блестящих глаз.

Щеки Мэдж вспыхнули, но она ответила ему, насколько могла, спокойно:

— Сердце Утренней Зари жалеет всех своих друзей. Она знает, что Понтиак добр и милосерден и просит его освободить молодого человека, отпустив его домой. У Понтиака так много воинов, как листьев на деревьях, зачем ему нужен один белый человек?

— Если Понтиак исполнит желание Утренней Зари, явится ли радость и улыбка на ее лице?

— О, да, конечно. Мое сердце будет так обрадовано, я буду благодарить Понтиака!

Понтиак замолчал и, сидя на буйволовой коже, продолжал пристально смотреть в лицо стоявшей девушки. Сердце Мэдж сильно забилось. Ее ужасала мысль, что он исполнит ее просьбу с таким условием, на которое она никогда не может согласиться, даже под страхом смерти. Сделаться женой Понтиака она не может, даже ради спасения жизни того, кто ей дороже всего на свете.

Продолжая пронизывать девушку взглядом, Понтиак вдруг вскочил с места.

— Пусть будет так, как желает Утренняя Заря! Белый пленник пойдет домой!

Мэдж едва верила своим ушам. Но это было верно. Понтиак обещал. И, словно не желая замедлять обещания, он вышел из шатра. Мэдж сложила руки и радостно воскликнула:

— Благодарю, Понтиак, сердечно благодарю!

Он даже не повернулся, когда уходил, и Мэдж осталась одна, взволнованная, обрадованная.

— Он обещал отпустить Ашера домой. Раньше наступления ночи Ашер будет уже в форте!

Полная радости, Мэдж усердно благодарила небо за освобождение Ашера.

Ашер Норрис сидел в шатре Вама–аки, раздумывая об опасности, которая угрожала и Мэдж, и ему, как вдруг пола шатра откинулась, и перед ним появился Понтиак. Пленник встал и отвесил военный поклон.

— Желает ли мой белый брат идти к своему народу? — спросил Понтиак, сопровождая свой резкий вопрос пронизывающим взглядом.

— Сердце мое радовалось бы, если бы я мог сделать это! — ответил Ашер, наклоняя голову и сильно сомневаясь в возможности отправиться домой. Он заметил, что в первый раз Понтиак назвал его в разговоре «братом».

— Желание моего брата исполнится, пусть он последует за Понтиаком!

Понтиак быстро вышел из шатра. Конечно, Ашер не замедлил последовать за ним.

Хорошо зная коварную натуру индейцев, Ашер плохо верил доброжелательности Понтиака, но смело отправился за ним.

Глава 22. СВОБОДЕН

Одно было ясно для молодого человека: его освобождение было, конечно, ответом вождя на просьбу Мэдж Линвуд. Дикарь непременно хотел заслужить ее расположение.

Выйдя из шатра, Понтиак подождал его и, не сказав ни слова, пошел через всю деревню по мой же дороге по какой шел раньше с пленником. Естественно, что Ашер осторожно озирался кругом, но никто из воинов не последовал за ними. Мужчины, женщины, дети с любопытством глядели на него, но не смели сделать и шага вперед при виде своего страшного вождя. Прогулка продолжалась, пока оба прошли всю деревню и остановились между деревьями в лесу. Понтиак, который не взял с собой винтовки, молча смотрел на своего спутника. Внезапная мысль созрела в голове Ашера: — Мы вышли из деревни, — думал он, — от реки меня отделяет французский поселок. Назад, в плен, я не пойду. Если Понтиак вздумает вернуться или позвать воинов, я брошусь на него, убью его и оставлю в лесу. Что бы там ни было, но мой плен все–таки окончился!

Ашер подозревал, что вождь опять предложит ему поединок. Но он ошибался.

— Пусть мой белый брат идет к майору Глэдуин и скажет ему, что пришел от Понтиака, — заговорил вдруг вождь, складывая руки и пристально смотря на юношу, — и что тысяча воинов пришли к Понтиаку с юга и востока, больше тысячи идет сюда с севера и запада. Скоро Понтиак еще раз предложит майору Глэдуину сдаться. Если он скажет: «нет», форт Детруа будет сожжен, и ни одного скальпа не останется во всем гарнизоне!

Ашер решил, что теперь ему неудобно отвечать резко на хвастливые слова вождя. Он кивнул головой и сказал:

— Я передам, что говорит Понтиак. Но разве Понтиак не пойдет со мной всю дорогу до форта?

— Нет, вот они пойдут до ворот форта! — говоря это Понтиак указал рукой в сторону.

Ашер повернул голову и, к ужасу своему, увидел в нескольких шагах Серого Волка и другого индейца. Они подошли так тихо, что Ашер, говоривший с вождем, не слыхал их приближения. Вероятно, на пути от своего шатра к шатру Вамо–аки Понтиак успел дать нужные распоряжения своему верному помощнику. Это было ужасное разочарование, но Ашер не подал вида и спокойно смотрел на индейцев, словно ожидал их. Серый Волк и его спутники были вооружены. У них были ножи, томагавки. Даже винтовка, принадлежавшая Ашеру, находилась тут же.

Понтиак молча повернулся и ушел по направлению к своей деревне. Скоро он исчез из виду.

Появление Серого Волка еще раз доказало Ашеру вероломную натуру Понтиака. Он решил, что пленник не должен перебраться через реку и умрет раньше всякой попытки. Если бы вождь намеревался освободить пленника, то зачем понадобились вооруженные воины? Что могло быть яснее этого хитрого плана? Понтиак обещал Мэдж освободить пленника и скажет ей, что, действительно, отпустил его и вывел из деревни. Это правда, и это подтвердят ей все, кто видел их.

Если же пленнику не удалось вернуться домой, это уже его собственная вина, и Понтиака нисколько не касается.

Пленник мог столкнуться с индейцами, которые постоянно торчат на реке. Мэдж не может поставить это в вину своему царственному поклоннику.

Одно только удивляло Ашера: ему оставили его охотничий нож; у него был запас пороха и пуль; без винтовки все это, конечно, не имело смысла. Его телохранители немедленно застрелили бы его, если бы он сделал попытку отнять винтовку у Серого Волка.

Юноша не переставал обдумывать возможный способ защиты. Первой мыслью его было — броситься на Серого Волка, отнять ружье, застрелить другого индейца и потом вступить в борьбу с первым. Это была дикая идея, но Ашер готов был ухватиться за нее. Казалось, Серый Волк по глазам пленника начал подозревать, что с тем творится что–то неладное. Оба индейца держались в нескольких шагах от Ашера, хотя пленник шел, повидимому, спокойно и непринужденно. Они отлично знали, что Понтиак желает его смерти. Обстоятельства сложились так, что мучить врага им было невозможно. Следовательно, нужно было поскорее разделаться с ним. Все трое находились теперь в миле расстояния от деревни Оттавов и недалеко от северной оконечности французского поселения. Лес был густой, заросший частым кустарником. День выдался не жаркий; прошедший дождь освежил воздух. Легкий ветерок шелестел ветвями деревьев. Ашер бросил быстрый взгляд вокруг. Конечно, он не ожидал увидеть кого–либо из друзей, но боялся, нет ли в лесу еще воинов. Индейцы следившие за ним, повторили его движение. Наконец, Ашер все еще молча, остановился и посмотрел на своих сторожей, ожидая их распоряжений. Индейцы также остановились и начали оживленный разговор вполголоса.

Пленник стоял неподвижно и следил за индейцами. Их оживленная беседа казалась ему подозрительной. О чем они могли толковать? Через несколько минут Серый Волк издал какое–то странное восклицание и, подняв винтовку направил ее на Ашера. Испуганный юноша успел спрятаться позади ствола большого дерева. Он был на волосок от смерти. Но индейцу, очевидно, захотелось поиграть со своей жертвой, прежде чем прикончит ее. Кровожадной натуре индейца было мало дать спокойно умереть несчастному, следовало помучить его, хотя бы оттягивая минуту его смерти. Огромный ствол дерева закрыл Ашера, и на минуту он был спасен. Но юноша постоянно рисковал жизнью, потому что вынужден был выглядывать из–за своего щита, чтобы следить за своими мучителями.

Серый Волк опустил ружье, и оба индейца принялись хохотать так усердно, что тряслись всем телом. Им было очень весело и смешно.

Юноша уже подумывал, как бы убежать, тихонько укрываясь между деревьями, как вдруг обстоятельства изменились. В то время, как другой индеец стоял, Серый Волк начал потихоньку подвигаться вперед, делая кругообразные движения и не спуская глаз с дерева, за которым прятался Ашер. Дольше скрываться за деревом было невозможно.

Серый Волк подходил тихо слева. Еще момент, и он должен был стать рядом со своей жертвой. Ашер стоял спокойно. Бегство было невозможно, и он не хотел забавлять своих мучителей напрасными попытками спастись.

Серый Волк перестал смеяться и, видимо, решил прикончить комедию. Он поднял винтовку и прицелился. Ашер закрыл глаза и приготовился умереть. Раздался выстрел. Юноше казалось, что пуля впилась в его тело. Но он скоро понял, что ошибся, что остался цел и невредим.

— Дикарь промахнулся, на мое счастье! — подумал он. Но что означал этот крик, последовавший за выстрелом? Ашер сделал шаг вперед и остолбенел. Перед ним было удивительное зрелище. Этот пронзительный крик испустил индеец и высоко подпрыгнул в воздухе с поднятыми вверх руками, из которых выпало ружье, и растянулся на земле вверх лицом мертвый и неподвижный.

— Смотри, остерегайся, там остался еще индеец! — закричал откуда–то Ашеру неустрашимый охотник Джо Спайн.

Глава 23. ОН СДЕЛАЕТ ЭТО

Голос Джо вернул Ашера к действительности. Он быстро сообразил положение дела.

Выстрелив из своей винтовки, Джо должен был снова зарядить ее и сделал это удивительно ловко и проворно, не переставая следить за индейцем.

Он стал позади дерева, чтобы иметь защиту на всякий случай. Второй индеец на минуту растерялся. Заметив, что сталось с Серым Волком, и подозревая, что белые всюду рассыпались по лесу, он думал только о спасении своей жизни. Он уже собрался бежать, когда Ашер, не колеблясь, выскочил из–за дерева, в несколько прыжков достиг безжизненного тела и схватил свою винтовку. Все произошло замечательно быстро.

Не успел еще Ашер положить винтовку на плечо, а Джо Спайн окончательно зарядить свое ружье, как перепуганный индеец исчез между деревьями. Тогда охотник вышел из засады и протянул руку племяннику.

— Ну, мальчик, я, кажется, поспел как раз вовремя!

— Не могло быть лучше. Само Небо послало вас. Я потерял всякую надежду!

— Никогда не надо ждать смерти, пока жив!

— Если бы Серый Волк не вздумал немного позабавиться, вы пришли бы слишком поздно!

— Да, что–то вроде этого. Но, скажи, пожалуйста, мальчик, что ты делал тут, и зачем у дикаря очутилось твое ружье?

— Это целая история, дядя Джо!

— Ладно, я узнаю это. Дело сделано, и мы можем пока укрыться в безопасном месте!

Охотник зашагал вперед своей крупной, уверенной походкой. Они углубились в лес, по направлению к северу, подальше от индейской деревни. Там они оба уселись на сваленное дерево так спокойно, словно краснокожих и не существовало не свете.

Ашер, весьма довольный положением дела, сияющий и счастливый, улыбаясь, поглядел на своего дядю.

— Ну, мальчик, начинай свой рассказ!

Ашер рассказал ему все важнейшие события.

Охотник слушал очень внимательно, делая, как всегда, очень характерные комментарии.

— Тут у вас изрядная путаница, пока я бродил по лесам! — заметил он.

— Я ничего не знал о Мэдж Линвуд, только сегодня утром майор Глэдуин сказал мне!

— Но я узнал от него же, что вы уехали из форта не несколько дней, я вовсе не рассчитывал на вашу помощь!

— Провидение, мальчик, провидение! Майор послал меня объехать индейские деревни на несколько миль в окружности, и этого нельзя было сделать в одну неделю. Но я скоро узнал много нового и поспешил вернуться в форт с новостями. Между прочим я узнал, что несколько сотен воинов идут к Понтиаку с юга. Сегодня я вернулся в форт и узнал о Мэдж и, конечно, о тебе! Ну, уж и ругал же я…

— Кого это, дядя?

— Тебя, мальчик, конечно. Ты был нестерпимым дураком и, вероятно, таковым и впредь будешь. Впрочем, дураком можно родиться!

— Что же я сделал дурацкого?

— И ты еще спрашиваешь! Уж не забыл ли ты всего, что здесь произошло?

— Но, дядя Джо, нельзя же было думать, что я буду спокойно сидеть дома, зная, что Мэдж находится в опасности!

— Ведь ее родители тебя предостерегали!

— А мои родители одобрили мое намерение помочь ей!

— Да, да, ты унаследовал от них свою глупость! Ну, следовательно, ты узнал, что Мэдж в руках Понтиака только тогда, когда сам попался дикарям! Но помог ли ты ей? Лучше ли ей стало теперь?

Резкие слова охотника звучали такой укоризной и правдивостью, что юноша смешался.

— Я допускаю, дядя Джо, что поступал очень глупо. Не мог же я сидеть дома и оплакивать ее, как мертвую, когда она была жива?

— И ты подумал, что если пойдешь сам на смерть, то этим много сделаешь для нее? Так выходит, по крайней мере. Когда я узнал сегодня утром все эти новости, я сейчас сообразил, в чем дело. Мэдж находилась в плену, а ты бродил где–нибудь по соседству с нею, стараясь разузнать, где она находится. Я решил понюхать и порассмотреть ближе все это и с этой целью забрел сюда, где и наткнулся на тебя!

— Это удивительно, прямо удивительно! — повторил Ашер, теперь спокойный и уверенный в успехе, при виде своего храброго родственника, с добрым ружьем в руках. — Но, — добавил он, вставая, — печальный факт налицо: Мэдж во власти Понтиака, и я не знаю, как спасти ее! Дядя Джо, помогите ей!

Вместо ответа, Джо Спайн скрестил ноги, сложил руки, так что винтовка его очутилась между колен, и устремил пристальный взгляд в глубину леса. Он глубоко задумался. Ашер ждал, не говоря ни слова, и вглядывался в это загорелое с грубыми линиями лицо, выразительное и смелое, с отпечатком юмора и насмешливости.

Вдруг он покачал головой.

— Я не вижу способа, как помочь нашей девочке!

— Неужели же предоставить ее судьбе?

— Я этого не говорю; единственный путь — это воспользоваться любовью Понтиака к Мэдж!

— Благоприятно это для нас или нет?

— Это зависит от того, насколько умна и ловка Мэдж. Я думаю, что она достаточно хитра, если умеет ладить с индейцами!

— Сумеет ли Мэдж извлечь выгоду для себя из любви вождя?

— Понтиак умный, проницательный индеец, но достаточно глуп, если вообразил, что сумеет склонить английскую девушку быть его женой. Она же может вести ловкую игру, держа его на известном расстоянии!

— Но это не может долго продолжаться!

— Конечно, Понтиак не будет долго ждать и скоро потеряет терпение!

— Господи! Что же будет тогда?

— Не спрашивай меня. Одно скажу, если она через два–три дня не сумеет убежать из этой адской деревни, ты никогда ее больше не увидишь!

Кровь застыла в жилах Ашера. Последние слова охотника прозвучали так резко. Молодому человеку казалось ужасным, что охотник так спокойно говорит о жестокой судьбе Мэдж.

— Неужели нет никакого средства помочь ей?

— Пока я не знаю. Прежде всего, надо достать какого–нибудь индейского воина и предложить выменять его на Мэдж, но и тут есть препятствие…

— Какое же?

— Мы достанем воина и предложим выменять его на девочку, но ведь ясно, если Понтиак влюблен в Мэдж, то не согласится отдать ее нам взамен дюжины индейских вождей…

— Я не знаю никого, к кому бы Понтиак был привязан, его жена…

Джо Спайн со смехом прервал племянника.

— Его жена! Старый негодяй будет в восторге сплавить нам свою супругу, когда в его руках находится Мэдж. Нет, он никого не любит, кроме девочки. Нам надо выдумать что–нибудь получше!

— Господи! Никакой надежды спасти Мэдж! — вырвалось отчаянное восклицание у Ашера.

— Погоди, уж и никакой! — возразил охотник, которому стало жаль молодого человека, сердце которого было отдано красивой, кроткой Мэдж. — Я еще подумаю. Знаешь ли ты, где находится Катерина, из племени Ожибва? — спросил он племянника, после некоторого раздумья.

— Да, да, она с Мэдж! Я забыл сказать про нее!

На этот раз охотник вздохнул свободно и обратился к Ашеру с новым вопросом:

— Ты уверен в этом?

— Я видел ее. Она первая намекнула мне о чувствах Понтиака к Мэдж!

Охотник снова сжал руки и кивнул головой.

— Уф, ну, теперь дело обстоит лучше… да, гораздо лучше. Это очень важная вещь. Теперь я понимаю, как это сделать. Мэдж умна и ловка, Катерина еще того более, следовательно, если сложить их головы вместе, они будут вдвойне умны и находчивы. Обе они не любят Понтиака, и я уверен, что раньше наступления утра они придумают что–нибудь и одурачат его!

— Я надеюсь, но так боюсь за Мэдж!

— Вдобавок, — заметил Джо Спайн, — Понтиак воображает, что эта индианка ненавидит нас так же, как он. Странно, но это факт. И на этом доверии Понтиака Катерина сыграет хорошую штуку с ним и освободит Мэдж. Вспомни мои слова, мальчик, индианка сделает это!

Глава 24. ЗАГОВОРЩИЦА

Оставив Ашера во власти Серого Волка и его спутника, Понтиак направился назад, в деревню. Воин, который убежал от выстрела Джо Спайна, настиг вождя и, запыхавшись, рассказал ему ужасную историю. Серый Волк прицелился в пленника и был убит наповал белыми, которые прятались в лесу. Он сам едва успел спастись бегством. Относительно числа белых воин не мог точно определить, но полагал, что их было довольно много. Понтиак не дал себе труда вспомнить или пожалеть Серого Волка, положившего свою жизнь, исполняя его приказание. Это было слишком обыденно для него. Гораздо более его тревожило известие о присутствии белых вблизи его деревни.

Зачем они бродят тут? Конечно, они хотят разыскать и освободить его пленницу, белолицую девушку. Понтиака раздражала мысль, что Ашер отделался от своих палачей. Он догадывался, что юноша любит Утреннюю Зарю, и она платит ему то же монетой. Но какое ему дело до соперника, пока красивая девушка находится в его власти!

Следовало навести справки о белых, которые укрываются в лесу.

Понтиак выбрал трех ловких молодцев и послал их на разведки; если белых было много, надо было устроить им засаду или прогнать их обратно в форт. Обстоятельства слагались благоприятно для вождя. Теперь он мог уверить Мэдж, что пленник на свободе и скоро будет в форте, у родных. Конечно, девушка будет рада и благодарна ему, и в порыве благодарности сумеет оценить вождя Оттавов и, быть может, согласится быть его подругой, разделить с ним его власть и могущество!

Понтиак обладал не только выдержкой, но и умом, потому что умел сдерживать душевные порывы, пользуясь всяким случаем, чтобы заслужить благосклонность пленницы. Он остановился на краю деревни, поджидая возвращения разведчиков. Его заметили, но никто не решился подойти. Все помнили, как сильно ударил он воина, когда тот осмелился сам заговорить с ним.

Легкие шаги заставили его повернуть голову. Суровое, раскрашенное лицо вождя прояснилось, когда он узнал Катерину, индианку из племени Ожибва, робко приблизившуюся к нему. Умный, проницательный Понтиак не подозревал, что эта красивая, рассудительная индианка изменила ему и оказала существенные услуги обитателям форта. Он всегда был рад видеть ее, так как ожидал узнать от нее многие тайны форта и верил, что она не пощадит своей жизни, исполняя его приказания.

— Оороа, — сказал вождь, называя девушку индейским именем, — Понтиак рад видеть тебя. Он знает, что ты — верный друг народа!

— Я стараюсь! — был лицемерный ответ Катерины. — Почему Понтиак позволил белому пленнику уйти домой?

— Ты знаешь это?

— Я видела, как он шел с Понтиаком, и потом Понтиак вернулся один. Я следила за Понтиаком и удивлялась, потому что сердце его полно ненависти к врагам!

— Об этом просила Утренняя Заря, и я не мог отказать ей, потому что она дорога сердцу Понтиака!

Прекрасные черные глаза индианки широко раскрылись от удивления, хотя хитрая девушка давно и отлично знала это.

— Серого Волка убили белые, а его товарищ убежал!

— Да, белых в лесу было много, и он хотел спасти свою жизнь!

— Там был только один белый, — возразила девушка с презрительной усмешкой, — великий охотник, которого называют Спайн!

— Оороа видела своими глазами все то, что говорит мне?

— Да. Я спряталась в лесу, видела, как упал Серый Волк, как белый охотник выскочил из засады и подал руку пленнику, которого освободил Понтиак. Товарищ Серого Волка забыл, что у него есть ружье и убежал в деревню, по следам великого Понтиака!

Для вождя это было новость. Он не сомневался, что индианка говорила правду и видела все своими собственными глазами.

— Куда идет Оороа?

— Повидать своего друга Утреннюю Зарю в жилище Понтиака!

— Пусть Оороа скажет Утренней Заре, что пленник свободен и направился в форт!

— Хорошо, я скажу. Утренняя Заря узнает, что Понтиак говорит хорошим языком, что он добр к белым, добрее, чем они к нему!

Черные глаза вождя засверкали. Эта лесть пришлась по сердцу Понтиаку. Слова индианки ободрили его и усилили его любовь к белой девушке. Умная индианка тонко играла свою роль.

— Скоро — произнес вождь, делая величественный жест, — Понтиак будет королем всей страны. Из белых людей в живых останутся только друзья Утренней Зари. Она будет королевой над всеми!

Разрисованное красками лицо вождя просияло и озарилось глубоким воодушевлением. Это была мечта всей его жизни, осуществление его заветных надежд. По огромному честолюбию и грандиозности проектов, Понтиак был прототипом гениального корсиканца, который, в свое время, играл тронами, как шахматами, уничтожал их и воздвигал по своему произволу, пока не нарушил равновесия вселенной.

Слушая речь Понтиака, Катерина решила, что ей пора раскрыть лучшие козыри своей игры. Притворяясь, что она поражена его словами, она сказала:

— Пусть Понтиак переговорит с Утренней Зарей сегодня ночью! Оороа приготовит ее к приходу великого вождя!

Понтиак решил сейчас же идти к Мэдж и со всей пылкостью своей натуры высказать ей свою любовь, но по совету индианки переменил свое намерение.

— Пусть будет так, как сказала Оороа! — произнес он, повернулся и пошел на встречу разведчикам. Катерина побежала к Мэдж.

Индейцы пришли обратно и подтвердили слова индианки. В лесу был один белый охотник, который присоединился к бывшему пленнику Понтиака. Преследовать их было бесцельно. Воин, постыдно бежавший из лесу, ждал наказания от водя. Но Понтиак не сказал ему ни слова. Страсть к белой девушке, горевшая в его сердце, казалось, учила его мягкости и снисходительности, мало присущей его натуре. Было около полудня. Понтиак долго совещался с воинами и решил, что ему необходимо переговорить с Поттаваттомами. Для этого нужно было переплыть реку.

Вождь взял с собой трех разведчиков, а остальным приказала позаботиться о трупе Серого Волка.

Катерина прибежала в шатер Понтиака, веселая и довольная. Она знала, что Мэдж обрадуется, узнав новость, которую она принесла. Индианка была глубоко привязана к Мэдж. Кроткая, милая девушка невольно привлекала к себе всех. Катерина готова была пожертвовать жизнью ради спасения Мэдж. С присущим ей лукавством и ловкостью она придумывала различные планы бегства Мэдж. Теперь час наступил, и Катерина была готова поплатиться своей жизнью.

К счастью для заговорщиц, жена Понтиака плохо понимала по–английски. Катерина села около Мэдж и понизив свой голос до шепота, сказала: Он свободен!

Глаза Мэдж заблистали.

— Правда? Может ли это быть? Ты не ошибаешься?

Катерина рассказала ей все и добавила:

— Это, конечно, Понтиак велел убить пленника, потому что Серый Волк не осмелился бы сам застрелить его. К счастью, подоспел великий охотник Спайн, и тот, кого вы любите, ушел с ним домой!

Счастливая Мэдж радостно воскликнула: — Слава Богу! Ашер спасен! Как я счастлива!

Катерина подозрительно взглянула на жену Понтиака, занятую какой–то работой, и шепнула Мэдж:

— Теперь надо подумать, как спасти вас!

Глава 25. НЕОЖИДАННЫЙ СЮРПРИЗ

Понтиак и его три спутника прошли деревню, направляясь к реке. Они шли спокойно, важно, не оглядываясь, пока не достигли берега, где находились их пироги. Воины не смели спросить Понтиака и, молча, ждали его приказаний. Вождь, молча, указал им на большую лодку. Индейцы быстро притянули ее к берегу и держали, пока Понтиак сел в нее и указал им место. Вождь не взял с собой винтовки, но воины были хорошо вооружены.

Лагерь Поттаватомов находился к югу от форта Детруа. Индейцы начали грести по направлению к форту.

Пирога Оттавов отошла уже далеко от берега, как вдруг один из индейцев издал тихое восклицание и перестал грести.

Остальные двое также моментально остановились. Понтиак сейчас же понял причину их тревоги. Из–за лесистого берега, по другой стороне реки, показалась лодка, в которой сидело двое белых людей. Несколько минут индейцы молчали, внимательно наблюдая приближавшуюся лодку. Невольное восклицание вырвалось у Понтиака, когда он узнал белых людей в лодке. То были — Джо Спайн и его племянник, Ашер Норрис.

Страшная злоба закипела в груди Понтиака. Пленник, которого он замышлял изменнически убить, хочет напасть на него! Хотя расстояние между лодками было значительно, Ашер поднял ружье и прицелился. Голубоватый дымок, глухое щелканье. Пуля со свистом полетела прямо в голову переднего гребца. Понтиаку нельзя было отказать в личной храбрости. Он пожалел, что не взял с собой ружья, и когда его спутники хотели пристать к берегу, вождь не позволил им этого, а схватил одну из винтовок, лежавших на дне лодки, прицелился и выстрелил.

— Отвратительный выстрел! — спокойно заметил Джо Спайн, когда пуля пролетела над его головой. — Теперь очередь за Спайном. Надо убедиться, не изменяет ли ему рука?

Он бросил весло, схватил свою старую винтовку «Бесс» и прицелился в группу индейцев. Бац! Один из индейцев, со страшным криком, подскочил на месте и свалился через борт лодки в реку, едва не перевернув пирогу.

— Джо Спайн не разучился стрелять! — заметил охотник. Ашер снова зарядил свое ружье, наблюдая за индейцами.

— Остерегайся, мальчик, добавил он, — и не качай головой, я говорю дело… Один из дикарей целится в тебя…

Ашер не дослушал слов дяди и присел на дно лодки. Тогда Джо Спайн проделал удивительную вещь. Зная, что индейцы отличные стрелки, он выхватил ружье у племянника и выстрелил прямо в целившегося индейца. Ружье индейца разрядилось, но пули пролетела в воздух. Индеец сделал судорожный прыжок, но с такой силой, что лодка перевернулась, и все трое полетели в воду.

— Ну, мальчик, что ты скажешь? — спросил Джо Спайн.

— Я не сумел бы сделать лучше. Двадцать таких молодцов, как вы, дядя Джо, могли бы отлично пробраться в лагерь Оттавов и освободить Мэдж!

— Ну, этого нельзя сказать, но мы подумаем!

— Что же делать теперь? Стрелять?

— Довольно! Ну их к черту!

Никогда еще Понтиак не испытывал такого поражения. Один из его спутников был убит, другой — ранен, лодка перевернулась! Им не оставалось ничего, как поскорее убраться из виду и не терять напрасно времени. Лодка белых людей скоро пристала к берегу. Они спокойно шли между деревьями, поджидая еще выстрела от индейцев. Но выстрела не было, хотя Джо Спайн не удержался и испустил торжествующий крик, который весьма неприятно поразил слух юноши.

А жаль, что ваш выстрел не попал в Понтиака! — заметил Ашер.

Охотник только что успел зарядить ружье и недоуменно взглянул на племянника.

— Что с тобой, мальчик?

— Вы слышали, что я сказал?

— Разве Понтиак был в лодке?

— Он сидел на корме, и первый начал стрелять в нас!

— Пусть меня скальпируют! — воскликнул с негодованием Джо Спайн. — Знаешь ли, мальчик, что я не заметил его! Я целился в одного дикаря, но это нисколько не оправдывает меня! Какая жалось, что я не застрелил Понтиака, когда имел удобный случай! Это была большая оплошность Джо Спайна, который упустил возможность оказать серьезную услугу форту Детруа!

Понтиак не хотел вернуться в деревню после такого поражения. Он взял на берегу другую лодку, вооружился винтовкой раненого воина и, вместе с уцелевшим индейцем, отправился к Поттаватомам. Конечно, он держался восточного берега, пока не добрался до деревни. Союзное племя встретило его очень гостеприимно. Но обменявшись немногими словами, Понтиак заметил общее недовольство. Несколько месяцев прошло с начала осады, а дело не подвигалось вперед. Надежда на успех была сомнительна. Один из вождей заявил Понтиаку, что, если положение вещей не изменится, он уйдет вместе со всем племенем. Понтиак возразил на это, что он получил сильное подкрепление несколько часов тому назад. Через несколько недель целая масса воинов сконцентрируется вокруг форта Детруа, и майор Глэдуин будет вынужден покориться. Понтиак высказал все это с таким жаром и убеждением, что Поттаватомы поверили ему и заранее радовались падению форта.

Визит Понтиака не пропал даром. Когда он вернулся вечером домой и вошел в свой шатер, там все было приготовлено к его приходу. Ночь была довольно холодна. Веселый огонек горел внутри жилья и наполнял его светом и теплом. Жена Понтиака, догадываясь, в чем дело, ушла к соседке. Женщины индейского племени любят болтать и сплетничать не менее своих цивилизованных сестер. В шатре было опрятно прибрано. Около огня лежали приготовленные сучья и палки, у стенки шатра находилась длинная тетива и колчан со стрелами. Тут же была винтовка вождя, рог с порохом и мешочек с пулями. Кое–где развешено было платье вождя и его жены. Сердце Понтиака забилось сильнее, когда он заметил знакомую фигуру девушки, сидевшей на буйволовой коже и завернутой в свою шаль. Она даже не взглянула, когда он вошел, хотя сидела лицом ко входу. Шаль закрывала всю ее фигуру, и роскошная масса блестящих черных волос спустилась на лицо. Понтиак подождал минуту. Потом индеец подошел к ней и тихо спросил: — Разве Утренняя Заря не хочет взглянуть на великого Понтиака?

Девушка, казалось, не слышала его слов.

— Понтиак скоро будет могущественным королем во всей стране, и Утренняя Заря будет королевой! Она будет выше всех других женщин!

Он не в силах был сдержать свое нетерпение и положил руку на ее голову.

— Пусть Утренняя Заря взглянет на Понтиака!

В эту минуту девушка встала. Сбросив шаль и откинув волосы, она взглянула на вождя. Но это была не Мэдж Линвуд, а индианка Катерина.

Глава 26. БЕГЛЯНКА

Покончив разговор с Понтиаком, Катерина торопилась скорее к Мэдж. Она знала, что, если хочет спасти свою любимую подругу, должна устроить ее бегство до восхода солнца. Вождь явится домой только вечером и не примет никаких отговорок. Мэдж будет вынуждена согласиться стать его женой. Сообщив подруге, что Ашер спасен, Катерина напомнила ей, что надо позаботиться о себе. Они порешили обменяться платьем, чтобы обмануть индейцев.

— Когда стемнеет, вы уйдете из деревни, под видом Катерины, или Оороа, а я буду ждать Понтиака!

— Но он накажет тебя, — протестовала Мэдж, — я не хочу, чтобы ты пострадала из–за меня!

Странная усмешка появилась на смуглом лице Катерины. Она вытащила нож из–за пояса и сунула его в руки удивленной Мэдж.

— Делайте, как я говорю. Поднимите нож выше как будто хотите ударить меня. Говорите: ты должна повиноваться, или я убью тебя!

Мэдж было смешно. Стараясь подражать мимики и тону Катерины, она проделала все, что ей велели. Потом она хотела отдать нож обратно, но индианка оттолкнула ее руку.

— Возьмите его, он пригодится!

В это время жена Понтиака неожиданно вошла в шатер. Девушки уселись рядом и продолжали беседу вполголоса.

В сумерках жена Понтиака развела огонь и приготовила ужин. Она принесла с собой двух жирных рыб, которые были уже приготовлены и очищены от углей, на которых жарились. Мэдж была так взволнована, что не могла есть, но по знаку Катерины заставила себя принять участие в еде.

Приближалась ночь. Катерина снова принялась за выполнение своего плана. Прежде всего она сказала жене Понтиака, что вождь скоро вернется и хочет видеть их одних в шатре. Как послушная и выдержанная супруга, индианка сейчас же ушла, но могла вернуться во всякое время и разрушить все планы девушек. Это было неосторожно со стороны Катерины, но она брала на себя всю ответственность.

Когда Мэдж уходила из дому с Петром Мюром, на ней было ее обычное платье из плотной домашней материи; изящные ноги ее были хорошо обуты, а на голову она надела темную, без всяких украшений шляпку. Заботливая мать надела ей на плечи цветную шаль.

— Теперь она тебе не нужна, а пригодится, когда будешь возвращаться!

Если бы мэдж вышла из шатра в своем платье, ее сейчас узнали бы. Понтиак позволил ей отлучаться из шатра, куда угодно, но под условием не выходить из деревни. Он пригрозил смертью нескольким воинам, если его приказание не будет исполнено, и, конечно, сдержал бы свое слово. В общем, за пленницей строго следили издалека. Катерина была немного старше Мэдж. Обе девушки были одного роста и обладали роскошными черными волосами. Катерина, как истая дикарка, любила блестящие украшения. На ее прекрасных волосах красовались два больших орлиных пера.

Она был одета в кофточку из замши, которая покрывала ей руки до кистей, на шее блестели разноцветные бусы. Платье доходило почти до колен и кончалось пышной бахромой радужных цветов. Ботинки и мокасины были также разукрашены. В этом живописном костюме Катерина поражала своеобразной красотой. Девушки быстро обменялись платьем. Катерина не упустила из виду ни одной мелочи в костюме Мэдж.

Когда Мэдж была одета, Катерина пришла в восторг. Глаза ее искрились от удовольствия.

Ваши родители не узнают вас! — сказала она Мэдж.

— Допустим, что я пройду деревню, а вдруг кто–нибудь из воинов заговорит со мной? Что я буду делать? Что я скажу ему?

— Не говорите с ним!

— Но должна же я ответить, иначе он будет подозревать!

— Скажите, что вы расстроены и не можете говорить!

Мэдж рассмеялась.

— Но ведь я должна сказать это по–английски!

— Разве я не говорю по–английски?

— Только не с Оттавами, которые обращаются к вам на своем родном языке!

Катерина на минуту задумалась.

— Подите, я научу вас говорить несколько слов по–индейски! Слушайте!

Она произнесла несколько звуков, которые Мэдж отлично запомнила, стараясь уловить акцент и интонацию индианки.

— Если кто–нибудь обратится к вам со словами, отвечайте, что у вас горе, и вы не желаете разговаривать. Повторите еще раз. Не забудьте же!

Когда все приготовления были окончены, Мэдж непременно хотела узнать, каким образом ее подруга защитит себя от ярости свирепого Понтиака. Катерина успокоила ее и просила не думать о ней. Самоотверженная индианка не хотела, несмотря на грозившую ей опасность, смущать подругу, за которую боялась больше, чем за себя.

— Вы помните, — сказала Катерина, улыбаясь, — вы выхватили у меня нож, подняли его над головой и грозили убить меня, если я не послушаюсь вашего приказания!

— Поверит ли тебе Понтиак? Отчего ты не позвала на помощь?

— Потому что оцепенела от страха!

— Почему ты отослала его жену?

— Потому что я знала, что Понтиак отошлет ее прочь, когда вернется, и хотела сама уйти, так как он желал видеть вас одну!

Мэдж покачала головой. Катерина улыбнулась.

— Не бойтесь. Понтиак верит Оороа и не сомневается в ней!

— Я верю, дорогая Катерина, но, если тебе грозит опасность, я не прощу себе этого.

— Великий Дух защитит меня, пусть моя сестра идет!

Мэдж нежно обняла и крепко поцеловала свою самоотверженную подругу, которая доказала ей свою любовь, рискуя своей жизнью. Выйдя из шатра, она с мольбой устремила взор на небо и постоянно повторяла слова, которым научила ее Катерина. Наступил вечер. Темные фигуры воинов мелькали около шатров и между деревьями. Как только Мэдж вышла из шатра, несколько воинов подошли и подозрительно оглянули ее. Но ее платье уничтожило всякое подозрение. Ее пропустили без слова. Трудно было Мэдж идти в темноте, она ежеминутно боялась оступиться или упасть в яму. Вдруг кто–то больно ударил ее по плечу. Она быстро обернулась и увидела какого–то юношу, который подкрался сзади, ударил ее ладонью по плечу и убежал, прежде чем она могла разглядеть его. На краю деревни Мэдж встретилась лицом к лицу с двумя индейцами. Один прошел мимо, но другой подошел к ней и сказал ей что–то на языке Оттавов.

Мэдж вполголоса пробормотала ему фразу в ответ, низко опустив голову. Она вся замерла от ужаса, потому что узнала голос Понтиака. Свирепый вождь возвращался домой. Увидя индианку, он хотел спросить ее, как обстоят его дела с с красивой пленницей. Вместо того, чтобы пропустить ее, вождь придвинулся к ней ближе и задал ей новый вопрос.

Глава 27. ВСТРЕЧА

Познания Мэдж в языке Оттавов ограничивались единственной фразой. Она несколько раз повторила ее тихим голосом, отворачиваясь, чтобы пройти мимо Понтиака.

Вождь медлил. Оороа могла ему многое сообщить о пленнице, и ее заявление, что она расстроена и не желает разговаривать, только подстрекнуло его любопытство. Но индианка была его другом, могла быть полезной ему, он пропустил ее и долго смотрел вслед темной фигуре, пока она не исчезла во мраке. Тогда он пошел в свой шатер, не сомневаясь, что Утренняя Заря ждет его. Мэдж едва оправилась от страха, полетела, как стрела, и скоро достигла пространства, освещенного луной. Часто оглядываясь назад, она уверилась, что ее не преследуют. Тогда девушка вздохнула свободнее и пошла тише. Она была бесконечно рада, что выбралась из индейской деревни, но ей предстояло еще переплыть реку, чтобы добраться до форта Детруа. Катерина предостерегала свою подругу не подходить близко к французскому поселению, там она могла встретить Оттавов или таких вероломных белых людей, как Жан Шотэн, который немедленно предал бы ее в руки Понтиака.

Переправа через реку не особенно озабочивала девушку. Если она не найдет лодки, то пустится вплавь. Мэдж отлично плавала и не поколебалась бы вступить в состязание даже с таким искусным пловцом, как Ашер.

Уверившись, что кругом тихо, она повернула налево и пробираясь через лес, скоро вышла на берег реки озаренной лучами месяца. Поселок остался в стороне. Мэдж предпочла бы скорее полнейшую темноту, потому что берег, по которому она шла, представлял открытое пространство, без всякой растительности. Тут ее легко могли увидеть. Скоро она заметила пирогу, лежавшую на берегу.

— Бог не оставил меня! — пробормотала Мэдж. — Я не смела ожидать такой удачи!

Это была довольно поместительная лодка. Девушка собиралась уже сесть в нее, как вдруг кто–то закричал ей: — Эй, что вы тут делаете?

Нервы Мэдж были так натянуты, что она вздрогнула, попятилась назад, словно от гремучей змеи, и с ужасом огляделась вокруг.

Мужская фигура вышла из лесу и направилась к ней.

— Я расстроена и не желаю разговаривать!

Это фразу Мэдж научилась говорить по–индейски у Катерины. В паническом страхе она невольно забылась и произнесла ее по–английски.

Мужчина залился звонким смехом и подошел к ней.

— Это еще не причина, чтобы так пугаться, Катерина! — произнес он. — Черт возьми! Что же это значит?

Он вгляделся в бледное, искаженное страхом лицо девушки и сейчас же заметил свою ошибку.

— Да это не Катерина, это Мэдж! Что значит этот маскарад? Зачем вы надели на себя перья индианки?

Мэдж узнала Жана Шотэна, но все еще не могла оправиться от испуга.

— Жан, я убежала от Понтиака. Вы знаете, я была пленницей в его деревне. Я переоделась в платье Катерины и вышла незамеченной. Мне надо переправиться через реку и добраться до форта Детруа, пока не поздно. Не дадите ли вы мне лодку?

Француз пожал плечами. Он знал, что Мэдж была в плену у Понтиака и не сомневался, что она говорит правду.

— Катерине придется плохо, когда Понтиак узнает все. Но, дорогая барышня, вам нечего особенно спешить, потому что Оттавы не знают, куда вы скрылись.

— Они бросятся искать меня. Воины придут сюда!

— Повторяю, нечего бояться! Зачем они придут сюда, если не знают где вы находитесь!

— Жан, вы смеетесь надо мной! У Понтиака сотни воинов, которые слушаются его взгляда! Он рассвирепеет и пошлет их охотиться за мной!

— На реке появится много индейских пирог, и вам не пробраться на ту сторону. Гораздо умнее будет, если вы пойдете со мной и посидите с моей женой, пока будет безопасно переплыть через реку!

— Нет, нет! Я не могу оставаться здесь. Мне нельзя терять ни минуты. Хотите ли вы помочь мне?

— Послушайте моего совета, Мэдж, и сделайте, как я говорю…

С быстротой молнии Мэдж схватилась за нос лодки и побежала к воде, таща ее за собой, потом прыгнула в лодку и отчалила от берега, прежде чем француз успел пошевелиться. Раздосадованный и удивленный, он поднял ружье и воскликнул:

— Я буду стрелять в вора!

— Стреляйте, если хотите! Я беспомощна!

Француз опустил ружье и пристально следил за удаляющейся фигурой в лодке. Луна ярко светила. Он ясно видел девушку, пока она обогнула островок. Потом стало темно, и он не мог следить за ней. Через несколько минут, как предсказывала Мэдж, из леса вышли два индейских воина. Они были посланы догнать ее. И согласись Мэдж пойти с французом к нему в дом, они непременно встретили бы индейцев!

Хитрый француз объяснил индейцам, что пришел на берег и заметил исчезновение своей лодки. Ее взяла женщина Катерина, из племени Ожибва, как он предполагал. Когда воины рассказали ему всю историю, Жан Шотэн добави. — Если бы я знал, что эта белолицая девушка в платье Катерины, я бы непременно убил ее!

Воины сейчас же подали сигнал на реку. С реки им ответили тем же. Очевидно, Понтиак употреблял все усилия, чтобы поймать беглянку. С другого берега также подан был сигнал. Всюду стояли часовые Понтиака.

— Ей не уйти! Ее схватят! — воскликнул Жан Шотэн, сумевший отклонить от себя всякое подозрение. — Моя лодка не поможет ей!

Мэдж Линвуд была смелая и отважная девушка. Она не доверяла французу, потому что знала его вероломство по словам Ашера. Отплыв от берега, она сейчас же забыла о нем и усердно работала веслом, оглядываясь во все стороны. Она знала, что могла встретить индейцев на реке. Нижняя часть островка и западный берег тонули в темноте.

Эта благодетельная темнота скрыла ее от глаз француза и внушила ему мысль, что она направилась к материку. Он сообщил свою мысль Оттавам и посоветовал им дать сигнал. Скоро он заметил на реке лодку, к которой присоединилась вторая. Наконец, появилась и третья, обогнувшая южную часть островка.

— Черт возьми! — вскричал француз. — Они должны схватить ее, потому что следуют по пятам за беглянкой. Несколько минут тому назад она была тут. Они встретятся лицом к лицу!

Но как он ни вглядывался, он не мог разглядеть на реке свою маленькую лодку.

Шестеро воинов усердно и быстро гребли, понимая, что нельзя терять дорого времени.

Но напрасно! Когда лодка снова пристала к берегу, в ней были только индейцы.

Обменявшись с ними несколькими фразами, Жан Шотэн узнал, что воины не нашли и следа лодки, в которой скрылась беглянка.

Глава 28. ПОГОНЯ

Никогда в жизни Понтиак не был так удивлен и поражен. Не подозревая ошибки, он положил свою руку на голову той, которую он любил и называл Утренней Зарей. Перед ним была не Мэдж, а индианка Катерина. Вождь отшатнулся назад, словно от удара. Значит, над ним подшутили!

Глаза его засверкали злобой. Страшная ярость охватила его. Катерина быстро встала на ноги и с выражением ужаса произнесла дрожащим голосом: «О, могущественный Понтиак! Спаси меня! Спаси меня от белой женщины!»

Железные пальцы вождя впились в ее руку, и задыхающимся от злобы голосом он сказал:

— Оороа обманула меня! Она должна умереть!

Катерина решила действовать иначе, но преждевременный приход вождя изменил все дело. Она рассчитывала выждать время, пока Мэдж будет в безопасности, потом послать индейцев в погоню за ней. И зачем ей было тогда оставаться и дать вождя, когда я ее сердце рвалось к подруге, за которую она боялась больше, чем за себя?! Индианка торопливо сообщила вождю, что белая девушка под угрозой смерти заставила ее повиноваться себе, и она была совсем измучена, когда вождь вошел и не узнал ее.

Устремив пронизывающий взгляд на девушку, Понтиак вытащил нож и проговорил как бы про себя. — Обманывает она меня? Правда это или нет?

Катерина стояла неподвижно. Она была на волосок от смерти. Но роль ее не была кончена, и она играла ее в совершенстве. Как будто осознав, наконец, что пленница убежала, она вдруг с новой энергией обратилась к Понтиаку:

— Пусть великий Понтиак поспешит! Он может поймать ее! Пусть он поспешит или будет поздно!

— По какой дороге ушла Утренняя Заря? — спросил вождь, все еще держа нож в руке.

Солгать было невозможно.

— Она ушла в дверь и по этой дороге! — ответила Катерина, указывая по направлению к берегу.

Понтиак спрятал нож. Он мог подождать, индианка не уйдет от его мести!

Вождь вспомнил, что он встретил Мэдж у деревни и обменялся с ней несколькими словами. Конечно, он не подозревал, что она знает язык Оттавов, и принял ее за Катерину.

Пленница не могла уйти далеко, и он поймает ее. Вождь решил не терять времени и быстро вышел из шатра. По его знаку прибежали воины, которым он объяснил, что пленница бежала и, несомненно, торопится переплыть реку.

Индейцы сейчас же сели в лодки и пустились в погоню. Сам Понтиак направился в другую сторону. Он взял с собой 12 человек лучших воинов, рассадил их в две лодки и направился к форту Детруа. Достигнув берега, индейцы разделились и окружили частокол форта.

Пленница не могла пробраться сквозь эту цепь воинов незамеченной. И как горько и тяжело пришлось бы ей, если бы она попала в руки индейцев у порога своего дома! Остальные индейцы не сидели без дела. Причалив к берегу, где стоял Жан Шотэн, они объяснили ему, что не могли найти беглянки, и попросили его поехать с ними на поиски своей лодки.

Француз согласился. Он знал, что может помочь им и узнает свою лодку из тысячи других.

Когда лодка, в которой находился Жан Шотэн, обогнула остров, вождь, сидевший в первой лодке, закричал им, чтобы они следовали за ним. Большая шайка индейцев собралась теперь в тени на берегу. После короткого совещания было решено, что обе лодки пойдут в разные стороны и внимательно осмотрят берег и реку. Если Мэдж Линвуд решила переплыть реку, то она должна быть недалеко.

План был сейчас же выполнен. Словно тени, скользили пироги вдоль лесистого берега далеко одна от другой. Один индеец греб, пока другие обшаривали кустарник, тщательно исследуя в темноте всякий предмет. К ним присоединились индейцы из другой лодки и искали так усердно, что Мэдж и ее лодка не могли бы спастить от них.

Все напрасно! Обе лодки остановились. Началось новое совещание. Нигде не видно было и признака лодки, в которой скрылась Мэдж Линвуд. Где же она?

Этот вопрос занимал индейцев, сильно увлекшихся охотой. Наконец, индейцы порешили, что Мэдж не переплыла реку, а пользуясь темнотой, спряталась где–нибудь на островке, покрытом густым лесом. Обе лодки должны были объехать остров кругом и искать пленницу.

Около острова лодки расстались. Одна пошла вправо, другая влево вдоль островка. Жак Шотэн находился в лодке, которая, обогнув остров, начала свои поиски на восточном берегу.

Никто из индейцев не вышел на берег.

Они могли продолжать охоту, сидя в лодке.

Быстро прошли они около берега, обогнули остров и приблизились уже к западной оконечности острова. Другая лодка не успела пройти и половины расстояния. Один из спутников Жана хотел выйти на берег, как вдруг с другой лодки донеслось громкое восклицание.

Полагая, что пленницу нашли, француз и его спутники бросили поиски и поспешили к другой лодке. Один из Оттавов, бродя по берегу, наткнулся на маленькую лодку. Все воины с любопытством разглядывали ее, поджидая француза, за которым оставалось решающее слово. Жан Шотэн нагнулся над найденной лодкой, внимательно посмотрел на нее и воскликнул: — Это моя лодка! В ней убежала белолицая девушка!

Установив этот факт, Оттавы решили, что пленница спряталась на островке. Вероятно, она услышала приближение индейской лодки, повернула к берегу и укрылась в тени, поджидая благоприятной минуты, чтобы продолжать свой путь.

Девушка наверное очень торопилась, если бросила лодку. Жан Шотэн считал Мэдж уже в руках индейцев. Как могла она уйти с острова, если потеряла лодку, и враги преследовали ее по пятам!

Хотя островок был невелик, но обойти его весь можно было не раньше наступления утра.

Если бы индейцев было вдвое больше, чем теперь, они не могли бы заставить девушку выйти из ее убежища раньше восхода солнца.

Понтиак издал несколько резких, громких восклицаний, чтобы оповестить всех, что лисицу накрыли в норе, и ей не уйти.

Скоро большое количество пирог направилось к острову. Около полуночи индейцы сгруппировались у острова, поджидая рассвета, чтобы захватить несчастную пленницу.

Благодаря поспешности, с которой Понтиак пустился в погоню за пленницей, он забыл сказать своим воинам о переодевании Мэдж и о том, что она отлично плавает. В последнем, впрочем, он и сам не был уверен.

Глава 29. СПАСЕНА!

Проницательный и умный Понтиак, конечно, сознавал необходимость сообщить это своим воинам, но погоня отвлекла его мысли. Воины, выстроившиеся около форта, ничего не подозревали, но те, которые остались у острова, узнали всю историю переодеванья от Жана Шотэна.

Между тем Мэдж, плывя на лодке мимо островка, заметила индейскую пирогу. Ее не видели, потому что она была в тени. Она подождала, пока индейская лодка обогнет островок, и направилась к восточному берегу. Мэдж слышала сигналы, видела снующие повсюду индейские пироги и страшно боялась наткнуться на индейцев. Она тихо подняла весло, намереваясь двинуться вперед, но сейчас же подалась назад с такой силой, что лодка ее врезалась в отмель берега.

Навстречу показалась индейская пирога.

Притаившись у берега, Мэдж затаила дыхание.

Темнота спасла ее. Как переплыть реку, кишевшую индейцами? Очевидно, Понтиак энергично охотился за пленницей.

Мэдж повернула к западному берегу. Тихо, медленно двигалась она вдоль берега, останавливалась, прислушивалась. В конце концов она вышла из лодки и начала пробираться через кусты и деревья к восточному берегу. Оттуда она хотела вернуться на материк, спуститься вниз по реке и там попытаться перебраться через реку. Увы! Это было невозможно. Вдали показались опять пироги. Внезапная мысль осенила девушку.

— Я попытаюсь перебраться через реку вплавь! — решила она.

Медлить было нельзя. Она бросила лодку у берега, тихо вошла в воду и, горячо помолившись, поплыла. Она плыла низко в воде. Недавно выпавший дождь смыл с берега в воду массу деревянных обрубков. Мэдж схватила один из этих обрубков и, держась за него, продолжала свой путь. Если бы кто–нибудь из дальнозорких индейцев заметил ее, то наверное принял бы за плавающее бревно. Боязливо оглядываясь вокруг себя, она скоро увидела недалеко индейские пироги. Мэдж нырнула в воду и отплыла несколько возможно дальше. Около нее плыла большая ветка. Одной рукой она схватила ветку, другой гребла, как веслом. Ей удалось проплыть далеко. По реке скользили, как тени, индейские пироги. Она слышала все повторяющиеся сигналы. Наконец, она добралась до береговых кустов и, схватившись за ветку над головой, вышла на берег.

Река осталась позади. Девушка полагала, что самая тяжелая половина дела окончена. Но она ошибалась. Пройдя некоторое расстояние по берегу, она повернула к форту. Тот был недалеко. Все–таки ей надо было пройти еще с милю, чтобы добраться до частокола. Мэдж не подозревала о кордоне, устроенном Понтиаком около форта.

К счастью, ночь была теплая. Вода освежила девушку. Промокшее насквозь платье прилипло к ней. Но это не беспокоило ее, и если бы понадобилось снова войти в воду и плыть, она сделала бы это охотно.

С сердцем, полным надежды и благодарности, Мэдж пошла через лес к форту. Здесь было меньше кустарника, чем на другом берегу, и лучи месяца ярко освещали все пространство. У нее было единственное оружие — нож Катерины, которым он могла обороняться против врагов. Мэдж прошла уже половину расстояния. Она бросила взгляд вправо и влево, чтобы укрыться где–нибудь в тени. Но кругом не было ни одного дерева, только мелкий кустарник разросся там и сям. Мэдж остановилась, раздумывая, где ей удобнее пройти в форт; терять время было опасно, и она быстро и смело пошла по открытому и освещенному луной пространству. Не успела она сделать нескольких шагов, как столкнулась лицом к лицу с индейским воином.

Мэдж задрожала, когда индеец подошел к ней и заговорил. Сделав страшное усилие, чтобы овладеть собой, Мэдж опустила голову и закрыла лицо руками.

— Я расстроена и не могу говорить!

Она произнесла эти слова, как настоящая индианка. Осмотрев ее с головы до ног, индеец видел, что она одета, как индианка, и молча пропустил ее. Таков был результат того, что Понтиак забыл предупредить воинов.

Мэдж пошла дальше, цепенея от страха. Она поняла, что между фортом Детруа и ею укрывается много индейцев, которые подстерегают ее.

Следовательно, теперь, ночью, ей не пробраться в форт, не подвергнув себя страшной опасности! Ворота форта также не откроются перед ней, пока ее не узнают; эта проволочка может иметь последствием, что Оттавы снова захватят ее. Осторожность подсказывала ей, что необходимо дождаться утра, которое принесет ей нужную помощь и поддержку. Конечно, это было тяжело. Находиться так близко около дома и провести ночь в лесу, где могла встретиться опасность! Но смелая девушка не колебалась. Когда восходящее солнце позолотило верхушки деревьев, оно застало ее недалеко от форта доброй, веселой, полной надежд. В то время, как Мэдж сидела на сваленном дереве и поджидала рассвета, в нескольких шагах от нее сидел индейский воин, не подозревая о ее присутствии.

Ночь тянулась невыносимо долго. Когда солнце взошло, Мэдж встала, чтобы продолжать свой путь и скоро убедилась, что невдалеке от нее стоял индеец с ружьем в руке, пристально наблюдая за ней.

Бежать или воспользоваться своим переодеваньем было теперь бесполезно. Индеец узнал ее и, вероятно, удивился ее наряду. В эту страшную минуту мужество не покинуло девушку. Подавив свое волнение, она подошла к воину и сказала:

— Беги, Оттав, скорее, как можно! Не медли! Белые охотники здесь!

Индеец понял английскую фразу, но не торопился воспользоваться советом беглянки.

Он оглянулся кругом и устремил пристальный взгляд на стоявшую перед ним девушку.

— Пусть Оттав поспешит, или будет поздно! Он должен бежать. Чего он медлит?

Воин снова оглянулся и произнес с усмешкой:

— Где белые люди? Их не видно… Покажи мне, где они прячутся?

— Близко, очень близко!

— Спасайся, разбойник! Девочка говорит правду. Почему ты не слушаешься ее совета?

Эти слова произнес Джо Спайн, появляясь из–за дерева и целясь в индейца.

Воин не сомневался более в благоразумии совета, но стоял совсем пораженный и растерянный.

Глава 30. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Охотник не хотел стрелять в индейца. Многолетняя опытность подсказала ему, что звук ружейного выстрела взбудоражит всех окрестных индейцев.

Джо Спайн и Ашер Норрис знали о кордоне, расставленном вокруг форта, и ночью также узнали, что Мэдж убежала из индейского лагеря и направлялась домой. Они вышли из ворот, чтобы в случае нужды подать ей помощь. Провидение привело их сюда в самый критический момент. Охотник не успел еще приветствовать Мэдж, как к ним подошел Ашер Норрис. Лицо Мэдж просияло, когда она увидела молодого человека. Счастливые молодые люди не могли достаточно насмотреться друг на друга. Джо Спайн спокойно и решительно сказал индейцу, что если он вздумает бежать, то будет служить мишенью для его выстрелов. Индеец стоял неподвижно, угрюмый и молчаливый, поджидая удобного случая, чтобы убежать.

— Ну–с, детки, — заметил молодым людям охотник, — теперь не время бросать нежные взгляды, да нежные слова. Поблизости так много краснокожих, как листьев на земле!

Понимая, что молодые люди готовы забыть теперь всякую опасность, Джо Спайн был настороже.

— Что нам делать, Джо? — спросила Мэдж.

— Идти в форт. Оба вы идите за мной следом и не спускайте глаз с этого скромного джентльмена.

Обратившись к Оттаву на его родном языке, он приказал ему идти в форт.

Пленник повиновался, как дитя, но охотник не забывал, что он ловок и гибок, как змея.

— Краснокожий думает удрать, — думал он, — я не хотел бы стрелять в него, но, пожалуй, придется!

Не доходя частокола, окружавшего форт, процессия свернула вправо. Впереди шел индеец, медленно и важно, за ним по пятам следовал Джо Спайн. Позади охотника шли Ашер Норрис и Мэдж Линвуд, так же молча, серьезные и сосредоточенные. Перед ними возвышался частокол форта и его башни. На минуту все остановились.

Нужно было привлечь внимание часовых для того, чтобы им открыли ворота.

Скрывшиеся поблизости Оттавы, несомненно, могли узнать их. Джо Спайн предупредил пленника, что при первой попытке бежать Ашер застрелит его. Потом, обратившись к юноше, добавил:

— Я пойду вперед! Мне нельзя будет следить за ним. Не спускай с него глаз, мальчик; если он попытается поднять ружье, выбей у него из рук и не промахнись! Иначе, прощай, дядя Джо! — Пуля попадет в мою спину! Если же он вздумает бежать, пусти его и не стреляй!

— Но почему?

— Пока еще он доберется к своим, а тебе надо сберечь свой заряд!

— Хорошо, я это сделаю. Не бойтесь, дядя Джо!

Джо думал, что индейцы не видели их. Он быстро пошел вперед и начал кивать головой часовым в форте, даже подал сигнал. Пока он был занят этим, к маленькой группе, стоявшей неподалеку, присоединилась Катерина. Как тень, выскользнула она из леса, бросилась к обрадованной Мэдж и обняла ее.

— Я всю ночь охотилась за моей сестрой. Мое сердце радуется, что она так близко от дома!

— Я так счастлива и благодарна тебе, Катерина. Но тише, мы в большой опасности!

Джо Спайн стоял в нескольких шагах на опушке леса. Услыхав голоса, он обернулся назад, но не перестал махать шляпой и подавать сигналы бестолковым часовым в форте.

Появление Катерины заставило Ашера повернуть голову в сторону, хотя он держал ружье, направленное в индейца. Юноша улыбнулся, заметив, что девушки обменялись платьем, так что их легко было принять одну за другую. Пленник воспользовался удобной минутой и, с быстротой стрелы, бросился в сторону. Одним прыжком он был уже за деревьями и убежал, как заяц. Никто и не подумал стрелять в него.

Наконец, охотник успел привлечь внимание одного часового около ворот, который закричал ему:

— Берегитесь индейцев! В лесу их множество! Бегите от них!

— Отворяй же ворота! — закричал ему Джо Спайн.

— Готово!

Несколько фигур появились на верху частокола, готовые помочь охотнику и его спутникам.

Джо посмотрел на своих друзей, словно хотел увериться, целы ли они.

— Идите… Мальчик и я пойдем вперед, Мэдж и Катерина, следуйте за нами… Мы побежим, но не очень быстро… Ну!

Все четверо сплотились вместе. Никто не раскрывал рта. Девушки побледнели, понимая, что наступил решительный момент. Присутствие индианки среди белых подтвердило ее намерение. Теперь она была вне власти Понтиака и его воинов. Охотник не терял времени. Он объяснил свой план, выступил на прогалину и бросился бежать к воротам. Ашер Норрис бежал рядом с ним.

Мэдж подождала, когда они отбежали на короткое расстояние. Тогда она взяла за руку Катерину и бросилась бежать вперед. Но индианка бросилась назад и не двигалась с места.

— Иди же, Катерина! — произнесла испуганная Мэдж, таща ее за руку. — Нельзя медлить ни минуты! Что там увидала моя сестра?

В это время справа показались восемь Оттавов, которые намеревались перехватить всех белых, прежде чем они достигнут ворот форта. Джо Спайн сейчас же заметил новую опасность.

— Мальчик, стреляй в них! — сказал он Ашеру. — У нас достаточно пороху!

Оба остановились, вскинули ружья и выстрелили. Заряд попал в первого индейца. Оттавы на минуту остановились, но за ними из лесу вышли другие.

Вдруг охотник заметил, что девушки не послушались его приказания и не вышли из леса.

— Что такое с ними случилось? — сердито спросил он и крикнул: — Бегите сюда, обе скорее!

Заряжать винтовки теперь было невозможно. Часовые форта также не дремали. Заметив индейцев, они начали стрелять в них.

— Мальчик, иди ты вперед! — приказал охотник племяннику.

Ашер не смел ослушаться, а охотник стоял неподвижно, смотря в лес и ожидая появления девушек.

Вдруг одна из них появилась в виду. Но это была не Мэдж. Индианка Катерина бежала, низко опустив голову и закрыв лицо руками.

— Что такое у них там? — спросил охотник, удивленный этой сценой.

Через несколько секунд показалась Мэдж, которая бежала к воротам форта.

Майор Глэдуин заметил опасное положение путников. Ворота форта широко раскрылись. Лучшие солдаты гарнизона поспешили на помощь. Подкрепление явилось как раз во время. Джо Спайн и Ашер Норрис стояли, подняв ружья, готовые стрелять в первого показавшегося в виду индейца. В лесу произошло смятение. Индейцы предупредили своих, бежавших им на помощь. Выстрелы посыпались на белых. Один из солдат был убит. Катерина, со слабым криком, зашаталась и упала вниз лицом.

— Этот выстрел сделал Понтиак! — вскричал разозленный охотник. — Я видел, как он целился в нее!

Взяв ружье у мертвого солдата, Джо прицелился в вождя. Ашер Норрис побежал к индианке, около которой на коленях стояла плачущая Мэдж. Им было слишком опасно оставаться тут, на виду у индейцев. Ашер и Мэдж бережно подняли индианку и понесли ее в форт, в дом Мэдж. Большие ворота форта снова крепко заперлись за ними. Бедная Катерина была мертва. Пуля Понтиака достигла цели. Свирепый вождь потерял бледнолицую девушку, которую хотел сделать своей женой, но зато отомстил смертью той, которая содействовала освобождению пленницы.

— Прощай, дорогая Сестра! — прошептала едва слышно Катерина, тихо улыбаясь плачущей Мэдж.

Мэдж обвила руками шею самоотверженной индианки и, прижав свое лицо к ее лицу, пролепетала:

— Прощай навеки, дорогая Катерина! Господь наградит тебя, ты умираешь за меня!

Действительно, Катерина спасла Мэдж от новой опасности. Увидав индейцев, неожиданно вышедших из лесу, она утащила Мэдж на другой конец поляны, а сама побежала первая к форту, рассчитывая, что индейцы примут ее за белую девушку и будут стрелять в нее. Тем временем Мэдж могла убежать. Один Понтиак понял эту хитрость и разоблачил ее. Прижавшись лицом к лицу Мэдж, которая нежно гладила рукой покрытый крупными каплями пота лоб умирающей и шептала ей слова любви, Катерина тихо умерла. Самоотверженная душа индианки отлетела.

Осада форта Детруа скоро прекратилась.

Индейцы сознали невозможность выполнить гигантский замысел Понтиака. Многие племена ушли от великого вождя. Понтиак покорился неизбежному и заключил мир с англичанами. Несколько лет спустя, находясь под влиянием винных паров, он разгорячился и был убит одним канадским индейцем, который был подкуплен каким–то английским негоциантом.

Так прекратилось это восстание индейцев, которое могло быть роковым для власти белых пришельцев. Но их вожди, в том числе и Понтиак, занятые личными счетами, упустили удобный момент и тем разрушили весь грандиозный план восстания.

Вообще в восстании великого вождя Оттавов еще раз резко сказалась неспособность краснокожих противостоять натиску белых, их разрозненность, отсутствие единства действий и солидарности, что, в конце концов, и повело впоследствии почти к полному исчезновению некогда многочисленных краснокожих Северной Америки.