Понятие «традиционные религии» как главное препятствие делу православной миссии

До недавнего времени проповедь Христа воспринималась как то, что должно быть принесено представителям всех других религий. Но, начиная с середины XX века, появилось представление о том, что существуют как бы два вида вероучений – традиционные и новые религиозные движения (секты). Первые стали считать «хорошими», а вторые – «плохими». Причем стали утверждать, что причиной высокой оценки «традиционных конфессий» является их древность, служащая будто бы гарантией их гуманности и высокой нравственности. Вопреки всем наблюдаемым фактам нам пытаются внушить, будто все традиционные религии учат только хорошему и в них не содержится никаких оснований для совершения преступлений. Все это особенно выражается в популярном, но совершенно неверном афоризме: «у преступности нет религии». После террористических трагедий в России, Америке, Индии, Филиппинах, Индонезии, Югославии и в других местах даже для самых оголтелых популяризаторов тезиса о «терроризме вне религии» становится ясным абсурдность этой идеи, которая была очевидной всегда для любого непристрастного человека. Ведь религия – это не просто безобидные разговоры о чем-то «высоком и духовным», а реальная практика общения с некоторыми духовными сущностями, и потому говорить о том, что в данном вероучении есть что-то хорошее, а плохое можно отбросить при помощи решения каких-то официальных лиц – вещь совершенно абсурдная. Проблема как раз и заключается в том, с какими существами общается человек: если это Бог Творец Вселенной, тогда от Него стоит ожидать только блага, если же речь идет о тех духах, которые по евангельскому слову служат человекоубийце от начала (Ин. 8, 44), тогда какие бы красивые речи не говорили руководители данной религии, адепты ее неизбежно будут убивать других и губить себя. Ведь никто из людей не властен над тем, кому он поклоняется. И никакие разговоры о «религиозной терпимости и взаимном уважении» здесь не помогут, ибо бесы реально желают погубить человечество, и решения муфтиев или раввинов ничем на их решимость не повлияют. Тем паче, что у тех, кто служит отцу лжи понятие о правде и честности вполне утилитарно. Например, в Коране содержится ряд взаимоисключающих утверждений, касающихся иноверцев, которые применяются в зависимости от политической обстановки. Так что всякие переговоры о мире между религиями являются заведомым блефом, ибо каждый христианин и тем более миссионер помнит, что наша брань не против плоти и крови, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных (Еф. 6, 12), которым согласно Писанию и служат все те, кто не чтит Сына, и Отца, Пославшего Его (Ин. 5, 23) в единстве Святого Духа. С такими людьми у нас нет ничего общего в согласии с апостолом Павлом (2 Кор. 6, 14-16), и мы должны сражаться с сатаной за их души, а не надеяться, что какими-то политкорректными переговорами мы сможем «умиротворить их».

Однако стоит вернуться и рассмотреть истоки концепции о «традиционных религиях». Не надо думать, будто идея отождествления истинности и древности религии является чем-то новым. С этим подходом пришлось столкнуться еще первым христианским мученикам, которых как раз и казнили за проповедь нетрадиционной религии. Вот, например цитата из мученических актов муч. Карпа (память его 13 октября). Правитель Валерий, увещая мучеников, сказал: «Не безызвестно, я думаю, вам, что слава и честь воздаются бессмертным богам с древних времен, и это остается так до сего времени не только у нас знающих греческий и римский языки, но и варваров; ибо через усердие к богам города управляются добрыми законами, одерживаются победы над врагами и укрепляется мир.… Почтите их и вы. И если, через слова невежественных людей, вы прельстились неразумной и недавно появившейся христианской верой, то образумьтесь ныне и возвратитесь к тому, что лучше. Тогда и боги помилуют вас, и вы насладитесь многими благами, имеющимися у нас; от царя же ожидают вас великие милости»[1]. Перед нами практически весь набор аргументации, применяемой ныне сторонниками «традиционности религии»: это и указание в качестве критериев истинности какой-либо веры ее древности и степени распространения, и утверждение, будто истинная религия должна поддерживать крепость государства, и обеспечивать материальное благосостояние своим адептам. Нет, конечно, ничего удивительного в том, что «традиционалистические» представления резко усилились после массового возрождения языческого мировоззрения в середине прошлого столетия (это и появление массового движения «Нью Эйдж», и развитие в среде интеллектуалов традиционалистических концепций[2], с последующих усваиванием выросшей на их основе геополитических теорий, констатирующих существование неких макрокультурных образований, признанных равноценными, и отказ от представлений об исключительности европейской культуры). Настораживает, однако, тот факт, что чисто языческая по происхождению концепция «традиционных религий» нашла себе прочное место как в умах рядовых обывателей (что, в общем, и не удивительно, учитывая всплеск неоязыческих настроений), так и у многих православных проповедников. Крайне неубедительными являются призывы к принятию Православия под предлогом того, что это «вера наших предков», что Церковь способна укрепить государство, что доказательством истинности Православия является богатая культура, созданная его сторонниками.

Первое, что можно сказать по поводу этих способов миссии, – это их крайняя неэффективность. Причиной тому является как отсутствие мотивов к принятию той веры, которая считается уже и так нашей так сказать «по праву рождения». Мне неоднократно приходилось сталкиваться с людьми, называющими себя «православными атеистами». Причем само слово «православие» является для них просто другим называнием патриотизма.

Существует также примеры неоязыческих групп (например «на пути к Богодержавию»), которые называют себя православными, отвергая веру во Христа Спасителя, или совершая радикальную ревизию Откровения (некоторые из них отвергают Ветхий Завет, утверждая, что он – «откровение сатаны»). Даже в том случае, если обращенный такой проповедью человек не будет формально отступать от православного вероучения (что на практике встречается куда реже, чем считается, ибо в сознании подобных верующих часто уживаются элементы христианства с самым махровым язычеством – например астрологией, кармой и т. п.), то сама вера его чаще всего проявляет себя в виде политических акций, которым приписывается спасительное значение. Фактически христианство для сторонников данной идеологии остается лишь фасадом для строительства национального здания, и из него выхолащивается всякое воспоминание о том, что наше Отечество не на земле, а на Небе. Если и появляются в сознании такого новообращенного эсхатологические мысли, то они вызывают у него только панические настроения (ярчайший пример этого – истерия за право жить без ИНН). И это не удивительно. Ведь все его помыслы связаны с земным отечеством, а не с небесным. Конец же света у него ассоциируется не с Грядущим Господом, а с антихристом, которого тот безумно боится.

Патриотизм может быть оправдан и полезен государству лишь в той степени, в какой он защищает интересы Православной Церкви в этом государстве. Например, современные российские идеологи ислама Гейдар Джемаль и Али В. Полосин выставляют себя государственниками и горячими патриотами, противниками втягивания России в западно-атлантический альянс, борцами с американизацией российской жизни. И в их патриотизме и государственничестве сомневаться не приходится. Но условием такой независимости России от Запада Джемаль и Полосин выдвигают обращение русского народа в ислам. По пути ли нам с такими патриотами?

Второй довод против данного способа миссии: она совершенно не способна к исполнению повеления Господа о проповеди Евангелия другим народам. Сторонники такого подхода к проповеди в лучшем случае говорят, что приняв православное христианство другие народы должны стать русскими, а потому они считают представителей других православных народов (особенно греков) не вполне православными за то, что те не всегда поддерживают национальные интересы России. Думаю, что нет необходимости доказывать, что подобный подход приводит к фактическому отвержению кафоличности Церкви. Еще в 1872 году Церковь на Большом Константинопольском Соборе осудила такой подход к христианству как ересь филетизма.

Третий недостаток данного подхода состоит в следующем. Когда православное христианство воспринимается человеком только как часть его национальной культуры, то оно не способно проникнуть в глубины сердца (которое все же безмерно больше, чем национальность) и оставляет его пустым. Алкание Истины, свойственное любому человеку, остается у него неудовлетворенным (ведь земное не способно утолить этот голод), и потому таким образом «обращенный» человек становиться легкой добычей ересей и расколов. Мне приходилось встречаться с десятками сектантов, бывших прежде «национально верующими». При столкновении их «традиционной веры» и предполагаемой «библейской» истиной (псевдохристианские и оккультные секты), они выбирали то, что называло себя истиной, а не народной традицией. И это не удивительно. Ведь, по верному слову Дитриха фон Гильдебранта, «в отношении религии только один вопрос может иметь значение: истинна она или нет. Соответствует ли она умонастроениям эпохи или нет, не может играть никакой роли при выборе той или иной религии, если мы не хотим изменить ее существу. Даже последовательный атеист признает это. Он не скажет, что сегодня мы не можем верить в Бога, – он скажет, что Бог есть и всегда был чистой выдумкой. От мысли о том, что религию следует приспоспосабливать к духу времени, всего один шаг до бредовой идеи об изобретении новой религии, что заставляет нас вспомнить о Бертране Расселе и нацистстком идеологе Бергмане»[3].

Но теперь давайте рассмотрим, какие возражения против идеи о «традиционных религиях» можно привести исходя не просто из миссионерских соображений, а из Откровения Божия. Возвратимся сперва к ответу св. Карпа на «традиционалистическую» аргументацию правителя Валерия: «Мы не считаем вашу веру почтенной за то только, что вера древняя, ибо не все то непремено честно, что древнее: ведь и злоба древняя, однако еще не достойна за свою древность почтения. Не о том следует рассуждать, должно ли ее принимать. Мы решили уклониться от нее и насколько возможно исторгнуть ее из своей среды, как такую, которая уготовляет страшный геенский огонь любящим ее»[4]. Из этих слов становится понятным, что все разглагольствования тех, кто утверждает будто мы должны сотрудничать с представителями «традиционных вер», являются проявлением величайшей бесчеловечности и жестокости. Ведь, по слову св. Иоанна Златоуста, «если случиться, чего не дай Бог, что постигнет нас нечаянная смерть, и мы отойдем отсюда без просвещения (т. е. Крещения – с.Д.), то, хотя бы мы имели здесь тысячи благ, нас ожидает не что другое, как геенна, червь ядовитый, огонь неугасимый и узы неразрешимые»[5]. Так неужели мы позволим, чтобы наша мнимая вежливость, пресловутые «политкорректность», «толерантность», «терпимость», на самом деле прикрывающие маловерие и равнодушие, приведут к тому, что мы не спасем от вечной, лютой гибели наших собратьев по Адаму? А именно к этому приведет нас концепция отказа от проповеди среди сторонников «традиционных религий», к которой призывают последователи этих «традиционных» заблуждений, которые запугивают нас православным прозелитизмом.

Первое, что говорит нам Писание как Ветхого, так и Нового Завета, это то, что Бог наш Един, и нет других, кроме Него. Все другие боги народов – это демоны, а Господь небеса сотворил (Пс. 95, 5) и Он никогда не примирится с тем, что человек отступает от Него. Как говорил пророк Илия, долго ли вам хромать на оба колена? если Господь есть Бог, то последуйте Ему; а если Ваал, то ему (3 Цар. 18, 21). Очевидно, что при такой постановке вопроса никакая древность не является гарантией истинности, и тем более невозможно сотрудничество представителей разных религий, пусть и «традиционных». Тут необходим выбор между Истиной и ложью. И не помогут нам суперэкуменические высказывания, типа того, что «вопрос о том, какой именно религиозный путь приводит к вечности Божией, разрешается только в этой вечности, за пределами временного существования»[6]. Они игнорируют тот очевидный факт, что Сын является единственным Путем к Отцу (Ин. 14, 6), и те, кто не уверуют в Сына не увидят жизни вечной, но гнев Божий пребывает на них (Ин. 3, 36). Фактически, из соображений веротерпимости, авторы таких высказываний совершают радикальную ревизию православной веры.

Некоторые принимают концепцию «традиционных религий», боясь упрека в гордости. На самом деле боятся тут нечего. Мы, действительно, знаем, что мы от Бога и что весь мир лежит во зле (1 Ин. 5, 19). С гордостью обычно сопряжено ощущение собственных заслуг, а их-то как раз и нет, ибо мы не сами создали себе веру, но лишь передаем то, что получили от Бога. Православные не должны стесняться и бояться чего-либо в сем мире, нам не нужны никакие союзники, кроме Святой Троицы. И только имея Такого Покровителя мы победим всех врагов наших (как традиционных, так и новых) так, что из врагов они сделаются нашими братьями. И да поможет нам в этом Бог!