Попали в переделку

ЛУИ-ФЕРДИНАНД СЕЛИН

ПОПАЛИ В ПЕРЕДЕЛКУ

Les Beaux Draps

Pamphlet

Nouvelles Éditions françaises

Éditions Denoël

Paris 1941

Посвящается верёвке без висельника.

Такие вот дела! Похоже, что всё изменилось, что мы все теперь облагородились, искупились, у всех хорошие манеры, настоящие добродетели. Необходимо следить за своим языком. Существуют даже декреты об этом. Я предстал перед судом, такого больше не должно повториться! А главное, никаких имён! Только общие идеи! У Мадам де Бруссоль их полно! Урождённая Плюмьер! Сардины в масле! целомудренные! не в воде! Перно! Ах! Ах! Разумеется! Здесь нужна находчивость! Один как перст! Я никому не дамся! Я больше ни во что не впутываюсь, я сделался непроницаем, меня терзают затаённые мысли. Я схоронился. Вдобавок стал очень осторожен! Всё значительно усложнилось! На каждом углу цензоры, доносчики... Куда ни глянь... Выбираем, выбираем выражения!

Франция - один большой стукач, она полна людей, которые пойдут и донесут на тебя... Они все тут же идут в прокуратуру... завтра они уже возвращаются на улицу Риволи... Во имя Родины! сдай своего приятеля, приятельницу... вот так, не теряя ни минуты...

Желчь правит! Посмотрите на этот народ, их физиономии – это кошмар наяву. Что ни рыло, то воплощённое похабство. Срамные части тела на показ средь бела дня. Выбираем, выбираем выражения! Самое подходящее время ебёна мать! Мы всегда недостаточно осторожны! Вернём уважение к невинным, плачу дев, слюне недоносков! И вот нам новая Лотарингия! Пфальц! Польша! да что там! непобедимый дух! триумф! слава наших полоумных армий! дух жопоприношения! Они вернут Лозер, наши маленькие пехотинцы, рот на замке, заодно и израильскую герцогиню, всех министров, все прелести, настоящий анисовый предвоенный аперитив, всё, что есть самого чудовищного в "как раньше"... они вернут вам старую добрую свистопляску, подопрут собой Ганновер! потом Мюнстер! eccetera! Мы свяжемся с русскими! Мы приготовим им Наполеона! Мы добавим в котлы Кремля! Прекрасно! Прекрасно! Просто охуеть! Ура всем нам! жареной картошке! Раскопаем Карла Великого! прокатим его на такси! Он сохранит нашу добродетель, сдержанность, менуэт.

В моё время не особо считались со скромностью, подходом и приличиями... Разумеется, это не заходило слишком далеко. Не дальше Остенде. Скажи "дерьмо" – и ты победитель, скажи "чёрт" – и тебя услышат. Это ужасно! Доказательства есть, а деталей нет. Я ушёл в отставку, как и многие другие, я настойчиво преследовал французскую армию от Безона до Ла-Рошеля, но я так и не смог её догнать. Я шёл за ней буквально по пятам. Я покинул Курбевуа утром 13-го числа. Я хотел увидеть её собственными глазами! Пятую колонну! Послушайте меня! Я оказался меж двух огней! Между огнём и тылом, если быть более конкретным!

Я не знаю, как в таких случаях можно говорить о каких-то декретах. Я выехал с маленькими девчушками, я расскажу вам об этом позже, на свежую голову, дней через десять... и их бабушкой в небольшой машине скорой помощи. Я как мог, оберегал их молодость от самых ужасных опасностей (Об этом будут говорить на моей могиле)

Хотите верьте, хотите нет, но мы ехали так быстро, как только могли, чтобы угнаться за французской армией, дорога за дорогой, зигзаги, со скоростью болида, но куда нам было угнаться за ней, за французской армией. Того гляди, колёса отвалятся. Вперёд мотора летят! Ох! благоразумие на первом месте! Ох! Жандармы снова стали людьми! мандраж! спасайся кто может!

Я видел, как 40-тонные танки подгоняли наших сирот, бросали нас на рапсовых полях, чтобы ещё быстрее смываться в убежище, дрищущий от страха, ревущий точно буря металлолом. Под суд болванов! Передряга 71-го года, за которой последовало 40 лет позора, была настоящим подвигом на пороге последнего кульбита. Такое невозможно придумать. Это не подлая измена. Нас было пятнадцать миллионов. Paris-Soir был уже не нужен. В Испании это уже произошло, Испании, которая всегда настаивала на обратном. Она нас кинула!… Берлин и подавно! Какое разочарование! Всё это было неискренне, само собой. Однако мы были свободны…Ох! Этого больше никогда не повторится! Сейчас настала совсем другая эпоха! Теперь у нас только правильная речь, задушевность, настоящая добродетель…

Сплутовать практически невозможно. Мы искупились и соблюдаем закон. Перечитываю свои книги и чувствую себя моложе. Мне словно десять лет.

*

Эй! Где твоя винтовка?

Она осталась на поле брани!

Это выглядит странно, когда солдаты вдруг больше не хотят умирать. Здесь что-то не так. Не хватает энтузиазма. Поглядите на этих жизнерадостных офицеров, как они волокут свой зеркальный шкаф…

перевозят с места на место своё самое дорогое добро… маленькая подруга… на дражайшем автомобиле … увидим мы их ещё не скоро… в великий день награды… День славы, как и все прочие…А Земля, чтоб её, всё также вращается!…Они исправят это в кино!...Чемпионы мира по войне!... Они всё перевернут с ног на голову!… Вы знаете эту жизнерадостную пловчиху, которая снова и снова прыгает со своего трамплина… и летит вверх тормашками… Они всё исправят для французской армии…От Сен-Жан-Пье-де-Пора до Нарвика… всё вверх тормашками… И всё пойдёт как по маслу! И все будут довольны. Проигравшей окажется другая сторона. Это то, что нам нужно… это уже сделано!

– Вы ещё кое-чего не видели… всех этих арестантов, которых мы перевозим... переправляем в грузовике…

– Мясо! Я вам говорю! Злополучные! Скот!

Дух!... Для нас это самое важное!...

*

Давайте посмотрим на итальянцев… посмотрим, будут ли они обороняться! В Бардии и в других местах… среди пустыни… отрезанные ото всего… против 200 000 чокнутых… блиндаж за блиндажом… 25 дней… Я вас серьезно спрашиваю… Кто даст больше? Скорее всего, их ждёт неудача, но до чего забавно наблюдать за тем, как они торопятся переплюнуть нас в мандраже… Им ещё нужно отступить от Модана до Тибра и ещё дальше, нужно что-то наподобие Сицилии ’60-х, выпученные от паники глаза и пятнадцать миллионов стариков и женщин с детьми в охапке, все по уши в дрисне от страха и в мокрых штанах от растаявшего бахвальства.

Ну, это случится не сегодня!...Пока мы можем почивать на своих лаврах!... Со спокойной душой.

*

Всё это просто смешно, всё это уныние среди гражданских, этих поганцев, этих паршивцев, это всё их вина, этих мерзавцев, этих трусливых стервятников разгрома. Это они, это они, это всё их след, их, больше ничей. Пускай-ка они нам кое-что объяснят! как они это оправдают? Почему они струхнули?... Почему они не стали героями?...

Может, сначала стоит договориться… Кто должен защищать Францию? 20-тонные танки или старики? Полоумные психи, малолетние недотёпы, сопливые молокососы, осторожные мобилизованные или пулемётный расчёт? Ах! Это ещё не ясно… Мы с вами так никогда не договоримся. Здесь какая-то путаница, экивок, давайте начистоту…

Французская армия обходится недёшево, 400 миллиардов за 8 месяцев игры в белот и месяц отступления… Налогам нет конца…У них был резон, у гражданских, во что бы то ни стало сделать ноги. Они тоже не хотели помирать. На линии фронта они только мешали вести бой, если бой вообще начинался…Это дело военных – быть готовыми к тому, чтобы остановить противника и умереть прямо там, не сходя с места, с выгнутой грудью, лицом к гуннам, а не спиной к ним, сверкая пятками. Если бы они так не торопились, было бы меньше пробок. Это понятно и без школы войны. Армия, задающая стрекача, это не армия вовсе, это ураган кишечных газов. От Мёз до Луар, это было нечто непотребное, единогласное дристание. Кто наделал больше куч? гражданские или военные? Нет повода развешивать флаги, изображать высочайшее презрение, Сципион нагадил-в-штаны-и-слинял? Больны все до единого, больны никудышностью, фанфаронством, патологическим страхом смерти. Всюду памятники умершим, мы совершили много ошибок на войне. Страна превратилась в шавку, в кучку крестьянских балбесов, танков-тартюфов, которые не хотят умирать прямо на месте. Как попало! Есть! чтобы выделиться? здесь! Исполнить?... Недоразумение!

Все балерины, которые запороли танец, валят всё на свою пачку. Все военные, которые едва стоят на ногах, вопят повсюду, что их подвели. Это всё мужество, это оно подвело, оно всегда подводит человека. Они все хотят сыграть свою роль, проехать через Бранденбургские ворота, хотят, чтобы их носили на руках, хотят сбрить усы негодяю, но не хотят подыхать за свою нацию. Они её знают как облупленную, свою нацию. Всюду сволочь и соучастники. Всюду личные враги! Прошу прощения, а как же послевоенные годы? Кто же будет ими наслаждаться, если не мы? Хитрожопые проходимцы! Кругом только тявкающее дурачьё! Послевоенные годы – это самый прекрасный момент! Все хотят жить в них! Никто не желает приносить себя в жертву. Все хотят прибыли. Вкусной нуги. Разумеется, люди всё равно погибали! это были жертвы неосторожности. Это ничто по сравнению с миллионами, с самоотверженными мучениками, которые окочурились с наивным сердцем с 14-го по 18-ый. Черт возьми! Конечно, у нас была и череда грёбаных неудач, о которой мы со стыдом сожалеем, это те 800 000, которых там укокошили.

*

Дела у нас, конечно, идут не очень… Положеньице совсем незавидное… однако нас подвёл не оптимизм… уж им-то нас славно попичкали… целые потоки, настоящие циклоны этого оптимизма, самого отборного, громыхающего из каждого радиоприёмника, дошедшего до исступления в каждой газете, воркующего в каждой песне, мечущего молнии в суде.

Если бы всё дело было только в болтовне, мы бы уже давно правили миром. Уж что касается фразёрства и самоуверенности, тут нас никто не превзойдёт. Чемпионы мира по хвастовству, одуревшие от общественного мнения и непомерного чванства, Геркулесы пустозвонства.

К примеру: Мажино! Отклик: Гений расы! Кукареку! Кукареку! Вино ударило в голову! Мы не пьяны, мы уверены! В колонну по четыре! И пускай всё начнётся заново!

*

Тем не менее, есть огромная разница между 14-ым годом и сегодняшним днём. Тогда человек был ещё простоват, теперь он стал хитёр. Рядовой с усиками шёл туда за деньги, а сейчас он ушлый, как сам чёрт, лукавый, скрытный фигляр и первостатейная сволочь, он блефует, он бросает вызовы, он никому не даёт покоя, он важничает, но за деньги он туда больше не идёт. Он больше ничего не понимает. Он чревовещает, он пускает газы. Он такой же проходимец, как и все. Он подлец, с самого рожденья, этот пролетарский тартюф, самый омерзительный среди всех людей, плод цивилизации. Он строит из себя сирого и убогого – ничего подобного! он редкостная гадина и заводила, бездельник -доносчик, лицемер. Засосный братец буржуазии. Он клюёт на любую приманку, ему состряпали теорию, он ещё не разобрался в её деталях, но он уже знает, что всё кругом прогнило, что ему незачем изучать самого себя, что он никогда не станет пройдошливым настолько, чтобы попасть в дамки, что он всегда будет болтаться где- то в хвосте, рядом с остальными и терпеть. Это оппортунизм подонка, который только берёт и ничего не даёт взамен. Второсортный анархизм. Он законченный подонок, который отправляет других на войну, который заставляет отступать батальоны, который мнит себя пупом земли, выход на пенсию – это смешно! иприт – это полезно!

Во имя чего солдаты должны погибать во всех этих боях? Он любит валять дурака, ему нравится сцена и аплодисменты в цирке, как всем дегенератам, но умереть – вы уж извините! ни за какие коврижки! Об этом мы не договаривались. Мосье навострил лыжи. Пускай театр горит синим пламенем, он умывает руки! Это не его забота!

*

И прежде всего, самое главное - командиры тоже не хотят умирать. Обратите внимание, что все великие деспоты, президенты, видные деятели, короли, принцессы, все драпают, все удирают в укрытие, едва только в воздухе запахло жареным… Молниеносное бегство. Никто не готов рисковать собой. Спасай шкуру, это великий шухер! Даже во время самых остервенелых призывов, даже во время кровавого безумия, они никогда не теряют из виду свой “Shell”. Это их Мадонна!

Они не такие олухи!

Что касается обещаний! Микрофона! Вот это игра! Всё, что пожелаете! блестящий текст! Для них всё это тоже театр… Для всей этой нарядной вереницы от Рас Тафари до Рейно… Сколькие становились бледными, когда приходило время платить по счетам? Вы можете их сосчитать. И это, разумеется, ещё не конец.

Спектакль непрерывен… Кому вы готовы верить? Какому шуту?

Вы только послушайте, что нам сказал наш Рейно:

“Мы победим! дорогие патриоты, я в этом до усрачки убеждён! Потому что мы, мы самые сильные! Барабан! Барабан! Ёб вашу мать! Я в этом совершенно убеждён, в том, что я останусь с вами, мои дорогие! Мы защитим её, французскую землю! Нашими собственными костями, если это потребуется! Самую чудесную, самую красивую, самую и так далее! Никаких мандражирующих полудурков! Победи или умри! Обнимемся! И приступим! Решено! Я образец! Я пример! Потомок Ахиллеса! Пылающий костёр сердец! Сплотитесь вокруг моего микрофона! Если кто-нибудь отступит хоть на шаг на пути от Сомма до Рейна, я сожгу себя заживо! Тотчас же! На месте! за моего Луи XIV! Я не перенесу такого позора! Я покончу с собой в рабочем кабинете! Вы меня услышали, черт бы вас побрал! Вы все будете вспоминать мой труп!... Как можно жить в стране гнилых солдат!... недобитых! дрищущих! грязных собак! которые прячутся

под юбками! Я больше так не могу! Я всё сказал! Я! Министр войны! Шуточки кончились! Трубите в горны! Стучите в барабаны!”

Вот это были бы Эпинали! фрески для подкачки героизма! Но, увы, теперь, когда начинается очередной крестовый поход, мы рассуждаем уже совсем не так!

“Shell and Safety!”… and “Safety first!”[1]

*

“Эта ложь причинила нам столько вреда”

О Софи! Это преступление! Сколько они подняли на нём, все эти ростовщики! разбогатевшие! разжиревшие, зажравшиеся! сияющие от радости! А теперь они воротят от него свои носы? Но они не способны зарабатывать чем-то другим! Эти выблядки могут продавать только то, что воняет! их читателям не нужно ничего другого! Их вкус сформировался!

Каким ремнём их нужно пороть, всех этих собак, чтобы выбить из них всё еврейское дерьмо? чтобы сделать из них людей? Указать им их место! всюду сующим нос, пресмыкающимся, единодушным! Я хочу поговорить о газетах, читателях, романах, радио, обо всём остальном. Одно гнильё – что еврейское, что антиеврейское, одни шарлатаны, подлецы и сообщники! Какая добыча для масонских собак и всех связанных с ними педерастов. Тартюфы-крестьяне в бабских трусиках, тартюфы-нотариусы, великие авторы!

Рука об руку, идёт торговля академическим, стилизованным дерьмом. Чистка башмаков в любых жанрах. “Кто однажды чистил обувь, тот всегда будет её чистить”. Кого бы завтра ни принесло – татар, валахов, остготов – ни масть, ни размер башмаков не имеет значения, лакеи всегда тут как тут. Нужно только свистнуть, и вот они уже бегут со своими маленькими материальчиками:

понятия, здравый смысл в каждом жанре, виртуозная диалектика и мокрота.

Всякий, кто не желает лгать – позорится, преследуется, облёвывается с высоты, ненавистен до смерти. Никто не говорит о том, что мы изо дня в день гниём всё больше и больше, всё более и более изощрённо.

Я вам всё выскажу, вы, банда выродков, ваше место – в аду! Лживое говнишко! Критики искусства! и это уже потихоньку начинается! Это моё маленькое утешение. Билеты вам не понадобятся! Пыток хватит всем! евреи и лакеи! предательские земледельцы! арийцы-изменники! прокажённые северо - африканцы! сбрендивший бомонд! все в одной куче! одна падаль! на медленном огне!... на огромном вулкане! в вихре правды! оледеневшие! стёртые в порошок! под небольшими саванами… бесцветный порошок… дуновение небытия…

*

В общем, война продолжается, но теперь мы воюем без риска, без оружия, без снаряжения, они нам больше не нужны… в залах кинотеатров… В Мёз ни души, зато “Tarapout” битком набит. Война сумасбродов: побздеть в потёмках, побузить в общественном сортире – и достаточно. Настоящий французский героизм. Вот она – храбрость подонков, метисов, храбрость евреев, у которых на уме одна желчь, прибыль и мутная озлобленность базарной бабы. И кто, я вас спрашиваю, платит за это паршивое дерьмо? Сами пленные! Это конец! Но маленькому французику на это начхать, ему бы только повыкобениваться. “Маленький выпендрёжник, маленький упрямец, маленькая заноза в жопе, крутой тип”.

– Ты только глянь! Ортанс! Ах! Ты только глянь! ты видела это?...

– О чём ты, мой маленький Мимиль?

– На бульваре Мажента!...

– Что?...Что?...

– Ты только погляди! Фриц!

– Ах! Кто же нас от них избавит!...

– Я подойду к нему сзади…И знаешь, что я сделаю: Да здравствует Де Голль! Грязная свинья! Да здравствует Де Голль!

– Вот это да! мой Мимиль! Да ты настоящий разбойник! но всё же…

– Мне на них плевать, говорю тебе! Мне на них плевать…

– Мимиль, ты меня пугаешь!...

*

Чего они стесняются, эти англичане? Как это глупо с их стороны! Французы согласны на всё, их воодушевляет мысль быть разбитыми, раздавленными, разорванными на куски живьём… Им это доставляет удовольствие… Дакар… Дюнкерк … Либревиль… Мерс-эль-Кебир… Крыжополь!… Пускай берут что угодно! Да здравствуют банки! Да здравствует король! Антильские острова!... Индия!... Мендоса!...

Бабская, озлобленная, вздрюченная страна… любовь жестока… пустить ко дну весь французский флот!… Сделаем им подарок!...

Канары!... Дева… Ньюфаундленд… Канада!... А Корсику они не хотят?... Но как же так!... Дело вовсе не в географии!... Не в ней!... А в наслаждении!... Наполеон! Фашода!… Нужно лишь доставить им удовольствие! И наша честь восстановлена! Да здравствует королева! Да здравствует мадам Симпсон! уничтожить наши соборы!... Да здравствует английский Бог! Мы будем рады холере, лейшманиозу, ящуру, шанкроиду! Это восстановит нашу честь!... Только бы это раздражало немцев!... Ах! мы просто засияем от счастья!... мы потеряем рассудок, это так по-женски!... Это эротично… Если бы они стали нас бомбить, мы бы кончали под их бомбами. Ох! какой экстаз! настоящий транс! Мы были бы счастливы, как все жители Лондона!… Мы бы встали в очередь в подвал… Это бы восстановило нашу честь!...А если они пустят газ? Тогда бы мы остались ещё охотнее! Безумное наслаждение! Мы на седьмом небе! Вот где бы они хотели нас видеть! Вот что вывело бы немцев из себя!... Мы бы понаделили дырок в их противогазах… Они бы не знали, что происходит!… Ох! Боже мой! ох, только не это!

Вот это была бы потеха!...

Мы б смеялись день и ночь!...

Под веселящим газом умереть от смеха!...

За Палату Лордов мы не прочь!...

*

И не баба, и не мужчина

Тот, в ком нету чертовщины

(Пословица)

Вашингтон не любил евреев, зато Рузвельт их просто обожает, это их человек, вне всяких сомнений, он им ни в чём не отказывает. Он втягивает в войну всё и вся – С.Ш.А., континент, Луну.

Ему насрать на всё с высокой колокольни, он наслаждается жизнью, он уже в возрасте, он развлекается. После меня хоть потоп! Второй Людовик XV. Но это ненадолго. Я вам говорю, не пройдёт и 20 лет, как на месте Бродвея будут пастись козы. Будет вам тогда музыка… Французы ни о чём не подозревают, как это представляется Америке. Они строят воздушные замки. 40 миллионов белых забулдыг под еврейским началом, как следует разложившихся, омерзительных, и 300 миллионов метисов, в основном негроидов, которым только дай всё уничтожить. Плюс злоба желтых.

Достаточно лишь приоткрыть двери Катастрофы, и вы увидите настоящую корриду! Второй Карфаген, ещё более скотский, чванный и прогнивший. Оголтелая анархия! Мир, спасённый братьями Маркс! А вот мультфильм о нас! В другое время было бы над чем посмеяться! А сейчас есть от чего рвать на себе волосы! Будь я проклят!

Да поможет нам Утка Феликс!

*

Белое население в Соединённых Штатах уменьшается.

Нью-Йорк, 1-ое февраля.

Исследование, проведённое американским статистическим бюро в период между 1939-ым и 1940-м годами, выявило весьма тревожные тенденции.

Последняя перепись показывает, что белое население Америки уменьшилось на 5%, в то время как численность цветного населения выросла на 7%.

Les Nouveaux-Temps, 2-ое февраля 1941.

Я предсказываю, что через сто лет белые в Нью-Йорке будут жить в резервациях. Негры будут ходить в Новый Гарлем, чтобы посмотреть, как “бледные” танцуют польку.

*

Довольно лицемерия!

Французы мечтают о министрах…

О каких же министрах они мечтают?

Председатель совета министров. Де Голль.

Военный министр. Рейно.

Министр иностранных дел. Энтони Иден.

Министр финансов. Никто.

Министр внутренних дел. Мандел.

Министр морского флота. Еврей. Любой.

Министр воздушного транспорта. Журнал “Le Petit Sou”.

Министр юстиции. Маршандо.

Министерство здравоохранения. Сироп от кашля “Vosges”.

Министр путей сообщения. Больше нет.

Министр беспомощности. Дед Мороз.

Министр коммуникации и связи. Сент-Одиль.

Министр информации. Женевьева Табуи.

Кто самый выдающийся политик во Франции со времён Луи XIV? Раймон Пуанкаре! Он знал наши права. Он защищал дело Франции в среднем каждую неделю. С ним было бы ещё не поздно. Он никогда не сдавался, он выигрывал всегда.

Будь он жив, всего этого бы не было.

*

Чтоб они все передохли, эти лицемеры! Почему французы говорят, что они не хотели войны? Ещё как хотели. Они все были за Деладье в момент декларации, равно как и за Клемансо, а после и за Рейно, и так далее и тому подобное!... КУКАРЕКУ! 800 000 мобилизованных! и все писатели вместе с ними! и все журналисты! Вот вам вся правда.

Они не хотели войны? Всё было легко и просто. Они могли бы написать письмо, каждый, своему депутату, что они не хотят этого, этой войны, что они не хотят её ни под каким предлогом, за исключением “casus belli” со стороны Германии. И ничего бы никогда не было.

Каждому из них это обошлось бы в один франк. Это был бы хороший вклад, это была бы настоящая демократия. Я думаю, что все прекрасно отдавали себе отчёт о надвигающейся войне, что мы все были предупреждены в сто, в тысячу раз больше, чем в 14-ом! мы всё прекрасно сознавали! Сейчас бы мы все уже были дедушками, жили бы тихой жизнью, счастливые и так далее и тому подобное. Но нас обвела вокруг пальца, умышленно, сознательно, банда законченных идиотов.

У нас бы не было пленных. У нас была бы хорошая армия, которую бы боялись, которая бы вселяла страх, Мажино стояла бы нетронутой, мы были бы хозяевами положения, мы стали бы вождями Европы, обожаемыми, уважаемыми, любимыми и так далее и тому подобное.

*

Все французы – голлисты, за исключением редких чудаков. Де Голль! они буквально падают в обморок. Шесть месяцев назад с ними делались припадки, когда им говорили об англичанах. Они хотели всех их утопить. Они были за Фердоннета. Теперь они все за Альбион, с Альбионом, под Альбионом… Что может быть ещё хуже? Говоря по существу, мы превратились в банду макак, бесхребетных мудозвонов и впавших в маразм жалобщиков. Французы больше не знают, чего они хотят, они только скулят. Дерут глотку! И всё! Кончится это тем, что они дождутся! Требуйте! Чёрт бы вас пробрал! Таков закон! Величайший сговор! Они неплохо усвоили еврейские иеремиады!

Вам надоели англичане? Скулите!...

Вам надоели руководители? Скулите!

Вы хотите переделать Польшу? Скулите!

Палестину? Камчатку? Булонский Лес и Персию?

Скулите громче и громче!

Вам нужна картошка? Луна и пачули? трёхколёсный мотороллер? лангуст? Скулите! Вы не оглохнете…Скулите громче!

Чтобы положить конец революции, дайте им маленькие молитвенные барабаны, и чтобы всё было написано, все жалобы, чёрным по белому, все надежды, все требования… как на съезде Лам… они бы вращали их прямо на ходу, идя в процессии, чтобы всё свалилось с неба… Каждый со своим маленьким барабаном и вечным требованием… Представьте себе этот чудовищный базар, мы не смогли бы больше думать ни о чём другом…

“Я сознательный человек!... у меня есть права!... у меня есть права!...” Ррррррррррр! Рррррррр! Ррр!... “Меня угнетают!... Я хочу всё!...” Руууууууууу!... РрУУУУУУУ!...

Это бы всё решило… Люди были бы по-своему утешены. Мы не смогли бы вставить и единого слова. Это Ррууууууууууу заглушило бы всё…

*

Присутствие немцев невыносимо. Они очень вежливы, очень тактичны. Они ведут себя как бойскауты. Однако мы их просто на дух не переносим… Почему, я вас спрашиваю? Они никого не оскорбили… Они отбросили французскую армию, которая только и ждала того, чтобы смотать удочки. Ах! Вот если бы это были евреи, то мы бы целовали им ноги…

Представьте себе армию пархатой заразы, которая пришла, скажем, откуда-то издалека…У нас были бы полные штаны от радости! Нескончаемые восторги! Вот чего не хватает французу – еврейской указки, ему не нужна никакая другая. Он умрет от неё радостным, чуть позже я расскажу вам, как. Он проклят, он обречён. Всё остальное – пустые слова.

*

Буржуа видит в де Голле “Royal Dutch” и “Suez”. Он говорит себе – вот человек, который находится у источника жизни! Генерал Фортуны! Он вернёт нам всё как было раньше. Он наведёт у нас порядок! У нас снова будет полно бензина, мы снова будем гулять по воскресеньям, будем вдосталь пить и есть, будем смеяться до посинения под сенью рощ, наслаждаясь анжуйским воздухом, и тогда наша гордость поднимется до самого неба в виде чудесного запаха хорошенько набитых кишок кавалеров Ордена Почётного Легиона.

*

Поговорим о пресловутом “сближении”, внезапно ставшем алиби, кошерным куском говядины для евреев и франкмасонов.

Всех остальных затыкают, за исключением нескольких индивидов, жалких, безобидных психопатов, вроде меня, которые машут шутовскими жезлами и памфлетами, детскими свистульками и бубенцами. О серьёзных вещах говорят только евреи.

***

Поговорим о приметах масонов и евреев. Я знаю гоев, которые выставляют их напоказ. Их успех невообразим. Их заработок удваивается! утраивается! Триумф!

А нам кукиш с маслом! чёрта лысого! круглые глаза!

***

Настоящее “сближение” – это работа вместе, без обмана, без кривляний, строгий порядок и методичность, воссоздание Европы.

***

Хватит с нас этого анархического балагана, восхитительных, неопровержимых, ошарашивающих, волшебных, чудесных уловок, нужных чтобы всё запутать, запороть, загадить: “Оккупация… репрессии… истерзанные сердца… правый гнев… духовная смерть и т.д.…”

Тартюф-патриот – это тот ещё тип!

*

Их бесит присутствие немцев?

А присутствие евреев – нет?

Никогда не было столько евреев на улицах, никогда не было столько евреев в прессе, никогда не было столько евреев в бюро, никогда не было столько евреев в Сорбонне, никогда не было столько евреев в медицине, никогда не было столько евреев в театре, в опере, в промышленности, в банках. Париж, Франция, мы никогда не были отданы под власть настолько наглых масонов и евреев. Никогда не было столько лож за кулисами, настолько активных, настолько решительно настроенных не уступать ни пяди своих владений, своих привилегий работорговца белым мясом, как в военное, так и в мирное время, вплоть до самой последней конвульсии последнего несчастного коренного жителя. И французы всем довольны, со всем согласны, полны энтузиазма.

Подобный кретинизм превосходит понимание. Это фантастическое отупение обнажает инстинкт смерти и притягательность братских могил, тяжелейшее извращение, которое можно объяснить лишь тем, что наша песенка спета. Рок свершился, и Дьявол прибрал нас к своим рукам.

*

Как формируется мнение? Очень просто, оно формируется в Париже. Как формируется парижанин? Очень просто, он приходит из деревни. Одним прекрасным утром он появляется перед вами с маленьким чемоданчиком, телегой яблок. Вот он стоит на мостовой. Еврей уже тут как тут, со своей прессой, своим радио, поджидает его. Он сделает из солдатика парижанина, ошеломлённый солдатик – это уже сложившийся человек. Первым делом гениальные лозунги! И вот он уже не простой хуй с горы, а важная персона, стоящая на асфальте в освещённом городе, он стал объектом любви и возбуждённого внимания. У него есть “вкус”, который ему приказали иметь, чутьё! утончённость! Его врождённый гений! разве он не пуп земли! его в этом уверяют, ему это объявляют в экстра-специальных изданиях, огромных заголовках, с бенгальскими огнями, неоновым освещением! чтобы он весь растерялся, раздухарился, развоевался и всё остальное. Через неделю его уже не узнать. Головокружительные способности! Шедевр двадцати двух столетий! Уникум – это он, и никто другой! Вокруг него одни дикари! Ничтожества… презренные, отвратительные, хвостатые народы…А его кочан варит! А то! Самоуверенный, как Боккадор! Апофеоз! Квинтэссенция! обыкновенный француз, редчайшим образом одарённый малый, могущественный и находчивый принц! Второго такого днём с огнём не сыщешь! Его достаточно немного подпоить, оглушить в кино, заставить сходить в Фоли, пускай он очертя голову пустится во все тяжкие, пускай продаст душу за парочку чарующих сисек в угаре хуестояния, и всё, он готов, он тает на глазах, без ума и памяти, путая север с югом, право и лево… Он забыл свою колоколенку, свои одуванчики, свою одноглазую козу, он пропал. Крестьянин, отвергнутый собственными коровами. Бедный, как церковная мышь, он мнит себя вооружённым до зубов! он бредит на всю катушку! он бросает вызов всей Земле! Америке! он вызывает на дуэль зенит! он целится в Луну! Он пересёк её вдоль и поперёк!

Он превратился в чёрт знает что, на него нельзя смотреть, его нельзя слушать, не краснея. По нему плачет смирительная рубашка, он настолько осоловел от всяких глупостей, что окончательно потерял чувство юмора. Он уже не знает, что он делает и что не делает. У него остались только неясные намёки, наброски, клочки, он больше ничего не может предпринять, он больше ничего не понимает. Он потерял свои корни. Он – жертва пропаганды, мокрая, полинявшая, но хвастливая тряпка. Он идёт на поводу у своих причуд, туда, куда ему подсказывают еврейские лозунги.

Поддержать французский дух несложно – доставьте удовольствие солдатику, хвастливому, сварливому зубоскалу. Французская самоуверенность – это уродливый симбиоз солдатика и пархатой твари.

Солдатик огорчает всё больше и больше, изнемогший, шатающийся, скрытный.

Это продолжается уже давно, Табарен поджидает солдатика, чтобы промыть ему мозги, втереть очки, загипнотизировать его до смерти, едва только тот покажется в городе. Уже в 1580-м Табарен поджидал молодчиков на мосту Пон-Нёф.

Францию погубят её провинциальные снобы, мебель из розового дерева, “trousers” и лакированное туфли на намозоленных ногах.

*

Попробуйте понять, чего они хотят? Чего они хотят?... Они сами этого не знают! Все эти радикалы! Чего? Монархии? “как было раньше”? Социализма? Фаланстер? Гражданской войны?

Александра Дюма в диктаторы? Комитет Маскюро? Леона Блюма? Рейно? Иезуитcкий орден? Пропорционального представительства? Игры в лото? Великий Могол? Чего они хотят? Они сами не знают… Они всё запороли, провалили, изгадили, выблевали тысячу, десять тысяч раз, и всё, до чего они дотрагиваются, уже через пару дней превращается в то же самое – в блевоту, в грязь.

Они хотят остаться никчемными, разбитыми клячами, жалкими пропойцами – и больше ничего. Другой программы у них нет. Они хотят требовать своих прав везде и на всё – и больше ничего. Кругом одни руины. Они доконают страну своими правами, верховными правами, правами на ничто, правами на зависть, правами на голод, правами на пердёж.

*

Кто победит: я или ты!

Растиньяк

Но не будем забывать об элите! Она есть! Чёрт её дери! Она есть! Откуда она появляется? Она появляется из той же деревни. Она пришла, чтобы посвятить себя... впитать в себя парижскую атмосферу, изысканность, проницательность, утончённое понимание… элегантность, которую невозможно сымпровизировать… Что такое посвящённость? Это мастерство: “ого-го!”... Это не так просто, как кажется… Это целый жизненный путь, испытание… Сперва нужно пойти в школу. Запрыгнуть в лодку.

Плавание начинается!... Сдать экзамены… Разобраться в географии… алгебре… агрономии… вдолбить в себя пандекты… Политическую науку… Знать назубок историю Франции, разумеется, еврейскую, масонскую, гнилую, с душком, от и до поддельную… Получить учёную степень… И эта сволочь уже кое-что кумекает, ебанушка с погремушками… азами хамства… простейшего скептицизма… и без того уже не самое храброе сердце осторожной и опустившейся расы затвердевает ещё больше … уменьшается до сморщенного кошелька, в котором водятся не одни только грошики… спасибо равнодушному и рациональному обучению по бумажкам… И вот она перед вами – юная элита, готовая к погоне за прибылью, надёжно защищённая от собственной молодости, от горячности своего возраста… сохранившая мораль своих маман и папа… ужас перед естественностью… стыд перед пожертвованием…

Вот она перед вами – юная элита, готовая к погоне за прибылью… Первоклассная корзина яблок… Монтэнизированный деревенский сноб… в сотню раз более жадный, чем его предок, который сам был тем ещё фруктом… палец ему в рот не клади… Теперь его сынок вдыхает городскую жизнь… Глаза завидущие, руки загребущие. Он входит в сношения, посещает салоны, ложу “Косматая борода” (входящую в Брит-Брит), два или три модных бара. Он принят в обществе! Теперь он настоящий "ого-го"! Манеры, интеллект! Ах! Головокружительные люди, чьи сердца бьются только во имя лайнера “Persic"! и ещё два-три “тука” за оргию на празднике маклеров фондовых бирж! Ох! Это просто божественно! он погружается в самое сердце утончённости! с опьяняющим комфортом, амбровыми ароматами, претенциозными меню, браслетами ювелирной работы! Хаммамы, посольства, горячая вода, Лига Наций... он обсасывает чудовищные тайны…Вообразите последствия! Бедолага буквально слепнет от всего этого… Он уже не знает, чем ему заняться… Он больше не говорит о своей супрефектуре… Он надувается как пузырь, когда думает о высшем свете… о золотых воротах, которые он перед ним откроет… о своей невнятной просвещенности… о том, насколько он свободен… насколько он уже превзошёл своего папашу… Он думает только интернационально…о “критериях ценности”… о “низости презренной черни”… Гигант мысли!... Варвары ничего не понимают!… недоумки, паршивые голодранцы… гигант духа… он тут как тут…А дела мистера Бенда? Он уже готов принять в них участие!... Для еврея никогда не бывает слишком много обещаний, слишком много любовного смущения, слишком много реверансов и согнутых колен…Еще два-три задания в ложе… несколько положительных отметок от Его Преподобия… и сынок попадает в элиту…Он берёт приступом два-три салона… Но он должен быть начеку!… Чтобы не сесть в лужу… Катастрофа! если он разочарует гениев, которых посещает!...утончённых принцесс…Сару Бурбизоль-Кудегонд, урождённую Швоб-Арзинкурт и блистательного Дюранд-Хана, второго Монтэня в Сорбонне… который скептичен настолько, что больше не спит… кудесник казуистики, он ест хлеб и производит дерьмо!... Пускай все удивляются… во что превращаются знаменитые тезисы, когда они выходят из его заднего прохода… Вот как работает эта элита!... Наш маленький элитный дружок должен бдить, иначе свора собак разорвёт его на куски!...Ах! Ах! Внимательнее! “ого-го” или смерть! “Ого-го”!… пренебрежительность, полуотвращение и четверть улыбки со скепсисом по отношению ко всякому, кто не является пархатой заразой…Здесь тоже полно нюансов… шевели губой, но знай меру… ни Маммон, ни великая золотая Кака не любят слишком назойливых… холуй должен уметь работать губами. Разумеется! с умом!... со знанием дела!... Это обязанность, это привилегия, гордая защита каждой деревянной табуретки. Он может стать видным финансистом, превосходным знатоком фосфатных удобрений, новатором в области разведения свиней и авторитетом в выращивании свеклы, но будь он хоть Архангелом Михаилом в дорогих штанах, это не принесёт ему много пользы, если он не будет “ого-го”. О безжалостная дискриминация! О суровое испытание!

И что нужно делать, чтобы стать “ого-го”? Нужно шлёпать своими губами по поводу и без повода. Это своего рода калоизвержение изо рта на первого встречного и поперечного, если у него на лбу не написано, что он жид, ненаглядный семитский говноед. Тогда, внимание, – медные трубы! превосходные степени! напыщенность! если речь идёт о больших замыслах… об изящном остроумии жидовского кабаре… бунтарь негроид против арийцев… о газетах, в которых нет ничего путного, одни вздохи… о фотографиях настоящих друзей… Мы отлично пониманием друг друга!... Браво! настоящий провансальский еврей! покладистый! и с каким пгоизношением! восемнадцать! двадцать пять раз французским! а какой талант! в двести пятьдесят раз больше, чем у вас!...Новоиспечённый лауреат Гонкуровской премии!... освобождённый от воинской повинности!...естественно!... И балет в опере?... и хороший вазелиновый тон!... Ах!... Это роман изгнанника!... Это правительственные пересуды... Это Виши... Осторожно... чуйте ловушки! Будьте начеку! Угадывайте их издалека!... Позвоните на улицу Каде... в новый дом, на другой стороне Пети Пале... Наведите справки и вперёд! Это глумление, этот скептицизм, эта надменность и аретиновское презрение - они сотрут вас с лица земли одним словом, если от вас не фонит жидом и его навозными доносами...

Вы уверены? Тогда смело вперёд! Шевелите, трясите губой! Выражайте своё мнение! Живее! Живее! Ого-го! Ого-го! Шевелите губой! У вас отлично получается! Вы идёте столбовой дорогой! Одним махом вы перепрыгнете сразу три ступени! три ступени храма! И двенадцать гробов вашей ложи! Вы уже близки к своей еврейской будущности! Нужно только разочек шевельнуть губой! в подходящий момент!...Мы за вами следим... мы за вами наблюдаем... повторите это упражнение сто раз... да что там сто раз? тысячу, сто тысяч раз! шевели губой снова и снова!

В этом смысл всей вашей жизни! Вы не просто так раса холуёв... в вашем возрасте это было бы достойно сожаления! Вперёд! пресыщенность… опыт… сморщите немного нос… вот так… ноздри… вы культурный человек… знающий, в чём соль жизни… вы скептичны до мозга костей… даже раздражены… покачайте головой, если необходимо… изобразите пренебрежение… больше пренебрежения!...слюнявый паршивец! полудохлая французская псина… ваш двойник… Ах! откуда он вылез, этот обормот? Он просто родился здесь? Он не женат на Рахиль? У него нет масонской степени? Ах! это преступление! неслыханно! придушите его! Верёвку! Уничтожьте эту свинью! все его поползновения – сущая грязь! Смотреть тошно! И дело с концом! Пойдёт на удобрения! Хватайте его, мои коварные братья! рвите добычу! Не стесняйтесь! Вдова вложила оружие в наши карающие руки! Войте от ужаса! И все вместе! Изничтожьте это паршивое отродье! пускай ничто не останавливает вас! Превратите его в фекальное месиво! в коровью лепёшку! Прибей своего брата! Вот он – долг француза! иначе вы никогда ничего не поймёте! Вот в чём настоящий патриотизм и свобода! Двух зайцев одним ударом! Десятерых зайцев! Целую тележку! Пускай больше не показывается! Ах! и никаких промахов! Смотрите в оба! Ваша карьера держится на волоске! Никогда ни о ком не пишите, что он стоящий человек, если он не оккультист!... Вы останетесь говном до конца жизни!... Вас подвергнут остракизму до самой смерти! Без малейшего права на помилование! Это намного ужаснее, чем инцест! “Натолкнулся на славного коренного жителя”! Я ни о ком не отзываюсь хорошо, только о евреях. Это совершенно немыслимо!... Это тягчайшее преступление!... Это перечит самой натуре французов… Они никогда не решатся на такое. Они бы упали замертво прямо на месте… от ужаса, от позора… не хай своего брата по расе? Это что-то новенькое! Для Франции это бы означало конец!...

Ох! Следите за губами! Ох! всё должно быть коротко и ясно! беспрекословно и исполнено гадливости! Ах! перечитайте мою критику! Вы ещё раз получите огромное удовольствие, цитируя только меня…ого-го! ого-го! и ещё раз ого-го! До фанатизма!… очень точные лекции для всех!... Что следует говорить… и чего не следует… уважать… кусать… чернить… поливать дерьмом… Нужно лишь выбрать тон и вперёд…И всё пойдет как по маслу… вас раздует от нуги и успеха! Вам это не помешает быть пустышкой, но у вас будет авторитет и вас больше никто обойдёт. Вы войдёте в совет ордена. Поверьте мне на слово, маленький негодник. Вы станете судьёй над другими, раз и навсегда, и самой разважной шишкой, вы окажетесь на стороне победителей, в политике, искусстве и финансах, выдающийся губошлёп и внушающий страх ОГОГО… Вы будете диктовать погоду в Татерсаль, равно как и на улице Круассан.

“Что я знаю?” Я знаю вот что – “стать евреем или сдохнуть”… непримиримым до мозга костей! едва зачуяв французский дух! Вы меня поняли? Замечательно!

Всё для вас – суперотборные места, элитные должности, суперсекретные телефоны, непыльная работёнка, сладкие пироги, настоящее золотое руно, будь вы хоть из Конш-ан-Уша, хоть из Крёза, хоть из Пиздопропащенска, где всегда до жопы соломы и мучных лепёшек, это неважно, вас признают мэтром, суровым и возвышенным главой элиты, если вы будете “ого-го”! Пускай вас выводит из себя всё арийское, пускай ваше лицо заливается краской стыда и негодования от всего нееврейского, пускай это происходит само собой, чтобы нам не нужно было каждый раз просить вас об этом, чтобы никто и никогда не заподозрил в вас какие-то чувства к

неевреям, кроме отвращения. Трудность воодушевляет вас, даже в фольклоре вы немедленно обнаружите повсюду евреев.

Будь я проклят, если вы не одарённый поэт! Какая будущность, мой милый мальчик! Какой видный ого-го ! Напишите в Н.Ф.О.! Вялый серозный выпот, тусклое слизистое выделение просачивается наружу и неуверенно растекается на две сотни страниц! Божественное усилие увенчалось успехом! У нас ещё один великий писатель!...

Едва бьющееся сердце останавливается. Теперь это не более чем маленький и осторожный кожаный кошелёк с маленьким отделением для фишек. С этим вы больше никогда не будете скучать. Вы больше никогда не будете скучать. Вам будет нужно лишь отмечать новые победы, держать язык за зубами, сговор за сговором, жениться на богатой наследнице, принятой в обществе, и раскланиваться в ресторанах.

Плывите, плывите, мой добрый друг! Вам будут сопутствовать все ветра! Чёрт возьми поднимите все флаги! расцвеченные и вызывающие! Но не шибко веселитесь, это повредит вашему ого-го… Вы перестанете походить на британца… Хладнокровие!...

Хладнокровие власти!...Будьте покойны, как вам пристало… вам полагается восхищать… с ленцой… не спеша…

Вы хладнокровно сочетаетесь браком… вы хладнокровно совокупляетесь… вы не торопясь идёте к Сфинксу… у вас будут маленькие хладнокровные детишки, без всяких неожиданностей… без фокусов… и всё это благодаря ого-го… у жида за пазухой…

Вы станете частью настоящей элиты, холёной, откормленной, защищённой и всё остальное…Всё становится ясно, стоит только задуматься, немного пораскинуть мозгами…

Жизнь коротка, изнурительна и безжалостна, зачем тратить своё время на что-то помимо ого-го? На что это похоже, я вас спрашиваю? Горе невеждам, вот и всё! Рвать жопу во имя дырки от бублика? во имя фантастических искуплений? или изматывающих крестовых походов… когда нет ничего проще, чем защитить себя и выбиться в люди, всего лишь пошлёпав губами?…

Само собой, этим говнюком нужно заниматься с молодых ногтей, об этом должны беспокоиться родители, в противном случае всё идёт не так гладко, это вопрос самого раннего возраста, также счастливой наследственности, родиться под счастливой звездой – это родиться в понимающей семье. Так появляется на свет культура паразитов – в тепле, тени, они размножаются, они радуются, они, мать их, радуются больше, чем орёл, парящий над бурей.

Паразит – вот это перспектива! разумная! беспроигрышная! Орлов практически больше не осталось!

Клянусь ёбаным Хирамом! Земля вращается! На ней больше зла, чем добра! Ставки сделаны!

*

Я знаю самого порядочного человека во Франции. Он старается изо всех сил! Он прилагает усилия! Он преподаёт в школе в Сюрси, Сюрси-сюр-Луан. Он охотно жертвует всем, его доброта неистощима. Он своего рода светский святой, он готов забыть даже о собственной семье, чтобы помочь чужаку… всем угнетённым, всем преследуемым по политическим причинам, всем мученикам Просвещения… Он старается изо всех сил! Он прилагает усилия! Для крестьян, которые его окружают, он олицетворяет дух самоотречения, непрестанное стремление к добру, к улучшению общества.

Будучи секретарём мэрии, он не знает ни выходных, ни проходных. Всегда начеку. Он свободомыслящ, насколько это вообще возможно, он не дышит ненавистью в сторону кюре, он уважает каждое искреннее усердие. Видели бы вы его на работе! Из школы сразу в Мэрию… на велосипеде под дождём… зимой и летом!... нужно ответить на двадцать пять, тридцать писем!… внести изменения в записи актов гражданского состояния… и ещё в три толстых регистра… Провести экзамены… ответить инспекторам… Для мэрии он делает всё… приём посетителей… бумажная работа… И всё это, можно сказать, за одно спасибо… Настоящее самоотречение… В высшей степени усердливый, этот папаша скорее откажет своим детям, нежели другим… Помочь тут, помочь там… и так до бесконечности… Он доверяем всем и каждому… Он отдаёт последние гроши… Он не курит уже пятнадцать лет… Он не ждёт, пока раскошелятся другие… Ах! прошу прощения! только не он! Он всегда готов принести себя в жертву самым первым!... Это для героев Жёлтого Моря… для каторжников на Камчатке… для перевёрнутых ураганом в Луизиане… ссыльных в Каледонии… мормонов - мятежников в Ханое… армян-радикалов в Смирне… посаженных на кол коптов в Бостоне… шутов и недоумков Остенде… какая разница, для всех, кто страдает! Всегда есть те, кого преследуют, кто приносит себя в жертву тут или там на этом круглом куске дерьма… и он только этого и ждёт, мой храбрый друг, чтобы обескровить своё золотое сердце… Ему больше нечего отдать? Он разрывается на части! Он заебёт и Небо, и Землю, если его заключённого не выпустят на свободу, какого-нибудь шустрого кули-динамитчика, которого япошки превратили в мученика… Он больше не может спать, он худеет… Он повсюду хлопочет об этом маленьком засранце… Он скачет в Префектуре… Он устраивает переполох в своей ложе… Он поднимает с постели его преподобие… Он лишает свою семью 35 франков… можно смело сказать, всего самого необходимого… чтобы добраться до Парижа… и взяться там за ещё одного героя… который сидит за своим бюро… и который также очень озабочен вопросом японской тирании… Они примутся за дело… Потребуется ещё 500 франков… потребуются брошюрки!… Что потребуется, то и потребуется!... Сэкономим на еде… он уже не считает потерянные килограммы… Он возвращается в лоно семьи… к своей работе… с ним проводят беседу… он упал в глазах начальства… Он берёт выходной… он бежит прочь… В классе он страдает от того, что ничего не говорит… Тем не менее, он так и сыплет намёками… особенно на истории Франции… Он даёт им понять, как ему нелегко мусолить мерзости Луи XVI в то время, как, возможно, где-то там, в Сиаме, в подземных застенках япошек испускает дух ни в чём не повинный человек!… вот оно – сострадание в наше время… похуизм сердца человеческого… Он испускает вздохи святого… он делает несчастными всех учеников… Он возобновляет свои хлопоты… Он просит аудиенции у префекта… он весьма робок по натуре… Он едва ли не осыпает его бранью из-за своего маленького кули… который страдает в одиночестве где-то там, среди 400 миллионов китайцев… Он вскипает… выходит из себя… надрывается от крика в кулуарах… и делает из себя посмешище.

Я встретил его на углу улицы Лилль и Гренелль, возле Советского посольства, это было в Мае, он всё ещё носился со своим японцем… Он занял немного деньжат на дорогу, у двух коммерсантов из своей деревни. И чем всё это закончилось! куда его завела его страсть! Он не еврей, его зовут Жюль Бергуньо, его мать – Мари Меркадьер. Я знаю их всю жизнь. Мы доверяем друг другу. Я могу поговорить с ним по душам. Это порядочный человек.

– Эй, Жюль – говорю я ему… Не окажешь мне услугу?

– Смотря в чём дело…. Знаю я тебя!...И с кем ты водишься!… Ладно, валяй, выкладывай…

– Это для Тремусселя, он впутался в тёмную историю…Знаешь его? “Глотка”? Его арестовали…У него проблемы с легавыми… Он участвовал в демонстрации… И разбил уличный фонарь…

– Так ему и надо, подонку этому!...

– Зачем ты так говоришь?

– Знаю я его!… Служили мы вместе…Три года в 22-ом… Никогда его терпеть не мог… Он не ушёл на войну?

– Нет, ему делали трепанацию на прошлой…

– Туда и после трепанации возвращаются…

– Да, но не он, у него были недомогания и приступы…

– Зато валять дурака он всегда здоров!

– Но он боролся за евреев!… Это из-за них он влопался…

– Какая разница, он всё равно сволочь…

– Почему ты так зол на него?...Жюль, я впервые в тебе вижу столько ненависти… к тому, кто разделяет твои идеи… и кто страдает за свои взгляды…

– Хорошо, ты прав… Меня бесит этот Тремуссель!… Он спал на соседней кровати… Он неплохой малый… но есть в нём что-то странное…

Жюль в глубине души был порядочным, добросовестным и очень щепетильным… Его здорово задело моё замечание…

Он сделал ещё одну попытку.

– Ты понимаешь, что я хочу тебе сказать… Я этого Тремусселя как облупленного знаю!... это-то должно быть меня и останавливает… Я прожил с ним бок о бок три года… к другим я и не приглядывался… я, можно сказать, их вообще не знал…Так вот, послушай, меня, горлопан ты этакий!… сейчас-то я тебя и разглядел… Гадёныш! Ты ещё более мерзок, чем остальные… Убирайся вон – и чтобы я тебя больше не видел!... У меня есть связи, усёк?... Ты у меня ещё попляшешь, грязная скотина!...

Я не хотел подливать масла в огонь… Я не хотел устраивать скандал среди улицы… особенно сейчас… Я свернул на улицу Бак… Он пошёл в сторону Фобур Сен-Жермен… И я его больше никогда не видел, Жюля… Это был самый порядочный человек, он прилагал бессчетные усилия. Он старался изо всех сил, хлопотал! Я никогда в жизни не видел, чтобы кто-то так радел за дела, которые его не касаются. Ему не были нужны ни слава, ни почести, ни орденская ленточка, он не был этим одержим.

*

Вместо оружия, самолётов и обстрелов – пинок под зад и кулаком по морде. Ничего бы не поменялось – то же самое поражение, тот же самый разгром, та же самая катастрофа.

Нации не погибают оттого, что их государственные деятели – пустое место, их правительства – жлобы, пьянчуги и педерасты, их министры надуты спесью, их послы – пустомели, как и они сами, всё это неважно. Эти нации капризны, высокомерны, пресыщены благами, раздавлены промышленностью, слишком роскошны или слишком сельскохозяйственны, слишком просты или слишком сложны. Всё это мелочи, временная чепуха, простейшие исторические факты. Хватит ли необходимого сырья? Не встанут ли заводы?...Вот это уже серьёзные вопросы, но всё же и они могут быть улажены. Посмотрите на Германию.

А военные бедствия? Вражеская оккупация? что вы скажете об этом, мой бесстрашный друг? Ерунда. Продуктивная, пылкая нация превосходно оправится от самых тяжёлых военных передряг и самых жестоких оккупаций, но только при одном единственном условии, очень важном, мистическом условии – она должна, невзирая ни на победы, ни на поражения, оставаться верной одной и той же группе, одному и тому же народу, одной и той же крови, одному и тому же неиспорченному расовому источнику, который помог ей одержать победу и стать суверенной во времена тяжёлых испытаний и завоеваний, а также, несмотря ни на что, уберечься от связей с низшими расами, от повсеместной еврейской, берберской, афро-левантийской заразы, от всех прирождённых развратителей Европы.

На неё подействовали приворотные зелья, которые ей на каждом шагу подсыпала вся эта шваль? С этого момента пиши пропало, вся страна отравлена дегенеративной еврейщиной, она хиреет и разваливается, война не убивает её, а доканывает.

Основная работа уже сделана, и крепость, которую мы, поддавшись иллюзии и обману, издалека приняли за устрашающую цитадель, была укреплена одним лишь картоном, огораживающим толпу идиотов, исступлённо орущих и беснующихся в железных ошейниках, совершенно выживших из ума, одуревших от болтовни и вина, обречённых на смерть, одержимых страстью к руинам и выпусканию кишок.

Гром прогремел. Следующий разгром окажется последним ударом.

*

А вот перед вами 37 миллионов существ, ошарашенных недоумков, буря закончилась, они разрознены, завистливы, скрытны, у них нет никакой общей идеи, если не считать какого-то угрюмого отвращения друг к другу, хитрожопые анархисты, несчастные и убогие, каждый за себя, один против всех и, если такое возможно, все против одного. Разлагающийся труп. Что прикажете делать с этой мразью? С этой огромной кучей дерьма? Отправить их всех на Урал? Немедленно собрать их всех в охапку, весь этот паршивый сброд, распихать по обозам, и пускай они мелят свои глупости там, под железной пятой? или выслать их с горем пополам за тысячи и тысячи верст от дома более деликатным образом?

Может статься, что это случится…Быть может, это не так уж и невероятно… Быть может, раньше, чем мы думаем…

*

Буржуа, ему насрать на всё, его заботят только его деньги, его “Royal Dutch”, его привилегии, его положение, его ложа, где он заводит полезные знакомства, те, которые ведут вас к кабинету министров. В конечном итоге – он еврей, потому что еврей – это тот, кто хранит золото, у кого в собственном храме есть самый замечательный золотой телец. Это даже не обсуждается!... это само собой!... И ого-го! ого-го! Буржуа жалеет только об одном – что он не родился евреем, настоящим евреем, изначально, папа мама. Истинное достоинство нашей эпохи. Он копирует его всегда и во всём – те же самые взгляды, те же самые интересы, те же самые любимчики, те же самые неприязни, те же самые бабы, те же самые соболя. Он подражает жиду, как только может. Бен Свиньяк.

Только у еврея есть несколько верёвочек, он и Троцкий и Ротшильд разом, в одном флаконе… Он может быть кем угодно. Так он и обувает наших буржуа.

Самуэль Бернар, а затем Сансон! Но прежде всего – ого-го! ого-го! и великий ТЬФУУ! Ах! Ах! Вот такая вот загадка!

*

Рабочий, ему насрать, кто он – чистый ариец или коричневый метис! от кого он происходит – от Готов или от Артура! лишь бы было, чем заморить кишку! А тут на тебе – и нечем…У него и поважнее дела есть! Что ему за дело до того, какой он крови – чистой или смешанной? Почему не Маркиз де Приола? или герцогиня Гонесса? Всё это басни фрицев, грязные фокусы, чтобы напакостить евреям, ограбить их, прикарманить их денежки. Это месть Гитлера, который не смог завоевать и без того заёбанный в доску мир. Есть очень даже симпатичные маленькие евреи, и есть паршивые французы, отъявленная сволочь. Это не вопрос расы. Это вопрос класса. Это известно всем… Еврей – это друг рабочего, демократ, друг прогресса, сторонник общественного образования и избирательных прав для женщин. Вот что считается!

Это не кагуляр. Друг свободы! Еврей – это преследуемый, это человек, который страдает за свою религию! Жертва диктатуры! Евреи виноваты в войне? Очередная клевета, выдуманная, чтобы выгородить настоящих виновников, людей пятой колонны. Настоящие виновники – это Гитлер, Вендел и, возможно, Дрейфус (на его счёт есть сомнения) – все трое (ворон ворону глаз не выклюет) спелись с Черчиллем и Франко, чтобы задушить пролетариат, отнять у него его победы 36-го, его чувство собственного достоинства на выходных, его автомобиль марки “Simca”и его палисандр.

Мировая война началась из-за него, пролетария, чтобы прикончить его, чтобы заморить его голодом. Мы не изменим его взгляд на вещи, играя на дудочке и улыбаясь. Это очень сложный вопрос. Он вбил себе в башку, что он прав, и он никогда не изменится.

Всё остальное – интриги и козни, галиматья грязных лжецов, субъектов, которым богачи заплатили, чтобы сбить с толку, заговорить зубы и усыпить бдительность Обездоленного Земли.

*

О боже! как это трудно, как это тяжко, изнурительно – иметь дело с подобными субъектами! Вот вам пример… Допустим, у нашего примера сифилис… вы скажете себе: Хорошо!... это не самая простая болячка… Я стану лечить его сыпь болеутоляющей мазью… какими-нибудь жёлтыми или красными таблетками… он будет очень рад… Я не стану говорить с ним о серьёзных вещах… у меня появится довольный клиент, который будет всюду хорошо обо мне отзываться… Я не стану делать ему никаких уколов…Разумеется, он поднимет хай… он оскалит зубы… его вырвет на лестнице… он даже может шлёпнуться в обморок… как вы это себе представляете? по-вашему, я должен его упрятать, запереть его в шкафу… из-за трёх или четырёх ампул?… чтобы кончить, как Бугнат… в этой жизни никогда не знаешь наверняка… недоброжелательность повсюду… Мы теряем голову, и затем – настоящий кошмар… начинается драма, Гран-Гиньоль…Никогда не следует заглядывать в вещи слишком глубоко… быть слишком любопытным! Это очень хорошее правило… “Curiosity kills the cat”, как сказал бы де Голль… Но вернёмся к нашему больному… Если мы сделаем ему небольшую пункцию, чтобы заглянуть в его головной мозг… всё ли там в порядке… с его мозгами… Упаси вас от этого господь!... Ваша жизнь тут же превратится в настоящий ад!... Вы не будете знать, куда деваться! Через двадцать… тридцать лет… больше! Он вернётся к вам… сей господин хороший… он будет преследовать вас в ночных кошмарах… убил я его или нет?...он проклянёт вас…Этот вампир не отвяжется от вас даже на заслуженной вами пенсии, ведь вы самолично ковырялись в нём… вы взяли и потревожили его спинномозговую жидкость… Ах! никогда и ничего не тревожьте! Во имя всего святого! Во имя самоотверженной любви ко всем паралитикам! вас заебут до смерти!

Сохраняйте хладнокровие! Лечите его маленькими, безобидными пилюльками, которые никому не причинят никакого вреда! Оставьте его сифилис в покое. Он сидит себе где-то в глубине и хлеба у вас не просит. Убаюкайте его красивыми словесами. От вас требуют не медицины, а магии. Не покушайтесь на самое существенное, и вам всегда будут признательны, вами будут умилены и всегда растроганы. Счастье – это трепаться о пустяках, ждать, когда гнойник лопнет сам, в установленный судьбою час, не тревожиться о “маленькой сестричке” и выражать своё почтение Трепонеме малюсенькими таблеточками и огромной ложью.

У меня есть одна благовоспитанная пациентка, и каждый раз, когда я её встречаю, она говорит мне… что я люблю читать ей проповеди…

“Ох! Доктор! нет!... Не стоит… Это пустяк… Вы прекрасно это знаете!

Я всё равно не стану заниматься лечением из-за такого пустяка… Вы были так добры ко мне!… Ох! Доктор, будьте же благоразумны! ”

И дело вовсе не в деньгах. Я их никогда ни у кого не брал. Нет! дело в том, что она просто-напросто не желает заглянуть глубже. Она не хочет признавать ужасной правды. Вот и всё. Правда не нужна никому.

Обратите теперь внимание на другой момент, на выступления, на газеты, которые говорят о возрождении Франции, они никогда не касаются самой сути, они колеблются, они юлят, они бьют себя в грудь коленом, они с упоением вещают дрожащими от волнения голосами, они надрывают свою глотку снова и снова, и на этом всё, точка. А те, что действительно чихвостят евреев, эти грозные враги Израиля, они либо обходят стороной классовый и расовый вопросы, либо просто-напросто отрицают его, они увиливают, они хитрят, они ходят вокруг да около и мямлят… Они не колют, они расхваливают пилюли и мази, которые эффективно скрывают все факты.

Те же, что заклинают коммунизм, те без конца заигрывают с евреями, они нехотя грозят им кулаком, это их великие аукционисты. Всё это так благодушно, так мило, мелководно, поверхностно, примитивно, размазывание, замазывание, мазь, бальзам успокоительный, бальзам ранозаживляющий для тех великих дней, когда мы таскаемся до Бастилии!... Какие чудесные розыгрыши! вот и всё, и больше ничего! Пускай они покричат У! у! у! призракам, и затем возвращаются восвояси…Hу полноте, полноте вам про сифилис! Земля не задрожит от такого пустяка! Все эти прекраснодушные развлечения абсолютно бесполезны, они разделяют людей и делают их неспособными к короткому замыканию…И это служит гарантией от удара молнии и благословением для лавочников.

*

Франция – еврейская и масонская, раз и навсегда. Вот что вам следует хорошенько усвоить, дорогие мои дипломаты. Их братии бесконечны…Едва одряхла одна, как на её месте уже нарисовалась другая… само собой, ещё более “сближающая”.

Это гидра о ста двадцати тысячах голов.

Зигфрид больше не вернётся.

*

Когда-то народ верил, что его ждёт рай, и терпеливо ждал. Это всё упрощало. Он только и делал, что молился. Весь мир держался на смирении бедняков, dixit (как сказал) Ламеннэ. А сегодня наш бедняк больше не желает смиряться. Христианская религия мертва, вместе с надеждой и верой. “Хочу всего и немедленно!”. Рай или ничего!... Как буржуа, как еврей.

Поди-ка поуправляй страной в таких условиях!... Ах! Это ужасно! Это кошмар! Я вынужден это признать.

Больше это никому не под силу.

*

Люди, кажется, испытывают ужасный, совершенно непереносимый страх перед мыслью, что в один прекрасный день они окажутся одни, совершенно одни перед пустотой. Самые смелые, самые отважные, несмотря ни на что, хватаются за какую-нибудь истершуюся, дежурную, классическую, проверенную нить, которая их ободряет и заново их привязывает к благоразумным и приемлемым вещам, к толпе добропорядочных индивидуумов. Можно сказать, что их пронизывает холод. Так, Дрюмон и Габино точно угорелые хватаются за свою родную церковь, за своё рассвященное христианство. Они размахивают своим крестом перед евреем, этим отъявленным пособником самого дьявола, и изгоняют его кропилами. Они упрекают еврея главным образом, перво-наперво и прежде всего за то, что тот убил Христа, осквернил жертву и не пользуется чётками…Да чтоб вас повесили вместе с вашими претензиями! Крест – это противоядие? Что за фарс!

До чего же всё это глупо, лживо и несуразно, путано-перепутано, плаксиво и робко. Ариец наивно заглотил религиозный крючок, легенду, сплетённую евреями с явным намерением покончить с ним, кастрировать его и поработить.

Распространённая среди мужественных рас, среди ненавистных арийских рас, религия Петра и Павла блестяще сделала свою работу, она превращает покорные народы в жалких попрошаек и выродков с самой колыбели, в полчища кретинов, очумевших от христианской литературы, ринувшихся на поиски Туринской Плащаницы и забывших навеки своих Богов, свои волнующие религии, Богов своей крови, Богов своей расы.

И это ещё не всё. Католическая религия, это преступление из преступлений, на протяжении всей нашей истории была великой сводницей, великой скрестительницей благородных рас с гнильём, взбесившейся заразительницей.

Католическая религия, основанная дюжиной евреев, окончательно сыграет свою роль, когда мы исчезнем раз и навсегда, захлебнувшись от наплыва грязи из гигантского афро-азиатского дома терпимости, который уже вырисовывается на горизонте.

Такова горькая правда, ариец всегда умел любить и обожать только чужого бога, у него никогда не было своей религии, белой религии.

Всё, что он боготворит – своё сердце, свою веру – всё это целиком и полностью было состряпано его худшими врагами.

Неудивительно, что он от этого подыхает, обратное было бы чудом.

*

Мне пришла в голову очень любопытная, интересная затея, я хотел собрать сборник статей мэтров пера, выдающихся, блистательных, волнующих членов элиты, которые писали в ходе страшных исторических событий, в фатальные месяцы 39-40 гг… Я бы назвал его ‘Потерянные Страницы”… Я ещё толком не определился… “Антология Жана Жопы”… или “Мужество в прозе”… “Мужество на словах”… с небольшим предисловием : “Всё, что лояльно, то хорошо… Не нужно щадить скромность наших героев мысли… и так далее… и так далее…”

Рано или поздно наши отважные трубадуры соберутся “сближаться”… Они пока ещё сами не знают с кем… Поэтому они только чешутся в раздумьях… Посмотрите, они просто смешны… Ах! Нотариусы сраные, выдающиеся, как мои яйца! Семейные консультанты... Есть ещё арийцы на продажу!... ну что вы, не тревожьтесь!... они всегда будут!... и в одном Крестовом походе, и в другом… Цена им, конечно, уже невелика!... но сколотить кое-какой капиталец можно всегда… Ваши учебные знания не мертвы!... Следует только слегка пересмотреть некоторые формулировки… но в целом я за вас совершенно спокоен!... “С рукой на сердце”, но куда?... направо? налево? Ах! мы не знаем!... Это так непросто!... Один необдуманный шаг – и вся учёба коту под хвост ... Нужно, чтобы клиент вернулся сам… чтобы он тут же расположился и доверился… кому-то, с кем он может перемолвиться…

Книга – это прямота, это нечто ценное, это всё! это частица вас самих! в ней наш вкус и колорит! мы обязательно всё наверстаем!

Кто сегодня запрещён, завтра будет изумлять!... послезавтра его бросят в тюрьму!... Это новая озорная шутка! Целый Трафальгар любезностей! сегодня это полнейшее дерьмо, а ближайшей весной оно зашелестит миртом! Апофеозом боярышника !... Ах! собратья, не падайте духом! вы достаточно попили моей кровушки, я испускаю горестный, краткий, приглушённый, хрупкий вздох, но отнюдь не с тем, чтобы вас прогнать.

Хера с два! напротив – премного рад, не нарадуюсь вашему возвращению! вот и фимиам, и золотые камзолы, и напыщенные, фантастические трубачества, и изящный хор девственных голосов из Ганглии или Марамерики !

*

Люди говорят уйму всякой всячины, но всё можно уладить в два счёта. Социальный вопрос остаётся, евреи не всё выдумали, это было бы слишком хорошо, неравенство классов, привилегии сытых и богатых, несправедливость повсюду и во всём! Евреи не смогли бы разжечь восстание, не будь к нему никаких предпосылок. Они не создали их целиком и полностью, они лишь ловко воспользовались ими, это верно, они бьют своим человеколюбием наотмашь, они сварганили огромную машину, так называемые “человеческие права”, это самая ужасная машина в мире, и она целиком в их руках. В изобретательности им точно не откажешь. Они умеют пудрить мозги,

с платформы, все ложи подталкивают их сзади. Какая-то важная персона, это несомненно. Всё не уладится само собой, одной улыбкой, дрожью и папскими буллами. Нужно урегулировать очень важный вопрос – вопрос денег. Счёт дружбе не помеха, ничуть, напротив.

Весь мир материалистичен, включая самые малые народы. Они верят только в осязаемое. Вот оно – народное просвещение, испарение Великих Мифов. Они больше не хотят двигаться дальше, пока не будет улажен вопрос денег. Цивилизованное общество желает только смерти, желает лопнуть, снова стать дикарями, это их непрестанное усилие, бесконечная трансформация. Это усилие, и оно утомляет. Нам насрать на всё, мы больше не хотим ничем себя утруждать. Мы сидим сложа руки, пока всё кругом трещит по швам.

Это наш фундамент, и он насквозь изъеден червями, он зиждился на вере, а люди больше не желают ни во что верить, это напоминает воздушный поток, им нужны лишь “удобства и немедленно”.

В людях не осталось ни Мифа, ни воображения, это механические люди. Паскаля приводили в трепет бесконечное пространство и небо, ему больше нравилась ручная тележка. В механизмах нет ничего хорошего, они прозаичны и недолговечны. Они ломаются и выводят из строя всю машину, мы будем топать на своих двоих, всё дальше и дальше, мы будем несчастливы всё больше и больше, и полиция, и все тюрьмы рухнут вместе со всем остальным, потонув под обломками.

Для взлёта необходим энтузиазм!

Где же Бог? новый Бог? Бог, который танцует?... Бог, который внутри нас?... которому насрать! который всем своим существом напоминает скотину! Бог, который храпит!

*

Обездоленные земли с одной стороны, буржуа – с другой, и те, и другие, в сущности, думают только об одном – как разбогатеть и остаться богатыми, один другого стоит, два сапога пара, две стороны одной медали, в глубине – никакого различия. Стадо и кишка. Всё для брюха. Единственное, всегда есть те, кто пожаднее, похитрее, поупрямее, поленивее, потупее, те, кто повезучее, и те, кто нет. Уж каким родишься. Но всегда одинаковое чувство, одинаковая болезнь, одинаковый ужас. Идеал удава – двухнедельное пищеварение. И всё это вращается, обращается, весь этот яд, противно тёплый, не больше 39 °, это наихудшее из зол – второсортный ад, ад без пламени. К счастью, грядут войны, всё более и более затяжные, это неизбежно.

Земля разогревается.

*

У народа нет идеала, у него есть только нужды. Что такое нужды?

Эти рабы приходят, и, мол, давай, чтобы больше не было безработицы, подавай им работёнку “не бей лежачего”, подавай им безопасность труда, подавай им гарантии от холода, голода, пожара, подавай им оплачиваемые отпуска, пенсию, уважение, белот и рюмочку коньяку, затем кино и палисандр, нрав курящего лоботряса, колымагу для семейных поездок…Это программа записного материалиста – пожрать в три горла и поплевать в потолок. Своего рода эмбрион буржуа, который пока ещё не нашёл свой шесток. Никакие, даже самые чудовищные катаклизмы не заставят его отказаться от своей программы контуженного мечтой крестьянина, который потерял свою корову, свою землю, свой каштан, который хватается за каждую соломинку и боится, что весь мир и вся жизнь просочатся сквозь его пальцы. Это фантастика – говорит он себе… дела идут сами собой… а я пока посижу себе сложа руки, как настоящий чиновник!... Ах! Едри твою мать! Будь я проклят! Уйти на пенсию или сдохнуть! Безопасность труда или смерть!

Паника всегда отвратительна, нужно принимать вещи такими, какие они есть.

Всё не было бы настолько мерзко, всё можно было бы легко уладить, если бы эти чудовища не старались бы извлечь выгоды из разводимого ими же самими блядства, эти скрытые сеятели ненависти никогда не разжимают своих зубов, они подливают масла в огонь, расставляют капканы, уродуют и истязают в своё удовольствие.

Это Бездна, это Апокалипсис, со всеми их сорвавшимися с цепи голодными монстрами, рвущими на куски даже душу… Бездна, которая разверзлась прямо под нашими ногами.

*

Нищеты недостаточно, чтобы пробудить народ… бесчинства тиранов, крупные военные катастрофы – народ и не чешется, он терпит всё, даже голод – ни единого стихийного восстания! его нужно пробудить

– но чем? Деньжатами!

Нет золота – нет революции.

Чтобы обездоленный осознал ужас своего положения, ему необходимы литература, великие апостолы, высокоразвитая сознательность, озлобленные памфлетисты, откормленные и голосящие вожаки, сведущие в вопросе, истерящая пресса и радио, грохочущее, как божий гром, – иначе он и не шелохнется, он и дальше будет дремать за своим белотом. Это всё стоит денег, это всё не бесплатно, это чудовищные расходы, это вагон и целая тележка звонких монет, которые высыпаются на людей, чтобы те задымились.

Покажите-ка нам счета, кто вбухивает столько денег? Нужно разобраться.

Нет денег – нет флейтистов, нет пузатых сундуков – нет и восстания.

Нет золота – нет революции! Нет ни Волги, ни единого бурлака! Знатоки, способные взволновать вашу толпу и ввести её в транс, стоят недёшево. А по пять сотен стукачей на каждом перекрёстке? Суммы становятся астрономическими! Это спектакль, и у него есть своя цена! Издержки восстания растут в кубе, это крах! чтобы довести толпу до настоящей горячки, дайте ей потрясти своими цепями, чугунками, котелками, пускай всё летит кубарем – и дайте ей тирана, пускай она с радостью вынет ему потроха! братство отвоёвано! свобода совести! Прогресс идёт вперёд! Давайте устроим грандиозную оперу! самую оглушительную за последние два-три века! чтобы начать новую жизнь! Ах! но это так дорого! Разорительно! Нужно откормить, отчествовать, отполировать всех стукачей, всех фараонов всех мастей на деньги всех лож, расплодить, упитать, подогреть, ублажить всех слизняков, пусть они исчервоточат всё строение, пусть шипят и разъедают всё кругом за баснословные деньги. Счетам не будет конца.

Полиция, подготавливающая революцию, кишмя кишащие тайные агенты, провокаторы недовольства и тысячи бед, взбалтыватели желчи – все это стоит неимоверно дорого.

И всё это необходимо! Много не бывает! Ведь этот убогий мир забывчив и безволен! обездоленный тарахтит себе и никого не трогает, а тут на тебе – инфернальный грохот! Тот, кому хватает бутылки красного, дайте ему попробовать вкус крови – и все его беды станут для него невыносимыми, его положение будет сводить его с ума, он превратится в безжалостного, хищного зверя, в антропофага! Всё, чего он хочет – это остаться таким, какой он есть – брюзгой, пропойцей, лоботрясом. Он только охает да ахает, и больше ничего. Ему всё должны подносить на блюдечке. Прошу прощения! Чёрта с два, Мими! Тут он и попадается на удочку “радетелей”, функционеров восстания. И это только первый акт, самое начало драмы, краткое изложение комедии, шумное кучкование. Он не будет сыт одними обещаниями, ему нужны субсидии – и чтобы до усрачки. Чтобы вся эта шваль восстала и мобилизовалась, понадобится целая бездна, золотое дно, придётся опустошить все сокровищницы “Shell”.

Нет денег – нет революции.

Обездоленный сам по себе – круглый ноль, ему нужно забашлять и побольше, чтобы он ринулся на баррикады, чтобы он начал ломать комедию. Сам по себе он предпочитает семейную жизнь, автобус и слюнявые митинги. В глубине души он не любит впутываться в истории. Он махровый консерватор, человек земли, прирождённый солдафончик, про себя он думает, что с него будет вполне достаточно просто проголосовать. Его не привлекают жертвоприношения и кровавые бани. Он совсем их не хочет. Для этого его нужно разъярить, затыкать его до смерти, как пикадор быка. Он поднимает страшный шум. Он надрывает глотку, но он миролюбив. Больше лает, чем кусает. Он вовсе не против насилия, но только когда страдают другие, а не он.

Подобно всей французской армии, он любит торжественно дефилировать. Ему нужны машина, палисандр, пенсия в тридцать лет, все возможные причины не умирать. Рыбка на крючке. Что может быть лучше? Умирать он совсем не хочет. Гражданская гвардия, та убивает как раз плюнуть! У них вон и пулемёты есть! Благоразумие в первую очередь!

Чего ради менять общественный порядок? чтобы одни жили припеваючи, а другие сдохли или стали мучениками? Победа? Легко сказать! Нельзя сделать яичницу, не разбив яйца! К тому же для мертвецов не существует хорошей победы! Каждый поневоле задумывается… А какие гарантии? Каждый в душе задаёт себе этот вопрос…Это всё всерьёз? Кто готов умереть ради наилучших условий?

Вот пускай другие и подыхают, если им это нравится! А мы посмотрим, что из этого выйдет… Вот где загвоздка и слабое место – крестьянин, не желающий “впутываться в историю”! вот кого нужно подпинывать! под полный оркестр! и добавьте золота в его транс! и побольше! Старая Бастилия с её девятью башнями так и стояла бы себе, как солдат на посту, гордая, надменная и устрашающая, и стесняла бы людей не больше, чем Френ или остров Ре, если бы банки, эти демоны Лондона, не совали бы всюду свой нос, не подзуживали бы вовремя окосевшее мясо, не провоцировали бы мятежи и кровавые бойни и не поднимали бы ураганы сплетен и вихри банальной дребездни. Правнук Людовика XIV был бы сейчас в Елисейском Дворце, а Мария-Антуанетта, почитаемая всеми детьми, покровительствовала бы разведению ягнят, если бы Питт не подстрекал паршивых бумагомарателей своей эпохи, не развращал бы знать, не разбазаривал бы деньги целыми корзинами, не подкупал бы судей, бардачек и палачей… Без золота идеи – ничто. Чтобы поднять народ, нужно сыпать золото телегами, тоннами, вагонами. У кого его нет – тот не поднимет никого. Так есть и так было всегда. В первую очередь нужен вкладчик! Это главное условие спектакля! И не раз, два и обчёлся, друзья хорошие! дубина стоеросовая! Фуу! Какой ужас! Какая дерзость! Нетушки! Колоссальные сбережения! Самая дорогущая из опер! Вы себе это представляете? Опера Вооружённого Восстания! С потопами! Симфоническими хорами! Ох! вот это да! Если вас это захватывает, обмозгуйте всё и приступайте к делу! Вы готовы? Или нет? Какой у вас банк? Вы банкрот? Тогда закройте рот и убирайтесь вон! не мешайте другим! Маленький хитрожопый нахал! сопливый недоделанный мальчишка! Сначала узнай, что к чему! Это вправит тебе мозги! Для восстания нужны деньги, а не липа! и не щелкотня! Нет и ещё раз нет! Смерчи! Циклоны бабла!

Гильотина – это дочь банка.

*

Ах! найти вкладчика – это начало любого большого дела, мечта каждого серьёзного человека, нет вкладчика – нет размаха, сам гений обращается в ничто, в клоуна и исчерпывается в онанистических миражах. Без золота не будет никаких результатов, никаких успехов, без золота всё рассеется как дым при первом же дуновении. При малейшем встречном ветерке, на первой же кочке всё затихнет и исчезнет. Чтобы удержать людей вместе, чтобы у вас была надёжная свора, их нужно обеспечить похлёбкой, регулярной и полной миской, иначе у них появится несколько вожаков и вашей авантюре настанет хана, тогда вы можете забыть про охоту.

Ах! Всё это нужно знать и соблюдать, это Законы. Возьмите, к примеру, Ленина и его приятеля Макэйра-Троцкого – эти знают все секреты… все тонкости этой магии, такие не стряпают на скорую руку…

Восхититесь их прозорливостью, остроумием их руководства, их безупречным прозаизмом, их неусыпной бдительностью в отношении каждого презентабельного пайщика… ни секундного отвлечения от самого главного – от денег! Рука всегда на пульсе, чтобы не продуть ни единой схватки.

Ах! вот это серьёзные люди! Таких не раздухарить пустой трескотнёй, анисовым вином дружбы, пьяной галиматьёй, разного рода воплями и романтическими сотрясаниями – весь этот зверинец способен напугать разве что ребёнка. Такие проводили небольшие съезды, которые никому не причиняли вреда, чтобы сказать, мол, вот так и так, у нас есть люди, они нам подчиняются, нам внемлет всякая шелупонь, – и всё это презренное собрание, все эти возмущённые несправедливостью, угнетённая перхоть, заморыши великого почина, недокормленные паршивой бурдой, тараканы кофе со сливками – вся эта лихорадочная смесь нищеты, желчи и невнятного бормотания была нужна для того, чтобы начался нестерпимый зуд, обострение идиотизма и отвратительное бурление масс. Ораторы, которые фонят за версту, как мокрая псина, без пальтишка, с кариесом на клыках, скорбно перетаптывающиеся с разинутой глоткой и пустым брюхом – вся эта недобитая шваль, таскающаяся из одной богадельни в другую, вся эта клиентура, готовая к заключению в Санте, была нужна для того, чтобы ожесточить народ. Ах! Мученики идеи! Ах! такие вещи нужно знать – они кусаются, рычат и с непривычки выблёвывают свой кусок – неблагодарные, вероломные, чванливые, – едва его проглотив.

О, грубые скоты! О, сволочная шайка для человека дела, который не хочет лопухнуться, захлебнувшись в своих обдристанных прожектах и трясине словес, запутавшись в мечтаниях и посулах. Риторика – для толп, вождям нужны вклады, а главный вкладчик – это банк.

Вот где находятся ключ от мечты, большой секрет и вдохновение революции. Нет банкиров – нет смуты, нет волнения среди низших слоёв, нет страстного бурления, нет ни Кромвеля, ни Марата, ни бегства в Варенн, ни Дантона, ни винегрета, ни путаницы.

Ни Робеспьера, который держится дня два без чёрного кошелька.

Кто открывает счёт, тот правит бал.

Всюду кредиты и утверждённые договора, особенно в самые критичные, затруднительные моменты.

Никаких церемоний! никаких хаханек!.. плакаты сами не наклеятся… расклейщики не предоставляют кредит… Они выставляют свой счёт в тот же вечер…Для них каждый вечер – это особенный вечер.

Вот вам и смиренные рабы. За кулисами сплошное жлобство. Именно поэтому банда Ленина и преуспела. Не только потому, что в ней были одни евреи, но и потому, что они были серьёзными людьми, всегда в курсе всех событий, они никогда не действовали наобум, всегда были при деньгах, они были набиты ими до отказа с самого начала.

Люди поверили им тут же. От чьего имени они говорили? От имени всех угнетённых? Бесчисленных обездоленных? Расплющенных в лепёшку несправедливостью? Придавленных ложью?

Разумеется, само собой! Но также, и даже в первую очередь, от имени банка Лёб-Варбург, который поручительствует всюду…Уж они-то набили себе карманы, вся эта сволота на хороших чалых, прежде чем баламутить народ… это совершенно точно, только и слышится весёлое побрякивание да позвякивание… божественный перезвон… небо и земля просто ходуном ходят… от отголосков их достижений… такое волшебство страстей… такая волна магии прямо в сердца… что даже музыка затихает… от чудесного перезвона золотых монет!…

Разумеется, это одна семья – Троцкий, Варбург, Лёб… евреи-банкиры… агитаторы… поэты и крестьяне… Им нужно было только встретиться и всем хором посвятить себя служению великой идее, единственной, которая идёт в счёт – еврейской… Великая Идея Великого Оболванивания, великое, окончательное, опломбированное и засекреченное закабаление арийцев, абсолютное царство Исаака, простирающееся от неба до преисподней, с каким-нибудь Дюраном, который вечно носится как дурак с обожжёнными ногами по пеплу и рвёт на себе плоть ради своего хозяина, чтобы подать ему её ещё тёплой и окровавленной, покуда от этого Дюрана ничегошеньки не останется, покуда он окончательно не исчезнет от своей любви. Так это себе и представляли и Варбург, и Ленин, и Троцкий, и все прочие, которых я не стану называть. Это было самоочевидно и естественно, это общество мечты, настоящий кошерный коммунизм – сервированное блюдо из нашего окровавленного мяса.

Они знают это с самой колыбели, почитайте Талмуд и Тору. Это сто раз так и больше. Мы же с вами другие, мы родились вверх ногами, мы родились для катехизиса, “ангелуса” тли, требника филейных вырезок, человеческого расходного материала, скота для побоищ и гужевого и вьючного транспорта, мы – мы никчёмные разгильдяи, хуёвые пахари, наши женщины – подстилка для Хедива, чтобы отвлечь его от нестерпимой зубной боли, если он найдёт их достаточно смазливыми, если они сделают всё возможное, чтобы угодить ему.

И Ленин, и Варбург, и Троцкий, и Ротшильд, они все думают одинаково на этот счёт. Никакой разницы среди обрезанных, это стопроцентный марксизм. Банкиры, каторжники – все за одно. Это бурлаки Волги, это красные соколы Пюто, которые без ума от радости, что всё так вышло. Им уже мерещатся молочные реки и кисельные берега для их маленьких глоток! Погодите у меня, мои дорогие пожиратели облаков, я вам покажу свои бубенцы, Дедушка Мороз устроит вам прогулочку!

Они тотчас спелись, Варбург и Троцкий. Всё это было предсказано… чек из Нью-Йорка обеспечил успех – 200 миллионов долларов, чтобы стереть в мелкий порошок царя, свергнуть и укокошить Романовых, не 200 миллионов винтовок, а 200 миллионов долларов наличными! Троцкий самолично совершил поездку, представил свои планы, свою персону, свои манеры… Мистерам Шиффу, Варбургу и Лёбу сразу же понравились его идеи… но не его персона… Им он показался немного суетным, немного вспыльчивым, немного истеричным…Разумеется, они ему поверили… однако… тем не менее… 200 миллионов долларов – это 200 миллионов долларов… кругленькая сумма… может случиться какая-нибудь неожиданность… откуда-нибудь вдруг выскочит убийца… Как раз кстати Ленин в это время был не у дел… едва поспевал за ходом событий… и тут на тебе – он уже весь из себя серьёзный, аскет, словом, тёртый калач… рядом с Троцким… Господину Лёбу он пришёлся весьма по душе… у него была репутация… они оказали ему полное доверие…

Так вот, он был в Париже…Подыхал с голоду на улице Деламбр… Калмык с кофе со сливками… Евреем он был лишь наполовину… Для Нью-Йорка – это минимум… По рукам!… Ну и ну!... Дела попёрли в гору!... Взмыли как смерч! Небольшая партия большевиков, которая ещё неделю назад была маленькой, убогой мусорной кучкой, неуместным посмешищем и горсткой бесноватых… вот тебе и на!...раздувается как воздушный шар! долетает до звёзд!... откуда ни

возьмись ещё десять миллиардов!... Она жадно проглатывает свою долю! Она кочегарит на полную катушку! Она повсюду! Она переворачивает всё вверх дном! Керенский споткнулся, покачнулся, испарился! Без следа!... эффект молниеносный… он измельчён в порошок!… Большевик в кресле… Лимитед…Вот что такое Нью-Йорк… Всё летит вверх тормашками, рассасывается, гибнет…

Романовым капут, кадетам тоже, а заодно с ними и всем меньшевикам

с их косматыми бородами и Пиковой Дамой!... Песенка спета!...Романов удаляется в снега, уезжает за тысячу лье вместе со своей семьёй, своей сабелькой, своими амулетами… Что в это время творится с массами!... их охватывает вулканическое исступление!...

Это извержение низших слоев!...Фарандола Великих Надежд… Это “десять дней, которые потрясли мир ”!... Мистер Лёб счастлив… Ему не приходится скучать возле телеграфа!… И его маленьким дружкам тоже… Троцкий шлёт им хорошие новости…

“Банк Лёб-Варбург, Нью-Йорк”

“Романову каюк, всё идёт хорошо. ТОЧКА. С Керенским тоже покончено. ТОЧКА. Нужно ещё 150 000. ТОЧКА. Победа гарантирована. ТОЧКА. Прогресс идёт вперёд. ТОЧКА. Могут возникнуть некоторые трудности. ТОЧКА. Гляжу слежу бжу. ТОЧКА. В оба глаза. ТОЧКА. Троцкий.”

Весь великий Кагал машет руками. Все Коэны собрались на мосту. Безграничное ликование от Чикаго до Уолл-Стрит… Все гетто класса “люкс” просто на седьмом небе… все ложи буквально кипят… Все братства конвульсируют… Это, несомненно, та обещанная эпоха!...Жертва принесена!... Все еврейские банки вносят свой вклад… Помощь идёт через Стокгольм… Когда она доходит до Петрограда и разом открываются все 150 мешков – начинается подлинный экстаз!... Двенадцать комиссаров, все жиды, как двенадцать бед, они знают цену деньгам, для них это не пустяки, они слышат песню, которую поёт мир, как, мол, смажешь, так и поедешь! Итак, праздник в разгаре! Машина Прогресса гудит, несётся, мчит напролом, кружится вихрем, это динамо-машина справедливости, равенства и просвещения, с шумом перерабатывающая тухлое мясо гоя! Семь миллионов буржуа убито менее чем за два месяца военно-полевых судов. Хорошенькую навели уборочку! Это вам не смехотворные предложения покрытых перхотью учителей начальных школ, крошечных гадиков с заложенными носами, маленьких, желчных, хитрожопистых заноз, шил в заднице, тараканов Футуристических Городов, близоруких с погремушками и вонью изо рта, прокажённых без язв, щенят беспородистой суки, конформистов маленькой досады, холерных вибрионов маленьких грязных водоёмов! Прошу прощения! Минуточку! Это Театр для всего Континента! на сцене 120 миллионов человек! не считая убитых, раненных, казнённых по случайности и принесённых в жертву в закоулках…

И снова расходы, генеральные репетиции, краснобайства по двойному тарифу, пронырливые болтуны, которых не накормишь гиперболами и которым нужно денно и нощно отстёгивать пребенду и тройное жалование.

Восстание оказывается на коленях, когда все счета оплачены. Резолюции мельчают, румяные девы слегка бледнеют… “Прогресс, который идёт вперёд” – это настоящая бездна.

Даже с банком Варбург Кун всему этому в один прекрасный момент настали кранты. Вашингтонские денежки вызвали в степях такое обжорство, такой волчий голод, что в нём самом случилась небольшая размолвка, еврейские доллары заставляли себя умолять… русские комиссары злоупотребляли… Внезапно Ленин рассасывается, он удаляется в Финляндию… Он ходил в школу, он знал цену золоту… и независимость, которую оно даёт… Он не хотел остаться с носом… быть ведомым, как маленький ребёнок… Он не хотел быть под Троцким… Он дорожил своей свободой и не желал больше ни за кем плестись…

“Возвращайтесь же, мой дорогой Ленин”, Троцкий ни на день не оставлял его в покое… “Вся Россия нуждается в вас… Она благоговеет перед вами! Мужики не помнят себя от восторга! от перспективы благополучия! Возвращайтесь, наш сияющий отец! Ведите нас в новый мир! справедливого равенства! спасения обездоленных! Чтобы всё было как по нотам! повсюду музыка! восторг от наших идей! Прогресс победоносно идёт вперёд! Он уже не мчится галопом! Он летит!...На вокзале будет весь хор… все делегации… все коминтерны… все Прогресосьевы… Безбожниковы… Трогранские… Сифоньевы !... Они все соберутся, чтобы приветствовать вас!... Приезжайте, мой дорогой Ленин! Скорее! Молю вас…Приезжайте!”

Но Ленин чешет затылок… Он сомневается… Он размышляет… он никуда не торопится… Он советуется… Он всё взвешивает… Он прогуливается по улицам Хельсинки… Он ничуть не горит желанием возвращаться… И тут ему приходит в голову идея… Он заходит в Вестерн Телеграф… У него есть шифровка для Нью-Йорка… Он говорит себе, что настал момент ею воспользоваться… И бац!... Троцкий отброшен…

“Кун Лёб и Варбург, Нью-Йорк.”

“Восхитительное восстание. ТОЧКА. Но нужно ещё 100 миллионов. ТОЧКА. Чтобы уничтожить Романова. ТОЧКА. Стереть следы монархии. ТОЧКА. Рекомендую отправить немедленно. ТОЧКА. Мне лично. ТОЧКА. Невский проспект очищен. ТОЧКА. Казаки с нами. ТОЧКА. Мелкобуржуазная опасность остаётся. ТОЧКА. Ленин. ТОЧКА. Верный и надёжный. ТОЧКА. Упёртый. ТОЧКА. Твёрдый. ТОЧКА.”

Это был классический, беспроигрышный ход, удар гонга для вкладчика, которой всецело озабочен, который обеспокоен своими ссудами, который всюду гоняется за мошной. Лёб не хочет остаться на бобах, сесть в лужу, он трясёт все двенадцать колен, все синедрионы, заставляет раскошелиться самых крупных магнатов лож и Уолл-Стрит, чтобы всё не расклеилось, чтобы его революция не дрогнула, чтобы она вылилась в чудовищный погром… Невообразимый ужас!... Гопля! последнее усилие! ещё 40! ну же! 40 миллионов долларов!

И всё это через Стокгольм-Хельсинки для одного плута!

Тарарах! Ленин загребает бабки! Теперь ему незачем откладывать, канителиться. Дело твёрдо налажено, бояться больше некого, появились основы, вклады. Золотишко хорошенько припрятано, божественный груз. Ленин больше не колеблется, он наводит марафет, прихорашивается, охорашивается, напяливает приличествующие случаю шмотки… потёртое короткое мужское пальто… кепка счетовода… шарф… он в своём амплуа, он заучивал эту роль двадцать лет… назубок … и вот он перед вами – “человек слова, душа толпы”… он вживается в образ… Какое мастерство!... он прёт напрямки! он отправляется в путь! Чухчухчух! Чухчухчух! Петроград!... Он кипит, как котёл…

Из поезда выходит настоящий Мессия… Обездоленные слушают его с упоением… Он больше не говорит о пустяках… Он говорит дело… Он может себе это позволить… Идеи… Ценности… Убеждения, которые поднимут весь мир!... и даже горы!... Американские башли с ним…В его венах течёт жидовская кровь. Каждый его слог оценивается в долларах… Ему отвалили кругленькую сумму… Инертность противника, разложение среди вражеских кадров, всё это тает во рту… как ореховое масло… как медовый напиток Невы!... Он говорит о золоте, и этим всё сказано!... Внезапно обездоленные словно с катушек съезжают… Оркестр гремит, как очумевший, всем музыкантам заплатили! Пьяная оргия на каждом перекрёстке!...мужики, доносчики, каторжники, потаскухи, жидокомиссары, чернорыночники – все танцуют фарандолу до посинения прямо на трупах, вот это гулянка! пир в честь Петра и Павла! полька Достоевского! вальс “Серп и Молот” на скотобойне Великого Иуды. Кругом кутёж, кругом кровь. Это уже не скромная карманьола. Это грохочущая сарабанда! Пускай сам Господь Боженька порадуется, пускай Дьявол подаст ему кимвалы! будь я проклят! это безумие! да чтоб этот тарарам взорвался, чтоб вся земля содрогнулась! закружилась! расшиблась! бутылки повсюду! текут! капают!... Да чтоб мокрого места от всего этого не осталось!

К Мистерам Кун Варбург возвращается доверие, они наслаждаются телеграммами… вот это превосходный урожай! удовлетворение высшей пробы! никто не сделает лучше за такое короткое время! Это впечатляет, это бесценно, клянусь Исааком, клянусь всеми чертями, это блеск оргийного бриллианта! Нельзя отказывать себе в таком удовольствии, когда прибрал к своим рукам миллиарды! Иначе зачем они вообще нужны?

Оставалось лишь довести работу до конца. Про Романова забыли. Его оставили где-то близ Иркуска… с Мадам и детьми… С ними возились недолго… Они молились всей семьёй в глубине ипатьевского дома… Это не могло длиться вечно… Их порешили в подвале… Николая, Мадам и их детей… Их превратили в фарш… осталась только рука, которая по-прежнему хранится в Швейцарии в несгораемом сейфе… Так заканчивается жизнь великих…

И чтобы никто не сомневался в том, чьих рук это было дело… там повсюду на стене, рядом с полом, рядом с трупами, было вырезано на древнееврейском, кабалистическими каракулями: “СЛАВА И БЛАГОДЕНСТВИЕ ЕВРЕЙСКОМУ НАРОДУ”… Я собственными глазами видели фотографии этих расчудесных иероглифов. (Миссия генерала XXX в Сибири).

Разумеется, кто-то усомнится… Такие всегда есть… и всегда были… К чёрту их!... Идите и сами посмотрите!... в этих Иркусках!... Эти люди – не цари!... Я, разумеется, тоже… Это несомненно!... Меня беспокоит гармония обычаев!... Меня беспокоит та рука в Швейцарии!… которая однажды сожмётся в кулак… Продолжение идей… настойчивость Рока…

*

Коммунизм – это большая Лошадка, большой боевой конь еврея.

Есть только один способ справиться с ним – стряхнуть его с этой кобылы и забраться на неё самим. И мы это можем.

Еврей – это жулик, паршивый мудак и бездельник, он даже не будет знать, что ему делать с коммунизмом, когда он его получит. Он всё изгадит, всё загубит. Он не может иначе, это в самой его природе. Социальная справедливость для еврея? Для этого негодяя, фараона, пускателя пыли в глаза, прирождённого сутенёра всея света, истеричного сатрапа и выродока Востока, гибрида всякой мистики, неспособного ни к какому ремеслу, паразита всех времён и народов, мастера на все трюки, криворылого записного прощелыги? Это ваш новый человек? Прошу прощения! Это было бы дивом, это было бы чудом, это был бы первый раз, когда бы мы увидели, как еврей перестаёт сотрясать воздух, пакостить, интриговать и встаёт в один ранг с другим, идёт на работу, приспосабливается и вкалывает, как остальные, на равных условиях. Ещё чего! Такого не бывает! Это противоречит самой его природе! Высранный Моисеем, он ведёт себя как изысканнейшее дерьмо и водит дружбу только с другими высранными в Моисее, в Вечности! Он гниёт, он разлагается. В самой глубине его ублюдочного существа есть только одна подлинная вещь – это ненависть к нам, его презрение, его страстное желание втаптывать нас всё глубже и глубже в братскую могилу. Чего он ждёт от коммунизма? Что он сдавит нам глотку ещё сильнее, что он свяжет нас по рукам и ногам в еврейских тюрьмах ещё крепче!

Батрачить должны все, да, но только под его началом! И ради чего? Его капризов! каково! его фантазий, его псевдо-черномазого апофеоза! В каждом еврее есть нечто от Лувертюра, я бы отправил их всех, сам лично, куда-нибудь в Сан-Доминго, на Карибы, им бы там понравилось, на островах они бы узнали, что такое коммунизм между своими, раз их больше не устраивает Палестина.

Если бы в недрах мясной туши Франции оставалась ещё хотя бы толика костного мозга, то мы могли бы попробовать, только между нами, прямо сейчас, знаменитый коммунистический амулет, универсальную панацею, прежде чем евреи навяжут его нам, не спросив нашего мнения, для своего триумфа и нашей гибели. Это элементарное благоразумие – евреи должны быть исключены, иначе – катастрофа, падение вверх тормашками в бездну, кабалистический рептилиум, пучину задних мыслей.

*

Ненавидеть еврея недостаточно, вот что я вам скажу, с тем же успехом можно топтаться на месте, рассказывать анекдоты, стучать в барабан – его нужно поймать за его верёвочки и придушить ими. Вот это дело, вот это по-мужски. Всё остальное – порожняк, от всего этого тошнит, от всех этих якобы отчаянно антисемитских газетёнок – чего они на самом деле хотят? Это хороший вопрос. Чего они хотят? Занять место пархатых? Пристроить вместо них себя любимых? Чудесная программа! Тот, кто наживается на идее, уже отпетая сволочь, я не хочу верить в то, что они такие. Впрочем, ошибки быть не может, они могут дуть в свои трубы хоть до потери сознания, десятилетиями, веками – это не пробудит среди французского народа энтузиазм, не сдвинет вопрос с места ни на йоту. Французу просто-напросто чхать, его заботит только шкура, только беды, его шкура, его личные беды, его маленькая шкурка – и больше ничего, на остальное ему чхать, что до идей – они ему не нужны. Он холоден, он равнодушен. Все эти болтливые газетёнки настроены оптимистично. Им так полагается, это их мундир, это их традиционная поза, это их растиражированное мурлыканье. Нужно производить впечатление уверенности в себе. Видеть свет в непроглядной тьме. Постоянное напряжение!... Им нужно молоть чепуху, приносить себя в жертву, им нельзя расслабляться ни на минуту… Иначе пузырь лопнет… Если они будут щериться, у них будут неприятности… Пузырь поднимается… толпа следит за ним, не сводит с него глаз, но подниматься она не хочет, она боится сломать себе шею.

Все эти лживые газетёнки просто уморительны, они почёсывают затылки… Так дело не пойдёт!... Они испытывают затруднения… Вот уже который месяц они пытаются растормошить холодное мясо… Окажись тут де Голль, он бы увидел перед собой настоящий труп!… Он и не подозревает, что французский энтузиазм мёртв!... Он бы в два счёта пришёл в отчаяние… Адель мертва, она больше не шевелится… Чего она хочет, эта Адель?... Отчизн ? низкосортных отрубов? простосердечности? натуральности? морального порядка? анафем? подписок? насилия? или телячьих нежностей?... громких процессов? великих поэтов? Ах! мы больше не понимаем эту дрянь… она стоит в очереди и брюзжит… она возвращается восвояси и продолжает брюзжать… у ней есть только “требования”… она требовательна до самой последней молекулы мозга своих костей… её не воодушевляет ничего, кроме брюзжания… а ещё чёрный рынок… где взять сливочное масло? картошку? в табачном киоске!... табачница из Кутанса, она видела немецких солдат, не она, а её племянница, какое ужасное зрелище, они утонули в море, их вынесло на берег, их сапоги были наполнены водой.

И на этом всё. И это грустно. Передовые газетёнки унижаются, рвут на себе волосы, они на измене, они на карантине, французы их ни во что не ставят. Они не способны пошевелить мозгами и самую малость, все эти фанфаронишки, мнящие себя лозоходцами от политики. У них есть лошадка, они держатся за неё, сидят на ней верхом, гарцуют и даже не видят, что происходит на улицах. Рано или поздно чудовищный ураган реальности сметёт их с лица земли. Не нужно

быть великим астрологом, чтобы предсказывать подобные вещи. Но они гнут своё, в бессилии, в пустоте, от этого зависит вся их карьера, евреи здесь, ложи там!... но публику это интересует всё меньше и меньше!... Они храбрятся, они бравируют, они гребут против течения, они баламутят подписчика… “Движение обретает всё больший и больший размах… всё больше и больше вдохновляет наш народ… города, деревни… массы возбуждены! они требуют смерти масонам!...

жидам! и их ставленникам! из-за которых Франция оказалась в таком состоянии! в таком ужасном положении! в такой отвратительной передряге!”

Это ложь! свистуны! массы вообще ничего не требуют, они скорее готовы орать “Да здравствуют жиды!”, которые намного лучше умеют заговаривать зубы! Пустяки – говорят наши апостолы, не следует опускать руки, не следует чувствовать себя побеждённым, газета всё изменит, это листок надежды, который можно купить, который никому не причиняет вреда, давайте орать “Дед Мороз” – и он придёт! Это Эмиль Куэ для черни. Было бы честно признаться себе в этом...

Народ не настроен против евреев, он не жидоглот, он готов сожрать только буржуазию, буржуа, которого он знает как облупленного, знает его идеал, его яркий пример, его прямого покровителя, который родом из тех же мест, из той же деревни, из той же дыры, который говорит на том же наречии, его преуспевший земляк, француз – это братоглот и ни на каплю не пожиратель евреев. В еврее никто не сомневается, антисемитизм – это пошлятина, сволочная выдумка буржуазии и её приспешников, чтобы отвлечь вполне справедливую ярость народа и перенести её на невиновного. Но народ не проведёшь, он прекрасно знает, на ком остановить свой выбор! он просвещён! “Еврей достоин похвалы, еврея нужно беречь, еврея преследует нацистский капитализм, еврея пытаются очернить расистскими бреднями, антиеврей – это кагуляр, враг пролетариата, фашистский лакей богачей, шишек, трестов, Венделя”.

Вот и всё.

Мы возвращаемся к вопросу денег. Величайшему вопросу нашего времени. Еврей загадочен, он ведёт себя таинственно, он интернационалист, он прикидывается бедным, его деньги невидны, у него есть небольшой акцент, и, значит, обаяние, а вот Арсен, его молочный брат, который преуспел, работая басонщиком “Джерси, все виды макраме”, который родился на улице Безив, в трёх домах от Почты – вот он тот ещё мерзавец! который разъезжает на своей колымаге, у которого есть вилла у моря и горничная для двух детей, будь я проклят! как его земля носит ! сволота подрасстрельная! туда ему и дорога! Вы хотите коммунизм? Оп! Пёс! Подавайте горяченьким! Вы выдохнитесь раньше меня! Я не стану защищать этого Арсена, эту мордень, этого зловонного буржуя, нео-жида, тартюфа, этого низкого выскочку. Никогда! Сотрите с лица земли эту грязь! Его пример заражает других. Давно пора было это сделать. Ни Ариэль, ни Калибан, удобрение, на котором ничего не вырастет. Гнилой ариец стоит не больше, чем еврей, возможно, даже чуточку меньше.

Так мы далеко не уедем… что нам делать с этим богатырём? Никто больше не знает, как его оживить… Его хотели немножко взбодрить, вернуть ему немножко резвости, аппетит к великим делам, вкус к высоким чувствам… Он фыркает, ему не нужны ваши небылицы, всё, чего он хочет – это сожрать буржуазию, вот что ему нравится, что его возбуждает… Он становится мрачнее тучи, когда ему мешают завтракать… Ему не нужны ваши безделушки! ваша дохлая петрушка, ваш пузырь идей, он хочет парную тушу упитанного буржуа, кусок фаршированного рулета, жирную свиную шкурку… Ну что за сволочь!... Он готов сожрать даже норку и туфли из крокодиловой кожи – 1 225 франков за пару. Вот чего он хочет, он хочет всего, всё это обещают ещё с мая 36-го.

Никто так и не смог склонить его ни к войне, ни к миру. Он завистлив, он скрытен, он пускает слюни, он худший из клеточных зверей, он больше никого не уважает, на него больше нельзя смотреть без отвращения. Он превратился в омерзительное животное. Он хочет проглотить буржуазию. Ну так дайте же ему её, чёрт возьми! Всё это тянется вот уже 12 столетий! Сейчас или никогда! Вы хотите катастроф или нет? Еврей уже всё подготовил, тем хуже для вас, тем хуже для нас! Может статься, что, когда он наестся буржуазией, он обратит свой голод против простого народа… всё более и более ненасытный! И тогда он узнает, что такое счастье!

Это как в кондитерской, никто не запрещает молоденькой девушке, новой продавщице, пробовать свой товар. Напротив, их даже поощряют. “Возьмите вот эту! возьмите же её! Попробуйте из всех этих замечательных баночек! Угощайтесь на здоровье!...” Через неделю они их больше не хотят, они наелись ими до конца жизни. Теперь они знают, что такое конфеты.

Буржуазия, что бы она о себе ни мнила, далеко не Всемирная История, она лишь преходящий момент. Её следует съесть вместе со всем остальным, как только она созреет. Она не должна требовать невозможного – необоснованных отсрочек и неподобающих промедлений. Настала роковая минута, час пробил. В двадцатых годах их дочерей брали в жёны, в 1942-ом общество сожрёт свою буржуазию. После выдачи зарплаты ими унавозят почву. Их уже превратили в консервы. Вот такую им окажут услугу. Они будут страдать, если станут упрямиться. Скоро их не станет совсем.

*

Для народа коммунизм – это хитроумный способ пробиться в буржуазию немедленно, под шумок базарной драки. Нахапать себе привилегий и больше не чесаться.

Город будущего для черни – это его личный особнячок, 500 квадратных метров земли, тщательно обнесённых оградой с четырех сторон, по возможности с канализацией, и чтобы никто ему не докучал. И чтобы всё это было заверено у нотариуса. Это мечта домашней хозяйки, мечта декадента, мечта женщины. Когда женщины доминируют до такой степени, что мужчины начинают мечтать подобно им, тогда можно смело сказать, что песенка спета, что благородство мертво, что страна превратилась в подстилку, как в военное, так и в мирное время, и может защищать себя только жалкими приёмами, что мужчины годятся только на роль взломщиков, которые потеряли проницательность и приобрели слащавость.

Кто в нём будет жить? жёлтые? белые? чёрные? чистые? смешанные? Может быть, мы все сдохнем во время пьянки-гулянки? Скорее всего, так оно и будет.

Словом, всегда будут и мужчины, и самодуры, подавляющее большинство, которым хоть кол на голове теши – их хата всегда с краю.

*

Ещё больший кретин, чем француз? Разве такое возможно? Особенно интеллектуал. Буквально одержимый всем, что связано с еврейской тарабарщиной. Сноб - мазохист. И расы не существует! И еврея не существует! А вот и я! Я знаю это! Я знаю то! И ого-го! И ого-га! Я настоящий скептик! Ах! Гобино – что за олух! А этот Монтандон – что за шут гороховый! И Мишле – что за продажная шкура! Я отправлю тебя плавать на потрясающей, сногсшибательной, пиздафонической пороховой бочке с сотней тысяч пушек, грохочущих туфтой на сотню тысяч ладов! и всегда против здравого смысла, против собственной крови, против самого себя, всегда во славу еврея, его апофеоза, его гения, его неоспоримого превосходства. И, как обычно, этот маленький еврей где-то там, за углом, притаился, ощерился, осторожничает… шпионит за очумевшим гоем… вот он, успокоился, уверился, приближается… видя, как всё горит синим пламенем… кладёт свою руку на этого недоумка!... поощряет его, подзуживает, ласкает, гладит его… по шерсти… против шерсти… ликует… Ах! старый добрый ариец, он никогда не меняется, всегда готов доставить радость своему еврею! Ах! он такой верный! Ах! он такой преданный! Ах, он такой сочный-пресочный! И вот он снова в деле, этот недоумок, исполненный подлинного, щемящего гуманитарного сознания.

“Ах! Чёрт возьми! Расы нет! Еврея тоже нет, едри вашу мать! Какой ещё еврей! Что за вздор! Что за гнусная мерзость! Что за фашистская дребедень! Разве это не позор для нашей эпохи – видеть подобных динозавров? а кровь невинных жертв! что течёт из сердец апостолов! толоча, растаптывая, разрывая на части саму субстанцию истины! её сияющую плоть и музыку!”

Маленький еврей упивается! Его охватывает неистовый экстаз! глядя на такого храбреца, говорящего такие прекрасные вещи! исполненного такого похвального энтузиазма! влюблённого! воодушевлённого до неузнаваемости! пускай это преобразит его! опьянит его до синих чёртиков! чтобы он был уверен, что рас больше не существует! Без ума и памяти от своего слюнявого триумфа! от того, что он может сколько влезет, хоть до потери чувств пороть свою ахинею…

“Я! поглядите! я! я! я! я сказал, что! что! что! и тыры-пыры! Раса то!... раса это! расы нету! нету! нету! нету!...” да и вообще он сам себе раса, раса “меня! меня! меня! меня! меня!”… Восемнадцать миллионов мудозвонов в одном флаконе.

*

Ну, конечно, само собой, я вас понимаю, это так прекрасно, так тонко, это такая редкость, такое изящество – искать и найти свою расу, выставить напоказ своё потомство, свой дух, благородство своего этноса. Эге! Вот что спасёт нас от вульгарности! заставит вас благоухать! Мы выведем самую роскошную породу! отборную! элитную! что будет дальше?... Это избавит нас от всех бед…

Раз так, то что, по-вашему, такого ценного во “французе”, что стоило бы сохранить? Оскудеет ли хоть немного мир, если он вдруг возьмёт и исчезнет? Самым настоящим образом потонув в грязи афро-азиатских совокуплений? Возможно…

Увы, но я вынужден признаться… Что я вижу?... Что я слышу?... Ни единого повода хорохориться и подзадоривать народ… ничегошеньки… только всё та же маленькая улыбочка, позвякивающая, как родниковая струйка, таящаяся, резвящаяся во мху…

О, как счастлив тот, кто её слышит, наслаждается ею и затыкается! не омрачая свою радость тем, что боится показаться смешным, фантастическим и хрупким, как само детство, бесконечное и фееричное до мозга костей…Это бесценная магия, которая поднимается от земли и от людей, рождённых на ней…