Порождая бурю

1. Дурные мысли.

Имя Розалия читается с ударением на И.

Розалия была убеждена, что дурные мысли о ком-либо, безусловно, не делают ее лучше, но часто помогают угадать реальный ход вещей. Эта философия заметно облегчала ей жизнь, изначально лишая иллюзий на чьей-либо счет, но и заставляла сожалеть о растраченных негативных словах в адрес знакомых, друзей или даже посторонних людей. Признавать свои ошибки никогда не доставляло ей особой радости. Хотя она и делала это при необходимости, уверяя себя в том, что так становится чуточку лучше. Но редко она действительно сожалела о клевете, которую взрастила в своем сознании. Чаще оправдание своему поступку было уже наготове.

Розалия считала себя хорошенькой, с удовольствием разглядывала свое отражение в зеркале как в одежде, так и без нее, исключая те дни, когда бессонные ночи окончательно изматывали ее, оставляя следы на двадцатипятилетнем личике в виде теней под глазами. А съеденная накануне вечером пицца сомнительного качества откладывалась непереваренным комком теста на животе. Но даже тогда она умудрялась привести себя в порядок с помощью пары патчей для глаз, нескольких упражнений для пресса и обворожительной улыбки.

Розалия умела очаровывать. Мало кто мог остаться безучастным и не стать жертвой взгляда наивных серо-зеленых глаз. Пожилым дамам она казалась ангелом во плоти, олицетворением целомудрия и благоразумия. Женщины не предполагали увидеть в ней соперницу, хотя некоторые из них чувствовали, что не все так просто. Мужчины же представляли перед собой беззащитную деву, нуждающуюся в заботе. Но эта иллюзия сохранялась только до тех пор, пока Розалия не решала сама рассеять ее, или кто-нибудь не задевал ее за живое. Тогда она перевоплощалась и становилась сердитой и едкой.

Находиться долгое время среди людей тяготило ее. Первый час Розалия общалась с удовольствием, второй – с усилием, а потом самоустранялась, если, конечно, что-нибудь или кто-нибудь не овладевал всем ее вниманием и не увлекал. От сегодняшнего вечера вряд ли можно было ожидать многого. Бесспорно, больше всего Розалию интересовала официальная часть, во время которой она, наконец-то, получит заветный черный пояс. Она так долго шла к этому! Кто бы мог подумать, что у худенькой болезненной девочки хватит сил и целеустремленности проучиться столько лет в школе каратэ. А ведь это одна из тех немногих школ, где каждый год можно сдать экзамен только на половину цвета. И вот перед тобой уже не шесть лет, а двенадцать!

- Двенадцать лет! – на выдохе произнесла девушка, рассматривая на внутренней дверце шкафа все свои пояса. – С ума сойти!

Белый, бело-желтый, желтый, желто-оранжевый, оранжевый, оранжево-зеленый, зеленый, зелено-синий, синий, сине-коричневый, коричневый…

Она начала заниматься каратэ в одиннадцать. И в первый год не смогла сдать экзамен по причине огромного количества пропусков. В этой школе никого не интересовало, почему тебя нет. «Нам очень жаль, если вы не явились на занятия из-за плохого самочувствия, - повторял владелец школы и учитель Луиджи, - но это все равно пропуск!» Потом ей удалось сменить белый пояс на цветной, и успехи стали более заметными. Розалия просто болела каратэ и, когда повзрослела, стала проводить в зале все свободное время. И сегодня она получит черный пояс! Она сменит свой прямо там и с гордостью пройдется перед учителями и младшими учениками.

Каратэги Розалия надела дома. Белоснежная грубая ткань была идеально отглажена. Затянув коричневый пояс, она оглядела себя в зеркале и осталась довольна. Волосы были убраны в высокий хвост, минимум косметики, а то потечет на жаре от пота, никаких украшений…

Ежегодно по традиции вручение поясов проводили на территории кемпинга. Официальную часть в амфитеатре, а ужин у бассейна под средиземноморскими соснами. Платье Розалия оставила в машине на парковке – она переоденется позже. Сейчас ей не нужна даже сумка.

Еще не дойдя до места, ее окружили одногруппники.

- Что, Оззи, сегодня великий день? – хлопнул ее по плечу долговязый прыщавый парень с сине-коричневым поясом.

Розалия лишь улыбнулась и даже не замедлила шаг.

- Она, я уверен, дома уже давно имеет черный пояс, который примеряет перед зеркалом, - хохотнула полноватая девушка. – Оз, угадала?

Розалия не повернула головы в ее сторону, а лишь прибавила шаг. Эта болтовня и подколы совсем не трогали ее. Она была самая старшая в группе и единственная в этом году с черным поясом. Они, безусловно, завидовали ей так же, как она завидовала прежде остальным, кто получал черный пояс.

- Оззи, - послышалось с самого верхнего ряда амфитеатра, - мы здесь!

Девушка поспешила подняться к подруге.

- Ну, что, - она потерла руку о руку, - пойдем порепетируем?

- Сара сейчас придет, - ответила миниатюрная девушка с черными глазами и такими же черными волосами и темной кожей. – Пошла в бар купить воды. Жарко тут…

Розалия не чувствовала никакой жары, не смотря на то, что было шесть часов, и солнце все еще стояло высоко. Наоборот, ей казалось, что лучше дня нельзя было бы придумать. В начале июня солнечный свет был желтоватым, мягким и очень деликатным. Над амфитеатром не было ни крыши, ни крон деревьев. Свежий ветер, долетавший в сосновый лес с моря рассеивал тепло с кожи, оставляя ощущение прохлады.

- Лаура, послушай, я пойду поздороваюсь со всеми, хорошо? Вы найдете меня у сцены. Спускайтесь, как вернется Сара.

- Давай, а то Луиджи про тебя уже спрашивал, - подмигнула в ответ подруга. – Он знает твою страсть к опозданиям…

- Чтобы я опоздала на важное событие в моей жизни!.. Никогда. Пойду успокою его.

И девушка ловко сбежала по ступеням и пошла к сцене, где уже собрались все учителя. Приветствие каждого их них заняло некоторое время, прежде чем Розалия увидела Луиджи. Каждый пожимал ей руку и говорил что-то в роде «молодец» или «так держать».

А когда она подошла к высокому худощавому мужчине с ясным лицом и по-детски пухлыми губами, тот слегка покраснел, поцеловал ее в обе щеки и проговорил:

2. Начатое, но незаконченное.

Сказав бывшему свое жесткое и даже грубое «нет», Розалия смогла улизнуть с праздника, когда закончила ужинать. Она прошла вдоль бассейна, спустилась в сосновую рощу и, пройдя метров сто мимо бунгало кемпинга, свернула на аллею к ресторану. Над лесом уже сгущались сумерки, ветер стих и теперь к земле спускалась легкая прохлада.

Розалия гневно шла по дорожке, засыпанной белесым гравием. Пару раз она почти навернулась с высокой платформы, но шаг не сбавила до самого ресторана. Оглядевшись быстрым, но внимательным взглядом вокруг, она направилась прямиком к бару.

У стойки сидел только один посетитель. К счастью это был незнакомый мужчина – можно было побыть одной.

Девушка легко вспорхнула на высокий стул, положила клатч рядом с собой и попросила минеральной воды с лимоном. Когда перед ней появился высокий запотевший стакан со звенящими кубиками льда, она услышала смешок со стороны, где сидел единственный клиент. Розалия демонстративно медленно повернула к нему голову и спросила:

- Я, кажется, стала объектом для насмешки?!

- Только содержимое твоего бокала, - парировал мужчина и отпил свой янтарно-зеленый мохито.

Он говорил с едва заметным английским акцентом. Разве что звук «т» выдавал его.

- Восхищаюсь людьми, способными найти занятное в обыденном…

- И особенное в заурядном…

Розалия тряхнула головой, приняв это на свой счет. Она сощурила светлые глаза. Мужчина, сидящий рядом с ней улыбнулся в ответ. При этом его красивые выразительные губы растянулись так сильно, что девушке показалось, что рот должен быть огромных размеров. Янтарные глаза при этом тоже сузились, как и ее, и от них расползлись морщинки. Продолжая молчать, ее внимание сосредоточилось сначала на его широком носе, потом на заросшем подбородке с ямочкой, а затем она снова посмотрела ему в глаза. Розалия осталась довольной – незнакомец пришелся ей по вкусу.

- Бенджамин, - он протянул ей огромную руку.

Розалия смотрела на нее и молчала.

- А твое имя? – поторопил он ее.

- Друзья зовут меня Оззи…

Она, наконец, вложила свою руку в его ладонь. Он крепко пожал ее так, что Розалия ахнула.

- Главное, чтобы не Осборн. Так почему же ты избегаешь алкоголя, Оззи?

Бенджамин намеренно выделил голосом имя.

- Каждый раз, когда я выпиваю хотя бы глоток, я совершаю глупости, - смягчилась Розалия.

- Расскажи что-нибудь из последнего, - заинтересовался мужчина.

- В последний раз я оказалась в бассейне в одежде… А до этого уронила торт, не на моем торжестве, - добавила она. – И сказала присутствующим все, что о них думала.

- Интересно… - стоит попробовать еще раз, - глаза нового знакомого заблестели. – Бокал просекко, пожалуйста, - обратился он к бармену.

- Любишь эксперименты?

- Обожаю! И потом мне трудно представить, что может родиться в этой милой головке на этот раз, - развлекался Бенджамин.

- Это хотелось бы узнать и мне, - ответила Розалия и подтянула к себе бокал за тонкую ножку.

- За знакомство!

Бенджамин поднес свой стакан к ее и едва коснулся тонкого стекла. Розалия сразу же сделала маленький глоток прохладной жидкости. Она была потрясающая. Ей не хватало время от времени бокальчика игристого вина. Но зная, что алкоголь, даже малое его количество, провоцирует изменения в восприятии ею мира и ненужную честность, она избегала его почти все время.

- Что ты делаешь в этом месте одна?

Он рассматривал ее, и Розалии это доставляло удовольствие. Ведь после истории с Давиде она совсем упала духом. Уж если она не способна сделать так, что после нескольких недель отношений ее парень все еще заинтересован в ней, то на что она вообще способна?!

- Я спасаюсь от суеты и неприятной компании.

- В моей?

- Получается, что да, - Розалия демонстративно оглянулась. – В баре больше никого нет. Хотя, я надеялась побыть одна. Бенджамин... какое длинное имя... Впрочем, мое имя содержит на один слог больше.

Мужчина снова усмехнулся и смерил взглядом количество вина в бокале.

- Кажется, действие начинается, - проговорил он. – Еще бокал?

- Лучше не надо, - неуверенно ответила девушка.

Но бокал все же появился перед ней.

- Твоему коварству нет предела, - задорно рассмеялась она. – У тебя на меня далекоидущие планы? Чтобы это сработало, нужно, чтобы и ты мне понравился.

- А разве это уже не так?

Розалия немного выпятила губы вперед, сдерживая улыбку.

- Возможно...

Перед каждым из них уже стояло по два пустых бокала, бармен наливал по третьему. Разговор не иссякал и теперь все больше походил на флирт. Розалия понимала, что язык уже сорвался с цепи, а значит, скоро это может произойти или с телом, или с разумом. Но ей так нравилась компания нового знакомого, звучание его низкого голоса и волосатые руки, с закатанными рукавами льняной мятного цвета рубашки, что она без тени сомнения продолжила начатое. Ей в голову лезли разные догадки на его счет, чаще не самые лестные, но в настоящий момент ее все устраивало.

- Черт, меня же ждут!

Она стала слезать с высокого стула.

- Уже уходишь? – голос Бенджамина содержал в себе нотки разочарования, и это льстило.

- Думаю, мне пора. Но знай, Бенджамин, что мне была приятна твоя компания.

Розалия серьезно взглянула ему в лицо и дернула бровью. Мужчина как по команде спустился со стула и встал перед ней. Он оказался очень высоким.

- Я тебя провожу…

Они вышли на полутемную аллею. Девушка осторожно вступала на гравиевую дорожку в туфлях на платформе. Ее не качало, просто она не часто носила что-либо кроме кроссовок или сандалий для треккинга, а потому чувствовала себя менее уверенно, чем в спортивной обуви. Бенджамин воспользовался этим, чтобы поддержать ее за талию.

- А ты резвый, - подковырнула его Розалия.

Она задрала голову, чтобы посмотреть провожатому в лицо и в тот момент потеряла равновесие и подвернула ногу. Бенджамин не дал ей даже испугаться – настолько хороша была у него реакция – а подхватил ее обеими руками за талию и развернул к себе. Розалия только хлопала глазами и рассматривала лицо, которое теперь находилось от ее собственного намного ближе, чем в баре.

3. Необдуманные поступки.

Бенджамин не спал уже почти неделю. Нога постоянно ныла и лежала на кровати мертвым грузом, не дающим свободно поворачиваться во сне в удобное положение. Он любил спать на животе, чтобы голова была повернута влево, с согнутой в колене левой ногой. Теперь же ему приходилось лежать все время на спине и просыпаться каждый раз, когда хотелось сменить положение.

Вот уже неделю у него было ужасное настроение. Его раздражала невозможность пойти на работу и вообще выйти из дома в любой момент и поехать, куда захочется. Теперь костыли составляли ему компанию. Но далеко на них Бенджамин уйти не мог, поэтому он раз в день выходил на улицу до бара на соседней улице, чтобы выпить свой кофе, а потом возвращался домой и до вечера валялся перед телевизором в ожидании, когда вернется Маринелла.

Она тоже его раздражала, если не сказать больше. В своей временной инвалидности он винил ее, хотя и заикнулся об этом только один раз, на второй день гипса, когда ему хотелось разнести весь дом в щепки. И хотя Маринелла извинялась, плакала и искала отговорки, но нельзя было не брать во внимание тот факт, что за рулем была она, Бенджамин - на велосипеде, а машина вывернула с подъездной дорожки на асфальтовую дорогу на четвертой передаче и сбила его. Результат – закрытый перелом с прогнозом носить гипс минимум четыре недели. И это в начале июля, когда на носу отпуск и можно ездить после работы на море.

С Маринеллой они жили вместе около года. Причем изначально Бенджамин этого не хотел, он даже не предлагал ей переехать. Но в то время она потеряла работу и ее выселили из квартиры. Бенджамин помог ей, предложив погостить у него, пока она не найдет новое жилье. Он отлично помнил, что использовал именно слово «погостить». Но подруга осталась надолго и намеков не понимала. А потом Бенджамин привык, что дом больше не принадлежит ему одному. Про себя он сравнивал Маринеллу с кошкой, которую приютили на время, а она осталась навсегда.

В самом начале он был влюблен. И как можно было не влюбиться в это нежное рыжее создание с красивыми голубыми глазами?! Сработал рыцарский инстинкт: ей нужна была его профессиональная помощь – он помог. А потом все быстро закрутилось. И вот Бенджамин уже встречал ее после работы, ужины, общие друзья и уикенды. Но он не был готов к совместной жизни. Бенджамин не хотел, чтобы его белье висело на одной веревке с ее трусиками, чтобы он закупался по составленному ею списку в овощной лавке, не хотел знать, когда у нее месячные и видеть ее с маской на лице. Но самое главное, он хотел посвящать каратэ то время, которое считал необходимым, а не выслушивать, что он опять уезжает смотреть или судить соревнования, пока нее на выходные были другие планы.

Маринелла никак не хотела мириться с тем фактом, что Бенджамин любил каратэ ничуть не меньше ее. Она подозревала, что даже больше, но предпочитала молчать об этом. И как большинство молодых женщин в отношениях с “неидеальными мужчинами”, она мечтала, что ради нее Бенджамин изменится.

- Любимый, я дома! – ласково пропела Маринелла и вплыла в гостиную.

Она подошла к дивану, где лежал Бенджамин и, увидев его в той же самой футболке, что на нем была еще утром перед ее уходом, скривила веснушчатый носик.

- Бен, ты опять сегодня не вставал?

Бенджамин оторвал взгляд от телевизора. Выражение его лица можно было бы интерпретировать одним коротким словом – «чо?»

- Я несколько раз прошелся до кухни и туалета… - терпеливо ответил он. – Дальше на костылях мне передвигаться не удобно.

- Но ты должен двигаться! – возмутилась Маринелла, словно мать, заставшая сына за игровой приставкой вместо уроков.

- Напоминаю тебе, что моя вторая специализация – это физиотерапия, - заметил Бенджамин уже с меньшим спокойствием. – Я знаю, что мне нужно делать.

- Прости, - процедила Маринелла и прошла на кухню.

Он знал это молчание. Она часто ретировалась, чтобы затем напасть.

Минут пять она копошилась на кухне, залезала в холодильник, недовольно хлопала дверцей, а затем выглянула в гостиную и изрекла:

- Но хотя бы соус из помидор можно было сделать для пасты?!

Бенджамин с шумом втянул воздух так, что его ноздри расширились. Он сел на диван, взял костыли и направился к двери.

- Пойду прогуляюсь…

Маринелла не стала его удерживать. Она, скорее всего, была раздражена ничуть не меньше его. Поэтому будет лучше для обоих, если они немного остынут, а потом поговорят. Бенджамину не нравились скандалы, но на этот раз он был бы не против сказать все, что думает о сложившейся ситуации. А вместо этого он вышел из дома и пошел по направлению к большой дороге.

Этот небольшой двухэтажный дом Бенджамин купил два года назад, когда решил перебраться из съемной квартиры в одном из центральных районов города. Он долго занимался ремонтом, а когда, наконец, все было готово для переезда, ему так и не удалось насладиться одиночеством в новом жилище – вскоре к нему перебралась Маринелла. Ей этот район не нравился. Она говорила, что он слишком близко к морю, хотя до побережья оставалось четыре километра, поэтому здесь влажно, а летом много комаров. И добираться было неудобно. Приходилось доезжать до метро на машине и там оставлять ее на парковке. Бенджамин пропускал ее замечания мимо ушей. В конце концов, она сама решила переехать к нему на совсем, а ему здесь нравилась. У дома имелся небольшой сад с фруктовыми деревьями и кустами метельника в самом углу. Они как раз сейчас потихоньку заканчивали цвести, но сад все еще был наполнен их сладким и свежим ароматом.

Единственное, в чем Бенджамин соглашался с Маринеллой, когда она перечисляла недостатки этого района, так это отсутствие жизни за углом. Для него это не являлось проблемой, всегда можно было сесть в машину. Но теперь со сломанной ногой он чувствовал себя заложником. Он вышел из ворот сада, повернул направо и на следующем перекрестке налево, чтобы дойти до супермаркета и купить что-нибудь к ужину.

На улице давно стемнело. В десятом часу в начале июля день снова стал убывать. Бенджамин ковылял по узкому тротуару вдоль заборов таких же отдельно стоящих домов, как и его собственный, а потом свернул в парк. Так было быстрее, хотя освещение в некоторых местах оставляло желать лучшего или вообще отсутствовало. На одном из таких участков дорожки, обсаженной пахучими олеандрами к Бенджамину привязались двое и потребовали кошелек и телефон. Защититься со сломанной ногой представлялось задачей весьма сложной. И пока он обдумывал, что делать дальше, и предлагал искателям легкой наживы идти своим путем, те стали злиться и торопить его, угрожая ножом.

4. Снова одна.

Розалия стояла в стороне от церкви и ждала, пока все войдут внутрь и займут свои места. Тогда она сможет незаметно прошмыгнуть и сесть на последней скамье с краю. Некоторые считают, что ей здесь не место. Меньше всего ей хотелось бы привлекать внимание. Именно по этой причине она не принесла цветы и, чтобы не бросаться в глаза, сняла фиксатор для плеча. Рука начала ныть сразу же, как она сделала это. Но Розалии казалось, что у нее вообще ноет все тело, но больше всех где-то внутри.

Когда последние два человека вошли в дверь церкви, Розалия тоже пошла к входу. Она знала, что внутри вряд ли осталось свободное место – все пришли попрощаться с Луиджи. Она видела и старших учителей, Адриано и Мауро, других и много учеников. Там были и родственники, и конечно жена Луиджи – Патриция. Более того, там совершенно точно где-то стояла и ее мать тоже.

Внутри августовская жара чувствовалась не многим меньше, чем снаружи. Многие женщины обмахивались веерами. А Розалия боялась даже пошевелиться. С ее места не было видно закрытого гроба у самого алтаря. Она не смогла попрощаться с ним в больнице. И от этого происходящее приобретало признаки сюрреальности. Как будто ничего и не произошло на самом деле. Но все произошло. Случилось неделю назад.

Луиджи позвонил ей и попросил о помощи в одном деликатном деле. Розалия сразу согласилась, и уже на следующуу утро они выехали вместе в Ареццо.

- Куда мы едем? – поинтересовалась она.

- К моему другу. Он – ювелир. Хочу, чтобы ты помогла мне выбрать подарок для жены к сороколетию со дня свадьбы.

- Ого! Сорок лет! Поздравляю! Вот это дата! Мои не продержались и десяти лет...

Луиджи оторвал взгляд от дороги и посмотрел на Розалию.

- Как дела с мамой?

- Все так же, - с наигранным безразличием девушка передернула плечами. – Она делает вид, что ничего не произошло, а я делаю вид, что меня это тоже не волнует.

- Но это же не так...

- А что я могу сделать?! Если человек не хочет понимать, что есть вещи, на которые просто нельзя, и я повторюсь, нельзя закрывать глаза, то что остается мне? Хочешь жить с предателем? Пожалуйста! А я не могу делать вид, что ничего не произошло! Меня тошнит от этого!

Розалия сложила руки на груди и насупилась.

- Так Джакомо все еще дома? – удивился Луиджи.

- Конечно! Он ведет себя как ни в чем не бывало. Никаких сожалений или угрызений совести по поводу того, что он обманывал жену пятнадцать лет. Создал параллельную семью на стороне и обзавелся мальчиками-близнецами.

- Мне жаль, - проговорил Луиджи и покачал головой.

Возможно, этой историей уже вряд ли кого-то можно было удивить. Параллельные семьи, внебрачные дети… Но у Розалии эта рана никак не затягивалась. Она и так с детства ощущала, что отец всегда хотел иметь сына, а появилась она. А потом еще и мать не смогла больше родить. И эта навязчивая идея о наследнике не просто не исчезла, а стала цвести буйным цветом. И как результат – родились два мальчика-близнеца, о которых стало известно лишь на их пятнадцатый день рождения, то есть несколько месяцев назад.

- Ты познакомилась с братьями? – снова заговорил Луиджи после некоторого молчания.

- Нет. И я не знаю, нужно ли мне это.

Розалия сжала губы и посмотрела в окно. В детстве ей хотелось иметь брата или сестру, но теперь она уже выросла.

- Я бы на твоем месте познакомился.

- Я не готова, - отрезала девушка. – Может быть, позже.

Луиджи не настаивал и даже не старался промывать ей мозги. Он увел разговор в другое безопасное русло – каратэ. У него были большие планы на новый учебный год: национальные соревнования в Червии, стажировка в Палермо, новые ученики, небольшое усовершенствование в зале. Слушать о новых делах, планах вселяло в Розалию оптимизм и желание действовать.

- А ты хотела бы преподавать младшей группе? Я перевожу Аугусто в филиал в Инфернетто, поэтому Адриано понадобится помощь.

- У нас не самые теплые отношения с Адриано…

- Я уверен, что вы сможете работать вместе. Он – отличный учитель и человек. И, Рози, ты должна сделать над собой усилие и начать устанавливать взрослые конструктивные отношения с людьми вокруг тебя. Ты понимаешь, о чем я?

Розалия кивнула. Она, конечно, знала, о чем шла речь. За последнее время ей удалось если и не разрушить, то ухудшить отношения со многими не только в школе, но и на работе. Ее нетерпимость к ошибкам других, желание быть правой, злость на отца и мать – все это сделало ее невыносимой.

- Это правда, что болтают в раздевалках, что ты унизила Мартину?

- Смотря что понимать под унижением, - пренебрежительно усмехнулась Розалия.

- Унизить значит задеть чье-либо достоинство, - спокойно по-учительски пояснил Луиджи.

- Спасибо, - недовольно буркнула Розалия, - я знаю значение этого слова. В свое оправдание скажу, что я застала ее в объятиях Давиде…

Луиджи ответил не сразу.

- И ты почувствовала себя лучше после?

- Нет…

- Рози, не делай людям того, после чего тебе становится плохо самой! Это саморазрушение!

Ей было с ним хорошо. Он успокаивал ей душу, залечивал раны. С ним она становилась такой, какой, наверное, всегда хотела быть. Луиджи был единственным человеком, который ничего от нее не хотел и не требовал. Про себя она называла его «соулкипер».

Они возвращались сразу после позднего обеда. Луиджи не поехал по автостраде, а выбрал живописную дорогу через холмы Тосканы. Он выглядел немного уставшим, и Розалия хотела сама сесть за руль, но ее не пустили. В какой-то момент она задремала, а очнулась от того, что машину резко дернуло в сторону. Розалия вздрогнула и посмотрела сначала в боковое окно, чтобы понять, на сколько близко они находились от края дороги. Но увидев, что машина ехала под углом, а не параллельно полю, она вскрикнула.

- Луиджи!

Она посмотрела в его сторону и увидела, как он обмяк над рулем, завалившись телом направо. Розалия впала в ступор и потеряла драгоценные секунды, которых ей как раз и не хватило, чтобы схватить руль и выровнять автомобиль на дороге. Машина свалилась в обочину и упала на правый бок. Что было потом, Розалия не помнила. Вряд ли она потеряла сознание, хотя и ударилась головой. Но то время, до приезда скорой помощи напрочь испарилось из ее сознания.

5. Жизнь не по плану.

Печальные новости часто заставали Бенджамина в самый неподходящий момент. Он только три дня назад приехал в гости в дом своих родителей в Лондоне и собирался пробыть там еще неделю, но сообщение от Адриано изменило первоначальный план, и уже в утро похорон он приземлился во Фьюмичино. Он подъехал к церкви, когда Патриция уже приехала и была окружена родственниками и друзьями. Лицо ее, заплаканное и усталое, улыбалось каждому, кто к ней подходил. Когда дошла очередь до Бенджамина, его крепко обняли.

- Мои соболезнования, Патриция. Если тебе что-то нужно, рассчитывай на меня.

- Бенни, спасибо, что пришел. У меня кое-что есть для тебя. Позвони мне завтра или послезавтра…

Ее сразу отвлекли другие люди. А Бенджамин отошел к Адриано, чтобы спросить все подробности смерти их учителя. Тот знал не много: только то, что сердечный приступ произошел на дороге, когда Луиджи вел машину.

- Он был один?

- Говорят, что нет, но подробностей я не знаю.

По лицу Адриано было заметно, что он о чем-то деликатно молчит, и Бенджамин решил ничего не спрашивать. Он произносил речь сразу после Патриции о том, каким невероятным человеком был его учитель при жизни. А после сразу уехал домой.

Два дня спустя он сидел в гостиной Патриции. Рольставни были опущены, хотя солнце давно не светило в окна и вечерний ветерок мог бы разбавить кондиционированный воздух. Полумрак придавал ситуации еще больше трагизма и даже безнадежности. И Патриция, вероятно, так себя и чувствовала, оставшись без мужа. У них не было детей. И, на сколько знал Бенджамин, она вела довольно закрытый образ жизни, не пользуясь даже теми возможностями, которые их семья могла себе позволить.

- Как это случилось? – спросил Бенджамин.

- Он вел машину и внезапно почувствовал себя плохо. Машина съехала на обочину и завалилась в яму. В больнице его стабилизировали, и ему даже стало лучше. А потом – инфаркт. И его не удалось спасти…

Патриция больше не плакала, ее глаза не были красными. На лице ее смешалось горе со злостью. Она морщила нос, как будто неприятный запах проник в комнату.

- У него была любовница, - вдруг проговорила Патриция решительным тоном. – Очень молодая любовница. Ее зовут Розалия. Именно с ней он ехал в машине.

Бенджамин редко удивлялся, но эта новость повергла его в крайнее изумление.

- Хм… Ты уверена?

- Да, это одна из его учениц… Я видела ее в скорой помощи… Я так зла на него! Я не могу простить ему этого. Мы были вместе сорок пять лет. Это не два года брака, это целая жизнь…

- Я поражен, - задумчиво проговорил Бенджамин, словно сам он никогда не вступал на эту скользкую дорожку. – Но у тебя есть доказательства? Может, ты все неправильно поняла.

- Что тут можно понять не так? Она звонила ему, он иногда уезжал по вечерам… Я видела, как он смотрел на нее… У него менялся взгляд…

Тема Бенджамину не нравилась. Сложно утешить вдову. Но еще сложнее найти слова утешения обманутой вдове. В первом случае можно сделать ставку на счастливые годы вместе. А во втором? В это случае счастливая семейная жизнь безвозвратно перечеркнута адюльтером, который и стал самым последним и ярким воспоминанием.

- Мне очень жаль, - совсем сконфузился Бенджамин. – Я не знаю, что сказать…

- Ничего. И это пройдет. Не сразу, но пройдет, - Патриция глубоко вдохнула и с шумом выпустила воздух обратно через нос, а затем как будто что-то вспомнила. – Бен, я позвала тебя совсем не для того, чтобы жаловаться на судьбу. У меня есть для тебя кое-что. Подожди!

Она встала с дивана и прошла в кабинет мужа. А вышла оттуда с конвертом в руках.

- Вот, - она протянула его Бенджамину. – Луиджи написал это за день до смерти. Ему стало лучше и он стал писать… Не знаю, почему… Может, чувствовал что-то… Оно адресовано тебе.

- Спасибо, - письмо было довольно тонкое, но было так странно держать его в руках. – С твоего позволения я прочитаю его дома.

- Как тебе будет угодно. Хотя, не скрою, любопытство мучает меня.

- Я расскажу тебе, что там написано, обещаю!

Не в его привычке было давать подобные обещания, но Бенджамин чувствовал такую дикую неловкость от происходящего, что готов был пообещать, что угодно.

- Надеюсь… - проговорила Патриция. – Если там что-то, что касается лично меня, то я предпочту знать.

Бенджамин открыл письмо в машине. Он доехал до дома, но не стал въезжать в ворота, чтобы не быть замеченным Маринеллой. Она ревностно относилась к его вечерним задержкам, поэтому ни за что не позволила бы ему просидеть в машине лишних пятнадцать минут. Будет лучше, если она не увидит, что Бенджамин уже вернулся.

В конверте находился сложенный лист белой бумаги, на котором писали печатными неказистыми буквами.

«Бенджамин, у меня совсем мало времени и два нерешенных вопроса. Если со мной что-то случится, прошу тебя возглавить школу. Патриция не будет возражать, и Паола – тоже. Этот вопрос мы с ними обсуждали.

Второе дело является более деликатным. Я прошу тебя позаботиться об очень дорогом для меня человеке. Ее зовут Розалия Конте. Предложи ей работу с детьми в школе. Она очень талантлива, но у нее сложный характер. Прояви к ней терпение. Не позволяй поверхностному знакомству составить твое мнение о ней.

Не чувствуй себя обязанным делать то, чего не хочешь или не можешь.

Луиджи.»

Смешанные чувства испытал Бенджамин, прочитав это письмо. Ему льстило оказанное ему доверие в обоих случаях, но они накладывали на него обязательства. Управлять школой значило кардинально сократить часы работы в его студии физиотерапии. И потом придется отсутствовать вечерами дома, а Маринелла не примет эту перемену с распростертыми объятиями. Что же касалось Розалии, то здесь вообще зреет конфликт интересов. Патриция говорит, что она – любовница ее мужа. Как он объяснит ей, почему берет ее на работу?!

Не смотря на последнюю фразу Луиджи, где он призывал Бенджамина не чувствовать себя обязанным, тот чувствовал себя именно так. А как еще можно относиться к последнему желанию перед смертью?! И если не возглавить школу и на его место можно найти другого человека, то как можно не позаботиться о человеке, который, судя по всему, нуждается в помощи. А если помогать ей, то лучше быть рядом, то есть в школе.

6. Несбывшаяся мечта.

У Розалии была мечта – стать важной для кого-то. Ограничившись в детстве условной любовью родителей, особенно отца, который страстно желал мальчика, она не представляла, как можно быть любима кем-то без условий. Именно поэтому отношения с Луиджи были для нее настолько ценными. Он не был ей отцом, но он стал важным другом, готовым принять на себя часть ее бед, недовольства и разочарования. Она не знала, понимал ли он ее, но он принимал ее такой, какой она была. Более того, он ничего от нее не требовал и не старался ее изменить. Так, по крайней мере, казалось Розалии.

Смерть учителя оставила ее без слез, но с такой большой открытой раной, что она зияла в ее груди, словно портал, способный перенести ее прямо в ад. Прошло больше месяца, а она думала о нем ежедневно, каждый раз поднимая руку к шее в поисках его подарка, который она потеряла тем же вечером, когда Луиджи ей его отдал.

Розалия продолжала плохо засыпать и часто просыпалась по ночам. Она словно кружилась в бешенной карусели своих мыслей: мать, отец, его сыновья-близнецы, Луиджи, Давиде, предательство, одиночество, а теперь еще и появление этого Бенджамина в школе.

Когда он объявил об этом перед всеми, ей впервые захотелось расплакаться. Она не была против, наоборот, Бенджамин принесет что-то новое, она была в этом уверена. Но осознание, что жизнь идет дальше и без Луиджи, было тяжело. И, подобно подростку, внутри все противилось и бунтовало против нового руководителя.

Но с того дня Бенджамин каждый день появлялся в школе. Розалия приходила вечером на тренировку, а он уже был там: разбирался в компьютере с секретарем Марией Луизой, знакомился с родителями, присутствовал на уроках, чтобы знать учеников и их способности, обсуждал что-то с учителями. Одним словом он серьезно подошел к своему новому назначению.

Розалия наблюдала за ним. Она отлично помнила его с того сумасбродного вечера в кемпинге, когда они вместе выпили по три бокала, а затем чуть не закончили знакомство в постели. Бенджамин показался ей тогда симпатичным, а теперь – еще больше. Только волосы он забирал на затылке в короткий «хвост», под которым нижняя часть затылка была коротко подстрижена. Ее привлекали живые янтарные глаза, смотрящие на всех оценивающе. Несколько раз она даже ловила его взгляд на себе, при этом Розалия была уверена, что он все еще вспоминает о дне их знакомства, но от него никто и никогда об этом не узнает.

Бенджамин почти всегда присутствовал на ее тренировке. Он, она замечала это, особенно внимательно следил за ней, но подходил гораздо реже, чем, например, Аугусто. Он вообще предпочитал держаться в стороне. Сначала Розалия списывала такое поведение на неловкость из-за их прежнего знакомства, но это казалось нелепым – Бенджамин меньше всего походил на стыдливого человека. А потом ей стало казаться, что он избегает ее. Но она не знала, почему.

По прошествии первой недели, когда Розалия после тренировки выходила из раздевалки, Бенджамин окликнул ее и попросил задержаться.

- У меня к тебе разговор, - добавил он и жестом пригласил девушку в маленький кабинет Марии Луизы, которая уже ушла домой.

Бенджамин прошел за ее стол, а Розалии предложил сесть напротив.

- Розалия, - он сделал довольно длинную паузу, - я наблюдал за тобой на этой неделе, что я здесь. У тебя отличная техника… Ты хотела бы работать помощником учителя с белыми поясами?

- Что? – вырвалось у девушки. – С белыми поясами? Я никогда об этом не думала…

- Мне кажется, ты должна хорошо ладить с детьми…

«Какая глупость!», - чуть не вырвалось у Розалии, но она промолчала. Предложение Бенджамина льстило ей, хотя свою кандидатуру она считала наименее подходящей.

- Я могу подумать? Это ответственное дело. У меня есть работа, и я должна… В общем, я должна подумать.

- Хорошо, - согласился он. – У тебя есть время до понедельника.

Розалия коротко кивнула и уже встала, чтобы уходить, но Бенджамин снова попросил ее сесть.

- У меня есть для тебя еще кое-что…

В его руке оказалась цепочка с медальоном, которую Луиджи подарил Розалии в день вручения поясов. Он держал ее за конец, так что она болталась перед лицом девушки. Ей хотелось схватить ее и спрятать в карман, но она сдержала этот порыв.

- Где ты нашел ее?

- У бунгало на земле.

Наверное, он надеялся, что она покраснеет.

- Спасибо.

Розалия не стала брать цепочку сама, а протянула руку ладонью вверх. Бенджамин положил ее туда.

- Думаю, для всех будет лучше, если здесь не будут знать, что мы уже встречались раньше, - серьезно проговорил Бенджамин.

- Я обычно не афиширую свою личную жизнь, - раздраженно ответила Розалия.

Кто он такой, что думает, будто она станет рассказывать о том, как они чуть не занялись сексом?! Можно подумать это честь – оказаться наедине с ним.

- Твоя репутация не пострадает, - добавила она.

- За меня не беспокойся. Твоя находится в более шатком положении, - усмехнулся Бенджамин.

Розалия смерила его холодным взглядом.

- Наслушался про меня сплетен? – надменно спросила она и самодовольно добавила: – Некоторые из них – правда.

- Верю! Но меня мало интересует то, что говорят о тебе. Гораздо важнее то, что ты делаешь на самом деле.

- На самом деле я знакомлюсь с мужиками в баре для коротких одноразовых утех.

- Я понимаю, когда устаешь от монотонности, хочется разнообразия...

В полном недоумении два серо-зеленых глаза уставились на Бенджамина. Розалия не совсем понимала, что он имеет в виду. Возможно, его слова имели под собой контекст какой-либо сплетни, но она не считала нужным это выяснять. И, прогнав недоумение из взгляда, она сделала премилую гримасу и проговорила:

- Мне жаль, что я соблазнила тебя.

Бенджамин приподнял обе брови.

- А вот это не правда. Оставляю за собой ветвь первенства по соблазнению.

Розалия лишь хмыкнула и улыбнулась.

- Какой у тебя пояс? – спросила она совсем по-другому.

7. Отголоски заботы.

Маринелла сидела со сложенными на груди руками и смотрела на дорогу перед собой. Иногда она вздыхала и скидывала одну ногу с другой и снова перекрещивала их. Она изо всех сил старалась привлечь внимание Бенджамина к своему состоянию расстроенной невесты. На самом же деле она сердилась и волновалась, но лучше было не обнаруживать именно эти ее чувства. Пусть Бен думает, что она расстроена и спросит, почему.

Бенджамин, конечно же, знал эту уловку Маринеллы, но именно сегодня ему уж очень не хотелось потакать ей. Он устал. С восьми до трех он отработал в студии физиотерапии, потом заскочил на сорок минут домой и сразу поехал в школу. Он ушел самый последний и теперь, в начале десятого ему хотелось сходить в душ и сесть. Но у его спутницы имелись совсем иные ожидания на сегодняшний вечер. Ей хотелось куда-нибудь сходить. И Маринелла, едва поняла, что Бенджамин свернул в сторону дома, развернулась к нему, забыв о своей тактике, и удивленно спросила:

- Мы разве едем домой?

- Да, Мари, я очень устал. Мне нужно время, чтобы привыкнуть к новому ритму.

- Зачем ты вообще согласился на это?

Она не рассчитала с уровнем своего возмущения, и у нее получилось чуть сильнее, чем надо.

- Карате – это то, чем я всегда занимался.

- Я это знаю, - уже ровнее ответила Маринелла. – Но теперь тебя нет дома каждый вечер!

- Понимаю тебя, Мари, но пока все так. Мне нужно многое наверстать. В начале учебного года всегда много бумажной и другой административной работы.

- Я все понимаю, - слезливым тоном снова заговорила Маринелла, - но когда я давала свое одобрение на это…

Тут Бенджамин только усилием воли не развернулся к ней с вопросительным “Что?!”. Он не просил ее одобрения, он принял решение до того, как поставил ее в известность.

- … а теперь тебя уже целую неделю нет дома в светлое время суток. И сегодня еще ты возвращаешься рано! Бен, скажи, что теперь так не будет всегда!

- Возможно, позже будет лучше…

- “Возможно”? “Позже” и “лучше”?

Бенджамин проигнорировал эти восклицания. Сегодня ссориться он не собирался. Ему хватило Розалии. И хотя они вместе почти не тренировались, он чувствовал обратное. Ему казалось, что каждый из трех дней тренировок он был в непосредственном контакте с ней. Возможно, такое ощущение создавал преследовавший Бенджамина ее запах. Он, наконец понял, что это был за аромат. От Розалии пахло солнечным метельником, тем самым, что он посадил в углу сада. Тем сладко-травяным диким дроком, о котором у него остались воспоминания из ежегодных поездок к дедушке в Грецию.

Каждый раз, когда Бенджамин проходил мимо Розалии, его словно било крохотным разрядом. И тогда он смотрел на других людей, которые находились в непосредственной близости от нее и пытался понять, неужели только он так остро чувствует этот волшебный запах.

Он не мог отрицать, что его к ней тянуло. Это случилось еще в первую их встречу в кемпинге, а теперь его терзало иррациональное желание закончить начатое. Но при этом из головы никак не испарялась мысль, что эта девушка стала причиной несчастья жены Луиджи. Это касалось его принципов? Нет, абсолютно. Скорее всего, это настораживало его по отношению к Розалии. На что она была способна?

Бенджамин вылез из машины и, прихрамывая пошел к дому. Он уже почти месяц назад снял гипс, но все еще не мог ходить нормально, не смотря на то, что каждый день занимался с физиотерапевтом в своей студии. Это его утомляло, и он продолжал злиться на Маринеллу, что она сбила его с велосипеда.

- Как твоя нога? – она наблюдала, как он шел.

- Пока так же, - ответил Бенджамин.

Лучше бы она не начинала этот разговор. Сначала недовольство, что он занимается школой и его нет дома, теперь она спрашивает про ногу… Ему хотелось сказать что-нибудь обидное, но он, понятное дело промолчал.

В последнее время он вообще часто молчал, чтобы не наговорить лишнего или чтобы его не беспокоили. Маринелла, даже если и заметила это, то виду не подавала. А Бенджамин понимал, что их отношения изжили себя и подошли к логическому завершению. Возможно, Маринелла тоже осознавала это, но тоже молчала.

В понедельник Розалия сообщила ему, что согласна на работу, и Бенджамин с одной стороны остался довольным, что выполнил просьбу старого друга, но с другой – подозревал, что с этой девушкой будут проблемы. Какие именно, он не знал – их знакомство было слишком коротким. Но ее способности, талант и преданность любимому делу могли бы сделать из нее хорошего наставника для юных учеников.

Он оказался прав. Задор Розалии на татами быстро передался и детям. Она была строга, но знала, что сказать каждому. Бенджамин ни за что бы не подумал, что она будет так внимательна к ученикам. Проходя из зала в офис секретаря, Бенджамин засматривался на девушку и отмечал, как чутко она относилась к другим. По прошествии двух недель он все еще не пожалел, что взял Розалию на работу, хотя и замечал некоторые трудности в общении между ней и старшими учителями. Например, ему стало ясно, что Аугусто без памяти влюблен в нее, и его полностью игнорируют. Мартина без причины к ней никогда не обращалась, и Бенджамин уже знал, почему. А если она и разговаривала с Розалией, то та могла или не ответить ей, или нагрубить. В раздевалках многое болтали, поэтому о том, что Давиде был застукан, пытаясь поцеловать Мартину, Бенджамину тоже уже было известно. Эта информация выставляла девушку в еще более невыгодном свете: быть любовницей учителя и еще встречаться с другим…

В пятницу вечером последняя группа взрослых, в которой занималась и Розалия, с шумом вышла из раздевалки и остановилась у входа в зал.

- Адриано, Бенджамин, - сказал один из них, - мы все идем в пиццерию отпраздновать мой день рождения. Пойдемте с нами!

- Я не против, - согласился Адриано. – Ты, Бен?

- Я тоже с вами! – Мартина вышла из женской раздевалки.

Раздались радостные возгласы, которые тут же исчезли, как только вслед за ней из дверей вышла Розалия. Бенджамин был поражен, какая тишина воцарилась вокруг. Никто ничего не говорил, все лишь переглядывались, словно дети, задумавшие что-то против чудаковатой одноклассницы.

8. Почти удалось.

Розалия всегда понимала, когда нравилась мужчине. Она наизусть знала основные признаки того, что была симпатична собеседнику. Наблюдая во время ужина за Бенджамином, она не смогла подметить ни единого конкретного свидетельства. Именно с ним ни прямой взгляд в глаза, ни расслабленная и открытая поза не казались убедительными. А других слабостей он себе не позволял. Но она все равно знала, что нравилась ему.

Бенджамин, в отличие от большинства, не ухаживал за ней, а заботился. Это ставило Розалию в тупик: зачем взрослому, сексуально-активному мужчине нужно заботиться о ней, если затащить в постель ему однажды почти удалось, да и потом существуют много других более быстрых способов, чтобы сделать это. Бенджамин оставался наблюдательным и временами едким, но его предупредительность подкупала. Когда он предложил ей толстовку, то несколько обескуражил. Не то, чтобы она удивилась самому факту, но тому, в какой момент это произошло. Ей не пришлось даже упоминать, что ей холодно.

За ужином, во время которого бесконечная череда миниатюрных рыбных блюд сменяла одно другое, Бенджамин ждал, пока она первая выберет себе то, что захочет. Но у Розалии не было аппетита, и большую часть приходилось съедать ее спутнику. Никто из них не пил вино.

- Почему ты хромаешь? – спросила Розалия.

- Меня сбила машина на велосипеде.

- Твоя Маринелла, выезжая с парковки? – хохотнула Розалия.

- Все верно! – подтвердил Бенджамин.

- Я всегда знала, что моя теория работает! – воодушевилась девушка.

- Какая именно?

- Что если я думаю о ком-то плохо, это бросает на меня тень, как на человека, но, как правило, именно это и есть верные мысли.

- Интересно… Про меня тоже плохо думаешь?

- Я ни для кого не делаю исключений, - подернула плечами Розалия.

- И часто угадываешь?

- Достаточно часто. Но с тобой сегодня не ожидала. Надеюсь, ты не навсегда останешься хромым? – ее вопрос был участливым, а не ехидным.

- Я – физиотерапевт и скоро разрешу эту проблему.

Розалия невзначай дотронулась до своего плеча, которое вывихнула в аварии с Луиджи, и так и не дошла до физиотерапевта, пустив все на самотек.

- Ты скорее всего не помнишь, но мы встречались с тобой в промежутке между кемпингом и школой карате, - девушка наклонила голову в бок, не улавливая, о чем говорил ей Бенджамин.

- Где?

- Помнишь темный парк в Казаль Палокко и двух придурков?..

- И третьего на костылях? – хохотнула Розалия.

- Иногда мне кажется, что у тебя размыта грань между остроумием и грубостью, - серьезно заметил Бенджамин.

- Прости, - извинения получились небрежными, хотя на самом деле Розалии стало неловко.

- Розалия, люди, которые тебя давно знают, возможно, привыкли к такому обращению. Но когда ты работаешь с родителями учеников, ты не можешь позволить себе быть невежливой и неделикатной. Ты понимаешь, о чем я?

Бенджамин смотрел на нее и ждал ответа. Он не улыбался и не заискивал. В тот момент он говорил с ней не на равных, но как начальник, которого она должна уважать и к которому должна прислушаться. Такое обращение заставляло Розалию не просто чувствовать неловкость, но ощущать надоедливое давление внутри. Ей никогда не нравилось, когда ее отчитывали, словно школьницу. Луиджи удавалось избежать этого, Бенджамин не обладал его качествами.

- Догадываюсь…

Ей больше не хотелось с ним разговаривать. Розалия повернула голову в сторону канала и стала разглядывать рыбацкий корабль. Она решила, что не скажет ему ни слова, пока он не заговорит первым. Впрочем, ей и так ничего не приходило в голову.

- Розалия, - негромко позвал ее Бенджамин. – Не стоит обижаться на меня. Я делаю это для тебя.

- Обычно этими словами родители прикрываются тогда, когда делают что-то нелицеприятное.

- Мы оба знаем, что сейчас не тот случай.

- А ощущение то же самое…

Розалия хотела уйти. Почти нормальный вечер принял нежелательный оборот. По ее вине, ведь она сказала лишнего.

- Ты посмотришь на меня? – попросил Бенджамин, и Розалия подняла глаза.

- Зачем ты пригласил меня на ужин? Только честно!

- Твоя компания меня привлекала больше, чем другая, - Бенджамин приподнял брови и слегка улыбнулся.

- Звучит правдоподобно, - она ему не верила. – Это хорошо, что ты не решил, что меня надо спасать.

Розалия распахнула глаза и кротко улыбнулась. Бенджамин сразу попался на ее удочку, когда она попросила его рассказать, как и когда он пришел в каратэ. Это была безопасная тема. А ей сейчас требовалась передышка. Пока Бенджамин рассказывал, она делала вид что ей было интересно. И в те короткие мгновения, когда она улавливала ход его мыслей, его рассказ даже казался интересным. Но мысли, целый их рой, не давали долго сохранять внимание.

- Я наскучил тебе, - заметил Бенджамин.

- Это не так, - безучастно, даже не стараясь переубедить его, ответила Розалия.

- Десерт?

- Нет, спасибо.

Обратно к машине они шли по пирсу. Ветер усилился, и теперь на коже лица и других открытых частях тела оставлял влажные соленые и липкие следы. Бенджамин шел на полшага позади. Наверное, он смотрел, как его толстовка полностью поглатила платье, обнажив тем самым еще минимум сантиметров пятнадцать загорелых ног.

Не смотря на то, что остаток ужина они провели за нейтральным разговором, Розалия чувствовала тяжесть от присутствия Бенджамина. Он изучал ее, наблюдал за ней и, казалось, был близок к разгадке. Его выражение лица давало ей понять, что если он ей и верил, то все равно ставил происходящее под сомнение.

- Ты когда-нибудь выходила в море на рыбацком корабле? – спросил Бенджамин.

Розалия остановилась и обернулась назад – он стоял сантиметрах в тридцать от края бетонного пирса, на котором не было ограждений.

- Нет. У меня нет знакомых рыбаков. И к тому же я не люблю открытые пространства.

- А я в детстве часто выходил с дедом в море. Он всю жизнь был рыбаком в небольшом городе на побережье.

9. Осознанное решение.

У подъезда дома Розалии Бенджамин остановился во втором ряду и вышел за ней. Он достал спортивную сумку из багажника и отдал ей. Она сразу же пошла к подъезду, не бросив даже короткого «пока».

Всю дорогу девушка молчала, отвернувшись к окну. Ее черные волосы блестели от света фар проезжающих машин. Лицо было скрыто, и можно было только догадываться, плакала ли она еще или нет.

То, что произошло на пирсе, расстроило Бенджамина. Тяжелое чувство не давало ему думать о чем бы то ни было, кроме Розалии. Ее крик, ее слезы и отчаяние дали ему понять, насколько Луиджи был важен для нее. За эти чувства он не мог винить ни ее, ни его. Ему стало почти завидно, что эта девушка испытывала такие чувства к его учителю. Единственное, чего он не понимал, это, почему она познакомилась с ним в баре и чуть не переспала с ним. Хотя, если брать во внимание ее характер и темперамент, то ничего в этом удивительного нет.

Розалия напоминала тинейджера с разыгравшимися гормонами. Ее бросало из стороны в сторону, из одной крайности в другую. Она сейчас улыбалась, а в следующую минуту сердилась. Поэтому не стоило удивляться ее изменчивости. Могло так получиться, что на вечере в кемпинге она видела Луиджи с Патрицией и разозлилась.

И все же Бенджамин не оправдывал ее. Розалия рождала в нем противоречивые чувства, но только до тех пор, пока он не подходил к ней ближе и не чувствовал ее тонкий запах. Тогда его сознание как будто покрывалось дымкой. Она не лишала его возможности здраво мыслить, но неминуемо склоняла на сторону Розалии.

В его доме из щелей коричневых ставен пробивался свет – Маринелла уже вернулась. Бенджамин взял сумку, достал с заднего сидения толстовку, которую туда положила Розалия, и неосознанно поднес ее к лицу. От нее пахло Рози. Он хотел называть ее только так. Розалия ему не нравилось.

- Привет, думала, что буду сегодня последней, кто вернется!

Маринелла скалилась, иначе это выражение лица нельзя было назвать. В последнее время она это делала все чаще и чаще.

- Я задержался, - Бенджамин положил толстовку на подлокотник, но сразу взял и направился на второй этаж в душ.

Он оставил ее на краю кровати, разделся и даже не стал дожидаться, когда нагреется вода. Было приятно смыть с себя усталость физическую и эмоциональную, накопившуюся за весь день. Бенджамин закрыл глаза и попытался избавиться от неприятных мыслей и сконцентрироваться на шуме воды в душе. Но его отвлек легкий стук в дверь и голос Маринеллы:

- Ты не против, если я присоединюсь к тебе?

- Не против, но я почти закончил.

Бенджамин смывал с волос остатки пены, а Маринелла расстегивала рубашку. Она вошла в душевую кабину, когда он уже собирался выключить воду, но не сделал этого. Впервые с тех пор, как они познакомились, ему не хотелось близости с ней, когда она стояла перед ним полностью обнаженная. Но их идеи сегодня явно не совпадали.

Маринелла положила обе руки на грудь Бенджамину и потянулась к нему губами. Ей всегда приходилось вставать на цыпочки, чтобы поцеловать его, если она была без каблуков. И ему, она знала, нравилось, что она была такая маленькая по сравнению с ним. А ей в свою очередь нравилось, что Бенджамин был такой большой и сильный. Он часто носил ее на руках, вернее она делала так, чтобы это случалось как можно чаще.

- Я соскучилась по тебе, - мурлыкала Маринелла, опуская руки все ниже и ниже. – В последнее время мы так мало видим друг друга.

- Ты права, - ответил Бенджамин и, едва ловкие пальчики коснулись его внизу живота, остановил их.

Маринелла вопросительно посмотрела на него.

- Уже очень поздно, и я устал, Мари…

Они оба знали, что раньше это не было причиной отказа. Но Бенджамин смотрел на обнаженную женщину: ее стройное тело, полную высокую грудь, и не хотел ее. Это казалось странным, но очень ясным. Ему не хотелось прикасаться к ней, она не рождала в нем желания. И он хотел бы понять, только сегодня, или вообще.

- Что не так? – спросила Маринелла.

- Давай закончим здесь и поговорим в спальне.

Бенджамин не знал, что именно он хочет сказать женщине, с который жил под одной крышей уже год. Он знал только одно – он не хочет больше видеть ее в этом доме, ему тесно с ней, ее присутствие тяготит его.

- О чем ты хочешь поговорить со мной?

Маринелла села на край кровати, выпрямив спину так, как будто сзади ей привязали палку.

- Мари, - подобрать слова было не просто, но Бенджамин внезапно почувствовал необходимость разорвать с ней отношения, - я больше не испытываю к тебе тех чувств, что были прежде. Думаю, я не в праве мучить тебя. Нам надо расстаться.

По правде сказать, он ожидал слезы, но Маринелла и не думала плакать. Она сжала губы и, взбив мокрые рыжие волосы, при этом она стала похожа на злобного померанского шпитца, встала перед Бенджамином.

- И как давно ты об этом думаешь?

- Некоторое время. Мне очень жаль.

- А уж мне-то как жаль! – женщина схватила с края кровати толстовку и выставила вперед руку, махая ее перед носом Бенджамина. – Знаешь, что это за запах? Я узнала его. Это запах той Розалии, которую ты тренируешь. Ты знаешь, что незнакомый запах мы чувствуем гораздо острее, и он сигнализирует об опасности?

- Опять твои психологические штучки…

- Почему твоя одежда пахнет ею?

- Мы вместе были на ужине сегодня.

- Ты пошел с ней на ужин?! – возмущение в голосе было значительным.

- Да. Если я не ошибаюсь, ты тоже ходила на день рождения к другу…

- Я была там не одна! – защищалась Маринелла.

- Но он – твой бывший. И все еще свободен, - неохотно возражал Бенджамин.

- Это не одно и то же! – взвилась Маринелла. – Нас было много, а ты с ней ходил вдвоем!

- У нее был день рождения, и она была совсем одна…

- Так это был акт милосердия?! – неприятно повысила голос Маринелла.

- Скорее нет, чем да.

- И как твоя одежда пропахла ею?

- Было ветрено. Она замерзла…

10. Необоснованные обвинения.

Розалия вышла из аптеки и пешком пошла до школы. Работать в том же самом районе большого города, где везде можно было дойти пешком, было, безусловно, огромным плюсом. Если бы она, подобно коллегам, жила далеко, то никогда не согласилась бы на преподавание. И хотя новое дело ей нравилось, все же деньги на жизнь Розалия зарабатывала в качестве фармацевта, а не учителя по каратэ. Она согласилась, потому что была польщена, что Бенджамин, не зная ее, предложил ей это место. Возможно, другие учителя сказали о ней что-то хорошее. В общем, ее “да” целиком и полностью основывались на иррациональном желании одобрения и признания.

За семь минут, пока Розалия шла к школе, она поняла, что совершенно не хочет разговаривать с Бенджамином. Он видел ее в момент слабости, и ее это делало уязвимой. Более того, она осознавала, что он удержал ее от падения, но утонувший кулон с цепочкой давали ей право сердиться на него и не извиняться за свои обвинения в его адрес.

Ей было сложно принять случившееся точно так же, как и смерть Луиджи. Теперь Розалии казалось, что она потеряла последнюю связь с учителем. И, осознав все это, она прорыдала в подушку все выходные. А на утро понедельника имела весьма потрепанный вид с опухшими глазами и усталым взглядом. И Бенджамин все это разглядит и, возможно даже, прокомментирует.

Когда она вошла в здание, кабинет Марии Луизы у самого входа был еще пуст. Зато в тренажерном зале уже горел свет, откуда доносились голоса Бенджамина и Адриано. Розалия остановилась за углом и прислушалась. Она ясно различала голоса, но из-за звуков от тренажеров, иногда она слышала только обрывки фраз.

- … да, прав, - это был голос Бенджамина. - … с ней невероятно трудно…

- … не просто… затащить в по…

Адриано было слышно еще хуже – скорее всего он находился еще дальше от двери.

- Да проще простого! – шум в зале на мгновение стих, и эти слова Бенджамина прозвучали очень отчетливо.

- Поспорим, что ты не сможешь сделать это! – Адриано был возбужден завязавшимся разговором. – Она – крепкий орешек! Уверен, у тебя при всем твоем обаянии не выйдет. Ро…

Снова раздался звон металлических частей тренажеров, и Розалия не услышала конец фразы. Но она успела понять, что говорили о ней. А затем, сложив в одно целое обрывки фраз, стало ясно: они только что заключили пари. Адриано утверждал, что Розалия не по зубам Бенджамину а тот уверял, что сможет затащить её в постель.

Это было как минимум инфантильно, а как максимум – возмутительно. Розалия уже подошла к двери спортзала, чтобы выпрыгнуть, как черт из табакерки, но в дверях показалась Мария Луиза и, прежде чем она поздоровалась, Розалия приняла решение, что непременно повеселится вместе с Бенджамином в его игре под названием соблазнение.

- Конте, а ты что крадешься?

- Вспомнила, что забыла ключ от раздевалки и шла посмотреть, не пришла ли ты, - врала девушка и сразу вытащила ключ из кармана пиджака. – Да вот же они!

- Твой вид вызывает у меня дикое желание накормить тебя, - Мария Луиза оглядела Розалию с ног до головы. – За последний месяц ты похудела и осунулась. Что скажешь, Бенджамин? О нашей Оззи совсем некому позаботиться!

- Забота заключается в еде?! – Розалия старалась изо всех сил не показывать свое раздражение. – Мне жаль твоих детей…

- Не стоит, - добродушно рассмеялась Мария Луиза. – Еще я стираю и глажу их белье.

Она подмигнула Бенджамину. Розалия нехотя развернулась к нему лицом. Он смотрел на нее с тем выражением, которое как будто говорило: «И зачем ты так с ней, если она к тебе по-доброму?»

- Привет, - бросила Розалия и прошла мимо в учительскую раздевалку.

- Розалия, - окликнул ее Бенджамин. – Мне надо обсудить с тобой важное дело.

Она даже не оглянулась и уж тем более не остановилась. Вероятность того, что она выскажет ему свои мысли на счет их спора с Адриано оставалась еще очень высокой.

- В чем дело?

- Как твои дела? – Бенджамин проигнорировал ее вопрос.

- Как обычно, - отрезала Розалия. – Перейдем к делу!

- Ты злишься на меня?

- За что?

Бенджамин наклонил голову, давая понять, что ждет ответа на свой вопрос.

- Я ни на кого не злюсь, - отмахнулась Розалия.

Она повернулась к нему спиной и стала раздеваться. Сначала сняла пиджак, а потом стала расстегивать рубашку.

- Рози, - позвал ее Бенджамин, и пришлось повернуться, – жена Луиджи, Патриция, приглашает тебя на ужин в пятницу. Ты можешь отказаться.

Розалия застыла, держась руками за последнюю не расстегнутую пуговицу. Меньше всего она могла представить, что разговор будет об этом.

- Зачем ей это?

- Сказала, что хочет познакомиться.

- Я знаю, кто она. И уверена, что она тоже в курсе, кто я такая.

- Ты можешь отказаться…

- Это уже второй раз, когда ты мне это говоришь. Не хочешь, чтобы я пошла?

Розалия прищурилась и уперлась кулаками в бока. При этом рубашка, застегнутая только лишь на самую последнюю пуговицу, разошлась в стороны, обнажая живот и белый спортивный бюстгальтер. Бенджамин скользнул туда взглядом на несколько секунд, но затем снова посмотрел в лицо девушке.

- Мне кажется, в этом для тебя будет мало приятного, - ответил он.

- Наверное, к тому же там будешь и ты…

Реакция Бенджамина на ее слова не заставила себя долго ждать: брови взмыли вверх, в очередной раз спрашивая, действительно ли она сказала это вслух. А Розалии нравилось, как он реагировал. У нее создавалось ощущение, что она шокировала его. И это было даже к лучшему. Пусть попотеет, если хочет затащить ее в постель. Для него это будет не просто.

- Так какой твой ответ?

- Я согласна. Надеюсь, она хорошо готовит. Скажи ей, что у меня тяжелая аллергия на молочные продукты.

- Разве это не была непереносимость? – усомнился Бенджамин и снова быстро скользнул взглядом в распахнутую рубашку.

- Если сказать людям «непереносимость», они махнут рукой и все равно навалят пармезан или моцареллу. А так будут аккуратнее.

11. Встать на чью-либо сторону.

Проведенный в компании Патриции и Розалии вечер Бенджамин мог с уверенностью назвать катастрофой. Единственным положительным моментом можно было считать то, что он отчетливо понял, что предпочитает таких экспрессивных людей, как Розалия, а не пассивно-агрессивных, кажущихся благовоспитанными, какой и оказалась Патриция. Не смотря на то, что Бенджамин был мужчиной и никогда не подвергался никакого вида насилию, все же даже у него похолодело внутри, когда речь зашла о печальном опыте Рози. Он заметил, как она побледнела и ощетинилась. В тот момент ему стало больно за нее. Он несколько раз пытался остановить тот разговор, но женщины не обращали на неговнимания. А когда он позвал Рози по имени, Патриция подумала, что он на самом деле защищает ее, а не эту напуганную девочку. В тот момент Бенджамин понял: не было у Розалии никакого романа с Луиджи. Он опекал ее, как отец. И вот почему попросил позаботиться о ней и быть терпимым к ее сложому характеру.

Бенджамин выскочил вслед за Рози почти сразу после нее. Он не хотел отпускать ее одну в растрепанных чувствах, потому что считал себя виноватым в произошедшем.

- Рози! - крикнул он вслед удаляющейся фигуре, но та даже не замедлила шаг. - Ро-ози! Розалия!!! Черт возьми, Рози, остановись!

Девушка упрямо шла вверх по мосту, придерживая одной рукой подол длинного изумрудного платья с принтом цвета охры. Бенджамин прибавил шаг и догнал ее на середине над самыми железнодорожными путями. Он снова позвал ее по имени, чтобы не напугать, и только потом дотронулся до руки.

- Рози, остановись…

Она остановилась. Бенджамин сам обошел ее и встал перед ней. Он только надеялся, что она не плачет, и был рад, что увидел сухие глаза, хотя и на очень грустном лице.

- Рози, мне очень жаль, что все так получилось… - она молчала. – Если бы я знал, что все случиться именно так, то ни за что не предложил тебе пойти к Патриции. Поверь мне, она не плохой человек…

На последней фразе потухшие до этого глаза загорелись яростным огнем.

- «Не плохой» - это значит «хороший» или «дерьмовый»? У меня совсем другие понятия о «не плохом человеке». И уж это точно не тот человек, который начинает ужин с того, что специально готовит то, и ему это известно заранее, что гость не будет есть. Она везде навалила сыр. И десерт был со взбитыми сливками!

- Я забыл ей сказать, что ты не ешь молочное… - оправдывался Бенджамин.

- О, перестань же! – Розалия была в бешенстве. – Я не верю тебе! Ты ничего не забываешь!!! Она сделала это специально, и не надо ее защищать! По ней видно, что она – стерва.

- Она думала, что ты любовница ее мужа.

- И ты тоже, верно? – Бенджамин промолчал. – Ты тоже так считал, и кто знает, что думал про меня!

Бенджамину было стыдно, но об этом не обязательно было говорить вслух.

- Это первое, что приходит в голову. Ты же сама думаешь о людях плохо, и часто твои мысли верны.

- Твои оказались не верными! - отрезала Розалия и сделала еще несколько шагов вперед, но Бенджамин снова остановил ее.

- Я слышал это от других. И Луиджи очень хотел познакомить меня с тобой тогда в кемпинге, но тебя не было. Когда мужчина так заботится о ком-то, то это непременно наводит на мысль об интимных отношениях.

- Меня сейчас стошнит! И уж точно не потому, что я съела что-то с лактозой.

Розалия развернулась спиной и решительно направилась на другую сторону моста. Но она не дошла и до середины дороги, как вернулась назад и чуть не столкнулась с последовавшим за ней Бенджамином.

- Вот, возьми, - она пару секунд копалась в сумочке и вытащила оттуда маленькую коробку, в которые кладут ювелирные изделия. – Передай это Патриции.

Девушка взяла одной рукой правую ладонь Бенджамина и, развернув ее тыльной стороной вверх, вложила туда коробку.

- Что это? – Бенджамин покрутил ее, но не открыл.

- Это кольцо, которое Луиджи попросил меня выбрать вместе с ним к годовщине свадьбы с Патрицией, - Розалия шла на другую сторону дороги, потому что с одной стороны моста ехала на них машина. - Поэтому мы были вместе в машине в тот день, когда произошла авария.

Бенджамину снова стало не по себе.

- Почему ты не сказала ей об этом?

- Потому что поняла, что ей это было не нужно! Она уже все решила!

- Рози, она была убеждена в вашей связи. Но ты могла все изменить!

- Зачем?

- Затем, чтобы о тебе не думали плохо. Патриция не…

– Да-да, я помню. Не плохой человек, - раздраженно передразнила Бенджамина Розалия. – Хватит уже болтаться, словно флюгер на ветру. Решись, на чьей ты стороне! Ненавижу людей, которые стараются угодить всем и каждому.

- Это точно не про меня! – заверил ее он. – Я на твоей стороне, Рози!

Бенджамин убрал коробочку в карман взял девушку за плечи. Она не смотрела на него. У нее был такой расстроенный вид, что ему захотелось прижать ее к себе. Но она внезапно освободилась из его рук и сделала шаг назад.

- Ты ничего ей не сказал! Только меня одернул! – обиженно воскликнула она.

- Я всего лишь не хотел, чтобы ты потом пожалела о сказанном.

- Пожалела? Я? Если бы я могла, то двинула бы ей по ее пустой крашеной голове, чтобы не несла всякую ересь. Какая нормальная женщина станет обвинять другую в том, что она спровоцировала домогательства?! Ты тоже так думаешь?

Последняя фраза получилась со всхлипом, от которого Бенджамина передернуло. Он не знал, что именно произошло между Розалией и учителем, но предполагал, что даже самый минимальный нежелательный контакт способен глубоко ранить. Девушка смотрела на него, приподняв голову. Она была такая красивая, и от этого казалась еще более безащитной.

- Нет, Рози, нет!

Он снова взял ее за плечи, но на этот раз не стал медлить и притянул ее к себе. Не смотря на воможность, что Розалия будет вырываться, он все же рискнул. И оказался прав: девушка прильнула к нему, прижавшись щекой к плечу. Бенджамин не ожидал такой покорности. Вероятно, она была очень расстроена.